Текст книги "Сталин мог ударить первым"

И это был тот единственный период на флоте, когда нарком ВМФ Николай Герасимович Кузнецов уверенно и спокойно управлял вверенными ему объединениями.

В послевоенные годы на лекциях в академиях Генштаба, Военно-морской академии и на научных конференциях, проводимых под руководством Адмирала флота Советского Союза Сергея Георгиевича Горшкова, указывалось, что Керченско-Феодосийская – блестящая операция, она дала ценнейший опыт в подготовке и проведении десантных действий оперативного масштаба, и должна стать – ни много ни мало – образцом в дальнейшем развитии советского военно-морского искусства.

Эта «классическая» по советским меркам десантная операция создала «благоприятные условия для развития наступления, деблокады Севастополя и освобождения Крыма в целом. Тем более что противник не успел вовремя подтянуть резервы и на 32-км участке обороны имел всего одну пехотную дивизию и две неполные румынские бригады, потерявшие к тому же при отступлении значительную часть артиллерии и боевой техники. Но с началом наступления командующий фронтом генерал-лейтенант Д. Т. Козлов явно промедлил, хотя имел значительное превосходство над противником. Немцы же, подтянув резервы, 15 января 1942 г. нанесли упреждающий удар в стык между 51-й и 44-й армиями, а затем овладели Феодосией – важнейшим портом на Керченском полуострове. Неоднократные попытки наших войск перейти в наступление заканчивались безрезультатно. В интересах сухопутных войск в январе 1942 г. силами Черноморского флота в районе Судака было высажено три тактических десанта. Но из-за того, что наступление войск не получало своего развития, все десанты отсекались от берега, окружались и уничтожались превосходящими силами противника» (В. Доценко. «Флот. Война. Победа», СПб., 1995, с. 129–130. Та же цитата, слово в слово в другой книге этого автора: «Флот в Великой Отечественной войне. 1941–1945 гг. СПб. и М., 2005, с. 236–237). Надо сказать, что автор, капитан 1-го ранга кандидат исторических наук профессор В. Д. Доценко, одним из первых отмечает близкое к действительности положение дел в корпусе генерала фон Шпонека, что имелись лишь одна пехотная дивизия и две неполные румынские бригады. И тем самым профессор делает смелые шаги в отношении событий той войны, освещая их более или менее объективно. Но вот далее автор заученно говорит о превосходстве сил противника, и это прискорбно…

Глава 30
«Моя 11-я армия избежала смертельной опасности»

В этот благоприятный период советские войска предпринимают новую попытку освобождения Крыма.

Командование Кавказского фронта поставило перед СОРом задачу: с переходом советских войск в наступление на Керченском полуострове в направлении Карасубазар – Симферополь одновременно и войска Приморской армии должны наступать в направлении Бахчисарай – Симферополь. СОРу также приказывалось высадить тактические десанты в Евпатории и Ялте.

На победу над немецкими войсками работают и местные комбинаты; так, к примеру, за январь-апрель в Севастополе было произведено: 556 минометов, 30 800 ручных гранат, 66 800 различных мин, телефонный кабель и проч. Этот «героический», изнуряющий труд лег на плечи женщин, детей и стариков. «Если вообще подвести итоги сделанному нами непосредственно для обороны Севастополя, – пишет уже упоминавшийся автор М. Сургучев, – могут получиться довольно внушительные цифры. Только филиал в Ново-Троицкой штольне (был впоследствии взорван советскими подрывниками; главный инженер филиала Лазарь Яковлевич Готте. – Авт.) изготовил сотни тысяч мин, гранат и другого оружия. Если бы можно было одновременно выставить по всей линии обороны города минометы, изготовленные филиалом завода за время осады Севастополя, то на каждые 16 погонных метров 40-километровой линии обороны пришелся бы один ротный или батальонный миномет» (см. «Корабли возвращаются в строй». С. 215); уникальное свидетельство, столь ярко противоречащее постоянным мольбам командования о «нехватке» боеприпасов для борьбы с «вооруженным до зубов» противником.

Черноморский флот продолжал переброску войск и техники на Керченский полуостров; но после недавней Керченско-Феодосийской десантной операции силы флота уменьшились, т. к. несколько малых кораблей затонуло, часть была повреждена и находилась на ремонте на Морзаводе. Там, в Туапсе и Поти, достраивались тральщики «Семен Рошаль», «Гарпун», подводная лодка Л-23 (эвакуированная из г. Николаева), другие надводные и подводные корабли.

Во все время противостояния под Главной морской базой между кавказским побережьем и Севастополем – наряду с не раз упоминаемыми крейсерами «Красный Кавказ» (командир – капитан 2-го ранга Алексей Матвеевич Гущин), «Ворошилов» (командир – капитан 1-го ранга Ф. С. Марков), «Красный Крым» (командир – капитан 2-го ранга Александр Илларионович Зубков), лидером «Харьков», эсминцами «Бдительный», «Бодрый» (командир – капитан 3-го ранга В.М. Митин), «Бойкий», «Незаможный» – курсировали танкеры «Вайан Кутюрье», «Москва»; сторожевые корабли «Шторм» и «Шквал»; транспорты «Черноморец» (капитан Софрон Алексеевич Перлов), «Березина» (капитан Сергей Аверьянович Ежель, комиссар И.И. Котляров), «Ногин» (капитан Петр Фердинандович Бейзас) «Кубань», «Коммунист», «А. Серов»; тральщик «Якорь»; шхуна «Папанин». А также эскадренные миноносцы «Свободный», «Безупречный» (командир – капитан 3-го ранга Петр Максимович Буряк; затонул после атаки «юнкерсов» 26 июня 1942 г.; вместе с отцом погиб и плававший юнгой его несовершеннолетний сын Володя. Часть экипажа спасли две советские подводные лодки-«малютки»). В операциях участвовали санитарные транспорты «Армения», «Н. Островский» (затонул 23 марта 1942 г. у причала от прямого попадания бомб), «Сванетия» (затонул 17 апреля 1942 г.), «Абхазия» (погиб 10 июня 1942 г. под Севастополем вместе с сопровождавшим его в походе эсминцем «Свободный»). Еще стоит упомянуть и грузопассажирский теплоход «Грузия» (в мирное время ходивший по линии Одесса – Сочи – Батуми), ставший на время санитарным транспортом; при эвакуации из Севастополя, «узнав из разговора, что через двое-трое суток отходит… транспорт, Шрайбер (начальник отдела судостроения и судоремонта С.И. Шрайбер. – Авт.) попросил назначить его старшим, заверяя при этом, что вполне справится с возложенными задачами» (М. Сургучев. «Корабли возвращаются в строй». С. 85). Рвавшийся в Туапсе с первым морским транспортом заболевший воспалением легких Шрайбер был отправлен на теплоходе вместе с ремонтниками; известно, что капитан и старший помощник теплохода «Грузия» отсутствовали.

28 февраля 1942 года в открытом море подвергся налету немецкой авиации транспорт «Чапаев» (капитан судна А.И. Чирков); ему удалось уцелеть, но уже 1 марта транспорт напоролся на мину в районе мыса Сарыч и затонул. Еще в январе 42-го в районе Мысхако на мине подорвался эскадренный миноносец «Способный»; «выжил», восстановлен частью в Туапсе, а частью в Потийском филиале завода. Боевые задания выполняли и буксиры, среди них – «Вежилов»; плавбаза «Нева» (23 марта 1942 г. от прямого попадания бомбы села килем на дно у причала). При налете на Туапсинский порт 26 марта загорелся крупный танкер «Советская нефть», пострадали теплоход «Грузия», а также стоящие у стенки другие надводные и подводные корабли.

Все эти корабли, прошедшие множество испытаний, достойны того, чтобы потомки сохраняли память о них…

В начале 1942 года, со 2 по 5 января, части СОРа производили перегруппировку, готовясь к наступлению.

В это же время готовился десант в Евпаторию; высадка намечалась на 5 января. Десант состоял из усиленного батальона морской пехоты (командир – капитан Г.К. Бузинов) и приданной ему разведывательной группы разведотдела штаба флота (командир – капитан В.П. Топчиев). В ночь с 4 на 5 января на тральщике «Взрыватель», буксире «СП-14» и семи катерах «МО-4» десант вышел к месту назначения. Командир высадки – капитан 2-го ранга Н.В. Буслаев (погибнет в этой операции), военком – полковой комиссар А.О. Бойко. Высадка началась в 3 часа ночи.

И вновь не было ничего удивительного, что при подходе к порту корабли были обнаружены, освещены прожекторами и обстреляны немецкой артиллерией. В 10 часов утра в Севастополь пришла телеграмма от военкома Бойко: «Положение угрожающее, требуется немедленная помощь людьми, авиацией, кораблями»; через час он же сообщил: «Радиосвязи с батальонами нет».

Вспоминая об описываемых здесь событиях при нашей встрече в начале 70-х годов прошлого века на его вилле в Баварии, генерал-фельдмаршал фон Манштейн говорил мне, уроженцу прекрасного и многострадального Крыма (о чем мой собеседник был, конечно же, заранее уведомлен), изредка прерывая свой монолог и неподдельно и сочувственно вздыхая:

«5 января последовала новая высадка советских войск под прикрытием Черноморского флота в Евпатории. Одновременно в городе вышли из подполья сотрудники НКВД, которые пытались поднять население города против наших солдат, и отчасти им это удалось. Небольшие силы охранения, выделенные для обороны города и порта, не смогли помешать высадке и подавить это выступление. Румынский артполк, предназначенный для береговой обороны, в страхе покинул свои позиции. И лишь благодаря тому, что некоторые местные жители еще ранее предупреждали нас о возможной активизации находящихся в подполье сотрудников НКВД, нам удалось быстро локализовать это выступление и восстановить в городе антибольшевистский порядок.

Нами было принято решение послать в Евпаторию следующий на феодосийский участок из-под Севастополя 105-й пехотный полк, хотя бы часть его сил для уничтожения высадившихся войск и подавления вышедших из подполья сотрудников НКВД. Штабом армии был направлен в Евпаторию разведывательный батальон 22-й пехотной дивизии, а также 70-й саперный батальон.

Посланным в Евпаторию частям, находящимся сначала под командованием полковника фон Гегеля, а затем полковника Мюллера (командира 105-го пп), в уличных боях удалось одержать верх над противником. Сотрудники НКВД оказали яростное сопротивление, засев в большом здании, так что пришлось с помощью штурмовых групп саперов это здание вместе с чекистами подорвать. В боях в Евпатории пали многие храбрые солдаты, пал и отважный офицер, командир разведбата подполковник фон Боддин, которого после боя похоронили на евпаторийском кладбище вместе с погибшими товарищами. Барон фон Боддин был горячо любим солдатами, он разделял с ними все тяготы военной жизни, можно сказать, он жил в боевых траншеях и на поле брани. Его застрелили чекисты, находившиеся в засаде…

К 7 января 1942 года бои в Евпатории были завершены. Высадившийся десант моряков Черноморского флота, практически не подготовленный для этой цели, был большей частью уничтожен, а частью взят в плен… Этих несчастных матросов почти невооруженными послали захватывать Евпаторию и побережье вокруг… Боже мой, за что, за кого они воевали, за таких командиров?!

Пожалуй, единственной отрадой за двое суток боев явилось то, что нами было уничтожено более тысячи сотрудников НКВД, невесть откуда взявшихся в Евпатории. По горячим следам было проведено расследование. Оказалось, большая часть чекистов были из так называемого заградотряда, действовавшего в районе поселков Николаевка, Песчаное и города Саки. Когда части 54-го корпуса захватили западную часть Крыма, старший среди чекистов заградотряда получил приказ уйти в подполье в Евпатории, Прибрежном и в Саках, чтобы организовать партизанское соединение. Сигнал к захвату западной части Крыма чекисты получили в день высадки десанта, 5 января. Чем это закончилось, ты уже знаешь…

Внезапно для противника мной был высажен под Феодосией десант бригады генерала Циглера, что создало невозможность развития наступления советских войск в этом районе. На подходе были и две дивизии из-под Севастополя, а вслед за ними направлялся 30-й армейский корпус для нанесения контрудара Советам. Честно говоря, под Севастополем можно было обойтись и без этого, ведь мы уже хорошо знали тактику действий вице-адмирала Октябрьского и армейского командования в Севастополе, проще говоря, их бездействие. Шла не перегруппировка войск, нет! – на передовых позициях силами заградотрядов скапливали матросов и солдат для новой мясорубки.

Командование 30-ак вместо тяжело заболевшего болезнью Боткина (желтухой) генерал фон Зальмута принял генерал Фреттер-Пико. Тем временем в Феодосии появились новые войска противника, то же происходило и в Керчи. Фронт под Севастополем держали теперь только четыре наши дивизии и одна румынская горная бригада.

Уже 15 января все было готово для нанесения удара по Феодосии силами 30-го и 42 армейских корпусов. Считай, удар осуществлялся тремя с половиной немецкими дивизиями и одной румынской горной бригадой – и это против противника, силы которого возросли теперь до восьми дивизий и двух бригад. По другим сведениям, поступившим ко мне, в районе Керчи и Феодосии находилось уже 12 дивизий противника. Но все-таки это были не подтвержденные сведения. Зато мы знали точно: противник располагал танками, пусть и в небольшом количестве, но у нас их не было вовсе. К тому же поддержка авиации стояла под вопросом из-за нелетной погоды. И все-таки я принял решение наступать; что-то подсказывало мне, что успех возможен, опять же, имелась надежда, что Советы будут действовать по прежнему шаблону. Благодаря способностям офицеров и храбрости солдат 105-го пехотного полка и 213-го пехотного полка (под командованием высокопрофессионального командира полковника Гицфельда) наступление действительно имело успех. Полк этого офицера отличился в свое время при штурме Татарского рва и при взятии Керчи. К 18 января Феодосия была в наших руках. Противник потерял около 7000 убитыми, более 10 000 пленными, 177 орудий, 85 танков. Авиация, несмотря на непогоду, отлично поработала в феодосийском порту и потопила несколько транспортов.

Да, в те дни был высажен небольшой десант противника в Судаке, но мы его сразу же уничтожили. После успеха в Феодосии мне пришлось поразмышлять над вопросом: как закрепить наши победы и быстрее освободить Керченский полуостров от советских армий? Пока это не представлялось возможным, слишком мало у нас было сил; необдуманные решения и потакание амбициям могли привести к неудачам и необратимым потерям… Тогда я принял решение ограничиться тем, что отбросить противника к Парпачскому перешейку, где мы могли отсечь войска неприятеля на самом узком месте: между Черным и Азовским морями.

Моя 11-я армия избежала смертельной опасности. Но мы не тешили себя иллюзиями, что противник еще и еще раз не попытается выбить нас из Крыма. И господство на Черном море предоставляло ему для этого особые преимущества…»

Глава 31
«Мы с вами выполнили главную задачу!»

На 16 января было назначено общее наступление советских войск в Крыму. Однако дата наступления не раз варьировалась в зависимости от обстоятельств.

В ночь на 17 января десант в составе 226-го горнострелкового полка под командованием майора Селихова в количестве 1750 человек был переброшен в район Судака отрядом крейсеров, в состав которого входили: крейсер «Красный Крым», эсминцы «Шаумян» и «Сообразительный», канонерская лодка «Красный Аджаристан», шесть катеров «МО-4», две шхуны. Высадка производилась с 0 ч. 45 мин. до 4 ч. утра. В это же время противник вел наступление в районе Феодосии, захватив ее в середине дня 17 января. Так что высадка десанта майора Селихова никак не могла повлиять на общую обстановку. Тем более что после в течение недели корабли флота из-за штормов не могли выгрузить продовольствие и боезапас для 226-го гсп. В ночь на 23 января эсминец «Бодрый», наконец-то доставивший необходимое, забрал раненых десантников.

Командующий войсками Кавказского фронта поставил перед Черноморским флотом очередную задачу: в ночь на 25 января высадить десант в Судак – Новый Свет в составе 554-го горнострелкового полка 138-й горнострелковой дивизии; флоту выделить для первого броска 150 человек; при этом 226-й и 554-й гсп объединить в отдельную группу под командованием майора Селихова; группе установить связь с партизанами и быть готовой к действиям по особому приказу…

В силу расторопности противника поставленные задачи не выполнены: десант был провален, оставшимся десантникам пришлось соединиться с партизанами и действовать с ними.

Из-за того, что войска Кавказского фронта так и не перешли в наступление, наступательные действия войск СОРа и высаженных десантов не могли дать никаких положительных решающих результатов.

28 января 1942 года директивой Ставки Верховного главнокомандующего были разделены между собой Крымский фронт, Закавказский военный округ и Кавказский фронт. СОР, ЧФ, Азовская военная флотилия и Керченская ВМБ были оперативно подчинены командующему Крымфронтом генерал-лейтенанту Д. Т. Козлову (член Военного совета – дивизионный комиссар Ф.А. Шаманин, начальник штаба – Ф.И. Толбухин). В состав Крымфронта также вошли 44-я, 51-я и 47-я армии.

Реорганизация должна была завершиться к 8 февраля 1942 года.

Любопытные цифры в связи с подготовкой наступления в Крыму приводит генерал-лейтенант П.А. Моргунов. «11 февраля командующий СОРом донес о составе войск СОРа… 1. Приморская армия в составе: 7 стрелковых дивизий, 1 кавалерийской дивизии, 2 танковых батальонов, 2 армейских артиллерийских полков, 1 отдельного минометного дивизиона и 1 гвардейского минометного дивизиона («катюши») общей численностью 69 853 человека… 2. 7-я, 8-я и 79-я бригады морской пехоты, 2-й Перекопский и 3-й полки морской пехоты, находящиеся в оперативном подчинении Приморской армии, – 12 128 человек. 3. Береговая оборона численностью 4096 человек… 4. Части ВВС и противовоздушной обороны; всего в ПВО – 3153 человека. 5. Охрана водного района и корабли флота, базирующиеся на Главную базу… Протяженность фронта – 36 км… Плотность на 1 км фронта: орудий разных калибров – 5,3. Средних и крупных минометов – 10,8. Станковых пулеметов – 13,6. ручных пулеметов – 22,0…» («Героический Севастополь». С. 256–257).

Итого, даже по самым заниженным цифрам, защитников города Севастополя на 11 февраля 1942 года численностью в 89 230 человек было больше, чем бойцов во всей 11-й армии генерал-фельдмаршала Эриха фон Манштейна!

Зимние месяцы 1942 г. боевые корабли ЧФ обстреливали береговую линию, где могли располагаться позиции противника. С 26 февраля по 1 марта 14 кораблей флота, включая линкор «Парижская коммуна», обстреливали район Феодосии, Старый Крым, Ближние и Дальние Камыши. Эсминец «Железняк» действовал в районе Судака, палил по прибрежной дороге; крейсер «Молотов» открывал огонь по Ближним и Дальним Камышам; эсминец «Шаумян» обстреливал Ялту.

С весной крымские ночи стали короче, транспорты уже не могли преодолевать расстояние Новороссийск – Севастополь за время темноты. В связи с большими потерями транспортов и плохим обеспечением коммуникаций нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов приказал контр-адмиралу Елисееву пересмотреть маршруты движения кораблей и обеспечение их безопасности на переходе.

6 марта командующий Крымфронтом поставил войскам задачу быть в постоянной готовности к наступлению на феодосийском направлении. Черноморскому флоту и СОРу предписывалось: 1. Оборонять Севастополь, произвести демонстративное наступление на Дуванкой; 2. Кораблям флота поддерживать артогнем войска 44-й армии, нанося удары по ст. Владиславовка, Феодосия и Ближним Камышам; 3. Авиации флота прикрывать боевые корабли на переходе к берегам Керченского полуострова.

И вновь вице-адмирал Октябрьский докладывает Военному совету Крымфронта, что посылать днем военные корабли для обстрела позиций противника очень опасно, и предлагает использовать их только в темное время суток.

Весной 1942 года группа армий «Юг» осуществила ряд мощных ударов по объединениям Красной армии, уничтожив большую часть советских войск, и не без успеха продолжала наступать в излучину Дона.

Немецкий историк, генерал Курт Типпельскирх писал: «В то время, когда немецкие войска, готовясь к предстоящему широкому наступлению, еще только получали пополнение и производили перегруппировку, в Крыму были предприняты два сильных удара с целью устранить угрозу южному флангу немцев и высвободить 11-ю армию». В результате этих ударов советские войска на Керченском полуострове и в Севастополе в мае 1942 года оказались в крайне тяжелом положении. И если ранней весной еще было сравнительное спокойствие, то это было затишье перед грядущей бурей. Немецкое командование тщательно подготовило весеннее наступление на Севастополь и Керчь, используя силы люфтваффе, перерезало все коммуникации, идущие в Крым. Было уничтожено большое количество транспортов и практически прервалось снабжение Севастополя всем необходимым для войны. Доставки могли осуществлять только боевые корабли.

Адмирал Н. Г. Кузнецов вспоминал, что по вопросу лучшей организации управления флотом он обращался к маршалу Шапошникову, но тот рекомендовал доложить обо всем Верховному. Сталин же ясного ответа не дал. Но спустя некоторое время состоялась короткая беседа. Сталин спросил у наркома:

– А кого бы вы предложили командующим Севастопольским оборонительным районом вместо Октябрьского?

Кузнецов ответил, что самой подходящей кандидатурой считает генерал-лейтенанта С. И. Кабанова, хорошо проявившего себя на Ханко и в Ленинграде. Но Сталин не принял окончательного решения, и, как подчеркивал в своих воспоминаниях Кузнецов, он по-прежнему был не убежден в необходимости какой-либо замены.

Конечно, в своих книгах Николай Герасимович многое не договаривает, хотя вряд ли он мог все знать. Но как талантливый руководитель ВМФ он понимал, какова действительная роль Октябрьского и эскадры ЧФ, находившихся на Кавказе.

В течение второй половины апреля и начала мая фон Манштейн, проанализировав сложившуюся обстановку на периметре всего Восточного фронта и взвесив в который раз свои возможности, принял решение о переходе в наступление. Которое началось с нанесением массированных ударов осадной артиллерией, а также артиллерией меньших калибров и авиацией по штабам, командным пунктам, узлам связи и по стыкам частей и соединений, оборонявших Севастополь. В результате искусно спланированного начального периода наступательной операции фон Манштейну удалось парализовать систему управления войсками Крымского фронта.

От нанесенного удара, как и осенью 1941 года, советские войска обратились в бегство в сторону Керченского пролива, на Тамань. В этих боях была полностью сокрушена вся система обороны.

Крымфронт к 20 мая 1942 года был разгромлен и прекратил свое существование.

После его разгрома были понижены в должностях и воинских званиях многие военачальники; например, генерал-лейтенант Д.Т. Козлов был разжалован до подполковника, снят с занимаемого поста и понижен в должности член Военного совета дивизионный комиссар Ф. А. Шаманин, отстранен начальник штаба фронта генерал-майор П. П. Вечный, отстранены от командования и понижены в звании командующий 44-й армией генерал-лейтенант С. И. Черняк, командующий 47-й армией генерал-майор К. С. Колганов, командующий ВВС фронта генерал-майор авиации Е. М. Николаенко. О представителе Ставки армейском комиссаре 1-го ранга Л. З. Мехлисе уже говорилось. В дисциплинарном порядке были наказаны все руководители Крымфронта и войсковых объединений. Причем Мехлис в своей обычной резкой форме требовал расстрела Козлову, Толбухину, Батову, Черняку, Калганов и другим военачальникам. На что Сталин иронично реагировал:

– Товарищ Мехлис, а почему вы не требуете расстрела Исакову, Октябрьскому, Азарову, Кулакову?

И, не дожидаясь ответа Мехлиса, продолжил:

– Если расстрелять тех людей, что вы назвали, то и эти товарищи нас не поймут. Может быть, мы с вами расстреляем товарища Мехлиса, а остальных отправим с винтовками в руках в штрафбат? Если вы не возражаете, товарищ Мехлис, мы так и решим.

Это был тот случай, когда Лев Захарович понял, что его жизнь висит на волоске, он, сжавшись, покорно молчал.

– Ваше молчание, товарищ Мехлис, говорит о правильности моего предложения. Но я думаю… мы с вами погорячились. Мы с вами выполнили главную задачу – мы не позволили взорваться Кавказу. Мы с вами хорошо поработали. А об остальном позаботится наш Генштаб, и, я думаю, войска нашего бывшего друга найдут свою большую могилу в предгорьях Кавказа. Но за потерю Крыма подумайте, кого и как дисциплинарно наказать. Все-таки должен быть порядок.