Текст книги "Авантюристы"

Эпилог

Год спустя

Сигизмунд успешно преумножил свой капитал и открыл в Нерчинске небольшую галантерейную лавку, которая пользовалась огромной популярностью в городе и близлежащих селах.

Неожиданно для себя Сваровский сошелся накоротке с Афанасием, который был теперь человеком семейным и подумывал оставить службу, но чем заняться в дальнейшем, еще не решил. За годы службы в остроге он скопил приличную сумму денег, которой не знал, как распорядиться. Любава также была плохой советчицей в этом вопросе, она совсем не знала жизни: ведение домашнего хозяйства – то дело другое, здесь ей равных не сыщешь, а вот выгодное вложение денег – не для нее.

Помог Сигизмунд. Его новой лавке в Нерчинске требовался грамотный управляющий, и не просто управляющий, – а доверенное лицо. Афанасий тотчас, не раздумывая, согласился служить у поляка и прикупил в городе не без его помощи приличный дом, куда вскорости и перебрался вместе с Любавой, там и родился их первенец.

Варвара продержалась в фаворитках Ламанского дольше всех своих предшественниц – почти год. Он, невзирая на мольбы Сигизмунда, отправил женщину обратно в Акатуйскую женскую тюрьму.

Прощание любовников было сдержанным, Сигизмунд старался не подавать вида, насколько ему больно расставаться с Варварой. Та же, сидя в телеге, одетая в простую ватную телогрейку, в обнимку с мешком, в котором содержался весь ее нехитрый скарб, тихо плакала.

Сигизмунд обнял ее на прощанье.

– Я непременно буду тебя навещать, – пообещал он.

Варвара же, не веря его словам, лишь кивала в ответ, понимая: зачем она ему – каторжанка? – ради чего он, красавец, будет мотаться в такую даль, как Акатуй? – для того чтобы повидать ее? – пустое.

Телега тронулась и запылила по разбитой дороге, Сигизмунд стоял и смотрел ей вслед, пока не осело облако пыли, и та не скрылась из вида.

* * *

За первые две недели своего пребывания в женской тюрьме Варвара вкусила все прелести каторжной жизни: пребывание в доме у Ламанского показалось ей просто развлечением.

Ее отправили в красильный цех, где стояла страшная вонь и смрад, за которым было трудно различить происходящее дальше нескольких шагов. Через несколько дней она начала кашлять, затем все сильнее.

Неожиданно тюремное начальство смягчилось – Варвара была переведена в пошивочный цех, где быстро освоила нехитрое ремесло раскройщицы. Она ловко орудовала большими остро отточенными ножницами, вырезая из грубой ткани рукавицы, правда, через десять часов работы, к вечеру, правая рука почти не слушалась, но это не шло ни в какое сравнение с крашением.

Спустя месяц, когда женщина совсем сникла и смирилась со своей участью раскройщицы, надзирательница вызвала ее из камеры и препроводила в комнату свиданий. Варвара, одетая в черное тюремное платье, в платке, завязанном на затылке, сидела на табурете, недоумевая: кто же пожелал ее видеть – неужели Сигизмунд? При этой мысли ей стало страшно: как он увидит ее такую, неприбранную, в тюремном страшном платье? Но в то же время сердце приятно защемило: неужели не забыл и сдержал свое обещание?

Дверь скрипнула и отворилась, в комнату свиданий вошел Сигизмунд – все такой же красивый и холеный. Варвара закрыла лицо руками, покрытыми мозолями от непривычного труда, и разрыдалась.

Сваровский подошел к Варваре, обнял ее. Та, не помня себя от счастья, уткнулась в плечо любовника, грубый тюремный платок соскользнул с ее роскошных волос. Сигизмунд же осыпал заплаканное лицо женщины поцелуями.

Пять лет спустя

Торговые дела Сигизмунда Сваровского благополучно шли в гору, и он стал подумывать, что пора его семейству: жене – Варваре Григорьевне, старшей дочери – Полине и младшему сыну – Тимофею, перебраться в более крупный город, три лавки же в Нерчинске оставить на управляющего Афанасия.

С этой целью он посетил Иркутск, где присмотрел дом для своего семейства, а также помещение под будущий магазин. Сваровский решил, что Иркутск – промышленный город, не чета Нерчинску – будет, где развернуться. Оформив соответствующие купчие, он вернулся в Нерчинск и через месяц переехал в новый просторный иркутский дом всей семьей.

По приезде на новое место у Варвары было множество хлопот по обустройству нового жилища, но они были ей в радость. Она купила мебель, портьеры, ковры – дом приобрел респектабельный вид. Затем она наняла горничную, кухарку и истопника, его же – кучера. Хозяйка старалась придать дому хоть какой-то светский лоск, и это почти удалось. Ее падчерица, Полина, выросла красавицей, чувствовалась польская кровь отца. Девушке минул семнадцатый год. Посему Варвара Григорьевна стремилась приобрести репутацию состоятельного семейства: ведь ни для кого не секрет, что о приданом невесты судят по имуществу родителей.

Наконец, закончив все хлопоты по обустройству дома, супруги Сваровские решили отметить свой переезд и успешные торговые дела в ресторане «Сибирская корона», который считался самым лучшим и дорогим в городе.

Варвара давно не была в подобных заведениях, почитай скоро восемь лет. Она с удовольствием надела новое шелковое платье, подобрав под него соответствующие украшения; из роскошных, но уже седеющих волос, соорудила сложную прическу и приобрела вид жены преуспевающего купца.

Сигизмунд с удовольствием окинул взором свою слегка располневшую супругу и, оставшись вполне довольным, велел закладывать экипаж.

* * *

Супруги Сваровские вошли в зеркальный зал ресторана, перед ними тотчас же, как из-под земли, возник метрдотель, источающий вежливость и предупредительность и, понимая по внешнему виду посетителей, что они – господа весьма состоятельные, проводил их за один из лучших столиков.

Вышколенный халдей подал французское шампанское и разлил его по бокалам. Пока Сигизмунд изучал меню, а это он взял на себя, прекрасно изучив за пять лет супружеской жизни вкусы жены, его прекрасная половина рассматривала зал и посетителей.

Внимание Варвары Григорьевны привлек мужчина, ему было явно за сорок; дорогой костюм и золотые часы на цепочке, а уж в них-то женщина знала толк, – все говорило о его финансовом благополучии. Рядом с преуспевающим посетителем за столиком сидела женщина, лет на десять моложе своего спутника. Выглядела она безукоризненно: темно-вишневое платье, гранатовое ожерелье и серьги из этого же камня, прекрасную голову украшала изысканная диадема.

Варвара Григорьевна невольно залюбовалась респектабельной парой. Неожиданно очаровательная посетительница почувствовала на себе взгляд и повернулась. Варвара обомлела: это лицо…эти карие миндалевидные глаза… до боли знакомая диадема…

Несомненно респектабельной красавицей была Мария Шеффер, а рядом с ней – князь Рокотов!

Варвара Григорьевна очнулась от голоса мужа:

– Дорогая, горячее подано. Отчего ты не ешь? Разве тебе не нравится блюдо?

– Нет, нет… Все впорядке, все нравится. Просто я засмотрелась на зеркальный зал.

Халдей улыбнулся:

– О, да, сударыня! «Сибирская корона» считается самым красивым рестораном города! Хозяин приглашал специалистов из самой Европы!

Варвара Григорьевна наслаждалась горячим, иногда украдкой поглядывая в сторону Марии Шеффер и ее спутника. Та же, заметив повышенное внимание с соседнего столика по отношению к своей особе, также порой стреляла глазами на купеческую чету.

Халдей в очередной раз наполнил шампанским бокал госпожи Сваровской, Сигизмунд произнес тост – супруги выпили и пребывали в прекрасном настроении. Варвара, держа в руках бокал, снова посмотрела на Марию Шеффер, – их взгляды встретились. Женщины многозначительно улыбнулись, тем самым давая понять, что узнали друг друга.

2007