Текст книги "Авантюристы"

Глава 9

На следующий день после получения письма, в одиннадцать часов утра, Сергей Шеффер отправился по указанному отцом адресу, дабы обрести поддержку его старинного друга.

Дом Феоктистова, известного домовладельца, и вообще человека, ведущего светский образ жизни, – он любил посещать различного рода салоны, скажем некоей госпожи Скобелевой, имеющей недвусмысленную сомнительную репутацию, но Анатолия Григорьевича сие обстоятельство вовсе не смущало, – был огромным, выполненным в новомодном стиле слияния барокко и рококо. Этот стиль отличался обилием колонн, декоративной лепнины, арочных перекрытий и просто избытком различных украшений. Словом, был стилем, присущим неожиданно разбогатевшим мещанам, причем столь стремительно и значительно, что они не знали, чем бы занять себя и куда потратить свои обширные финансы, так как не имели столь предприимчивого характера и деловых навыков, как купеческое сословие.

И вот перед таким сгустком декора очутился Сергей. Дом поразил его своим необычным внешним видом, молодой человек не разбирался в архитектурных стилях, а тем более в правильности и целесообразности их воплощения. Увиденное потрясло его восприимчивое воображение: обилие украшений, каменный забор, увенчанный различными пухленькими амурчиками, и двумя Дианами около въезда для экипажей, нацеливающими свои мраморные луки прямо на посетителя.

Сергей дернул веревку звонка, ждать пришлось довольно долго, прежде чем открылась небольшая дверь, располагающаяся тут же рядом с воротами для экипажей. Появился слуга, облаченный в синюю атласную ливрею:

– Что угодно, сударь? Вам назначено?

– Нет… Но прошу вас доложить Анатолию Григорьевичу, что прибыл Сергей Шеффер, сын Александра Шеффера.

Звучная фамилия незнакомца понравилась важному слуге, тот кивнул:

– Ожидайте!

Дверь захлопнулась, Сергей так и остался стоять на улице. Слуга появился неожиданно быстро:

– Прошу, сударь, хозяин примет вас.

Сергей обрадовался: значит, письмо отца достигло получателя, и тот решил помочь.

* * *

Анатолий Григорьевич, вернувшийся накануне поздно ночью от госпожи Скобелевой, изволил испить утреннего чаю с вафельными пирожными, которые он просто обожал, когда пожаловал назойливый слуга с докладом, что, мол, у ворот стоит некто молодой Шеффер, сын какого-то там Александра Шеффера…

– Болван! – разъярился хозяин. – Ты заставил стоять сына моего старинного друга около ворот, словно посыльного! Проси немедленно.

Перед взором Сергея открылся просторный двор, способный вместить несколько экипажей одновременно. Он поднялся по мраморной лестнице с диковинно выполненными балясинами, затем по другой – на второй этаж. Войдя в просторную аляповатую гостиную, украшенную под стать всему убранству дома, поражающую посетителя огромной многоярусной позолоченной люстрой, не менее чем на двести свечей, и атласной драпировкой смелого морковного цвета, Сергей увидел хозяина, Анатолия Григорьевича Феоктистова, облаченного в домашний стеганый халат.

Он сидел в огромном кресле с резными ручками в виде неких мифических существ и курил английскую сигару.

– О! Стало быть, вы – Сергей, сын моего давнего друга молодости Александра Шеффера. Вылитый отец! Прошу присаживайтесь, молодой человек, без церемоний. Хоть я и люблю множество формальностей, они знаете ли, придают дополнительную значимость как в глазах собственных, так и различного рода посетителей… Но не для вас! Итак, я – Анатолий Григорьевич!

– Очень приятно, благодарю вас, что уделили мне время, – начал Сергей, но хозяин его перебил:

– Право, Серж! Вы позволите вас так называть?

– Конечно, именно так называет меня жена…

– О! Так вы, молодой человек, женаты. Наверняка, она – просто красавица. Да в таком юном возрасте все барышни – красивы, свежи и привлекательны… Ну да ладно, о чем это мы, – хозяин вынул сигару из рта и выпустил струйку дыма. – А! Вспомнил! Давайте договоримся, Серж, общаться без излишних там: сударь, а не соблаговолите ли вы… или отнюдь…или довожу до вашего сведения о моем горячем почтении…

– Конечно, как вам угодно, – охотно согласился Сергей.

– Так вот, о деле. Я получил письмо вашего отца и готов помочь вам. Недавно я приобрел два дома, здесь неподалеку, на Старомонетном переулке. Надстроил на каждом по два дополнительных этажа и собираюсь сдавать их внаем. Доходные дома, знаете ли, говорят сами за себя: весьма выгодное дело нынче в Москве. Каждая квартира идет от шести до десяти рублей в месяц. Ну, вы пообщаетесь с моим управляющим… Словом, я предлагаю вам стать моим помощником и управителем сих домов на Старомонетном. Дело не сложное: взимание платы, причем вовремя; выселение должников, разрешение всяких конфликтных ситуаций. Если, скажем, несколько студентов снимают дешевую квартиру, они могут по молодости лет пошуметь, выпить излишне. Их надобно приструнить, иначе соседи жаловаться станут. Затем зимой надобно, чтобы истопник, а они – все канальи и пьяницы, столько их не меняй, исправно топил, иначе замерзнут трубы. Что еще? Ну, в двух словах все… А, самое главное – жалованье! Шестьдесят рублей вас устроит?

Сергей, не ожидавший такой щедрости и сговорчивости Феоктистова, тут же закивал:

– Да, да, конечно!

– Вот и славно! Завтра же отправляйтесь на Пыжевский переулок, дома с первого по четвертый, – там уже мои. Поговорите с управляющим, он еще раз все объяснит.

* * *

Сергей покинул дом Феоктистова окрыленным: шестьдесят рублей – отличное жалованье! Можно жить безбедно, да еще и на Машенькины обновы хватит!

По прибытии на квартиру он сообщил жене радостную новость. Та прореагировала достаточно бурно, бросившись мужу на шею и осыпая его поцелуями. Что ж, деньги и служба – весьма достойные. Она быстро прикинула, что жалованья хватит и на оплату квартиры, и на завтраки, обеды и ужины в трактире на Спасоналивковском, а возможно, останется даже на красивую жизнь. Правда, что такое «красивая жизнь» и где именно она находится, и как до нее добраться, Машенька представляла смутно, но одно знала наверняка – Москва будет у нее ног!

С подобными мыслями она надела новое платье, шляпку, украшенную беличьим мехом, а также изящное манто из того же самого материала, изъявив желание совершить прогулку по Москве, тем более что погода была весьма располагающей: вовсю светило октябрьское солнце, на небе не было видно ни облачка.

Супруги Шеффер вышли из дома и направились в сторону Якиманки. Улица была достаточно оживленной, извозчики сновали на пролетках туда-сюда, торговцы товаром вразнос, громко покрикивали, завлекая покупателей. Но Машеньке не хотелось ни леденцов, ни пирогов, ни цветных ленточек на шляпку.

Она наслаждалась московской суетой, постепенно привыкая к ритму города. Насидевшись в четырех стенах барского дома, девушка поняла, как многого она была лишена и совершенно не знает жизни. Но рядом с ней шел ее муж, уж он-то, теперь управитель доходными домами, наверняка поможет воплотить все ее мечты. Какие? Машенька на мгновенье задумалась: а действительно, какие? Покорить Москву – звучит прекрасно и увлекательно, но как именно? Она не знала. Но Серж старше, он – мужчина, вот и пусть подскажет, как это сделать…

Супруги прошли примерно половину улицы, как неожиданно, Машенька увидела ресторан.

– Серж, давай зайдем! Отметим такое событие, ну, в смысле твою новую службу.

– Конечно! Прекрасная идея.

Они направились к ресторану, предупредительный швейцар, облаченный в красивую ярко-красную униформу, открыл дверь, и супруги оказались в красивом зеркальном фойе. Тут же к ним подошел лакей: Машенька сбросила с себя манто, аккуратно развязала ленты шляпки, Серж снял пальто. Они проследовали в зал, к ним тут же направился метрдотель, расплываясь в слащавой улыбке.

– Рад видеть вас, господа! О, сударыня, вы обворожительны! – сделал он дежурный комплемент Марии.

Девушка улыбнулась, все же приятно услышать такое, тем более что она была не избалована подобными знаками внимания. Серж, пожалуй, – первый мужчина, обративший внимание на ее красоту, а метрдотель – второй.

– Прошу проходите, здесь вам будет удобно, – метрдотель проводил гостей к столу. – Сейчас день, и у нас спокойно, вот вечером, милости просим, на хор цыган! Как поют окаянные! Заслушаешься!

Машенька натянуто улыбнулась, она в жизни никогда не слышала, как поют цыгане и, немного подумав, припомнила грязных смуглых ребятишек на смоленском рынке, кажется, их-то и называли цыганятами, и как такие могут петь – непонятно!

Сергей заказал обед, Маша ела с аппетитом, рассматривая зал ресторана и посетителей. За столиком, что ближе к сцене, сидел мужчина, в изысканном темно-синем костюме, поглощенный чтением газеты, сопровождая сие занятие изрядными порциями красного вина. Около солидного незнакомца постоянно увивался официант, подобострастно выполняя все его распоряжения.

Машенька удивилась, и когда к их столику снова подошел халдей, она поинтересовалась как бы невзначай:

– Скажи, любезный, а отчего все обхаживают вон того господина? – она указала вилкой в сторону сцены.

Сергей встрепенулся и также обернулся в указанном направлении.

– О! Сударыня! Так это же – eго cиятельство князь Рокотов – очень известный в Москве человек. Большие чаевые дает.

Маша удовлетворилась ответом и продолжила обед, но уже князь заметил повышенное внимание молодой женщины к своей сиятельной особе и, театрально подняв бокал с вином, отпил из него за ее здоровье.

– Отчего тебе вздумалось узнать: кто сей господин? – негодовал Сергей.

– А почему – нет? Мы живем в Москве и должны знать здешних знаменитостей. Ничего дурного я в этом не нахожу, – ответила Машенька, поглощая севрюгу.

Глава 10

Сергей приступил к службе. То, что казалось на первый взгляд совершенно простым, оказалось весьма щекотливым, порой требующим выдержки и терпения. Два дома, поступившие на попечение Сергея, были четырехэтажными и небольшими с виду. Первые два этажа занимали люди солидные, платившие по десять рублей в месяц. Квартиры они занимали просторные, с высокими потолками, мебелированные со вкусом и комфортом.

Два надстроенных этажа имели отдельный вход в виде лестницы, квартирки там были маленькими, душными и тесными. Ютились наверху в основном студенты по несколько человек в квартире, – скидывались по два-три рубля в складчину, – порой любили пошуметь и побалагурить. Солидные жильцы постоянно возмущались, жаловались управителю, в раздражении обещая съехать с квартиры и найти место поспокойней.

Сергей поначалу воевал с молодым поколением, которому он, кстати, был почти ровесником, а затем, поняв, что все напрасно, утвердил систему штрафов. Если шумите, господа студенты, что ж, хорошо, но за квартиру заплатите не шесть рублей в конце месяца, а скажем шесть с полтиной. Нарушили покой соседей еще раз, извольте – с вас семь рублей.

Студенты поначалу ругались, кто-то даже съехал с квартиры, но в конце концов сей драконовский метод их утихомирил, причем настолько, что солидные жильцы души не чаяли в управителе, а молодежь же откровенно его побаивалась.

Словом, управитель из Сергея получился отменный, он даже сам от себя не ожидал такой прыти. Спустя месяц он почувствовал уверенность в себе, приобрел некую вальяжность, стал употреблять словечки: да-с, нет-с, охотно-с, чем еще больше вызывал почтение и уважение жильцов.

Машенька же томилась в безделии. Не приученная ничего делать, кроме как шить и вышивать, она, вконец измаявшись, решила вышить наволочки для диванных думочек[4]4
  Думочка – маленькая декоративная подушечка.


[Закрыть]. Чета Шеффер так и питалась в трактире, стирала же на них хозяйка за дополнительную плату. Маша предавалась томлению души и тела за каждодневным вышиванием, постепенно теряя интерес к своему супругу, не оправдавшему ее девичьих надежд.

* * *

Неожиданно в первых числах декабря, когда Хвостов переулок покрыл белый пушистый снег, Сергей Шеффер получил письмо в солидном глянцевом конверте, доставленное неким посыльным.

Он с нетерпением вскрыл его маникюрными ножницами, его обдало нежным цветочным ароматом, – несомненно писала женщина и весьма состоятельная.

Сергей покосился на жену, та же была целиком и полностью поглощена вышиванием, и не проявила к письму ни малейшего интереса. Тогда он развернул розовый листок бумаги и с удивлением прочел:

«Любезный Серж!

Приглашаю Вас вместе с очаровательной супругой, которую вы прячете от посторонних глаз, посетить мой салон в субботу, ровно в семь вечера. Вы сможете приятно провести время и обрести множество полезных связей, тем более что они вам столь необходимы, ведь, по словам Анатоля, вы в Москве недавно.

Итак, жду вас по адресу: Якиманская набережная, владение 8. Дом госпожи Елены Яковлевны Скобелевой.

P.S. Данное письмо послужит вам своеобразным пропуском в мой дом».

Сергей был удивлен и в то же время его охватил почти детский восторг: несомненно с подачи Анатолия Григорьевича, его хозяина и благодетеля, их приглашают в приличное общество.

– Машенька, дорогая! В эту субботу у нас выход.

Жена изподлобья посмотрела на дражайшего супруга:

– Куда? В трактир на Спасоналивковском переулке? – съерничала она.

– Ах, душа моя! Прекрати дуться на меня, ведь, я почти не уделял тебе внимания оттого, что был занят по службе. Иначе на что бы мы жили?

– Я не дуюсь…

– Нас приглашают посетить салон Елены Скобе-левой!

Маша встрепенулась и тут же отложила пяльцы с вышиванием:

– А кто она? Влиятельная особа, да?

– Вероятно, раз сам Феоктистов с ней знается. Так что лучше подумай о наряде.

Машенька резко встала и подошла к шифоньеру, открыла дверцу, посмотрела на свой скромный гардероб и изрекла:

– Годится только свадебное – «пепел розы». Больше нечего надеть…

– Ты прелестно в нем выглядела на венчании. Да и потом, надевала всего лишь раз.

– Да, ну мне нужна сумочка. Все московские приличные барышни носят бархатные сумочки, а у меня только – кожаная.

– Ах, мон шер! Ну что за проблема?! Завтра отправляйся на Ордынку в дамский салон и купи ее! Вот, – Сергей извлек бумажник из пиджака, висевшего на стуле около стола, – десять рублей тебя устроят?

– Так мало? – Мария округлила глаза от возмущения. – Я первый раз в жизни выхожу в приличное общество, а ты жадничаешь!

– Я? Ну, ты не права, душа моя! – возмутился супруг. – Хорошо, вот двадцать рублей. Не забывай – до следующего жалованья еще десять дней.

* * *

На следующий день Мария уверенным шагом вошла в салон дамских нарядов, что на Ордынке. Она вновь не без удовольствия ощутила свежесть тончайших ароматов французских духов и направилась к прилавку со множеством сумочек.

Глаза разбежались: вот кожаные, вот зимние из кашемира с тесьмой, вот подешевле из сукна, а вот, наконец, и бархатные с отделкой из различных бусинок под жемчуг и цветного бисера. Но, увы, подходящего цвета не было.

Мария, озадаченная тем, что в салоне подобрать ничего не возможно, – а другого она просто не знала, да и до приема оставалось всего три дня, бесцельно ходила между прилавками. Что же делать?

Неожиданно она оказалась перед прилавком, заваленным шляпами различных размеров и форм, изготовленных из меха, шелка и бархата. Она обратила внимание на берет, похожий на фламандский, пожалуй, именно в таких средневековые художники творили свои шедевры.

Головной убор был надет на деревянную головку манекена, стоящую тут же на прилавке. Маша прикинула: как она будет в нем выглядеть? И пришла к выводу, что очень хорошо и оригинально. Но, увы, берет совершенно не подходил по цвету.

«Что же это такое?! Всего полно, а того, чего надо – нет!!! Угораздило меня сшить платье из этого шелка, «пепел розы»! И что мне теперь делать: прийти на прием как провинциальной простушке, без украшений и сумочки? Никогда!!!»

Она вновь прошлась по салону и увидела отдел, торгующий тканями:

– Вот наконец я и решу все проблемы. В конце концов шить я еще не разучилась!

Мария окинула придирчивым взглядом полки, ломящиеся под тяжестью многочисленных отрезов, и обратилась к продавцу: – Я бы хотела метр серого шелка и метр такого же в тон бархата. У вас найдется?

Молодой продавец, вежливо улыбнувшись, тут же достал со стеллажа несколько отрезов шелка и бархата и развернул перед взором очаровательной покупательницы.

– Прошу, сударыня, вот серые тона. Выбирайте!

Маша сняла перчатку и потрогала ткани: что и говорить, качество отменное! Она задумалась: «Взять серый бархат чуть светлее на берет и сумочку, а шелк потемнее на отделку… Пожалуй… Под «пепел розы» подойдет вполне».

– Что вы решили? – поинтересовался молодой продавец.

– Мне метр вот этого бархата и столько же шелка, – Машенька указала, какого именно.

Продавец тотчас отмерил, отрезал, упаковал товар и протянул покупательнице.

«Хорошо, но нужен еще жемчуг и бисер», – подумала модница и направилась дальше по салону.

И вскоре ее поиски увенчались успехом.

* * *

Дома Мария достала старые газеты, которые так любил читать вечерами ее обожаемый супруг, карандашом нарисовала выкройку сумочки и вырезала ножницами. Она припомнила внешний вид берета, понравившегося в салоне, и по памяти изобразила его на писчем листе бумаги. Задача предстояла не из легких.

– Так и как же мне его раскроить?.. Ничего, справлюсь как-нибудь.

Она достала из шкатулочки портняжный сантиметр, обмерила свою прелестную головку и тут же отложила получившуюся длину на газете. Через полчаса усилий выкройка берета была готова.

Маша взяла катушку серых шелковых ниток, купленных все в том же салоне вместе с фальшивым жемчугом и бисером, и начала шить, решив начать с берета.

– Никогда не шила ничего подобного. Посмотрим, что получиться. Вот Серж удивиться…

К приходу супруга Мария уже красовалась перед зеркалом в новом берете, расшитом замысловатым узором из жемчуга и бисера.

– Мон шер! Это ты купила сегодня? – поинтересовался он. – Тебе очень идет! Просто очаровательно!

Мария не стала разочаровывать мужа и выдавать тайну происхождения сего головного убора.

– Тебе правда нравится?

– Прелестно, – Серж привлек к себе супругу и страстно поцеловал. – Уверен, ты затмишь всех красавиц местного разлива…

* * *

На следующий день бывшая белошвейка смастерила сумочку, отделав ее небольшими рюшами, бархатный пояс на платье с огромной шелковой розой и бархотку на манер французской, которую заграничные дамы надевали на шею, отчего та казалась длиннее и соблазнительнее.

Завершив пошив новых аксессуаров, Мария с удовольствием надела платье, дополнив свой наряд обновами. Молодая женщина стояла перед зеркалом, откуда на нее смотрела элегантная дама, на груди которой поблескивал заветный золотой луидор. Отражение улыбалось, словно говоря: «Теперь передо мной никто не устоит!»

Глава 11

В субботу вечером супруги Шеффер вышли из экипажа около дома Елены Яковлевны Скобелевой, что на Якиманской набережной. Серж тотчас извлек из кармана пальто письмо и протянул его важному привратнику, преисполненному собственного достоинства. Тот взглянул на розовый листок бумаги и произнес:

– Прошу, господа, хозяйка вас ожидает, – и распахнул перед гостями кованую калитку.

В это момент к воротам дома подъехала карета, привратник мгновенно бросился открывать.

«Кто бы это мог быть?» – подумала Маша. – «Наверняка какой-нибудь князь или граф…»

Маша специально остановилась, дабы удовлетворить свое любопытство.

– Дорогая! – окликнул ее муж. – Что случилось?

– Не, нет… Ничего, – ответила раздосадованная супруга. – Я иду.

Слуга распахнул двери дома перед гостями, супруги Шеффер вошли внутрь, их тут же обдало теплом и ароматом различных яств. Они сбросили верхнюю одежду на руки прислуги и проследовали в зал, освещенный множеством свечей.

Маша огляделась: зал был большим, просторным, вдоль стен стояли столики с закусками и прохладительными напитками, где можно было присесть, скажем, отдохнуть и спокойно поговорить с собеседником.

Гости уже собирались, в центре зала стояла дама, красивая полная женщина лет сорока, облаченная в сиреневый модный наряд, пышные рукава которого достигали локтей, а руки в белых атласных перчатках, украшали массивные браслеты из драгоценных камней. Ее темные волосы, собранные на макушки, были украшены белым страусиным пером и далее ниспадали длинными локонами.

Мария ощутила легкую тошноту и головокружение: она без перчаток, в платье с длинным рукавом, без перьев… Какой позор!

Дама, завидев чету Шеффер, направилась прямо к ним.

– Как мило, что вы приняли мое приглашение! Я – Елена Яковлевна Скобелева, хозяйка дома. – Она развернулась в пол-оборота и позвала: – Анатоль! Анатоль!

От небольшой группы гостей отделился господин Феоктистов. Серж приободрился, увидев своего патрона.

– О! Серж! И наконец ты – со своей очаровательной супругой!

Он галантно взял Машенькину руку и запечатлел на ней поцелуй. Молодая женщина слегка смутилась, ведь этот знак внимания, заставил почувствовать ее равной дамам, присутствующим в салоне госпожи Скобелевой.

В зал вошел высокий мужчина в элегантном черном фраке, его черные, как смоль волосы, были набриолинены по последней парижской моде, отчего казались еще более блестящими и темными. Он тотчас направился к Скобелевой, она же, увидев гостя, расплылась в улыбке:

– О! Князь! Как я рада снова вас видеть. Говорят, вы бросили мой салон в угоду некой госпоже Радзинской, польке, с весьма сомнительной репутацией.

– Мадам! Это все – ложь завистников! Верьте мне, я никогда бы не променял вашего общества на все сокровища мира, не говоря же о какой-то дочери шляхтича.

Говоря так, его светлость князь Александр Рокотов, – а был именно он, – покривил душой, ведь сокровища мира были мечтой его жизни.

Мария непроизвольно затрепетала под взглядом князя Рокотова, она вспомнила их недавнюю встречу в ресторане, еще тогда она обратила внимание на его притягательную мужскую красоту.

Князь непринужденно улыбался, когда Скобелева представила ему чету Шеффер, он поцеловал руку Машеньке, отчего та почувствовала смятение. Молодая провинциалка явно понравилась Рокотову, давно имевшему славу покорителя дамских сердец и не пренебрегавшего ею. Он взглянул на грудь госпожи Шеффер, весьма привлекательной округлой формы, не упустив одной детали – золотого луидора, висящего в виде медальона.

Князь многозначительно улыбнулся, чем окончательно смутил дебютантку, откланялся и удалился к группе мужчин, прохаживавшихся в другом конце зала. Те встретила его возгласами приветствий.

«Очень необычный человек», – подумала госпожа Шеффер и непроизвольно посмотрела на своего супруга. Хоть тот и обрел некоторую солидность и уверенность в себе, став управителем у господина Феоктистова, но с князем Рокотовым, этим обворожительным красавцем, даже сравниться не мог.

После столь неутешительных выводов, раздосадованная Машенька прикусила нижнюю губу и постаралась отогнать от себя греховные мысли, но они не желали покидать ее прелестной головки.

Затем пошла череда представлений и знакомств, Мария уже не различала: где господин лесопромышленник Уваров, где французский виконт Ла Шантер, – и таковым ли он являлся на самом деле, где Эмилия Ван Гольц – певица и актриса, потому как та сливалась со множеством присутствующих женщин, и было в них нечто общее, что роднило их и объединяло, но что именно она пока не могла понять.

* * *

Мария с удовольствием поглощала мороженое, украшенное тонко нарезанными дольками персика и ярко-красной пухлой клубникой. Ее супруг, стоя неподалеку, оживленно беседовал с несколькими мужчинами, кажется, одним из них был лесопромышленник Уваров.

Она закончила со сладостями и направилась вдоль столов, с любопытством рассматривая женщин и стараясь, как ни прискорбно признаться, услышать их разговоры.

До Маши долетали обрывки фраз:

– Радзинская – мошенница. Морочила голову князю Рокотову… Потом оказалась никакая она нe польская аристократка… Мадам Скобелева возобновила роман с Анатолем Феоктистовым, это после пяти лет полного разрыва… Вы слышали, Эмилия родила ребенка и отдала его в приют… Какая жестокость! Во Франции носят короткий пышный рукав, рука почти полностью обнажена и кружевные перчатки… Да, бриллианты считаются дурным тоном, только жемчуг… Эта провинциалка мила, но совершенно не умеет одеваться…

Последняя фраза заставила Марию напрячься – это про нее. Она перестала прислушиваться к бесконечному щебетанью женщин и направилась в музыкальную комнату, где Эмилия Ван Гольц томным голосом пела французский романс под аккомпанемент рояля, за которым сидел князь Рокотов.

Маша вновь удивилась: «Подумать только, он еще и музицирует… Ах, как он хорош». Она непроизвольно залюбовалась аккомпаниатором, постепенно погружаясь в мир грез: «Почему я не познакомилась с ним раньше? Но где и как? Ведь мы всего как два месяца в Москве… А теперь я замужем… Ну и что! Я пообщаюсь с князем и только. Разве это грех? И вообще я вышла замуж не по любви, а по расчету. Я благодарна Сержу за то, что он вытащил меня из дома Горюновых, но жизнь идет, молодость проходит, мне уже девятнадцатый год».

Маша оглянулась, через открытые двери она увидела супруга, активно беседующего в кругу мужчин. Он на мгновенье взглянул на жену, та же в ответ улыбнулась счастливой улыбкой, означавшей: все в полном порядке, дорогой! – и продолжил налаживать полезные связи.

В этот момент Эмилия умолкла, слушатели разразились бурей аплодисментов. Князь встал из-за рояля, откланялся и направился прямо к госпоже Шеффер.

– Вы любите сентиментальные французские романсы? – поинтересовался он.

– Нет…нет, ведь я скверно владею французским, – ответила Мария, несколько стушевавшись.

– Странно, вы плохо говорите на языке Наполеона, а носите золотой луидор с его изображением!

Госпожа Шеффер покраснела, но все же нашлась, что ответить:

– Это семейная реликвия, принадлежавшая моей матери и бабушке. Она не позволяет забыть о моем славном предке.

Его сиятельство округлил глаза, он много чего повидал на свете и наслушался на своем веку различных небылиц и легенд, но тут просто растерялся. Мария заметила, что ее ответ возымел успех, собеседник заинтригован, теперь он – в ее руках.

– Ах, здесь душно и очень шумно, – вымолвила она. – А я, увы, без веера.

– Да, да, конечно, – очнулся Рокотов. – Мы можем пройти в оранжерею, я провожу вас. Там дивно, поверьте.

Не успел князь произнести последние слова, как госпожа Шеффер без излишнего стеснения взяла его под руку и одарила очаровательной улыбкой.

«Право, господа, я – на крючке. А какие глаза!» – подумал Рокотов и направился с дамой в оранжерею.

Оранжерея потрясла Марию, она огляделась, решив, что сие сооружение из стекла, видимо, стоило хозяйке немалых денег. Рокотов это заметил:

– Покойный муж госпожи Скобелевой был намного старше ее и давал деньги в рост. Будучи простым мещанином по происхождению, он сужал достаточно известных людей, которые и после его смерти имеют обыкновение захаживать к Елене Яковлевне.

Маша отпрянула:

– Позвольте, князь! Не хотите ли вы сказать, что госпожа Скобелева продолжает дело покойного мужа и занимается ростовщичеством?

– Конечно, именно это я и хотел сказать. Она имеет специальную контору, здесь же на набережной, где заправляет ее доверенное лицо. Поверьте, эта женщина достойна преклонения. Она умеет вести дела и быть беспощадной к должникам.

– А вы? Вы тоже – ее должник? – спросила Мария и тут же испытала неловкость от своего вопроса.

– Однако вы умеете вывести человека из равновесия, – заметил ее спутник. – Да, я одалживал у Скобелевой денег под льготный процент, но давно расплатился с ней. Если вы стеснены в средствах, я смогу помочь вам и договориться…

Мария снова покраснела и стушевалась:

– Князь, что так заметно, что я нуждаюсь в деньгах?

Рокотов тут же понял свою оплошность и добродушно рассмеялся.

– Поверьте мне, сударыня, несмотря на ваш скромный наряд, у вас есть два преимущества перед местными красавицами: красота и естественность поведения, последнее весьма подкупает.

Он пристально посмотрел на Марию. Та затрепетала под взглядом опытного ловеласа, понимая, что еще мгновенье, и она будет не в силах сказать «нет».

Так и получилось, их губы соприкоснулись, тому свидетелем была лишь пальма, под которой все и произошло. Неожиданно послышались приближающиеся голоса, выделялся явно баритон господина Шеффера.

Мария постаралась взять себя в руки, что удавалось с трудом: голова кружилась, грудь вздымалась от волнения, щеки покрывал возбужденный румянец. Князь оценил ее выдержку: «Право, что за женщина! Она и с мужем будем естественна, ему и в голову не придет, что верная супруга целовалась с малознакомым господином под пальмой».

* * *

Вскоре посещение салонов госпожи Скобелевой стали для четы Шеффер обычным делом и прочно вошли в их жизнь. Мария обновила гардероб по последней французской моде: бежевое муслиновое платье с короткими рукавами выше локтя, ажурные белые перчатки с золотой нитью и веер из той же ткани. По поводу перьев она долго думала и решила, что – слишком банально, надо приобрести нечто роскошное, привлекающее внимание. Но что? Решение пришло само собой – диадему, усыпанную драгоценными камнями.

В один из зимних морозных дней Мария направилась в известный ювелирный магазин золотопромышленника Вронского, что на Софийской набережной. Ознакомившись с предметами продаваемой роскоши и ценниками около них, госпожа Шеффер поняла, что может рассчитывать лишь на бархатный футляр от украшений, и то – слишком дорого.

Она разочарованная выходила из магазина, как вдруг перед ней словно из-под земли вырос eго cиятельство князь Рокотов.

– О! Госпожа Шеффер! Рад видеть вас в добром здравии, – он слегка приподнял шляпу.

– Я также рада встрече, князь, – промурлыкала она в ответ. – Вы забыли госпожу Скобелеву? Отчего же, если не секрет?

– Ах, мадам! Если бы вы знали: сколько дел! Не ожидал встретить вас здесь. Честно говоря, этот ювелирный магазин безумно дорогой. Покупать в нем престижно, поэтому-то господин Вронский безбожно взвинтил цены. Вы подобрали себе что-нибудь?

Мария опустила глаза.

– Простите, я был бестактен. Впрочем, как всегда. Откройте мне тайну: что вы хотели приобрести?

– Диадему под новое платье. Но, увы, здешние цены не для меня, – призналась Мария.

– Я знаю ювелира, который преуспел в изготовлении стразов. Иногда его изделия вызывают откровенный восторг, они оригинальны и неповторимы.

Глаза молодой женщины загорелись.

– Умоляю, князь, познакомьте меня с ним!

– Что ж, это можно легко устроить. Но с одним условием, – Рокотов многозначительно посмотрел на собеседницу.

Та же, думая, что ловелас попросит изменить мужу, забыть о семейном долге, была уже согласна на все, но…