Текст книги "С ангелами рядом"

Швейцария

Именно в эту же минуту в дом матери Седрика, Мюггет Бода, постучал местный священник. Дома была Сара, сестра гвардейца. Священник сказал, что в Ватикане случилось что-то ужасное, и Сара тут же позвонила матери. В тот момент никто не задумался о том, каким образом швейцарский священник узнал о происходящем в Ватикане до того, как в комнату Эстермана вошли коронеры и увидели, что произошло. Родным Седрика поспешили сообщить версию Ватикана об этом преступлении. На следующий день матери Седрика позвонил Государственный секретарь.

– Синьора Бода, прежде всего позвольте выразить вам мои самые глубочайшие соболезнования. Но, знаете, вам не стоит сразу приезжать в Рим.

– Как не стоит, почему? – спросила растерянная и безутешная мать. – Когда же я смогу увидеть сына?

– Видите ли, из-за сильной жары тело уже частично разложилось…

– В Риме так жарко 4 мая? Ведь он погиб только вчера, как же тело могло… Господи, как же это? Нет-нет, я всё равно хочу увидеть его.

– Синьора Бода, у него сильно изуродовано лицо, зрелище не из приятных… простите меня за такие подробности.

– Я хочу увидеть сына! – плакала Мюггет.

– Видите ли, сейчас в Риме переполнены гостиницы, а в Ватикане мы не можем вас разместить.

Убедить собеседника Мюггет не удалось, но она не собиралась сдаваться. Она позвонила родственникам и попросила помочь ей купить билет на самолёт.

– Они не разрешают мне видеть его, но я всë равно поеду!

– Это абсурдно – то, что они говорят! Почему они всё это придумали?

– Этот Ватикан – какая-то оккультная организация… Они убили его там, а потом инсценировали самоубийство!

– Успокойся, Мюггет, поезжай в Рим и всë выясни.

Приехав в Рим, несчастная мать добилась аудиенции у Государственного секретаря, который передал ей письмо Седрика и двадцать четыре «косяка», которые он якобы выкурил. Их нашли в его вещах.

– Боже мой, – в ужасе воскликнула Мюггет, – мой мальчик вообще не курил, а уж тем более – марихуану!

Но еë спешно выставили из Ватикана, и Мюггет вернулась в комнату, которую ей удалось снять у монашек в Риме – в квартирах, принадлежащих Ватикану, которых в столице насчитывается больше пяти тысяч. Она вскрыла конверт и принялась читать письмо: «Мама, прости меня, я сделал это не по своей воле. Я просто хотел получить медаль, но мне отказали. Я почти четыре года прослужил здесь, терпя унижения. Теперь я отдаю свою жизнь за папу и католическую церковь. Прости, что оставил тебя. Скажи отцу, Мелинде и Саре, что я их люблю. И тебя я люблю, ты лучшая на свете мама! Твой Седрик».

– Как же так? – спросила сама себя Мюггет. – Это очень странно, что Седрик упомянул в письме сестёр, а двух братьев – нет. Хоть они и сводные, но он любил их! А адрес? Он неверный! И потом, он всегда указывал на конверте мою девичью фамилию, а не фамилию мужа. И почерк отличается, хоть и похож. Это подделка!

Сначала Мюггет испугалась и подумала, что разумней будет держаться подальше от того, что, несомненно, сильнее. Но еë мальчика убили и выставили съехавшим с катушек наркоманом! Более того, на него повесили убийство и тех двух несчастных, которые тоже наверняка кому-то перешли дорогу. И она решила докопаться до истины. Каким-то чудом, материнским упорством или с божьей помощью ей удалось добиться вскрытия тела. В ходе вскрытия выяснились и вовсе ужасные вещи.

Известно, что при сквозном ранении выходное отверстие всегда больше по диаметру. Так как Мюггет сказали, что пуля вышла через затылок от выстрела в рот, то отверстие на затылке должно было быть больше. Однако оно оказалось диаметром 6 мм, а входное – 9 мм! Были странными и другие обстоятельства. В момент убийства Эстерман разговаривал по телефону, а его жена была одета совершенно по-домашнему – то ли в пижаму, то ли в лёгкий спортивный костюм. И в такой час семейная пара впустила в квартиру молодого гвардейца?

Правда раскрылась через два дня после убийства. В одной немецкой газете появилась статья о том, что Эстерман был шпионом Штази и имел кодовое имя «Вердер». Он внедрился в Святой Престол, и кому-то это стало известно, но слишком поздно. Агент секретной полиции Восточной Германии успел отправить семь донесений в Штази из Ватикана. Но после раскрытия заговора его убили вместе с женой и каким-то образом оказавшимся в их комнате Седриком. Так Ватикан прикрыл доказательства шпионажа, и никто не знает, были ли свидетели этого преступления. Если и были, Святой Престол нашёл способ заставить их замолчать.

Мюггет так и не позволили увидеть сына, но позволили присутствовать на похоронах. Это также повергло еë в шоковое состояние. Всех троих отпевали в базилике Святого Петра. «Если моего сына считают самоубийцей, – думала женщина, стоя в сторонке, вся дрожа, – то почему его отпевают в самом главном соборе католической церкви?» Три гроба были выставлены в ряд в личной капелле папы, и Войтыла сам читал мессу. «Разве папы читают мессы при отпевании?» – недоумевала Мюггет. Гроб Седрика был закрыт, потому что сказали, что у него изуродовано лицо, но два других были открыты. Так как она не могла видеть сына, Мюггет взглянула на лицо Эстермана. Потом перевела взгляд на папу Войтылу, снова на Эстермана… Холодный пот заструился у неё по спине. В гробу лежала точная копия Войтылы, только на тридцать четыре года моложе!

Говорили, что Войтыла очень любил Эстермана, помогал ему продвигаться по службе, особенно после покушения, когда тот бросился к машине, чтобы закрыть папу своим телом. После трагедии его как будто подкосило – взгляд потух, начались проблемы со здоровьем. Оплакивал папа дорогого ему человека, или это была всего-навсего старость?

Глава 35. 2000 год. Хуже Третьей мировой

Рим

Василий Никитич Митрохин был архивариусом КГБ, пока не вышел на пенсию. Но в течение этого периода своей деятельности он создал огромный архив, в котором хранились документы о незаконной деятельности советских спецслужб в Италии. В архиве было более трёх с половиной сотен отчётов контрразведки, скопированных из секретных документов КГБ. Ранее они были переданы в тридцать шесть стран британской секретной службой, куда их доставил Митрохин. То, что касалось Италии, уложилось в двести шестьдесят одно дело, и было собрано за длительный период, начиная с революции в России. В Италии сотрудники итальянской секретной службы перевели документы на свой родной язык и направили в прокуратуру Рима.

Была создана специальная комиссия по изучению документов. Выяснилось, что по всей Италии разбросаны радиобазы и склады оружия, используемые тайными агентами КГБ. Их пошли искать, и нашли именно там, где и было указано. Это были радиостанции дальнего действия, предполагающие вещание на территории Советского Союза. КГБ завербовал итальянских агентов для тайной установки различных устройств рядом с интересующими их объектами, для приобретения моделей военной формы с целью её копирования и для установления отношений с итальянскими государственными чиновниками. Излюбленным приëмом был шантаж с помощью женщин, в которых они влюблялись, и которые потом угрожали им абортом и разоблачением. Также хорошо работала система взяток и, опять же, последующих разоблачений.

Отдельный сотрудник Министерства иностранных дел Италии занимался вербовкой этих женщин. Одной из них даже ампутировали ногу, потому что так надо было для дела. Его дочь, без ведома отца, была замешана в деле о похищении и убийстве Альдо Моро. Она предоставила похитителям свою квартиру для укрытия жертвы. Другой агент передавал в КГБ копии документов из посольства Италии, секретные инструкции Министерства обороны, шифры и коды. Одного сотрудника МИД развели на том, что переспавшая с ним женщина якобы забеременела, сделала аборт и осталась инвалидом, а еë родственники намеревались жаловаться в посольство Италии. Чтобы замять это дело, КГБ потребовал от него сообщать о финансовых махинациях посольства по вывозу за границу контрабандных рублей.

Три итальянских коммуниста в Советском Союзе обучали шифрованию, радиошпионажу и изготовлению фальшивых документов. В Италии агенты занимались поиском десантных площадок или мест для проведения терактов, организацией диверсий на железных и автомобильных дорогах, а также нефтепроводах. Несколько агентов КГБ занимали важные посты в редакциях крупных итальянских газет. В одном из документов содержался список тайного финансирования Итальянской коммунистической партии. В Риме располагалась ячейка КГБ, которая в течение семи лет выдала Итальянской коммунистической партии около двадцати восьми миллионов долларов на избирательные кампании. В некоторых документах выражалось неодобрение КПСС в адрес некоторых выбранных членов итальянских партий, а также их контактов с США и коммунистами Китая. Часть документов касалась НАТО и вопросов религии, также в них фабриковались ложные новости, чтобы скомпрометировать высокопоставленных коммунистических партийных деятелей.

Анализ полученных документов позволил предположить, что покушение на папу Войтылу было спланировано КГБ вместе со Штази. Влияние, которое Войтыла оказывал на стабильность восточноевропейских стран, вероятно, и побудило Советский Союз попытаться его устранить. Документы Митрохина помогли выйти ещё на одного агента КГБ, связанного с покушением на Альдо Моро. Досье показали профессору римского университета, где преподавал Моро, и он узнал имя одного из его учеников. Это был Сергей Соколов, отвечавший в КГБ за операции по похищению людей и их устранению. Его и в Италию послали специально для слежки за Моро под видом его студента и сбора информации о нём. Он приехал в Италию за несколько месяцев до похищения.

В досье Митрохина описывались также планы вторжения Советского Союза в Западную Европу, которые начали разрабатываться после Второй мировой войны, но так и не осуществились. В НАТО, естественно, знали об этих планах.

Ватикан

Кардинал Йозеф Алоизиус Ратцингер имевший небольшой приход в пригороде Рима, был частым гостем в Ватикане и самым близким помощником папы Войтылы. Однажды они вместе работали в личном кабинете Войтылы, когда тот вынул из сейфа конверт с третьим секретом Фатимы. Ратцингер знал о существовании этого конверта, о том, что два или три предшественника Войтылы уже вскрывали его и снова запечатывали, не решаясь доверить миру хранящуюся там тайну. Войтыла очень почитал Фатимскую Богоматерь, несколько раз ездил в Португалию повидаться с сестрой Люсией, но никому не доверял её секрет. Теперь он решил показать письмо Ратцингеру. Вот что написала монахиня пятьдесят лет назад:

«Нам показали в видении множество епископов, священников и монахов, взбирающихся на гору. Среди них был один епископ в белых одеяниях. На склоне горы был город, весь в руинах, полный трупов, а на горе стоял большой крест. Но когда священники добрались до вершины, их убили воины – так же, как всех остальных мужчин и женщин. Под крестом стояли два ангела, которые собирали в лейки кровь убиенных и поливали ею души, отлетающие в небо».

– Ваше Святейшество, что это? – спросил Войтылу кардинал.

– На мой взгляд, Йозеф, это или полный бред, или нечто с таким глубоким смыслом, что нам не дано его понять.

– И это пролежало здесь пятьдесят шесть лет? Теперь я понимаю, почему предшественники Вашего Святейшества не обнародовали письмо – чтобы не пугать людей. Что вы теперь будете с этим делать? Так и будете хранить его в сейфе?

– Нет, – подумав, сказал Войтыла, – пора положить этому конец. Мы опубликуем его, но сначала с ним поработают наши теологи, а ты будешь ими руководить. И знаешь, почему? Сделай так, чтобы интерпретация этого послания была как можно более бедной отсылками к конкретным историческим фактам.

– Вы абсолютно правы, Ваше Святейшество, людей и правда пугать ни к чему.

Третий секрет Фатимы вскоре был опубликован и даже прочитан по радио с толкованием про гонения на христиан. Но не так-то легко было провести журналистов. Один из них предположил, что священник в белом может быть антипапой, а всё остальное видение смахивает на Третью мировую войну. Другой вспомнил, что с требованием раскрыть тайну какой-то монах угнал самолёт. Все газеты, каждая на свой лад, высказывали теории. Ратцингеру пришлось снова всех успокаивать, объяснив, что послание лишь призывает к покаянию и молитвам.

Ньюарк, США

Один священник, преподававший в семинарии и знавший о похождениях архиепископа Теодора МакКэррика, услышал, что того собираются перевести в Вашингтон. Будучи порядочным человеком и видя, что никто ничего не предпринимает, он решил, что такому архиепископу не место в столице. Священник позвонил своему другу, чтобы посоветоваться, как ему поступить.

– Я считаю постыдным, что такого человека переводят в Вашингтон. Мы должны считать своим моральным долгом предупредить кого-нибудь или что-то сделать!

– Ты прав, – ответил друг, – попробуй позвонить нунцию.

– Как бы это не привело к возмездию со стороны нунция. Что, если он не поверит и скажет, что мы клевещем на архиепископа?

– А ты тогда ему письмо напиши. Не выгонят же тебя, в конце концов, из семинарии.

Священнику понравился совет друга, и он написал нунцию, подписав на конверте «Лично и конфиденциально». Кратко описав свою биографию, он сообщил о своих подозрениях насчёт непристойного поведения МакКэррика с семинаристами.

«Вот как это случалось, – писал он. – МакКэррик звонил ректору и просил выбрать для него пятерых семинаристов для поездки на море, где у него был дом. Один из юношей, оказавшийся однажды в такой ситуации, рассказывал мне, что семинаристов всегда было пять, потому что и кроватей в доме было столько же. На одну из кроватей ложился архиепископ, и одному семинаристу кровати не хватало, поэтому наставник предлагал ему лечь с ним. Этот молодой человек вынужден был оставить учёбу в семинарии, потому что не хотел продолжать так жить, и теперь он мирянин, а не священник. Считаю своим долгом предупредить о том, что во избежание скандала следовало бы попросить папу не направлять архиепископа МакКэррика в Вашингтон».

Прочитав это письмо, нунций переслал его в Ватикан Государственному секретарю, предварительно позвонив ему по телефону. Тот, как и обещал нунцию, передал письмо папе Войтыле. Через некоторое время нунцию пришло обратно его же письмо с припиской на конверте: «Возвращено Его Святейшеством». Вскоре после перевода МакКэррика в Вашингтон Войтыла сделал его кардиналом.

Глава 36. 2005 год. Для кого торжествует правосудие

Ватикан

1 февраля в клинику Джемелли в Риме поступил пациент, уже не один раз побывавший здесь. Папу Войтылу оперировали в этой клинике после покушения на него в 1981 году. В 1992 ему удалили опухоль толстой кишки. В 1993 папа поскользнулся и вывихнул плечо. В 1994 сломал бедро, упав в своей ванной. В 1996 году у Войтылы удалили аппендикс, а кроме того у него была болезнь Паркинсона.

Когда у Войтылы взяли кровь в больнице, его личный секретарь, Станислав Дзивиш, попросил врачей подарить ему на память флакончик папской крови. Ему с радостью дали целых два, влив в кровь антикоагулянт, чтобы она не свëртывалась. И вот настал день, когда Кароль Войтыла скончался из-за инфекции мочевыводящих путей. Это был субботний вечер 2 апреля. В Рим съехалось более трёх миллионов паломников, а также многие главы государств.

На похоронах проповедь читал кардинал Ратцингер, правая рука папы Войтылы, в то время как толпа ревела: «Провозгласить святым немедленно!» На площади Святого Петра собралось около трёхсот тысяч человек, заполонив и соседние улицы. На других площадях Рима было выставлено двадцать семь огромных экранов для прямой трансляции, которую смотрели ещё два миллиона зрителей. Для паломников построили полевые госпитали и палаточные городки. Кароль Войтыла был похоронен в Ватиканских гротах 8 апреля. Станислав Дзивиш вернулся в Польшу, где в церквях раздавал по капле кровь бывшего понтифика. Радости польских священников не было предела, когда они узнали, что при бальзамировании из тела Войтылы не извлекали органы и кости. Это означало, что подобный материал не будет распространяться по миру, а значит – та капля крови, которой каждый из них владеет, приобретает ещё большую ценность из-за ограниченности реликвий.

В течение своего понтификата папа Войтыла установил некоторые новые правила, касающиеся конклава. Кардиналов, собравшихся на выборы, больше не размещали в Апостольском дворце. Для них были оборудованы комнаты в Домус Санта Марта – ради этого Ватикан раскошелился на двадцать миллионов долларов. Положительный результат выборов должен был подтвердить звон колокола, чтобы не было больше неразберихи с дымом. А также для выборов нового папы требовалось теперь меньше голосов. На конклав собрались 115 кардиналов, председательствовал на собрании Йозеф Ратцингер.

Утром 18 апреля отслужили традиционную мессу в базилике Святого Петра. Затем кардиналы строем и с пением вошли в Сикстинскую капеллу, где произнесли клятву хранить тайну конклава – и за ними закрыли двери. Вечером провели первый тур, и сразу наибольшее число голосов набрал кардинал Ратцингер, на второе место вышел Хорхе Марио Бергольо, но всё же из трубы пошёл чёрный дым.

Из задней двери базилики Святого Петра был выход на парковку перед новым гостевым домом, где жили кардиналы во время конклава. До Сикстинской капеллы их везли на автобусе через Ватиканские сады, но были и такие, которые предпочитали ходить пешком. На следующий день голосов за Ратцингера становилось всё больше с каждым туром, но не намного от него отставал и Бергольо. Когда Ратцингер понял, что дамоклов меч вот-вот вонзится, у него закружилась голова.

– Нет, не делай этого со мной, Господи! – стал он тихо молиться про себя. – Позволь мне закончить мои дни в мире и покое, я уже сделал дело всей моей жизни. Выбери для служения тебе более молодого, который мог бы взяться за эту работу с энтузиазмом.

Вдруг кто-то подошёл к нему – и в его руку незаметно опустился клочок бумаги. Ратцингер поднял голову и увидел удаляющегося кардинала, которого он знал и с которым у него были хорошие отношения. Он развернул записку и прочитал: «Если Господь позовёт тебя следовать за Ним, не отказывайся, брат! Вспомни, что ты всегда проповедовал!» Его до глубины души тронули эти простые наставления друга, но смелости это ему не придало.

Наконец 19 апреля ближе к вечеру из трубы Сикстинской капеллы пошёл белый дым – объявили об избрании папы Ратцингера, который взял имя Бенедикта XVI. На момент избрания папой ему было семьдесят восемь лет. Площадь была полна иностранцев, которые обычно радуются всему, что видят, – даже простому монсеньору с красными канделябрами, прошедшему по площади. Римляне же приходят лишь после появления белого дыма. Новость разнеслась по столице со скоростью света. И вот появившийся в окне новый папа Ратцингер сказал в своём приветствии верующим, собравшимся на площади Святого Петра:

– Дорогие братья и сёстры! Кардиналы только что избрали простого работника в винограднике Господа нашего. Меня утешает лишь то, что Господь способен творить даже при недостатке подходящего инструмента. Мы созданы для добра и великих дел, хоть пути Господни и не всегда удобны и комфортны. Всё же мы должны идти вперёд, и если Господь поможет нам, то и Пресвятая Матерь Его будет на нашей стороне. Я уповаю на вас, дорогие друзья, как уповаю на Господа нашего».

24 апреля состоялась коронация папы Ратцингера, а после он произнёс проповедь, которая прерывалась аплодисментами тридцать пять раз. 27 апреля папа Ратцингер выступил на площади Святого Петра на своей первой аудиенции. Он сказал:

– Я выбрал имя Бенедикта XVI в честь досточтимого папы делла Кьеза, который назывался Бенедиктом XV. Он мужественно руководил Церковью в период Первой мировой войны, являясь настоящим пророком мира. Так же, как и он, я бы хотел служить на благо примирения всех людей и народов.

В первые же дни своего папства Ратцингер пригласил к себе кардинала Бергольо.

– Для меня честь быть одним из первых, кто может от всей души поздравить вас с избранием преемником Святого Петра, Ваше Святейшество, – сказал Бергольо, целуя кольцо.

– Да, на конклаве только мы с вами были достойными соперниками, Ваше Высокопреосвященство, – улыбнулся понтифик. – Вот почему я решил предложить Вам должность Государственного секретаря.

Кардинал на секунду потерял дар речи. Ратцингер внимательно наблюдал за ним. Наконец Бергольо справился с замешательством и сказал:

– Это действительно большая честь для меня, Ваше Святейшество. Но я… боюсь, что недостоин такой высокой должности. Я вынужден отказаться, мне это будет не по силам.

«Хитëр, – думал Ратцингер, когда Бергольо ушёл, – метил в папы, а от государственной должности отказывается. Вот его истинные намерения! Надеется в будущем занять трон, сейчас не разменивается по мелочам. Имеет, значит, какие-то планы, которые без папской власти не может реализовать. А шанс быть избранным папой с должности Государственного секретаря, по статистике, невелик. Ладно, поживëм – увидим».