Текст книги "Ведьма по наследству"

– Хуже не будет, – одобрила я.

Калитка отворилась, и красная вязаная шапочка домового показалась из-за лопухов. Он поставил у колеса Глории ведерко, в котором переливались бархатным жаром угольки. Юлька отворила дверцу сейфа, взяла ведро вязаной прихваткой, которую протянул ей домовой, и высыпала угли внутрь. Замазав грудь дракона свежей глиной, Юля отошла ко мне на крыльцо и склонила голову набок, любуясь творением своих рук.

– Я шампанского купила, – сказала я, – чтобы отметить твой диплом.

– Отлично! – одобрила Юля. – А заодно обмоем Глорию, как корабль перед спуском на воду. Я так рада, что могу сделать что-то для тебя, Вася! Ярополк просто офигеет, когда к нему нежданно-негаданно подоспеет такая помощь!

– Это уж точно, – согласилась я, глядя на тираннозавра.

– Ты сомневаешься, что дракон, в которого я вложила всю душу, будет хорошим?

– Знаешь, тебе бы пойти в политики, – высказала я давнишнюю мысль. – Такие коварные вопросы задаешь. Давай-ка организуем закуску. Угостим заодно твою группу поддержки.

Мы настругали бутербродов, нарезали сыра, помыли виноград. Расставили тарелки и фужеры на маленьком столике у куста сирени. По центру устроился шоколадный торт, купленный взамен конфеток, съеденных мною в одно лицо. Я открыла шампанское, и пробка выстрелила, как пуля из ружья. Правая фара Глории нацелилась прямо на меня, и под этим пристальным взглядом я почувствовала себя неуютно. Похоже, оставить дракона чахнуть во дворе означало обидеть Юлю – это раз, и приобрести сомнительный ландшафтный дизайн – два. Еще одно чудище вдобавок к Ереме мне точно не надо. Ладно, каплю живой воды я для него отжалею. Юля делала Глорию с душой, значит, она не может получиться плохой! Еще и с углями счастливого очага в сердце…

Мы подняли бокалы.

– За попутный ветер в крылья Глории! – произнесла Юля, чокаясь со мной. Ерема понюхал шампанское, поморщился и поставил бокал на столик. Степан Аркадьич махнул до дна. Водяной пригубил, жабры на его шее затрепетали.

– Ладно, не будем тянуть. – Я вынесла из дома бутыль с живой водой, протянула Юле. – Сделай это сама.

– Спасибо! – Юлька расцвела. Прижав бутыль к груди, она поднялась по стремянке. Подруга осторожно накренила бутылку, капля живой воды повисла на щербатом горлышке, заискрилась в лучах солнца, сорвалась и плюхнулась на резиновый лоб Глории, украшенный шипами. Юлька сбежала по стремянке, едва не кувырнувшись, отошла подальше… И вовремя: по телу Глории пробежала дрожь, резиновое плетение на спине само затянулось туже, глина на брюхе пошла мелкими трещинками, лишнее осыпалось, оставив затейливый спиральный узор. Хвост раскрутился, взмахнул по широкой дуге.

Мы взвизгнули, бросились в дом. Водяной уже улепетывал вниз по холму, Степан Аркадьич присел, притворяясь боровичком-переростком. Ерема с Брюсом выглядывали из-за сарая.

Глаза дракона зажглись желтым светом, колеса-ноги медленно покатились, оставляя след протекторов. Глория подъехала к столику, изогнула шишковатую шею.

– Она принюхивается, зуб даю! – возбужденно воскликнула Юля. – Я оставила промежутки в резине, вроде как ноздри.

Глория высунула черный шершавый язык и в один присест слизала шоколадный торт.

– Вася! – Голос Юли сорвался. – У нее не было языка! Честно! Откуда?

– Настоящие шедевры искусства всегда несут в себе нечто большее, чем замысел творца. Меня больше волнует, что она любит шоколад. Я вот сейчас думаю, может, это все же была не очень хорошая идея – создавать дракона во время ПМС?

Глория повернула к нам голову.

– Ты ж моя красавица, – умилилась Юля, но благоразумно не вышла за порог дома. – Давай, лети!

Глория неуклюже развернулась к забору, покатила вперед и по пути снесла калитку. Она разгонялась вниз по холму, растопырив крылья, которые никак не раскладывались.

– Ну же, – заволновалась Юля, – взлетай!

Водяной, обернувшись и увидев позади себя капкан драконьего оскала, еще ускорился и с разгона плюхнулся в спасительное озеро. Только я решила, что и Глория сейчас нырнет, как крылья раскрылись, и дракон взмыл вверх.

Алые паруса с металлическими перекладинами несли дракона в поднебесье, он взрезал низкие облака – никак к дождю – и сделал мертвую петлю, кувырнувшись через голову.

– Я – мать дракона! – вопила Юлька, выскочив на крыльцо. – Я…

Глория снизилась над лесом, столб огня вырвался из ее пасти, еловые верхушки занялись пожаром.

– Что же я наделала? – прошептала Юля.

Мы бежали к лесу, занявшемуся огнем, пустое ведро больно било меня по голени. Ерема вырвался вперед, мелькая истоптанными пятками лаптей. Юлька пыхтела сзади. Водяной встретил нас у берега, вынырнув в камышах. Плешивая макушка отразила зарево пожара.

– Скорей, возьми этот ствол, – указал он на поваленное дерево, – и тащи его сюда, в воду.

Ерема беспрекословно повиновался, подтянул дерево к воде, плюхнул в озеро.

– А теперь направляй на огонь! – скомандовал Кореней.

Ерема положил второй конец деревца себе на плечо, и я увидела, что ствол внутри полый. Кореней нырнул, скрывшись с глаз, вода забурлила и потекла через пустое деревце, сначала совсем слабо, замочив лапти Еремы, а потом все сильнее и сильнее. Ерему едва не свалило с ног, но он перехватил бревно поудобнее, расставил ноги, направил водяную базуку на центр пожара. Языки пламени плясали на елках, сухие иголки трещали у ног. Я зачерпнула ведром воды и, подбежав к тлеющей березке, окатила ее водой.

Юлька наконец подоспела и, выхватив ведро у меня из рук, понеслась к озеру. Мы так и работали на пару: она зачерпывала, отдавала ведро мне, я выливала, неслась к озеру. Глория парила высоко в небе на крыльях, окрашенных винным багрянцем в лучах заходящего солнца.

Нам удалось справиться с пожаром, лишь когда в небе зажглись первые звезды. Из Больших Запоров так и не пришла помощь. По-видимому, всех распугала Глория. Она периодически выпускала огонь из пасти, и яркие вспышки озаряли небо, словно след метеорита.

Я рухнула на берег, опустила гудящие ноги в воду. Кореней улыбнулся, щелкнул пальцами, и вода у моих натруженных ступней забурлила, как в джакузи.

– Ты душка, – простонала я, растопыривая пальцы на ногах.

– И я так хочу! – Юлька бухнулась рядом, стащила сандалии и вытянула ноги. – Ерема! Иди к нам!

Но мой угрюмый охранник проигнорировал ее предложение, он бродил по обугленному лесу, затаптывая искры. Брюс ползал за ним следом, закапывал дымящиеся иголочки. Я даже не заметила, когда тяпка подоспела на помощь.

– Может, все не так и плохо, – предположила я. – Глория только-только ожила, она пробует свои силы. Глядишь, освоится, обвыкнется, мы узнаем ее получше и поймем, чего от нее можно ждать.

Яркая вспышка ослепила меня, заставила зажмурить глаза. Глория включила фары и теперь зависла прямо перед нами, как огромная летучая мышь, от мощных взмахов крыльев по воде побежала рябь. Кореней благоразумно нырнул, исчезнув с глаз долой. Ерема подбежал к нам, поднял перед собой бесполезное мокрое бревно.

Наверное, я слишком устала и у меня не было сил, но я даже не испугалась. Я могла лишь молча глядеть на творение Юлькиных рук. Глория будто бы стала больше, узор покрышек щетинился, как чешуя. Челюсти дракона разжались, и я втянула голову в плечи. Съест? Поджарит?

– Мыа-мыа, – промычала Глория и приземлилась рядом с нами на желтый песок.

Она опустила продолговатую голову, изогнув шею, подставила шершавый лоб под руку Юльки и прищурилась от удовольствия.

– У нее и веки появились, – прошептала Юлька, почесывая макушку дракона. – Ты ж моя девочка… Больше так не делай! Никаких лесных пожаров! Огонь только по команде.

Глория встрепенулась, приоткрыла пасть, в глубине глотки зарокотало пламя, требующее выхода.

– Фу! – строго приказала Юля и руками захлопнула Глории челюсти. Дракон подавился, из маленьких отверстий по бокам головы потянулись струйки дыма. – А теперь домой. Полетала, и баиньки.

Юлька забралась на спину Глории, протянула мне руку. Я устроилась позади, металлический шип впился мне в попу, и я зашипела от боли.

– Да, тут мой косяк, признаю, – скорбно кивнула Юлька, ерзая на драконе. – Погналась за внешней красотой, а об удобстве не подумала.

Я попыталась выковырять шип, но он сидел в спине дракона прочно, как зуб. Все части Глории соединились в целый организм, который, фыркнув дымом, поехал вверх по холму, оставляя позади себя глубокие следы протектора елочкой. Глаза-фары освещали нам дорогу, плавный ход дракона слегка усыплял, и я уже предвкушала, как заберусь в свою постельку и вырублюсь так, что даже вой злобного бога мне не помешает, как вдруг Юлькина спина, на которую я опиралась, напряглась, а Глория издала дикий рык и включила пятую передачу.

Меня чуть не выбросило инерцией, я вцепилась Юле в плечи, пытаясь разобрать, что происходит впереди. Какая-то драка на моем дворе? Я увидела красную спину инкуба, на мускулистом плече зияла рваная рана, он повернулся к нам, сплюнул через недостающие передние зубы и выкрикнул:

– Ведьма! Я освобождаю тебя от обязательств по договору!

И исчез. А Лютый остался. Он вытер со лба пот, перемешанный с кровью, поправил задорный хвостик на макушке, посмотрел в нашу сторону, и лицо его перекосилось.

– Стой, Глория! Фу! – Юлька молотила кулаками по шее дракона, но тот словно забыл обо всем. Фары выхватили крепкую фигуру оборотня из темноты, Глория снова зарычала и выплеснула пламя.

Лютый бросился прочь, на ходу оборачиваясь в волка, но Глория неслась следом, отрезая ему путь к спасительному лесу. Еще один столб огня охватил новенький сарай, заставив Лютого развернуться назад. Он метался по двору, то и дело озаряемому вспышками, а я, воспользовавшись секундной заминкой дракона, спрыгнула на землю и понеслась в дом. Где-то тут должна была остаться… Я открыла рюкзак, высыпала все содержимое прямо на пол. Нашла!

Я выбежала во двор, развернула шуршащий фантик.

– Глория! Шоколад!

Дракон замер, повернул голову ко мне, ноздри слегка раздулись. Я никогда не кормила с рук крокодила, но ощущения, полагаю, были бы такие же. Глория деликатно слизнула слегка подтаявшую конфетку с моей ладони, язык прошелся наждаком по коже. Я покосилась в сторону: шерстяная спина оборотня мчалась к лесу серой стрелой.

Глория заметила мой взгляд, резко развернулась, так что Юлька съехала с ее спины и брякнулась на траву, и лапы-колеса снова закрутились, крылья, багряные при свете луны, расправились. Дракон взмыл, набрал высоту.

– Скорее! – крикнула Юля вслед, поднимаясь и оправляя платье, изодранное шипами.

– Ты это кому, Лютому или Глории? – спросила я.

Еще один столб огня оставил за улепетывающим волком черную выжженную полосу. Он взвизгнул и припустил быстрее.

– Назад! Глория! – кричала Юля, размахивая руками. К нам, наконец, подоспел Ерема. Он молча вышиб дно из жестяного ведра, протянул импровизированный рупор Юльке. – Стой, кому сказала! – рявкнула Юлька на всю округу. – Мама сердится!

Дракон завис в воздухе, клацнул челюстями вслед подпаленному хвосту, исчезнувшему за деревьями, и нехотя полетел к нам.

– Итак, что мы имеем? – Я раскрыла на столе блокнот, прикусила кончик карандаша и решительно поставила пункт номер один: – Глория любит шоколад.

Вчера мы уложили дракона спать на заднем дворе. Я едва уговорила себя принять душ, чтобы смыть запах гари, которым пропиталась насквозь, и рухнула без сил. Волосы, которые я не удосужилась высушить, теперь стояли над головой спутанным комом.

– Пункт два – умеет летать, – подхватила Юлька, разливая по чашкам кофе. Она выглядела на зависть свежо. Как будто это вовсе не она вчера объезжала новорожденного дракона. – Я насчет крыльев волновалась. Не была уверена, что они ее вес выдержат.

– Красивый цвет, – похвалила я, – эффектно смотрится. Как алые паруса. Пункт три – дракон у нас огнедышащий.

– Наверное, угольки из счастливого дома дали такой эффект, – вздохнула Юля, усевшись на стул и подтянув коленку к груди. – Для Ярополка это будет плюсом, так ведь?

– Возможно. И пункт четыре – пока что Глория слушается только тебя. Как она мычит «мама», аж мурашки по коже! Но не уверена, что Яр с ней справится.

– Ярополк – воевода, у него наверняка есть опыт командования трудными новобранцами, – пожала плечами Юля. – Пятый пункт – она недолюбливает Лютого.

– Недолюбливает? – Я чуть карандаш не выронила. – Она чуть не сожгла его заживо! Она зла на него, как черт!

– Это у нее от меня, – опустила глаза подруга. – Как она его вчера, а?

– Ага, – буркнула я, – чуть не спалила мою ступу. И опять все тыквы потоптали. Я начинаю думать, что завалюсь именно на этом пункте условий бабули. А Лютый хорош, особенно когда голый! Я вчера на мгновение даже поняла, почему ты с ним замутила. Блики от огня Глории так и играли на его мышцах, сложен он прекрасно…

Юлька насупилась, и я решила закругляться:

– Лютый все же не совсем сволочь – явился ублажать инкуба, я и не заметила, что уже месяц пролетел.

– Теперь это условие можно считать выполненным, раз инкуб отказался от притязаний.

– Надеюсь, что так, – согласилась я. – Потому что вряд ли Лютый еще раз явится, после такого горячего приема. Мне кажется, Глория его слегка задела.

– Ничего, у него отличная регенерация, – Юлька и не думала жалеть оборотня. – И что теперь делать с Глорией? Надо бы объездить ее сначала, перед военными действиями. Может, у нее еще есть какие-то черты характера, которые лучше бы выяснить заранее.

– Это да, – отложила я карандаш в сторону. – Если Глория переняла твой ПМС, то она склонна к меланхолии, вспышкам агрессии и перепадам настроения. Что ты испепеляешь меня взглядом?

– Дым из ушей не идет – и ладно, – ухмыльнулась Юлька.

– Она еще спит?

– Роет себе пещеру на пустыре за домом, – как ни в чем не бывало ответила подруга, сделав глоток кофе. – Я думаю, что кое-что она и от тебя переняла – сразу взялась вить гнездышко.

Я вышла во двор, обошла вокруг дома. Вытянутые холмы, поросшие выгоревшей на солнце травой, располагались параллельными полосами, как на стиральной доске. Рельеф напоминал старые шрамы, будто кто-то прочесал землю огромной когтистой лапой. Глория устроилась у ближайшего холма, руки-грабли ловко загребали землю. Она вырыла углубление, в котором уже помещалась половина ее тушки. Ткнулась вперед, застряла крыльями и с приглушенным рыком подалась назад.

– Трудолюбивый дракон! – Хриплый голос Еремы раздался из-за плеча.

Мне не хотелось ему отвечать, тоже мне, капитан очевидность. Вчера мне так и не удалось отвоевать свою ступу. Сарай сгорел, и теперь она стояла у забора, под присмотром всевидящего ока Еремы. И никакие мои увещевания, что она может рассохнуться под солнцем или сгнить от дождя, не подействовали на охранника.

– Но что в его голове, неведомо. Вчера чуть оборотня не спалил, ни с того ни с сего.

Я только хмыкнула. Вводить Ерему в курс сердечных дел Юльки я тем более не собиралась.

– Хотя, может, это и хорошо, ежели оборотни ему не нравятся. Считается, что они произошли от тварей нижнего мира.

– От сумертов, что ли? – Ему удалось меня заинтересовать.

– От них.

Теперь и Ерема замолчал. Оборотни – это полуволки-полулюди. Значит, когда-то какой-то человек и сумеречный волк… Нет, я даже думать об этом не хочу.

– Надо выяснить, на что способна Глория, перед тем как отправлять ее к воеводе, – сказала я. – Испытать дракона.

– Уже испытали на оборотне, да и лес чуть не сожгли.

– Ерема, – вкрадчиво произнесла я. – Ты ведь служил.

– Двадцать лет, – хмуро подтвердил мой охранник.

– Неужели ты готов отправить к своим бывшим сослуживцам кота в мешке?

– Почему кота? – удивился Ерема.

– В смысле, если Глория окажется неуправляемой, непредсказуемой, от нее может быть больше неприятностей, чем пользы.

– Так-то оно так, только Ярополк Всеволодович твердо сказал: со двора – ни ногой.

– Но вчера я тушила пожар за пределами моего двора, – веско заметила я.

– Это были особые обстоятельства.

Жуткие шрамы Еремы будто бы порозовели. Ага! Ему стыдно, что он не выполнил приказ командира!

– Но я не расскажу об этом Ярополку, – ласково пообещала я. – Если ты не станешь препятствовать нам.

– Что ты задумала, ведьма?

– Ничего особенного, – обманчиво равнодушно ответила я. – Прогуляемся с Глорией по Запорам, посмотрим, способна ли она выполнять команды.

– Это может быть опасно!

– Да кто в здравом уме посмеет напасть на меня, пока я еду на драконе?

– Да не для тебя опасно, ведьма, для запорцев!

– Ничего, – хмуро ответила я, – они мне немного задолжали.

Ерема пошел впереди, мы с Юлькой, верхом на Глории, – следом. Брюс остался на хозяйстве. Он написал мне целое поле иероглифов на свежевскопанной грядке. Я уловила только общую мысль: он расстроен, что наши тыквы снова погибли.

– Мне тоже жаль, – вздохнула я, погладив тяпку. – Жизнь – жестокая штука.

Я старательно перерисовала все его иероглифы в блокнотик, потом спрошу на курсах китайского у преподавателя, что все это значит в деталях.

Глория слегка покачивалась на неровностях дороги, но с каретой не сравнить, ход дракона был куда более плавным. Мне удалось устроиться так, что ни один шип не впивался в мягкие места, в кармане лежал шоколадный батончик на всякий случай, и в целом я была преисполнена благодушия. Юлька тоже была в хорошем настроении. Я не надеялась, что она полностью выкинула блохастого оборотня из своего сердца, но, по крайней мере, теперь она не чувствовала себя несчастной. Сложно воспринимать себя ненужной или, как она выразилась, – никчемной, когда у тебя есть огнедышащий дракон.

Те запорцы, которых не испугала физиономия Еремы, скрывались в домах, завидев Глорию. Двери и ставни захлопывались волной, как костяшки домино, когда одна падает и увлекает следующую. Где-то жалостно заблеяла коза и тут же умолкла, словно ей заткнули рот.

Ветер гнал пыль по пустой улице, скрипел флюгер в виде лося на таверне, воробьи вспорхнули из придорожной травы маленьким облачком и унеслись прочь.

– Эксперимент провален, людей нет, – повернулась ко мне Юля. – Хотя…

Громко хлопнула дверь таверны, и на улицу, пошатываясь, вышел заросший бородой по самые глаза мужик. Он пристально посмотрел на Глорию, сплюнул на пыльную землю.

– Последняя стопка лишней была, – пробормотал он себе под нос и двинулся напролом, едва не задев дракона плечом.

Глория вдруг села на попу, обернувшись хвостом, и мы с Юлькой съехали вниз, как по горке. Я в очередной раз почувствовала, что шипы были неудачным дизайнерским решением. Тем временем Глория ласково подцепила лапой-граблей мужика за шкирку, встряхнула, как котенка.

– Глория! Ты что? Пусти! – заволновалась Юля.

Дракон открыл пасть, сверкнув треугольными стальными зубами, и я внутренне похолодела, судорожно полезла в карман за шоколадным батончиком.

– Ррргггааауууиии-и-и!

Рык-вопль дракона разнесся по Большим Запорам похлеще пожарной сирены. У флюгера-лося отвалился ржавый рог, со звоном скатился с крыши и упал к обветшалому крыльцу. У меня волосы встали дыбом, хотя мне так и не удалось их толком причесать с утра. Юлька едва не осела на землю, но Ерема ее подхватил.

Глория аккуратно опустила мужичка на ноги, брезгливо отцепила коготь и отвернулась. Выпученные глаза мужика не моргали, взъерошенная борода напоминала воронье гнездо. Он тоненько взвизгнул и бросился прочь с внезапной прытью.

– Это что сейчас было? – спросила я.

Глория отвернулась, пряча глаза-фары, ошеломленная Юля пошлепала себя по щекам, приходя в чувство.

– Запиши в свой блокнотик, – сказала она. – Глория обладает сверхоружием – пронзительным воплем на высоких частотах.

– А с чего она так взбеленилась? – осведомилась я. – Мужик, конечно, не особо привлекательный, но, к примеру, на Ерему она так не воет…

– Хотя я куда страшнее, – угрюмо закончил мою не слишком дипломатичную мысль охранник. – По-видимому, она пьяных не любит.

– Да ладно! – не поверила Юля. – Не может такого быть. Я вот очень даже… в смысле и сама могу бокал вина пропустить… два бокала.

– Я пьяниц презираю, – сухо признался Ерема. – Чушь молотят, глаза красные, шатаются, блюют, воняет от них…

– Ясно-ясно, – перебила я, – но при чем тут ты? Дракона-то Юлька делала! Значит, Глория должна была получиться похожей на нее. Это принцип живой воды: творение получает частичку души автора.

– Я помогал малость, – сказал Ерема. – Колеса на оси насадил, крылья закрепил. А я все, за что берусь, с душой делаю, на совесть.

– Прекрасно, – вздохнула я.

– Это не так плохо, – заметил Ерема. – Ярополк строго-настрого запрещает пить на службе. А ежели за этим еще и дракон присматривать будет, то проблема пьянства и вовсе отпадет.

– Может, это все же какое-то недоразумение, – сказала Юлька.

Из таверны вывалился еще один пьяненький мужичок и попал прямо в теплые объятия Глории. От повторного визга у меня заложило уши, а мужичок сначала рухнул как подкошенный, а потом быстро-быстро убежал на четвереньках за таверну.

– Кодировка от алкоголизма огнедышащим драконом, – сказала я. – Гарантия и результат. Ладно, поехали дальше, пока она всю таверну не сожгла, как обитель порока.

Мы прошли всю главную улицу Запоров. Глория с интересом крутила головой по сторонам, но больше номеров не откалывала. Я немного успокоилась. В конце концов, она этим пьянчужкам головы не откусила. А что напугала, так я тоже испугалась, когда меня на костер волокли. И когда дом спалить пытались, тоже было неприятно малость. Эти двое явно друзья Парнаски, хоть я точно и не помню. Со здешней бородатой модой мне все кажутся на одно лицо. Кроме Ярополка, конечно.

Я уже решила, что полечу вместе с Глорией. Одну ее отправлять не стоит, еще заблудится, потеряется, наткнется на Лютого по пути – мало ли что может случиться с молодой драконихой. И это отличный повод увидеться с воеводой, надо же разъяснить технические характеристики нового супероружия, заодно отвезу ему шоколада, пригодится.

В таких раздумьях я шла следом за драконом, отказавшись ехать на колючей спине вместе с Юлей. Хвост, оплетенный резиной, слегка покачивался у меня перед глазами, как маятник гипнотизера. И вдруг ближайшая к нам калитка скрипнула, приоткрылась, и в щель выглянул ребенок – девочка или симпатичный, давно не стриженный мальчик. Глория развернула на него фары, застыла. Я видела, как из избы несется мамаша, протягивая руки к улизнувшему чаду. В глазах ее застыл ужас. Ребенок спокойно посмотрел на дракона снизу вверх, засунул в рот большой палец, который хорошо было бы помыть. И Глория вдруг задрожала, пискнула, как мышка, и помчалась по дороге к дому, едва не сбросив Юльку со спины.

Я вынула из кармана носовой платок, вытерла лицо от поднявшейся пыли, сунула ребенку шоколадный батончик. Мать подхватила дите и, прижав к груди, бросилась назад в дом. А я пошла за Еремой, который терпеливо дожидался меня в двух шагах впереди.

Глория боится детей. Что ж, этого можно было ожидать.

– Она испугалась? – заволновался Ерема. – Это у нее точно не от меня. Я детей люблю. Они меня, правда, не очень, пока не узнают.

– Тут нет твоей вины, – успокоила я его. По-видимому, Юлька реально волновалась по поводу возможной беременности. – Должны же у Глории быть недостатки. Тем более в Сумеречном лесу детей нет, так ведь?

– Нету.

– А сколько туда ходу?

– Дней семь-восемь. Ежели большим отрядом, то может, и поболе. Обозы медленней идут.

– Значит, Ярополк еще только на подходе, – кивнула я. – Отлично. На драконе я долечу дня за два.

– Не долетишь, – отрезал Ерема. – Ярополк Всеволодович ясно сказал: со двора – ни ногой.

– И где я сейчас? Во дворе? К тому же я не собираюсь идти пешком. Так что технически приказ Яра не будет нарушен, ведь шагать я не стану.

– Ведьма…

– Ты хочешь помочь своим сослуживцам? – спросила я, остановившись. – Глория, конечно, не панацея от всех бед, но она способна на многое.

Я стояла напротив Еремы, пожалуй, впервые глядя ему в лицо. Обычно мне стоило большого труда смотреть на него прямо, не отводя взгляда. Страшные шрамы бороздили левую половину лица, словно его пропахали грабли Глории.

– Я не светлый Кристоф, – ответил Ерема, отворачиваясь. По-видимому, мой изучающий взгляд был ему неприятен. – Я не собираюсь всех спасать. Уже отвоевался, теперь вот сижу в охранниках по увечности.

– Так я тоже не Лусия, или кто там еще есть в вашем пантеоне. Но мы можем сделать то, что от нас зависит. А дальше будь что будет.

– Ты не понимаешь, ведьма, в Сумеречном лесу тебе делать нечего. Эти твари нападают внезапно, будто ниоткуда. Оглянуться не успеешь, и станешь смотреть на свое отражение с таким же ужасом, как на мою исполосованную рожу.

Я нахмурилась, непроизвольно топнула ногой. И вдруг меня озарила блестящая идея.

– Ерема, – коварно протянула я. – А что, если бы я тебя исцелила?

Мой циклоп встрепенулся, ошарашенно посмотрел на меня и тут же отвернулся, но я успела заметить надежду, сверкнувшую в его единственном глазу.

– Живая вода творит чудеса. Что ей какой-то глаз, если она оживила дракона из покрышек и навоза!

– Из глины, – сказал Ерема. – Это старый шрам, давно уж зарубцевался.

– Но попробовать-то можно?

– Я правильно понимаю, ты пытаешься подкупить меня, ведьма?

– Типа того, – не стала отпираться я. – Мы отправимся к Ярополку все вместе. Юлька полетит на драконе, а мы с тобой в ступе. Я буду под полным твоим присмотром.

– И живую воду ты мне отжалеешь, когда мы вернемся, – криво усмехнулся Ерема.

– Нет, я дам тебе ее прямо сейчас. Если ты дашь мне слово. Как видишь, я тебе верю.

– Я бы, может, тоже тебе верил, да ты уже обманула меня однажды, выпорхнув в ступе из дома перед самым моим носом.

– Ну так что? По рукам? – Я протянула ладонь Ереме. – Яр будет только рад, вот увидишь.

– Но только без меня ни шагу… – Он мялся в нерешительности.

– Сдашь меня прямо в руки воеводе. – Я уже предвкушала крепкие объятия Ярополка.

Ерема осторожно пожал мне руку. Уголок губ дернулся, будто он пытался улыбнуться.

– Значит, договорились, – обрадовалась я. – Пошли лечить твои раны, мой верный цербер.

– Это еще кто?

– Это из нашей мифологии – строгий охранник. – Я взяла Ерему под локоть, но он осторожно высвободился и отстранился от меня на полшага. Фу-ты ну-ты, какие мы… Брезгует прогуляться с ведьмой под ручку? Неудивительно, что мысль вылечить Ерему пришла мне в голову только сейчас. Впрочем, я вовремя разыграла этот козырь.

Я не стала приглашать Ерему в дом. Раз ему под руку со мной пройтись противно, пусть сидит во дворе. Он устроился на ступеньках крыльца, запрокинул голову. Второй глаз у него был очень даже ничего – зеленоватый в рыжую крапинку, с пушистыми ресницами. Я осторожно накренила бутыль с живой водой, прицелилась. Тонкая струйка потекла на обезображенное лицо Еремы.

– Наверное, хватит, – предположила я.

Мой охранник моргнул здоровым глазом и вдруг побледнел.

– Ведьма, что ты натворила, – зашипел он. – Жжет как огнем!

Ерема вскочил, прижал руки к лицу, глухо застонал.

– Что происходит? – Из-за угла дома, откуда доносилось урчание дракона, выглянула Юлька.

– Лечение, – ответила я.

Ерема отнял руки от лица и заголосил еще больше. На ладонях остались ошметки старой кожи.

– А ну-ка, иди сюда! – Юлька схватила его за руки, развернула к себе. – Шрамы сходят, кожа новая растет, чистая, как у младенца. Придется потерпеть, сейчас пройдет. Дай-ка подую…

Она сюсюкала с ним, как с маленьким, и я подумала, что зря она боялась беременности. Из Юльки вышла бы отличная мать.

Ерема глубоко и прерывисто дышал, а потом вдруг вскрикнул и сложился пополам, прижимая руки к лицу:

– Слепит, ой как слепит!

Я бросилась в дом, понеслась на второй этаж. У Еремы растет второй глаз, наверное, пока что очень чувствительный к свету. Я порылась в шкафу и нашла деталь старого карнавального костюма. Выбежав во двор, я протянула пиратскую повязку.

Юлька помогла натянуть ее на голову Ереме, на миг я увидела новый глаз – крошечную зеленую бусинку в центре глазницы – и мне поплохело. Я оперлась о забор, чтобы не упасть.

– Ну что, полегче? – заботливо спросила Юлька, спрятав растущий глаз под повязкой.

– Легче, – прохрипел Ерема. – Жар уже будто бы сошел. Только глаз зудит, будто шмель укусил.

– А ну не трогай! – Юля шлепнула его по руке, потянувшейся к повязке. – Терпи. Какая ты молодец, Вася, что решила вылечить Ерему! – повернулась ко мне подруга.

– Ведьма ничего не делает просто так, да?

Брюс, перепуганный криками Еремы, подполз к его ногам, подпрыгнул и примостился прямо на плече, заглядывая зубчиками ему в лицо. Я невольно усмехнулась: тяпка вместо попугая, а так – настоящий пират.

– Ты дал мне слово, не забудь, – ответила я. Он может думать обо мне что угодно. Если считает меня корыстной злобной ведьмой – на здоровье. – Вылетаем в Сумеречный лес завтра утром.

Я проснулась ни свет ни заря, солнечные зайчики плясали на подушке перед моим носом, и в душе расцветало предвкушение счастья: совсем скоро я снова увижу Ярополка! Пусть расстались мы по-дурацки – он сбежал, увидев мою ведьмину суть, но, к счастью, до этого я успела показать ему и свои достоинства. Вряд ли он уже о них позабыл. Иначе не стал бы присылать ко мне охранника и не крутился, как волчок, выискивая меня на площади, когда я легкомысленно попала на его голубые очи.

Глория быстренько спалит мерзких Сумеречных тварей, а тех, кому удастся удрать, оглушит на прощанье фирменным воплем, и воевода вернется в столицу, откуда рукой подать до Запоров.

Я поворочалась в кровати, но сон при мысли о Ярополке как рукой сняло. По пути в душ я бесцеремонно побарабанила Юльке в дверь.

– Вставай, мать дракона! Зима близко!

– Вася! Ты в себе? Шесть утра!

Я уже собиралась спрятаться от ее праведного гнева в ванной, как вдруг услышала жалобный стон, доносившийся со двора, а следом жуткий скрежет – это звук от зубчиков Брюса! Я выскочила на крыльцо в одной пижаме, тяпка радостно подпрыгнула на ступеньках и рванула на задний двор. Тренировки с Еремой не прошли даром, в забеге тяпок Брюс бы стал безоговорочным лидером. Поджимая пальцы от холодной росы, я завернула за угол дома и увидела дивную картину: Глория сидела в свежевырытом углублении под холмом, обернув хвост вокруг колес, и прижимала к груди Ерему.

– Ведьма, ты? – прохрипел он, с трудом повернув голову в пиратской повязке. – Всеми светлыми заклинаю, убери от меня эту скотину!

Брюс подполз на выручку другу, но был остановлен тихим, но грозным рыком дракона.

– Не злите ее, – попросил Ерема, – у нее в груди тогда огонь разгорается, очень жарко.

Глория прижала мужика теснее, нежно заворковала, как молоденький трактор на картофельном поле.

– И давно вы так обнимаетесь? – спросила я.