Текст книги "Ведьма по наследству"

– Да, приступим, – прозвучал знакомый сухой голос. Из густой еловой тени на поляну вышла Амаранта. Кулон на ее груди горел, как огненный глаз.

– Амаранта? – Кажется, остальные ведьмы были удивлены не меньше меня. Рыжая так и вовсе попыталась заслонить меня тощей спиной. Позвонки выступали на длинной шее, как кнопки на флейте. – What… Что ты здесь делаешь?

Амаранта неспешно прошлась по поляне, шелестя золотыми юбками, осмотревшись, уселась на широкий пень.

– Почему вы удивлены? Я тоже ведьма, прилетела на шабаш.

– Я не присылала тебе приглашения. – От волнения акцент рыжей Гвини стал слышен сильнее.

Амаранта вздохнула, аккуратно стащила белые перчатки, медленно освобождая каждый пальчик.

– Я решила, что сова ко мне не долетела. Слишком высоко я теперь живу, знаете ли.

– Да уж, – хмуро подтвердила Азель. – Ты и знаться с нами перестала после того, как нацепила корону.

Я тихо пошевелила кончиками пальцев. Похоже, неведомое заклятие меня отпускает. Однако стоило мне дернуться, как пухлая ведьма снова ущипнула меня за ногу, и по телу разлилась ледяная скованность. Я лихорадочно соображала, что здесь происходит. Мы явно имеем заговор. Ведьмы, возмущенные социальным неравенством, решили устроить революцию.

– У меня было много забот, – царица улыбнулась, – но теперь я здесь. Продолжайте. Очень любопытно, чем все закончится.

– Маргарита говорила, ты против нашего заговора, – не унималась Азель.

– Скажем так, я не верила в успех вашего предприятия, – призналась Амаранта. – Открыть дверь в нижний мир не так-то просто. Для ритуала вам нужны сильная ведьма, богиня справедливости, воин и царица.

– У нас все это есть! – вспылила Азель.

– Правда? – Амаранта изогнула светлую бровь. – И царица?

– Я – королевской крови! – ответила Азель, слегка покраснев. – Я правнучка Людовика Пятнадцатого и маркизы де Помпадур!

– Какая молодец.

– Уймись, девочка, – отодвинула ее Гвини. – Если Амаранта хочет присутствовать, мы ее не гоним.

– Только попробуйте. – Амаранта улыбнулась. Отсветы огня плясали на ее лице, которое я сейчас видела ясно, без всякого морока, и стало вдруг понятно, что она очень, очень старая, гораздо старше даже седой горбатой ведьмы, которая продолжала притопывать деревянным башмаком и щелкать пальцами, сводя меня с ума навязчивыми движениями.

– Что ж, если теперь ты на нашей стороне… – Гвини повернулась ко мне, протянула руку, растопырив пальцы; на указательном ноготь был сломан, алый лак облупился.

Меня отшвырнуло навзничь, руки-ноги распластались по камню. Ночное небо, затянутое дымкой облаков, распростерлось надо мной. Где Глория и мать ее?! Неужели то, что я лежу на жертвенном камне, как овца, недостаточный повод, чтобы поспешить ко мне на помощь? Я выискивала взглядом крылья дракона, смаргивая непрошеные слезы.

– Мне жаль, что так вышло, – прошептала Азель и сорвала с моей шеи кулон.

Гвини приняла у нее из рук цепочку, кулон раскачивался над моей грудью, как колокол. Красные искорки вспыхивали и гасли. Где же Глория и мать ее?!

– Это был план Маргариты, – сказала Гвини. – Она хотела открыть дверь больше всего на свете.

– Только у сестрицы кишка тонка, – подала голос Амаранта.

Сестрица? Амаранта – сестра Маргариты?

– С потенциалом этой девушки у нее все получится. Осталось лишь выпустить душу Маргариты.

Высокая ведьма, похожая на индейского вождя, вышла вперед, вытащила из карманов узкого длинного платья, расшитого красным орнаментом, тонкие палочки, подтянула ближе высокий барабан, который я поначалу приняла за пень. Ритмичные звуки разнеслись по округе, заставляя сердце биться быстрее. Чем не сигнал? Они там еще и оглохли в небе?

Голова закружилась, в глазах заплясали черные мушки. Странный первобытный ритм околдовывал, вызывая в душе дикие желания. Если б я не была под заклятием, пустилась бы в пляс.

Гвини резким движением сорвала крышку с хрустального флакона.

Кулон ведьмы вспыхнул, озарив всю поляну красным светом. Вот тебе и сигнальная ракета. Юлька, где же ты?! Из кулона темной струйкой потянулся дым. Он вытягивался, густел, приобретая смутные очертания. Я похолодела, вжимаясь спиной в камень. Волосы встали дыбом. В густом сизом облаке открылись красные глаза, распахнулся зубастый рот. Призрак бабули-ведьмы получил свободу.

Худая рука с облупившимся маникюром зажала мне нос, вторая потянула за нижнюю челюсть, заставляя открыть рот. Призрак взвыл и рванулся ко мне. Я почувствовала вкус пепла и гари во рту, легкие обожгло, в глазах потемнело, а потом вдруг горячий дым вышел прочь. Я жадно втянула свежий прохладный воздух, сердце колотилось о ребра, словно в припадке.

Бабуля все еще висела надо мной, в клубящемся дыме угадывался силуэт женского тела.

– Что такое? – не поняла Гвини. – Почему Маргарита не может занять ее тело?

– Девочка не так проста. – Амаранта поднялась с пенечка, жестом приказала индианке остановиться. Звуки барабана прекратились, и вокруг снова воцарилась тишина.

Я увидела над собой лицо Амаранты: выступающие скулы, тонкий нос с горбинкой, на сухой шее бьется голубая жилка.

– Она не ведьма, – сказала царица, проведя пальцами по моей щеке.

– Как? – Гвини склонилась рядом с ней. – Ясно вижу – в девчонке полно темной силы.

– Только она ею ни разу не пользовалась. Ее ведьмина суть заперта, поэтому Марго и не может проникнуть. Чтобы завладеть телом, нужна червоточина, а ее нет. Сестра не может открыть даже эту дверь.

Тишина на поляне стала еще полнее. Я слышала собственное дыхание, со свистом вырывающееся из обожженных легких.

– Этого не может быть, – заявила Азель. – Маргарита все продумала. Она составила условия, я видела список.

– Вы слишком высоко оцениваете мою сестру, – пожала плечами Амаранта. – И недооцениваете девчонку. Она сумела обхитрить вас.

– И что теперь? – В черных глазах Гвини вспыхнула ненависть. Она подняла руку и лениво влепила мне пощечину, оцарапав кожу сломанным ногтем.

Ругательства комом застряли у меня в груди.

– Можно ослабить ее, – задумалась царица. Она вытащила из складок платья узкий нож, отразивший пламя костра. – Тогда у Маргариты появится шанс. Отойдите подальше, мне нужен свет.

Ведьмы послушно удалились на край поляны, вытягивая шеи, с жадным любопытством наблюдая за царицей. Амаранта подняла с травы забытый кулон, взмахнула им, причмокнула губами, и призрак ведьмы всосало внутрь. Закрыв крышечку, она вложила кулон мне в руку.

– Пусть сестра еще немного подождет, – сказала она зрителям. – Мне не терпится снова с ней поболтать, но, право слово, она отвлекает.

Узкое лезвие ножа прошлось около моего лица, чиркнуло в воздухе, будто рассекая невидимые путы. Амаранта наклонилась ко мне и прошептала:

– А теперь – беги!

Я сорвалась с камня, понеслась газелью к ступе, оставленной у берега. Сзади сверкнула зеленая вспышка, раздался гром. Я споткнулась о торчащий корень, проехалась носом по грязи. Вскочив, снова бросилась вперед.

– Держи ее!

Еще одна зеленая вспышка. Я с разбегу, даже не коснувшись высокого бортика, запрыгнула в ступу, едва ее не перевернула.

– Аер взняти! Борзо! Очень борзо! Гони, родная!

Ступа задрожала, взмыла вертикально вверх, так что у меня заложило уши от перепада давления.

Я обернулась, посмотрела на удаляющийся остров. У костра кто-то лежал, раскинув руки, рыжая Гвини размахивала длинной палкой, золотое платье Амаранты светилось, как экзотический цветок. Сейчас я просто не могла толком осознать, что произошло. Меня спасла царица? Сначала улечу подальше отсюда, а потом поразмыслю. Похоже, я отделалась малой кровью. Не успела я порадоваться своей удаче, как с острова вслед за мной, подняв тучи желтого песка, взмыли три ступы.

Я слегка наклонилась вперед, пытаясь ускориться, поднялась выше, чтобы затеряться в редких облаках. Мимо пушечным ядром просвистел зеленый шар, чиркнув по краю ступы. Я закружилась, отброшенная ударом, едва не вылетела, как с карусели. Сзади раздался каркающий смех. Старая ведьма догоняла меня, скаля в раззявленном рте единственный желтый клык. Позади летели японские школьницы, разноцветные волосы переливались в свете луны. Они перекрикивались друг с дружкой, и я на миг пожалела, что пошла учить китайский, а не японский. Восстановив управление ступой, я снова ускорилась.

– Левно! Одесно! – командовала я, и ступа петляла, как заяц, уходящий от погони. Мимо пролетели еще два зеленых шарика. Я присела, спрятавшись с головой. Ярко-розовая светящаяся стрела молнией прорезала небо над моей макушкой, взорвалась снопом искр. Я бормотала команды наобум, и, похоже, только моя непредсказуемость помогала не попасть под прямой удар. Хриплый смех старой ведьмы раздался совсем рядом, я даже слышала постукивание ее деревянного башмака. Казалось, сейчас ко мне протянется рука, щелкающая скрюченными пальцами. И вдруг небо вспыхнуло, воздух ощутимо потеплел. Я, еще не веря своему счастью, осторожно высунула нос из ступы. Глория, прекрасная, чудесная Глория неслась ко мне на всех парах, раскрыв алые крылья и выпуская из пасти пламя.

– Вася! Правее! – Юлька махнула мне рукой, я послушно ушла в сторону, и огненный залп расчертил небо пополам.

Надо было бы хорошенько ввалить Юльке за ее опоздание, но сейчас я едва не рыдала от счастья. Седая ведьма штопором летела вниз, оставляя за собой спираль желтого дыма. Раздался всплеск – черная река потащила опаленную ступу вниз по течению.

Набрав скорость, я мчалась вперед. Небо полыхало драконьим огнем, розовые стрелы японских ведьм сыпались, как метеоритный дождь. Внизу показались Большие Запоры, дракон-флюгер на таверне указывал направление к моему холму, но я решила притормозить, чтобы полюбоваться воздушным сражением. Обернувшись, я, к своему удивлению, увидела Глорию, которая едва успела накренить свою тушку, чтобы не врезаться в меня.

– Куда? – завопила я ей вслед.

Ерема при крутых маневрах дракона сполз и теперь болтался на хвосте, как мишка коала, обняв его руками и ногами. Звонкий смех японок приближался, и я помчалась догонять дракона, высматривая в ночи крышу родного дома.

Приземлившись во дворе, я рванула к открытым дверям, где уже приплясывала Юлька. Хвост Глории вместе с Еремой мелькнул и исчез за углом.

– Что ты творишь? – крикнула я, взбегая по ступенькам. – Шлялась неизвестно где, а теперь удираешь…

– Это все Глория! – выкрикнула Юлька, до боли стискивая мою руку. – Сначала она высмотрела какого-то заблудшего волка и пока не догнала его, не успокоилась. Вася, это было так страшно… Бедный волк!

– Бедный волк? – отпрянула я от подруги. – Серьезно? Я лежала на жертвенном алтаре, потом в меня чуть не вселили дух бабки-ведьмы, в финале Амаранта махала ножичком у моего лица, а ты жалеешь волка? А теперь куда Глория умотала? Она дракон или кто?

– Она боится детей. – Юлька расширившимися глазами посмотрела за мое плечо, и я обернулась. Японские ведьмы приземлились за забором, легко перепрыгнули его, кувырнувшись через голову. Короткие юбочки подлетали, белые гольфы светились в темноте. Одна, повыше, оттолкнулась от тыквы и, сделав сальто и сверкнув белыми трусиками, опустилась в боевую стойку.

– И это дети? Я не выйду. – Я замотала головой, отступая подальше от порога вглубь дома. – Я лучше изнутри заколочусь.

Вторая хотела повторить эффектный прыжок сестры, но тыква под ее ногой раскололась, и ведьма, взвизгнув, растянулась на грядке.

– Брюс! – подпрыгнула Юлька. – Вася! Ты только погляди!

Тяпка крутилась, как пропеллер вертолета, розовая ручка мелькала то там, то тут. Ведьмы отбивались от тяпки, вскидывая коротенькие ножки, со свистом рубя воздух ладонями. Пару раз Брюс отлетал до самого сарая, но тут же отряхивал зубчики и возвращался в бой.

– Давай, Брюс! – подбадривала я тяпку. – Мочи японцев!

В конце концов ведьмы сдались и удрали, выбежав через калитку. Разорванные юбочки висели лохмотьями, на белых рубашках остались рваные прорехи, словно от когтей. Две ступы взлетели и растаяли в звездном небе.

– Интересно, кого он защищал, – задумалась Юлька, – нас или свои драгоценные тыквы?

– Мне все равно. – Я наклонилась к тяпке, подползшей к порогу, протянула руку, чтобы ее погладить, и вдруг поняла, что все еще сжимаю кулон, вложенный мне в ладонь Амарантой. Калитка скрипнула, и я выронила кулон, который с мелодичным звоном скатился по ступенькам в траву.

Во двор вошла старая ведьма. Вода стекала по ее лохмотьям, седые волосы повисли вдоль худого лица серыми плетьми. Она перехватила удобнее изогнутую клюку и живенько похромала к нам. Вода хлюпала в деревянных башмаках, на тропинке оставались мокрые следы.

– Брюс! Еще одна! – крикнула Юлька, однако тяпка уже уползла к грядкам.

Я метнулась в дом, захлопнула дверь и прижалась к ней спиной.

Скрипнули ступени, тяжелые башмаки стукнули у самого порога. Сиплое дыхание ведьмы послышалось прямо за дверью.

– Мэдхен, – хрипло произнесла она. – Оффен.

– Хрена с два, – ответила Юлька. – Не открывай, Вася.

За дверью раздался какой-то свист, стук, бульканье.

– Все в порядке, – глухо прозвучал голос Еремы. – Не бойтесь.

Я осторожно приоткрыла дверь, сдвинув клюку, валяющуюся у ног, выглянула в щелочку. Ерема стоял у крыльца, его меч был черный, будто он сунул его в мазут. Густые капли медленно стекали на траву. Тело ведьмы лежало под кустом, башмаки вывернулись стоптанными каблуками к небу. Последнее, что я увидела перед тем, как упасть в обморок, – это голова старой ведьмы на тыквенной грядке.

После шабаша я заболела. Не знаю, что было тому виной. Может, жертвенный алтарь был слишком холодным и сырым, или меня продуло, когда я на всех парах удирала от вражеских ведьм, или же, скорее всего, впускать в свое тело злобных призраков, даже на пару мгновений, чревато последствиями. Я неделю провалялась в кровати, меня бросало в жар, от которого плавилось тело, а потом я просыпалась с криками и в холодном поту. Юлька бегала вокруг меня то с компрессами, то с малиновым чаем. Я безропотно выпивала все таблетки и сиропы, которые она мне подсовывала, и проваливалась в кошмары.

Однако через неделю болезнь ушла. Меня слегка шатало, и мимо своего отражения в зеркале я прошмыгнула, зажмурившись, но лихорадка отступила. Я тщательно вымыла волосы, растерла все тело жесткой мочалкой. Кажется, я заметно похудела. Жаль, запатентовать диету вряд ли удастся: принимайте злобный призрак внутрь по чайной ложке – и минус пять килограммов за неделю вам обеспечено. Бонус – красочные яркие сны. Завернувшись в любимый халат и закрутив мокрые волосы в чалму из полотенца, я спустилась вниз. Заглянула к Амфибрахию, который тут же подгреб под бледное пузо выкатившуюся монетку и воззрился на меня с явной тревогой. Потом зашла на кухню.

Юлька топталась у плиты возле дымящегося кофейника, свеженькая, как подснежник, в голубой пижаме и белом переднике, светлые волосы небрежно заплетены в косу. Юлька обернулась на мои шаги и удивленно воскликнула:

– Зачем спустилась? Я бы отнесла тебе все наверх!

– Надоело болеть, – ответила я, усаживаясь на стул и пододвигая к себе чашку, в которую Юлька осторожно налила обжигающий кофе. – У нас есть чего поесть?

– Может, супчика куриного? Я вчера сварила. А вот пирог, попробуй, вкуснотища!

Я критически посмотрела на крохотный треугольник пирога на большом блюде. Отломила ложкой кусочек.

– Понятно, почему так мало осталось, – сказала я, прожевав.

– А то, – улыбнулась Юлька, усаживаясь рядом. – Ты не представляешь, каких волевых усилий мне стоило не доесть последний кусок. И никогда не угадаешь, откуда он вообще взялся.

– Хоть не от Амаранты угощение? – замерла я с ложкой у рта.

– Нет. Перейду сразу к делу: Ерема влюбился! – выпалила Юлька.

– Да ладно! – Я едва не поперхнулась пирогом. – В кого? В тебя?

– Чур меня! – отшатнулась подруга. – К тебе мельничиха снова приходила. Требовала приворотного зелья и мужика. Возмущалась тут, шумела. Я Ерему попросила, чтобы он ее угомонил. Ну и вот. Теперь она нам пироги носит и булочки, с пылу с жару. Я за неделю два кило набрала.

– Боже мой! – Я расплылась в улыбке. – Представляю, как она о нем говорит, в этой своей манере: одноглазый, но злобный. Агрессивный, зато молчун.

– Ерема расцвел, как майская роза. Стал спокойнее, радостнее. Я случайно подслушала, как они прощались: он говорил, что повязку носит, чтобы не ослепнуть от ее красоты. – Юлька сентиментально вздохнула, а я нахмурила брови, пытаясь вызвать в памяти образ мельничихи. Помню, красоты там было очень много, не меньше сдобного центнера, припорошенного мукой.

– Совет им да любовь, – вынесла я вердикт. – А как же они… Ерема пост оставляет?

– Нет, – покраснела Юлька. – Они далеко не отходят.

– Хм, октябрь заканчивается, впереди холода, – задумалась я. – А впрочем, это их проблемы. Я Ерему не держу.

– Но согласись, он нам очень пригодился, – осторожно заметила Юлька.

Я почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Голова старой ведьмы, лежащая рядом с тыквой, и темные капли, стекающие на траву, уверенно держали лидерство в моих кошмарах. Главным конкурентом был только призрак бабули, скалящий зубы мне в лицо.

– Ведьму он похоронил где-то в лесу, – продолжала подруга. – Глория окопалась в своей пещере и пару дней не выходила. Наверное, стыдно было. Я ее тренирую: показываю фотки волков и детей, учу сдерживаться. Результаты пока так себе… Амфибрахия и кота я кормила-поила, Грех, кстати, постоянно возле тебя лежал, пока ты болела.

Я недоверчиво посмотрела на Юльку.

– А Брюс очень переживал по поводу тыкв, растоптанных ведьмами, – говорила подруга. – Ползал туда-сюда, иероглифы рисовал. Сейчас вроде успокоился. Я посчитала – осталось сорок пять тыкв, с запасом.

Я кивнула. Тыквы – следующий пункт программы. Шабаш можно вычеркнуть. Разок поучаствовала – и хватит. Больше меня туда и пирогами мельничихи не заманишь. Я с сожалением посмотрела на опустевшую тарелку, подобрала пальцем крошки.

– А вот еще! – Юлька вынула из кармана белого, как облако, передника черный кулон ведьмы, положила его на стол. – Нашла в траве, представляешь? Вот было бы обидно, если бы он потерялся.

– О да, – протянула я, глядя в мерцающую искорками глубину. – Наверное, теперь и я должна тебе кое-что рассказать.

После того как я поведала в деталях о том, что произошло на шабаше, мы с Юлькой молча уставились на кулон.

– Может, выкинуть его? – предложила подруга.

– А вдруг он попадет в руки кому не следует?

– Выпустить бабулю, чтоб упокоилась с миром?

– У нее отсрочка от ада на год, помнишь договор с инкубом? Нам еще злобного призрака тут не хватало, в компанию к темному богу.

– Похоже, ты уже решила, что с ним делать. – Юлька кивнула на кулон.

– Да, – сказала я. – Ничего.

Юлька вскочила со стула, принялась ходить туда-сюда по кухне.

– А внезапная доброта Амаранты? Как ты ее объяснишь?

– Никак.

– Может, она просто хотела насолить сестре? Да и вообще, зачем ей этот заговор? Она и так неплохо устроилась. А вот за твое спасение было бы неплохо ее отблагодарить, – задумалась Юлька.

– Я бы не спешила записывать ее в подружки, – сказала я. – Она ведьма, теперь это очевидно. К тому же очень старая и хитрая.

– И что ты предлагаешь? – Юлька остановилась посреди кухни. – Что теперь?

– Пора собирать урожай. – Я потянулась, стащила с головы полотенце, разобрала влажные волосы пальцами на пряди. – Займемся тыквами. У меня есть подробная инструкция, что с ними надо делать в последнюю ночь октября, и у нас осталось не так много времени.

За последнюю неделю ощутимо похолодало. Ветер кружил желтые листья, утиный клин потянулся над лесом. Грех распушил шерстку и сидел на заборе, нахохлившись, как старая ворона.

Брюс выкапывал подсохшие стебли, ловко поддевая их зубчиками, Ерема откатывал тыквы к крыльцу, на обычно непроницаемом лице охранника то и дело мелькала улыбка, стоило ему бросить взгляд на тропинку к деревне. Мы с Юлькой устроились на ступеньках с острыми ножиками в руках. По инструкции, найденной в книжке-чудеснице, мы должны были освободить тыквы от мякоти, оставив в кожуре небольшие прорези. Я орудовала ножом как мясник, не заботясь о художественной стороне дела. Куски тыквы рачительно складывала на деревянный поддон, сколоченный Еремой. Узнав, что мы собираемся выбрасывать мякоть, он предложил отдать ее мельничихе.

– У Любомилы все найдет применение, – сказал он и снова быстро глянул за забор.

Я попыталась выдать не очень пошлую шутку, но, по-видимому, болезнь не прошла бесследно, так что я просто кивнула.

Тыквы уродились не крупные, зато оранжевые, как апельсины. Я выскребала внутренности, стараясь не слишком повредить внешнюю оболочку, и складывала пустые тыквы сбоку от крыльца. Юлька же творила. Из-под ее ножа на тыквах появлялись лица, и все со своим характером: задорная девочка-тыковка с круглыми глазками, улыбкой и ямочками на щечках; тыквенный гном с бородой и мохнатыми бровями; злобная тыква, распахнувшая рот в оскале…

– Узнаешь? – Юлька повернула ко мне очередную тыкву с носом-картошкой и повязкой на одном глазу.

Я хмыкнула и положила тыкву-Ерему к остальным. Брюс ползал по грядке, сгребая сухие стебли и листья, разравнивая почву. Похоже, он стал совсем самостоятельным, научился принимать решения, не ожидая моих команд. Глория выкатилась из-за дома, осторожно понюхала тыквы, резиновый нос сморщился складками, как голенище старого сапога. Она ткнулась мордой мне в плечо, и я вынула из кармана припасенную конфетку.

– Ты ее балуешь, – недовольно заметила Юлька.

– Имею право, – ответила я. – Она в некотором роде моя племянница.

– Страшноватая племяшка, – усмехнулась Юлька, погладив дракона по шершавой макушке.

– Так и тетя тоже… – Я помолчала, собираясь с духом. – Юлька, а тебя не напрягает, что, если верить Амаранте, я – ведьма с большим потенциалом?

– Нет, не напрягает, – спокойно ответила подруга. – В твоем потенциале я никогда не сомневалась.

– Но все же во мне есть страшное зло, темная сторона…

– Ой, сколько пафоса! – фыркнула подруга. – Тоже мне, темный властелин! Слушай, Вася, в каждом человеке есть черная сторона, совсем беленьких нет, или очень-очень мало. Ты один из самых добрых людей, которых я знаю, и я верю, что ты сможешь держать свою ведьму в узде. Если уж Глория учится самоконтролю, то в тебе всяко больше способности к обучению. Смотри.

Она вытащила из-под попы пачку распечаток, сунула одну дракону под нос. Глория отшатнулась, хвост мелко задрожал.

– Видишь? – Юлька повернула ко мне лист, на котором оказалась фотография толстого веселого младенца. – А раньше бежала и в пещере пряталась. Прогресс налицо.

– Очень вдохновляющий пример, – буркнула я.

– Ладно… – Юлька положила еще одну пустую тыкву в гору к остальным. Раскосые глаза и веселый рот напоминали японских ведьм. – Мы три дня угрохали на это, без сомнения, очень интересное и творческое занятие, что теперь?

Мы установили тыквы в два параллельных ряда от корявой сосны, торчащей позади пещеры Глории, до следующего холма. Здесь был практически единственный ровный участок – рытвины и холмы за моим домом напоминали поле боя. Возможно, так оно и было. Если когда-то в этом самом месте провели ритуал, разделивший миры, это должно было оставить след. Юлька возилась с рулеткой, замеряя расстояние между тыквами.

– Было бы проще, если бы ведьмы использовали метрическую систему мер, – заявила она, складывая рулетку. – Готово. Везде по два аршина, между рядами – четыре.

– Теперь расставляем свечки.

Мы засунули по свече в каждую тыкву. Я старалась не комплексовать, но мои тыквы казались нелепым убожеством по сравнению с творениями Юльки.

Над Запорами опустились сумерки, в туче, сгустившейся над лесом, мелькали всполохи молний. Я поежилась и натянула капюшон пуховика.

– А зачем это все? – спросила Юлька.

– Да кто его знает! – Я зажигала свечи, и в темноте постепенно вырастали две полоски огней. – Наверное, ведьмовская традиция. Видать, Хеллоуин пришел к нам из этого мира.

Я зажгла последнюю свечу, спрятала спички в карман и отошла к подруге, чтобы полюбоваться нашим творением. Огненные тыквы мягко светились в темноте – теплая дорожка посреди холодной осенней ночи. Начал накрапывать мелкий дождик, и я было забеспокоилась, как бы свечи не погасли, но если мы все сделали правильно, то сверху свечи защищены от влаги. Что ж, это условие Маргариты тоже можно считать выполненным.

– Красиво, – подал голос Ерема, прячущийся под карнизом крыши. – Для кого эта дорога?

– Вася, а ведь это на самом деле похоже на дорогу. В твоей инструкции больше ничего не указано? – заволновалась Юлька.

– Ни слова, – ответила я, внутренне напрягаясь. – Думаешь, очередная бабкина подлянка?

– А чего еще от нее ждать? – справедливо заметила Юля. – Знаешь на что это еще похоже? На взлетную полосу!

Я посмотрела вверх. В небе, затянутом облаками, зажглись две красные звездочки. Или это чьи-то глаза? Сгусток тьмы в небе приобрел очертания, захлопал крыльями.

– Бежим! – крикнула я и, схватив Юльку за руку, потащила в дом.

Я захлопнула дверь с такой силой, что та задрожала. После шабаша я расслабилась, решила, что все страшное позади – и вот на тебе, очередной подарочек бабули.

– Вася, кто это? Я видела крылья. Это дракон? – спросила Юлька, а я в очередной раз порадовалась, что рядом со мной есть подруга. Все же вдвоем не так страшно.

– Понятия не имею, – ответила я. – Может, привиделось?

– Марго-о-о! – Голос, прозвучавший из-за двери был низким и бархатистым, обволакивающим, словно теплый плед. – Марго, любовь моя, открой!

– Ее здесь нет, – пискнула я.

После паузы в дверь аккуратно постучали. Три ровных одинаковых удара.

– Как хорошо, что дом под защитой, – прошептала Юлька. – Это реально спасение.

После этих слов дверь с треском сорвало с петель, и она отлетела в сторону, осыпаясь щепками. На пороге, заслоняя дверной проем плечами, стоял мужчина: черные влажные кудри разметались по плечам, ноздри тонкого носа с горбинкой раздувались. Несколько портили впечатление красные горящие глаза да клыки, выступающие за губы сверху и снизу, как у дикого кабана. Черные крылья, сложенные за спиной, волочились по ступенькам, как плащ.

– Нельзя! – взвизгнула я. – Сюда нельзя!

– Вот тебе и темный властелин, – прошептала Юлька, сползая по стеночке.

Холодный воздух ворвался в дом, брызнул в лицо холодными каплями дождя, приводя в чувство.

– Маргариты здесь нет, – собрав всю смелость, ответила я. – Она умерла.

– Я знаю, – ответил мужчина. – Марго должна была вернуться. Но ты – не она…

Красные глаза вспыхнули вместе с молнией над лесом.

– Раз мы все выяснили – до свиданья! – На этих словах мне бы хотелось захлопнуть дверь, но она валялась у забора. Силищи у этого воплощения тьмы не занимать.

Мужчина протянул руку, палец с острым серым ногтем отпружинил от защиты дома. Действует, слава богу, действует!

– Впусти меня, – сказал он. Бархатный голос проникал в голову, превращая мозг в вязкое липкое желе.

– Мы даже не знакомы, – пробормотала я и ущипнула себя за руку, пытаясь избавиться от наваждения. Еще один демон?

– О нет, я не демон, – усмехнулся мужчина. Он и мысли читает? – Меня зовут Гриффер, для тебя, юная ведьма, можно просто Грифф.

Красные глаза сузились, потемнели, приобретая спокойный шоколадный цвет.

– Вася, – пробормотала я. – Василиса.

– Маргарита выбрала прекрасное тело. – Теплые глаза прошлись по мне оценивающим взглядом. – Жаль, что ее план не до конца удался. Иначе я бы уже пробовал твою кровь на вкус. Тебе бы понравилось.

– Ты – вампир? – спросила я.

– Кто же еще, – удивился Грифф. – Впусти меня.

Его голос отражался эхом от стенок моей головы, гулкой, словно пустая больничная палата.

– Тебе надо выполнить еще одно условие Маргариты, – продолжал нашептывать голос. – Впусти меня, и я пройду в ваш мир. Я не человек, не животное, я подхожу, впусти меня, Василиса.

Он просвистел мое имя, как змей, кончик языка скользнул по клыкам.

– Нет, – пробормотала я, отодвигаясь вглубь дома и оттаскивая за собой Юльку, которая валялась у стеночки в полуобморочном состоянии.

В дверном проеме, загороженном вампиром, мелькнула тень. Молния вспыхнула на мече Еремы, я ахнула, но вампир быстро взметнул руку и перехватил клинок. Он поднял его в воздух, Ерема, не отпускающий рукоять, взмыл следом, ноги оторвались от земли.

– Я чую приближение теплокровного за версту, – произнес Грифф. Он сжал второй рукой горло Еремы, сдавил пальцы. Глаз охранника, не скрытый повязкой, выпучился. – Даю тебе второй шанс, Василиса. Впусти меня. Тебе дорог этот человек?

Грифф обнюхал Ерему, глаза вампира снова вспыхнули красным. Он вдавил когти в шею сильнее, алые струйки потекли по пальцам. Грифф зажмурил глаза и с наслаждением слизал кровь длинным мясистым языком. Я молчала, зубы стучали, будто в припадке. Пустить его? И что дальше? Ерема хрипел, лицо его багровело, меч вывалился на траву. Я увидела розовую ручку Брюса на ступеньках. Прыжок, свист – и зубчики воткнулись в плечо вампира. Грифф с досадой выдернул тяпку, осмотрел и с силой швырнул куда-то вдаль. Хорошо, если не до Китая. У них тут есть Китай? Раз уж наши миры территориально схожи… Глупые мысли скакали в голове, как буйные пациенты на пружинных кроватях. Если я его впущу, скорей всего, он прикончит нас всех. А может, это план «бэ» Маргариты, на случай, если с шабашем не выйдет. Тогда вампир убьет моих друзей, а в меня вселит бабку-ведьму, найдет способ. Глаз Еремы закатился.

– Я выпью всю его кровь. А потом пойду в деревню и осушу ее до капли. – Вампир улыбнулся, кровь стекала по его подбородку.

Злость ошпарила горячей волной, в воздухе запахло азотом. Лицо вампира удивленно вытянулось, хватка ослабла, и Ерема с хрипом вздохнул.

– Так вот ты какая, – протянул Грифф, не сводя с меня пылающих глаз. – Может, нам с тобой и не нужна Маргарита, как считаешь?

По рукам словно пробежал электрический разряд, тело пульсировало от энергии. Волосы разметались, как от порыва ветра. Я сама не знала, на что сейчас способна.

И вдруг я услышала странный звук. Воркование голубей? Осенью? Из-за плеча вампира выросла Глория. Она выгнула шею, точно лебедь, красующийся перед подругой, из глиняной груди рвалось то самое урчание. Прикрытые глаза вспыхнули светом фар, вампир резко обернулся, но было уже поздно – грабли Глории обхватили его и притянули к себе. Вампир захрипел, рука, сжимавшая Ерему, разжалась. Мой охранник упал на ступеньки, закашлялся, засипел. А дракоша уже прижимала вампира к себе, второй граблей поглаживая его кожистые крылья. Грифф дернулся, с размаху вонзил клыки Глории в шею.

– Уруру. – Кажется, в этом звуке я уловила восхищение и нежность. Глория высунула черный шершавый язык и облизала вампиру и тонкий хищный нос, и окровавленный подбородок с ямочкой. Вампир дернулся снова, пытаясь вырваться из крепких объятий, но Глория лишь прижала его теснее. – Ха-рро-шы-ы.