Текст книги "Ведьма по наследству"

– Не губи! – Парнас на коленях пополз к воеводе, схватил за штанину.

– Все. Собирай манатки и дуй в казармы.

Ярополк досадливо отдернул ногу, вышел в калитку, оттолкнув плечом какого-то неповоротливого мужичка.

– Ведьма! – выкрикнул Парнас, не вставая с колен. – За что ты меня ненавидишь? За что вы все меня ненавидите?

– Может, ты просто противный? – предположила Юля и повела меня в дом.

Она усадила меня на кухне, поставила чайник, задумчиво на меня поглядывая. А я молчала, переваривая то, что со мной произошло. Чисто внешне никто, кроме Юли, ничего не заметил. Но я словно нащупала в себе что-то доселе скрытое. Как будто вставила ключ в потайную дверцу, но в последний момент передумала ее открывать. Смутная догадка наконец вызрела, вспыхнула, подсвеченная эмоциональным всплеском.

– Условия Маргариты, – произнесла я, – если я выполню их все, то уже не буду прежней.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Юля, наливая кипяток в заварочный чайник.

– Я стану ведьмой.

Я катала золотую монету между пальцами, поворачивая ее то одной стороной, то другой. Золотой чекан, напоминающий чешую, сменялся изображением женщины, которая могла бы быть моим двойником. До сих пор все происходящее казалось мне игрой, выигрышем в лотерею, но сегодня я поняла, что наследство досталось мне не по случайному стечению обстоятельств. Гены бабки, спящие в техномире, сегодня готовы были пробудиться. Согнутая спина Парнаса, свист прута, восторг, бурлящий в крови… Я вздрогнула, едва не обронив монету.

Если бы я удовлетворяла инкуба-мазохиста без помощи Лютого, то почувствовала бы свою темную сторону раньше. Наверное, от колдовства я тоже могла получить удовольствие – от власти над чужими судьбами, от ощущения собственного могущества.

Похоже, Ярополк был прав, упорно называя меня ведьмой.

Я вскочила, бросив монетку на стол, вытащила из кладовки велосипед, который притулился около ступы. Мне просто необходимо развеяться!

Слетев с холма, я обогнула озеро и направилась в лесок. Лужи поблескивали на влажной после вчерашней грозы тропинке, ветер ерошил волосы, хлестал ароматами хвои и цветов. Я заехала в густую лесную тень, где приходилось быть внимательней – на дорожке то и дело змеились плети корней, сучья деревьев норовили вцепиться в волосы. Я, словно заправская слаломистка, виляла меж препятствий, уклоняясь от веток и перепрыгивая неожиданные помехи. Впереди тропинка раздваивалась: правая уходила вглубь чащи, а левая огибала озеро. Мгновение поколебавшись, я свернула влево. Неизвестно, кто обитает в этих лесах, не хотелось бы встретиться с сумертом – туманным волком с красными глазами, который оставил шрам на виске воеводы.

Яр все испортил своим предложением. Утром нам было так хорошо. Сочетание в нем силы и нежности просто сорвало мне крышу… Замечтавшись о воеводе, я едва не свалилась, наткнувшись на кочку, колесо вильнуло, и что-то со свистом пролетело совсем близко, оцарапав мне висок. Я тупо посмотрела на стрелу, впившуюся в дерево впереди меня. Наконечник вошел вглубь шершавой коры полностью, два белых перышка слегка трепетали на ветру. Волна страха жаром прокатилась по телу, и я поднажала на педали.

Я виляла по узкой тропинке, не оглядываясь назад. Бешеный стук сердца перекрывал все звуки леса. Еще одна стрела прорезала воздух рядом с ухом и исчезла в зарослях вербы. Я вильнула, вцепившись в руль. Впереди мелькнул просвет, лес заканчивался, на открытой дороге я буду отличной мишенью. Водяная гладь блеснула совсем рядом, и я направила велосипед туда. Наверное, это смотрелось эффектно – прыжок с обрыва на велосипеде в исполнении стройной и довольно привлекательной девушки в белой майке и шортах. Брызги так точно должны были получиться знатные. Я бросила руль и поплыла в глубь и в сторону, загребая изо всех сил. Резкая боль пронзила мое бедро, я ойкнула, глотнула воды, забилась в панике, как пойманная рыба, и передо мной появилось лицо водяного. Он прижался ко мне с поцелуем, смрад болотного дыхания едва не лишил меня сознания. На миг в мой рот скользнул склизкий язык, словно улитка заползла. А потом водяной отпрянул.

– Совсем очумел?! – выкрикнула я.

Кореней довольно улыбнулся, демонстрируя двухрядные треугольные зубы, а я поняла, что могу дышать и говорить под водой.

– За мной, ведьма, быстро!

Он поплыл впереди, показывая дорогу и раздвигая перепончатыми лапами водоросли.

Водяной вынырнул в низком гроте, выбрался на камень, помог подняться мне, и я, наконец, смогла рассмотреть свое бедро.

– Кто-то хотел тебя убить, Василиса, – сказал Кореней, быстро сломал стрелу, торчавшую в моей ноге, и резким движением выдернул ее прочь.

Я взвыла в голос, и он зажал мне рот лапой.

– Тихо, тихо, он может быть поблизости.

Я старалась дышать ровнее, слезы ручьями текли по мокрому и без того лицу, бедро жгло.

– Плохо дело! – Кореней посмотрел на кровавую струю, хлещущую из моей ноги. – Я ведь отдал тебе живую воду.

Я с ужасом посмотрела на водяного. Неужели это конец?

– К счастью, не всю, – добавил он и соскользнул с камня, без всплеска войдя в черную водяную гладь. Я зажала ногу обеими руками, пытаясь остановить кровь, всхлипы рвались из груди. Если я так и помру в этом гроте, меня даже не найдут. Жалость к себе вызвала новую волну рыданий, но тут вынырнула плешивая макушка водяного. Он открыл белую каменную шкатулку и аккуратно полил ее содержимым мою рану. Сначала я решила, что все-таки умерла. Обжигающая боль пронзила всю ногу до кончиков пальцев, в глазах потемнело, но через мгновение осталось лишь приятное тепло и легкое покалывание. Я открыла глаза и ахнула: рана полностью затянулась, осталось круглое розовое пятнышко, и оно на глазах бледнело, пока полностью не исчезло.

– Спасибо! – выдохнула я.

Да что там «спасибо», я готова была расцеловать его в этот момент, хотя противнее поцелуев в моей довольно насыщенной личной жизни не бывало.

– Пожалуйста. Я смотрю, ты не носишь лифчик, Василиса, – сказал он, скабрезно улыбнувшись, и целоваться мне сразу перехотелось. Я скрестила руки на груди, мрачно глянув на Коренея.

Выходить на поверхность я не спешила. Убийца наверняка захочет удостовериться, что последняя стрела достигла цели. Водяной предложил отнести к месту моего прыжка окровавленную майку, в качестве убедительной улики, но я отказалась наотрез.

– Раз уж ты у меня в гостях, – Кореней подвинулся ближе, оцарапав меня чешуйчатым бедром, – может, познакомимся поближе?

– Слушай, Кореней, чего ты такой озабоченный? – не выдержала я. – У вас тут что, русалок нет?

– Нет. – Он отодвинулся и помрачнел. – После того как Марго заколдовала мое озеро, даже кикиморы престали заглядывать. Надеюсь, когда весть о гейзере распространится по ручейкам, то русалки подтянутся. Любопытные, молоденькие… Эх, знал бы, что с Марго так обернется, обходил бы ее за версту!

– Постой, то есть вы с моей бабкой… – замерла я, ошарашенная догадкой.

– Угу, – кивнул Кореней. – Не зови ее бабкой. Она на триста никак не выглядела, сто – максимум. Только вот глаза выдавали. Заглянешь – утонешь, что в том омуте. Я и нырнул в чувства с головой, думал – взаимно, а оказалось, притворялась она, выгоду искала. А ведь как играла мной! Говорила, докажи, что любишь. А я и рад стараться. Ванную ей отгрохал такую, что во дворце не сыскать. Предложение сделал, на колени становился, а у меня колени слабые, чай, не мальчик.

Он помолчал, я не решалась прерывать паузу, заполненную его воспоминаниями. В гроте царил полумрак, тонкие лучики прорывались сквозь щели в каменистом потолке, капли стекали по черным камням. Мое внимание привлек уголок, в котором даже было уютно – травяная подстилка, свежие кувшинки, в округлой ямке собирается вода.

– А когда я подарил ей самое дорогое, что у меня было, она прокляла мое озеро.

– Живую воду?

– Если бы… Амфибрахия!

– Ну, я пошла! – Я спрыгнула с камня, погребла прочь из грота. Если он надеется, что я отдам ему мою жабу, то зря теряет время.

– Погоди, покажу дорогу, а то как бы не утонула. Действие поцелуя уже наверняка прекратилось. Может, еще раз тебя поцеловать?

– Не-не-не! – Я отчаянно замотала головой. – Так доплыву.

– Ну гляди…

Выбралась я из озера около бабкиной могилки, махнула на прощанье водяному, сжимая в кулаке поломанную стрелу, и рысцой побежала на холм. До последнего боялась услышать свист стрелы или хруст веток за спиной. Спасительная дверь была совсем рядом, когда мне навстречу из-за угла дома вышел мужик: косая сажень в плечах, кудлатая борода до груди, вместо одного глаза – жуткий шрам. Он шагнул ко мне, кладя ладонь на рукоять меча, и я отчаянно завизжала.

Куропатки сорвались из густой травы, забили крыльями и унеслись прочь. Грех взвился свечкой из-под куста и помчался вниз по холму. Дверь распахнулась, на крыльцо выскочила Юля, белая, как лист бумаги. Даже адский одноглазый мужик побледнел.

– Не ори, ведьма, – просипел он. – Меня воевода прислал к тебе, для охраны.

Я оперлась рукой о забор, чтобы не упасть, и обгоревший штакетник окончательно рухнул.

– Знаешь что…

– …Ерема.

– Передай воеводе, Ерема, что с охраной он несколько припозднился.

Я швырнула обломок стрелы мужику, прошла мимо и с грохотом захлопнула дверь.

Я расслаблялась в ванне, больше напоминающей бассейн, укутанная густой пеной с ароматами апельсина, шоколада и корицы. Юлька сидела на полу, опершись спиной о ванну, и попивала горячий чай маленькими глоточками. Руки ее слегка дрожали.

– Вася, а может, ну его, это наследство?

– Серьезно? – удивилась я. – Отказаться от целого мира?

– Как-то он больно враждебно к тебе настроен.

– А как же дом, воевода, жаба, Брюс? Твой ненаглядный оборотень, в конце концов?

– Мне кажется, Лютик бы согласился перебраться к нам, ему понравился наш мир, – сказала Юля. – Да, у нас все закрутилось очень быстро, но нам так хорошо вместе… О, это, наверное, он!

Юля вскочила и побежала на стук, донесшийся снизу, а я, набрав побольше воздуха, опустилась под воду с головой. Уйти, оставить дом следующей ведьме – это казалось самым разумным решением. Но сказочный мир вцепился в меня, как репейник в волосы – не отдерешь. Где бы еще я смогла разговаривать под водой? Полетать в ступе? Получить предложение после первого секса? Сказочный, волшебный мир! Я выпустила воздух из груди, вынырнула и встретилась взглядом с небесными глазами воеводы.

– В тебя стреляли? – глухо спросил он, сжимая обломок стрелы. – Ты цела?

Я поднялась чуть повыше в ванне, пена окутала плечи пушистым облаком.

– Водяной меня спас. Если бы не он…

Ярополк судорожно вздохнул:

– Василиса…

Я протянула к нему руку, и он распустил шнуровку на рубахе, стащил ее через голову. Отказаться от этого мира? Невозможно!

Я нежилась в ванне, опираясь спиной на могучую грудь Ярополка. Он сплел пальцы с моими, поцеловал в висок.

– Думал, с ума сойду, – признался он. – Когда Ерема принес стрелу, помчался к тебе сломя голову. Что ты сотворила со мной, Василиса?

Я довольно улыбнулась, наслаждаясь нашим перемирием.

– Ты быстро пришел…

– Я не успел отправиться в столицу, задержался в деревне. Парнас скакал за мной по пятам, умолял отстегать его прилюдно, но не гнать в Сумеречный лес.

– Там так страшно?

– Когда на тебя несутся клыкастые тени с алыми глазами, это немного неприятно, да.

– Сумерты? – Я повернулась, погладила шрам над его ухом.

– Лютый по сравнению с ними милый песик.

– Кстати, о милых… Почему ты мне такого страшного охранника подсунул? У меня чуть сердце не разорвалось от ужаса.

– Ерема свое дело знает. – Мне показалось, или воевода чуть смутился? – Я ему доверяю.

– А мне? – спросила я.

Ярополк лишь вздохнул, прижал меня крепче к груди.

– Василиса, я хочу попросить тебя… Обещай, что согласишься.

– Я не могу тебе этого обещать, – нахмурилась я. – Ты же мне не обещаешь сделать все, что я попрошу.

– А ты попробуй, попроси, – предложил он.

– Сбрей бороду.

– Что? – возмутился Яр. – Да меня же засмеют! Я ж не юнец, безбородым ходить!

– Вот видишь, ты ради меня и на такую малость не готов! – Я вскочила, выбралась из ванны, обернулась полотенцем.

– Но это же бессмысленная просьба! – Воевода встал за мной следом, потянул за кончик полотенца, но я вывернулась. – А я хочу, чтобы ты не выходила в наш мир, пока я не вернусь.

– Миленько, – кивнула я. – Конечно нет.

– Тебя пытались убить! Снова!

– У меня теперь есть Ерема. К нему ни один человек в здравом уме не сунется. Кстати, мне ему надо платить? Кормить? Где он жить будет, надеюсь, не у меня? А то если я на него в темноте наткнусь, точно помру от ужаса.

– Я его в таверне разместил, у Парнаса, – помрачнел Яр.

– А Парнас за это откосил от службы?

– Нет, но я отправлю его на полковую кухню, а не в бой. Там ему, в общем, делать нечего. Не с его храбростью. А вот в тебе, наоборот, храбрости с избытком, или не понимаешь ты, насколько все серьезно.

– Слабоумие и отвага, – пробурчала я себе под нос.

– Стрела принадлежала царскому лучнику, – признался воевода. – Я сам эти стрелы выбирал, Василиса.

– Значит, дорожка опять тянется к Амаранте, – задумалась я. – Я буду осторожна, Яр, обещаю. И ты уж береги себя.

Я погладила его по груди, прошлась пальцами по застарелым шрамам.

– Если это Амаранта пыталась убить тебя, то приказ царя зачистить Сумеречный лес может быть лишь поводом отослать меня прочь, – хрипло произнес воевода.

– Почему же раньше в этом лесу порядок не навели? – поинтересовалась я, прижимаясь ближе, легонько царапая ему спину. Мышцы под моими пальцами напряглись и расслабились.

– Сейчас редкое для царства спокойствие. Иван сумел наладить отношения со всеми соседями. Можно и внутренними проблемами заняться.

– Ну вот и занимайся, – одобрила я, целуя его в ключицу. – А обо мне не беспокойся.

– Не получается. – Яр обхватил мой подбородок пальцами, приподнял. – Я раньше думал, что не способен испытывать страх, а теперь постоянно боюсь за тебя, ведьма.

– Я не ведьма, – прошептала в ответ, позволяя полотенцу упасть к ногам.

Воевода укатил в столицу, пообещав заехать через недельку, перед боевым походом в Сумеречный лес. Юлька погрузилась в учебники и подготовку к защите диплома, прерываясь лишь на еду, сон и Лютого. Когда приходил оборотень, я предпочитала сбегать из дома, чтобы не слышать потом утробный рык из-за дверей ее комнаты. Мы с Брюсом заново посадили тыквы. Тяпка теперь отказывалась покидать свой пост на грядке, по-видимому, ее нежную китайскую душу ранила потеря первых всходов. Ерема пару дней угрюмо ходил вдоль поваленного забора, потом не выдержал и, принеся с собой инструменты, поставил мне новый. Брюс ползал рядом и, кажется, помогал. Я же от нечего делать записалась на курсы китайского. Теперь два раза в неделю учила иероглифы и четыре способа произнесения слога «хун».

По утрам Ерема делал зарядку: сначала разминался, согревая мышцы, потом прыгал с воображаемым мечом, в конце растягивался. Брюс скакал рядом, оставляя в земле следы зубчиков. Даже Грех иногда появлялся, проходил по верху новенького штакетника, балансируя с помощью облезлого хвоста, и пристально смотрел, как мужчина показывает чудеса ловкости. Я же стеснялась заниматься йогой во дворе под присмотром зоркого глаза моего охранника и нашла неплохой фитнес-клуб поблизости, в нашем мире.

От скуки я решила устроить в лаборатории Маргариты что-то вроде кабинета или библиотеки. На полках, где раньше хранились колдовские снадобья, разместились мои словари, учебники и книги ведьмы, на столике у окна – ноутбук. Я перенесла сюда торшер, купила клетчатые занавески и зеленый коврик, напоминающий травку. По вечерам устраивалась в кабинете с книжкой и чашкой чая. В круглом окошке мерцали звезды, со двора доносился стрекот кузнечиков, но я все чаще ловила себя на том, что прислушиваюсь, не донесется ли топот копыт.

Когда через неделю снизу донесся стук, я слетела вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, распахнула дверь и поникла, увидев перед собой оборотня, хорошо хоть в штанах.

Ерема неприветливо сверкнул глазом, отвернулся, мы с Юлькой убедили его пускать Лютого в любое время, но охранник явно этого не одобрял.

– Привет, ведьма, – сказал Лютый, протискиваясь мимо меня в дом. – Подруга наверху?

– Вот-вот вернется, – ответила я. – Проходи, располагайся.

Лютый прошелся по залу, ковырнул в зубах ногтем. Заглянул под стол, словно проверяя, на месте ли дверь.

– Послушай, – задумалась я. – А как ты вообще оказался у бабки в чучелках?

– Попал в ловушку, – неохотно поведал он. – Я тогда к мельничиховой дочке бегал, ну, ты понимаешь. Как-то раз пришел на сеновал, а там ведьма. Только успел обернуться, как она на меня заклятие наслала. Потом сюда перетащила, на тачке. Здоровая она была, Марго.

– И зачем ты ей сдался? Для интерьера?

Волк устроился на диване, поерзал, тема явно была для него не из приятных.

– Ей нужна была моя кровь для колдовских зелий. Вот она и решила не заморачиваться. Чем каждый раз ловить оборотня и пытаться ему кровь пустить, не проще ли поймать одного да вместо пуфика поставить.

– И что за магию она на твоей крови делала?

Лютый лишь пожал плечами:

– Кто знает? Вот смерть Марго настораживает. Я ж говорю – здоровая она была, бабка твоя. Хоть ей вроде как триста стукнуло, но на всех этих травках да заклятиях она могла бы еще столько же продержаться.

– А перед ее смертью чего-нибудь странного не заметил?

Оборотень задумался.

– Приходила какая-то женщина. Лица не рассмотрел, только юбка мимо носа колыхнулась. Юбка пышная, золотая, с кружевами по низу, и запах сильный, цветочный, аж до чиха пробирает. Знаешь, каково это – хотеть чихнуть и не чихать?

– Ближе к делу, Лютый.

– Так вот, с этой женщиной Марго спорила. Что-то насчет отца. Мол, плохой отец – все равно отец. Ну, больше я не запомнил. Мне чихать хотелось.

Я уселась на диван рядом с оборотнем. С кем ведьма могла спорить об отце? Учила уму-разуму какую-то непутевую дочку?

– А у Марго детей не было? – испугалась я внезапной догадке. Ведь если были, то на мой дом могут претендовать прямые наследники. Может, именно они присылают мне отравленные яблочки да стрелы из-за кустов.

– Не знаю, – протянул он. – У ведьм редко бывают дети.

– Но я ведь как-то стала наследницей? Значит, ведьмина кровь течет и во мне.

– Дети – это так утомительно, – заметил Лютый, накручивая прядь моих волос на палец. – Хорошо, что у нас, оборотней, ими в основном самки занимаются. Лучше просто получать удовольствие, правда? Без всяких там последствий…

Он вдруг подвинулся ко мне, положил ручищу на бедро, аккурат туда, откуда неделю назад торчала стрела.

– Сдурел, Лютый? – возмутилась я, отбросила его руку в сторону.

– Ты много теряешь, Василиса, – оскалился он. – Хотя и ты, как я понял, хороша. Слышал, воевода тебе после первого же раза предложение сделал. Что ж такое ты умеешь, а?

– Ты ведь с Юлей… – Я запнулась, увидев в дверях подругу.

– Одно другому не мешает, – возразил оборотень, заметил мой взгляд и обернулся. – Сладкая!

Юля выронила на пол сумку, краска отлила от ее лица, лишь на щеках вспыхнули розовые пятна. Я смотрела, как подруга сдерживается, чтобы не разрыдаться, и чувствовала, как в груди дрожит злость, скалит зубы, словно волк, готовящийся напасть.

– А может, тройничок замутим, а, девчонки? Меня на всех хватит. Ну же, сладкая, не жадничай.

– Ее зовут Юля, – процедила я и не узнала свой голос.

Кровь забурлила, побежала по венам, руки сами возделись к потолку. Энергия пронеслась по телу, сорвалась с кончиков пальцев. Оборотень шарахнулся от меня, метнулся к двери.

А я заговорила.

Слова, когда-то прочитанные в книжке-чудеснице, сами срывались с языка. Странные, жуткие, непонятные, подсвеченные, будто огнем. Я проклинала Лютого, испытывая ту самую черную злобу – необходимый ингредиент колдовства.

Оборотень бежал по огороду, путаясь в чужих штанах, падая на молодые тыквенные ростки. Я чувствовала каждое движение Лютого, словно держала его на ладони. Вот сейчас сожму пальцы – и переломает, искорежит этого кобеля так, что никакие бабки не отшепчут! Где-то совсем близко прогремел раскат грома, хотя на небе не было ни облачка. Волосы взметнулись от порыва ветра. Сердце отбивало ритм, словно набат. Мне осталось произнести лишь завершающие слова, когда сзади набросилась Юля. Она обхватила меня поперек груди, зажала рот рукой.

– Не надо, Вася! Остановись! – завопила она в самое ухо, и я дернулась, досадливо поморщилась. Жар, окатывающий волнами тело, схлынул, волосы упали на плечи. Я повернулась к подруге, и та изменилась в лице. – Не делай этого, – прошептала она.

– Боишься за него? – сказала я чужим голосом, низким и хриплым.

– За тебя, – ответила Юля. – Ты бы себя видела.

Сердце постепенно возвращалось к привычному ритму, в кончиках пальцев слегка покалывало. Оборотень перекинулся в волка и мчался в спасительный лес, мелькая серой шкурой в высокой траве, как трусливый заяц.

– Что со мной не так? – Я откашлялась, пытаясь вернуть привычные интонации.

– Глазища черные, сплошной зрачок, волосы, как грозовая туча, – перечисляла Юля. – Ну и напугала ты меня. Выглядела настоящей ведьмой.

Я посмотрела во двор и вдруг заметила за забором воеводу. Он стоял, вцепившись пальцами в штакетник, не отводя от меня взгляда.

– Яр! – Этот низкий гортанный голос не мог принадлежать мне.

Он отшатнулся и быстро пошел прочь, слегка пошатываясь.

Юлька мрачно слонялась по кухне, пиная стулья, попадавшиеся ей на пути. Я медленно потягивала воду – уже третий стакан. В горле першило, будто я песка наелась.

– Как экзамен? – попыталась я перевести ее мысли на более мирные рельсы.

– Сдала, – буркнула Юля.

– Еще ведь диплом?

– Вот новость, да? – с сарказмом сказала она, и я заткнулась. – Знаешь, если бы ты не начала колдовать, я бы поплакала в подушку, да и успокоилась. А теперь какой-то сбой программы.

– Может, тебе луковицу порезать? – предложила я. – Одна слезинка, вторая, за ней и остальные потекут.

– Это все фэнтези про оборотней виновато, – проигнорировала Юля мое предложение, – истинная пара, любовь с первого взгляда…

– Я думала, с первого нюха.

– Не важно. Главное, он мне никогда ничего не обещал.

– Что ж, значит, ты правильно сделала, что не позволила мне наложить на него проклятие.

– А что бы с ним сталось, с Лютым? – живо спросила Юля.

– Ничего хорошего, – мрачно ответила я, вспомнив ощущение, как держала Лютого на ладони. Я могла бы изломать его, сделать калекой, несмотря на чудесную регенерацию оборотней. Передернув плечами, я отпила еще глоток воды.

– А что с воеводой будешь делать? – осторожно спросила Юля.

– Понятия не имею. Кажется, мы обе остались без кавалеров.

– Ладно, – вздохнула Юля. – Пойду в свою комнату. Может, все же удастся поплакать.

Я вышла во двор, уселась на ступеньки. Завидев Ерему, махнула рукой, подзывая его подойти. Он шел медленно, едва переставляя ноги; остановился в нескольких метрах, не желая подходить ближе.

– Откуда у тебя этот шрам? – сипло спросила я, голос никак не хотел возвращаться.

– Мержики, – буркнул Ерема, как будто это что-то объясняло.

– И что это значит?

– Мелкие твари из Сумеречного леса. Охотятся стаями. Любят нападать сзади, выдирают плоть кусками. У них по девять пальцев на лапах, острые когти. Пасти распахиваются так широко – чуть наизнанку не выворачиваются.

Я поежилась.

– Визжат, как поросята.

– Хватит.

– А запах, будто горелым мясом несет.

– Все, все, я поняла… Скажи, Ерема, – я замялась, – я очень страшно выглядела, когда колдовала?

– Нет, не очень, – ответил суровый мужик. – Если сравнивать с мержиками, конечно.

Ерема отправился на свой пост, он облюбовал себе место в тени, под березкой у забора. Оттуда хорошо просматривалась тропинка в деревню, по которой ушел от меня Ярополк. Совсем скоро он отправится в Сумеречный лес, кишащий отвратительными тварями, а я, вместо того чтобы как-то помочь ему, колдую над блудливым волком.

Пошатавшись по дому, я поднялась наверх, постучалась в дверь к Юле, не дождавшись ответа, заглянула. Она лежала на диванчике, поджав колени к груди. Я тихонько присела рядом, положила руку на плечо.

– Знаешь, мне казалось, что я нашла того самого, – шмыгнула она носом. – Это так приятно – видеть чистую страсть. Не его вина, что я перепутала ее с любовью.

– Ты еще найдешь того самого, – сказала я. – Точно тебе говорю, я же ведьма.

Она повернулась ко мне:

– Когда ты колдовала, это было даже красиво, сила от тебя била, как гейзер в озере. Но страшно. Я не хочу, чтобы ты стала такой.

– Если ты будешь каждый раз кидаться на меня и затыкать рот, то не стану.

– Вот и договорились.

– Юля, – сказала я после паузы, – раз уж ты все равно не плачешь, давай попробуем другие методы забывания парня.

– Шоколад?

– Думаю, столько шоколада мы не съедим. Может, шопинг?

– Не знаю, как-то нет настроения.

– А если, допустим, этот шопинг будет в другом мире? – Я многозначительно пошевелила бровями, и Юлька привстала.

– Ярополк же сказал тебе дома сидеть.

– Ну и где он, Ярополк? Убежал, стоило лишь девушке слегка рассердиться.

– Но это может быть опасно!

– Вряд ли нас ожидают в столице, опаснее оставаться здесь.

– Ерема нас не отпустит, – выдвинула Юля самый весомый контраргумент. – А ты его видела, с ним не поспоришь.

Я снисходительно улыбнулась.

– Зачем нам его разрешение? У нас есть ступа.

Я надела длинный сарафан в розовый цветочек, под него – белую блузку. Юлька вырядилась в синее закрытое платье, которое только что не мело подолом по земле. Мы заплели по две косы, как носили незамужние девушки в сказочном мире, краситься не стали.

– Подожди! – Юлька сбегала в комнату, принесла лак для волос и щедро побрызгала и меня и себя. – Чтобы даже после полета выглядеть прилично.

Я взялась за край ступы, потащила ее из кладовки.

– Уверена, что нам стоит это делать? – спросила Юля. – Там ведь может быть опасно. Амаранта, или кто там на тебя покушался, наверняка думает, что ты утонула в озере.

– Да никто нас не заметит, – легкомысленно возразила я. – Прошвырнемся туда-обратно, купим местных сладостей, платков на базаре. Видела, какие там платки? С совершенно обалденными цветами.

– Может, хоть живой воды с собой возьмем?

Я покосилась на бутыль, пылящуюся в камине.

– Прямо так и потащим? Она ведь тяжеленная. А перелить некуда, нужен нерукотворный сосуд. Да и расплескается еще в полете.

Юлька со вздохом взялась за край ступы и принялась подталкивать ее к двери.

– Могли бы, по старинке, купить мороженое, посмотреть киношку.

– Снова «Сумерки»?

– Нет уж, больше никаких оборотней, – сурово пропыхтела Юлька. Я заметила на ее шее свежий засос, и внутри снова заворочалось что-то темное, злое.

– Значит, план остается прежним. – Мне срочно нужно было развеяться, получить какие-то радостные впечатления, чтобы ведьма в моей душе забралась назад – туда, откуда она вылезла.

Юлька приоткрыла дверь, выглянула в щелочку.

– Ерема у березы, – прошептала она. – Кажется, он учит Брюса ходить по забору.

– На счет три – вытаскиваем ступу на крыльцо, прыгаем внутрь, взлетаем, – скомандовала я. – Раз, два…

– Три! – выпалила Юлька.

Мы выскочили на крыльцо, громыхнув о деревянный настил ступой. Юлька замешкалась, перебираясь через высокий край ступы, я бесцеремонно подпихнула ее коленкой, запрыгнула внутрь.

– Аер взняти!

Ступа взрезала воздух, взмыла ввысь ракетой, Юлька вцепилась мне в руку – синяки останутся. Я еще успела заметить, как подпрыгнул Ерема, пытаясь достать до ступы, но куда ему, без магической тяги. Мы сделали круг над Большими Запорами, плюнули на щербатую крышу таверны «Печальный лось» и полетели к стольному граду.

Крепостная стена обвивалась вокруг города, как хвост кота, свернувшегося калачиком. Ступа послушно выполняла все мои команды, и я решила облететь дворец, возвышающийся над домами, словно воспитатель над детишками в яслях. Четыре башни, будто ножки перевернутого стола, украшали дворец по углам. Округлую мраморную башенку почти полностью укутал зеленый плющ, красную кирпичную, похоже, давно не ремонтировали – окна зияли пустыми провалами. Третья, выложенная красным и белым камнем, полосатая, как маяк, мне понравилась больше всех. Люблю маяки, как символ света и надежды. Мне этого очень сейчас не хватает – огонька, который указал бы верный путь в лабиринте ведьминых загадок. Башню Амаранты я бы опознала и без строителей на лесах: высоченный гранитный столб с крохотным окошком. Строгие зубцы окружали башню поверху. Я приказала ступе подняться еще выше, сделала петлю и полетела прочь из города.

К счастью, птичьих стай сегодня не встретилось, и мы вполне удачно приземлились у березовой рощицы неподалеку от крепостных стен. Закидав ступу ветками, чинно пошли с Юлькой по дороге к воротам, куда тянулся и прочий люд. Пристав к телеге, груженной горшками, приблизились к стражникам, которые делали пометки на дощечках и взымали плату с торговцев. У меня в сумочке тихо позвякивали сребреники. Деньги нашего мира, выменянные за монету Амфибрахия, расходились быстро, а вот сребреники мне пока не на что было тратить.

– А вы откуда, девицы, и куда? – спросил нас стражник, подкручивая рыжий ус.

– Так это… с Запоров мы, – выдала Юлька, так искусно подделав окающий говор нашей деревни, что я мысленно ей зааплодировала.

– И по какой надобности в столицу?

– На людей посмотреть да себя показать, – кокетливо улыбнулась подружка. Взгляд стражника пробежал по ее фигуре, стал масленым. Это какой-то особый Юлькин талант – даже в закрытом монашеском платье выглядеть соблазнительно.

– Нам надо что-то оплатить? – спросила я.

– Таким красавицам мы бы и сами приплатили, – совсем уж обнаглел рыжий.

Я схватила Юльку под локоть и потащила дальше от ворот. Мы влились в шумную толпу; людской гомон, запахи, цветастые наряды закружили нас в калейдоскопе впечатлений. Вскоре толпа выплеснула нас на рыночную площадь. Первым делом я устремилась к лотку с платками, и вскоре мы с Юлей шли по торговым рядам, укрыв плечи, совсем как здешние девушки. Платки были огромными – хоть заворачивайся целиком, и я почувствовала себя гением маскировки. Так наши платья не будут слишком бросаться в глаза, отличаясь от местных нарядов.

Мы прикупили себе вязаные сумки, расшитые орнаментом, и по кульку засахаренных орешков. Юлька вертела головой по сторонам, я не отставала от подруги. Вот только Юля впитывала впечатления от иного мира, а меня не оставляла надежда увидеть Ярополка, его осанку и широкие плечи я бы сразу узнала даже в толпе… По-дурацки все вышло. Столько раз убеждала его, что не ведьма, и тут он явился прямо в разгар колдовства. А все из-за этого лохматого кобеля… Рано Юлька вмешалась, надо было ему хоть хвост прищемить.