Текст книги "Ведьма по наследству"

– Слава те господи, – прошептала Юлька. – Я уж испугалась, что брак действительно придется консумировать.

– А помнишь свой обет, – хихикнула я, – никакого секса до свадьбы? Так теперь можно!

– Замолчите! – Белые глаза Эльвиры обдали нас холодом, и мы заткнулись.

Цвета на двери закрутились в спираль, замерцали звездами. Зрелище завораживало, у моих ног словно оживала вселенная. Белые туфельки Эльвиры парили над дверью, не задевая ее тонкими каблуками.

Рев бога из преисподней сотряс дом до самой крыши, волосы встали дыбом по всему телу. Лот звал тьму из моей души, и я вцепилась в ладони воеводы и Юльки, впиваясь ногтями.

– Зачнем! – Голос Виры зазвучал гулко, как колокол, перекрывая даже вой Лота. – Сме отделит добре от злехо!

Она нараспев произносила непонятные слова, а я едва держалась на ногах. Хотелось упасть на колени, склонить голову перед зовущей темной силой, мощь которой невозможно даже вообразить.

– Сумерты! – Со двора донеслись встревоженные крики, на крыльцо взбежал Ерема, в одной руке меч, в другой – Брюс.

– Охраняй дверь! – крикнул воевода. – Никто не должен помешать.

Дверной проем заволокло густым туманом, в нем мелькали тени, вырисовывались силуэты. Раз я успела заметить красные светящиеся глаза и длинную морду – помесь волка с крокодилом. Столб пламени упал с неба, алые крылья на мгновение заслонили дверной проем.

А бог все звал и звал темных тварей со своей кровью. Лютый, поскуливая, вполз на порог, цепляясь когтями за доски.

– Василиса, сил моих нет, – пожаловался он и яростно зарычал на Виру, скаля загнутые серпами клыки.

– Выруби его, – приказала я охраннику. Все-таки отличная реакция у Еремы, никаких раздумий, никакой лишней рефлексии – р-раз рукояткой меча по темечку, аккурат позади хвостика, – и оборотень валяется в отключке.

Юлька сжала мою руку сильнее, я поймала ее сочувственный взгляд.

– Все нормально, – прохрипела я.

Рев Лота зазвучал сильнее, в нем послышалось торжество. Люди во дворе отчаянно закричали. Я старалась рассмотреть через открытую дверь, что там происходит, но из-за Еремы, заслонившего весь обзор, и тумана не могла ничего толком понять. Вдруг прямо перед дверью выросло дерево – толстое, в два обхвата, с черным мохнатым стволом. Ерема отступил на шаг, и я увидела четыре желтых загнутых когтя.

Лапа.

Крик Лота смолк, сменившись ровным урчанием. Крыша над прихожей затрещала, доски треснули, осыпаясь щепками. В дыре мелькнули длинные зубы в два ряда, красный глаз. Я пыталась понять, что происходит. Огромный волк откусил кусок моего дома? Воевода отпустил мою ладонь, бросился к крыльцу, длинный меч уже горел в его руке.

– Яр! – Вопль непроизвольно вырвался из моей груди.

– Не бойся, Василиса, я берсерк! – крикнул он в ответ. – Я практически неуязвим!

Я открыла рот, чтобы сказать, что это не так, но Юлька с силой дернула меня за руку.

– Не надо, Вася. У него больше шансов победить, если он верит в это.

– Ерема, замени меня, – на ходу приказал воевода. – И не отпускай их в иной мир.

– Что-о? – возмутилась Юля. Но Ерема уже замкнул круг, взяв нас за руки. Синий сектор воеводы, который стал было потухать, полыхнул с новой силой.

Вира покачала головой, воздела руки к осыпающейся щепками крыше, белый свет из ее глаз заливал весь дом. А я глядела в дверной проем, поперек которого валялся Лютый. Брюс переполз через поверженного оборотня и скрылся в тумане. Мельтешение тел, вспышки огня, белая рубаха царя, изгвазданная чем-то черным… Сияющий меч воеводы пронесся короткой вспышкой, и сердце замерло от радости и страха. Огромная лапа снесла всю прихожую, завалив Лютого бревнами. Клыкастая пасть размером с багажник дохнула на нас гнилью.

– Мама, – прошептала Юлька. По контрасту с черной водолазкой ее лицо казалось белее сумочки Виры.

Гигантский волк недовольно дернул мордой, захлопнув пасть, нитка слюны протянулась до пола, доски зашипели, почернели. Чудовище тряхнуло башкой, и я увидела на его загривке Яра. Он вонзил меч в мохнатую шею, а потом все скрылось в пламени. Глория пролетела над дырой в крыше, заваливаясь на бок. Одно алое крыло было разодрано едва не до тела, болтаясь бахромой на ветру.

Завоняло паленой шерстью, вопль раненого волка на мгновение перекрыл голос Виры, но заклинания продолжали звенеть в голове, отзываясь эхом. Рука Еремы казалась мне куском льда, ладонь Юльки – горящим углем. Энергия текла из моего тела, сливаясь с белым потоком Виры. Дверь под ногами затряслась, выгнулась горбом. Царапины резали металл изнутри. Кровь Амаранты закипела, запузырилась.

Я повернулась, высматривая Яра в тумане. Но вместо него на крыльцо осел царь. Стоя на коленях, он вдруг резко выставил меч вперед, вспарывая туман. Серое мохнатое тело рухнуло на ступени к его ногам, красные глаза сверкнули и потухли. Брюс подполз к царю, развернулся зубцами во двор – охранник.

– Амено! – воскликнула Вира.

Столб белого света пронзил крышу, раскалил дверь под нашими ногами, выжигая кровь ведьмы. Стены дома заходили ходуном. Потолочная балка рухнула, едва не задев Юльку. Камин осыпался крошкой, чихнул золой.

– Девушки, советую вам поторопиться. – Эльвира Протосовна пригладила рыжие кудри, надела на плечо белую сумочку. – Проходы между мирами вот-вот закроются.

Она бросила на сияющую дверь связку ключей и ровной походкой пошла к выходу.

Я посмотрела на свою руку, лежавшую в широкой ладони Еремы, потом глянула ему в глаза.

– Поступай, как знаешь, Василиса, – буркнул он, и рука его разжалась.

Юлька бросилась к двери, перепрыгнула через перевернутый стул. Я порывисто обняла Ерему и побежала следом. Дом разваливался на глазах. Лот заревел в последний раз, его крик угасал, отдалялся. Я выскочила следом за Юлей в наш мир, отерла со лба пот, смешанный с пылью. Витраж над входной дверью осыпался разноцветными осколками. Юлька облегченно вздохнула, взяла меня за руку.

И вдруг жалобный писк донесся из дома.

– Грех!

Я снова бросилась внутрь, заметалась по дому, пытаясь понять, откуда шел звук. Желтые глаза сверкнули под креслом, и я с облегчением запустила туда руку и вытащила за шкирку кота. Прижимая к груди запорошенное пылью и побелкой тельце, я побежала к двери, распахнула ее и замерла на пороге. Передо мной простирались продольные холмы, затянутые туманной дымкой. Пещера Глории, украшенная новым вязаным ковром, никак не могла существовать в моем мире.

– Нет, – прошептала я. – Нет! Нет! Нет!

Я захлопнула дверь и открыла ее снова, еще и еще. Бревна трещали, штукатурка осыпалась ломтями.

– Василиса! – Я повернулась на голос Яра. Он жив, слава светлым! Опомнившись, бросилась к шестиугольной двери. Она все еще сияла, связка ключей погружалась в оплавленный металл. Я схватилась за ключи, но они рассыпались в моих руках. Остался лишь самый простой – тот, что напоминал ключ от одежного шкафа моей мамы. Круглая головка покривилась, но стержень с плоским хвостиком был цел. Я побежала к двери, толкнула ее еще раз… и выпала прямо в объятия Юльки.

– Вася! – Она стиснула меня так, что Грех, которого я прижимала к груди, протестующе мяукнул.

Дом позади меня в последний раз содрогнулся и осел. Мы отбежали к арке, повернулись назад. Облако пыли поднялось в колодце из стен высоток, скрыв солнце. Наверное, мне показалось, но я будто снова услышала свое имя, произнесенное бархатным голосом воеводы.

Мы улетели в Италию через два дня – у Юльки как раз образовался небольшой отпуск. Кота оставили Онисию, который сдал нам неплохую двушку над своей мастерской и обещал кормить Греха. Волшебное кольцо оказалось репликой, копией артефакта истинной любви. Гном заявил, что он меня, конечно, очень уважает, но не стал бы дарить бесценный артефакт. А что не снимается – так там простенькое заклятие, чтобы кольцо не потерялось.

Италия встретила нас жарким солнцем, вкусной едой и красивыми мужчинами. Мы бродили по туристическим маршрутам, отъедались пиццей, а вот улыбки и комплименты игнорировали. Первые пару дней после ритуала мы с Юлькой вообще были непривычно молчаливы. Наверное, впечатления должны были утрястись, и требовалось время, чтобы осознать непоправимость событий. Я потеряла дом, любимого, крутую тяпку и целый мир. Юлька оставила дракона, к которому была нежно привязана, и двух обожателей.

Сказочный мир не хотел нас отпускать: в статуях бородатых героев, натыканных в Риме на каждом углу, мне чудился Ярополк, а Юлька подозрительно долго стояла в луче света, падающего через круглое отверстие в крыше Пантеона. В конце концов, мы решили бороться с тоской самым действенным методом и с головой окунулись в шопинг.

– Знаешь, Вася, жизнь налаживается, – заявила Юлька, перебирая пакеты с фирменными логотипами. – Хватит на нашу долю и одного мира, с такими-то шикарными скидками.

– Ты не скучаешь?

– Скучаю, – призналась Юлька.

– По царю или Лютому?

– По ванне, которую водяной отгрохал. – Юлька забралась с ногами на кровать гостиничного номера. – И по Глории, конечно. Надеюсь, моей девочке починили крыло. Она ведь с характером, не каждого к себе подпустит.

– А если кого подпустит, так долго не выпустит, – подхватила я.

– А ты как? – спросила Юля.

Я покрутила в руках маленький ключик с тусклым кривым колечком, который теперь носила на цепочке, не снимая.

– Плохо, – призналась я, шмыгнув носом. – Яр мне снится каждую ночь…

Юлька пересела ко мне на кровать, обняла.

– И я все думаю, что больше никогда его не увижу. И что я потеряла его из-за своей дурацкой гордости. И, может быть, я бы хотела, чтобы он заставил меня остаться.

Юлька положила голову мне на плечо, мы помолчали.

– Слушай, а ты не удалила видео с царем? – спросила она.

– Не-а. Хочешь посмотреть?

Я вынула телефон из сумочки, нашла в галерее нужный файл. На маленьком экране появился Иван, лихо закрутил бедрами в панталонах, и улыбка появилась на моем лице.

– Вот мы все-таки отожгли, – сказала Юля. – Будет что внукам рассказать.

– Ага, если хочешь потом лечиться от деменции… Нет уж, Юля, это останется только нашим воспоминанием.

Остаток отпуска мы не умолкали, снова и снова обсуждая события прошлого года. Мы вспоминали ловкого Брюса и сурового Ерему, неоднозначную Амаранту и мою упокоившуюся бабку, спорили, кто был бы для Юльки лучшим вариантом – Лютый или царь. Когда мы вернулись из Италии, я решила окончательно отпустить прошлое и еще раз проститься с домом, вернее, с его руинами.

Бросив чемоданы в прихожей и погладив Греха, который снисходительно подставил под ладонь черную башку с порванным ухом, я крикнула Юльке, что скоро вернусь, и пошла в Чертополоховый переулок, иногда дотрагиваясь до ключа на груди. Перед аркой я остановилась, выравнивая дыхание. Переулок все еще был здесь – скрытый для других, но видимый для меня, ведьмы. Шагнув вперед, я оказалась в прямоугольном дворе, и уныние охватило меня. Поваленные бревна, пустые окна, цветные осколки витража в траве – куча строительного мусора, а не мой дом. Я обошла двор, поддела ногой обломок доски. Дверь покосилась, но устояла, подпертая куском уцелевшей стены, и я машинально потянула за ручку. Запах свежеспиленной древесины, нагретой солнцем, окатил меня теплой волной. Я зачарованно открыла дверь и шагнула в тамбур, выложенный из светлого бруса.

Яр стругал что-то посреди просторной комнаты. Солнце ярко светило, лаская бликами обнаженную спину, сверкая в бисеринках пота. Воевода досадливо отбросил мешающие пряди волос, вынул из кармана резинку и завязал на макушке короткий хвостик. Я стояла в дверях, затаив дыхание, сердце бухало, как кузнечный молот, отдаваясь в висках. Яр повернулся, замер.

– Ты побрился? – удивилась я. Гладкий подбородок с ямочкой украшали мелкие порезы, свежие и уже поджившие.

– Ты настоящая? – выдохнул он. И бросился ко мне, опрокинув столярный стол.

Жаркие губы, сильные руки, так горячо, что невозможно дышать. Мы целовались, упиваясь друг другом в доме без крыши, со стенами едва в метр высотой. Я стащила дурацкую резинку, запустила пальцы в его волосы.

– Василиса, я дважды звал тебя замуж, а ведь так и не сказал…

– Что?

– Я люблю тебя.

– Любишь ведьму?

– В тебе достаточно силы и любви, чтобы держать эту дверь закрытой, – прошептал Яр, покрывая мое лицо поцелуями.

– А мудрости? – вспомнила я еще одно качество, воплощаемое светлыми богами.

Вместо ответа Яр поцеловал меня. Так нечестно! Он второй раз уходит от ответа, используя запрещенный прием. Я хотела возмутиться, но вскоре решила оставить это на потом.

На пиру Юлька сидела по правую руку от царя. Я – справа от нее, а рядом со мной – воевода. Вроде как это было нарушением порядка, и воевода должен был сидеть слева от царского трона, но он держал меня за руку, не отпуская, не сводил с меня глаз, и все церемониальные нюансы были забыты.

Длинные столы, заставленные угощениями, уходили в конец зала. С дальнего угла Лютый помахал нам куриной ножкой. Поначалу я была обескуражена, что царь позвал его на пир, но вскоре поняла его коварный план. Оборотень, уже оправившийся после битвы, ел с волчьим аппетитом, вытирая лапы о скатерть и запуская глаза в декольте соседок. Бьюсь об заклад, царь специально распорядился подсадить к нему самых обильных прелестями дам.

Еще одним сюрпризом оказался водяной. Он долго слюнявил мне руку при встрече, а потом похвалился золотой медалью, сияющей на груди. Оказалось, что Кореней был героем памятного боя. Когда Глория подпалила огромному сумерту шкуру, тот бросился в озеро, а водяной, управляя течениями, утопил чудище. Череп гигантского волка теперь пылится где-то в царском музее.

– И ведь это еще не все, Василиса! – прошепелявил Кореней. – Слава о моей доблести пронеслась по всем ручьям, и ко мне приплыли русалки! Три штуки. Одна рыженькая, одна с синими волосами, а моя любимая – черненькая, кудрявая. И когда мы…

– Все, я не хочу больше ничего знать, – перебила я Коренея, демонстративно заткнув уши пальцами, и тот прошлепал на свое место за столом, откуда продолжал многозначительно мне подмигивать.

– Как думаешь, Юля, почему проход все-таки не закрылся? – спросила я подругу. Служанка подлила нам вина в хрустальные бокалы, и я благосклонно кивнула ей.

– Понятно почему, – ответила Юлька. – Потому что для истинной любви нет преград.

– Это ты сейчас о ком говоришь? – осторожно спросила я.

– О нас с тобой, ясен пень, – возмутилась моей недогадливости подруга. – Когда дверь захлопнулась, а ты осталась в доме, я думала, помру прямо у порога.

Царь выделил Юльке личных портних, неограниченный бюджет, и выглядела она сногсшибательно: платье цвета небесной лазури с переходом в темно-синий вызвало у придворных дам вздохи восхищения и зависти. От короны Юлька отказалась. Я же выбрала старое зеленое платье, в котором ходила на свидание с Яром, причем из-за воеводы мне пришлось надевать его трижды, и каждый раз я вновь оказывалась голой.

– Либо же мы с тобой, как обычно, где-то накосячили, – продолжала Юлька. – Сама посуди: ты ведьма, которая не колдует, у воинов была замена посреди ритуала, а какая из меня царица?

– Обворожительная! Я все же склонен верить, что это нас судьба решила вновь свести! – Царь осторожно погладил Юлькину ручку, наблюдая за реакцией. Подруга руку не отняла, но, прожевав кусочек куропатки, ответила:

– Иван, хорошо, что ты напомнил. Наши кольца – не древний артефакт, это подделка. Ты сам накрутил себя всей этой историей про истинную любовь. Чтобы их снять, нам обоим надо сказать «раз, два, три, горшочек, не вари». Да, странный пароль, но это чтобы исключить случайную потерю кольца.

Они хором произнесли заговор, кольца соскользнули с пальцев. Юлька пожала плечами, мило улыбнулась царю и наколола на вилку ломтик ананаса.

– Ничего не изменилось, – сказал царь, лаская Юльку теплыми карими глазами, и снова надел кольцо на безымянный палец. Юля, помешкав, натянула свое, скрыв белую незагорелую полоску на пальце.

Рык оборотня мы услышали даже с другого конца зала – оказывается, он успевал не только поглощать мясо, но и следить за тем, что происходит за нашим столом.

– Чтоб не потерялось – красивое оно, да и привыкла, – пояснила Юля радостному царю. – Я удивлена, что ты пригласил Лютого.

– Я собираюсь выиграть честно. – Иван улыбнулся уголками губ. – К тому же на пиру все участники битвы, которую запомнят в веках.

– С Глорией все понятно, Брюс остался на хозяйстве… – Тяпка порадовала меня иероглифом «с возвращением, любимая хозяйка» и грядкой морковки, посаженной вместо вытоптанной редиски. Я повертела головой: – Не вижу Ерему.

– Я разжаловал его. – Воевода стиснул челюсти так, что желваки заходили.

– Как ты мог? – возмутилась я.

– Да я едва сдержался, чтоб не убить его на месте, Ерема не выполнил самый важный мой приказ! А он, представляешь, заявил, что и сам хотел в отставку. Женился на мельничихе через день. Вроде бы затяжелела она, – добавил он шепотом.

Радость за друга окатила меня теплой волной.

– А кого мы тогда еще ждем? – Я показала на пустые места по левую руку царя.

– Послов из высокого мира, – скривился Иван. – Мы, по правде сказать, нарушили пару-тройку межмировых соглашений. Но, похоже, они решили не приходить…

Двери в зал распахнулись.

– Посол высокого мира достопрекрасный лэр Эгиль ла Пасоль!

В зал стремительно вошел высокий блондин. Синий плащ с серебристым подбоем взметнулся вокруг его ладной фигуры волнами, когда он склонился в коротком поклоне. Длинный платиновый хвост перевесился через плечо. Иван встал с трона, лично сопроводил посла к месту по левую руку царя, из чего я сделала вывод, что дело пахнет жареным – как бы не досталось нам за самодеятельность от высоких гостей.

– Вась, это эльф? – прошептала Юля.

– Да кто его разберет. Уши вроде обычные. Что мы там нарушили? – тихо спросила я воеводу.

– Соглашение о равновесии миров, закон о проведении магических ритуалов, декрет о сохранении редких видов. К тому же царь последним указом уравнял темных существ в правах с людьми, что тоже надо было согласовать с высокими.

– О, так я теперь не изгой общества?

– Это не самый популярный указ Ивана, – неопределенно ответил воевода, – не все общество с ним согласно, причем темная его часть тоже. Вместе с правами появились и обязанности; к примеру, оборотни совсем не в восторге от обязательной воинской службы. А еще домик феи, через который осуществляется выход в высокий мир, чуть не развалился. Теперь непонятно, какие взыскания предъявят белобрысые…

– Я счастлив увидеть двух женщин, чья храбрость спасла наши миры. – Эгиль склонился над столом, ловя наши взгляды.

Он произносил слова слишком правильно, но в этом было особое очарование. Впрочем, такому красавчику можно было бы простить даже шепелявость водяного, – золотистые брови вразлет, раскосые зеленые очи, четко очерченные губы. Юлька не сводила с него глаз, пальцы правой руки машинально двигались. Готова поклясться, она мысленно рисует его портрет.

– Я вижу, что ваша несравненная красота не была преувеличением, – галантно добавил посол.

– Спасибо, – мило улыбнулась Юля. – Но не стоит всю честь за спасение мира и ответственность, – она выделила последнее слово, – класть на наши хрупкие плечи.

– Я побывал на месте битвы, – посол положил на тарелку салат из свежих овощей, ломтик красной рыбы, – и видел дракона. Говорят, что это вы, царица, создали его. Я поражен. Я сам на досуге занимаюсь скульптурой и знаю, что высшей наградой для творца являются слова, что его произведение живое. Но ваш дракон и в самом деле живой!

– Да, Глория – моя девочка, – довольно подтвердила Юля. – Вы, значит, уже познакомились с ней?

– Ближе, чем хотелось бы. – Эгиль лукаво улыбнулся. – Поэтому я и опоздал. Над озером прекрасные закаты, вы знали?

Юля расхохоталась, откинувшись на спинку кресла. А царь нахмурился и выпрямился, чтобы загородить послу обзор. Лютый привстал со своего места в углу и, кажется, рассматривал нежданного гостя, а может, выискивал еще ломоть мяса.

– Что ж вы прибыли один? – сухо поинтересовался царь. – Мы ждали троих.

– Мои спутники также познакомились с драконом, однако не пришлись ему по нраву.

– Так они, наверное, пьяные были! – догадалась я. – Глория не переносит алкоголь, – добавила чуть тише.

– Они и в самом деле выпили в дороге по бокалу, – согласился Эгиль. – Теперь они отправились назад в высокий мир, лечиться, – от рева Глории сделались больны.

– Слабаки, – прошептал воевода мне на ухо.

– Я поздравляю вас с браком, – сказал посол царю, снова уставившись на Юльку. – Вы приобрели истинное сокровище.

– Вообще-то брак не был… – Юля замялась. – Ну, мы не совсем…

– Благодарю, – перебил ее Иван. – Я намерен беречь свое сокровище как зеницу ока.

Посол с любопытством глянул на Юлю, на меня, поднял бокал:

– От лица моих правителей я приглашаю вас в высокий мир.

Короткая борода Ивана дернулась, щеки порозовели.

– Никто из правителей вашего мира не удостаивался такой великой чести, – кивнул посол. – Пред вами открываются уникальные возможности сотрудничества!

Царь осушил свой бокал до дна, только кадык дернулся на шее.

– И я надеюсь, что сиятельная царица и ее прекрасная подруга будут в составе делегации, – добавил посол, орудуя ножом и вилкой с точностью хирурга. – Вам у нас понравится. – Он снова улыбнулся Юле. – Искусства в нашем мире поднялись на недосягаемую высоту.

– Юлия… – Царь склонился к подруге и заговорщицки прошептал: – У меня уникальная коллекция предметов искусства, которая, я уверен, произведет на тебя неизгладимое впечатление. Я бы особо хотел показать тебе один экспонат…

– А еще наши вина сладкие и нежные, как сама любовь. – По знаку Эгиля нам наполнили бокалы.

– Боже мой, это амброзия! – воскликнула я, пригубив вино. – Когда выезжаем?

– Я готов сопровождать вас хоть сейчас.

– У нас пока и тут есть незавершенные дела, – буркнул царь, поглаживая ручку Юльки.

Правду Яр говорил – нелады у Ивана с дипломатией. Как бы он без чуткого руководства Амаранты войну не развязал.

– Проход через дом феи будет открыт для делегации из вашего мира до осени, – официальным тоном уведомил посол.

Иван махнул рукой, и грянула музыка, освободив его от обязанности вести переговоры.

Мы вернулись домой на ступе уже ночью. Юлька, вопреки уговорам царя, отправилась с нами и, попрощавшись с воеводой и хитро подмигнув мне, ушла ночевать в наш мир. А мы с Яром устроились в доме, расстелив на полу одно одеяло и укрывшись вторым. Над нами горели звезды, пригоршнями разбросанные по небу, стрекотали сверчки. Из-за низких стен доносился еле слышный перестук вязальных копий Глории. Ночь в сказочном мире выдалась теплой, щедро напоенной ароматами трав и обещанием любви.

– Василиса, – Яр накручивал пряди моих волос на пальцы, а я лежала на его груди, слушая биение сердца, – я строю этот дом для тебя.

– Правда? – обрадовалась я, оглядывая бревенчатые стены.

– Когда ты ушла в свой мир, я будто потерял часть себя. Я видел тебя повсюду: мне мерещились твои зеленые глаза, ты снилась мне каждую ночь. Я даже брился каждый день, как будто это могло помочь мне тебя вернуть.

– Мне нравится. – Я погладила ямочку на подбородке. – Хотя без бороды непривычно.

– Я не могу потерять тебя еще раз. Живи здесь, Василиса. Я не стану ничего требовать. Мне достаточно уже того, что ты есть – такая, какая ты есть. И я не буду больше звать тебя замуж.

Я чуть напряглась, и воевода, почувствовав это, погладил меня по спине.

– Я подожду, пока ты сама меня позовешь.

– И тогда ты согласишься? – спросила я, целуя подбородок, колючий от короткой щетины.

– Даже не знаю, – задумался Яр, закинув руки за голову.

Я рассмеялась и прикусила его нижнюю губу.

– Ай, ведьма! – вскрикнул Яр и, перекатившись, прижал меня всем телом. – Я соглашусь, – серьезно сказал он.

– Яр, ты женишься на мне? – тихо спросила я.

Он замер, вглядываясь в мое лицо, словно боясь, что я шучу, но я была серьезна как никогда.

– Да! Да! – выпалил он и поцеловал меня.

Мы занимались любовью в нашем новом доме, и пусть у него пока не было крыши, я была абсолютно счастлива.