Текст книги "Исход"

Обычное дело

Наступили прохладные, тёмные, порою промозгло дождливые августовские ночи. Булат с волчицей всё чаще по ночам отлеживались в сухих ельниках, и только утром, едва забрезжит рассвет выходили на охоту. Очень часто такая «охота» была обычной кормёжкой или рыбалкой. Они не брезговали ягодами малины – на лесных вырубках, смородины – вдоль лесных речушек и даже ели ещё невызревшие ягоды черемухи. Довольно часто они занимались интересным, и довольно забавным для них промыслом – мышкованием. Однажды Булат исследуя речку Шамарку неожиданно в глубокой заводи обнаружил несколько крупных карпов, которые по всей видимости в период весеннего половодья ушли из пруда.

Попытка в одиночку выловить хотя бы одного из них была безуспешной. Осваивать такой вид промысла пришлось и волчице. Она забродила в воду и гнала карпов в направлении Булата, который уже неподвижно стоял на более мелкой части заводи.

И когда карпы приближались к нему, он молниеносно хватал жертву за хребет зубами. Два таких карпа вполне обеспечивали дневной рацион питания этой пары. Через три дня был пойман последний карп.

После такой удачной рыбалки, Булат с волчицей стали значительно чаще бывать на реке Сылве, где на отмелях, в узких протоках начали отлавливать рыбешку. Не брезговали волки и лягушками. Набеги на козье стадо временно прекратились, но собаки – основные враги «лесных братьев», как предмет охоты из рациона питания не исчезли. Для этого Булат использовал артистический приём; он старался попасть в поле зрения какой либо собаки и начинал гавкать по-собачьи. Собака обычно заливалась лаем, обозначая всем чужого пса возле деревни. Через некоторое время она, терзаемая любопытством, начинает приближаться к незнакомцу. Булат приветливо, как настоящая кокетка, покручивая хвостом отбегал за кусты. И если собака бежала чуть дальше, то путь отступления ей в деревню отрезала волчица. Таким образом, волки смогли выманить одну из двух лаек Пономарёва. Вину за её исчезновение охотник полностью возложил на хитрого волка. Ему было, очень жаль собаку, с ней не один раз ходил на медведя. Возможно, по этой причине он считал делом своей охотничьей чести расправиться с «лесным разбойником». Он специально обошёл всех мужчин деревни, способных держать оружье, чтобы они были готовы в любой момент выйти на облаву. Односельчане отнеслись с определенным пониманием к идее Пономарева. Только Пётр Кокшаров и его жена, с синяком под глазом, без особой заинтересованности восприняли затею охотника. При выходе из избы Павел Зотеич спросил у хозяина,

– Чего бабу – то ««раскрасил»?

– Чего!? Не смогла мне объяснить, где была во – время прошлой облавы на волка, говорит: в огороде. А в огороде много чего можно делать…

– «Отравил» тебя Запольский!

– Не пил я с ним.

– Разум твой «отравил» своими шутками. Он ёрничал, а ты за правду принял… Думать надо головой, если она у тебя ещё есть.

– Умные все, – один Петька – дурак! Так!

– Так выходит, – постарался ответить как более неопределённо Павел Зотеич.

– Проваливай умник, – закрыл он калитку за Пономарёвым. – Меня на облаву не жди, даже если волк передушит всех твоих собак.

Пройдя несколько десятков шагов по улице, Павел Зотеич зло выругался по поводу односельчанина, плюнув под ноги; он не без основания был озабочен предстоящим охотничьим сезоном: без собак – лаек на медведя не пойдешь. Этот наглый и хитрый волк по – настоящему стал его личным врагом, хотя в глубине души опытный охотник такого противника уважал. Впрочем, если бы Булат вёл себя по отношению к собакам более терпимо, то не нажил бы в лице Пономарева себе яростного и непримиримого противника. Уже после объявления охоты на боровую дичь, Павел Зотеич отправился с собакой в известное только ему урочище, в котором он ежегодно брал не менее трех глухарей. Булат следил за охотником и его собакой с момента их выхода из деревни, осторожно следуя за ними на значительном расстоянии; в это время он держал их не поле своего зрения, а в поле своего обоняния, исключительно ориентируясь по запаху. Волчица молча следовала за своим партнером. Через несколько километров от деревни, возле глухого перестойного осинника Пономарев отдал собаке приказ: «Ищи!» Лайка бросилась в осинник, прокладывая темный след среди ещё мокрой, от обильной росы, пожухшей травы. Булат опередил охотника и шёл параллельным курсом с собакой. Лайка была так увлечена азартным поиском птицы, что не заметила, как волк приблизился на расстояние для верного броска. Охотник услышал только короткий и до боли знакомый собачий визг. Предчувствия его не обманули. Выстрел в воздух уже не мог помочь лайке. – Снял сволочь, – выругался Павел Зотеич, прибежав на место трагедии.

Там он смог увидеть только небольшое пятно крови.

Выстрелив со злости ещё раз в воздух, он отправился домой без добычи. С этого момента опытный охотник дал себе установку: обязательно уничтожить хищника: отомстить за гибель любимых собак. Он впервые за свою многоопытную жизнь чувствовал, что этот охотник-хищник своей наглой дерзостью делает ему вызов. Спустя ровно две недели, Пономарёв приобрёл в Шале у знакомого охотника хорошего кобелька-лайку. С этой собакой он сделал уже несколько вылазок в лес. Собака ему в целом нравилась, но той цепкости на дичь, какую показывали его «родные» лайки у неё ещё не было.

– Натаскивать нужно будет долго, – сделал не вполне утешительный вывод Зотеич.

Облава

Прошло более месяца; время невидимыми «нитями» подводило судьбу опытного охотника к встрече с Булатом. Этот процесс можно было бы отметить всего тремя словами: провидению было угодно… Когда снежок основательно, и, кажется бесповоротно, как покрывалом закрыл потерявшие яркие и живые краски лес, поля, берега рек, Булату с волчицей несказанно повезло. На них набрела лосиха с уже крупным, нагулявшим жирок лосенком. План охоты – нападения созрел моментально. Булат преследовал лосей, а волчица опередив лосей, начала движение им навстречу. Взять лосиху им было практически не возможно, а вот с лосенком они бы справились без особых проблем, а для этого нужно было их разделить. Расстояние между волчицей и лосями сократилось до нескольких десятков метров. Хищница не думала отбегать с их пути, а кажется, была готова вступить в схватку с этой лавиной. Когда расстояние сократилось до пяти метров, лосенок не выдержал и побежал вправо. Волчица, резко перевернувшись через голову, избежала смертельной для себя встречи с лосихой. Первый этап охоты прошел успешно. Лосенок бросился бежать, испытывая уже панический страх, всё более удаляясь от лосихи. Вот здесь – то проявил уже своё искусство Булат; он некоторое время бежал рядом с лосенком, а когда волчица сделала имитацию прыжка на лосенка, и он – лосенок повернул на мгновение к ней голову, Булат в прыжке вцепился зубами в шею жертвы. Хватка была «мёртвой», лосенок ещё не один десяток метров тащил на шее Булата, но освободиться от хищника не мог. Так волчья пара на определенное время обеспечила себя питанием. После сытной трапезы Булат с волчицей залегли в небольшом ельнике вблизи своей добычи. Унести куда – либо груду мяса им было не по силам. Волчица с умилением облизывала морду Булата, и вероятно, восхищалась его умелыми охотничьими приёмами. В ответ Булат отвечал ей взаимностью, отмечая её смелость на первом этапе охоты на лосей.

Взаимное участие в судьбе друг друга, которое можно определить словом: забота, определяло полностью их взаимоотношения; они могли понимать друг друга по едва заметному движению хвоста, повороту головы, движению ресниц. Волчья пара превратилась в единый организм, с понятной, только для них, иерархией. Маленький социум управлялся строгими законами волчьей стаи, но установленный порядок не отменял любви и симпатии, определенной взаимности между членами этой «общины».

Пономарёв почти случайно наткнулся на четверть объеденную лосиную тушу. Схватив собаку за ошейник, он почти бегом бросился бежать в деревню. Он понимал: у него появился реальный шанс уничтожить хищника, который принёс ему множество неприятностей. Он обошёл всех мужчин деревни с предупреждением по облаве на следующий день. В наличии у него было всего два километра флажков, а хотелось бы вдвое больше. Павел Зотеич, на «Уазике» выехал срочно в Платоново, где пригласил Шайдурова, Шестакова, Щукина, Мельцина для участия в облаве на волка. Мужчины в просьбе другу не отказали, пообещав привезти ещё два километра флажков.

– Мужики, дело верное, – говорил Пономарёв, – он возле туши лося: от жратвы – не уходят. Только номера верно расставить. Я сам лично встану напротив лосиной туши.

– Ну, Зотеич, мы «не лыком шиты», – уверяли его платоновские мужики.

– Не подведите, ещё в сумерках надо обнести их лёжбище.

– Когда мы тебя подводили? – Такого не было. Вот и не переживай. Этого волка – «паршивца» прямо к твоим ногам положим, только магарыч не забудь.

– Уже приготовил два литра самогона…

– За такой «выпивон» можно и на слона сделать облаву, – предвкушая будущее удовольствие, отметил Шайдуров Евгений.

– Это уже после того, как самогон у Зотеича кончим, – смеётся Николай Шестаков. – В нормальной жизни их нет, а в «параллельной» целые табуны могут объявиться…

– Это с водки – слоны, а с самогона – мамонты, – проверено на себе, – добавляет Щукин Николай.

– Животный мир вам будет обеспечен, только без опозданий, – поддержал шутливый тон друзей Павел Зотеич.

Ноябрьское утро, следующего дня, было довольно теплым. Пушистый, неплотный снежок тихо кружил в воздухе. Только легкий ветерок иногда ускорял движение «зимнего десанта». Охотники на двух автомашинах выдвигались к месту облавы; в переднем «Уазике», который вёл сам Зотеич, ехало пять человек, во-втором «Уазике» – фургоне ехало восемь охотников. За два с половиной километра, до места предполагаемой лежки волков, Пономарёв остановил автомашину.

– Баста, – дальше пешком! Охотники вышли из салонов автомашин.

– Курите, сморкайтесь, оправляйтесь здесь, – отдал указание мужчинам Павел Зотеич. – Только забрезжит чуть – чуть отправимся к месту облавы. Идем тихо, гуськом, то есть друг за другом. Всё действия совершаются без единого звука. Объясняйтесь, как глухонемые – жестами. Понятно?!

– Натюрлих, – ответил за всех Николай Шестаков.

– Выходим к точке и двумя группами навстречу друг другу, по кругу, начинаем натягивать флажки, если не состыкуемся, – не хватит флажков, – то там номера разместим чаще, но это будет уже ближе к задранной туше лося. Поняли?

– У-гу. Как делиться? – Платоновских охотников возглавит Шайдуров, а наших – Коптельских Запольский Иван, а я между вами. Половину флажков тянут одни, а другую половину – другие. Не ясно?

– Ясно, – втоптав сигарету в снег, ответил за всех Запольский. – Идём.

Мужчины с двумя мотками флажков, с ружьями на плечах, почти, как партизанский отряд, молча начали движение к месту облавы. На расстоянии полукилометра до места поверженной туши лося, Пономарёв свернул влево: нужно было обойти глухой ельничек, где, по его предположению, находились волки. Один из мотков красных флажков коптельские мужики начали разматывать, стараясь вывесить флажки на сучьях деревьев и кустов. Одновременно, Зотеич в зависимости от условий местности ставил номера – охотников. Наиболее простой номер, там откуда пришли охотники, где был, оставлен очень сильный запах человека Пономарёв, дал Николаю Попкову, как самому неопытному и несуразному охотнику в деревне. В этом месте была наименьшая вероятность того, что волк может сделать попытку прорыва. Через полтора часа, когда уже полностью рассвело, Пономарёв встал на свой номер, как раз напротив лосиной туши. Слева от него стоял Николай Попков, справа – Евгений Шайдуров. За правый фланг, где стояли на номерах платоновские охотники, он не опасался, на счёт левого – коптельского у него были определённые сомнения…

Волчица первая почувствовала изменения в окружающей среде, вытянув морду вверх. Булат спал, свернувшись «калачом», спрятав нос в густом мехе на животе. Подруга тихо ткнула его носом. Булат открыл глаза и по выражению морды волчицы в один момент всё понял. Вскочив на ноги, он вытянул морду в одном направлении, затем в другом, жадно протягивая воздух через ноздри, затем сделал большой круг вокруг волчицы, продолжая улавливать определенные, понятные только ему, запахи. Вот он остановился, взмахнул определённым образом хвостом и двинулся прямо в направлении Попкова Николая. Волчица двинулась следом за ним. Определить, почему Булат выбрал этот маршрут прорыва из облавы не представляется возможным. Вероятно, это вызвано было тем, что Попков был с большого «бодуна» и уже успел пригубить несколько глотков водки, которую он держал во внутреннем кармане зимней куртки. Читатель уже знает: какую неприязнь проявлял Булат к людям, которые потребляют алкоголь. На расстоянии выстрела пёс лёг на живот и по снегу пополз от куста к дереву, от дерева к пеньку, прилагая усилия остаться неприметным. Волчица ползла в небольшой снежной колее, проложенной Булатом. За десять метров до охотника, пёс остановил движение, притаившись за поваленным стволом осины. Он определённо чего-то ждал. Вот охотник поставил ружьё на снег, вытащил из куртки бутылку водки и открыв пробку начал её подносить ко рту.

В два прыжка Булат оказался перед ним, а третьим сбивает охотника с ног. Николай от испуга заорал нечеловеческим голосом, прикрывая руками лицо.

Волчица так же сделала два прыжка от ствола осины, но неожиданно остановилась перед красным флажком. Булат агрессивно рыкнул на неё. Преодолевая страх, волчица сделала третий прыжок. Павел Зотеич бежал на крик односельчанина. Через две минуты он был на месте трагедии. В один миг он оценил обстановку. Попков стоял на ногах, прижимая правой рукой ухо.

– Упустил!!!

– Как, Зотеич, бросится эта громада на меня, – сбиваясь, начал оправдываться Николай. – А затем ещё и второй… Я не успел даже курок нажать… Буд-то из-под земли выскочили… Страшно-то как! Вот даже успел меня поранить.

– Покажи.

Попков убрал кисть руки с уха.

– Небольшая царапина, а жаль: надо было бы больше, – отметил Пономарев, обращая внимание на початую бутылку водки в снегу.

– А это что?

– Для «сугреву», Зотеич.

Павел грязно выругался в адрес земляка, и сделал два выстрела в воздух, дав условный сигнал об окончании облавы.

– Ну, охотничек, пойдём посмотрим как волк подошёл к тебе, – предложил Павел Зотеич Попкову.

Подняв бутылку из снегу, Николай молча двинулся за товарищем.

– Вот смотри: здесь за деревом он довольно долго ждал – снег под животом подтаял… До этого места он подполз по – пластунски…

Здесь Пономарёв осознал: в такой ситуации ему, как опытному охотнику едва ли удалось быстро произвести выстрел, но признаться в этом он уже не мог, ибо уже успел поглумиться над Попковым. И только здесь ему пришла неприятная, но по сути верная мысль: глумиться будут над ним, как неудачным организатором облавы. Этого избежать было уже невозможно.

– Вот, Никола, – уже более миролюбиво отмечал Зотич, – здесь он делал круг, как чеченец перед битвой, и чётко выбрал тебя. Вопрос: почему тебя? Ведь ты, как охотник самый неопытный, а может ты единственный кто водку пил? А? Если это так, то этому волку цены нет: он умнее всех нас вместе взятых. Пошли обратно.

Через час все участники облавы были на исходной позиции с двумя мотками флажков.

– Ну, Зотеич, где добыча? – с легкой насмешкой в голосе спросил Шайдуров Евгений.

– В лесу.

– «Жидковаты» ваши коптельские мужики.

– Один плох, – это не значит: все «жидкие». Я думаю: вашим «крутым» платоновским мужикам тоже было бы не по силам взять этого волка – очень умён.

– Так уж и умён?

– Очень.

– Умнее тебя оказался?

– Видать.

– Как на счёт обещанного угощения? – намекнул уже Шестаков Николай.

– Будет, как говорил, – от своего слова не отказываюсь, – сказал Зотеич, направляясь по утреннему следу к автомашинам.

Мужчины потянулись следом, обсуждая детали неудачной охоты с Николаем Попковым, который явно отошёл от пережитого страха; он всё более активно рассказывал охотникам детали и обстоятельства его встречи со страшными лесными хищниками. Каждому из мужчин он обрисовывал свою неудачу на облаве новыми, ранее не отмеченными фактами. Павел Зотеич слушая болтовню земляка, невольно отмечал: Николай и волки – герои дня. В то время, как он остался лишь объектом иронии, а может хуже того – откровенных насмешек: неудачником, а они, как правило, не пользуются уважением среди народа.

Последний шанс

Этот охотничий сезон для Пономарёва в целом был удачным. Один медведь был отстрелян по лицензии с бригадой охотников из районного центра, а другого Павел Зотеич отстрелял для немецких охотников.

– Я не собака, а за километр чувствую духи этих горе-охотников, – смеётся по этому поводу Пономарёв. – Надо навозом, а не духами опрыскиваться… Медведь – то к своим запахам привык, – импортное ему и на дух не надо… Как не крути а русский Ванька духом для медведя более подходит… Удачная охота не смогла «выветрить» горечь от неудачной охоты на волка. Он реально понимал: все испробованные ранее приёмы охоты с этим хищником не принесут нужного результата. Земляки в деревне стали к нему относиться уже хуже, не оказывая того почтения, которое было раньше. Впрочем, он их прекрасно понимал: опытный охотник не смог справиться с волком. Но неожиданно из районного центра приехал «большой» начальник с лицензией на отстрел лося. Все выходные дни они прокатались на вездеходе по лесу, но найти даже след лосей не удалось.

Вечером, за стопкой водки, обладатель лицензии, отметил, – Через две недели приеду, – привяжи лося к дереву. Понял!

– Выслежу, Дмитриевич, – не расстраивайся.

– Охотничий скарб оставлю у тебя.

– Оставляй. Только, Дмитриевич, можно карабином с оптическим прицелом воспользоваться?

– Нет вопросов. Наливай, – пельмени остывают…

В течении двух недель, Павел Зотеич планировал отстрелять волка прямо в деревне. Для этой цели ему нужна была приманка – собака. На следующий день Пономарёв начал обход жителей деревни с просьбой дать ему на время собаку в качестве приманки.

Анна Запольская на его просьбу прямо сказала,

– Одну собаку ты уже загубил, – хочешь и вторую? Чего свою не выставишь в качестве приманки?

Попкова Татьяна, хоть и встретила Пономарёва приветливо, но просьбу охотника удовлетворить не могла, так как собака у них пропала ровно неделю назад.

– Не слышал что – ли?

– Может и слышал, Татьяна Григорьевна, но в последнее время много собак пропало, – уже и значения не придаёшь…

– Конечно, чужой собаке значения нет, – слегка обиделась соседка. – Да не ходи ты по деревне и не проси: не дадут тебе собаки.

– Почему? Для вас же стараюсь! – Нет к тебе уже того доверия, Зотеич. Извини, уж как есть.

– Ну, будь здорова. Муж-то где? – Известно: на вахте. Не надумал – ли навестить?

– Да так из любопытства.

– Знаем, мы мужское любопытство, – засмеялась соседка, закрывая калитку усадьбы.

Он понял, что другого выхода, как использовать в качестве приманки собственную собаку – лайку у него не осталось. Детали предстоящей операции он уже продумал: главное – не уснуть, а то не видать ему любимой собаки. Поздно вечером Павел Зотеич привязал собаку к изгороди на деревенской улице вблизи столба, на котором ещё имелся один из двух действующих светильников. – Скоро новолуние, – ночью светло и без светильников будет, – рассудил охотник, оставляя собаку на ночь возле изгороди. Он быстро вернулся домой и прямо с порога приказал супруге,

– Крепкое кофе в термосе мне в мансарду!

– Хорошо. Сидеть будешь, али что?

– Али что! Быстрее! В мансарде охотник подготовил удобную позицию для стрельбы. Открыв створку окна, он выставлял ствол карабина наружу и через оптический прицел хорошо обозревал улицу. Мансарда супругами Пономарёвыми использовалась только в летний период, когда сыновья с женами и детьми приезжали с тюменского севера в гости. Зимой здесь было холодно, но Зотеич поставил ещё в обед электрический обогреватель. Через десять минут Галина Ивановна поднялась в мансарду с термосом.

– Кури осторожно, – предупредила она супруга.

– Знаю, – не отрываясь от прицела карабина, ответил Зотеич. – Поставь термос возле ног.

– Я пошла. Спокойной ночи.

– Сплюнь через левое плечо.

Галина Ивановна игриво, манерно плюнула через плечо.

– На дому-то хорошо охотиться: и кофе и жена здесь! А? Чего в лес-то ходишь?

– Уйди и не трави Душу.

Три ночи Павел Зотеич не сомкнул глаз, отсыпаясь в дневное время. Супруга между делом «доставала» его,

– И ночью – его нет, и днём – дрыхнет. Можно загадку составить: ночью – бодрствует, днем – спит и на супругу не глядит. Кто это? – Сама же отвечала: Зотеич! Четвёртая ночь выдалась на редкость ясной, хоть и морозной.

– В мороз – то волку жратвы больше надо, – с некоторым удовлетворением подумал Пономарёв, поднимаясь в очередной раз на «дежурство» в мансарду. Был субботний вечер. Деревенская молодёжь отправилась в клуб, на дискотеку. Все остальные жители деревни топили бани.

– Эх, хорошо бы после баньки стопку другую водочки принять «на грудь», – начал мечтать Зотеич. – А тут сидишь и ждёшь неизвестно чего?! Истоплю баньку завтра, – отменю на один день наблюдение.

Прошло не менее трех часов; скоро закончится дискотека, и молодежь будет ещё с полчаса бродить по деревенским улицам. – В это время волк не рискнёт здесь появиться, – только, и успел подумать охотник, как в прицел увидел бегущего хищника. Зверь бежал по улице в направлении его лайки. Следом бежала собака – определил по ошейнику. – Кокшаровская овчарка гонит, – быстро оценил ситуацию Пономарёв и уверенно навел прицел на бегущего хищника. Волку осталось всего преодолеть пять метров до приманки. Зотеич нажал спусковой крючок. Он видел, как жертва перевернулась через голову, завалившись на бок. Стремглав бросился охотник вниз, в избу. Там схватил с печи валенки, натянул быстро на голову шапку.

– Ты, чего Зотеич? – услышал он заспанный голос супруги.

– Я его взял!!! – заорал во весь голос он.

– Ты что кричишь на всю деревню!? – возмутилась Галина Ивановна.

– Кричу! – стукнув входной дверью, выскочил на улицу охотник, не выпуская карабина из рук.

Дистанцию в двести пятьдесят метров он преодолел в один миг. Перед глазами был только один объект – убитый волк. Но когда он повернул добычу на снегу на другой бок, то не разом смог понять, что это животное он где-то уже видел. Зотеич ещё раз для верности перевернул, не успевшую остыть тушу, и уже твердо, с некоторым оцепенением оценил ситуацию: кокшаровская овчарка. А тогда кто с ошейником бежал за ней? Неужели, тот был он? Здесь он услышал жалобное поскуливание своей собаки. Сделав только два шага, он в ярости бросил карабин в снег. Лайка не стояла на передних ногах, правый глаз болтался на «ниточке», пятачок черного носа исчез, – была сплошная кровоточащая рана. Зотеич приподнял собаку, пытаясь поставить её на ноги, но она вновь упала, уткнувшись кровавым носом в снег.

– Переломал сволочь ноги. Уже нет собаки, – хуже инвалида. – Со слезами на глазах Павел Зотеич поднял карабин, обтёр рукавом куртки снег с приклада и приставил ствол к голове собаки.

– Дядь, Паша, ты, что нашу собаку убил? – услышал он голос девушки. Перед ним стояла Маша Кокшарова, бредущая по снегу домой, из деревенского клуба.

– Случайно, прости. Вместо волка. А волк, если это волк, почти задрал мою собаку.

– Папа ругаться будет.

– Знаю. Пошли объясняться.

На стук в дверь вышел Петр. Он ежился от холода: на ногах были домашние тапочки, на голые плечи был наброшен армейский бушлат.

– А этот чего здесь? – вместо приветствия спросил Кокшаров.

– Повиниться пришёл.

– Давно надо было.

– Случайно твою собаку застрелил, без ошейника была, за волка принял.

– Она папа, там, на улице лежит, – добавила дочь, проскальзывая мимо отца в избу.

– Баб, видите – ли, он жалеет, а собак стреляет! Вон баба у меня в кровати лежит и мужика ждет, а где собака?

То – то учитель хренов! Мораль-то мы все читать умеем, а жить по ней не можем.

– Пойми: без ошейника была, а тот сволочь – с ошейником… Я сам зарою собак, и свою тоже.

– Уж будь добр, – сделай одолжение.

– Не зря люди говорят, что ты собак-то, как кореец есть начал…

– И кто такое несет?

– Люди. Да что с тобой говорить, – проваливай! – Кокшаров захлопнул дверь избы.

Не ведали в этот злополучный вечер ни семья Кокшаровых, ни Пономарёв, что овчарка была обречена стать добычей волков; её гнал Булат, а за углом, вернее за покосившимся забором Телеповых её ждала волчица. В процесс охоты волков вмешался Павел Зотеич. Был ли это лучший вариант, – неизвестно никому. Только почему Булат, после выстрела, напал на лайку, – одни предположения. По всей видимости, это была определенная месть охотнику, – так будем думать, хотя возможны и другие варианты.

Пономарев сходил домой, взял санки, лопату, лом, погрузил трупы собак на санки. Закопать решил за территорией бывшей фермы; там ранее всегда производили захоронение падших коров и телят. Вернулся он домой уже во второй половине ночи.

Аккуратно вычистил карабин, смазал затвор машиным маслом, – Александр Дмитриеевич может спрос учинить, – положил его в футляр. И для себя твердо решил: охоту на этого волко-собаку приостановить; этому зверю сопутствует фатальная удача. На этом он успокоился, снял верхнею одежду, выпил стакан воды, прошёл в спальную комнату и тихо, чтобы не потревожить сон супруги залез под одеяло.