Текст книги "Исход"

Бондарик

Раннее утро. Леночка глубже зарывается под одеяло – к утру обычно изба выстывает, становится прохладно.

Агафья Ивановна уже хлопочет на кухне: топит печь и ставит тесто, чтобы для внучки сделать угощение. Через некоторое время она куда – то уходит и возвращается с дружком воды. Молча выливает воду из ведёр в бочку и тут же начинает сетовать и возмущаться.

– Бабушка, ты ещё не молилась, а уже ругаешься, – что случилось? – показав голову из – под одеяла, кричит внучка.

– Бочка побежала…

– Куда побежала?

– Прохудилась, – вот как надо сказать – то, – воду уже не держит.

– Купи себе бачок в магазине – там я видела большие бачки с нарисованными цветами.

– Купить – то можно, но только равной замены не будет: все магазинные бачки дают испарину, когда в них наливаешь холодную воду, а у деревянной бочки такого не бывает. Так и можно гниль по избе пустить…

Баба Ганя тяжело вздыхает.

– Отремонтировать тогда надо деревянную бочку! – находит решение проблемы внучка.

– Новую бы купила, но мастеров в нашей местности таких не осталось. Вот эту бочку я купила полвека назад у Блохина Лекаши, то есть Никандра; его жена – Анна повсюду называла его Лекашей.

Агафья Ивановна машет на внучку рукой,

– Завела разговор с тобой, а надо погодить. Сначала прочитаю молитву, потом сделаем постряпушку, а там и до рассказов дело дойдёт. Спи!

Часа через полтора, когда уже забрезжил рассвет, внучка сидела за столом, уплетая горячие картофельные шаньги.

– Рассказывай, – ещё не прожевав кусок шаньги, – торопит бабушку Лена.

– Прожуй вначале, – смеётся она, – а затем и сказ будет.

Девочка старательно доедает большую шаньгу.

– Ну, вот и молодец! – хвалит её баба Ганя, ласково поглаживая девочку по голове. – Блохины-то не наши коренные уральцы были, из Поволжья родом, кажись, из – под Нижнего Новгорода. Они были крепкими хозяйственниками: летом – крестьянствовали, а зимой – бондарным мастерством промышляли, делали бочки для разных хозяйственных нужд. В те времена рыбу солили в бочках, капусту – в бочках, огурцы – в бочках, и даже мёд, масло, пиво, вино – всё в бочках. Почитаема там профессия бондаря была. Перед войной власти начали крепкие крестьянские семьи арестовывать или ссылать в Сибирь. Вот и шепнул на ухо Блохину Ивану – отцу Лекаши один верный человек, что ночью к ним придут милиционеры, чтобы взять их под арест, как кулаков.

Быстро собрался Иван Блохин: запряг лошадь, положил в телегу деревянный чемодан с инструментом, посадил жену – Пелагею и Лекашу и поехал, бросив всё имущество, дом. Направление он выбрал обычное для того времени – на Урал. Первый год они мыкались в вятских краях, затем в пермских. Там-то у Лекаши родители и умерли, то ли от голода, а может болезнь какая пристала. Успел только отец перед смертью передать Никандру инструмент и маленькую деревянную куколку – Бондарчика

– Инструмент и Бондарчик поможет тебе встать на ноги, – сказал отец. – Береги, не теряй – это наше родовое…

Бондарчик представлял собой кругленькую бочку с пояском – ремешком из бронзы по середине. Маленькая деревянная головка крепилась к этой бочке с пучком льняных волос. Внизу этого бочонка болтались деревянные ножки. Незамысловатая была игрушка. Вот с этим родительским наследием Никандр добрался до Шалинского района. По началу основался в Шамарах, а затем перебрался в Шалю; здесь у него проживал дядя – брат отца, который тоже бежал из Поволжья и работал в местной производственной артели. В Шамарах Лекаша заприметил скромную спокойную и ровную характером красавицу Анну Ковину. Полюбилась она ему крепко.

А тут началась война. Воевал Никандр Блохин достойно: полная грудь медалей и орденов. Устроился работать на местный маслозавод бондарем. Всё шло хорошо, вскоре женился, переехал из барака в дом. А тут пошли ребятишки один за другим. Уж очень он любил старшею дочь Ларису. Маслозавод вскоре закрыли и этот бондарь пошел работать на мебельную фабрику, но уже не по специальности, а бочки, ушаты делал только под заказ от жителей района. Сидит бывало за верстаком, а к нему кто-либо из детей и подбежит, он как шикнет на них: ну-ка, куш отсюда!

– Бабушка, он такой сердитый был, что и дочьку старшую, как кошку шугал? – волнуется неожиданно Леночка.

– Совсем он не был сердитым и злым: просто дети смущали Бондарчика, и дело переставало в его руках спорится. А он сильно переживал за бочку, которую готовил для человека за деньги… Бондарчик всегда висел у него на рабочем месте. После работы он его прятал в потаённое место. Вот однажды во двор заскочил Мокроусов Вовка, известный по посёлку воришка.

Зайдет в дом или во двор и если его хозяин хоть на минуту перестал контролировать, то он обязательно сунет себе что-либо в карман или за пазуху – никчемный человек. И как так получилось, что Лекаша его не досмотрел, но вор, носящий кличку: Рыжий сбондил у него Бондарика. Зачем ему эта фигурка понадобилась? – неведомо. Вскоре Бондарик оказался у одного из жителей поселка по фамилии Азанов, который тоже решил делать бочки. Может быть, он и науськал на воровство-то Рыжего? – народ и такое поговаривает. Хорошо, что я ещё успела заказать тогда бочку Лекаше, а то бы маялась, ибо у Азанова бочки по виду вначале получались хорошие, но через несколько дней начинали безостановочно течь. Все, кто у него покупал бочки, привезли их обратно. А как только худые бочки появились в доме, у Азанова так и Бондарик у него куда – то исчез.

– Может, обратно вернулся к Никандру? – любопытствует внучка.

– Нет. У него дела без Бондарчика тоже пошли плохо, ибо отец ему завещал: храни куколку. С тех пор в поселке не стало бондарей. Засиделись мы с тобой. Собираем гостинец – шаньги и идём на День рождения! Забыла что – ли? – смеётся баба Ганя.

– Не забыла. Только одного понять не могу: кто этих бондарчиков делает?

– Никто. Если человек достигает хороших результатов в бондарном деле, то он появляется сам, и потом уже строго передаётся по наследству, только его нужно чтить и охранять тогда в деле будет сноровка и успех, ибо Бондарчик не просто кукла, а притягательность и преданность делу, именно поэтому его терять нельзя. А теперь быстро укладываем шаньги в пакет, одеваемся и в путь.

– Надо было Рыжего в тюрьму посадить, – негодует девочка, надевая валенки.

– Только Лекаше от этого легче не было бы, – накидывая на голову пуховую шаль, ответила баба Ганя.

Ангельский трепет

Тепло на скудную уральскую землю пришло поздно, в третьей декаде мая; температура воздуха в один миг поднялась выше 30 ⁰С. Буквально, на глазах, зазеленели поля, пролески, воздух наполнился птичьим гомоном. По посёлку «забегали» колёсные трактора: всем огородникам нужно было спешно пахать и «садить» картошку.

Вспахала свой огород и Агафья Ивановна. Присев на завалинку, она перебирала семенной картофель: клубни без ростков отправляла в корзину. В это время к ней подошла внучка Лена.

– Бабушка, а вот и я! – громко сказала она, – На каникулы нас отпустили. Поживу у тебя, пока практику отрабатывать не буду… Хорошо?

– Вот сейчас будем «садить» картошку, а то одной – то несподручно, – обрадовалась баба Ганя. – Есть хочешь?

– Нет. Меня дома мама покормила.

– Вот и хорошо. На посев я уже отобрала. Я буду лунки копать, а ты будешь туда бросать клубни. Согласна?

– Согласна, но только ты мне что-то рассказывай.

– Если на ум что-то придёт. Хоть и много уже пожила, но голова – то «худая» стала: из неё, как из дырявого ведра всё высыпается… Бери ведёрко и неси в огород.

Девочка подхватила небольшое ведёрко с посевным материалам и через воротца зашла в огород. Следом баба Ганя принесла ещё два ведра.

– Вот это раскидаем, – тогда и отдыхать будем, – поставив вёдра с картошкой на межу, отметила баба Ганя; она взяла в руки штыковую лопату и сделала первую лунку.

– Навозу-то маловато, – от коз много и не бывает, но и это слава Богу хорошо. Ты старайся скидывать навоз в лунку ногой. Поняла?

– Поняла, но только мне нужна другая обувь, – боюсь туфли запачкать, – отметила девочка.

– Обувки – то на тебя по росту нет, – буду уж я лопатой сбрасывать в лунки навоз, – согласилась старушка. – Только перед твоим приходом раскидала его по огороду… Ты чего вертишь головой – то? Смотри я уже давно лунку выкопала, и навоз сбросила, – чего задумалась?

– Кто – то справа, над плечом порхает.

Агафья Ивановна приподняла голову,

– Никого нет. Видно – это ангел – хранитель твой. У хороших людей он себя обычно показывает.

– Расскажи, бабушка, про него, – начала приставать к старушке девочка.

– Ничего особого я о них не знаю, но одну историю я припомнила, но если ты нормально будешь мне бросать саженцы в лунки, расскажу.

– Согласна, бабушка! – не буду крутить головой.

– Ох, давно это было, ещё во времена, когда здесь у нас широко пользовались татищевской дорогой – первой дорогой на Урале; она как раз была проложена через наш район, – я тебе об этом как – то рассказывала. Помнишь?

– Помню.

– В те времена груз и пассажиров обычно перевозили извозчики. Извозчики тогда делились на два вида: на троечников, ездивших постоянно на тройках, и на одиночников, наоборот, ездящих только на одной лошади.

Они могли ехать и на трёх лошадях, но вразнопряжку, то есть ставили возы в цепочку. И чтобы лошади не сильно уставали, вперёд обычно хозяин ставил лошадь послабее. Одиночники обычно возили грузы, реже малоимущих людей, вот троечники возили только пассажиров и в основном состоятельных. На дороге были выстроены постоялые дворы – ямы, отсюда и слово ямщик. Такие дворы были в Кунгуре, Суксуне, Молёбке, Галашках, Верхнем Тагиле. Самым опасным участком дороги был промежуток между Молёбкой и Галашками, как раз в нашем районе. Да, ты не зевай, а клубень бросай! – неожиданно старушка подзадорила девочку, – а то рассказывать не буду.

– Маленько задумалась, – сознаётся Лена, бросая клубень в лунку.

– В начале, после того, как была построена дорога здесь разбойничал Михей Косарь, как раз в наших местах, после его позорной гибели, – об этом я тебе уже рассказывала, объявился в районе Галашек, Шайтанки, Староуткинска другой разбойник по кличке: Сундук.

Он был огромного роста с большой рыжей бородой.

Поэтому извозчики – одиночки обычно ездили большими обозами, чтобы можно было дать разбойникам отпор. Ох, нелегко было в то время извозчикам.

Распрямив тело, отставив в сторону лопату, баба Ганя хлопнула руками по коленям.

– Хватит! Пора обедать, да и картошка кончилась, – надо за ней идти. Бери ведёрки, и выходим.

– А как же сказ, – начала канючить девочка.

– После обеда, когда будем вновь в огороде.

Часа через полтора они были уже на пашне.

– Как – то, бабушка, хуже работается, чем до обеда, – отмечает Леночка.

– Это всегда так, – надо врабатываться, – обед слишком был сытным, но лежать некогда, – отвечает баба Ганя делая очередную лунку.

– А сказ почему не ведёшь дальше, – мне интересно? – возмущается помощница.

– На чём же я остановилась? – Извозчики ездили большими обозами, – подсказывает девочка.

– Жил в городе Кунгуре паренек по имени Серафим.

Безотказный парнишка был: его попросят какую-то помощь оказать, – он тут и есть. А как начнут его хвалить, так и затрепещет у него ангел за спиной, слышно как он крыльями – то порхает. Нравилось это и жителям Кунгура и самому Серафиму тоже. Благостный был человек. Вот и у тебя сегодня от похвалы ангел – хранитель тоже затрепетал, – ты головой – то ворочала. Помнишь?

– Ага.

– Глубокой осенью, после кузьминок6464
  Кузминки – день Кузьмы и Доминиана. Отмечается обычно 1 ноября по новому стилю.


[Закрыть] уже, к Серафиму пришёл извозчик Зомарев Иван.

– Серафимушка, ну всех обошёл, но никто не согласен отвезти муку и крупы для артели в Верхний Тагил. Когда обоз снарядился, – меня лихорадка прибила… А теперь когда опять обоз-то будет, а я слово дал… Вот ты бы и съездил, – хорошо оплачу. Отказываются все из-за разбойника Сундука.

Безотказный был Серафимушка, – согласился. На трех лошадях в разнопряжку он выехал рано утром из Кунгура. Поздно вечером он был в Молёбке; там он остановился на ночь. Накормил лошадей, сам хорошо поел, прочитал молитву и лег спать на полати. После утренней молитвы и завтрака он вновь выехал на дорогу и направился на Галашки. Давай-ко присядем на межу, – тяжеловато сразу-то после обеда.

Они присели на межу, предварительно положив отрезок доски на землю.

– Земля-то ещё не прогрелась, – пояснила внучке свои действия бабушка, – можно ещё застудить задницу.

– Разве, бабушка, так можно выражаться? – возмутилась юная школьница.

– А как можно?

– Надо говорить: попа.

– Какая разница? – зад он и есть зад, как бы его не назвали.

– Ты, бы лучше дальше рассказывала, – легонько хлопнула по колену старушку девочка.

– Дальше-то и рассказывать нечего: ухайдакал6565
  Ухайдакать – убить.


[Закрыть] Серафима Сундук. Лошадей и весь груз разбойник увез в Староуткинск, где всё и продал, отделив часть добычи своим ватажникам. Серафим с шестью глубокими ранами был брошен в лесу, возле дороги. На следующий день в лес по дрова выехал Кузьма Волегов с малолетним сыном из Шайтанки. Заготовляли они только тонкие сухие деревца, ибо силёшки протаскивать пилу в толстом дереве у парнишки ещё не было. Вот остановились они возле небольшой сухой ели и только приставили пилу, как слышат кто-то порхает рядом, за кустами…

– Видно глухарь или тетёрка запуталась там, – делает предположение Кузьма, направляясь осторожно за кусты. А там присыпанный снегом лежал Серафим.

Посмотрел Кузьма на него и видит, что возле рта снег тает. – Живой ещё, – подумал мужик, и решил его перетащить в сани. С помощью парнишки он перетащил юношу в сани. Долго они его выхаживали, но к весне Серафим полностью выздоровел. Понравился он очень Волеговым-то, и оженили они его на своей дочери Манефе. Жили они долго и счастливо, и было у них много детей. Так ангел – хранитель смог его спасти от смерти неминуемой. Года через два он вместе с женой ездил в Кунгур, чтобы повиниться перед Зомаревым Иваном за то, что не смог доставить товар по назначению. А Иван-то Зомарев перед ним начал виниться за то, что отправил его на верную смерть. Так полюбовно у них дело и кончилось. – А как же разбойник Сундук? – интересуется девочка.

– Прикончила его девушка – мансийка, острогой проткнула в бане, – вот и весь тут сказ; разбойнику достойное наказание. А теперь начнем работать.

Баба Ганя с кряхтением тяжело поднялась на ноги.

Колдун

– Бабушка, ты где была? – возмутилась Леночка, после того, как Агафья Ивановна появилась в дверях избушки. – Я уже давно встала, умылась, а тебя всё нет, думала в начале: коз ушла доить…

– Коз – то я уже давно подоила, – вешая замызганную6666
  Замызганный – затертый жиром и грязью.


[Закрыть] телогрейку на крюк вешалки, отмечает баба Ганя. – Засиделась у соседки – Казариной Лидухи, – на неё икота и кашель нашёл, и остановиться не может. И такое вот бывает…

– Заболела вероятно?! – домысливает девочка.

– Может и заболела, – брякает рукомойником старушка, – а, скорее всего наговор колдуном сделан. – Уж больно Лидуха – то скупа. У неё сегодня был покупатель – мужчина; он хотел на посадку картошку купить и предложил ей за ведро пятьдесят рублей, а она «заломила» вдвое больше… Мужик купил, – время для посадки картошки уходит, а у неё вскоре и началась икота, да сильный кашель без остановки. Измучилась баба…

– Ты ей помогла?

– Прыскала святой водой, но толку нет, – сильный, видать, колдун…

– Расскажи мне про колдунов.

– Ничего особого про них не знаю, разве что одну маломальскую историю из Рощи можно вспомнить.

– Вспомни, бабуля, – запрыгала возле старушки внуч-ка.

– Постараюсь, но прежде нужно поесть, а потом в огороде будем трудиться и сказ вести. Согласна?

– Да, ты, знаешь: я на всё согласна, лишь из старины что – то узнать.

– Ну, вот и хорошо. Через три четверти часа баба Ганя с внучкой уже были в огороде.

– Только три дня тепло постояло, а сорняки уже задушили, так и ползут, – негодует старушка. – Морковь прополоть бы, а потом козлушек пасти будем…

– Прополем, – уверяет старушку девочка, – только покажи какую травку дёргать. Хозяйка огорода бросает в борозду кусок кошмы и встает коленями на него, – Мне склоняться тяжело, а суставы боюсь застудить, а ты гибкая… Вот эту траву выщипывай, а это с двумя тонкими листочками не трогай – морковь… Ясно!

– М-гы, – согласилась Леночка, вырывая первые побеги сорняков. – Рассказывай, а то как – то скучно работать…

– Давно это было, ещё до японской войны, при царе-батюшке. В те времена население района исключительно жило по берегам трёх рек: Чусовой, Сылвы, Вогулки. Когда проложат в район железную дорогу, то возле неё начнут появляться населённые пункты. В Роще в те времена было волостное управление, что-то вроде нашей поселковой администрации. Была даже тюрьма. Жил там совершенно никудышный парень по имени Митрофан, или просто Митроха. Очень он был беспокойным, пакостным, даром, что глазами косил, правое плечо было ниже левого, да и ещё прихрамывал. Соберутся девушки на супрядки у кого – то в избе, работают, прядут лён или шерсть, чтобы потом ткать сермяжную6767
  Сермяжная ткань – ткань полученная в домашних условиях.


[Закрыть] ткань, песни поют, а молодые парни их развлекают. Митроха обязательно всё расстроит, то начнёт к девушкам с поцелуями лезти, то песню изгадит, переврёт всё, то лучину потушит, – устроит суматоху, одним словом: паскудец и только. Более всего любил к девкам в баню наведоваться – охальник6868
  Охальник – человек без стыда.


[Закрыть] и только. Отцу на него жаловались много раз. Уж и порол он его вожжами, а толку никакого. Однажды в щи сотскому6969
  Сотский – выборная должность на селе, в деревне для поддержания порядка; подчинялся становому приставу.


[Закрыть] насыпал махорки. По приказу станового пристава его пороли розгами, чтобы не издевался над властями. И вот такой можно сказать: уродина, сватался к первым красавицам Рощи, но все ему отказали. Тогда он обратил внимание на вдову Аликушу. Она привечала молодых парней. Может быть, он бы у неё и прижился, но появился в Кедровке бывший студент из столицы; она к нему и сбежала. У этого студента был станок отливать фальшивые золотые монеты. Золото по тем временам у нас ещё водилось. Ай, всё, – баба Ганя встала на ноги, поднимая кошму. Идём обедать и пасти козлушек…

Прошло более часа, прежде чем старушка вывела своих коз на пригорок. Постелив на траву телогрейку, легла вытянув ноги. Леночка присела рядом.

– Можно немного вздремнуть, – зевнула старушка, обнажив единственный зуб в полости рта.

– Бабушка, ты спи тогда, когда мне всё расскажешь про колдуна, а я буду коз пасти, – выставила требование внучка.

– Уговорила, – что с тобой сделаешь… Вот и решил Митроха отомстить девушкам, которые не пожелали за него выйти замуж. Там жил колдун Петруха Телепов. Борода у него была большая чёрная, и сам он был как цыган. Вот и подошёл к нему Митроха с просьбой научить колдовать. Петруха даром свой талант не продавал и запросил тридцать рублей. По тем временам огромные деньги. Вскоре у купца Григория Сычкина исчезли тридцать рублей из магазина. Найти воришку не смогли, хотя определённые подозрения и были на Митроху. Сговор между Митрохой и колдуном Телеповым состоялся в питейном доме, на глазах у целовальника. Повёл Петруха своего ученика в лес. После заговора, который неведом мне, он заставил Митроху снять крест с шеи и положить его в лапоть под пятку.

После этого заставил его сделать клятву дьяволу. Потом Левый лапоть надел на правую ногу, а правый наоборот – на левую, рубашку надел на изнанку, как леший.

Затем заставил его кувыркаться через голову через двенадцать ножей. Митроха всё это выполнил. И дал ему Петруха кусочек соли.

– Это ещё зачем, – удивился Митрофан.

– На него нашёптывать будешь, то что желаешь своему супротивнику. Понял? Если его потеряешь – тебе смерть. Когда будешь делать наговоры крест на стену вешай! Вот так в Роще появился ещё один колдун.

Прошло немного времени и вдруг Прасковия Щукина стала безпрестанно икать и ничего сделать добрые люди не могли. За ней у Зинаиды Марковой начался кашель безостановочный. Но хуже других пришлось Марие Гладких. В церкви во время молитвы она вдруг начинала кудахтать. Селиванова Полина не могла удержать в животе газы, – все от неё отвернулись. Таисья Зверева постоянно пела похабные частушки. Мужики конечно что – то рассуждали по этому поводу, но их на ум – разум навели бабы. Они втолковали им, что немочь берёт только тех, к кому сватался Митроха. Тут и вспомнили, что он им всем свой солод для пива и кваса давал. Схватили они Митроху и к становому привели. А тот и говорит: «Звон на ногах ещё не носил?» Митроха и отвечает: «А что это такое?» – Дорога в Сибирь в кандалах! Понял охальник!

Посадил его в тюрьму. Призвали к ответу и Петруху Телепова. Тот и сознался во всём. Отправили Митроху в кандалах в Сибирь, но по дороге он потерял заветный кусочек соли и умер в страшных муках. Петруху заставили снять наговоры с женщин, а затем дали ему сорок ударов розгами, и заставили пройти церковное покаяние. Вот и вся история про колдуна.

Можно и подремать. Ты последи за козами, пока я на солнце погрею старые кости.

– Хорошо, бабушка, – ответила внучка Лена, отмахиваясь от первого летнего гнуса.