Текст книги "Исход"

Вольная жизнь

Неудачная охота в Коптелах никаким образом не повлияла на жизнь Булата с волчицей. Всю ночь волки отлёживались в Разбойничьем логу, а поздним утром, когда рассвело, вышли в поле мышковать. Быстро мышами насытится волку невозможно – зимой хищнику нужно много энергии. Можно было сделать попытку найти добычу в деревне, но это стало рискованным делом не только для Булата с волчицей, но и для будущего потомства. Нет, пора любви ещё не пришла, но они уже начали подготавливать постоянное логово в Разбойничьем лесу. По этой причине, супруги – волки решили не тревожить живность в деревне Коптелы. Булат с волчицей всё чаще ночью охотились в окресностях села Платоново и деревни Симонята. Собаки одна за другой стали исчезать с улиц этих населенных пунктов. Жители в недоумении жаловались Понамореву: и до нас волки добрались. Он в ответ лишь пожимал плечами, хотя твердо знал виновника похищения собак. – Значит: решил обзавестись постоянным местом жительства, – осведомлённо размышлял охотник. Будет ли у нас ещё встреча?

В начале января волки неожиданно наткнулись на небольшое стадо кабанов. Взять с ходу небольшого кабанчика не удалось; волчица едва ускользнула от свирепого секача, когда сделала попытку «на испуг» отделить кабанчика от стада. Молодые кабанчики будь-то «прилипли» к вожаку, и не отставали от него ни на шаг. Волки плелись за стадом из последних сил. Нужен был какой – то интересный ход, чтобы взять добычу. Старый кабан – секач местами, в логах, прокладывал дорогу, как бульдозер. По проложенной тропе кабаны шли без особых усилий. Булату и волчице постоянно приходилось забегать сбоку стада или же полностью его обходить, чтобы дать ему направление в сторону логова. Такие маневры, обходы не всегда были успешными. Поэтому стадо постепенно удалялось от Разбойничьего лога на восток. Волкам удалось на какое – то время «прижать» стадо к берегу реки Сылвы. И когда стадо кабанов поднялось на высокий берег, где снегу было немного, Булат сделал резкий бросок на идущего последним в стаде кабана. Острыми клыками впился в жесткий, заросший щетиной загривок кабана, увлекая его за собой под обрыв, к реке. Уже в воздухе, на склоне обрыва, Булат разжал зубы. Кабан, как камень, опережая его упал в глубокий и мягкий сугроб. Волчица бросилась вслед за Булатом. В мягком, рыхлом и глубоком снегу под крутым берегом реки шансов у кабана на жизнь не было, – стадо, под охраной опытного и старого секача продолжило свой путь. Был ли это поступок Булата осознанным, или же был просто жест отчаяния – неизвестно, но охота была удачной.

Волчица по достоинству оценила его подвиг; она умиленно облизывала его мордочку, нежно трепала зубами шею Булата. Почти неделю волки питались мясом кабана, предаваясь любовным утехам. И когда мясо было на исходе волки с его остатками пищи ушли к своему логову. Теперь они будут охотиться на значительном расстоянии от своего логова; там они планировали вырастить волчат, которые должны появиться на свет весною. Безопасность своих детенышей волки всегда ставили выше любых собственных интересов; они – волчата должны за летний период обучиться всей премудрости волчьей охоты. К осени должны быть способны самостоятельно добывать себе пищу, – таков закон, выработанный веками волчьим сообществом.

Подвиг

Солнце медленно, почти незаметно, склонялась к горизонту. Цвет весенней сылвенской воды постепенно менялся от мутно – желтого к коричнево – тёмному. Местами крупные ели, подмытые бурным потоком воды зависали над рекой или хуже того перекрывали полностью речное пространство от берега до берега, образуя заторы, скопления из различного рода мусора. Туристы на двух резиновых лодках, с особой осторожностью, чаще по берегу, преодолевали такие преграды.

– В прошлом году, Жека, такого «бардака» на реке не было, – возмущается «Чипс».

– Воды было меньше, – вот и все дела, – реагирует Пискунов.

– Речку для сплавов надо менять.

– Чем тебе эта не нравиться? – Этим и не нравиться. Дай закурить!

– Подожди. Вот там, в заводи постоим, покурим.

Подождем, когда молодёжь подъедет сюда: надо определиться с местом привала, вернее ночёвки.

– Угу.

Товарищи – туристы появились только через четверть часа.

– Вы едва ползёте господа? – выбрасывая окурок в воду, сделал назидательное внушение им Пискунов-старший.

– Да, Жека, знаешь там какой затор! Все продукты в нашей лодке, – по берегу перетаскивали. Ты хотел чтобы мы их замочили? – резонно возразил Пискунов – младший

– Конечно, нет. Вы – молодцы.

– Так – то, – поднял вёсла Дмитриев. – Чего стоим? Кого ждем?

– Надо определиться с местом ночлега, – приподняв очки на носу, озадачил молодых компаньонов Почухайлов.

– А чего тут думать: там, где в прошлом году стояли, – хорошее место, – сделал предложение Пискунов – младший.

– Мы об этом же думали, только ваше мнение хотели знать, – улыбаясь, отметил «Чипс»

– Ну, плывём, – взмахнул нетерпеливо веслом Женя Дмитриев.

– А ты хорошо «Крекер» помнишь, где мы были? – осведомился Пискунов – старший.

– Нет. Всё изменилось…

– Поплывём вместе, и определимся…

Около полутора часов туристы плыли до предполагаемого места ночлега.

– Река меняется в течении дня: от откровенной «натуры» до полной тайны, – попробовал сделать определение своим наблюдениям Егор.

– И что ты сказал? – с недоумением посмотрел на него Дмитриев.

– А то, что днем была ясная и понятная картина реки, к вечеру становится этот вид таинственным и загадочным, а река – то в принципе не изменилась.

– Изменилось освещение, а вместе с ним и наши впечатления, – пояснил товарищу «Крекер». – Всё ясно как день.

– Мужики, – кричит неожиданно Пискунов – старший, – это кажется здесь, или близко около этого места, мы останавливались в прошлом году. Выйду на берег, – посмотреть надо…

Почухайлов направил лодку к берегу. В это время Дмитриев постарался сдержать движение своей лодки. Цепляясь за корни деревьев, свисающих с берега по склону обрыва в реку, Пискунов – старший не без труда выбрался на берег. Через мгновение он скрылся в густом прибрежном кустарнике. «Чипс» уперся веслом в берег, чтобы не относило течением и сделал попытку прикурить. В этот момент раздался страшный крик Пискунова:

– Стреляй!!!

Затем звериный рык, собачий визг. Почухайлов выронив сигарету изо рта, начал рыться в рюкзаке; он попытался найти ракетницу. В этот миг прямо в воду, с берега, падает Пискунов. К нему подплывает Почухайлов и с трудом затаскивает грузное тяжёлое тело в лодку.

– Плывём на тот берег, – прошептал ему пострадавший товарищ.

Уже на середине реки, когда Пискунов – старший пришёл в себя, то сам рассказал туристам о происшествии.

– Увидел двух медвежат, – не сразу пришло на ум, что близко должна быть медведица. Ощутил её приближение по тяжёлым шагам и хрусту сучьев, – бросился бежать, но поздно: она успела захватить меня сзади… Сейчас подплывём к берегу, – посмотрите…

Через пять минут мужчины были на берегу.

– «Крекер» доставай аптечку, – распорядился Почухайлов. – А ты, Жека, снимай всю мокрую одежду.

О-о-о! – Удивился он, – Медведица крепко твою одежду испортила: ленточки сделала. Раздевайся! Вот, если бы не камуфляж и толстый свитер, то глубина этих двух царапин была бы сантиметра на три в глубину, а так только одна, – вот здесь на лопатке в одном месте глубиною полтора сантиметра, даже жир виден… Будет больно, – мажу зеленкой!

– Ой! – заорал пациент.

– Ничего потерпи. А ты чего Егор такой бледный, почти в обмороке?

– Крови боюсь и Женю жалко, – едва живой остался.

– Кто – то отвлёк медведицу, когда она на меня напала: слышал только собачий визг.

– И мы слышали, – подтвердил Дмитриев. – А потом стало тихо, пока ты в воду не плюхнулся.

– А чего не стреляли?

– Я растерялся и в миг забыл, где лежит ракетница, – оправдывался Почухайлов.

– Найди.

– Зачем?

– Сплаваем и посмотрим осторожно, что там…

– А медведица?

– Пульнем из ракетницы. На всякий случай вещи выгрузим здесь, чтобы лодки были налегке…

Через пять минут туристы вновь переплавлялись на левый берег реки. В руках у Почухайлова была ракетница, Пискунов – старший был вооружен топором, а Дмитриев – саперной лопаткой, Егор – ножом. Лодки привязали плотно к берегу за корневища деревьев, и по одному вскарабкались на берег. Озираясь по сторонам, они осторожно вошли в прибрежный кустарник.

– Вот здесь я стоял, – тихо показал место трагического события Евгений Петрович.

– А вот и он! – обратил внимание друзей Егор, показывая на тело зверя в примятом ивняке.

Пискунов – старший сделал несколько шагов в направлении трупа животного.

– Да, это же Булат! – воскликнул он. – Булат! Вот кто спас мне жизнь.

Егор смотри на нём тот же ошейник, в котором его отпустили в прошлом году.

Братья Пискуновы склонились над туловищем собаки. Почухайлов с Дмитриевым продолжали осматриваться по сторонам, опасаясь нападения медведицы.

– Егор, а на ошейнике у него, на пряжке, о-го-го какая вмятина. Нелегко ему было, а меня вспомнил, – жаль «псину». Такого благородства я ещё у людей не встречал, хотя «отпахал» в Чечне не один год.

– Разве у собак может быть благородство, – вступает в разговор Дмитриев.

– А как ты думаешь? – он за год волчьей свободы, подаренной ему мною, не пожалел своей жизни. Человек может так? Нет! Давай сюда лопатку, – похороним с воинскими почестями, ибо спас офицера…

Пискунов – старший решил захоронить Булата под невысокой елью, в двух десятках метров от берега Сылвы. Почва была мягкая, податливая. Через полчаса, над погибщим Булатом возвышался коричневый холмик.

– Салютуй, «Чипс»! Трижды!

Почухайлов добросовестно пустил в воздух три ракеты.

– А, как меня мама ругала, когда я увез, по требованию бабушки, Булата в лес. Ох, как ругала. А что сейчас бы сказала?

Товарищи молчали, спускаясь с берега в лодки. Этот вечер туристам запомнится на всю жизнь. Говорить о пустом, о незначительном, мелочном не хотелось; казалось, что вся жизнь туристов на фоне подвига Булата, только мелкий фарс, и то, в лучшем случае. Когда был разведён костер, установлены палатки, а большой котёл с гречневой кашей висел над пламенем костра, Почухайлов сделал одно, но понятное всем предложение: «За это, мужики, есть смысл сейчас выпить. Егор тащи из рюкзака водку. Особенно это „упражнение“ будет полезно раненому Евгению Петровичу».

Через четверть часа, когда солнце скрылось за горизонтом, на небосклоне блеснула первая звезда, туристы уселись вокруг костра на бревнах, подняв эмалированные кружки за верного пса Булата.

– Я, мужики, всякое в Чечне видал, а вот здесь без слёз не могу, – расчувствовался Пискунов-старший.

– Мы, Жека, тебя понимаем, – почти одновременно сказали Почухайлов с Дмитриевым.

– Вам глубины этого не ощутить. Не понять того, что у обычной собаки может быть какая – то благодарность человеку за его определенный поступок.

– Не приписывай, Жень, собакам человеческие качества, – протёр запотевшие очки «Чипс». – Он вспомнил своего хозяина и поступил как должно было поступить собаке. Может, ты скажешь: пёс тебя целый год ждал здесь?

– Нет, он не ждал. Думаю: выслеживал одного из медвежат, когда тот далеко отбежит от медведицы. А тут в процесс охоты вмешался я. Был у Булата это импульсивный поступок или он поступил так осмысленно, – сейчас уже не понять, но одно знаю: на войне солдат часто подвиг совершает неосознанно. От этого цена подвига не становится ниже, в любом случае: подвиг остается подвигом. На фронте солдата за спасение офицера обычно награждали орденом или медалью «За отвагу», а Булату такой чести не выпадет. Наливай!

Уснули туристы довольно поздно. Под утро, когда приходит самый сладкий и крепкий сон, всех разбудил Егор, – он отличался острым слухом.

– Кто-то воет? – растормошил он Дмитриева.

– Ы-гы. Надо тем сказать, – кивнул он на вторую палатку.

Егор растормошил, спящих товарищей. Вскоре все протирая глаза, стояли возле потухшего костра.

– За рекой воют. Сплавать бы, – сделал предложение «Чипс»

– Лучше поспим, – прохладно, – поёжился Егор. – Пусть воет…

– Для чего туризм? – неожиданно резонно отметил Дмитриев. – Что бы познать окрестности, явления природы. Так? Надо сплавать, а поспать всегда успеем.

– Плывём, – определился Пискунов-старший.

Мужчины тихо подплыли к берегу, чуть ниже того места, где накануне был захоронен Булат. Безшумно выбрались, хотя и не без труда, на берег. Осторожно, с оружием – ракетницей в руках, впереди шел Почухайлов, далее – вооруженные ножами и саперной лопаткой оставшиеся трое туристов. Негустой туман начал уже застилать берега реки. Роса охлаждая сапоги, ручьями скатывалась на землю. Жуткое завывание уже слышалась рядом, там, где вчера был погребён Булат. Раздвинув черёмуховый куст, «Чипс», как на сцене увидел волчицу с тремя щенками, которые подняв морды вверх завывали протяжно и жалобно. Он поднял ракетницу, направляя её на волчицу. Пискунов-старший схватив ствол ракетницы, отвёл его в сторону.

– Ты чего, Жека? – шепотом осведомился Почухайлов.

– Не надо. Они оплакивают погибшего… Не надо!

– Что делать?

– Не мешать.

Туристы тихо ретировались обратно. Уже когда был вновь разведён костер, туристы выпили горячего чаю, чтобы вновь заползти в палатки и постараться уснуть при тоскливом и печальном вое волцицы, Пискунов – старший заметил,

– Кто-то здесь говорил: у них нет человеческих чувств? Сейчас-то вы что скажете? Даже человек не всегда способен опечалиться трагической судьбой друга…

– А мне, Жека, плакать хочется: волчат жаль, – они дети нашего Булата, – убирая слезу со щеки, признался Егор.

– Зато они свободные, – этого хотел наш Булат.

Туристы молча, без комментариев, заползли в палатки.

Шалинские сказы

Чертов палец

Зимние декабрьские деньки необычайно коротки, ночь порою даже не уходит за горизонт, а лишь только прячется в густых, свинцового цвета облаках. В это глухое времечко народ невольно становится мрачным и сонливым. Медики объясняют это просто: авитаминоз.

Но бывалые люди говорят: в это время усиливается влияние темных сил, и заканчивается власть тьмы только 23 января, когда день уже заметно удлиняется.

Долгими зимними вечерами население глухого уральского поселка Шаля обычно проводит время перед телевизором. Редко кто из молодых возьмёт в руки книгу.

Тепло, уютно в деревенской избе, и кусок на зиму припасен: законсервированы ягоды, грибы, овощи, кое-кто вырастил скотинку на мясо. Богатый край для того, кто работать не ленится.

В небольшом деревянном доме, расположенном на берегу пруда, проживала одинокая старушка по имени Агафья Ивановна. В избушке, кроме самой необходимой мебели – кровати с металлическими спинками, табуретов, стульев и столов – ничего не было, но во дворе у хозяйки обретались две козы и несколько кур, которые и позволяли бабе Гане сводить «концы с концами». Её часто навещала внучка Лена – дочь старшего сына, а всего у старушки было шестеро детей. Девочка – ученица шестого класса сидела за столом – выполняла уроки.

– В наше время, бабушка, много чудес, – оторвав шариковую ручку от тетради, обратилась к ней Леночка, – а в ваше время их не было вовсе. Теперь и телевизор и телефон, и компьютер, и даже космические станции…

Старушка сидела напротив девочки за прялкой с поблекшим от времени многокрасочным рисунком, – готовила пряжу на носки да варежки для своих внуков.

– И то верно, Леночка, люди много чудес творят. Раньше всё это Бог лишь сделать мог, – продолжая сучить шерстяную нить, ответила баба Ганя. – Вот взгляни на прялку: что видишь?

– Какие – то кружки, черточки, квадратики, внизу звери у большого столба изображены…

– Маракуешь4646
  Мароковать – думать, размышлять.


[Закрыть] верно. Мой прадед не случайно кроме обычного для своего времени круговорота солнца изобразил на прялке зверей, ведь для него это было чудо, которое живёт до сих пор, – заинтриговала внучку хозяйка избушки.

– Расскажи, расскажи! – отложив в сторону тетрадь с учебниками, подсела к бабушке Леночка.

– Ну, слушай, да зря не лыбься4747
  Лыбиться– улыбаться, смеяться, насмехаться.


[Закрыть], – отставила прялку к стене бабушка. – Давно это было. Леса по тем временам были высоченные, непроходимые; зверья различного много… Проходила мимо нашего поселка, за Поповой горой, единственная на Урале дорога. Дорогу позднее назвали Татищевской – начальник такой при царе на Урале был. По этой дороге можно было через Молёбку и Суксун попасть в Пермь, в другую сторону ехали и шли на Тагил, Верхотурье… Сведущие люди баяли4848
  Баять – говорить, рассказывать.


[Закрыть], что по этой дороге ездили купцы Демидовы, священники и большие царские начальники. По этой же дороге бежали в Сибирь преступники, крепостные крестьяне и всякий народишко, желавший свободной и обеспеченной жизни. Иногда беглые людишки объединялись в воровские шайки и наводили ужас на всех проезжающих – место наше, по правде сказать, было совсем безлюдным. Богатые и знатные люди ездили без особой опаски – у них большая охрана, – а простой народ сильно страдал. Вот однажды появился в этих местах беглый казак по имени Михей, по кличке Косарь. Так обычно в старину называли большой нож для щепления лучины, им же дробили крупные кости. Михей был огромного роста, из себя весь черен как ворон и страшно зол. Какого путника на дороге не встретит – обязательно ограбит и без нужды жизни лишит. Не щадил ни женщин, ни убогих странников. Здесь его шайке было слишком вольготно: глухомань на сотни километров кругом.

Пооживлённее было только вокруг заводов: возле Нижнего Тагила на востоке, да возле Кунгура на западе… Ещё бают, что местных вогулов изгнал отсюда он: отбирал добычу и пушнину… Уж больно лют был разбойник! Он, говорят, хотел награбить много золота и откупить все демидовские заводы, – думал стать на Урале единственным хозяином.

Поехал однажды в Верхотурье на богослужение по случаю очередной годовщины со дня смерти Симеона Меркушинского священнослужитель с дьячком из Кунгура. Охраны никакой с собой не взял, понадеялся на Бога. В этом месте за Поповой горой, где речка Убойская впадает в Малую Шалю, шайка разбойников во главе с Косарем напала на путников. Остановив лошадей, Косарь выволок священнослужителя за волосы из коляски, а дьячка сбросил с козел. Сорвали с божьих слуг кресты, обыскали дорожный сундук и поволокли свои жертвы на гору, хуля Бога и глумясь над путниками.

– Оставь греховное дело, – молил разбойника священник, – покарает тебя Господь!

Косарь в ответ лишь смеялся и сквернословил. На самой вершине горы, насладившись телесными муками священнослужителей, лютый разбойник зарубил их саблей, не дав им возможности перед смертью прочесть молитву. После жестокой расправы над невинными жертвами Косарь решил уйти с награбленным добром в потайное место, но не успел он спуститься со своими разбойниками с горы, как перед ними будто из-под земли вырос архангел Михаил. Он был ростом до небес, весь в белых одеждах. Бандиты бросились бежать, а сам главарь шайки Косарь не мог даже пальцем пошевелить – остолбенел. Стоит, как каменный, – вот начал терять человеческие черты и всё более чернеть… И превратился он в столб черного цвета с дьявольским числом 666. Так и стоит вблизи речки Малая Шаля. С тех пор разбойники не пазарили4949
  Пазарить – драть, сечь, мучить, раздирать и другие значения.


[Закрыть] в наших местах.

Гора, на которой произошло святотатство, была народом названа Поповой, а речку, впадающую в Малую Шалю, назвали Убойской. Черный каменный столб прозвали «чертовым пальцем». С тех пор повелось: если идёт мимо женщина за ягодами или грибами, то обязательно плюнет на него, мужчина по пути на охоту или на покос ударит по столбу палкой, а ребёнок бросит камень. Животные – собаки, волки, лисы – и те оставляют на столбе свои метки. Вот почему прадед изобразил на прялке собак.

Старые люди говорили, что тел убитых священнослужителей на горе не нашли: Господь их призрел. А ещё баяли, что они присутствовали на праздничной литургии в Верхотурье в нетленном образе.

А золото, которое Косарь спрятал в потаённых местах, ищут до сих пор и найти не могут – надежно нечистая сила укрыла его от людей. Говорят, в речке Хаснуловке, что не далеко от станции Бизь, находили золотые монеты. Но если и так, это лишь малая толика огромных богатств, награбленных Косарем.

– Как интересно, бабушка! – с восторгом воскликнула Леночка. – А расскажи ещё…

– Вначале выучи уроки, а завтра, когда будем вечеровать, я ещё что-нибудь вспомню…

Через пару минут внучка снова села за учебники, бабушка – за прялку. На улице было тихо, спокойно. Легкий снежок медленно кружился над древним шалинким краем.