Текст книги "Исход"

Проба сил

Улица, на которой стоял домик Анны Анкудиновны, была застроена в начале пятидесятых годов деревянными домами. Строения размещались вдоль оси улицы или же перпендикулярно ей. В начале 90-х годов был произведён ремонт проезжей части улицы; её отсыпали гравием, а затем щебнем. Через десять лет на улице уже были выбоины, глубокие канавы, а осенью и весной лужи. В эти канавы жители обычно сваливали отходы от древесины – остатки после распиловки и расколки дров. Основными и порядочными жителями улицы были пенсионеры, которые составляли чуть более половины. Другая часть её обитателей была представлена алкоголиками, бывшими уголовниками. В пьяный разгул бывших уголовников часто вовлекались и пенсионеры. Практически в каждом доме была собака, а то и несколько. Жить в таком окружении без собаки было жутковато. Собаки, как и люди, составляли определенное сообщество со своей иерархией. Во главе уличной своры стоял Ролли – крупный квадратный пёс; он и поддерживал определённый порядок среди собак улицы.

Собаки, которые были физически слабее, служили у него в качестве «прилипал». Две таксы Кузвецевых всегда активно находились рядом, если Ролли бросался даже за кошкой или прогонял чужую собаку с улицы, то они громко лаяли в поддержку его действий. Кроме двух такс, у Кузвецевых были две бешеные дворняги на цепи. Если по улице шёл прохожий или какое – то животное, эти дворняги заливались злобным лаем, но если на них вдруг бросит взор Ролли, то они молча, повесив голову и хвост, уползали в конуру. Довольно часто Ролли провоцировал Булата: ложился перед крыльцом дома Анны Анкудиновны.

В это время Булат заходился гневным лаем, но «хозяин улицы» лежал неподвижно, как будь – то его лай собаки на цепи не тревожил. Таким поведением Ролли старался унизить Булата, – сидишь «скотина» на цепи – ну, и сиди. Нам свободным псам до «таких хлюпиков» нет никакого дела. В прочем, Ролли мог свободно лежать на территории всей улицы. Так же он встречал всех жителей улицы с сумками и кошёлками; обнюхивал сумки, и как бы давал добро на пронос вещи по улице. Действие похожее на таможенный контроль. Если человек несёт на плечах рюкзак, то контроль может и не состояться, хотя однажды Пётр Михайлович пошёл в лес с рюкзаком за плечами, за ним увязался Ролли. Чтобы отвязаться от «таможенника» Пискунов спрятался за дерево, в то время когда пёс забежал по дороге на сотню метров вперёд. Мужчина видел, как пёс вернулся назад, и решил спокойно идти дальше, без назойливого с его стороны контроля. И когда он пришел на знакомую поляну собирать шиповник, то через десять минут там показался Ролли – нашёл по следам. Рюкзак в это время лежал на земле. Ролли обнюхал рюкзак, и не обнаружив там ничего подозрительного, убежал домой на знакомую улицу. «Подозрительным» товаром для Ролли, по всей видимости, была еда, которой в рюкзаке не было. О том, что Ролли играл ведущую роль в собачьем сообществе можно судить по следующему эпизоду. Соседи напротив Анны Анкудиновны приобрели кобелька, который старался тащить всё подряд к своему дому; он мог притащить половик, который житель улицы выстирал у водоразборной колонки, кусок ткани, пластмассовую панель, или просто обычную кость. Однажды Шарик – такую кличку носил кобелёк – тащил в зубах большую кость. Пробежать мимо дома Кузвецевых спокойно Шарик не мог: в кость вцепилась одна из такс. Более крупный Шарик спокойно бы вырвал кость из зубов таксы, но за его спиной появился Ролли. Краткое рычание, и Шарик поджав хвост, убегает на своё подворье, оставив кость таксе. Своих «прилипал» Ролли в обиду не давал. Иногда Петр Михайлович наблюдая собачью жизнь невольно задавался вопросом: неужели собаки живут по—человечески? А может люди – по-собачьи? Ответа дать на этот вопрос не мог. Порядок, установленный Ролли на улице, в собачьем сообществе, удивительным образом напоминал тюремный, и ничем не отличался от органов власти в местном городском округе; всё определялось только животными инстинктами, а не духовностью, о которой только принято было говорить с высоких трибун..

Почему Ролли любил «травить» Булата – трудно ответить, но можно предположить, что определённая опасность для него – хозяина улицы могла исходить только от Булата, и возможно он чувствовал: этот пёс не похож на собак из его окружения, а потому – чужой. В этот ноябрьский субботний день Петр Михайлович начал топить баню с утра; воду он носил от водоразборной колонки через калитку в огороде. Легкий пушистый, в эту пору – радостный, снежок начал присыпать ещё талую землю.

– Странно, – размышлял он, – слово «топить» одинаково верно для огня и воды. Стихии разные, а характеризовать их можно одним словом. Его лингвистические рассуждения оборвались с появлением Ролли в сообществе двух Кузвецевских такс. Ролли демонстративно лег перед калиткой из огорода, а таксы стали гавкать. Булат рвался на цепи и брызгал слюной от злости. И вот в очередной раз карабин на ошейнике сломался и пёс бросился на непрошенного гостя. Схватка была короткой: Ролли сбил с ног Булата и уже вцепился ему в хребёт. И только изогнувшись в кольцо Булат ухватил противника за ухо. Ролли ослабил хватку, Булат вырвался из его зубов, и отскочил за калитку.

Таксы задорно, возможно с ехидством, облаивали Булата. Петр Михайлович утащил за ошейник собаку во двор, где и закрыл его от наглого посягательства Ролли. «Хозяин» улицы с видом победителя отправился с инспекцией по улице, в компании двух такс.

Через час, после того, как водою были наполнены все ёмкости в бане, Пискунов привернул карабин на ошейнике Булата металлической проволокой на короткое время, – до покупки нового. Поглаживая пса по хребту, Петр Михайлович отметил: «Подкормить бы тебя мясом и витаминами, а там ты дашь настоящий бой этому уличному „хозяину“. А пока ты ещё очень молод!» Булат встал на задние лапы и лизнул мужчину в лицо, так он выразил благодарность за проявленное к нему сочувствие.

Настоящая охота

Весна в этом году выдалась на редкость капризной: в течении одних суток перепад температур мог достигать 15—20 градусов по Цельсию, а главное солнечная погода быстро сменялась дождями и холодом.

Улицы на окраине поселка были неприглядно серыми: свежая зелень травы ещё не пробилась через прошлогодний покров, только желтые цветы мать-и-мачехи, одуванчика оживляли непривычно «скоромный» пейзаж. Отсутствие растительности в лесу не мешало владельцам домашнего скота выгонять его на пастбище, – сказывалось уже отсутствие грубых кормов в закромах.

Семейство Пискуновых, практически в полном составе, находилось в огороде. Лидия Николаевна занималась высадкой капустной рассады. Младший сын Егор подносил ей воду, и периодически со старшим братом Евгением подтаскивал на носилках гумус. Глава семейства – Петр Михайлович занимался теплицей, вернее её косметическим ремонтом: надо успеть пока дети не уехали в город натянуть на теплицу плёнку.

– Егор, – кричит мать, – неси быстрей воду! – Брось баловаться с собакой.

– Мам, – несёт он ведро с водой, – Булат по-пластунски, как настоящий солдат может ползать.

– Ну, и что?

– В разведку его можно брать.

– Кажется, у нас в этом нет необходимости.

– А вдруг нужно будет.

– Ему, как определённый навык, может где-то понадобится, а для охраны огорода в этом нет нужды.

– Женя, – кричит она старшему сыну, – надо сходить в лес за пихтовыми лапками, чтобы капусту закрыть.

Возьми с собой на прогулку Булата, то он всю зиму на цепи сидел!..

– Хорошо. А чем ветки резать?

– В «сенках», на столе, возле лестницы на чердак, лежит секатор, – возьми…

– Ы-гы.

Старший сын Пискуновых уже был солидным, с «почтенным» брюшком мужчина. Воинская служба, – он работал в военном госпитале, – не смогла придать ему характерную, для армейских офицеров, выправку.

– Ну, Булат, пойдем в лес, – начал отстёгивать пса Евгений. – Да, не крутись и не прыгай, – не могу же карабин даже в руки взять, – вот зараза!

С трудом он открывает карабин и Булат с ходу перепрыгивает через калитку на улицу.

– Вот «засранец»! – восхищается мужчина.

Евгений Петрович спокойно, как подобает солидному мужчине, открыл калитку и пошёл в направлении поскотины для крупного рогатого скота. Булат кругами носился вокруг Пискунова, казалось, он всю энергию, скопившуюся за зимний период, готов выплеснуть в один момент. Через четверть часа Евгений Петрович вышел на край поляны, где намеревался произвести заготовку пихтовых лапок, но неожиданно Булат помешал выполнить поручение Лидии Николаевны. На поляне паслось стадо коз численностью немногим более десятка. Булат бросился в направлении стада и начал вокруг его кружить. Козы сбились в кучу, а затем с блеянием побежали к спасительному лесу. Пискунов не придал данному факту никакого значения, любуясь мастерской работой собаки. Но вот Булат какое – то время бежал рядом с козой, одновременно держа в поле зрения всё стадо. Едва заметным ускорением он приближается к жертве и хватает её за горло, заваливая её на землю.

– Ой, сука! Стой!!! – кричит Евгений, бросаясь к месту трагедии, думая лишь о том, чтобы успеть добежать, пока Булат не придушит жертву. Понимая, что каждая секунда в данной ситуации очень важна, он бросает секатор в собаку. Секатор острым концом попадает в «налётчика». Собака на миг выпускает жертву из зубов. А когда Пискунов почти приблизился к месту трагедии, Булат оставил жертву и вновь бросился за стадом коз. Он успел отрезать их от леса, выгнав снова на поляну, и определив жертву, начал параллельный с нею бег. Мгновение, и он схватив её за горло, переворачивается вместе с нею через голову. Пискунов бежит к месту новой трагедии, брошенный секатор в собаку, на этот раз не достиг цели.

– Стой сволочь! – орёт мужчина, но собака в азарте охоты не слышит его.

Запыхавшись, Евгений падает на собаку и раздвигает ей челюсти. Сделать ему это удалось с большим трудом. Схватив Булата за ошейник, он поволок его в направлении дома. Пёс не желал уходить от своей добычи, тогда Пискунов поднял его на руки.

– Ну, мама, и совет ты мне дала! – высказал укоризну Лидии Николаевне Евгений.

– А что? Где пихтовые лапки? – Сейчас прицеплю собаку и всё расскажу.

Через минуту он поведал членам семьи, в огороде была и Анна Анкудиновна, всю историю похода в лес за пихтовыми лапкам она слышала. Своё повествование он закончил словами,

– Я теперь его уважаю; он настоящий охотник. Как красиво он ведёт этих коз. Я испытал настоящий восторг.

– Вам – восторг, а мне – скандал, – со слезами на глазах запричитала старушка. – Сходи, посмотри что там с козой – то.

– Сейчас. Секатор там оставил…

– Лида, а ты как хочешь, а собаку надо куда-то девать? А что если она на ребятишек набросится?

– Будет на цепи сидеть.

– Ты же видишь: его цепи не держат.

– Купим большой карабин и ошейник с шипами.

– И будет он как отшельник жить, в веригах, – шутит Петр Михайлович. Егор откровенно хохочет.

– Тебе только над старухой насмехаться, – обижается Анна Анкудиновна, – я ведь понимаю: верёвками его не удержать, – зачем такое предлагаешь?

– Я такого не предлагал.

– Лида ты слышала?

– Мам, он такого не говорил, – ты не расслышала и «развонялась».

Анна Анкудиновна, «накуклившись», поджав губы, – видимо чень обиделась на дочь, пошла в избу.

– Ну, Лида, и «отрезала» ты тёще, – с ехидцей улыбается муж, – она же шуток не понимает.

– Напустилась, «развонялась» по поводу Булата – не понимает: он же зверь – охотник, – попробовала оправдаться Пискунова, начиная ласкать и трепать пса по спине. Обычно, весёлая и задорная собака, не отреагировала каким – либо образом на дружеское расположение хозяев. Булат лежал на земле, казалось отрешившись от всего внешнего мира.

– А ты знаешь, Петя? – обращается женщина к мужу.

– Не знаю.

– Я заглядывала у него в пасть, – нёбо чёрное – значит: злой.

– У-гу, – взяв молоток, начал прибивать дверцу к теплице муж. – Не трогай его; он расстроен неудачной охотой, – переживает. Будешь ему надоедать – цапнет…

Супруга послушалась благоразумного совета Петра Михайловича.

Когда Евгений принёс пихтовые лапки, то Лидия Николаевна решила прервать работу.

– Видел там задранных Булатом коз?

– Нет. Только немного крови на месте второго нападения на козу; оклемались, ушли.

– Надо маму успокоить, да и пора обедать, а то уже под «ложечкой» сосёт.

Мужчин уговаривать не надо было, бросив инструмент они дружно побежали в избу. Но только они зашли в сени, как услышали завывание: ууу-у-уу.

– Воет, – отметил Пискунов – отец.

– По – волчьи, – говорит Егор. – Страшно.

– Прекрати выть, – слышат они раздраженный голос Лидии Николаевны. – Немедленно прекрати!

– От такой жизни завоешь, – жалеет собаку Евгений Петрович. – Ни какой радости…

– Надо покормить, – предлагает Пискунов – отец.

– Только уже после нас, – соглашаются его сыновья.

За столом Лидия Николаевна рассказала, что она только, выплеснув ведро воды на Булата, заставила прекратить его выть по – волчьи: воды он боится.

– Довольно агрессивно и не очень – то любезно обошлась ты с ним, – отмечает Петр Михайлович. – А ну открой рот, – посмотрю.

– Чего? – удивляется жена.

– Открой, – не съем.

– Ну, смотри.

– А нёбо – то чёрное, – улыбается муж.

Жена не сразу «врубилась» в шутку мужа, и только через несколько мгновений оценив ситуацию, начала хохотать.

– Вот «паразит», как меня выставил перед детьми! Вот так всегда: жена – дура, злая, а он муж – добряк. А я то ему рот открыла, доверилась… С собакой сравнил. Вот смотрите дети: каков ваш отец! – только жену выставить. А чтобы нормальный полок в бане сделать, – он не может: руки не там растут. Над женой поиздеваться – он всегда готов.

– Над чем смеётесь? – недоумевает Анна Анкудиновна. – Надо мной опять, – живу только на смех.

– Нет, мама. Петя надо мной пошутил, – и Лида начала всё от самого начала рассказывать матери всю историю шутки. После обеда Егор вынес Булату все пищевые остатки, главным образом куриные кости. Вернулся он быстро.

– Не ест он ничего, – только лежит: заболел что – ли?

– Страдает, – отмечает Петр Михайлович, размещаясь на диване. – Нет полноты настоящей и яркой жизни, – объявил голодовку…

– Выдвинет политические требования, – смеётся Егор, – пристраиваясь рядом с отцом на диване. – Ты Женя ложись на пол.

– Ладно, – устраивается на полу Пискунов – старший – сын. – Мне его жаль: на свободе ему надо быть, – он для этого сотворён природой.

– Скажи это маме, – иронизирует Егор.

– Ы-гы, – зевает Евгений. – Не поймёт…

Заговор

Поздно вечером, когда Лидия Николаевна «утянулась» к своей подруге Людмиле, а Петр Михайлович с сыном Егором ушёл смотреть по телевизору футбольный матч, Анна Анкудиновна решила начать обстоятельный разговор со своим любимым внуком Евгением.

– Женя, мне эта собака доставляем много неприят-ностей, – беспокойство одно: ночами плохо сплю. Ты, как врач должен понять: нервы своей бабушки надо пожалеть. Из-за него от людей скандалы будут.

– И что я должен сделать?

– Надо его убрать.

– Мама расстроится, а мне с ней ссориться не хочется.

– Она уедет к Елене навещать внука, а ты всё и сделаешь, – я всё продумала.

– Надо увезти его в лес подальше; он там будет в своей стихии. В конце мая, после того, как завершим посадку картошки, мы идём с друзьями на сплав по Сылве, вот и возьмём его с собой…

– Вот и Лидия собиралась в это время уехать.

– Хорошо. Так и сделаем. Только бы хорошо чтобы и папа ничего об этом не знал; «разболтает» маме всё, – сорвётся операция.

Поездку дочери Лидия Николаевна отнесла на начало июня, – в конце мая стояла холодная, с обильными осадками погода. Соответственно, перенёс и сплав по реке Сылве Евгений Петрович, до первого солнечного июньского денька. Он пришёл к своей бабушке с рюкзаком, оставив туристическое снаряжение на железнодорожном вокзале. У Анны Анкудиновны внук обычно загружался овощами и первой «зеленью» с огорода: укропом, петрушкой, редисом, салатом.

После того, как Евгений Петрович наполнил рюкзак картошкой, Анна Анкудиновна изрекла,

– Псину уводи! Этот «паразит» вырыл нору рядом с конурой.

– Ы-гы, – без особого желания ответил внук, выходя во двор.

Булат начал азартно прыгать и обнимать передними лапами туриста, стараясь лизнуть его языком в лицо.

– Отстань, – без злости в голосе, постарался успокоить собаку Евгений, – не прыгай! Сейчас тебя отпущу на полчаса – простись с родными местами.

Он долго не мог отстегнуть карабин на ошейнике, – пёс бросался и прыгал от восторга, вызванного радостной встречей, а может, он уже предчувствовал обретение свободы. Только цепь звякнула о деревянный настил, как Булат с радостным лаем перепрыгнул через калитку на улицу.

– Отпустил его побегать, – известил хозяйку внук.

– Ты, что наделал?! Иди и приглядывай за ним, и воды хотя бы на полив, в теплицах, наноси, – мать просила.

– Ладно.

Через мгновение мужчина бренчал ведрами в сенях, а несколькими секундами позже упругая струя воды звенела в ведре на водоразборной колонке.

Булат стремглав носился по улице, задорно, как щенок, повизгивая. Неожиданно в другом конце улицы появился Ролли в сопровождении двух такс. Он стремительно бросился к объекту своей ненависти. Плотный яростный, брызжущий слюной, квадратный комок мышц готов был сбить и разорвать на части Булата. Издав угрожающий рык, Булат бросился на встречу Ролли совершая пластичные мягкие прыжки.

До мгновения до яростной встречи, едва уловим движением головы, Булат пропустил Ролли мимо себя. Такого обманного движения Ролли от противника не ожидал, и едва затормозив, развернувшись решил вновь обрушится всей массой на своего соперника. На этот раз, чтобы не проскочить мимо Булата, он совершил бросок с меньшей скоростью. Этим обстоятельством и воспользовался Булат, вновь пропуская мимо Ролли, успел защёлкнуть челюсти на его шее. Несколько метров Ролли по инерции протащил на шее Булата, но наступившее удушье не дало возможности ему сопротивляться, падая на дорогу, он продолжал яростно и беспомощно дёргать ногами.

– Удушит, – подумал Евгений Петрович, подбегая к собачьему «клубку» с ведром воды. Водный душ в миг «отрезвил» Булата; он отскочил в сторону и с нескрываемым недовольством смотрел на Евгения.

Ролли пришел в себя через несколько мгновений; он встал слегка шатаясь, осмотревшись, поджав хвост бросился к своему подворью. Таксы быстро оценили обстановку, и начали гавкать вслед убегавшему псу, а когда кобель исчез из поля зрения, начали подобострастно облизывать ноги Булата.

– Ну, не суки – ли? – заулыбался Евгений Павлович, вновь набирая воду на колонке. – Всё как у людей: кумир повержен – надо поклоняться другому. Одного «дуры» не понимают, что этот кумир только на мгновение: припомнит им Ролли такое предательство или нет, когда Булат исчезнет с этой улицы навсегда? А? А морда – то у пса, после одержанной победы, выражает крайнею степень удовольствия и гордости собою. – И тут он невольно подумал. – Даже собаки испытывают удовлетворение от результатов своих дел. А если это так, то почему у ветеринаров – врачей такой узкой специализации, как психолог, или психотерапевт нет.

Ход наивных и фантастических мыслей был оборван неожиданно: вода через край ведра полилась в обувь мужчины.

– Ну, вот ещё этого не хватало, – возмутился Евгений Петрович, снимая ведро с водоразборной колонки.

Через полчаса внук по военному доложил хозяйке о том, что вода полностью, для полива в теплице, наношена, не забыв отметить: «Булат – то чуть не придушил Ролли, – крутым стал «мужиком».

– Вот скандал от Людмилы будет, – неожиданно запричитала Анна Анкудиновна.

– Она не дура из-за собак – то ругаться.

– Дура, не дура, а мне выговорит, – вам – то и дела нет, что старуха переживает.

– А чего переживать – то. Вот если бы с Валеркой или Лариской что – то случилось, то понятно: она бы быстро «налетела» – мать всё же.

– Да она кошек и собак больше людей любит, – возразила Анна Анкудиновна. – Забирай рюкзак и пса, – «шуруй» на вокзал.

– Ладно.

Через двадцать минут Евгений Петрович был уже на железнодорожном вокзале. У забора привокзального сквера его ждали друзья Почухайлов и Дмитриев, которых родители нарекли именем Евгений, и младший брат Евгения – Егор. Для того чтобы нам в повествовании не путать Евгениев – друзей братьев Пискуновых обозначим их студенческими прозвищами: Почухайлов – «Чипс», Дмитриев – «Крекер».

– Собаку – то зачем припёр, – заинтересовался «Чипс», пытаясь открыть банку с пивом.

– Стой! Пиво будешь пить, только после того как Булат останется на Сылве. Понял! – неожиданно и довольно строго сказал Пискунов.

– Командуешь? Но мы не в армии…

– Просто за тебя боюсь: пес не терпит запаха пива и может наброситься, – такое уже у нас в практике было.

– Так бы и сказал, – миролюбиво, без обиды, спрятал пиво в рюкзаке Почухайлов. – И где ты думаешь с ним расстаться?

– Где? Думаю: в Коптелах…

– Два дня без алкоголя – хорошо! – вступает в разговор Дмитриев.

– Да ладно Вам, – успокоил туристов Егор. – Надо машину искать. Здесь к электричкам один «красномордый» мужик на «Уазике» ездит: его нам и надо будет взять до Сылвы, до плотины Нижнего пруда. В «Жигули» с нашим багажом мы не влезем.

– Да уж, теперь мы: четверо в лодках, не считая собаки», – шутит «Чипс»

– Вон старенький «Уазик» прёт, – показывает в направлении автодороги «Крекер»

– Он. – Уверенно говорит Пискунов – старший. Пойду договариваться…

Через три минуты «Уазик» уже подъехал к месту временной стоянки туристов.