Текст книги "Исход"

Сылва

Река Сылва не обладает той живописностью скал, каковой природа – мать «наградила» реку Чусовую; она не старается себя приукрасить, облагородить, навести определённую «гламурность». Река по своему характеру, как крестьянская девушка застенчива, скромна, неприхотлива. Именно эти особенности реки наиболее крепко «западают» в Душу человека, который не только на ней вырос, но хоть раз побывал на ней. Она – река всегда готова представить без особых прикрас и капризов свои «апартаменты» для туристов и рыбаков. В окресностях реки в изобилии растут лекарственные травы богатые мёдом, водится множество разнообразной живности в том числе пернатой. Долина реки заполнена чудесным звучанием птиц и насекомых. Вот стрекоза стремительно летит над водной гладью и аккуратно, покачивая блестящим телом, садится на лист болотоцвета, у самого берега реки. А вот к ней «подкрадывается» краснопёрый, – форменный щёголь реки, – голавль, резким броском он пытается схватить стрекозу, но тщетно. Насекомое поднимается высоко над землёй, а «несчастный» речной красавец гулко, с массой водных брызг шлёпается в воду. Гулким шлепком по воде голавль спугнул робких лягушат на берегу; они оттолкнувшись от берега, вытянув тело и задние ноги дружно ныряют в воду. Ворона, которая охотилась за лягушками, с недовольным хриплым карканьем взмывает на дерево.

– Не хрена себе рыбина! – восторгается Егор. – Возле самой плотины, почти на сливе…

– Ты бы лучше лодку накачивал, а не играл бы с собакой, – журит его Пискунов – старший.

– Правда, Егор, надо спешить, а то все намеченные планы рухнут, – упрекает его Дмитриев. – Смотри, тот «экипаж» уже почти готов, – «Чипс» готов в лодку сесть.

– А пёс с кем будет плыть?

– Не паникуй, – с нами, – успокоил Егора брат.

Булата Евгений Петрович с трудом затащил в лодку, привязав его плотно, на короткий поводок, к сидению.

– Воды боится, – пояснил он Почухайлову.

– Странно?

– Бы-ва-ет…

– У них тоже комплексы, – соглашается «Чипс». – Эй, – кричит он, протирая запотевшие очки, второму «экипажу», – плывите впереди – показывайте фарватер: у нас на «носу» лодки пёс сидит.

– А чего его показывать? – вода большая, да и довольно мутная, – ёрничает Дмитриев, но тут же отвечает утвердительно, чтобы лишний раз не спорить из-за мелочей.

Через пять минут две резиновые лодки с туристами и собакой «на борту» отплыли от плотины Нижнего пруда села Сылвы. Несколькими взмахами вёсел Егор придал ускорение своей лодке и обошёл «экипаж» старшего брата.

– Не поднимай веслами брызг, – возмущается Пискунов – старший. – Видишь: собака мечется на поводке.

– Ы-гы.

Через мгновение лодки плыли друг за другом.

– Женя, а чудеса ты на речках видел? – начинает разговор Егор.

– Рыбу что-ли большую? Видел!

– С рыбой всё понятно. А вот русалок, водяных?

– Ундины что-ли?

– Если русалок так называют по-вашему, – значит: ундины.

– Говорят, они живут в каждой реке и речке, если они не пересыхают. В маленьких речках – маленькие ундины, в больших реках – большие русалки. В Амазонке – русалки с десятиэтажный дом, в Ломовке – маленькой речушке с мизинец только?

– Возможно, но точно эти вещи никто измерить не мог, ибо ундины – это эфир, который колеблется вместе с колебаниями воды. И если человек смог попасть в резонанс этих колебаний своими чувствами, психикой, то он увидит эти существа.

– Разве эфирная материя живая? Ты говоришь: существа?

– Так считают, но я этого не знаю. Загребай правым веслом – в дерево воткнемся. Видишь ветром завалило.

– У-гу, – усердствует Егор. – Скоро Шигаево проплывать будем.

– Может блесну покидать? – вдруг засуетился Дмитриев.

– Лучше смотри куда плыть, а то пропорем лодку, – не соглашается Егор. – Здесь река ещё узкая и очень непредсказуемая. Ты посмотри, Жень, с каким серьёзным видом плывёт Булат, как будто он капитан корабля.

Напарник поворачивает голову назад.

– Неужели он понимает серьёзность своего положения? А может он задумчив, ввиду новых обстоятельств. А?

– Смотри вперёд, а то воткнемся, – прерывает его рассуждения Егор.

– Левой табань, – кричит «Крекер». – В берег втыкаемся. Егор исправляет движение лодки.

***

На ночлег туристы остановились уже проплыв вогульские мосты через Сылву. На крутой, почти отвесный берег, выбрались с трудом. Установили палатки, привязали Булата, на длинном поводке, к дереву, развели костёр.

– Дрова мужики несите, – на правах старшего товарища распорядился Евгений Петрович.

– Будет сделано господин-офицер, – шутит Почухайлов, отправляясь в кусты.

Через четверть часа он вывалил из кустов с большой охапкой сухих сучьев.

– А погода «ребятишки» завтра испортится, – глубокомысленно рассудил Пискунов – старший.

– А это ещё почему, – подбрасывая сучок в костер, – осведомляется «Чипс».

– Запах от твоего посещения кустов низко стелется, – вот и весь секрет, – смеётся Евгений Петрович.

– Жека, – возмущается Егор, – ты бы аппетит нам не портил.

– Голодному волку аппетит не испортить, – парирует выпад брата Женя. – Но вот и мошка с комарами прямо в нос, и в рот лезет, – к дождю, ненастью.

– В палатках отсиживаться будем, – находит решение Дмитриев.

– Плыть будем, – уверенно говорит Пискунов – старший. – С работы отпросился ненадолго, – потеряют. Кашу с тушенкой сварим. Давай, Егор, доставай котелок. Собаку тоже надо кормить. На эту ночь она для нас сторож. А у кого котелок под чай?

Мужчины начали перегребать вещи в рюкзаках.

– У меня, – кричит Дмитриев. – Здесь! Схожу к реке за водой.

Через четверть часа «Крекер» вернулся с полным котелком воды. – Трудно спускаться к реке: роса выпала, – скользко. Река в сумерках становится другой – таинственной. Она как будь – то легла спать, закутавшись в туман. В это время просыпаются, проявляются неизвестные сущности…

– Ундины! – восклицает Егор. – Уже видел?

– Да, – твердо заметил Почухайлов, – а мы ещё и не пили водки. Что будет после того, как выпьем?

– А вы зря смеётесь, – обиделся Дмитриев. – Вам не доступны тонкие человеческие чувства.

– С такими чувствами, – отмечает Пискунов – старший надо обращаться к психиатру. – И тут же, в один миг, меняет шутливый тон на деловой, – отлей воды в этот котелок, для каши. Хватит! Ставим на распорки.

Когда сумерки сгустились, туристы начали с аппетитом поглощать кашу с тушёной говядиной, изредка отмахиваясь от назойливых комаров. Булат долго фыркал на горячую кашу, прежде чем начал её есть.

* * *

Откинув полог палатки, Евгений Петрович с нескрываемым разочарованием сказал,

– Моросит… Приметы вчера были верными. Поднимаемся!

– Жека, не кричи, – возмутился Пискунов – младший. – Дай ещё немного поспать.

– Немного, – пока я посуду вымою, костер вновь разожгу, кашу разогрею, – соглашается старший брат.

Через полчаса он уже вновь будит друзей. Первым из палатки выползает Почухайлов, на ходу протирая очки.

– Холодно и сыро здесь.

– Поднимай молодежь, – торопит друга Евгений Петрович.

– Дрыхнут молокососы, – смеётся «Чипс». – Водой бы их облить. А может Булата к ним запустить?

– Встаём, – подаёт голос Дмитриев. – Давай, Егор, тоже поднимайся.

– А-а-а-га, – зевая, ответил он.

Через четверть часа мужчины сидели вокруг костра с чашками в руках.

– Как «псину» в лодку спускать будем, – здесь слишком крутой берег, – проявляет озабоченность Почухайлов.

– А может, здесь оставим?

– Будем спускать лодку вместе с собакой, – находит быстрое решение Пискунов – старший. – Сразу привяжем здесь в лагере на короткий поводок к сидению…

– Вопросов нет, – соглашается «Чипс»

– Вымокнем полностью, – ежится от сырости и утренней прохлады Егор.

– Пока один машет вёслами, другой – сидит под полиэтиленовой плёнкой, потом меняются, – проявляет инициативу Дмитриев.

– Правильно, – одобряет его Евгений Петрович. Собираемся! Пакуем палатку, спальники в полиэтиленовые мешки, моем посуду. Пошевеливаемся!

Через полчаса лодки тихо отплыли от места стоянки. В первом «экипаже» за веслами сидел «Крекер», давая возможность Егору немного побыть в полудрёме.

– Егор, ты поглядывай из-под плёнки на речку, а то наскочу на топляк.

– У-гу.

Раздаётся гулкий всплеск.

– Рыбина? – подняв край плёнки, спрашивает Пискунов – младший.

– Бобр. А вот ещё один плюхнулся. Слышал?

– А-га.

– Ещё вчера река казалась очень уютной, а сегодня уже не так, – изменилось у неё настроение за ночь.

– Это у нас настроение другое, – бормочет под плёнкой Егор.

– Может и так, – налегает на весла Дмитриев, – но она сейчас выглядит извиняющей, печальной, трогательная, как дочь перед матерью после первого сексуального опыта. Лживые натуры могут искусно это скрыть, а чистые – не могут. Вот и река Сылва, как кристально чистая Душа печалится тем, что не может доставить нам радости по причине непогоды. Да ты что спишь?

На вопрос ответа не последовало.

– Ну, спи, – как будь-то успокоился напарник.

Через мгновение из-под плёнки выскакивает Егор с негодующим криком,

– Ты, что устроил мне здесь «Освенцим». Так «скрекал» – дышать нечем! Тебя поэтому нарекли «Крекером»?

– Извини, Егор, – ты же спал, а я думал: тихонько ветры отпущу…

– Отпустил. Залезай под плёнку. Я буду грести.

– Ладно.

– Эй, мужики, – кричит со второго экипажа Евгений Петрович, – останавливаться будем перед Коптелами. Здорово не «рвите», – проскочите остановку.

– Понял, – отвечает Егор, взяв вёсла из рук Дмитриева.

Сменяя друг друга на вёслах, туристы во второй половине дня подплыли к Коптелам.

– Остановка! – кричит со второго экипажа Евгений Петрович.

– Ого! Поняли! – начал делать поворот к берегу Егор.

На этот раз стоянка была выбрана более удачно: берег был не слишком крутым.

– Разводите костёр, обсушимся и дальше, – распоряжается Пискунов – старший, подводя свой «экипаж» к берегу.

– А ты удочки в руки? – Знаем тебя! Давай тоже дрова ищи, – опередил намерение брата Егор.

– Да, Егор, я хотел только чуть – чуть, – оправдывается Евгений Петрович.

– Мужики, давайте разом сделаем всё, а дальше пусть он рыбачит, а мы немного у костра отдохнём, – сделал примирительное предложение Почухайлов.

– Хорошо, – согласился Пискунов – старший.

Более двух часов туристы провели на дневном привале. И когда «рыбачок» вернулся с реки с пустым руками, все дружно начали сборы.

– Отрежь на прощание колбасы Булату, – выполним его последнее желание, – стряхнув влагу с дождевика предлагает Евгений Петрович.

– Как ты узнал его желание? – вынимая, из рюкзака палку колбасы интересуется Почухайлов.

– А ты видел его глаза, когда мы резали колбасу и слышал его «чувственный» лай?

– О-о-о-о-какие мы «чуткие», – шутит «Чипс» отрезая приличный кусок колбасы. – Держи! – бросает он колбасу к ногам Булата. – Может отвязать его?

– Рано. Ко всем будет лезть и может кое – что у нас погрызть. Начнем сборы, упаковку – пора плыть!

Через десять минут туристы уже были в лодках.

– Жень, а ты чего с него ошейник не снял, – отгребаясь от берега спрашивает «Чипс» своего напарника.

– Может охотник вместо волка зря не «пульнёт» по нему.

– А-а-а. А ты посмотри какое у него торжественное и одновременно тревожное выражение морды.

Пискунов – старший поворачивает голову в направлении стоянки, одновременно вытирая невольно скатившеюся слезу на щеке.

– У волка на морде может быть выражено двадцать тысяч эмоциональных состояний.

– Не заливай. Китайцы, если знают тысячу ероглифов, то вполне могут понять друга друга, и с этим знанием жить до смерти, – не доверяет сведению друга «Чипс».

– Китайцам до волков далеко. Язык волка – его морда. У медведя по морде ты ни чего не узнаешь. А волк волка прекрасно понимает. Как ты думаешь: он нам благодарен или нет?

– Не знаю. Если судить по его морде – благодарен.

Смотри, как он машет хвостом и прыгает на одном месте. Евгений Петрович вновь обращает свой взор назад, к месту дневной стоянки. Собака размашисто махала хвостом, заливаясь громким собачьим лаем. Когда лодки скрылись за поворотом реки, туристы услышали волчье подвывание.

– Прощается, – понял, что остаётся один, – спрятал покрасневшие глаза от друга Пискунов. – Я ведь в Чечне всякое видел, а вот надо же, – от слёз не удержался: он настоящий «мужик».

Свобода

Оставшись один на берегу реки, Булат лёг на сухую хвойную подстилку под елью; брести куда – либо не было желания. Слегка закрыв глаза, изредка отгоняя от них насекомых лапой, он кажется задумался о чем-то значительном. Возможно, его мысли «бродили» в прошлом, а может, он анализировал – если предполагать определённый рассудок у животного – сложившуюся ситуацию. Задумывался ли он о будущем – неизвестно, но если бы человек мог понимать состояние собаки по выражению морды, а так хочется сказать: лица, то он определенно сделал бы выводы в пользу высокого интеллекта у данного вида животных. Через некоторое время, стряхнув сонное оцепенение, Булат начал изучать окресности реки, лес, двигаясь вниз по течению. Вот он сунул нос в муравейник и тут же отскочил от него, азартно мотая головой, как бы пытаясь кого-то скинуть. Стряхнуть насекомых удалось не быстро, только после того, как пёс громко чихнул. В небольшом ложке, под лопухами, заметил лягушку. Осторожно попробовал тронуть её лапой. Лягушка прыгнула вдоль лога, ближе к реке Сылве. Булат вероятно расценил это, со стороны лягушки, за определённую игру, и вновь подбежав хлопнул её лапой. Такая забава продолжалось довольно долго, пока пёс не схватил несчастную лягушку зубами. Холодное и мягкое мясо лягушки вполне показалось ему съедобным. Облизнувшись, он спустился к реке Сылве и почувствовал запах человеческого жилья, который тянуло с ветром откуда – то вместе с низко стелющимися облаками. Булат повернул нос в направлении жилья и веротно предположил: его друзья – туристы находятся там. Запах был очень похож на тот, среди которого он жил на окраине Шали. Этот запах хоть и был в чём – то похожий на прежний – шалинский, но какими-то незаметным ньюансами отличался. По этим, незаметным для человека, оттенкам запаха пёс явно осознавал свою отчужденность этой деревне, её обитателям. Почему он так думал? Найти ответ на этот вопрос невозможно не только простому человеку, но какой либо научной дисциплине. Можно высказать лишь предположение: выявилась наследственность серого лесного хищника, которая до определённой поры явно не обозначалась. Из зарослей шиповника он уловил незнакомый запах прелых перьев. Булат осторожно сунул нос между колючими ветвями растения. Неожиданно перед самым носом выпорхнула копалуха. Испуг прошёл быстро, но схватить птицу, не успел, щёлкнуть челюстями он не смог. Птенцы бросились врассыпную, а пёс ринулся за птицей, которая, как ему казалось: не могла летать. Через несколько минут копалуха взмыв высоко над деревьями вернулась назад, к своим птенцам. Большого разочарования, от неудачной охоты, у собаки не было: чувство сильного голода она ещё не испытывала. На кромке небольшой поляны Булат встретил лису, за действиями которой, он долго и внимательно наблюдал. Лиса долго и неподвижно стояла, а затем резко прыгала вперёд и хватала зубами, или прижимала лапой полевую мышь. Пёс с гавканьем неожиданно бросился на лису; он не думал на неё нападать, хотел лишь её отпугнуть. Лиса не стала ждать неприятностей и, вильнув хвостом, скрылась в кустах. Булат принял выжидательную позу лисы и стал ждать. Через некоторый промежуток времени, когда всё успокоилось, он услышал лёгкое шелестение травинок. Быстрый бросок на шум и в зубах собаки полевая мышь. Таким образом, на краю поляны, Булат смог отловить только три полёвки. Прокормиться подобным промыслом большому и активному псу невозможно, но изредка, жестокая необходимость – голод, заставит его использовать данный вид промысла. На самой окраине деревни Булат остановился, лёг на землю и долго принюхивался к сельским запахам, прислушивался к деревенскому шуму. Только после того, как у него сложилось какое-то впечатление о деревне, – мы не можем отметить: какое, – он начал медленный и осторожный обход поселения. Среди всех запахов, которые смог ощутить Булат преобладал запах навоза, исходящий от разрушенных ферм, сараев возле домов и огородов. При выходе Булата на юго-восточную часть посёлка к запаху навоза примешался интенсивный запах древесной смолы – невдалеке находилась лесопилка. Вот собака сделала перебежку на пустырь, который жители деревни называют: Чертёж. На пустыре паслось около десятка коз и овец. Рядом со стадом бродила крупная, если не сказать: «габаритная», розовощёкая женщина в дождевике с большой палкой в руках. Приближаться к стаду коз и овец Булат не решился; он пробежал дальше возле кромки поля и вышел к огородам верхней улицы. Там по переулку спустился в улицу, и залёг на углу возле изгороди огорода. Перед домом, в глубоких калошах, бродила женщина. Она кричала: куть – куть, бросая хлебную крошку с варёной картошкой перед курицами. Возле стайки белых и коричневых кур важно, подобно павлину, вышагивал петух в причудливом красно – фиолетово – оранжевом тонах «камзоле». Через несколько минут женщина, скрипнув дверью, ушла в избу. Булат напрягся, сжался, как пружина, в миг вытянулся, в два прыжка оказался возле петуха. Петух попробовал взлететь, но явно запоздал со стартом, собака сомкнула челюсти на шее жертвы и бросилась в переулок, к лесу. Куры «кудахтая», начали разбегаться по улице. Несколько куриц с испугу взлетели на крышу дома. Из избы выскочила хозяйка и, не стесняясь в выражениях, начала ругать «разбойника», который унес её «золотого» петушка.

Пробегая с добычей через пустырь, Булат краем глаза успел заметить: женщина, которая находилась возле стада коз и овец агрессивно грозила ему палкой. Петуха пёс разорвал под густой пихтой, на мягкой, теплой и сухой подстилке из пихтовых игл. Опьяняющая сытость пришла быстро, но чувство опасности подсказывало: нужно уходить, менять местонахождения. Булат нехотя встал и медленно, в сытой полудрёме побрел по лесу, подальше от места последней своей трапезы.

Приятная встреча

Более двух недель Булат активно рыскал по лесу; он осваивал, знакомился с новой территорией, на которой ему предстояло жить. Несколько дней назад, в лесосеке, где обычно трамбуют трактором отходы древесины, он наткнулся на барсука. Хитрый зверь успел ускользнуть в нору, сделанную под большой кучей сучьев и верхушек спиленных деревьев. Попытка расширить нору и достать из неё барсука закончилась полной неудачей. Нора была слишком узкой, извилистой и длинной. И хоть Булат чувствовал запах зверя, прыгал от нетерпения возле норы, скулил от злости, но вынужден был залечь рядом с норой. Он думал: барсук должен был когда-то покинуть убежище. Одного Булат не мог понять: барсук без пищи может существовать не одну неделю, а он – собака не более 2—3 суток. Через сутки безрезультатного бдения возле норы барсука, Булат направился в сторону деревни; там он решил утолить свой голод.

При подходе к деревне, он внимательно прислушивался, вглядывался в каждый куст, кочку, обнюхивал брёвна, когда вышёл на открытое место, перед деревней, то лёг на живот и пополз по-пластунски, – если по отношению к собаке так можно сказать, – в густой и высокой траве на Чертёж. Сторожа-пастуха на этот раз возле стада коз и овец не было. Возможно, хозяева мелкого рогатого скота нашли на этот период времени, – погода стояла тёплая, солнечная, – более интересное занятие в огороде или уже начали заготовку сена. Козы и овцы заметили его присутствие не сразу, а только лишь за 10—15 метров, то есть за три прыжка Булата до них. В один миг стадо срывается и бросается в направлении деревенских построек. В несколько прыжков собака отсекает им путь в деревню. Козы и овцы с блеянием бросаются в гору, в направлении Крёжика. Булат следит не только за движением всего стада, но и выбирает инстинктивно себе жертву. Вот одна из коз не может выдержать заданный ритм бега и начинает заметно отставать. Собака некоторое время бежит с ней рядом и вдруг делая ускорение, вцепляется челюстями козе в шею. Коза, жалобно проблеяв, вместе с хищником заваливается в траву. Когда прекратились предсмертные конвульсии жертвы, Булат потащил добычу волоком, а набрав скорость движения, забросил её себе на спину. Таким образом, он довольно быстро добежал до лесу. Возникший шум в козьем стаде привлёк внимание жительницы крайнего к пастбищу дома; она смогла разглядеть, как хищник с жертвой скрылся в лесу. Свою добычу собаку утащила довольно далёко от жилья, в густые заросли ольховника, в лог. Здесь он с остервенением, на какое способен голодный пес, начал рвать свою добычу. Через несколько мгновений, когда проглотил первый кусок мяса вместе со шкурой он почувствовал чей-то взгляд. Подняв голову, он увидел волчицу, жадно смотревшую на его добычу. Булат издал злобное рычание, обнажив зубы и приподняв верхнею губу. Не будем гадать, что обозначает этот символ, но невольная свидетельница чужой трапезы спокойно легла в стороне и, совершенно равнодушно наблюдала за Булатом. Насытившись пёс отошел от добычи на расстояние до пяти метров и спокойно лег, сделав едва заметное движение головой. Волчица подошла к разорванной туше козы и начала с жадностью отрывать куски мяса и обгладывать кости. Через некоторое время Булат и волчица весело резвились, прыгая друг на друга, изображая хищника и его жертву. Подобные танцы – игры хищников не только своеобразный ритуал, но и определенная целенаправленная тренировка перед будущей охотой. Этими играми, учениями – они отрабатывают механизмы взаимодействия при нападении на свою жертву. Вдоволь наигравшись, они улеглись друг напротив друга; глаза влюблённых – думается: они способны на это чувство – светились не только от сытной пищи, но и радости взаимного обретения настоящего партнера и друга. Мордочки животных излучали блаженство и умиление; они с нескрываемым удовольствием облизывали друг друга: подобные действия вполне можно сравнить с поцелуями людей.