Текст книги "Обнажённый Бог: Феномен"

Аль стонал и мотал головой, стараясь побороть нахлынувшую дурноту. Он был так потрясен, что даже свалился с кровати.

И тут Джеззибелла увидела впервые, как из-под иллюзорной маски выглянуло настоящее лицо Брэда Лавгрова. От Аля он не слишком отличался. Их даже можно было принять за братьев. Гнев ее понемногу остыл, когда она посмотрела на гримасничающего, корчащегося любовника.

– Аль?

– Черт! – задохнулся он. – Что это было?

– Аль, мальчик мой, как ты себя чувствуешь? Что случилось?

– Черт подери! Откуда я знаю? – он оглядывал спальню, предполагая увидеть в ней разрушения, вызванные бомбежкой, а может, группу вломившихся в дверь налетчиков… – Ничего не понимаю.

Невидимая ударная волна едва не оказалась фатальной для Жаклин Кутер. Пристегнутая ремнями к лабораторному столу, она не могла пошевелиться, когда мускулы ее внезапно стянул спазм. Монитор, отслеживавший ее состояние, предупредил исследователей о внезапном приступе. Сознательное противодействие электротоку, который наблюдатели пропускали через ее тело, начало затухать. К счастью, самый сообразительный член команды отключил электричество, иначе ее убило бы током. Антагонизм и отвага вернулись к ней через пять-шесть минут.

Росио Кондра, в миллионе километров от Новой Калифорнии, потерял контроль над искажающим полем: вспыхнув, оно дико задергалось. Большая птица сделала сальто-мортале, выпустив облако темных вспышек. В камере жизнеобеспечения пропала гравитация. Трое взрослых и трое детей ощутили всю прелесть свободного падения. Потом гравитация так же внезапно вернулась, но была она слишком большая, да и подействовала не в том направлении. Ставшая вдруг полом переборка встретила их неласково. И снова гравитации не стало, а запутавшиеся в собственных конечностях пассажиры с громкими воплями летали по салону. Звезды за иллюминатором выписывали немыслимые спирали. Очередной натиск гравитации приклеил бедных путешественников к потолку.

Пресловутый удар обернулся для Декстера первым проколом на Земле. Он только что прибыл на Центральный вокзал, откуда путь его лежал в Париж. Выезжал с Манхэттена. Того исторического здания, разумеется, не было, да и острова-то прежнего в природе не существовало: сначала его забросили, а потом и затопили. Все дело было в сентиментальности жителей Нью-Йорка, и название «Манхэттен» давали уже в третий раз. Теперешний вокзал находился на километровой глубине, в центре купола пять.

Желая избежать ненужных осложнений, он скрыл себя в мире духов. Тогда и заметил, как много призраков слоняется по вокзалу и по подземной части арколога. Сотни мрачных привидений ходили рядом с пассажирами, которые ни о чем таком и не подозревали. Все это были унылые, бесцветные личности, всматривающиеся в лица встречных. Их собственные лица выражали такое отчаяние, словно все они разыскивали давно пропавшего ребенка. На Квинна, шедшего по главному вестибюлю, они смотрели в полном недоумении. Он же их игнорировал: что с них взять, бесполезные создания, не способные ни помочь, ни помешать ему в его крестовом походе. Они для него были полными покойниками.

Удар настиг его, когда он был в двадцати метрах от эскалатора, поднимавшего на платформу пятьдесят два. Дело было не в силе удара: ему приходилось выдерживать куда более сильные удары по милости Беннет. Все дело в неожиданности. Он закричал, когда боль, поразив его мозг, разлилась по телу. Мысли плененного Эдмунда Ригби закорчились в агонии.

Квинн запаниковал, напуганный неизвестностью. До сих пор он считал себя всемогущим. Теперь же его непонятным способом атаковала неизвестная колдовская сила. Души в потусторонье кричали от ужаса. Призраки вопили и складывали молитвенно руки. Он хотел, но не смог использовать энергистическую силу, так как мысли его превратились в хаос.

Бад Джонсон не мог взять в толк, откуда взялся этот тип. Бад спешил к эскалатору, чтобы ехать в Сан-Антонио, и тут, откуда ни возьмись, какой-то человек в мрачном черном одеянии, на четвереньках, у него под ногами. Ему это показалось невероятным. Все, кто вырос на Земле и жил в аркологах, совершенно инстинктивно передвигались в толпе, ни на кого не натыкаясь. И всегда чувствовали, где находятся люди по отношению к ним. Так что никто не мог появиться внезапно.

Тело Бада по инерции двигалось вперед, а ноги запутались, и он полетел через мужчину, приложившись со всего маху к холодному мраморному полу. Раздался отвратительный хруст в запястье, горячая боль разлилась во всей руке. А его нейросеть не сделала ничего. Ничего! У него невольно вырвался стон, на глаза навернулись слезы. Должно быть, эти слезы и вызвали у него странное видение: на него с любопытством смотрели то ли двое, то ли трое людей, бледных и расстроенных, в чрезвычайно странных шляпах. Проморгался – и люди пропали. Взялся за пострадавшее запястье.

– Боже мой! Ну и боль, – никто не проявлял к нему сочувствия.

– Эй, моя нейросеть отказала. Кто-нибудь, вызовите мне врача. Похоже, я сломал запястье.

Человек, о которого он споткнулся, поднимался в этот момент на ноги. Бад заметил, что люди вокруг незнакомца как-то сразу примолкали и старались побыстрее отойти в сторону. Бад поднял глаза, и охота выместить злобу тут же пропала, а готовые сорваться с языка оскорбления, ну, например, «неуклюжий осел», застряли в глотке. Лица в просторном капюшоне было почти не видно, но Бад чуть ли не обрадовался этому. Достаточно было заметить выражение ярости и злорадства.

– Извините, – прошептал он.

Сердце его сжали пальцы, он явственно ощутил их, каждый палец в отдельности, ногти впились в предсердие. Бад беззвучно задохнулся, руки молотили воздух. Заметил, что к нему спешат люди. На этот раз они были по-настоящему взволнованы. «Слишком поздно, – пытался он им сказать, – слишком поздно». Дьявол спокойно развернулся и пропал из вида. А вместе с ним исчез и окружающий мир.

Квинн успел заметить, как из трупа Бада вынырнула душа и юркнула в потусторонье, крики несчастного влились в стонущий хор мириадов. На вокзале началась суматоха, люди толкались, желая получше рассмотреть, что происходит. И только два человека раскрыли рты, заметив, как Квинн прямо на их глазах исчез, вернувшись в царство призраков. Хорошо хоть удержался и не воспользовался белым огнем. Правда, теперь это уже и неважно. Его заметили… ну ладно бы люди с заглючившей ни с того ни с сего наносетью. Происшествие зафиксировали привокзальные сенсорные датчики.

Центральное правительство узнало: он на Земле.

Сидя в лодке впритирку к другим сержантам, Сайнон не видел, как высаживаются на берег его товарищи, впрочем, сродственная связь делала это необязательным. Мозги всех эденистов – и тех, что прибыли на Омбей, и тех, что на высокой орбите кружили сейчас над планетой – объединялись в единую сеть, так что информированности сержанта мог позавидовать сам генерал Хилтч. Сайнон точно знал, где в любой данный момент находится и он сам, и его товарищи. Общая ситуация в армии была ему также доступна. Приблизившись к планете, флотилия черноястребов обнаружила под собой красное облако. Пусковые установки платформ стратегической обороны продолжали обстрел, и с поверхности облака, словно гигантские змеи, выскакивали молнии. В центре полуострова, над горным хребтом, зарево бледнело, затягивалось ползучей чернотой.

И все же Сайнон, как и другие сержанты, вытягивал шею, стараясь рассмотреть, что там, впереди. За прошедшую ночь красный заслон становился все плотнее. С побережья облако шагнуло в море, плотное и решительное, растянулось над водой на расстояние, равное десяти километрам. Казалось, они приблизились к осязаемому концу света.

С нижней части облака, пританцовывая, спрыгивали на воду искры. Раздавалось шипение, и над волнами вздымались струйки пара. Сливаясь, молнии становились все гуще, превращались в ослепительные реки и поднимались вверх, повторяя крутые изгибы облака. Потом красное зарево стало таять, не прошло и пяти секунд, как оно окончательно погасло. Такое неожиданное исчезновение удивило не только Сайнона. Не слишком ли неожиданно пришла победа? Ведь все они готовились к эпохальной битве.

– Знаешь, а туча и на самом деле очень большая,– удивился Сайнон. Ослепительные вспышки уже не прекращались, освещая темную массу облаков.

– И ты это заметил,– призадумался Чома.

– Да. Похоже, это проблема. Под красным облаком тучи не было заметно. И мы пренебрегли ее физическими свойствами. Рассматривали ее как психологический барьер.

– Психологический он или нет, а при такой электрической активности двигаться дальше мы не можем.

Не один Чома пришел к такому заключению. Они почувствовали, что лодка замедлила скорость: капитан отключил двигатели. Эту меру предосторожности тут же повторила вся армада.

– Ваши рекомендации? – спросил Ральф.

– Прекратить обстрел с платформ, – сказала Экейша. – Лодки бросили якорь. Через эту грозу им не пройти.

– Диана?

– И я так думаю. Если красный свет – показатель силы одержимых, то, выходит, мы разбили их наголову.

– Очень большое «если», – буркнул адмирал Фарквар.

– Выбора, однако, у нас нет, – возразила пожилая советница. – Лодки дальше двигаться не могут, по этой же причине вынужден остановиться и наземный транспорт. Придется ждать, пока энергия не разрядится естественным путем. Вот если опять объявится красное облако, возобновим электроннолучевую атаку, пока туча не развалится.

– Хорошо, – сказал Ральф. – Экейша, пусть сержанты подберутся как можно ближе к туче, и как только гроза закончится, пусть приступают.

– Да, генерал.

– Диана, сколько времени нужно для разрядки электричества?

– Ничего себе вопрос! Нам же неизвестна толщина тучи.

– Отвечай.

– Боюсь, ничего вам не отвечу. Много непредвиденного может случиться.

– Ну ладно. Экейша, а могут ли молнии воздействовать на ракеты?

– Нет, туча висит слишком низко, а они летят слишком быстро. Даже если в одну из них и ударит молния, траектория изменится не более чем на два метра от цели.

Флотилию космоястребов отделяли от поверхности Омбея каких-нибудь полторы тысячи километров. Сенсорные датчики зафиксировали процесс перехода красного пятна в кипящую массу бело-голубых столбов. Последовал вопрос.

– Продолжаем, – заверила их Экейша.

Все триста космоястребов достигли вершины траектории и, приостановив на мгновение сокрушительное ускорение в 8 g, выпустили по пять тысяч кинетических ракет. Затем, наполнив клетки энергией, сменили направление искажающего поля на противоположное, и все с тем же ускорением 8 g понеслись прочь от планеты: гравитационное поле Омбея представляло для них большую опасность.

Далеко внизу исчезла тонкая филигрань молний под раскалившимися добела верхними слоями атмосферы. Полтора миллиона кинетических ракет вызвали фотонную ударную волну. Она с такой скоростью ударила по верхушке тучи, продырявив вспененную серую массу, что почти не вызвала ответной реакции. Экейша оказалась совершенно права, утверждая, что туча, при всей своей устрашающей массе, запоздает и не успеет отклонить ракеты от запрограммированной цели.

Человеческий мозг не смог бы произвести такие расчеты, за него это сделал AI в Пасто. Ракеты ложились по три штуки одновременно, с точностью попадания девяносто семь процентов. Главная цель нападавших – коммуникационная сеть Мортонриджа.

Согласно правилам, современные коммуникационные городские сети были надежно защищены от уничтожения. Миллионы кабелей с релейной защитой, не подверженные никаким катаклизмам, связывали сотни тысяч независимых узлов Омбея. И не имело значения, сколько узлов на данный момент не работает, ведь на этот случай всегда можно было воспользоваться альтернативными путями передачи информации. Короче: скорее можно уничтожить планету, нежели остановить информационный обмен.

А вот на Мортонридже коммуникации были автономны, отделены от остальной части планеты. Местоположение каждого узла знали вплоть до полуметра. К сожалению, девяносто процентов их находилось в городской зоне. Если бы кинетические ракеты начали падать на улицы, количество жертв дошло бы до катастрофических размеров. Поэтому обстреливать приходилось открытые пространства. Кабелепроводы не всегда прокладывали под шоссейными дорогами: механоиды зарывали кабели в тоннели, проходившие через леса, и под руслами рек. Непосвященный человек ни за что не догадался бы об их существовании.

Были востребованы полузабытые файлы, и AI дотошно проанализировал маршруты всех кабельных трасс. Определяя координаты нанесения точечных ударов, придерживались обязательного условия: дома должны отстоять от места удара на расстояние не меньше чем семьсот пятьдесят метров. Зная о способности одержимых защищать себя на физическом уровне, решили, что это разумная дистанция.

Стефани Эш, дрожа, лежала на полу даже после того, как мозг ее отключился от связи с другими душами. Такая потеря терзала ее куда больше, чем боль, вызванная электроннолучевой атакой. Казалось бы, куда проще? Единение… ведь оно давало надежду. Она знала: пока люди поддерживают друг друга, что бы там ни случилось, они остаются людьми. Теперь даже это слабое утешение было у них отнято.

– Стефани? – позвал ее Мойо. Он тихонько потряс ее за плечо. – Стефани, как ты себя чувствуешь?

Страх и забота, явственно прозвучавшие в его голосе, вызвали у нее чувство вины.

– О Господи, нет, – открыла глаза. В комнате было темно, лишь слабый голубоватый огонек исходил из его большого пальца. За окном чернота накрыла весь мир.

– Что они сделали? – сейчас она не ощущала психологического давления со стороны противника. Сознание ее не уходило дальше долины.

– Не знаю. Во всяком случае, ничего хорошего, – он помог ей подняться на ноги.

– А как другие? – она пустила их в свое сознание. В их умах тлели угольки беспокойства и боли.

– Думаю, и у них не лучше нашего, – яркая вспышка за окном заставила его замолчать. Оба повернулись в ту сторону. Огромные молнии простреливали тучу.

Стефани невольно вздрогнула. То, что до сих пор с успехом защищало их от открытого неба, сейчас угрожающе нависло над самыми их головами.

– Больше мы ею не управляем, – сказал Мойо. – Потеряли контроль.

– Что теперь с ней будет?

– Думаю, пойдет дождь, – он бросил на нее обеспокоенный взгляд. – Ты посмотри только, какая туча. Видно, перестарались. Прятались под ней, словно дети под одеяло.

– Может, животных в хлев загнать?

– Может, нам самим надо, к черту, уносить отсюда ноги? Сейчас сюда явятся войска княгини.

Она грустно улыбнулась.

– Нам ведь некуда идти. Ты и сам знаешь.

Когда они позвали на помощь Кохрейна, Рену и Квигли, чтобы загнать под навес цыплят и ягнят, бегавших обычно на воле, частота ударов молнии дошла до предела. Пролились первые огромные дождевые капли.

Мойо вытянул руку ладонью вверх. Как будто ему требовалось подтверждение.

– Ну я же говорил.

Стефани превратила свой кардиган в плащ, хотя надежды на то, чтобы остаться сухой, у нее не было. Таких огромных капель видеть ей не доводилось. Цыплята бежали в открытые ворота, ягнят поглотила ночная тьма. Она хотела предложить всем не беспокоиться: все равно их сейчас не поймать, лучше дождаться наступления утра.

Кохрейн поднял глаза к небу. Тучи вдруг стали похожи на полупрозрачный шелк, через который устремился свет.

– Вау! Это кто же там включил солнце?

Низ тучи взорвался на раскаленные добела осколки. Стефани даже глаза прикрыла рукой: так были они ярки.

– Конец света, ребята! – радостно воскликнул Кохрейн.

За пять секунд на землю обрушились полтора миллиона ракет. Целью их был узел связи, находившийся в четырех километрах от фермы. Произошел выброс тепла. Оранжевая вспышка осветила долину, высоко взметнулась земля, полетели обломки.

– Вот это да! – прохрипел Кохрейн. – Да этот мистер Хилтч и вправду нас не любит.

– А что это было? – спросила Стефани. Невероятно, что до сих пор они оставались в своих телах. Как получилось, что такой удар не вышиб их наружу?

– Должно быть, бомбят с орбиты, – предположил Мойо. – А целились, наверное, в войска Эклунд, – сказал он это неуверенно.

– Целились? Да ведь они ударили по всей территории.

– Почему же мы остались невредимы? – спросила Рена. Мойо лишь пожал плечами. И тут раздался оглушительный рев, поглотивший все слова.

Стефани заткнула уши и снова посмотрела наверх. Туча корчилась, а подбрюшье ее просто кипело. Призрачные волны красного воздуха змеились между плотными слоями тучи, сталкивались друг с другом, но не сливались, словно жидкости с разной плотностью. Стефани нахмурилась, когда свет померк. Из облака пополз плотный голубовато-серый туман, поглотивший молнии. Расширяясь, он быстро темнел.

– Домой, – сказала она тихо, когда в долине отзвучало эхо взрыва. Все повернулись к ней. Снова закапали огромные дождевые капли. Поднявшийся ветер трепал одежду. – Идите домой. Дождь начинается.

Они в испуге посмотрели на спускавшийся туман. К ним, кажется, пришло понимание.

– Ничего! – в ярости закричала Аннета, обращаясь к процессорному блоку. Примитивная схема на дисплее свидетельствовала, что он функционирует, но на запрос ее никто не откликался. – Мы отрезаны.

Хой Сон уставился на свой дисплей.

– Связь уничтожена, насколько я понимаю, – сказал он.

– Не глупи, разве можно уничтожить всю сеть? – возмутилась Аннета. И все же ее точило сомнение. – Это невозможно.

– Думаю, цель бомбардировки в этом и заключалась, – невозмутимо заметил Хой Сои. – К тому же и красиво все было. Они не стали бы тратить столько усилий без причины.

– К черту, как же мне теперь организовать сопротивление?

– У каждого есть задание, поэтому и выбора нет, воевать или нет. Все это означает, что ты больше не властна над одержимыми.

Даже его благодушие увяло: таким взглядом она его наградила.

– Вот как? – в голосе ее прозвучали опасные нотки.

Наружный свет начал угасать. Аннета подошла к большому окну. Командный пункт располагался в ретро-ресторане «Черный бык», находившемся на главной улице Колд Овертон. Из окон его открывалась неплохая панорама. На вымощенной каменной плиткой торговой площади стояли пятьдесят автомобилей в ожидании солдат, укрывшихся в соседних магазинах и кафе. Милн со своими инженерами расхаживал возле машин, оглядывал, все ли в порядке. Вроде бы повреждений не было, хотя несколько снарядов упали рядом с селом.

– Хой, – сказала она, – возьми два отряда и проверь дороги. Мне нужно знать, как быстро мы сможем убраться отсюда.

– Как хочешь, – он кивнул и пошел к дверям.

– В Кеттоне находится большая группа, – пробормотала она себе под нос. – И всего-то в десяти километрах отсюда, к западу. Надо нам с ними соединиться. Возможно, и штатских привлечем. А потом двинемся к другой группе.

– Можно направить посыльных, – предложил Девлин. – В наше время мы так и делали. Тогда ведь со связью было плохо.

Почти стемнело. Аннета увидела, что Милн с инженерами пустились бежать. Страха в их умах она не почуяла, они просто спешили. Дождь заколотил по окну. Через несколько секунд вся улица была мокрешенька. Быстро заполнялись сточные канавы, из водостоков, пенясь, бежала вода.

– Ничего подобного мне видеть не приходилось, – воскликнул Хой Сон, стараясь перекричать шум. Он стоял в раскрытых дверях. На плечах материализовался дождевик. Барабанная дробь огромных капель не уступала шуму грома. – А ведь в свое время на Тихом океане на штормы насмотрелся, можешь мне поверить.

Образовавшаяся возле его ног грязная речка потекла под столы. Аннете больше уже ничего не было видно. Дождевая вода, обрушиваясь на стекла, вскипала пеной, подобной океанской в штормовую погоду. А позади – сплошная чернота.

Девлин встал позади нее, желая хоть что-то увидеть.

– В такую погоду на улице делать нечего.

– Да, – неохотно согласилась Аннета. – Лучше переждать.

– И все же сколько ждать? – пробормотал Девлин. – Когда мы создавали это облако, об этом и не подумали.

– Не беспокойся, – утешил его Хой Сон. – Никто сейчас сражаться не будет. Для них это так же плохо, как и для нас. Мы-то хоть в помещении.

Ослепительная корона, следствие кинетического удара, осветила небо с нависшей над полуостровом темной тучей, и лодка тотчас двинулась вперед.

– Она расширяется, – объявила Экейша. – Прошу подтвердить.

Бледная омбейская луна освещала поверхность тучи с шевелившимися в ней обширными циклоническими спиралями. В движении этом было что-то величественное. Пробудились первобытные силы. По краям тучи образовались гигантские торнадо, закрутились и махнули через море.

– Эта чертова штуковина разваливается, -сказал Чома.

Сержантов охватил ужас, и не только тех, что были в одной с Сайноном лодке. Он смотрел поверх ограждения носовой части на движущиеся горы воды. Откуда ни возьмись, поднялся ветер и задул прямо в лицо.

– Назад нам не повернуть, -сказал Чома. – Унесет в открытое море. Лучше тянуть к берегу.

Сайнон для самоуспокоения похлопал рукой по спасательному жилету. Туча, раздуваясь и поглощая свет, шла, как ему казалось, прямо на них.

Двигаться вперед – это решение штаба генерала Хилтча было одобрено всеми эденистами. Все лодки армады включили двигатели на полную мощность и двинулись наперерез шторму.

Дождем это назвать было невозможно. На них обрушивался потоп. Казалось, все они стояли под огромным водопадом. И тучи над головой, и волны под днищем лодки не уступали друг другу в буйстве. Они словно хотели проложить мост над разделявшей их пропастью. Лодки безжалостно мотало. Чтобы удержаться, Сайнон хватался за борт, дававший сумасшедший крен. Джипы натягивали тросы, крепившие их к центру днища, и все же их мотало, ведь проектировщикам и в страшном сне не мог присниться такой шторм. Выли насосы, откачивавшие воду, но им не дано было справиться с разбушевавшейся стихией. Ноги Сайнона постепенно все глубже погружались в холодную воду. Он боялся, что его смоет за борт. Беспокоился он и о своем только-только собранном теле: оно вполне могло разойтись по швам, такие усилия он прикладывал, чтобы удержаться в лодке. А вдруг джип слетит с троса и раздавит его? Или лодка потонет, не дойдя до берега?

Легче ему не становилось, несмотря на то, что беспокойство воспринимали эденисты и делили на всех поровну. Казалось, сам воздух был пропитан тревогой. Находившиеся в безопасности эденисты (как, впрочем, и космоястребы со своими экипажами) изо всех сил старались вселить в товарищей уверенность. И все же все чувствовали поступь смерти. Лодки разбивались, переворачивались, сержанты падали в море и тонули в чудовищных волнах. Черноястребы поглощали мысли умиравших сержантов.

Ральф, наблюдая с ужасом разворачивавшийся перед глазами ночной кошмар, подключил программу, подавлявшую тошноту. В мозгу вспыхивали выстроенные в аккуратные колонки криптограммы. Они бесстрастно рассказывали о продвижении лодок, часть их унесло штормовым ветром в океан. Ральф делал все, что мог. Приказал наземным силам, стоявшим вдоль линии огня, окапываться, накладывать медицинские нанопакеты раненым. Воздушная флотилия ждала благоприятного для вылета момента.

А вот когда этот момент настанет – ни Диана Тернан, ни AI сказать ему не могли. Не было никакого способа узнать, каков вес воды, накопившейся в туче. Радары платформ стратегической обороны оказались сильно повреждены электрическими разрядами и не могли определить глубину и плотность облаков. Им оставалось только ждать.

– Откуда нам было знать? – оправдывалась Янне Палмер. – С одержимыми тебя ждет полная неизвестность.

– Обязаны были предугадать, – горько отозвался Ральф. – Хотя бы предусмотреть это.

– Самое большее, что мы знали, – это то, что толщина облака составляет двести метров, – сказала Диана. – Во всяком случае, так было на Лалонде и всех других планетах, которые они захватили. Но это чертово облако, должно быть, несколько километров в толщину. Вероятно, они высосали из воздуха всю воду, до грамма. Может, даже не обошлось без осмотического процесса, накачали туда и морскую воду.

– Черт бы побрал этих ублюдков, – сплюнул Ральф.

– Они нас попросту боятся, – спокойно сказала Экейша. – И построили толстенную, высоченную стену, чтобы мы через нее не перелезли. Человеческая натура.

Ральф не в силах был отвечать эденистке. В беде этой были повинны люди Экейши. И он сам, ведь это был его план, его приказы. Все, что он скажет, будет не к месту.

Дождь тем временем добрался до Передового форта и делал все, чтобы смыть их постройки в местную реку.

Первые же струи принялись вымывать почву из-под якорей их базы. Персонал штабной комнаты нервно переглядывался, когда ветры, словно злобные джинны, заколотили в их стены. Лодки, через пятьдесят минут после атаки, стали приставать к берегу.

– Они прорываются, – сказала Экейша. Первые проблески надежды засветились в душах эденистов, когда сержанты почувствовали под ногами хруст песка. А значит, успех был возможен, они почувствовали некоторое облегчение. – Ничего, все будет в порядке. Мы добьемся своего.

– Ладно, – прохрипел Ральф. В центре горестных мыслей отливал темным блеском значок – 3129. Количество погибших. А ведь они еще только приступили.

Огромная волна, точно скорлупку, швырнула лодку к берегу. Сайнон оторвался от опоры и упал навзничь, молотя руками. Вода замедлила его движения. Он оказался в одной куче с сержантами. Все старались высвободиться. Те трое, что свалились на дно лодки, совершенно ушли под воду. Родственная связь оказалась весьма кстати. Сержанты скоординировали свои движения и распутались. Это напомнило разгадывание старинной головоломки.

Не успели они освободиться, как другая волна ударила лодку в борт. В этот раз удар был не таким мощным. Лодку просто выбросило на берег.

– Сухая земля!– восторженно закричал Чома.

– Ну… по крайней мере, земля,– осторожно признал Сайнон, встав у борта. Дождь здесь был еще сильнее, чем на море. Видимость не превышала пятнадцати метров, и то только потому, что на лодке включено было мощное освещение.

– Иногда мне кажется, что ты смотришь на все с пессимистической точки зрения.

Сайнон улыбнулся приятелю. Он был занят поиском предметов, выпавших из вещмешка во время последнего инцидента.

Отряд стал анализировать свое положение. Пятеро из них были ранены столь серьезно, что их тут же списали.

Несколько других получили более легкие повреждения, и медицинские пакеты могли привести их в норму. (Удивительно, но медицинская нанотехника работала весьма неплохо.) К берегу они пристали на три километра южнее Биллсдона, предписанного им места назначения. Автомобиль во время перевозки искупался так сильно, что ему требовался полный ремонт.

Хорошо, что с аппарелью все в порядке: ее спустили, и на берег выкатились три джипа. Большая часть вооружения не пострадала. К берегу удалось подойти и другим лодкам, хотя все их разделяло значительное расстояние. Быстро посовещавшись через связного со штабом, решили двигаться к Биллсдону и там перегруппироваться. В соответствии с первоначальным планом, тыловики и интендантские части должны были воспользоваться городской гаванью. Правда, все это было еще ненадежно.

Когда спустили аппарель, настало, с технической точки зрения, время рассвета. Сгорбившись у правого борта в тщетной надежде на укрытие, Сайнон никакой разницы в освещении не уловил. И о том, что джипы выползли на берег, узнал с помощью родственной связи, через глаза водителей.

– Похоже, мы на месте,– сказал Чома.

Они поднялись и еще раз проверили вещмешки. Яркие лучи фар осветили десять метров серой воды. Начинался медленный отлив. Ноги проваливались в мокрую гальку. Им пришлось дважды толкать джип, так как широкие ободья колес зарывались в колею по самую ось.

Без блоков-проводников отряду не обойтись. Сержанты смотрели на снимки бухты и узкой тропинки, ведущей от нее к лесу. Сделаны они были спутниками еще до нашествия одержимых. Процессор определил их положение на местности, а верно или нет, проверить не представлялось возможным. Сенсоры не могли справиться с тучей и сообщить им точные данные. Лишь бы на земле одержимых не заглючили биотехнические процессоры.

Галька кончилась, и они очутились в липкой грязи. Вялые волны желтой слякоти наплывали на побережье, увлекая за собой вырванную траву и мелкий кустарник.

– Замечательно,– сказал Сайнон, пробираясь через месиво. – С такой скоростью мы придем туда через неделю, -он чувствовал, что и все другие отряды испытывают аналогичные трудности.

– Нужно подняться повыше,– предложил Чома. На его блоке появился маршрут. – Там легче идти.

Отряд согласился и слегка изменил направление.

– Что говорят, когда пройдет дождь? Не знаешь?– спросил Сайнон связного.

– Нет.

Дождь подтачивал душевный настрой с той же скоростью, с какой точил почву долины. Вот и три часа прошли, а конца ему не видно.

Под вспышками молнии увидели, что сделал он с их прекрасной долиной. Вода превращала безупречные террасы в высокие водопады. И с каждой минутой становилась все грязнее. Это были уже потоки блестящей грязи, ведь дождь вымывал плодородную ухоженную почву. Злаки вперемешку с фруктовыми деревьями лавиной неслись по склонам и ухали в озеро, не оставляя следов на поверхности. Лужайка за фермерским домом медленно пропитывалась влагой, и вот вода подошла к резным металлическим воротам.

В этот момент, подхватив сумки, они усаживались в «Кармического крестоносца». Ветер срывал черепицу с крыши, а дождь подобрался к оштукатуренному потолку.

– Запомните, в долину ведет только одна дорога, – сказал Макфи, когда первый ручей, журча, прибежал по ступеням в гостиную. – И проходит она над рекой. Если не выберемся отсюда, река сама сюда придет, и очень скоро.

Никто и не спорил. Они зашлепали по мокрому полу и поднялись наверх упаковать вещи. Макфи и Кохрейн выгнали из сарая автобус. Управлял им Мойо. Скорость он держал чуть выше пешеходной. Дорога становилась все менее проходимой, на нее изливались с деревьев потоки воды. Вокруг стволов вздувалась грязная пена, спутанный кустарник выворачивало с корнем. Напрягшись, Мойо постарался увеличить ширину шин, повысив тем самым силу тяги машины на болотистой почве. Одному было не справиться, и он попросил Франклина и Макфи мысленно помочь ему.

За двадцать метров от них свалилось на дорогу вывернутое из земли дерево. Мойо нажал на тормоза, но автобус неудержимо скользил вперед. Крестоносца не остановила и энергистическая сила. Мойо не ко времени пожалел об отсутствии у него всемогущества. Успел лишь крикнуть: «Держитесь!» – и буфер автобуса с маху ударился в ствол. Ветровое окно побелело, и, выпятившись внутрь салона, разлетелось на множество крошечных осколков. Сучья и острые ветки влетели в проем. Мойо хотел было согнуться, но привязной ремень крепко держал его. Инстинкт взял верх: громадный шар белого огня охватил ветки. Мойо закричал. Брови его задымились, а волосы превратились в кучку золы. Кожа на лице стала мертвой.