Текст книги "Обнажённый Бог: Феномен"

Луиза уверенно подошла к блестящему дубовому столу администратора.

– Номер из двух комнат, пожалуйста.

Молодая женщина одарила ее профессиональной улыбкой.

– Да, мадам. На какой срок?

– Гм. Ну, на неделю для начала.

– Пожалуйста. Будьте добры, ваши удостоверения личности. Я вас зарегистрирую.

– У нас таких дисков нет.

– Мы с Норфолка, – с жаром объяснила Джен. Самообладание администратора чуть дрогнуло.

– Вот как? – она откашлялась. – Если вы с другой планеты, то думаю, паспортов будет достаточно.

Луиза протянула ей диски, мельком вспомнив Эндрона: должно быть, у марсианина сейчас большие трудности. Администратор вставила диски в блок и получила от Луизы депозит. Подошел коридорный, взял у сестер сумки и подвел их к лифту.

Комната их была на пятом этаже. Большое окно выходило в парк. Убранство комнаты живо напомнило старый добрый Норфолк. Луизе показалось, что все это она когда-то видела: и красные обои, и мебель, такую старую, что под наведенным на нее глянцем она казалась почти черной. Ноги ее на дюйм утонули в ковре.

– Где мы? – спросила Джен у коридорного. Она подошла вплотную к окну. – Я хочу сказать, как называется этот парк.

– Это Грин-парк, мисс.

– Так мы находимся рядом с каким-то знаменитым местом?

– С той стороны находится Букингемский дворец.

– Здорово.

Коридорный показал Луизе комнатный процессор, встроенный в туалетный столик.

– Здесь имеется вся информация по городу, туристский раздел особенно хорошо представлен, – сказал он.

Она дала ему на чай два фьюзеодоллара. У него, как она заметила, имелся собственный кредитный диск.

Женевьева подождала, когда дверь за ним закроется.

– А что это за Букингемский дворец?

AI уловил глюк за сотую долю секунды. У двух билетных автоматов и информационного проектора произошел одновременный сбой. AI запустил дополнительную аналитическую программу и проверил все электронные сети Центрального вокзала.

Полсекунды. Ответная реакция пяти нейросетей оказалась неправильной. Все они находились в семи метрах от заглючивших билетных автоматов.

Две секунды. Сенсорные датчики Центрального вокзала нацелились на подозрительную зону. AI сообщил представителю Северной Америки, члену Би7, о том, что обнаружил глитч, следовательно, в Нью-Йорке появился одержимый. В момент передачи сообщения сенсоры заметили Бада Джонсона, споткнувшегося о человека в черном одеянии, распростертого на полу.

Три с половиной секунды. По всей видимости, произошел визуальный сбой. До этого момента ни один из сенсорных датчиков одетую в черное фигуру не зарегистрировал. Казалось, он материализовался только сейчас. Если бы у него была нейросеть, им не пришлось бы подавать запрос о его идентификации.

Четыре секунды. Североамериканский представитель вместе с AI взял ситуацию под контроль. Информация о случившемся поступила остальным членам Би7.

Шесть секунд. На связь вышли все представители. AI дал визуальную характеристику лица, упрятанного в капюшон черного плаща. Квинн Декстер поднялся на ноги.

Южная акватория Тихого океана: – Уничтожьте его ядерным зарядом. Немедленно!

Западная Европа: – Не сходите с ума.

Ореол: – Платформы стратегической обороны наготове. Нанести удар?

Северная Америка: – Нет. Это невозможно. Вестибюль Центрального вокзала находится на глубине сто пятьдесят метров под землей, над ним, кроме того, три небоскреба. Лазерный луч туда не достанет.

Южная акватория Тихого океана: – Тогда только ядерное оружие. Боевая оса будет там через две минуты.

Азиатская часть Тихого океана: – Поддерживаю.

Западная Европа: – Нет! К черту. Держите себя в руках, идиоты.

Северная Америка: – Благодарю вас. Я не собираюсь взрывать купол 1. Там живут двадцать миллионов человек. Даже Латон столько не убивал.

Северная Европа: – Вы не можете дать ему уйти. Необходимо уничтожить его.

Западная Европа: – Как?

Северная Европа: – Южная акватория права. Уничтожьте это дерьмо ядерным зарядом. Мне, конечно, жаль невинных жителей, но ситуацию иначе не разрешить.

Западная Европа: – Смотрите.

Одиннадцать секунд. Лицо Бада Джонсона стало пунцовым. Он схватился за грудь и повалился на пол. Вокруг столпились люди. Квинн Декстер стал прозрачным и пропал. AI сообщил наблюдателям, что процессоры заработали, как положено.

Военная разведка: – Черт возьми!

Западная Европа: – А вы думаете, ядерный заряд его бы уничтожил?

Южная Акватория: – Вот и узнали бы.

Западная Европа: – Этого я не допущу. Наша функция – охранять Землю. Даже с нашими прерогативами уничтожение двадцати миллионов человек в надежде на убийство одного террориста непозволительно.

Ореол: – Юноша прав, как мне кажется. Я выступаю в пользу платформ.

Южная акватория: – Похоже, он не просто террорист, а сущий дьявол.

Западная Европа: – Я не против определений. К тому же теперь очевидно, что я был прав с самого начала. С Декстером надо быть чрезвычайно осторожным.

Северная акватория: – Закроем хотя бы движение нью-йоркских поездов.

Центральная Америка: – Да, надо изолировать его в Нью-Йорке. Здесь к нему можно подкрасться.

Западная Европа: – Придется мне опять с вами не согласиться.

Северная акватория: – Во имя Аллаха, почему? Мы знаем, где он находится, значит, у нас появилось огромное преимущество.

Западная Европа: – Все дело в психологии. Он понимает, что мы о нем узнали. Он же не дурак. Догадался, что мы засекли его на Центральном вокзале. У него сейчас лишь один вопрос: сколько времени понадобится нам на то, чтобы выяснить это. Если мы сейчас закроем движение поездов, он поймет, что мы спешим и очень его боимся, а также, что мы собираемся его остановить. И это плохо, он насторожится.

Центральная Америка: – Ну и что же? Пускай его засекли в одном месте, разве он на этом успокоится? Напротив, он будет действовать с удвоенной энергией.

Западная Европа: – Первое, что он сделает для собственной защиты, – это поднимет Нью-Йорк. Тогда нам ничего не останется, как уничтожить город. Разве вы этого не понимаете? Наши аркологи более беззащитны, чем даже поселения астероидов. Они полностью зависят от технологии. Ведь они не только защищают нас от природных катаклизмов, но и питают нас, и очищают воздух. Если вы впустите туда триста миллионов одержимых, все оборудование тут же выйдет из строя, купола развалятся при первом же урагане, а население либо вымрет от голода, либо ударится в каннибализм.

Центральная Америка: – Я готов пожертвовать одним аркологом, чтобы спасти остальные, если уж на то пошло.

Западная Европа: – Но мы не собираемся приносить жертвы. Во всяком случае, пока. Слишком уж вы торопитесь. Сейчас Декстер будет посещать разные аркологи и собирать группы одержимых, которые во всем будут его слушаться. Пока он это делает, у нас имеется шанс. В аркологах пока маленькие группы, и мы должны их обнаружить. Если их находят на других планетах, значит, и мы сможем это сделать. Наша главная проблема – Декстер, а не обычные одержимые.

Азиатская акватория Тихого океана: – Надо поставить это на голосование.

Западная Европа: – Как демократично. Очень хорошо.

Шесть представителей проголосовали за немедленное закрытие движения поездов. Десять проголосовали против.

Западная Европа: – Благодарю за доверие.

Южная Африка: – Ну что ж. Вы сейчас хозяин положения. Но если вы не справитесь с Декстером за десять дней, то я проголосую за изоляцию его, где бы он ни находился. И тогда посмотрим, сможет ли он уклониться от ядерного заряда так же хорошо, как от сенсорного датчика.

Заседание завершилось. Западная Европа попросила Северную Америку, Военную разведку и Ореол не отключаться. Естественные союзники в вечном противоборстве в вопросах внутренней политики Би7, они немедленно согласились. Европеец настроил программу, согласно которой все они разместились в его гостиной и стали виртуальными гостями, прибывшими к нему на выходные.

– Все будет против вас, – предупредил Ореол. – Они счастливы, что вы взвалили на себя ответственность за охоту на Декстера. Пока он существенного урона не нанес, но стоит ему обнаглеть, и они от вас отвернутся.

– Это все Южная акватория, маленькая лгунья, – пожаловалась Северная Америка. – Говорит, что я должен взорвать Нью-Йорк! Что она о себе воображает?

– Она всегда отличалась прямолинейностью, – заявил европеец. – Мы же не первый год ее знаем. Вот почему я так ее и люблю. Она позволяет мне ощущать свое превосходство.

– Какая она ни есть, неприятностей она нам еще много доставит, – заявила Военная разведка.

Европеец подошел к высокому, открывающемуся в сад окну и впустил в гостиную двух лабрадоров.

– Знаю. Поэтому и считаю сегодняшний день обнадеживающим.

– Обнадеживающим? – изумилась Северная Америка. – Вы не шутите? У меня по Нью-Йорку бегает этот ублюдок Декстер…

– Вот именно. У него что-то пошло не так. Он стоял на карачках, когда его обнаружили сенсоры, и исчез через несколько секунд. Его засекли. Еще один факт в нашу пользу.

– Может, и так, – сказал Ореол. (Он очень в этом сомневался.)

– Хорошо, – сказала Северная Америка. – Что дальше?

– Вам необходимо сделать две вещи. Закройте движение поездов через сорок минут.

– Через сорок минут? За это время и след его простынет.

– Да. Как я уже говорил, он понял, что мы его засекли. Мы должны его уверить, что отстаем от него на пять шагов. Поэтому закройте движение поездов. В Нью-Йорке его уже нет, так что все это не имеет значения.

– Вы надеетесь?

– Я знаю. Раз его засекли, выход у него был один: уехать как можно быстрее. Нью-Йорк отныне для него закрыт. Он, вероятно, выбрал самый короткий маршрут, полагая, что полиция немедленно закроет движение, но это исключено.

– Хорошо. На сколько времени вы хотите их закрыть?

– Это уже второй вопрос. Мы должны исходить из предположения, что он уехал. Тем не менее здесь он наверняка оставил группу одержимых. Вам необходимо найти их и уничтожить. Пока вы проводите эту операцию, держите Нью-Йорк закрытым. Лучше всего изолировать друг от друга отдельные купола.

– Вы и в самом деле думаете, что он этим занимается?

– Да. Он хочет нанести максимальный урон планете. Вместе с приспешниками он постарается заразить как можно больше аркологов. А потом они выйдут по его приказу на улицы, и пошло-поехало.

– AI осуществляет мониторинг за электроникой аркологов.

– Да. На Кулу и других современных планетах это эффективно, но ведь мы с вами знаем, что в наших старых районах это не так. У нас миллионы старых систем, не слишком надежных. AI – хороший сторож, но не слишком на него полагайтесь. Лучший источник, который есть в нашем распоряжении, – секты.

– Секты?

– Ну разумеется. Этих идиотов не надо даже заставлять, они без всякого принуждения поддержат одержимых. Декстеру это известно, поэтому он к ним и отправится.

– Хорошо. Я займусь этим.

– И все же что вы намерены делать? – спросил Ореол у Западной Европы.

– То же, что и ранее. Постараюсь устроить встречу. Нужно подослать к нему наших людей, когда он видим и, следовательно, уязвим.

– Чем мы его сможем уязвить?

– Если он будет находиться в открытом пространстве, ударим по нему с платформ. Или же, если наш связной к нему подберется, попробуем электрошок или повреждение памяти.

– Повреждение памяти?

– Да, – вступила в разговор Военная разведка. – Разведка полагает, они могут убить души, запустив вирус в мозг одержимого. Он имеет действие, противоположное дидактической памяти. Сейчас они занимаются его разработкой.

Европеец почесывал живот лабрадору, собака с удовольствием разлеглась на ковре.

– Постарайтесь не затягивать, – обратился он к Ореолу.

– До конца недели не справимся, – предупредила Военная разведка.

– Понимаю. Постараюсь к этому времени организовать перехват.

– Как идут дела в этом направлении? – спросил Ореол.

– Связь с Беннет скоро будет налажена. Не уверен насчет девочек Кавана. Это рискованное предприятие, к тому же случайное. Но я над этим работаю.

Луиза просидела над комнатным процессором целый час, но ни к чему не пришла. Справочник дал ей много сведений о Беннет (173364 – с тех пор, как та удалила одержимого), но как они ни старалась связать их с Квинном Декстером, результат получался отрицательным. Она старалась изо всех сил припомнить, что говорил Декстер в ангаре на Норфолке. Беннет была женщиной. Это Луиза помнила. И Декстер сказал, что она ему сильно навредила. Что-то в этом роде.

Все эти факты должны были как-то соединиться. В этом она была уверена. Но как это сделать при полном отсутствии способностей к программированию? И опять вернулась к мысли, посетившей ее в такси. Идея эта приобретала в ее глазах все большую привлекательность.

«Почему бы и нет? – думала она. – Что уж тут такого опасного в нейросети? Вся Конфедерация пользуется ею. И у Джошуа она есть. Один только Норфолк против нее возражает». Она подняла руку и посмотрела на медицинский нанобраслет. На Норфолке его тоже запрещали, а он ей сейчас при беременности здорово помогает. Последний довод ее окончательно убедил. Луиза улыбнулась: решение добавило ей храбрости. «Отныне я должна брать ответственность на себя. Если на Земле нейросеть мне поможет, я просто обязана ее приобрести».

Из отеля они пока еще не выходили. Завтрак им подали прямо в номер. Женевьеву раздражало собственное безделье. Она хлопнулась на кровать и взялась за блок. И тут же ее окутал лазерный туман, по дисплею заскакали фантастические животные, подчинявшиеся всем ее командам.

– Джен?

Дисплей погас. Женевьева, моргая, смотрела на сестру, стараясь поймать ее в фокус. Луиза была убеждена: увлечение электронными играми вредно для зрения девочки.

– Что?

– Мы сейчас уходим. С этим блоком мне не справиться, поэтому я решила приобрести нейросеть. – Ну вот, она сказала это вслух. Теперь уже пути назад нет.

Женевьева смотрела на нее широко открытыми глазами.

– Луиза, ты это серьезно? Нам ведь не разрешают.

– Нам не разрешали. А сейчас мы на Земле, вспомнила? И здесь можно делать все, что захочешь, были бы деньги.

Женевьева склонила голову набок. На лице ее появилась обаятельнейшая улыбка, которая Луизу ничуть не обманула.

– Луиза, а мне можно такую же? Ты же знаешь, когда мы вернемся домой, мне не разрешат ее приобрести.

– Мне очень жаль, но ты еще не взрослая.

– Взрослая!

– Джен, не спорь. Ты и сама это прекрасно понимаешь.

Она топнула ногой, кулачки гневно сжались.

– Это несправедливо! Нет, нет! Ты всегда меня дразнишь, потому что я младше тебя. Задира!

– Я тебя не дразню. Тебе ее нельзя иметь, ведь твой мозг еще растет. И к нему нельзя подсоединиться. Я узнавала. Это запрещено, потому что разрушает клетки детского мозга.

– Не хочу быть маленькой.

Луиза прижала к себе девочку и подумала, что с тех пор, как они покинули родину, она часто ее обнимала. Дома они к таким нежностям не были приучены.

– Когда-нибудь и ты повзрослеешь, – шепнула она, уткнувшись во взлохмаченные волосы сестренки. – Когда вернемся домой, все будет по-другому.

– Ты так думаешь?

– Да!

Женщину-администратора их вопросы позабавили: ох уж эти провинциалы. Но она очень помогла им. Луиза узнала, что за одеждой лучше всего идти на улицы Оксфорд стрит и Нью-Бонд стрит, а на Тоттенхэм Корт Роуд можно купить любую электронику. В этих районах, заверила она, совершенно безопасно, и девушкам можно ходить без провожатых. Она вручила Луизе электронную карточку для входа в отель.

Луиза ввела в свой блок карту города и объединила ее с программой-гидом.

– Готова? – обратилась она к Джен. – Пойдем тратить семейное состояние.

Обри Эрл, с которым они беседовали в салоне лифта, сказал им правду: жители аркологов уважали личную свободу других людей. Луиза никак не могла понять, как людям на улице удавалось в самую последнюю секунду проскользнуть мимо, не задев другого пешехода. Ей самой с трудом удавалось найти щель, через которую можно было протиснуться в нескончаемом потоке людей. Местные же двигались абсолютно спокойно и при этом не глядели по сторонам. Некоторые пешеходы буквально скользили мимо них. Молодежь их возраста носили высокие сапоги, подошвы которых, казалось, не соприкасались с плитами тротуара. Женевьева смотрела на них с завистью и восхищением.

– Я тоже хочу такие сапоги, – сказала она. Подземный переход под Пикадилли вывел их к Ныо-Бонд стрит. На этой улице была устроена уютная пешеходная зона с восхитительными бутиками. Золотые буквы на мраморных фасадах сообщали год создания того или иного магазина. Моложе трехсот лет там не было ни одного, но встречались и надписи, утверждавшие, что их магазину более семисот лет. Товарные знаки сестрам ни о чем не говорили. Они судили по ценам, что там, вероятно, продается самая лучшая одежда на планете.

– Какая красота, – вздохнула Луиза, глядя на мерцающее вечернее платье, алое и бирюзовое, похожее на хвост русалки. Оно, правда, мало что прикрывало. Такое платье она надела бы летом, на балу в Норфолке. То-то бы они удивились.

– Ну так купи его.

– Нет. Нам нужно быть благоразумными. Купим себе одежду на каждый день. Не забудь, я должна буду дать отчет папе.

Вечернее платье было лишь началом соблазнов Ныо-Бонд стрит. Когда они пошли мимо витрин, Луиза готова была скупить все скопом.

– Сегодня нам придется ужинать в ресторане отеля, – начала издалека Женевьева. – Бьюсь об заклад: в наших костюмах нас туда не пустят.

Ничего не скажешь, коварное предложение.

– Ну ладно. По одному платью. И все.

Они переступили порог бутика. В магазине о личной свободе человека не беспокоились. Трое продавцов бросились к ним со всех ног. Луиза объяснила, что им нужно, а потом в течение сорока пяти минут бегала туда-сюда из примерочной кабины. Они с Джен осматривали друг друга, оценивали увиденное и бежали на новую примерку.

За это время Луиза многое узнала. Продавцы с большой похвалой отозвались о волосах сестер. Правда… на Земле сейчас причесывались по-другому. Да и комбинезоны с большими карманами хотя и носили, но модными назвать их никак нельзя. Да, в магазинах на Оксфорд стрит продают замечательную уличную одежду. Луиза готова была поклясться, что память ее блока крякала от обилия имен, которые в нее входили. Когда же девушка подала продавцам кредитный диск, испытала лишь легкий укор совести.

Выйдя на улицу, они вдоволь посмеялись друг над другом. Джен остановилась на алом платье и пурпурном жакете, а Луиза купила длинное темно-синее платье из материала, напоминавшего одновременно бархат и замшу. К нему она приобрела короткий жилет цвета имбиря.

– Да, – счастливо вздохнула Луиза. – Это настоящая терапия.

На Оксфорд стрит они пока не пошли: сделали остановку в салоне на Нью-Бонд стрит. Визажисты чрезвычайно оживились: нечасто приходится работать с таким богатым материалом. Даже владелец салона, выйдя из кабинета, подавал советы (ознакомившись предварительно с их кредитным диском).

Через два часа, выпив несколько чашек чая, Луиза сняла с плеч пеньюар. Она смотрела в зеркало, не веря, что до сих пор могла обходиться без должного ухода за волосами. Дома она их попросту мыла шампунем и кондиционером, а потом причесывала щеткой. Сейчас о ее волосах впервые позаботились профессионально, и вот результат: волосы по всей их длине испускали мерцающий, звездный свет. Они текли. Каждый день своей жизни Луиза сдерживала густую шевелюру с помощью лент и заколок, иногда просила служанку заплести их в затейливые косички. Шампуни последнего поколения сделали все это ненужным. Волосы непринужденной волной спадали ей на плечи, оставаясь при этом аккуратными. Они к тому же слегка шевелились, словно голову окружал ее собственный, постоянный ветерок.

– Ты такая красивая, Луиза, – внезапно оробев, сказала Женевьева.

– Спасибо, – волосы Джен распрямили, а концы их слегка подогнули. Они тоже отливали красивым темным блеском. И форму держали сами по себе.

Вдоль барьеров, огораживающих улицу от проезжей части, выстроились уличные лотки. Товары там были намного дешевле тех, что продавались в магазинах. Женевьева увидела полюбившиеся ей чудесные сапожки. Сапоги-скороходы, сказал веселый продавец, когда она подобрала себе нужный размер. Молодежь до пятнадцати лет их просто обожает. С ними и нейросети не нужно: подошвы до земли не достают.

Луиза купила их при условии, что Джен наденет их не раньше, чем они доберутся до гостиницы. Сестренка упросила купить ей еще и чудесный браслет с брелоком. Стоило покрутить рукой, как из брелока сыпался мелкий порошок, разбрасывающий яркие искры. Джен шла всю дорогу в облачке звездной пыли.

Наконец-то Оксфорд стрит. Больше и величественнее, чем Нью-Бонд стрит: магазины занимали там целые здания. Эти монолитные строения стояли там чуть ли не вплотную друг к другу, и все же крошечные специализированные магазинчики и закусочные каким-то чудом протиснулись между ними. Над головами прохожих светились голограммы, сияние которых затмевало яркий солнечный свет, лившийся с безоблачного неба. Каждый магазин находился в жесткой конкуренции со всеми остальными. Девочки даже жмурили глаза и сутулились, подавленные этой агрессией. Остальные пешеходы казались счастливыми и не обращали на рекламу никакого внимания.

– Луиза? – Джен потянула ее за руку, показывая наверх, на рекламу. Выражение лица девочки было слегка смущенным и в то же время лукавым.

Луиза подняла глаза на двигавшуюся по воздуху рекламу, и щеки ее покрылись легким румянцем. Над ней была девушка с юным лицом и светлыми волосами. Такой юной она быть не могла, решила Луиза. У нее самой была хорошая грудь (Джошуа, во всяком случае, ей об этом говорил), но сравнения с этой рекламной девушкой она не выдерживала. Крошечное белое бикини убедительно это доказывало. Акры бронзовой кожи выставлены были на всеобщее обозрение. Девушка обвилась вокруг такого же неправдоподобно красивого юноши. Подсвеченная солнцем вода орошала парочку, слившуюся во французском поцелуе. Луиза не могла отвести взгляда от передней части его джинсов: они обтягивали его совершенно неприлично. Он расстегнул на девушке верхнюю часть бикини и склонил голову к ее влажной груди.

Девушка улыбалась прохожим.

– «Домашняя электроника Брука оставит вам больше времени на те домашние дела, которые вам не наскучат», – ворковала она на всю улицу и подмигивала. Руки ее протянулись к паху юноши.

– Пошли! – Луиза резко схватила Джен за руку и потянула к первым же дверям. За ними летела звездная пыль.

Джен старалась оглянуться, чтобы получше все разглядеть, но Луиза решительно затащила ее в большой магазин.

– Они собирались делать это, – хихикала девчонка. – Ну, ты знаешь. Это!

– Это нас не касается. Понятно?

Плечи Джен беспомощно опустились.

– Да, Луиза.

Луиза не могла поверить в то, что она только что видела – почти видела! Рекламодатели на Норфолке почти всегда нанимали красивых девушек для привлечения внимания к их продукции. Им всего-навсего нужны были красивое лицо и счастливая улыбка. Так вот, значит, что имели в виду домашние, когда рассуждали о прогрессе как о проклятии. А на тротуаре на это никто и внимания не обратил. Папа всегда говорил, что Земля впала в декаданс и коррупцию. Да и я никогда не думала, что все это совершается в открытую. Теперь и папа, и другие землевладельцы будут сопротивляться любым переменам из страха, что все перемены ведут к разрушениям. Если дело и дальше так пойдет, то через пятьсот лет у нас по телевидению будут голых девиц показывать. Как бы там ни было, она просто не могла себе представить, что такое будет происходить на Норфолке.

– Я не расскажу маме о том, что мы видели, – сказала Джен, стараясь продемонстрировать раскаяние.

Хорошо. Да она нам все равно бы не поверила.

Квинн сидел на скамейке на берегу Сены. Мозг его был обращен в потусторонье. Оттуда доносились сумасшедшие крики. Прошло два с половиной часа с тех пор, как его поразила необъяснимая волна эмоционального мучения.

Первой его задачей – естественно! – было убраться как можно быстрее из Нью-Йорка. Копы, разумеется, быстро отследят записанное в память сенсоров событие, произошедшее в главном вестибюле Центрального вокзала, и опознают его. Он тут же спустился на платформу и уехал на поезде в Вашингтон. Короткая поездка, всего-то пятнадцать минут. Все это время он провел в потусторонье, опасаясь, что поезд будет остановлен, а потом и возвращен в Нью-Йорк. Но нет, он прибыл в Вашингтон в назначенное время и сделал пересадку. Первый межконтинентальный рейс был в Париж, он туда и поехал.

Даже и здесь, на дне северной акватории Атлантического океана, он оставался невидимым. Он боялся, что на него опять нахлынет страшная волна, как на Центральном вокзале Нью-Йорка, и он станет видимым. Если это произойдет, с ним будет покончено. Раньше он ни за что не поверил бы, что Божий Брат такое допустит, но в Нью-Йорке в его душу закрались первые сомнения.

И только покинув парижский вокзал и очутившись в одном из городских парков, он позволил себе выйти из потусторонья. Одет он был в обычную рубашку и брюки, и ему не нравилось ощущение солнечного света на белой коже. Но он был в безопасности, ведь в середине парка нет процессоров, и поблизости в этот момент никого не было. Значит, никто и не заметил, что он появился здесь, словно из-под земли. Он постоял с минуту возле старинного дерева, вглядываясь в умы прохожих, чтобы понять, нет ли ему угрозы. А потом успокоился и пошел к реке.

Парижане шли мимо, как и многие столетия назад, – влюбленные пары, художники, бизнесмены, бюрократы, – никто из них не обращал внимания на одинокого угрюмого юношу. Однако никто не желал присесть на его скамейку. Какое-то подсознательное чувство уводило их в сторону. Они слегка хмурились, словно их на мгновение охватывало холодком.

Квинн складывал разрозненные впечатления в цельную картину. Дополняли ее бледные образы и хриплые, жалобные голоса. Облака удивили даже его, рожденного в аркологе. Ливень обрушился потоками на согнутые плечи. Страшные молнии разорвали темноту. Сошлись силы, полные нечеловеческой решимости.

Мортонридж взять не так-то просто, тем более что одержимых там два миллиона. Что-то ударило по ним, разорвало защитное облако. Какая-то дьявольская технология. Сигнал для начала кампании Освобождения. Уникальный акт как ответ на уникальную ситуацию. Следовательно, никаких чудес. А уж он-то подумал, что тут постарался великий соперник Светоносца.

Квинн поднял голову. На губах заиграла презрительная улыбка. Такого шока больше не повторится. Угроза перестала быть неизвестной. Сейчас он в полной безопасности. На смену рассвету придет Ночь.

Квинн встал и медленно повернулся, впервые оглядев окружавшее его пространство. Знаменитое наполеоновское сердце города окружали великолепные белые, серебряные и золотые башни. Полированные поверхности били ему по глазам, а величие – по нервам. Но ведь где-то там, среди всей этой чистоты и жизнеспособности, в мокрых отбросах рылась шпана, избивая друг друга и подвернувшихся под руку горожан по причине, которой они и сами не знали. Найти их будет не труднее, чем в Нью-Йорке. Надо просто пойти туда, откуда идут прохожие. Его сердце там, и слова его дадут людям цель жизни.

Взгляд остановился на Эйфелевой башне. Она стояла в конце широкой безупречной аллеи. Вокруг собралась толпа зевак. Квинн слышал об этом сооружении даже в Эдмонтоне. Гордый символ галльской непокорности на протяжении столетий, мировая драгоценность. Ну что ж, с возрастом этот символ совсем одряхлел.

Квинн сладострастно захихикал.

Энди Беху влюбился. Случилось это мгновенно. Она вошла в дверь магазина Джуд'с Эворлд, и сенсоры не на шутку встревожились. Энди же просто отпал.

Дивная крошка. На добрых десять сантиметров выше его, ну а волосы… таких он в жизни не видел. Нежнейшее личико… косметические пакеты там не ночевали. Натуральная красавица. На ней была блузка с треугольным вырезом, ничего не утаивавшая, и алая юбка выше колен. Но самое главное – манера держаться. Несмотря на полное спокойствие, она оглядывала магазин с детским любопытством.

Поведение дверных сканеров насторожило работников магазина, и они незаметно поглядывали в сторону девушки. Вслед за ней вошла девочка, и сканеры опять подали тревожный сигнал. Как странно. Вряд ли это облава: на полицейских они явно не похожи, да и менеджер всегда знал, когда следует припрятать левый товар.

Энди в это время разговаривал с покупателем.

– Посмотрите, подумайте, лучшей покупки вы во всем Лондоне не сделаете, – и рысью помчался к девушке, пока так называемые коллеги его не опередили. Если его маневр заметил менеджер, он, возможно, потеряет работу. Бросать клиента, пока покупка не сделана, – уголовное преступление.

– Привет. Меня зовут Энди. Я ваша торговая крыса. Все к вашим услугам. Моя работа – предложить клиенту все самое лучшее, – он широко ей улыбнулся.

– Вы моя… кто? – спросила Луиза. На лице ее появилась озадаченная улыбка.

От ее акцента у Энди мурашки по спине побежали. Классная девчонка, к тому же иностранка. Усиленная сетчатка просканировала лицо, лишь бы сохранить ее облик. Даже если она сейчас уйдет, то навсегда для него не потеряется. У Энди имелось специальное, рассчитанное на мужчин, программное обеспечение, способное перенести образ женщины в приемо-передающее устройство. Ему было неловко, но удержаться от записи он не мог.

– Торговая крыса. Так в наших местах называют людей, обслуживающих покупателей.

– Да ну, – протянула младшая девчонка. – Это всего лишь помощник продавца.

Нейросеть помогла Энди улыбнуться еще обаятельнее. И почему они всегда ходят парой? И каждый раз вторая девчонка очень противная. Он щелкнул пальцами и подмигнул девочке.

– Да, так и есть. Но не огорчайтесь. Я действительно помогаю покупателям.

– Я хотела бы купить нейросеть, – сказала Луиза. – Это очень трудно?

Энди изумился. Ее одежда стоила в два раза больше его недельной зарплаты. Отчего же у нее до сих пор нет нейросети? Прекрасная и загадочная. Он поднял на нее глаза и улыбнулся.

– Совсем не трудно. А какую вам надо?

Она прикусила нижнюю губу.

– Да я и сама не знаю. Самую лучшую, какую смогу себе позволить.

– У нас на Норфолке их нет, – вмешалась Женевьева. – Мы оттуда приехали.

Луиза постаралась не хмуриться.

– Джен, вовсе необязательно рассказывать нашу историю первому встречному.

Богатые иностранцы. Совесть Энди боролась с соблазном и победила. В этом ей помогла любовь. «Я не стану продавать ей пиратскую сеть. Только не ей».

– Прекрасно, вы пришли вовремя. У нас сейчас есть очень хорошие образцы. И цена приемлемая, так что о деньгах не слишком беспокойтесь. Сюда, пожалуйста.

Энди повел их за прилавок. По пути удалось узнать ее имя. Нейросеть жадно впитывала ее походку, движения и даже манеру говорить. Подобно большинству девятнадцатилетних подростков, выросших в лондонском районе Айлингтон, где всегда за работу платили мало, Энди Беху видел себя в мечтах преуспевающим бизнесменом-кибернетиком. Поэтому не гнушался полулегальной работы (опять наследие Айлингтона), без особого, впрочем, успеха. Начиная с четырнадцатилетнего возраста каждый месяц пополнял дидактическую память в области электроники, нанотехники и программного обеспечения. Двухкомнатная квартира его с пола до потолка была уставлена старыми процессорными блоками и сопутствующей техникой. Все это он либо выпросил, либо украл. Все в доме знали, что в случае технической проблемы надо обращаться к Энди.