Текст книги "Четвертая дверь"

Через два года, в тысяча девятисотом, Гудини приехал в Англию. Его появление взбудоражило лондонское общество. Особенно люди приходили в восторг от вызова, которым заканчивалось каждое шоу. Иллюзионист мог попросить любого зрителя и даже нескольких заковать его в кандалы и гарантировал, что выскользнет из них за считаные минуты. Скотленд-Ярд пригласил его продемонстрировать талант в своих пенатах. Обрадованный возможностью прославиться с помощью самого известного полицейского штаба в мире, Гудини, естественно, согласился. Его вывели в коридор, попросили обхватить руками колонну и защелкнули на запястьях стандартные наручники. Полисмены, уверенно заявлявшие, что освобождение при таких обстоятельствах невозможно, прошли всего лишь несколько шагов, прежде чем услышали: «Если вы в кабинет, подождите меня». Они повернулись и в изумлении увидели Гудини, направляющегося следом за ними!

Этот трюк породил ураганный интерес к американскому артисту. Лондонцы тысячами стекались посмотреть на человека, посмевшего бросить вызов полиции королевства. Европейское турне обернулось безоговорочным триумфом. Величайшие мюзик-холлы Берлина, Дрездена, Парижа и даже Москвы платили целые состояния, чтобы новый феномен у них выступил. Из человека с улицы Гудини стал волшебником, магом невероятного таланта. Тем удивительнее воспринималось, что он выступал перед людьми разных кругов почти каждый день.

Его тур по Европе достиг апогея в Москве в девятьсот третьем году. Возможно, вы слышали о знаменитом бронированном вагоне для доставки русских политзаключенных в Сибирь, который тянули четыре лошади. Его стенки были выполнены из толстой стали. С одной стороны этой передвижной тюрьмы находилось крохотное окно, с другой – дверь. Замок устанавливался снаружи. Более того, открыть его могла только полиция на принимающей стороне, и то отдельным ключом. На первый взгляд, улизнуть в подобных условиях казалось абсолютно невероятным, но Гудини принял вызов. После досконального осмотра бронированной повозки его бросили туда и повезли в Сибирь. Меньше чем через час он вырвался.

Затем иллюзионист вернулся в Новый Свет, где появился во всех крупных городах. Полиция получала его визитки с дурным предчувствием. Трюки Гудини неизменно заканчивались успехом. В вашингтонской тюрьме он умудрился за рекордное время выпустить всех заключенных из камер.

Но и на этом наш герой не остановился. Он погружался в ледяные реки с «браслетами» на руках и ногах или с восьмифунтовыми грузилами, привязанными к лодыжкам! Он за несколько минут выскальзывал из смирительной рубашки, будучи подвешенным вверх ногами к крыше десятиэтажного дома! Его клали в гроб и закапывали на шесть футов в землю! Он убегал из многочисленных комнат, герметичных, как сейф! Ничто не могло удержать его: ни наручники, ни цепи, ни смирительные рубашки, ни канаты, ни тюремные камеры, ни сундуки, запертые на висячий замок, ни сейфы, ни почтовые сумки, запечатанные воском, и так далее, и тому подобное. Гудини выходил отовсюду! И даже на этом еще не конец. Однажды он заставил исчезнуть слона и прошел сквозь кирпичную стену!

Артист, у ног которого был весь мир, умер в октябре двадцать шестого года по глупой случайности. Он сам попросил одного из зрителей ударить его в живот, и…

– Инспектор Дрю, – решительно перебил полицейского Артур. – Мы все знаем о Гудини. Ваш рассказ, без сомнения, крайне увлекателен, но неужели вы всерьез думаете, что сейчас для него самое время?

Дрю усмехнулся.

– История жизни Гудини напрямую связана с убийством Боба Фарра. Признаю, где-то я мог утомить вас болтовней о подвигах эскапизма, но сейчас мы как раз переходим к сути. А она заключается в психологии Гарри Гудини. Поэтому я еще раз прошу меня не перебивать и внимательно выслушать.

Все сидели молча, впечатленные словами старшего инспектора. Тот немного помолчал, а затем продолжил:

– Гарри Гудини, как вы, наверное, знаете, – псевдоним. Настоящее имя «Короля наручников» – Эрих Вайс. Он появился на свет шестого апреля тысяча восемьсот семьдесят четвертого года, предположительно в Будапеште, хотя точное место его рождения неизвестно. Эрих с детства любил развлекать друзей различными фокусами, а первыми его успехами в эскапизме можно считать побеги из чулана матери. С семи лет он часто ходил в цирк, а к четырнадцати уже поставил полноценный номер, который исполнял вместе с другом. Гудини не родился великим артистом. Его привели к успеху изнуряющие физические упражнения, любовь к выбранному ремеслу, железная воля и необузданные амбиции.

Да, честолюбие этого человека не имело границ, и его сногсшибательная карьера – тому подтверждение. Потребность блистать, быть во всем лучшим и неизменно удивлять публику обязывает нас считать Гудини гордой, эгоцентричной личностью. Он постоянно рисковал жизнью и отточил каждое движение, поставив перед собой задачу – не разочаровать зрителей и никогда не сходить с первых страниц. Вел себя, словно непослушный ребенок. Любопытно и его отношение к слабому полу. С посторонними Гудини держался очень робко, зато необычайно – и неоправданно – ревновал жену и до умопомрачения любил мать.

В девятьсот шестнадцатом году иллюзионист с супругой отправились на пароходе в Европу. Однажды ночью Гудини внезапно проснулся в своей каюте и, точно охваченный жутчайшим горем, с рыданиями вновь повалился на постель. Позднее он узнал, что именно в тот самый момент его мать скончалась от сердечного приступа.

Вспомнив гибель миссис Уайт, я вздрогнул. В ту ночь Генри метался в слезах, мучимый таким же предчувствием. Это был наш секрет, который старший инспектор знать не мог. Однако я стал понимать: Дрю явно проводил аналогии между жизнями Гудини и Генри. Но с какой целью?

Я украдкой глянул на друга. Генри больше не смотрел в пол, он жадно слушал рассказ полицейского.

– Гудини безумно любил мать, – повторил Дрю. – Он почитал ее, боготворил, заваливал подарками. Ее смерть стала переломным моментом в его жизни. Величайший иллюзионист, «Король наручников», «Принц эскапизма» впал в неутолимое отчаяние. Разумеется, он не мог больше появляться на сцене. Облегчение, как ни странно, в конечном счете дала ему вера. Гудини всерьез увлекся спиритизмом, стремясь еще хоть раз связаться с ушедшей матерью. Все попытки неизменно заканчивались неудачей, и отчаяние его переросло в ярость. Он стал беспощадно мстить спиритуалистам, разглашая секреты их трюков. Многие из тех, кто заявлял о сверхъестественных «силах», оказались обычными шарлатанами. Гудини буквально уничтожал их, с безжалостной решимостью разоблачая всех и каждого.

Несмотря на это, достоверно мысли Гудини о загробном мире нам неизвестны. Поговаривали, что глубоко в душе он действительно верил в паранормальные феномены. На смертном одре иллюзионист послал сообщение жене, каким образом с ним можно связаться после смерти. Но Бесс Гудини и сама скончалась в сорок третьем году, и мы уже никогда не узнаем, смогла ли их семья пересечь непреодолимую черту.

Закончив лекцию, Дрю закрыл книгу и с удовлетворением оглядел собравшихся.

– Вы еще не поняли? – осведомился он.

Артур поднялся.

– А должны? Да, между характерами моего сына и Гудини есть явное сходство, но что с того? Инспектор, я боюсь, репутация психолога ударила вам в голову. Вы пытаетесь разглядеть тонкости, которые вряд ли являются фактами.

Дрю сделал несколько шагов к камину, но остановился и вновь посмотрел на свою невольную аудиторию.

– Но как все-таки очевидна их близость, – тихо произнес он. – Я провел три долгих дня, опрашивая людей, связанных с Генри: его друзей и родных. Мы обсуждали все: детство, интересы, характер. За это время я очень многое узнал о нем. – Голос старшего инспектора дрогнул. – И теперь с уверенностью могу утверждать, что знаю о Генри столько же, сколько и каждый здесь присутствующий. Но такова моя работа, не более того. Психология – вот она, перед вами.

Давайте вместе проанализируем «явные сходства» Генри и Гарри Гудини. Во-первых, оба родились преждевременно. Здесь нет ничего особенного, не перебивайте, пожалуйста. С раннего возраста и тот, и другой забавляли друзей трюками, наловчились открывать запертые двери, а потом обоих покорил цирк. Каждый из этих детей имел одно заветное желание: поражать, изумлять, находиться в центре внимания. Теперь видите? Видите их всепоглощающий эгоизм, их непомерную гордость?

Я хотел вмешаться, но Артур Уайт меня опередил.

– Инспектор, вы преувеличиваете. Право слово, преувеличиваете. Ваши слова можно в той или иной степени отнести к любому артисту, – усмехнулся он.

Точность замечания писателя, по-видимому, разозлила Дрю. Он круто развернулся, схватил книгу, вытащил фотографию, вложенную между страниц, торжествующе помахал ею и провозгласил:

– Посмотрите, вот фото Гарри Гудини. Оно никого вам не напоминает?

Сходство с Генри было фантастическим. То же широкое лицо, те же волосы, разделенные пробором посередине, тот же взгляд, та же приземистая фигура. Тем не менее в мире, должно быть, существовали тысячи подобных людей.

Генри, не пропустивший ни слова из монолога старшего инспектора, жадно уставился на фотографию. Больше, как мне подумалось, никто ей не заинтересовался.

Внезапно Артур засмеялся, но смех его, похожий на истерический, оборвался так же резко.

– Это уже слишком, инспектор. Если вы шутите, то слишком топорно. Поражаюсь, что человек с вашей репутацией способен опуститься до мелких…

– Мистер Уайт, – перебил его Дрю, хищно сверкнув глазами. Затем он осекся и продолжил мягче: – Или правильнее называть вас «мистер Вайс»?

Артур вздрогнул, его лицо исказилось от страха. Он пробормотал:

– Но как вы…

– Работа у меня такая. Я тщательно исследовал всех фигурантов дела. Оказалось, вы по происхождению венгр, родина ваша – Будапешт, а настоящая фамилия – Вайс. Вы сменили ее на Уайта, когда приехали в Англию в двадцать первом году. Я прав?

Голос Артура едва донесся до наших ушей:

– Да.

– Мы попытались копнуть глубже, но безуспешно. Вы были сиротой – вот и все, что нам удалось выяснить. Только вспомните сами: Гудини носил имя Эрих Вайс и тоже родился в Будапеште.

– Инспектор, – дрожащим голосом пролепетал Артур, – Вайс – распространенная фамилия. Я действительно не помню своих родителей, но ваши выводы чересчур уж притянуты за уши. Чего вы, ради всего святого, добиваетесь? Хотите сказать, что в жилах Генри течет кровь Гудини? Да если бы даже и вправду текла, при чем тут ваши изыскания?

– Я к тому и подвожу, – спокойно ответил Дрю. – На самом деле неважно, имеет ли Генри отношение к великому фокуснику или даже является его реинкарнацией.

– Реинкарнация? – вскричал Артур. – Мой сын – реинкарнация? Мне кажется, вы уже слишком далеко зашли.

– Папа, – прервал его Генри, – пожалуйста, давай дослушаем инспектора.

Дрю посмотрел на Генри и долго не сводил с него глаз.

– Вот мы и подходим к финальной точке. Вы, совсем как Гудини, души не чаяли в матери. Обожали ее до безумия и погрузились в ужасную депрессию, узнав о катастрофе. Крики отчаяния, потоки слез – казалось, любое движение ранило вас, резало по живому. Люди боялись, что вы покончите с собой. Не пытайтесь отрицать, молодой человек, я очень хорошо знаю факты. Ваше горе здесь видели все.

Теперь вернемся на три года назад и попробуем восстановить события в хронологическом порядке. Поздней сентябрьской ночью сорок восьмого года миссис Уайт гибнет в страшной аварии. Ее сын, как мы только что упомянули, безутешен. Через несколько недель по деревне начинают ходить слухи: мол, Генри изо дня в день ссорится с отцом. На самом деле это больше, чем досужие сплетни, фактически их можно назвать реальностью. Споры учащаются, принимают более жестокую форму, но – вот ведь загадка – никто не знает причины. А затем, в конце ноября, на мистера Уайта нападают. Я намеренно смягчил слово, ведь имел в виду попытку убийства – он выжил лишь чудом. А вот Генри, по чистому совпадению, теряется в толпе.

Старший инспектор посмотрел по сторонам и ядовито осведомился:

– Вы все еще не понимаете?

Мы молчали.

– Очень хорошо. Просто превосходно. Значит, нет нужды расставлять точки над «i». Итак, Генри не может смириться со смертью матери. Какова его возможная реакция? Кто-то должен быть виноватым. За рулем в ту ночь сидел мистер Уайт. Он не смог справиться с управлением, значит, должен отвечать. Преступление нельзя оставить безнаказанным. Во время одной из жестоких ссор наш юный друг, беспрестанно обвиняющий отца в убийстве, не выдерживает и проламывает тому череп. Подумав, что мистер Уайт умер, Генри пускается в бега, встречает Боба Фарра и убеждает последнего уехать с ним из Англии в Америку. Через неделю друзья покидают страну. Но, договорившись встретиться, они не учли иронии судьбы. В одно и то же время обоих видели разные люди. Одного заметили на оксфордском вокзале садящимся в поезд до Лондона, а другой ожидал его на вокзале Паддингтон. Но, поскольку молодые люди похожи друг на друга как две капли воды, возникло недоразумение.

Что же до мистера Уайта, заявлявшего о некой тени, несущей в сторону леса тело, здесь тоже все очевидно. Он просто выдумал эту нелепую историю, дабы прикрыть сына. В качестве доказательства могу предложить наши тщательные поиски. Никого в лесу тогда найти не удалось.

Широко расставив ноги и уперев руки в бока, Дрю победно оглядел всех нас. Он явно ожидал комментариев. Оранжевые и красные огоньки мерцали позади старшего инспектора, подчеркивая злорадную ухмылку на его лице.

Виктор безучастно сидел в своем кресле. Элизабет нашла прибежище в объятиях Джона. Элис, оцепеневшая от страха, вонзила ногти в руку мужа. Тот выглядел таким же испуганным. Артур Уайт всем видом напоминал побитого пса, пытавшегося рыкнуть, но не способного издать ни звука. Губы его дрожали.

Я думал, что Генри набросится на полицейского, но и мой друг не шевелился. Он заговорил спокойным, лишенным эмоций голосом:

– Ваша дедукция великолепна, инспектор. Жаль даже разрушать такую стройную версию. Но, увы, Боб Фарр – американец, и в указанное время он жил на родине. Сей факт достаточно легко проверить, и я удивлен, что до сих пор вы еще этим не озаботились.

Дрю, явно задетый сарказмом, побледнел.

– Как вас тогда могли видеть одновременно на двух вокзалах? Объясните же, черт возьми!

Генри опустил глаза.

– Я не полисмен, объяснять – не моя работа.

– Вы предсказуемы, молодой человек, – процедил Дрю сквозь сжатые зубы. – Неубедительно блефуете. Но пойдемте дальше, к убийству Боба Фарра. И тут вы уже – единственный подозреваемый. Просто из-за крайне необычной природы преступления. Кто, кроме вас, мог задумать и осуществить подобное?

Вы с приятелем вместе гастролировали по американским городам. Позвольте мимоходом отметить, что ваши трюки – не чета Гудини. Вам непременно требуется двойник.

Генри вздрогнул. Он равнодушно воспринимал обвинения в убийстве, но поношение его циркового мастерства поразило молодого человека в самое сердце.

– В то же время вы узнали, что мистер Уайт еще жив, – язвительно продолжал старший инспектор. – Поэтому вам взбрело в голову упрятать его в могилу окончательно. Для осуществления задуманного потребовалось вернуться в Англию с Бобом Фарром. Я не знаю подробностей вашего изначального плана, но в целом идею понимаю. – Дрю ткнул пальцем в сторону Генри. – Вы решили подставить отца, дабы его обвинили в убийстве собственного сына! Итак… Часть первая: разделаться с Бобом Фарром, которого примут за вас. Кстати, на этот трюк клюнули все, кроме мистера Уайта. Часть вторая: представить факты так, чтобы преступником выглядел ваш родитель. Но все пошло не по плану.

Я не знаю, как вы убедили друга поехать с вами, да это уже и неважно. За день или два до роковой ночи вы оба вскарабкались в темноте по стенам дома Дарнли. Детская забава для двух превосходных акробатов. На чердаке вы разбили лагерь. Никто и не подозревал о вашем возвращении. А дальше оставалось только улучить удобный момент. Вы прятались за дверями, подслушивая и следя за передвижениями каждого, и однажды нащупали нить. Оказалось, мистер Дарнли, мистер Уайт и Латимеры решили затеять эксперимент с материализацией. Вот она, нежданная возможность! Мистера Латимера закроют в опечатанной комнате, а ваш отец каждые полчаса будет проверять, все ли в порядке. Такую удачу грешно не использовать. И в вашей голове созрела поистине макиавеллиевская идея. Избавиться от Патрика Латимера, убить Боба и поместить его тело в опечатанную комнату. Когда мистер Уайт поднимется, постучит в дверь и не получит ответа, он, само собой, захочет убедиться, что не произошло ничего плохого. Ваш отец откроет дверь, печати сломаются, и он останется один на один с трупом собственного сына! А дальше – немедленный арест за убийство и суд.

Такова была стратегия, теперь перейдем к тактике. Ваш план разрушила одна крохотная деталь. Когда мистеру Уайту не ответили на стук, он не стал входить в комнату, а спустился и позвал остальных. Таким образом, печати вскрылись перед несколькими свидетелями, и обнаруженное тело уже не имело отношения к вашему отцу. А смерть Боба Фарра приобрела сверхъестественную окраску.

Давайте прикинем, как же вам удался этот tour de force[3]3
  Здесь: Подвиг (фр.).


[Закрыть]. Итак, на часах девять. Все собираются в гостиной. Вы же, заранее проникнув с Бобом Фарром в дом, бьете друга ножом в одной из комнат чердака, а затем, оставив тело, незаметно спускаетесь на первый этаж. Патрик Латимер идет за теплыми вещами и тоже моментально получает по голове. Вы надеваете его пальто, подняв ворот, нахлобучиваете до ушей шляпу, чтобы скрыть лицо, и присоединяетесь к остальным. Затем притворившись другим человеком, заходите в роковую комнату, не вызвав подозрений. Дверь опечатывают. Оставшись один, вы вытаскиваете пузырек с красноватой жидкостью, смачиваете ею пальто и прикрепляете бутафорский кинжал. Не стоит забывать, что подобные аксессуары – непременный атрибут профессионального фокусника. Итак, вы ложитесь, скрестив руки под телом, но специально выставив одну наружу – это важный момент, – и ждете.

Легко могу представить себе волнение, с которым вы улавливаете окружающие звуки. Торопливая поступь поднимающегося мистера Уайта, громкий стук, недолгие мгновения тишины – а потом неожиданно удаляющиеся шаги. Затем стремительный топот нескольких человек – и дверь открывается. Вы лежите на полу, притворившись мертвым, с фальшивым кинжалом, прикрепленным к спине. А в соседней комнате находится настоящий покойник – Боб Фарр.

Тут Дрю прервался и вытащил из кармана небольшой резиновый мячик. С самодовольным видом старший инспектор продемонстрировал его присутствующим, подчеркивая особый смысл следующей фразы:

– Вот здесь нам и понадобится маленький мячик. Но сначала – кратенькое пояснение. – Он вновь взял книгу и нежно погладил ее: – Как я уже говорил, разгадка находится на этих страницах.

Дрю пролистал несколько глав и, найдя нужное место, стал читать:

– «Некоторые факиры начинают представление с эффектной демонстрации своих способностей: мысленного контроля пульса. Доброволец должен взять иллюзиониста за руку и засвидетельствовать, что при нужной команде пульс моментально остановится. Этот феномен долгое время вызывал большой переполох, пока однажды Гудини, в присутствии одного из таких шарлатанов, не предложил последнему улучшить выступление, показав учащение и замедление биения. Неспособный (и совершенно обоснованно) принять вызов, псевдофакир стыдливо отказался, и с того момента номер исчез из программы мюзик-холлов. Позже стало известно: временную остановку пульса мог проделать любой человек, просто зажав под мышкой резиновый мячик. Секрет заключался в том, что кровь из лучевой артерии на несколько секунд переставала течь толчками».

Последние слова старший инспектор намеренно произнес медленнее, чтобы придать им больший вес.

– Думаю, теперь нетрудно догадаться, куда я клоню. Почему вы сочли человека, лежавшего на полу, мертвым? Да просто мистер Уайт проверил его пульс и засвидетельствовал, что он и впрямь отсутствует. Но причина этому теперь известна – у так называемого трупа под мышкой находился резиновый мячик. Простой резиновый мячик.

Остальное домыслить нетрудно. Перепуганные свидетели всей толпой ринулись в гостиную вызывать полицию. Никто и не подумал осмотреть чердак целиком или оставить кого-нибудь посторожить «покойника». Нет, убийце предоставили полную свободу действий. Ему осталось только подняться и перенести из соседней комнаты тело Боба Фарра. Игра окончена, так сказать.

Довольный эффектным объяснением, Дрю долго и внимательно вглядывался в наши лица, ожидая реакции. Наконец он поманил своих людей от двери, у которой они стояли с самого начала, прошел в центр комнаты и с грозным видом повернулся к Генри.

– Молодой человек, в ваших же собственных интересах я настоятельно рекомендую признать вину. Многого обещать не могу, но присяжные, несомненно, примут во внимание…

– Инспектор! – прогремел Артур, вскакивая с кресла. – Вы с ума сошли? Мало того, что ваше предположение чудовищно само по себе, оно еще и основано на неверных фактах. Человека, чей пульс я щупал, и вправду зарезали. Как вы, например, объясните его холодное запястье? Я много лет вел медицинскую практику, и уж наверное, не растерял ума, чтобы не отличить мертвого от живого. А вашу пси-хо-ло-ги-ю, инспектор, обещаю, мы еще проверим у настоящих специалистов, попомните мое слово. Подобные нападки оскорбительны для моей семьи. Прошу вас немедленно уйти.

Он повелительным жестом указал на дверь.

– Папа, – вмешался Генри, – не надо. Такая уж у него работа.

Пораженный Дрю с трудом смог поверить своим ушам. Он с опаской посмотрел на Генри. Человек, которого только что обвинили в гнуснейшем преступлении, вступается за оговорщика.

– Инспектор, – спокойно продолжил Генри, – ваше толкование событий великолепно. Готов первым выразить восхищение. Естественно, я знаю про этот трюк с мячиком, более того, у меня как-то крутилась в голове мысль испробовать его на моем друге Джеймсе. – Генри игриво подмигнул мне. – Ваша гипотеза и впрямь изобретательна.

Он посмотрел Дрю прямо в глаза:

– Однако вы ошибаетесь, считая меня убийцей Боба Фарра. Я всегда относился к нему хорошо. Боб был замечательным другом. К тому же во время его смерти я находился в Америке на переговорах относительно трюкового шоу. Там присутствовало несколько человек, хорошо знавших и способных различить нас обоих. Я дам вам их координаты, и около двадцати свидетелей подтвердят мое алиби. Более того, буквально на следующий день я встретил мэра…

– Хорошо, молодой человек, мы обязательно все проверим, – прервал его Дрю.

На этой ноте подрастерявший уверенность, но отчаянно старающийся сохранить лицо старший инспектор кивнул всем и чопорно вышел из комнаты. Полисмены, последовавшие за ним, с истинно британской стойкостью скрывали смущение, и лишь явная растерянность их шефа компенсировала неудобства от его невыносимой надменности.