Текст книги "Пехота бессмертна"

Как и ожидалось, установка палаточного лагеря затянулась, и первую ночь мы провели на открытом воздухе под тентом, натянутым между двумя грузовиками.

Утром арабы все-таки смогли победить палатки, и мы заехали в одну из них. Большая палатка на 40 человек должна была стать нашим домом на эти несколько дней. Мы побросали свои матрасы и вещи, мне досталось место у стенки напротив входа. Рядом со мной расположился Стилет – спец, который один из немногих общался с нами на равных, был отличным парнем и постоянно делился с нами своим опытом. Я с ним дружу и по сей день и еще не раз пересекался с ним по работе, но это уже совсем другая история.

Спустя час нам принесли ужин: на огромном подносе стояли тарелки с рисом и красной от острых специй жареной курицей. А принесли их наши старые друзья – суданцы из столовой в ППД (оказывается, их тоже взяли на учения). Арабы любят все делать с комфортом, это будет еще не раз подтверждаться в моих дальнейших путешествиях. Может, отпечаток наложило их кочевое прошлое, когда всё свое приходилось постоянно возить с собой.

Поужинав, мы со Стилетом пошли прогуляться по палаточному лагерю и осмотреть окрестности. Он мне рассказывал интересные вещи (он был всеми признанный специалист по стрельбе из пистолета и холодному оружию), а я впитывал все, как губка. Хорошо, что мы не особо далеко отошли от палатки и услышали, как заместитель старшего, наш начальник штаба, как мы его называли, зычным голосом собирал всех перед палаткой.

Когда все уже стояли в строю, подошел Петр Петрович.

– Итак, товарищи офицеры и товарищи курсанты. Я только что закончил утверждать план занятий с местной стороной. Суть их такова: всего у нас 24 отделения обучаемых. Разбиваем это число на два дня, то есть по 12 отделений в день. Специалисты, список закрепления за вами отделений и переводчиков получите у моего заместителя. Свободных переводчиков у нас всего пятеро, так что части из вас придется работать самостоятельно. Официальная цель занятия – научить наших друзей ориентироваться по азимутам, двигаться скрытно в горах, оборудовать днёвку. Неофициальная цель от меня – заеб… ть их, чтобы их от одного вида гор рвотный позыв бил. Время выхода – 6 утра. Выдвигаетесь, таскаетесь по горам, они выполняют задачи по ориентированию на местности, ближе к вечеру находите подходящее место и оборудуете дневку. Ночуете – и к 5 утра возвращаетесь обратно в лагерь. Вторая группа специалистов со своими отделениями готовятся к выходу. Товарищи переводчики, отдохнуть не получится у вас, поэтому прошу отнестись с пониманием к ситуации и проявить волю и характер. Вернувшись с первой группой, вы поступаете в распоряжение второй и уходите на второй день. Воду и продукты питания местные обещали чуть позже подвезти к палатке. Средства связи получите у начальника штаба. Если вопросов нет – разойдись.

Мне выпало первым идти со Спартаком – веселым майором, который категорически был против, чтобы к нему обращались по имени и отчеству. А называть его как-то иначе мне не позволяло воспитание, учитывая его возраст и боевые заслуги.

– Ну что, завтра будем мучить наших подопечных? – задорно спросил он меня.

– Так точно, Максим Александрович! – ответил я, упаковывая в рюкзак привезенные нам, как и обещал Петр Петрович, продукты – воду, хлеб и консервированный тунец.

– Ты сходи у суданцев или соль спроси, или лимон. В воду добавь, – посоветовал Спартак. – А то у них бутилированная вода чистая, без минералов и примесей каких-либо, жажду вообще утолять не будет. Поля панамы расправь, не до красоты там будет, сгоришь к хвостам собачьим. Сигарет возьми запас, если куришь. Но много не набирай себе в рюкзак, замучаешься тащить. И давай уже ложись, завтра рано вставать. Я толкну тебя.

Я доукомплектовал свой рюкзак и вышел покурить. Ночное небо в пустыне – это нечто. Столько звезд я еще никогда в своей жизни не видел. Я сел на песок и, затянувшись, поднял голову, выдыхая сизый дым. В голове крутились мысли о том, что я впервые нахожусь так далеко от дома и впервые – за границей. И сегодня я восхищался этим небосклоном, а спустя несколько месяцев я так же будет смотреть на него с тоской, пытаясь углядеть в этих далеких звездах такой же далекий от меня родной дом.

Докурив, я отправился спать. Завтра важный день – не хотелось оплошать, да и подводить Спартака было бы не по-мужски. Хороший он мужик.

Вышли мы рано утром: было свежо и прохладно, солнце только начинало краснеть за горизонтом. Спартак дал первый азимут нашим подопечным, по которому они обязаны идти, а мы должны были плестись сзади и контролировать их, чтобы эти бедолаги ненароком не зашли в соседнюю страну или не потерялись.

Впереди громоздились горы, но до них нам надо было еще порядочно пройти по каменистой пустыне. И хвала богам, что делали мы это, пока беспощадное солнце полностью не вступило в свои права.

Спартак оказался отличным собеседником, постоянно травил байки и вспоминал моменты из своих командировок в Чечню. Иногда нас прерывали садыки, обращавшиеся за помощью в ориентировании и задающие по-детски наивные вопросы.

По радиостанциям (а они были у всех спецов, которые повели свои группы, и у Петра Петровича) постоянно шел радиообмен, и иногда Спартак давал рацию мне, чтобы я объяснил очередному «черножопому уебищу, что отдыхать он будет, когда я скажу, а не когда ему захотелось свою пятую точку посадить» (вспоминаем про то, что большинство групп пошло без переводчиков, и это уже на начальном этапе вызвало некоторые трудности).

Когда мы добрались до гор – солнце уже светило вовсю. Я прямо почувствовал эту давящую жару, которая вкупе с подъемом по каменистой местности высасывала все силы из моего не особо подготовленного к таким перформансам организма. Спартак посоветовал не налегать на воду, сказал, что если хочется попить – лучше прополоскать водой рот и сплюнуть; и уж если сильно хочется – сделать глоток-два.

Пару раз мы останавливались на привал, где наши подопечные несколько раз пытались безуспешно перекурить гашишем – Спартак очень метко бросал в «травокуров» камушки и грозил пальцем.

Вообще, гашиш в стране был очень распространен, и в то время (первое десятилетие 2000-х) кусок размером с указательный палец стоил там смешные сто рублей на наши деньги. Поэтому практически у каждого третьего перед занятиями из нагрудного кармана можно было достать «заначку». Самое страшное – это обдолбанные караульные у оружейки с боевыми патронами и обдолбанные дурни с РПГ на занятиях по огневой. Мы боролись со всем этим, как могли, но в стране, где даже дети «дуют», это было практически бесполезно.

По горам мы бродили до начала захода солнца. Скорее всего, так и было рассчитано – либо Спартак уже устал от нытья наших садыков. Он поднялся на вершину холма, осмотрелся по сторонам и указал на место, куда нам следовало совершить крайний на сегодня переход. Там по замыслу занятий наши бармалеи должны были оборудовать дневку, выставить «фишку», а уже оттуда утром мы должны были выдвинуться в сторону лагеря.

Дневку мы решили организовать в пересохшем русле ручья. Переведя указания Спартака нашим подопечным, я взял рацию Спартака, винтовку «Застава» (копия СВД) у одного из арабов и отправился на холм, дабы поискать еще группы рядом и по возможности помочь тем, кому это необходимо было. Я обнаружил лишь группу Стилета, вызвал его по рации и сказал, что скоро спущусь к нему. Минут через пятнадцать я уже был у него.

– Торвальд! Скажи этим чудикам, что если они не начнут окапываться, то завтра капитан Валид будет их сношать в своей палатке по очереди!

Я посмотрел на уставших и изможденных членов группы Стилета – зрелище было жалкое. Кто-то жадно опустошал полторашку воды в один присест, кто-то свалился на спину, не снимая рюкзак, кто-то просто куда-то полз на четвереньках. Задача «изъеб… ть», поставленная Петром Петровичем, была выполнена на «отлично».

– Бойцы! – обратился к ним я. – Вы же коммандос, элита, щит и меч вашей страны и вашего народа. Проклятые американцы и евреи не дремлют! Чтобы достойно защитить свою страну – вы должны стать карающей дланью пророка, а это возможно только в том случае, если вы будете слушать и делать то, что говорят вам русские специалисты.

Ну и напоследок добавил кричалку, которой нас обучил наш преподаватель арабского в университете: «Буш, Буш исмаа зейн – мус зуб Саддам Хусейн» (дословно: «Буш, Буш, слушай внимательно – соси хуй Саддама Хусейна»). Не знаю, какое дело им было до Ирака и Саддама, но кричалку они подхватили с хохотом и начали скандировать. Тут и один из бойцов встал, вытащил из рюкзака складную саперную лопатку и со словами «Йелла, шабаб»[81]81
  «Давайте, ребята» (араб.). – Прим. авт.


[Закрыть] начал оборудовать себе позицию. Кряхтя и постанывая, остальные последовали его примеру.

Мы со Стилетом посидели немного, перекусили консервированным тунцом, перекурили, и я отправился назад к Спартаку. Солнце уже практически село, и я переживал, что могу и плутануть в горах (да-да, у меня иногда случается топографический кретинизм).

Но все обошлось, я нашел свою группу, которая уже оборудовала себе спальные места, позиции и выставила часового, который должен будет нести «фишку» в ночное время. Пришлось, правда, нам со Спартаком поругать немного наших подопечных, так как эти уникумы в рюкзаках притащили с собой кальян, чайники и, разведя костер, решили немного расслабиться. Нас угостили терпким и сладким зеленым чаем, а после этого мы прочитали садыкам лекцию по светомаскировке и о недопустимости такого поведения при выполнении поставленной их группе задачи. Но, кстати, чай был очень вкусным.

Мы со Спартаком расположились неподалеку от группы, у стенки русла, раскинув карематы и положив рюкзаки под головы. Я пошел по руслу, куря сигарету, и мне в глаза бросились какие-то отверстия в стенках.

– Абу Бакр, – обратился я к одному из садыков, – а что это за отверстия в стенках?

– Змеиные норы, – ответил мне Абу Бакр, затянулся и, высоко задрав голову, выдохнул дым сигареты.

– А что за змеи у вас тут обитают?

– Аффа… Ну, мы ее называем «дакыка»[82]82
  «Минута» (араб.). – Прим. авт.


[Закрыть]

– А почему «дакыка»? – поинтересовался я, уже догадываясь о том, какой будет ответ. Ведь «аффа» – это, скорее всего, эфа, одна из самых ядовитых змей.

– Ну, потому что после укуса проживешь ты минутку, – разводя руки в стороны, сказал Абу Бакр.

– А как же вы защищаетесь от нее? Веревка из конского волоса? Бензин? Верблюжья шерсть? – не унимался я.

– Никак. Аллах захочет – она укусит, не захочет – не укусит.

«М-да, этого и следовало ожидать», – подумал я. Такой фатализм – вполне распространенное явление у арабов на Ближнем Востоке: все идет от Аллаха, как он захочет – так оно и будет. Я подумал, что не мешало бы ответить ему на это поговоркой «На Бога надейся, но сам не плошай», но подумал, что могут возникнуть трудности с переводом и пониманием ввиду разницы менталитетов, и, оставив эту затею, улегся на каремат.

– Абу Бакр!

– А? – ответил сонным голосом араб.

– А что, если я не верю в Аллаха?

– Ну тогда тебя точно укусит, – проворчал Абу Бакр.

Здрасте, приплыли. Сон как рукой сняло. Спартак уже посапывал, а я все сидел на коврике и прислушивался к каждому малейшему шороху. Решив покурить, я опустил голову вниз в поисках пачки и увидел, как что-то промелькнуло по коврику в сторону моего причинного места. Я каким-то невероятным усилием вскочил на ноги с задницы (наверное, сжатые от страха булки сработали как пусковая установка для моего тела) и начал остервенело топтать коврик. Почувствовав, что под ногой что-то хрустнуло, я осмотрел свое лежбище. На нем лежал втоптанный в пенку каремата скорпион.

– Детеныш, наверное, – сказал Спартак, проснувшийся от моего топота и наблюдавший за неравной схваткой. – Ну жди, щас его мать мстить придет.

После этих слов он повернулся на бок и опять засопел. «Ну заеб… сь», – подумал я. И как вот теперь после всего этого тут спать?

– Переводчик! – послышался голос Абу Бакра. – Ложись спать, не переживай. Сейчас ночами холодно – змеи не выползают на охоту. А скорпионы тут несмертельны, просто больно очень будет, если что.

Я точно не помню, но вроде бы у меня получилось подремать час-полтора. В 4 утра меня толкнул Спартак и сказал, что нам пора уже двигать в сторону лагеря. Группа уже собрала все свои вещи, засыпала позиции и была готова двигать. Спартак сказал мне предупредить всех, что правило светомаскировки соблюдать следует до самого лагеря и никаких фонариков быть не должно.

Это было очень волнующе – идти по горным тропкам в кромешной темноте. Несколько раз у меня соскальзывала нога, но Спартак вовремя подхватывал меня за руку. Уже на равнинной местности наши садыки куда-то умудрились потеряться. Мы попробовали их найти, навернув пару кругов у подножия гор, – безрезультатно. Решили выдвигаться в лагерь, и спустя минут сорок ходьбы мы увидели вдали огни освещения у нашего палаточного кемпинга. А при подходе к нему мы встретили наших потеряшек, которые бодро шли и пели свои какие-то военные песни.

Спартак поблагодарил меня за компанию и работу, а я пошел искать Лысого – спеца, с которым через час должен буду опять повести другую группу по тому же плану. Ну а что делать, раз нас, переводчиков, по пальцам пересчитать?

Аэропорт

Белый «ленд-крузер» подкатил к КПП аэродрома. Проснувшийся садык оголтело метался по помещению охраны, пытаясь вспомнить, куда он положил свой автомат. Найдя его, он выскочил на улицу и подошел к машине с наглухо тонированными стеклами. В водительском окне появилось улыбающееся лицо бородатого парня, явно не араба, одетого в «горку».

– Салам, садык, – весело крикнул он часовому. – Асдыка рус, куват хасса[83]83
  «Русские друзья, спецназ». – Прим. авт.


[Закрыть].

– Ахлян, ахлян[84]84
  «Добро пожаловать». – Прим. авт.


[Закрыть]. – Часовой засуетился и начал поднимать шлагбаум.

Ратмир, а именно так звали водителя, закрыл окно и облегченно выдохнул. Он не любил свое имя, как и свою прошлую жизнь, поэтому, когда он покинул Россию и стал на путь джихада, то взял себе имя Абу Батыр Ат-Татари. Помимо Абу Батыра, в машине сидело еще четыре человека, самому младшему из которых было 14 лет: Фираз сам напросился пойти со своим братом Ахмадом, который, сидя на пассажирском переднем сиденье, крутил головой по сторонам и постоянно теребил переводчик огня на своем автомате.

– Не нервничай, брат, – сказал Ахмаду Ратмир. – Все будет хорошо, иншалла[85]85
  «На все воля Аллаха». – Прим. авт.


[Закрыть]. Сегодня мы исполним волю Всевышнего и получим его милость и прощение.

И добавил, обращаясь ко всем сидящим в машине:

– Братья, мы ждем сигнала от нашего брата Абу Джаляля, который скоро совершит истишхаду[86]86
  Мученическая смерть за веру. – Прим. авт.


[Закрыть]. После этого настанет наше время. Проверьте оружие и пояса, мы скоро начнем, иншалла.

Машина тем временем уже практически подъехала к штабу. «Так, двое солдат сидят на стульях перед входом в здание, автоматы стоят у стены. Еще один копошится у машины, припаркованной справа от входа», – Ратмир разглядывал поле предстоящей битвы, поглаживая приклад своего автомата.

– Фираз, Ахмад, двое на стульях ваши, Джамаль, тот у машины – твой, – раздал указания Ратмир и, взглянув на часы, добавил: – Готовность – минута. Пусть Всевышний поможет нашему брату Абу Джалялю.

Время тянулось словно патока, Ратмир чувствовал предательскую дрожь в пальцах и мокрые ладони. Он начал беззвучно шевелить губами, произнося молитву, но закончить ее не успел. Вдали, где была ВПП[87]87
  Взлетно-посадочная полоса. – Прим. ред.


[Закрыть], в небо взмыл огненно-черный клуб, а спустя пару секунд дошел и звук взрыва.

«Да упокоит Аллах его душу», – прошептал Ратмир и скомандовал: «Вперед!». Группа выскочила из машины, как черти из табакерки, но трое сирийцев у штаба в оцепенении смотрели на поднимающиеся пламя и дым со стороны «взлетки».

Очередь Джамаля скосила военного у машины, Фираз и Ахмад изрешетили двух часовых, а Ратмир бросил гранату в дверной проем входа в штаб. «Вперед, вперед», – прокричал он, дождавшись, когда внутри бахнуло и на улицу посыпались стекла. Группа бегом подскочила к дверям, прижавшись к стене с двух сторон.

Ратмир аккуратно заглянул в вестибюль – на полу лежало три военных, один из которых постанывал и пытался дотянуться до поясной кобуры. Абу Батыр Ат-Татари сделал по нему два одиночных выстрела, в грудь и в голову. От второго выстрела голова лопнула, как арбуз, и ошметки с кровью разбрызгались по светлому мраморному полу вестибюля.

Оставив одного контролировать вход в штаб, группа двинулась зачищать здание. Граната в комнату, взрыв, заход, добивание выживших, если такие есть.

Ратмир и Джамаль зачищали комнаты с одной стороны, Фираз и Ахмад работали в другом крыле. В одной из комнат после гранаты на полу за столом Джамаль нашел раненого офицера САР. Тот держался за живот и беззвучно шевелил губами, в ужасе глядя на вошедшего боевика. Убедившись, что у раненого нет оружия, злобно оскалившись, Джамаль опустил автомат на ремне и достал из-за пояса нож.

– Сейчас я тебя зарежу, сын собаки, – злобно прошипел он, выволакивая раненого офицера, за которым по полу тянулся кровавый след, на середину комнаты.

Джамаль одним коленом встал на грудь лежащему раненому, схватил левой рукой его за волосы, но тут громыхнул выстрел, и сопротивлявшийся офицер обмяк. В дверном проеме стоял Ратмир.

– У нас нет на это времени, брат, – строго сказал он. – Мы должны продолжать.

Джамаль кивнул, злобно посмотрел на труп офицера, молодого лейтенанта, который, скорее всего, недавно только выпустился из военного колледжа, плюнул ему в лицо и, убрав нож, вышел из кабинета.

Ратмир проверил последнюю комнату – чисто. Переступая через труп солдата в коридоре, который выбежал из кабинета, пока они с Джамалем зачищали другие комнаты, Абу Батыр приказал Джамалю идти к Фархаду, бойцу, который остался прикрывать вход. Фираз и Ахмад тоже подошли со своего крыла в вестибюль.

– Братья, мы сделали большое дело, – обратился ко всем Ратмир. – Но наша работа еще не закончена. У нас есть еще патроны и неверные, которых надо отправить в джаханнам[88]88
  Ад. – Прим. авт.


[Закрыть]. Проверьте боеприпасы, соберите все оружие, какое есть. Мы продадим наши жизни подороже, чтобы враг надолго запомнил нас.

* * *

Холодный душ вырвал Балу из лап надоедливых мыслей. Вода с песком стекала на кафель. После двух суток боевой задачи в песках, когда даже в трусах колет от него, душ – это самое лучшее, что может быть на свете. Его группа только что вернулась с переднего края, где на протяжении двух суток они кошмарили снайперским огнем противника, помогая наступать подразделениям САА.

– Балу! – послышался взволнованный голос Бэтмена. – Давай собирай группу, братец, у нас ЧП на аэродроме. Там налет ингимаси, плюс шахид-мобиль въеб… л. Давай, братец, я все понимаю, устали, но надо еще поработать.

– Надо так надо… – проворчал Балу, выключая душ. «Покой нам только снится», – процитировал он про себя Блока. День обещал быть насыщенным…

Группа Балу выдвинулась к аэропорту на своем «хайлаксе». Балу несколько раз бывал на территории аэропорта, поэтому имел представление о том месте, где им предстояло работать.

На КПП уже были предупреждены о прибытии группы, поэтому они, не останавливаясь, проскочили под поднятым заранее шлагбаумом. Балу показал водителю на небольшое здание – казарму охраны аэропорта, находящуюся напротив штаба метрах в пятистах.

– Пепси, нам туда, машину бросим и пешочком зайдем с обратной стороны здания, чтобы бабахи нас не увидели раньше времени, – Балу указал водителю на пустырь позади казармы.

Когда они были на месте, группа спешилась, Малой и Тигра, которые ехали в кузове пикапа, достали оттуда два РШГ, два «шмеля» и два «манлихера». Хоть в группе Балу и были профильные снайперы, но в данной зарубе им предстояло работать накоротке, поэтому остальные были с «короткими» инструментами.

– Алмаз, – Балу подозвал переводчика, – ты со мной впереди, остальные сзади. Заходим, Малой и Тигра, выбирайте себе позицию, остальные в готовности. Мы с Алмазом найдем там старшего и постараемся узнать поподробнее обстановку.

Пока группа бежала к зданию, Балу услышал пару взрывов и треск автоматов со стороны штаба. «Живые еще, пидоры. Ну ничего, ненадолго», – про себя подумал он, ухмыльнувшись.

В здании казармы творился хаос. Кровати и тумбочки были навалены у окон, по зданию туда-сюда носились сирийцы, какой-то офицер по рации что-то объяснял, активно жестикулируя. Подождав, пока он закончит, Балу обратился к нему:

– Друг, мы приехали помочь, расскажи мне, какая обстановка?

Алмаз перевел сирийцу вопрос, на что тот выдал пятиминутную тираду с еще более активной жестикуляцией.

– Говорит, все печально, – пожал плечами Алмаз. – Одна машина со смертником еб… нула на ВПП, самолеты повредила. Со второй бабаи залетели в штаб и, походу, всех там покрошили. Этот старлей отправил туда еще группу, но и этих всех положили при подходе.

– Ясно, скажи ему, пусть не мешается. Мы сейчас будем работать. Малой, Тигра, что там?

– Все нормально, командир, позицию нашли, видим здание. Движения внутри не наблюдаю, – ответил Малой, который уже выставил свой «манлихер» на треногу в глубине комнаты.

– Алмаз, переведи: пусть отправит двоих человек своих вон на тот угол того здания, это вроде столовая у них. Когда скажу – пусть просто постреляют в сторону штаба. Пару очередей – и в укрытие, понял?

Алмаз кивнул и начал переводить все офицеру, который вроде бы начал немного успокаиваться.

– Малой, Тигра, – Балу зажал тангетку рации, – сейчас будет трюк, как тогда под Х. Помните, когда ху… луша бородатый кирпичик выставлял: постреляет – и опять заделывает бойницу? Тогда садыки хорошо выманили его. Ты же тогда его снял, Малой?

– Ага, – раздался в ушах довольный голос Малого. – 883 метра тогда было, прямо в бойницу ему засветил.

– Вот и сейчас засвети, если кто появится. Поделите сектора здания с Тигрой и отработайте мне их.

Наживка Балу в виде двух садыков и стрельбы сработала на ура. Спустя пару секунд после того, как один из садыков выпустил магазин в направлении штаба («Две очереди, ага, б…», – ругнулся Балу), послышался голос Тигры: «Цель, второе окно слева» – и раздался выстрел.

* * *

На улице затрещал автомат откуда-то со стороны казармы, и пули защелкали по стене. Джаляль подумал: «Еще одну партию баранов на заклание прислали», его лицо перекосило в злобной ухмылке, и он аккуратно правой стороной выставился в проем окна.

Ратмир услышал глухой звук падения в комнате, где был Джаляль. Позвал его, но в ответ пугающе прозвучала тишина. Осторожно заглянув в комнату, он увидел, что Джаляль лежит на полу, раскинув руки в стороны, а вместо головы – кровавое месиво.

– Да упокоит Аллах твою душу… – Ратмир рывком пересек дверной проем и, пригнувшись, побежал в сторону вестибюля и второго крыла, дабы предупредить братьев о новой опасности – снайпере. А в том, что это был он, Ратмир ни на минуту не сомневался. Но внезапно что-то громыхнуло – и в глазах у него стало темно.

– Малой, Тигра, мы выдвигаемся, вы остаетесь на контроле. – Балу поправил автомат на ремне. – Алмаз, пусть наш дорогой друг выделит пару человек нам еще. Ты остаешься тут – и никаких возражений. Малой и Тигра, когда мы будем вон у того угла, откуда стреляли садыки, я брошу дым. Увидите дым – уеб… те со «шмелей» по окнам. Мы будем заходить.

Балу с двумя бойцами и двумя сирийцами выдвинулся к углу столовой. Он бросил парочку дымовух под стену штаба, и, обогнув столовую, группа после двух взрывов «шмелей» бегом сократила дистанцию до штаба.

– Пепси, ты с садыками берешь левую сторону, я с Бамбучей – правую, – сказал Балу и двинулся по стене здания к центральному входу, группа последовала за ним.

«Нарезая угол», он заглянул в вестибюль – на полу в луже крови лежали три сирийца.

– Бросаю гранату. – Эфка Балу звонко скакнула по кафелю, и спустя пару секунд раздался взрыв.

Балу присел и аккуратно правым плечом с автоматом выставился в проем – чисто.

– Бамбуча, держи право, – сказал Балу и продолжил «резать угол» – в вестибюле никого не было.

Группа разделилась и встала вдоль стен так, чтобы Пепси прикрыл начало коридора крыла, который предстояло зачистить Балу и Бамбуче, а те просматривали коридор Пепси.

Пепси заметил в самом начале коридора у стены лежащего боевика. «Походу, граната Балу достала его, ждал нас, сучонок», – подумал Малой, тремя одиночными в голову законтролив противника. Проверив коридоры друг друга, подгруппы перестроились для зачистки. В одной из комнат Балу обнаружил обгоревшего боевика в тлеющей «горке», а в другой – второго, без головы. «Хорош, Тигра», – подумал он. Со стороны крыла Пепси раздался взрыв.

Балу и Бамбуча выскочили в коридор и увидели, как в вестюбиле на полу корчится от боли Пепси. Бамбуча подлетел к нему и утащил за стену к входу, а Балу занял позицию слева от проема коридора, контролируя его на всю длину.

– Е… твою мать! – выругался Пепси, тряся головой, пытаясь прийти в себя после контузии. – Говорю же им «кыф»[89]89
  «Стой». – Прим. авт.


[Закрыть], а они поперлись в ту комнату. А там, походу, бабайка с поясочком был. Киндер-сюрприз, б…

Уже после, когда удалось посчитать потери, когда боевики выложили на своих ресурсах записанные заранее интервью ингимаси и их фото, среди которых был 14-летний пацан, стало понятно, что операция им удалась. Около четырех десятков погибших сирийских солдат, два полностью уничтоженных и три поврежденных смертником на машине самолетов. Уже после, проанализировав видео, фото и тела, выяснилось, что пояс в действие привел именно пацан, который спрятался в туалете. В комнате напротив туалета было найдено еще одно обгоревшее тело боевика.

Пепси быстро оправился от контузии и уже через пару дней опять выехал с группой на задачу. А Балу еще долго вспоминал запах горелого человеческого мяса, которым было наполнено помещение, и лицо мальчишки с фото…

Торвальд