Текст книги "Пехота бессмертна"

Storm Shadow

Я регулярно поднимал «птицу»: для уточнения обстановки, разведки местности, осмотра мест прилетов «хаймерсов» и «штормов». Не говоря уже за корректуру и инженерную разведку с воздуха.

Естественно, работает РЭБ[37]37
  Средства радиоэлектронной борьбы. – Прим. ред.


[Закрыть]. Недавно западные издания заявили о том, что русский РЭБ побеждает украинский. Я бы заявил, что наш РЭБ порой побеждает нас, ибо как-то раз мне пришлось лезть по заминированному полю, искать упавший коптер, причем искать в обширном районе, по скриншоту, на котором было три дерева.

Рано утром выдвинулись на точку. Добрались.

Начали летать на второй «птице», нашли пару похожих мест.

Спустя четыре часа пропажа была успешно найдена.

А когда вернулись, ждали машину эвакуации, ждали долго.

Я успел снять с себя всю защиту, накинул футболку на глаза и уже было задремал, как вдруг…

Увидел, как наш истребитель буквально на высоте в пару сотен метров медленно-медленно пролетает надо мной. Не придав этому весомого значения, я снова закрыл глаза.

Внезапно страшный свистящий вой с нарастающей силой потревожил мой дом, который я уже видел во сне. Вскочив, я быстро определил источник опасности, и хотя крылатую ракету я наблюдал впервые в жизни воочию, я сразу понял, что вот он: Storm Shadow.

Скажу, что это зрелище останется у меня в памяти на долгие годы. Система наведения шедшей почти точно по оси реки малозаметной крылатой ракеты большой дальности воздушного базирования отрабатывала на 110 процентов. Вдруг крик – ещё одна!

Я обернулся и увидел, что прямо на нас шла ещё одна. И в этот момент, когда я мог вскинуть оружие и, как настоящий мужчина, пострелять по крылатой ракете, я смог только ткнуть в неё пальцем и сказать: «ЭТО ШТОРМ ШЕДОУ, Б…!!!»

Ракета с ревом довернула, и через секунд 40 прогремел взрыв.

Так ваш покорный слуга не спас завод локомотивов в Луганске…

На горизонте поднимался едкий чёрный дым, а на душе была тяжёлая обида.

Коптер же я после прилёта поднял спустя минут пять, но работал РЭБ, и поэтому выше 30 метров я подниматься не стал – возвращаться на минное поле не хотелось.

Кроме густого чёрного очага пожара, я ничего не разглядел.

Но утешало меня одно: я знал, что мой коллега Гусь напрокат сейчас на противоположном берегу реки развлекает себя тайными прогулками по минному полю и, зная о моем задании, видя огромный столб дыма на горизонте, вероятнее всего, предполагает, что день у меня сегодня не заладился и можно будет размародерить мой рюкзак.

Возвращаясь домой, я с горечью вспоминал тот «сухарь» в воздухе (который, скорее всего, поднялся для перехвата), переживая за аэродром. Всё-таки к лётчикам я относился всегда с любовью и уважением, кроме тех случаев, когда они стреляли по мне.

Ну а коптер и сегодня, несмотря на трудности и замененные лопасти, по-прежнему выполняет и будет выполнять свои боевые и не очень вылеты.

Сын Торвальда

Тренировка

Другой же ваш покорный слуга тихо-мирно поднимал «Мавик» со сбросом[38]38
  Квадрокоптер Mavic фирмы DJI, к которому снизу подвешивается боеприпас для сброса на цель. – Прим. ред.


[Закрыть], к которому был зацеплен хвостовик от выстрела к РПГ-7[39]39
  Выстрел к РПГ-7 – боеприпас от ручного противотанкового гранатомета, хвостовик которого имеет удлиненную форму. – Прим. ред.


[Закрыть].

Это была рядовая тренировка. Пехота должна была штурмить нашу неприступную линию обороны, а мы кошмарить их, забрасывая самодельными ФАБами (пустышками, но скорость они набирали будь здоров)[40]40
  ФАБ – фугасная авиационная бомба. – Прим. ред.


[Закрыть].

Ну вот, действовали мы так: мой второй номер поднимает свой «Мавик» как можно выше и пристально высматривает вкусные цели (разведчик).

Как только он видит что-нибудь стоящее, я тут же поднимал свой дрон со сбросом и нападал на них, словно голодный стервятник на сочную падаль (бомбер). Я придерживался наглого метода наших противников: высота от 100 до 130 метров. Прилетаем, быстро скидываем, улетаем восвояси.

Мой коллега пошёл на посадку, не найдя ничего привлекательного. Я же решил, что можно отработать по первому попавшемуся и менять позицию, так как условный противник был уже близко.

Совершенно закономерно я увидел лежащего пулеметчика у угла раздолбанного дома: держит сектор и подавляет противника, пока его отделение передвигается.

– Надо было чаще менять позицию, – цинично проговорил я и сбросил на него дрын. Который по страшному стечению обстоятельств воткнулся ему между ног (да, он лежал не сомкнув ноги и прижав пятки, так как раскинутые и подогнутые ноги пулеметчика позволяют ему контролировать строчку гораздо эффективнее).

Я, конечно, покрылся потом и начал сваливать на заранее выбранное место посадки. Набрав высоту 300 метров, пульт завопил «режим аса включён», а затем дрон резко рухнул вниз.

Все попытки хоть как-то вернуть над ним контроль не увенчивались успехом. «Мавик» неумолимо приближался к застройке. В последний момент на высоте 10 метров дрон завис и стабилизировался.

Как потом внезапно выяснится, рядом работал РЭБ моей любимой и обожаемой Росгвардии. В тот день они записали себе ещё один сбитый вражеский беспилотник… А может, даже и Су-25.

Гусь напрокат

Как я сжег свое кладбище

Это был очередной день моего безумия.

Мы выдвинулись на задачу, а мне в помощь дали двух юных падаванов. Я взял с собой миноискатель, щуп, банку «Адреналина», ну и, конечно же, Гуся напрокат… который взял с собой бутылку отработки.

Остановив машину недалеко от места выгрузки, я привёл своих учеников к знакомому, у которого был неразминированный участок из противотанковых мин.

Я оставил юных падаванов, поставив им задачу (это был их первый самостоятельный боевой выход). Я знал, что хорошо научил их. Но, все ещё по-отцовски оберегая, я смухлевал, не сказав им о том, что противопехотных мин там нет, поэтому пусть становятся воистину «самостоятельными» и работают на все сто процентов.

После того как мы прокатились с этим проклятым Гусем, мы поняли, что нам не хватило того адреналина, и мы потенциально хотели сжечь ещё кого-то или что-то.

Вернувшись, падаваны доложили, что задачу выполнили. Нашли и обезвредили 12 противотанковых мин. Их можно было забирать с собой на базу. И «ещё кое-что»…

На мой вопросительный взгляд они сказали, что тут в подвале лежат ещё три ракеты от «Корнета», которые давно не боеготовы (отсырела контактная группа). ПТУРы[41]41
  ПТУР – противотанковая управляемая ракета; ПТУРы (здесь) – военные, использующие ПТУР. – Прим. ред.


[Закрыть] требовали, да просто умоляли нас взорвать их к ебене матери. А моё чувство долга как человека, который очищает землю от всего взрывоопасного, подталкивало меня это сделать.

Отошли за НП[42]42
  Населенный пункт. – Прим. ред.


[Закрыть], расположили ПТУРы и грубо нарушили ТБ[43]43
  Техника безопасности. – Прим. ред.


[Закрыть]. Копать было лень, ВВ[44]44
  Взрывчатые вещества. – Прим. ред.


[Закрыть] было мало, а тээмки[45]45
  ТМ – противотанковая мина. – Прим. ред.


[Закрыть] остались у машины. Идти было за ними лень…

Я под одобряющие возгласы и взгляды обернулся, посмотрел на Гуся-искусителя и сказал, что они разлетятся и тут будет пожар. Это плохая идея, но мой коллега, давящая на меня атмосфера, а также мои тайные мазохистские наклонности заставили меня сделать это.

Я положил заряд ВВ, взял кольцо ЗТП и сказал: «Давайте сделаем это вместе!» Мы взялись дружно за кольцо вчетвером и, как в «Братстве Кольца» хоббиты, потянули его одновременно.

Дёрнув кольцо, я сразу отдал команду личному составу укрыться. Пробежав метров 150, мы все расположились рядом с окопом и стали ждать. Ощущая, что время вот-вот подойдёт, я сказал: «Вот сейчас».

И тут у… бало… Нет, не просто «взорвалось», а именно «У-Е-БА-ЛО» так, что падаваны кинулись в закрытый окоп, а когда я через мгновение поднял глаза, то увидел, как в меня летит горящий маршевый двигатель. Я бросился в окоп тоже, но место было уже занято… Приняв свою судьбу, я мужественно остался стоять… Двигатель упал от меня в четырех метрах, и пламя из его сопла вовсю херачило в куст сухой травы.

Я бросился его тушить, осознавая, что хожу по минам. Да, б…, именно по минам – там был непроверенный участок и торчащие из земли тээмки. Я саперной лопаткой кое-как практически локализовал возгорание. И вот когда я уже почувствовал быструю победу и контроль над ситуацией, я услышал…

Тем временем Гусь:

– На самом деле все было несколько иначе. Вот мои показания…

Начнем с того, что я наблюдал картину несколько шире. Я сразу срисовал, что места в окопе не будет, ибо весь личный состав забился туда, как шпроты в банку. Поэтому после того как задорно жахнуло, я даже не стал смотреть в сторону окопа, а сосредоточился на наблюдении за происходящим, предварительно понизив силуэт.

Так как ВВ был закреплён на боевой части ПТУРов, после взрыва маршевые двигатели, части кумулятива[46]46
  Кумулятивный заряд, предназначенный для пробивания брони танка. – Прим. ред.


[Закрыть], земля и камни весело взлетели в небо. Это было потрясающе. Остатки кумулятива горели ярким горчичным цветом и быстро приближались к земле. Двигатели же, очертив в небе фигуры высшего пилотажа, также рухнули на землю. Один из них упал рядом с Сыном Торвальда. Тот, схватив лопату, кинулся тушить возгорание, но я-то видел, что два других двигателя упали на поле и начали бесое… ть, крутиться и всячески воспламенять сухую траву. В считаные секунды все начало затягивать пламенем. Но специалист не видел этого, он лупил лопатой по горящей траве и думал, что все под контролем. Я закричал ему: «Да подними ты глаза!»

Пламя быстро распространялось по полю и окружало нас. Я был настолько вдохновлён увиденным, что незамедлительно заорал: «Надо уе… вать!»

Мы выгнали шпротов из окопа и проконтролировали, что абсолютно все они его покинули.

Это просто надо было видеть. Я ломанулся вперёд образовавшейся колонны, специалист же остался замыкающим. Мы почти выбежали из кольца огня, прямо на тропинке бушевали языки пламени, образуя собой гудящую угрожающую арку.

Я остановился рядом и, пока пламя окончательно нас не отрезало, контролировал побег наших юнитов. Когда остались только я и Сын Торвальда, порывом горячего воздуха с меня сорвало мою панаму. А она, между прочим, в амерской расцветке «3-colour desert»!!!

Я не мог её оставить и ринулся за ней. Я подобрал панамку, натянул её посильнее, и тут мне открылась чудесная по своей комичности картина: слева от тропинки было кладбище. И, разумеется, оно уже объято пламенем. Специалист снова ринулся тушить пожар уже на кладбище (рядом с тээмками, ага).

Я подбежал к нему и начал сигналить ему прямо в мозг: «Мы уже ничего не сможем сделать! МЫ ЕГО НЕ ПОТУШИМ! У… бываем быстрее!»

Братишка окончательно отчаялся и смотрел, как пламя поглощало недавно установленный крест на чьей-то могиле. Мы ушли к остальным и наблюдали, как стена огня двинулась дальше…

Спустившись, мы заметили прибывший пожарный расчёт, который ранее уже работал неподалеку. Я сказал, что у нас все под контролем. Я не стал пускать их, ведь от пожара тээмки могли начать взрываться. А угрозу населенному пункту пожар не представлял.

Что интересно, когда Гусь напрокат пошёл осматривать ущерб, нанесённый кладбищу, то обнаружил, что большинство могил были не тронуты пламенем. Огонь аккуратно обогнул захоронения, повредив лишь памятники и деревянные элементы. Почему так? Предлагаю подумать читателям.

А мораль?

Соблюдайте ТБ. Ведь не зря же она написана…

Сын Торвальда, Гусь напрокат

Как погиб Сын Торвальда

В тот вечер я проводил очередную тренировку со своим отрядом, отрабатывая действия в обороне. Вроде всё проходило штатно, но на душе было неспокойно, и я не мог понять, почему.

Закончив тренировку и, как обычно, распределив задачи на ночь, я пришёл на свой командный пункт, улёгся на любимую дверь, стоящую на шлакоблоках, даже не стал снимать обувь. Задремал примерно на час, но вдруг сквозь сон услышал в рации свой позывной.

Ко мне на связь вышел один из старших по позициям и странно-испуганным голосом попросил срочно прибыть к ним на пост. Я выругался. «Хоть бы они никого не убили», – подумал я. Хотя в нашем районе нападения диверсионно-разведывательных групп периодически случались, такой сценарий я счёл маловероятным, поэтому про себя гораздо больше переживал за «дружественный огонь».

Подняв все подчиненные мне опорные пункты кодовым словом по тревоге, я отправил своё отделение занимать круговую оборону, а сам выдвинулся на опорник, который меня вызвал.

Это было ночью, примерно в два часа. Луны не было, темень стояла лютая, но, к счастью, со мной был тепловизор, который в свое время любезно подарил Туман.

Мы крались, периодически останавливались, а чувство опасности только нарастало. Наконец, дошли. Я остановился, оставив группу на прикрытие, отдал рабочий телефон и тепловизор. Распределил сектора. И пошёл вперед один.

Подойдя к опорнику, я вышел на связь с ними по рации и попросил включить прожектор. Он был предусмотрен для удобства, чтобы часовые могли опознать тех, кто подходит к ним в тёмное время суток. Свет загорелся, выжигая мой единственный оставшийся глаз. Внутри сразу похолодело. Я тихонько снял автомат с предохранителя, назвал пароль, услышал отзыв. Всё верно… Но что-то всё равно было не так.

Вдруг резко калитка распахивается – и кто-то хватает меня за лямки разгрузки. Дальше всё происходило почти мгновенно. С ухмылкой (ведь патрон был в патроннике, а автомат направлен нападающему прямо в живот) я подумал: «Ну, с… ка, хоть тебя я заберу с собой!» и заорал «Отделение, огонь!» Одновременно палец начал вдавливать курок. И последней мыслью за эти мгновения была: а где же его нож?.

И тут… в нападающем я узнал своего товарища и знакомого из другого отделения. Палец замер. И второй мой крик – «Отделение, отставить!» спас участников этой сцены от очень трагических последствий… Мгновенно я сообразил, что это обычная проверка, и все-таки успел дать нужную команду.

Когда мы зашли на опорник, то сели пить чай и разбираться, почему так вышло. Оказалось, фишкари[47]47
  Дежурные, стоящие на охране опорника. – Прим. ред.


[Закрыть] про… бали фишку – и в итоге по сюжету проверки их всех «убили», попутно парочку забрав в «плен». По рации всем объявили, что Сын Торвальда (то есть я) – 200. По моему протоколу, если что-то случалось с первой группой, то выдвигалась серьёзная группа резерва и мой заместитель брал управление.

Расположившись поудобнее, я вместе с «нападавшими» стал ждать свой резерв. Моё отделение всегда вызывало у меня чувство гордости и немного ненависти. Они были хорошо обучены. Но долго мне ждать не пришлось, а, наоборот, пришлось срочно менять план учений, ибо на подходе мы заметили этих очень серьёзных и, главное, сильно злых типов со «шмелями», которые тихо и профессионально крались поквитаться за командира.

Поняв, что сейчас кого-то из нас точно убьют, причем не понарошку, я прокричал во тьму ночи позывной парня из головного отряда.

Остановились, молчат, явно уже прицелились, с… ки.

Крикнул пароль, отзыв, скомандовал, что выхожу.

В стороне загорелась пара фонарей: меня подсветили.

Напряжение спало. Я начал хвалить своих бойцов и прощаться с «нападавшими». Вышел на свой узел связи, сообщил, что я возвращаюсь и всё нормально. Но на этом история не закончилась.

…Когда я уже подходил к нашему КП и успел назвать пароль, меня снова ослепила вспышка. Снова еб… ные фонари, но уже штук десять – и все в один глаз, и крик моего самого смелого пулемётчика – «Еб… лом в пол!»

«Не хами, боец!» – рассмеялся я. Боец, к счастью, меня узнал. И очень обрадовался. Оказывается, всё это время, с момента подъёма по тревоге, он держал свой сектор, слыша мои крики во тьме, а затем сообщение о том, что я 200. Поэтому намерения его были весьма серьёзны. Но благо я всегда учил своих бойцов выдержке. И она сработала.

Повторно отменив тревогу, я убедился, что все пошли спать (кроме фишкарей, естественно). Оставшуюся ночь я думал про часового, которого взяли в плен.

Нет, боец не спал и даже не сидел. Ходил, примерзая, и вроде не докопаться, но почему же он не услышал, не увидел, что к нему идут? Это же были не какие-то спешелы с ИК-ремиссией, которая скрывала их от тепловизора. Как же сделать так, чтобы люди наконец-то поняли, что они в реальной опасности, что их постоянно кто-то будет пытаться убить?

Но этот вопрос решился сам собой через пару-тройку дней, когда произошло уже настоящее нападение ДРГ. Впрочем, это уже совсем другая история…

Сын Торвальда.

Как Сын Торвальда спас раненого Гуся напрокат

Взрывы и запах пороховых газов нарушили спокойную атмосферу этого утра: моё отделение начало учебный штурм «деревни». Парни уже закрепились на НП и подтягивали резервы, а я активно давил фланг, руководя штурмовой группой лично.

Рация прохрипела, что на позиции Гуся напрокат 300.

Передав управление боем своему заместителю, я побежал через посадку, скидывая на ходу шлем и бронежилет. Прибежав на КП, где стояла единственная машина моего коллеги, я обнаружил, что ключи от неё у меня, так как коллега был на задании.

Тут же схватив гаррет[48]48
  Металлоискатель. – Прим. ред.


[Закрыть], щуп, кошку и молясь, чтобы это был не Гусь, я услышал только характер ранения – отрыв конечности и номер позиции. «Ёб… ные мины! Как же я ненавижу мины!» – думал я.

Когда в машину следом за мной прыгнули остальные участники этого внезапного движа, я уже топил тапку в пол и выжимал из машины всё, что можно.

И тут меня осенило, что я не умею водить! Ну как, я ездил пару раз… в 14 лет… бухим… по деревне. Да, у меня непростая и сложная судьба, а кто из нас без греха?

На этом мое общение с автомобилями закончилось. Пока я сообщал всем, что я не умею ездить, выяснилось, что из нашей команды никто не умеет! Особенно на механике.

В этот момент пришло сообщение по рации о том, что бойца вытащили и везут в госпиталь. «Едем в госпиталь», – сказал наш командир. «Сын Торвальда, можешь не торопиться!» – добавил наш медик.

В ответ я лишь злобно усмехнулся и вошёл в поворот с хорошим таким заносом, чуть не убив нас всех.

«Сука, мы сейчас перевернёмся!» – заорал мне замок.

«Мы всё равно приедем в госпиталь, но не знаю, в каком состоянии», – ответил я, демонически заржав.

Вылетев на полуобвалившийся мост, я выловил взглядом, что по нему уже едет встречная машина. Сдав назад и чуть не съехав при этом в реку, я сразу вспомнил, зачем тут зеркала и педаль тормоза. Наконец, после того как я пропустил встречку, мне удалось проехать оставшееся расстояние без единого эксцесса.

После посещения госпиталя на душе стало полегче, адреналин отпускал. Для меня было главное, что это не Гусь напрокат. Я уже спокойно поехал осматривать место подрыва, но там ничего особо интересного не было.

И только когда я вернулся на КП, то вспомнил (!!!), что передал командование своему заместителю, то есть… Гусю напрокат.

Но мой мозг, как оказалось, в процессе всей этой истории почему-то исключил воспоминание о том, что занятие по утреннему штурму проводили мы ОБА, и именно Гусь собирал мой сибз по дороге, пока я ехал спасать его, истекающего кровью (в моей голове).

Интересная вещь этот ваш мозг… Иногда он дополняет реальность и рисует страшные картины.

К слову, после этого случая я научился ездить на машине. Не прямо «водить», конечно, но ездить стал нормально.

И однажды, когда уже прошло много времени, рация действительно разразилась отвратительным треском, что «Гусь напрокат тяжёлый 300».

Сын Торвальда.

Тумблер. История о работе над ошибками и везении

Это был до банальности обычный день. Я выдвинулся на разминирование, прихватив с собой затрофеенный миноискатель ИМП-2. Его я вытянул с места подрыва вражеского сапера, а наши ребята подшаманили его, почистили контакты и проверили работу.

Произвожу поиск мин, иду и вдруг вижу противопехотную мину ПМН-2. Решаю, как к ней правильно подойти. Миноискатель – штука специфичная, кто работал с ним – тот поймет. Пищит практически на всё. И вот он пищит-пищит, а я ищу наиболее короткий и безопасный путь к мине. Пройти надо было каких-то полтора метра. Вижу – слева от мины на расстоянии одного метра участок асфальта. «Ну он точно не заминирован», – думаю. Надо сказать, что на тот момент я уже был уставшим, так как до этого перещупывал достаточно большой участок местности.

До этого асфальтового островка надо было допрыгнуть. Разбегаюсь, прыгаю на кусок твердой поверхности. После начинаю идти к мине, забыв проверить миноискатель. Иду смело, ничего не пищит, значит, все чисто, никаких металлоэлементов в земле нет. Подхожу к мине, она в 80 сантиметрах от меня. И тут мне захотелось проверить, как будет пищать металлоискатель, если его навести прямо на мину. Навожу – тишина. «Фальшивка, что ли? – со смехом подумал я. – Как это не пищит?» Рядом стоял армированный столб, навожу металлоискатель на него – тоже никакой реакции. И в этот момент я с ужасом понимаю: что-то я сделал не так. Все же испытывали такое чувство, когда ноги на мгновение становятся ватными и по ним пробегает импульс куда-то в пятки.

Осматриваю миноискатель, а он выключен. Во время прыжка на асфальт либо снаряжением, либо рукой я задел тумблер на миноискателе и выключил его. Мне несказанно повезло, что, помимо ПМН-2, в этом районе не было других мин, потому что от асфальта я шел к ней с полной уверенностью в том, что миноискатель работает и просто ничего не находит. Мне не оторвало ноги только потому, что Боженька меня бережет. Братцы, всегда перед работой проверяйте миноискатель. Перебарывайте усталость, она никак не должна влиять на вашу сосредоточенность и фокусирование на задаче. Цена во всем этом – ваше здоровье и ваша жизнь.

Сын Торвальда