Текст книги "Пехота бессмертна"

Пушка С-60/АЗП-57

Очень капризная, но очень точная и опасная для противника в хороших руках. Наше орудие было установлено на борту «Урала-4320».

Экипаж, к которому меня приписали, уже давно работал на этой пушке. Они, можно сказать, стали одними из первых, кто начал работать на нашем направлении. Уже после этого другие ШО[29]29
  ШО – штурмовой отряд. Особенностью организации ЧВК «Вагнер» являлось то, что артиллерийские расчеты в начале СВО входили в состав штурмовых отрядов, а не являлись отдельными подразделениями со своим подчинением. Связано это было с тем, что ЧВК «Вагнер» изначально состояла из штурмовых отрядов и все сотрудники проходили именно этот вид подготовки. – Прим. ред.


[Закрыть], увидев эффективность данного орудия, решили заиметь и себе такие же.

Наш экипаж состоял из пяти человек: заряжающего, вертикального наводчика, он же и командир орудия, наводчика горизонтали и по совместительству стрелка (да, на орудии два наводчика), ещё были механик-водитель и… человек, стоящий на утыканиях, так мы его называли. Он стоял там, откуда вылетают гильзы, и главным его инструментом на этом месте был крюк (специальное устройство из комплекта ЗИП[30]30
  ЗИП – запасные части, инструмент и приспособления. – Прим. ред.


[Закрыть]), с помощью которого он доставал застрявшие гильзы либо снаряды, капсюль которых не сработал. Иной раз у выстрелов, в которых не сработал капсюль при «аборте», снаряды застревали в стволе. Стоящий на утыканиях фиксировал этот момент и давал команду командиру орудия: «Стоп стрельба». От этого человека в буквальном смысле зависели наши жизни. Почему? Напишу ниже.

После команды «Стоп стрельба» уже заряжающий вступал в игру, доставал специально подготовленную гильзу с порохом (без снаряда), заряжал её, и застрявший в канале ствола снаряд отстреливали, после чего работа возобновлялась. Также в задачи человека, стоящего на утыканиях, входило ловить гильзы и отбрасывать их в кузов «Урала». Делал он это для того, чтобы после стрельбы гильзы не демаскировали местность, на которой мы работали.

Также в его задачи входило опрыскивать затвор солярой с помощью пульверизатора. Это помогало при активной стрельбе, потому что затвор быстро засирался остатками пороха, солидола и бумаги, в которую были обернуты выстрелы. Выстрелы перед выездом мы чистили и тоже обливали солярой, чтобы минимизировать риск утыканий.

По поводу соляры: пушка её очень любит. Обслуживали элементы орудия и чистили мы её только ею. Пришли мы к этому методом проб и ошибок, начинали с солидола (смазывали механизмы) после чистки, но во время следующих стрельб этот солидол превращался в кашу и тоже засирал подвижные части орудия, после чего этот метод мы исключили.

В день мы отстреливали от ~100 (за один выезд) до ~200 снарядов – в зависимости от поставленных задач. Самое большое количество выпущенных снарядов, запомнившееся мне, составляло ~300 штук за два выезда. Пушка, как я уже писал, очень точная, ею можно работать как по точечным целям, так и по площадям.

Запомнился эпизод от марта 2022 года, когда мы складывали подъезд, в котором находились противники, а через один подъезд в этом же доме расположились наши силы. Благодаря точности орудия и работе расчета эта задача была успешно выполнена.

Чаще всего работать приходилось с закрытых позиций. Связано это было с тем, что рельеф местности в районе, в котором мы работали, не позволял стрелять прямой или полупрямой наводкой. Также это было связано с безопасностью самого орудия и его экипажа. Уже после того как мы заехали в город, рельеф местности позволил разгуляться на полную, мы находились на (условно) одной горе, а противник – на другой, сам город лежал в низине, посередине его разделяла река.

Слабыми местами у пушки являются в основном элементы механизма затвора, конкретно это верхняя «лапка» – больше всего страдает, ещё подпружиненная «шпунька» – фиксатор выбрасывателя: та, в свою очередь, зачастую терялась во время стрельбы (это, как я считаю, один из изъянов орудия), и автоматическая пушка превращалась в полуавтоматическую, гильза в этом случае не выбрасывалась, и её приходилось доставать вручную. В общем, из-за этой мелкой детали размером с фалангу мизинца пушка была не в БГ, и дальнейшая её эксплуатация в данных условиях не представлялась возможной. Уверен, создатели данного орудия и в мыслях не могли представить, что их детище станут использовать не по назначению и начнут ху… рить с неё до оп… зденения, так что у той от нагрузок будут вылетать детали. Это ведь зенитное орудие, и создавали его для работы по воздушным целям в составе батареи. В дальнейшем, чтобы не терять важную деталь (а теряться она начала при каждой стрельбе), мы её приварили, после чего работа пошла на лад.

Вообще эксплуататорам данного орудия крайне не рекомендую при поломках заниматься сваркой, особенно варить затвор, а особенно его «лапки» (как правило, ломалась верхняя). В случае поломки постарайтесь сделать всё, чтобы заменить голову затвора полностью. Сварка, даже аргоном, работать не будет, максимум хватит на 10–20 выстрелов. Нам же, ввиду отсутствия запасных деталей, приходилось это делать. Благо наш старшина, съездив на ремонтный завод, нашёл для нас новую «голову» затвора, и со сваркой мы распрощались.

Пушка эта опасна не только для противника, но и для самих её эксплуататоров. Часто слышал от своих коллег по цеху, что у того или иного экипажа орудия происходили несчастные случаи. К сожалению, и нас эта беда не обошла стороной: в ходе стрельбы один из снарядов слетел с направляющих («лапок») правее и из-за задымлённости возле затвора человек, стоящий на утыканиях, в горячке боя и интенсивности стрельбы не увидел неисправности. Снаряд слетел с направляющих, во время выстрела его перекосило, затвор ушёл в крайнее переднее положение, и капсюль был наколот выбрасывателем гильзы. Снаряд сдетонировал, после сдетонировал соседний, в результате чего погибли заряжающий и стоящий на утыканиях. Это оказался несчастный случай, предугадать который было нельзя.

Хаттори Ханзо

Сапёры

Тёплым ноябрьским утром командир по рации донёс до нас информацию, что в нашем районе будут работать «кроты» (сапёры). Работы на самом деле предстояло много, поле перед нами было засеяно противотанковыми минами вдоль и поперёк.

К 10 утра к нашей позиции подъехал «чекан» – машина выглядела очень монструозно: спереди был приварен отбойник, как в фильмах про зомби-апокалипсис, а на самом отбойнике изображена пасть с зубами.

«Ну прямо „Безумный Макс“ какой-то», – подумал я про себя. Из машины один за одним начали выходить сапёры. Вопреки моим ожиданиям, это не были крутые двухметровые качки, ведь именно такими я представляю людей, рассекающих на подобных машинах… Нет, это были с виду обычные работяги, каких вы видите перед собой каждый день на улице, в общественном транспорте и т. д.

Мы поздоровались и пошли им показывать примерный объём работ. Они нас спросили насчет наличия в нашей посадке мин и СВУ (самодельных взрывных устройств). Мины были, и СВУ тоже, линия окопов и блиндажей в нашей посадке когда-то была построена вэсэушниками. Построена, скажу я вам, была на совесть, не считая протекающих потолков в блиндажах, за что я их трижды проклял…

Первым этапом было обезвредить мины-ловушки в посадке, в которой мы жили. Посадку эту мы разделили на зелёные зоны и красные: зелёная – жилая зона, а красная – потенциально опасная, подразумевает под собой наличие взрывных устройств по типу ПМН, ОЗМ[31]31
  Осколочно-заградительная мина. – Прим. ред.


[Закрыть] и т. п. Примечательно то, что в этой посадке до нашего прихода уже проводили разминирование, в результате которого один из сапёров погиб, подорвавшись на ОЗМ-72. Первая мина-ловушка была РПГ-26[32]32
  Одноразовый гранатомёт. – Прим. ред.


[Закрыть], под которой оказалась установлена ПМН-2. По задумке автора, мина должна была сработать, если кто-то решит поднять гранатомёт. Сапёр установил на РПГ-26 пластид, мы отошли на безопасное расстояние, и произошёл взрыв, мина-ловушка была обезврежена.

К обеду сапёры начали поиск противотанковых мин на поле. К нашему удивлению, они обнаружили около сотни ТМ-62[33]33
  Противотанковая мина нажимного действия. – Прим. ред.


[Закрыть], и, с их слов, это ещё не всё, почему-то они были уверены, что на этом поле их гораздо больше, чем сотня, и число это с тремя нулями. Впрочем, перепахивать всё поле в их задачи не входило, им просто нужно было обезопасить местность вокруг нашей посадки.

По правилам, мины нужно было обезвреживать по одной либо по несколько штук на месте, (со слов командира сапёров), но тротила на все эти мины им бы просто не хватило, и командиру сапёрной группы в голову пришла очень занятная мысль – уничтожить все мины разом, для чего ему потребовалась наша помощь. Все найденные мины было решено отнести на середину поля и взорвать там. Я спросил у него: «А что, так можно было?» На что у того по лицу расплылась ехидная улыбка.

Уже тогда я понял, что сапёры – это очень безбашенные люди. Конкретно эти сапёры были фанатами своего дела, им нет-нет да и дай что-нибудь взорвать. Мы, как муравьи, цепочкой начали таскать мины на середину поля в воронку от ФАБ-500 (не знаю, почему я решил, что эта воронка именно от фугасной авиационной бомбы, просто она была большая). Наши муравьиные бега заняли около двух часов, в общей сложности в воронку было загружено около 70 противотанковых мин ТМ-62 и… И самое интересное – теперь всю эту кучу надо было аннигилировать, дистанционно осуществить это не представлялось возможным ввиду отсутствия технических средств у сапёров. Всё было сделано куда проще: мы встали примерно в двухстах метрах от предполагаемого взрыва, да, мы именно встали, а надо было укрыться в блиндаже. Я спросил у сапёра: «А мы что, не будем прятаться в блиндаж?» На что тот ответил: «Но мы тогда не увидим взрыв! Не ссы, я сто раз так делал, будет весело».

На подрыв отправился один из сапёров. Почему-то он был напуган, но продолжал шутить: «Если что-то пойдёт не так, я даже не успею испугаться». Видели бы вы его лицо… Представили? Он ушёл устанавливать тротиловую шашку весом 200 грамм, установил КД, огнепроводный шнур, поджёг и убежал…

Глядя на это, я вспомнил свои школьные годы, когда зимними вечерами так же поджигали бомбочки в подъездах жилых домов и убегали…

Наш сапер бежал так же, как бежал хулиган, который учудил очередную шалость.

Шнур они установили длинный, и, по их прикидкам, гореть он должен был минуты две. Все сидели в предвкушении взрыва.

Взрыв был очень мощным. По нам, стоящим в двухстах метрах, ударила взрывная волна. Я увидел, как в районе взрыва образовался воздушный купол, распространяющийся во все стороны. Настиг он меня в долю секунды и чуть не сбил с ног, я ощутимо дёрнулся и присел, перед глазами предстала до жути красивая картина: в воздух взмыли куски чернозёма разных размеров и конфигураций, а главное – в небо поднялся гриб размером с десятиэтажный дом. К моему удивлению, пламени и огня во время взрыва не было, как это показывают во многих фильмах, которые я любил смотреть. Сапёры начали восторженно кричать и веселиться, впрочем, мне было не до смеха, потому что в нас с неба летели куски земли и, возможно, камней; и приземлись тебе на голову такой кусок земли – точно вырубит, если не убьёт… Я прикрыл голову автоматом и сказал: «Е… ать вы припизд… утые, одноразовые братики… Можно я к вам переведусь? С вами весело!»

Закончив веселиться, мы побежали смотреть результаты подрыва. Сказать, что я удивился, – ничего не сказать: воронка от ФАБа стала напоминать воронку от… Не знаю, от чего, глубиной она была с двухэтажный дом, а диаметром примерно 20–25 метров.

Лучшая работа в мире.

Хаттори Ханз

На поиски третьей ноги

Вынужден заметить, что чем дольше длится ваша командировка, тем чаще вашу голову посещают не совсем разумные идеи.

Задача поставлена была самая рутинная: инженерная разведка для последующего соединения двух позиций. Ситуация осложнялась наличием минных полей и местами – скальных пород.

Сами минные поля не подчиняются никаким законам логики и здравого смысла. Минировали как наши оппоненты, так и наши союзники, казаки, Росгвардия… То есть все было засрано как противопехотными, так и противотанковыми минами. Ни карт минирования, ни даже примерного расположения.

С утра запросил в помощь одного весьма грамотного инженера (далее – специалист). Примерно к обеду всеми правдами и неправдами он прибыл к нам. Не торопясь мы прошли запланированные на сегодня 100 метров. Благополучно вернулись на позицию, окинули взглядом местность. С фронта лесопосадка была разделена небольшой рекой. А на фоне посадки был весьма заметный ориентир. Огромный дуб. Меня как молнией ударило. Я вспомнил, что именно там один из наших бойцов потерял ногу. Тувинец, обладающий техникой «кошачьи ножки», которая, однако, не уберегла его от ПМН-2.

Я не нашёл ничего умнее, чем предложить пойти туда и поискать ногу. Вот просто – «давайте найдём ногу». Ведь мы знаем безопасную тропу до места подрыва. Соответственно, там мы просто осмотримся и вернёмся назад. Специалист сразу же поддержал эту гениальную идею.

Выдвинулись втроём. Первый – спец, второй – я, третий – мой заместитель, дагестанец (это важно для полноты картины). Наш специалист был вооружён трофейным миноискателем ИМП[34]34
  ИМП-2 – советский общевойсковой миноискатель, предназначенный для поиска противотанковых и противопехотных мин, установленных в грунт, снег или в бродах. – Прим. ред.


[Закрыть], к которому тогда только приноравливался.

Добравшись до дерева, двинулись дальше к месту подрыва. Стоит ли говорить, что на дистанцию между нами был положен здоровенный болт, ведь мы уже это делали бесчисленное количество раз, что может пойти не так?

Я периодически выдавал шутеечки по поводу оторванных конечностей и всячески поддерживал командный дух.

Пройдя метров тридцать в глубь посадки, я понял, что у меня появилось это противное липкое чувство. Движения специалиста становились всё медленнее. Атмосфера нагнеталась, тучи сгущались. В целом мы осознавали, что дерьмо случится, НО ПРОДОЛЖАЛИ двигаться дальше.

И тут спец резко останавливается и выдаёт «Стоп!» Вертит башкой в разные стороны, оборачивается ко мне и, глядя прямо в глаза, говорит: «У меня ИМП не включен».

Оттенок кожи замыкающего сменился с тёмного на светло-серый.

Выслушав все, что я думаю по этому поводу, специалист включил свой инструмент и провел перед собой. Прибор визжал абсолютно везде. В ход пошёл щуп. Цок, цок, цок… Куда бы ни погружался щуп, везде встречал под собой мину.

Я попросил просканировать местность непосредственно передо мной и вокруг. За исключением небольших участков – пищало всё.

Может, прибор сошёл с ума? Я поднял левую ногу: мол, посмотри тут. Под моей ступней – тишина. Только прибор отводится в сторону – раздаётся сигнал. Ставлю ногу на место, 3 сантиметра до мины. Откровенно высказываюсь о том, что отныне я сомневаюсь в сексуальной ориентации специалиста. «Кругом!» – и уже заместитель топает первым, обливаясь потом. Вернулись мы благополучно.

Подытожим. Так ли уж необходимо было идти искать оторванную ногу? Вопрос риторический.

Стоило ли уставшему инженеру соглашаться на эту авантюру? Само собой, нет.

Усталость, рутина и профдеформация толкают ваш разум на не совсем безопасные идеи.

К сожалению, не все подобные случаи заканчиваются так. Кому-то это будет стоит жизни или здоровья.

Гусь напрокат

(Далее комментарий напарника)

Хочу дать свои признательные показания и ответить на ряд вопросов.

Прошли мы гораздо больше 100 метров за тот день, примерно на порядок.

Миноискатель был выключен потому, что по той тропе ходили неоднократно до определённой точки. Но ввиду усталости эту точку мы прошли метров на пятнадцать.

Спасло ситуацию резко накатившее чувство опасности. Поэтому прислушивайтесь к себе.

Откровенно говоря, зря мы пошли туда уставшими. Вся работа была уже сделана, но, дабы убить оставшуюся часть вечера, я согласился на авантюру Гуся напрокат.

Мне же как специалисту всегда было интересно побывать на местах подрывов, установить обстоятельства и тип мины, что-то вроде «„Следствие вели…“ с Сыном Торвальда». Поэтому я и согласился.

Это был уже 9-й месяц командировки, и, судя по всему, все мы перегорели и явно нуждались в отпуске.

Хорошо то, что хорошо заканчивается, но в тот день мы могли стать номинантами на премию «Долб… еб года».

Сын Торвальда

Латентный пироман

Возвращаясь к былым событиям, не могу не вспомнить ещё один случай, связанный с инженерной разведкой.

Задача проста, как три копейки. Снова соединить две позиции через местность со сложной минной обстановкой. В общей сложности метров двести через поле, от посадки до посадки. Я прибился в помощь к нашему инженеру (далее – специалисту).

Прибыв на край посадки, мы увидели такую картину. Перед нами лежало поле с сухой травой по колено (дело было по весне), а также край противоположной посадки, где наши товарищи выставили специально обученного бойца. Он символизировал собой ориентир.

Слева на расстоянии километра – небольшая, почти вымершая деревушка. Справа поле с сухостоем и река.

Всё как обычно, специалист идёт первым с миноискателем (Garrett) и щупом. Следом я тычу тропу на предмет того, вдруг первый допустил ошибку и прошляпил что-нибудь взрывное.

Мне сразу не понравилось наше мероприятие, так как из-за травы Garret был бесполезен и постоянно пищал, а щуп запутывался. Благо же я заранее припас бутылку с соляркой. Предложил, чтобы сохранить время и наши шкуры, пустить огненный пал. Мы поджигаем траву и, контролируя распространение пламени, идём по выгоревшей земле, спокойно ковыряя её щупами.

Специалист поднял вопрос: а не выйдет ли пламя из-под контроля и не начнут ли взрываться противопехотные мины?

На что я резонно заметил: погода безветренная, а если начнут взрываться – ну и пусть. Выдерживаем дистанцию больше разлета осколков. Вот и всё счастье. Спец обрадовался перспективе сократить время пребывания на этой локации.

Я вымочил небольшой участок в соляре и поджёг. Отпустил пал подальше и немного выждал, и вот перед нами открылся прогоревший коридор.

Двинулись вперёд, все шло отлично, огонь потихонечку поглощал сухостой, мы же помаленьку прокладывали тропу. Однако если что-то может пойти не по плану, оно пойдёт не по плану, уж не сомневайтесь.

Внезапно ПОДНИМАЕТСЯ ВЕТЕР со стороны реки. Спец идёт, не отрывая взгляда от земли, я же посмотрел, куда дует ветер, и прибалдел. Пламя пожирало сухостой и направлялось в сторону деревни, поднимая к небу тучу дыма.

– Ты по-прежнему считаешь, что все под контролем?

– Да, безусловно. Порыв стихнет, и пламя также ослабнет. Работаем!

Ещё примерно через 10 минут очередной порыв. Ветер вновь распаляет пламя и гонит огонь на деревушку.

Признаюсь, тут я уже оставил все надежды на благополучный исход. Оказывается, на пути пала была низина с высоким кустарником, причем сухим. Естественно, языки пламени тут же поднялись на высоту деревьев. Признаюсь честно, горело восхитительно. Просто всепоглощающая стена огня.

Специалист же пришёл в праведный ужас и гнев. В этот раз уже я выслушал о себе много нового. Впрочем, по большей части он был прав.

– Задача должна быть выполнена любой ценой. Пошли, пока нас не срисовали.

Ну вот и представьте: самое настоящее пекло. И мы среди этого бушующего огненного урагана.

Ускорились, насколько это возможно. Подходя уже к ориентиру и тому, что осталось от посадки, я снова обернулся в сторону деревни. Огонь уже почти прорвался к ней. В голове много чего промелькнуло. Я до последнего надеялся, что на моей совести не окажутся мирные жители… По крайней мере – не в такой ситуации.

Однако пламя неумолимо приближалось к первой линии домов.

Неожиданно огонь захлебнулся и… потух.

– Что ж, не судьба, – выдохнул я.

– Идём дальше.

– Любим, да, сжигать деревни по утрам?

– По ситуации. Заканчиваем и едем на доклад.

Чуть позже командир задал вопрос:

– Задача была выполнена в полном объёме?

– Да.

– В ходе выполнения есть 300-е, 200-е?

– Нет.

– Свободны.

P. S. Оказывается, один мужичок на окраине деревни продолжал вспахивать свой участок земли. Благодаря чему пламя не смогло двинуться дальше.

Гусь напрокат

Мышиная возня

Было это давно.

Проводя время в командировке, я ездил в магазин – за «Адреналином» и своими любимыми круассанами с ананасом.

Да так любил я их, что скупал сразу все, что были в магазине.

И вот в какой-то день укромыши начали нападать на мои запасы.

То доширак погрызут, то хлеб…

«Ну, – думаю, – война!»

В перерывах между расстрелами мышей из пистолета Макарова ко мне тогда приехал Туман (Туман был уложен спать на почётную койку, под которой хранилось несколько десятков килограмм пластического взрывчатого вещества. – прим. Тумана).

Лёг я на свою любимую дверь на полу, расстелив каремат, задремал, как чувствую: что-то начинает облизывать мне ухо…

И тут пришло оно.

Осознание тотального пи… деца.

С этого момента была объявлена великая война против мышей. Первые диверсанты были пойманы и уже к обеду приговорены к 10 годам расстрела.

Положив две гранаты РГН[35]35
  РГН – наступательная противопехотная осколочная ручная граната ударно-дистанционного действия. – Прим. ред.


[Закрыть] и 400 грамм тротила сверху, достав ЗТП[36]36
  Зажигательная трубка. – Прим. ред.


[Закрыть], произвёл подрыв.

Больше я мышей не видел.

Видимо, они копили свои силы, чтобы вернуться через 10 дней и съесть мои последние круассаны.

Ну уж этого я им не мог простить.

На липкие листы были пойманы в тот день ещё две мышиные твари, и мы с Гусем напрокат решили отправить их «на Space X» при помощи двух снарядов от «Рапиры».

Попутно уворачиваясь от обломка снаряда, с грохотом упавшего на пятиэтажку, возле которой мы залегли.

В тот же вечер был пойман мышиный предводитель – Мистер Крыс.

Самый большой из всех мышей, что я видел, как будто крыса трахнула мышь…

Пока мы решали, как именно будем отправлять его на орбиту, мы совсем отвлеклись.

А когда опомнились, то увидели, что к мыши почему-то прилипла кошка и передними лапами собака…

Достав из-под кровати противотанковую мину, попрощавшись с Мистером Крысом, отодрав к этому времени от клея кота и собаку, я успокоился, представляя, как догорает огнепроводный шнур…

Затем мы увидели картину – что-то в стиле «Аполлона-13».

На этом моменте и заканчивается наша космическая программа: мыши поняли, что мы долбанутые, и больше не приходили.

А ведь когда-нибудь эта война закончится…

Сын Торвальда