Текст книги "Красный Вервольф 4"
Автор книги: Рафаэль Дамиров
Жанр: Историческая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
Черт, а ведь надо быть осторожнее! Этот тип явно меня изучает. Теперь надо под напором его болтовни не сбросить случайно свою маску.
– Герр Анхель, мне пора приниматься за работу, – я вскочил с кровати, на которую только что сел. – Вы хотите составить мне компанию? Я правильно понимаю, что вы давно в Заовражино? Будет неплохо, если вы меня познакомите с самыми важными жителями города и представите…
– Увы, мой новый друг, у меня тоже есть работа, – Анхель развел руками. – Рад был познакомиться.
И мой сосед стремительно покинул комнату, оставив меня в некотором недоумении.
Что это вообще было только что?
Моя чуйка нервно зашевелилась. Кажется, этот Анхель или не так прост, как хочет казаться. Или совсем не тот, за кого себя выдает. Он очень много говорил, но при этом не сказал, в сущности, вообще ничего. Совсем как я сегодня, пока доставал всех подряд фрицев в Заовражино. Он сказал, что он этнограф и на сдачу кинолог. Следы на лице намекают, что получил он неплохое академическое образование еще до тридцать третьего года. Носит гражданское… Может он из Абвера? Может быть, шарфюрер привел именно его не чтобы тот надоедливому и болтливому мне систему сломал, а потому что у него инструкция такая – всех новых людей просеивать через сито Анхеля. Интересно, прошел я в таком случае проверку или нет?
Я тоже двинул к выходу. Сидеть в комнате смысла не было, а подумать я и на ходу могу. Благо сейчас мне опять можно спокойно ходить по улицам, не перебегая от куста до забора, от забора до угла.
Я вышел на крыльцо, огляделся. Кроме моей машины рядом со школой стояли еще две – одна тот самый опель, который я уже видел. И лоханка. По уши грязная, будто на ней только что из болота вылезли. «А не так уж много людей в этой миссии Аненербе, – подумал я. – Человек двадцать, может… Не больше».
В этот момент дверь школы распахнулась, зацепив меня за бедро. Я отскочил в сторону, выпуская на крыльцо девушку.
– Извините, – буркнула она и принялась рыться в карманах. Достала пачку папирос, выудила оттуда одну. Долго мяла ее в пальцах. Обстоятельно так, как старый дед. Потом зажала ее в зубах и похлопала себя по бокам. Я с готовностью поднес ей зажигалку.
А девица была примечательная. Темные волосы коротко пострижены, тонкая шея в несколько рядов обмотана длинной ниткой жемчуга. Кажется, искусственного, очень уж небрежно она носит эти «бусики». Длинное черное платье с кривым каким-то подолом и бахромой пришитой в нескольких местах. Наверное, сама шила. Пыталась скопировать картинку из модного журнала, а получилось… ну… что получилось.
– Доброе утро, мадмуазель! – галантно улыбнулся я. – Меня зовут Базиль Горчаков, а как ваше имя, очаровательная незнакомка.
– Зося, – после недолгой паузы на критичное разглядывание меня с ног до головы сказала она. – Зося Бежич.
Глава 18
Зося оказалась девушкой в своем роде уникальной. Закурив папиросу и оценив мой внешний вид и французский акцент, она стала гораздо общительнее, и через минуту вставить в ее нескончаемый монолог хоть слово стало, мягко говоря, проблематично.
Так что мне пришлось узнать, что она не замужем, что сюда они с отцом, сестрой и ее дочерью переехали в тридцать седьмом по каким-то ей мало понятным причинам из Москвы. И ее это обстоятельство, ужас, как не радует, потому что раньше отце был важной фигурой, а здесь стал каким-то обычным деревенским обывателем. И ее, образованную девушку, – о ужас! – заставляют копаться в огороде и таскать воду из колодца, чтобы помыться. Еще я узнал, что она не любит коммунистов, которые довели великую страну до ужасной жизни. И очень надеется, что ее таланты и образование по достоинству оценят в более цивилизованных странах. В которые они непременно поедут, как только закончат очень важный и секретный проект, которым они сейчас занимаются.
– К сожалению, мой отец говорит, что уже слишком стар, чтобы менять родину, – заявила она, раскуривая третью папиросу. – Но я уже самостоятельная девушка, и могу принимать самостоятельные решения.
– Вам бы понравилась Сорбонна, мадемуазель Зося, – произнес я. И быстро добавил, поняв, что слово это ей не знакомо. – Это парижский университет, лучший во всей Европе. Я получал там образование после того, как моя семья эмигрировала после октябрьского мятежа.
После упоминания Парижа, ее глаза засияли, и мои акции взлетели еще выше. Она снова затарахтела о себе и своих взглядах на жизнь. А я смотрел на нее с нескрываемым восхищением. Такой редкий экземпляр, мне почти никогда такие женщины не попадались. Зося была совершеннейшая и незамутненная дура.
Ее отец был видным светилом в области ветеринарии, физиологии и еще каких-то дисциплинах. Ее сестра – психиатр и тоже ветеринар. Ее племянница – это та самая девочка, на которую фрицы делали большие ставки. А сама она не закончила медицинское образование, и когда семья ее была вынуждена покинуть Москву и скрыться в глухомани, уже год как работала гардеробщицей в театре. Но это все потому, конечно же, что система в мединституте – закостеневшая и несовременная. И недостойна ее таланта, разумеется.
Я кивал. Поддакивал. Качал головой. Изредка вставлял реплики про Париж и Францию, чтобы поддержать в девушке пыл, с которым она пыталась меня охмурить.
Но вопросы, ответы на которые были мне действительно интересны, пока не задавал. Слишком много возможных лишних ушей могут оказаться поблизости. И услышать, что приехавшему в Заовражино энтузиасту-миссионеру интересны какие-то другие вещи, кроме воспитания несчастных сироток. Успеется… Вряд ли Зося какой-то особенно ценный источник информации, зато она сама свалилась мне на голову. А в моем положении подарками судьбы не разбрасываются.
– Ах, Базиль, вы даже не представляете, как сложно работать с моими родственниками, – Зося картинно закатила глаза и сложила руки на груди. – Они такие неприспособленные к жизни, такие наивные… И из-за этого на меня ложится столько обязанностей, что мне иногда хочется просто-напросто сбежать…
– Иногда надо позаботиться о себе, а не только о других, – понимающе покивал я, взяв Зосю за руку. – Кстати, согласно последним исследованиям знаменитого французского психолога… эээ… – я понял, что ни одной фамилии, как назло, не помню, так что подставил первое, что пришло на ум. – Дю Бланманже, люди, которые ставят себя на первое место, приносят своим близким гораздо больше пользы, чем те, кто пытается прежде всего блюсти чужие интересы.
Бл*ха, какую хе*ню я несу! Даже родной двадцать первый век вспомнился. Когда на спор с приятелями соблазняешь особенно высокодуховную барышню, двинутую на идеях феминизма или, там, энергуйстве каком-нибудь. Впрочем, здесь тоже сработало. Глаза Зоси азартно заблестели, она вцепилась рукой в мои пальцы и выдохнула в лицо папиросный дым. Чуть не закашлялся. Они же с фрицами работают, могла бы и у них сигареты пострелять вместо этой сушеной лебеды или что она там курит? Но виду не подал, разумеется. Я же образованный европейский интеллигент и где-то даже аристократ.
– Вы знаете, Базиль, я с первого взгляда поняла, что мы с вами родственные души! – заявила она, швырнув окурок на землю. Как и первые два. Проигнорировав мусорку, которую дисциплинированные фрицы поставили рядом с крыльцом. – Вы единственный здесь, кто действительно меня понимает!
– Будто сама судьба свела нас здесь, – поддакнул я, положив руку ей на талию. Она прильнула ко мне, положила голову мне на плечо. Потом резко отпрянула и посмотрела мне в лицо.
– Базиль, я бы хотела показать вам свои стихи! – с огнем в глазах сказала она. – У меня, конечно, еще очень много работы на сегодня, но сделать небольшой перерыв будет очень полезно, вы же сами говорили… И этот… как его… французский психолог… Ах, я бы так хотела тоже получить образование в Париже! В этой Сорбоне на каком языке преподают?
– На французском, – улыбнулся я.
– Как же так? – возмутилась она. – Ведь там, должно быть, училось очень много русских эмигрантов, в прогрессивном учебном заведении давно должны были завести русских преподавателей!
– Милая Зося, с вашим талантом освоить французский язык будет проще простого, – я сжал ее плечо.
– Верно… – она тряхнула короткими волосами. – Пойдемте!
Зося ухватила меня за локоть и потащила прочь от бывшей школы.
По дороге к дому она продолжала без умолку болтать о своей исключительности, о том, как ей сложно, и как она мечтает оказаться, наконец, в тех местах, где будет по-настоящему счастлива. Каждым словом подтверждая первое впечатление, которое она на меня произвела. Да, эта девушка реально была беспросветной дурой. И являла собой наглядное подтверждение поговорки «в семье не без урода».
Благо, идти пришлось недолго – дом Бежичей был всего-то через несколько дворов от школы. Зося с решительностью бульдозера увлекла меня внутрь и усадила на стул, а сама скрылась за занавеской, заменяющей межкомнатные двери. Теперь я смог выдохнуть и осмотреться. Особым уютом тут, надо заметить, и не пахло. Обставлен дом был с утилитарным минимализмом, без всяких уютных штучек-дрючек. Стол, четыре стула, шкаф и настенные часы – вот и вся обстановка кухни-гостиной. Ну и печь еще, конечно. И две двери в разные стороны. Видимо, комнаты двух сестер. А отец семейства, по всей видимости, спал прямо тут, на полатях.
Шторка колыхнулась, и из комнаты снова появилась Зося. Теперь она накрасила губы ярко-красным и натянула на голову уродливую шляпу-горшок. В принципе, если отвлечься от того, что она говорит, то она вполне симпатичная барышня. Лицо, во всяком случае, миловидное. Грудь на мой вкус маловата, мне всегда больше нравились крепенькие барышни вроде той же Марты.
Марта… Я вспомнил свою горячую и совершенно бесстыжую немецкую любовницу, и кровь побежала по венам шустрее. Даже вдруг понял, что соскучился. Впрочем, неудивительно. В партизанском отряде я вел куда более пуританский образ жизни, чем тот, к которому привык, пока работал у графа в комендатуре.
Зося принялась декламировать что-то, но я не слушал, потому что думал о Марте. Вспомнил херес у нее дома. Диван в кабинете графа. Белую кожу. Упругие сиськи и круглую задницу. Надеюсь, со стороны Зоси это смотрелось, будто я так воодушевлен ее стихами.
– …как сыплет с неба тополиный пух, в свободном теле – свободный дух! – пафосно жестикулируя, закончила она.
– Это… потрясающе! – сказал я. – Вы невероятно талантливы, Зося, вы знаете это?
– О, мне так важно было услышать ваше мнение, – она потупила взгляд, изображая скромность.
– Мне так жаль, что вы вынуждены прятаться в этой глуши, – я встал подошел к ней и обнял, изображая смятение чувств. Скомкал ладонями скользкую ткань ее нелепого платья.
– Если бы вы знали, как мне здесь душно… – простонала она, прижимаясь ко мне. – Как бы мне хотелось вздохнуть полной грудью…
«Если бы она у тебя была», – чуть не фыркнув, подумал я, запуская руки ей под платье. Одернул себя. Если продолжу мысленно язвить, рискую заржать в самый неподходящий момент. А с такими барышнями, как эта, надо быть предельно серьезным. И пафосным.
– Я так счастлив, что вас встретил, – пробормотал я, осыпая ее шею поцелуями. Целовать ее в губы не хотелось. Потом еще помаду со всего лица оттирать. Да и курит она всякую дрянь. Значит придется слушать ее болтовню все время.
Я стянул с нее платье и отшвырнул его в сторону.
– Ах, вы должно быть, думаете про меня ужасные вещи… – бормотала она, потянувшись к пряжке моего ремня.
– Исключительно прекрасные, – прошептал ей на ухо я, подталкивая к столу. Она потянулась губами к моему лицу, но я увернулся, снова крепко прижав ее к себе. Потом быстро развернул к себе спиной и наклонил вперед.
– Может быть, в моей спальне будет удобнее? – пролепетала она.
– У меня нет сил терпеть, – сказал я, стягивая с нее трусы.
Она подалась мне навстречу, выгнулась, простонала что-то неразборчивое.
Кажется, говорила что-то еще, но я не слушал. Думал то о Марте, то о Доминике.
– Я совершенно потерял голову, – сказал я, когда все закончилось. – Это твои удивительные стихи на меня так подействовали.
Зося натянула через голову платье и смущенно посмотрела на меня.
– Базиль, мне ужасно стыдно, что я… – она смущенно смотрела в пол. Тьфу ты, бл*ха, все время забываю, что в Советском Союзе женщинам положено стыдиться, если им нравится заниматься сексом!
– Тебе совершенно нечего стыдиться, милая! – горячо заверил я. – Любовь – это самое прекрасное, что может происходить между двумя людьми. Я так хотел бы показать тебе Париж! Чтобы мы прогулялись по Елисейским полям и по живописным улочкам Монмартра…
Я плел словесные кружева, даже процитировал кого-то из французских поэтов. И теперь она смотрела на меня как загипнотизированная.
– Любовь? – повторила она. – Так ты думаешь, что… что любишь меня? – спросила она.
– С первого взгляда, милая, – беззастенчиво соврал я.
– Нам нужно чего-нибудь выпить… – сказала она и направилась к шкафу. Я перевел дух. Н-да, такое себе свидание, конечно. Надеюсь, хотя бы игра стоила свеч. И у меня получится выудить из нее хоть немножко сведений о том, чем занимаются эти Бежичи.
После третьей стопки самогона Зося перестала краснеть и смущаться. Расслабилась и опять принялась болтать без умолку. Кажется, она уже мысленно вышла за меня замуж, поселилась в моей квартире в центре Парижа и завела себе маленькую собачку с бубенчиком на ошейнике. Теперь осталось только аккуратно направить поток ее красноречия в сторону того, чем занимается ее семья.
– …отец сказал, что немцы просто дураки, – заявила она. – Самая главная их ошибка была в том, что они думали, что собаку-убийцу можно воспитать из любого щенка крупной породы. Но это не так! Мои отец и сестра уже очень давно тренируют собак-поводырей, а это, считай что, примерно то же! Вот только они берут в дело вовсе не любых щенков, там требуется очень долго и вдумчиво выбирать!
– Собак-убийц? – переспросил я.
– Ну да! – Зося схватила уже изрядно опустевшую бутылку и снова наполнила стопки. – Очень многие важные лица держат собак. И если эти собаки воспитаны определенным образом, то они по команде смогут убить хозяина. И не понадобится ни яд, ни оружие.
– Но это же довольно долго, разве нет? – спросил я, сделав вид, что пью. – Собаку нужно сначала воспитать, а потом еще как-то этому важному лицу подсунуть.
– Да нет же! – Зося нетрезво засмеялась. – Это только опыты. По-настоящему они хотят не собак дрессировать, а людей, которые смогут отдавать эти команды на расстоянии, – она наморщила лоб, пытаясь припомнить, что ей говорил отец. – Телепатия. Собачья телепатия, вот чем они занимаются.
– И насколько это успешно? – спросил я, поневоле вспоминая, разговор пожилого шарфюрера с Зиверсом по телефону. С одной стороны, звучало как какой-то бред, с другой… Ну фиг знает. Я ни разу не специалист, для меня и воспитание собаки-поводыря – это какая-то магия. Вдруг телепатическая связь человека и собаки и правда существует? Знакомые-собачники стопудово в этом уверены…
– А в Париже ведь есть модные магазины? – спросила Зося. Ей явно было не очень интересно разговаривать о делах своего отца и сестры.
– Милая, Париж – это сердце моды, – заверил я. – Мы обязательно купим тебе ворох самых красивых платьев. Кстати, тебя не потеряют на работе? Мы не слишком надолго задержались?
Я скорчил озабоченное лицо и посмотрел на часы. Зося вскочила с моих колен и принялась торопливо убирать со стола следы нашего «банкета».
Когда мы возвращались в школу, я держал ее за руку и обжигал влюбленными взглядами. Мало ли, вдруг мне понадобится от нее что-нибудь еще… Пусть считает, что наивный французский эмигрант без памяти в нее влюбился.
Когда мы вывернули из-за угла к крыльцу, она вдруг охнула, вырвала у меня свою руку и отшатнулась на «пионерское расстояние».
– Пожалуйста, сделай вид, что между нами ничего нет, – тревожно прошептала она. – Это мой жених…
Я проследил за ее взглядом.
Да ладно!
Жених, серьезно?
На крыльце стояли двое – пожилой шарфюрер и мой дед, Анхель Вольфзауэр. Вряд ли Зося собралась замуж за шарфюрера.
– О, а вот и Зося! – сказал Анхель по-русски. – Твой отец тебя потерял.
– Я… – Зося втянула голову в плечи и бросила на меня испуганный взгляд. – Я показывала Базилю дом Мигуновых.
– Зося, мне нужны записи с позавчерашнего эксперимента, – вмешался в разговор шарфюрер. – Герр Бежич сказал, что ты забирала их, чтобы перепечатать.
– Да-да, я сейчас принесу их в ваш кабинет, – пролепетала Зося и протиснулась мимо обоих фрицев в двери школы.
– Исключительно толковая девушка, – оскалившись в широкой улыбке сказал я по-немецки. Судя по тому, что с Зосей эти двое общались по-русски, знание языков в ее таланты не входит. Шарфюрер иронично фыркнул и толкнул Анхеля в бок локтем. Тот вздохнул.
– Вам повезло, что вы здесь недавно, – хохотнул шарфюрер. – Ладно, мне пора работать, а вы Анхель, дожидайтесь своего приятеля. Кстати, схожу заодно проверю, как дела на кухне. Надеюсь, наша русская повариха не собирается отравить герра штандартенфюрера своей стряпней.
«Ого, целый полкан приезжает, – подумал я, делая вид, что любуюсь окрестностями. – Надо бы глянуть, кто такой…»
Анхель устроился на скамейке, достал из кармана маленькую записную книжку и принялся ее сосредоточенно листать. Намекает, что мне неплохо бы отправиться по своим миссионерским делам. Но я сделал вид, что намеков не понимаю и продолжал топтаться на месте.
– Знаете, герр Анхель, а я ведь только здесь почувствовал свое настоящее призвание! – пафосно заявил я. – Теоретическая работа, научные диспуты и высокие кабинеты – это одно, а находиться вот здесь, в гуще жизни – это совсем другое. Легко рассуждать о воспитании детей, когда ты их не видишь…
Анхель вежливо улыбнулся одними губами. Интересно, а он вообще знает, что он жених Зоси? Или она у себя в голове все выдумала, выбрав из имеющегося ассортимента фрицев самого рослого? Хорошо бы он и правда с ней спал. Тогда ее ценность как источника нужной мне информации резко возрастает. Впрочем, если она себе все навыдумывала, то тоже неплохо. Такие вот «сталкерши» порой знают об объектах своей страсти куда больше, чем реальные любовники и любовницы.
На дороге показалась черная машина. К бывшей школе, подпрыгивая на ухабах деревенской дороги, приближался мерседес.
Глава 19
Я похлопал себя по карманам, будто что-то искал. Нахмурился, пробормотал неразборчивое, потом сделал вид, что вспомнил и направился к двери. Краем глаза наблюдая за прибытием гостя.
Дверца машины открылась, и начищенный до блеска сапог штандартенфюрера со всего маху наступил в лужу.
– Шайсе… – вместо приветствия сказал он и выпрямился во весь свой немаленький рост. Перед тем, как дверь захлопнулась, я успел его рассмотреть. На его лице выдающимися были две вещи – длинный, как клюв нос и презрительно искривленный рот. И еще он был бледным даже для немца. Практически альбинос.
– Эти дороги сводят меня с ума! – раздался приглушенный голос гостя. – Ничего нельзя заранее предсказать, каждый раз лотерея, как надолго застрянет машина в очередной грязи.
– Русские говорят, что скоро грязь замерзнет, – ответил Анхель. – Рад тебя видеть, Мартин. Ты голоден?
– Нет, – буркнул штандартенфюрер.
В коридоре раздались шаги. Я с деловитым видом покинул свой подслушивающий пост и двинул к лестнице. За этой парочкой надо бы проследить, осталось придумать, как это сделать, чтобы не вызвать подозрений. Мозолить глаза моему соседу не хотелось бы. Но сейчас светло, а деревенские улицы, не сказать, чтобы многолюдное место. В толпе хрен затеряешься.
Я заскочил в нашу с Анхелем комнату, огляделся. Взял со своей тумбочки кожаную папку. С такой штукой в руках всегда кажешься при деле, особенно на первый взгляд.
Ну что ж… Начнем играть в кошки-мышки, камрады.
Сначала Анхель повел своего друга к собачьему питомнику, который оборудовали на школьном дворе. Я засел со своей папкой в беседке и делал вид, что пишу, пока приятели общались с собакенами и болтали. Говорил, в основном, Анхель. Рассказывал про разных обитателей клеток. Всего их было тридцать две, и, кажется, про каждую Анхель что-то знал. Нескольких овчарок они забрали из псковского Шталага, щенков понатащили за конфеты деревенские мальчишки, белую болонку он сам лично подобрал на улице Пскова. Или потерялась домашняя любимица, или хозяйку увезли в Германию.
– Я думал, что у вас тут особенным образом выведенные собаки, – штандартенфюрер потрепал за ухо мохнатую черную псину.
– Для наших целей нужны очень разные собаки, – объяснил Анхель. – Как раз затем, чтобы понять, кто именно больше подходит. Понимаешь, Мартин, собаку-оружие нельзя воспитать из случайного щенка. Так может получиться разве что цирковая собака. А нам нужно совсем другое.
– И каким же образом этой цели может послужить старый пес, который всю жизнь сидел на цепи? – штандартенфюрер кивнул в сторону серого кудлатого «бобика». Тот поднял голову и звонко тявкнул.
– Понимаешь, Мартин, мы оказались в дурацком положении, – вздохнул Анхель. – Ты ведь слышал про фрау Шмидт?
– Ту, которая в Тюрингии занимается обучением собак речи? – спросил Мартин.
– Да-да, каждая собака знает, что в ее школе эрделя научили выкрикивать «Мой фюрер!» – хохотнул Анхель. – Вот только ценность проведенной там работы оказалась… гм… сомнительной.
– Я слышал, что эту собачью школу в Тюрингии курировал рейхсфюрер лично, – штандартенфюрер присел на корточки, позволив мохнатой черной собачке облизать свое лицо.
– Рейхсфюрер не может разбираться детально во всех проектах, которые курирует, – понизив голос, ответил Анхель. – Не знаю, какие у него отношения с фрау Шмидт, но мне кажется… Нет-нет, извини. Не хочу пересказывать бессмысленные сплетни. Суть в другом. Материалы этой школы оказались совершенно бесполезными для наших целей. В сущности, нам все пришлось начинать сначала. Поэтому у нас такое разнообразие пород.
– Это я понимаю… – задумчиво проговорил штандартенфюрер. – Но ведь старую собаку новым приемам не научишь.
– Зато у нее можно кое-чему научиться, – усмехнулся Анхель. – Мартин, ты в самом деле хочешь, чтобы я начал вдаваться в подробности? Мне ведь только повод дай, я могу часами об этом говорить.
– Если мне станет скучно, я тебя остановлю, – штандартенфюрер принялся трепать другую собаку.
Мне было с одной стороны любопытно, тем более, что Анхель был действительно неплохим рассказчиком. А с другой стороны, мне казалось, что я трачу время на ерунду. По приказу Лаврика я должен просто заманить Анхеля в уединенное место, прикончить и распанковать вольфсангелями и прочими мистическими знаками. И скрыться, устроив пожар. А я вместо этого слушаю про славянские мифы о псах, сопровождающих души в загробном мире, про капища, на каждом из которых есть защитный идол такого вот пса, и он единственный, который ставят не вертикально. И что пресловутый Красный Вервольф – это тоже не случайное явление. Потому что в старину у славян существовало поверье про духа-мстителя в волчьей или собачьей шкуре, который уничтожал врагов и обидчиков. Я даже преисполнился некоторой гордости за свою спонтанную выдумку, которая, оказывается, полностью соответствует древним славянским преданиям. Хотя и подумал, что эту сказочку мог сочинить какой-нибудь ехидный деревенский старикан, чтобы жути на фрицев нагнать побольше.
– Это все очень интересно, – криво усмехнулся штандартенфюрер. – Но какая связь? Я допускаю, что в русских сказках и правда есть какие-нибудь волшебные собаки или волки, но при чем здесь…
– Так это же имеет самое прямое отношение к нашей работе! – заверил Анхель. – Предки нынешних русских сейчас, конечно, утратили свой опыт, но какие-то следы до сих пор остались. И моя работа, в частности, как раз и связана с расшифровкой их методов. Вот поэтому у нас получается наладить телепатический контакт с собаками, а фрау Шмидт может только цирковые номера показывать.
– У вас? – хмыкнул штандартенфюрер.
– Ладно, будем честны, – развел руками Анхель. – Пока что успешные опыты получились только у одной русской девочки. Но результаты и впрямь обнадеживающие.
– И сколько же времени пройдет, пока вы сможете воспитать пса, который перегрызет глотку Сталину? – хохотнул штандартенфюрер.
– Ну мы ведь с тобой уже понимаем, что план стремительной войны провалился, – грустно сказал Анхель. – Я рассчитывал быть дома к Новому году… А вообще, Мартин, не тебе меня упрекать в том, что я взялся за долгий проект. Разве твоя стройка – быстрое дело?
Я навострил уши. Ага, кажется, они перешли к одному из интересующих меня вопросов!
– Ты читаешь сводки, Анхель? – фыркнул штандартенфюрер. – Ты же понимаешь, что при таком яростном сопротивлении битва за Москву продлится несколько месяцев, и неизвестно еще, с каким результатом?
Анхель промолчал.
– Вот видишь… – штандартенфюрер снова принялся трепать собачку. – По моим расчетам, пусковой бункер будет готов через три месяца. И еще через два можно будет наладить производство ракет прямо здесь, в Пскове. Так что…
– Оптимистичные расчеты, – хмыкнул Анхель.
– Реалистичные, – отрезал штандартенфюрер. – На это брошены все силы сейчас. Кроме того, герр Зиверс…
– Честно говоря, я удивлен, что он все еще здесь, – сказал Анхель.
– А по-моему, это как раз предсказуемо, – пожал плечами штандартенфюрер. – Ведь если ему удастся реализовать свои планы, то он сможет претендовать на место повыше, чем секретарь Аненербе.
Опа… Ну вот все и встало на свои места. Не зря я решил гнуть свою линию, вместо того, чтобы бездумно выполнять приказ Лаврика. Получается, что Зиверс не просто так застрял в Пскове, он уже мысленно примеряет мундир рейхсфюрера… Правда, с его усами он будет смотреться нелепо, но кого это волнует? Ведь если все пойдет по его плану, то через три месяца в сторону Москвы полетят немецкие вундервафли, что бы они там такое ни были. А если еще и затея с собаками выгорит, то…
Бл*ха, я так задумался, что даже забыл, что мне надо что-нибудь писать, чтобы смотрелось естественно!
Я уткнулся носом в бумаги, и пара фрицев-приятелей прошагала мимо меня, не обратив ровным счетом никакого внимания. Ф-ух. В принципе, если бы прицепились, я бы отболтался, конечно. Этот Базиль Горчаков в моем исполнении – то еще рассеянное трепло. Но я все равно был рад, что они прошли мимо.
Придумывать, как последовать за ними, я не стал. Собственно, я уже все услышал, что мне было нужно. Самое неприятное, что про ракетную пусковую шахту я был прав. ФАУ-2 это или нет – сейчас совершенно неважно. Важно, что из-за моего вмешательства в ход истории, эта холера здесь в принципе оказалась. И если ее достроят, то дела под Москвой могут свернуть совсем уж не туда.
Так что надо думать, как эту дрянь отсюда выкорчевать.
А собаки…
Кто его знает. К ракетам я относился куда серьезнее, чем к гипотетическим собакам-убийцам. Как-то это слишком… по-сказочному. Не бывает так. Не в том смысле, что собака не может загрызть человека. Может, да еще как! Но вот собака, которая загрызла человека, потому что такой приказ ей в голову вложила девочка-оператор… Весьма сомнительно.
Но самое важное было в другом. Теперь я знаю, кто за всем этим стоит. И для меня лично устроить на строительстве диверсию настолько масштабную, чтобы она реально затормозила или заморозила стройку, много сложнее, чем обеспечить одному щеголеватому типу передозировку свинца в организме… Зиверса, конечно, охраняют. Ведет он себя осторожно. Но это преодолимые трудности. Особенно если я сумею снова вернуться в Псков. Легально.
Я немного покрутил эту мысль в голове, пока с деловитым видом вышагивал по деревенской улице, перескакивая лужи. Но отложил пока. С кондачка такие вещи не решаются, а мне еще нужно активно поиграть роль этого эмигранта-миссионера. Хотя бы на уровне «много болтаю по теме приюта».
Следующие несколько часов я потратил на хождение по деревенским дворам. Правда, вместо того, чтобы втирать местным жителям про приют и воспитание беспризорников в духе поклонения Великому Рейху, я просто расспрашивал их про жизнь, сочувствовал и сопереживал. Смотрел в лица людей, слушал их истории.
Где-то меня даже на порог не пускали. Где-то зазывали на чай. Правда, без сладостей. Особыми разносолами здесь теперь не пахло. Заовражинцы не жаловались и не ныли. Те, кого удавалось разговорить, рассказывали, одинаковые, в сущности, истории.
Чтобы еще раз напомнить самому себе, с кем я имею дело. А то я так долго смотрел на фрицев, играющих с собаками, что даже начал сомневаться, действительно ли я смогу выполнить приказ Лаврика и прирезать собственного деда. Чушь, конечно. Даже если этот Анхель и правда биологический отец моего отца, то что это меняет? Я никогда его не знал, впервые в жизни увидел чуть ли не вчера.
Тут другое. Приятели Анхель и Мартин играли с собаками. И вот это, бл*ха, совершенно в голове и не укладывалось почему-то. Ну да, я слышал, что собак фрицы любят больше, чем людей. Анекдот даже вспомнился. «Здравствуйте, я хочу записаться в СС». «Вам нужно убить семь евреев и одного кота». «А кота-то за что?!» «Вы приняты!»
На самом деле, я не собирался ходить по деревне так долго. Хотел просто обозначить, что вот, мол, я работаю. Решаю вопросики, занимаюсь организацией. Но как-то… втянулся. И даже не заметил, как наступил вечер.
Пока был ребенком, я очень много времени провел в этой деревне. Знал, можно сказать, каждый закоулок, и все окрестные овраги облазил с пацанами. И отлично помнил, что в том доме с голубыми стенами и забавным жестяным петухом над воротами живет баба Шура. К ней очень здорово заходить просить воды. Потому что кроме воды она обязательно норовила сунуть какую-нибудь вкусняшку. Сейчас стены ее дома тоже были голубыми. Только вот бабушкой она еще не была. А была кокетливой дамочкой, с уложенной вокруг головы русой косой. Узнать в этой сочной женщине согбенную старушку с надтрестнутым голосом было, мягко говоря, непросто.
Я переходил от дома к дому, обещая себе, что «вот еще один, и все». Но шел дальше. От дома Пермяковых, где в восьмидесятых жил Борька, один из моих закадычных приятелей, а на стене в рамке висел портрет колоритного деда с бородой лопатой. Только сейчас там не было Борьки и его строгой мамы, а хозяйничал тот самый дед с портрета. Борька рассказывал, что он погиб в сорок третьем. Но сейчас был еще жив и довольно бодро ковылял на деревянной ноге. Потом я переходил к дому Оленевых, в котором когда-то жила, точнее будет жить, Катя, моя первая детская любовь. Даже сердце екнуло, когда я увидел копающуюся в палисаднике светловолосую девчонку. Показалось, что это она. Нет, конечно. Просто Катя из моего детства была очень похожа на свою маму.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.