Текст книги "Красный Вервольф 4"

– Все, не слушай меня! – я вытер слезинку с ее щеки. – И не реви. Ты снайпер и разведчица. И я разведчик. Мы с тобой на службе, и Советскому Союзу на наши амурные переживания с высокого кремля наплевать, особенно пока война. Так что давай делать свою работу. Тем более, что у меня к тебе есть один разговорчик…

Сначала Наташа слушала мой рассказ про немецкую вундервафлю без особого интереса, потому что дела сердечные ее явно волновали больше. Но чем дольше я говорил, тем больше менялось ее выражение лица. Все-таки, когда надо я умею быть убедительным. Жаль, что по интересующему ее вопросу могу только мямлить что-то невнятное. Когда я сообщил, что получил разрешение Хайдарова на сбор данных, она надолго замолчала, подперев кулаком подбородок. Обдумывает, девочка моя. И солнце еще так красиво золотит выбившуюся прядку волос…

– Дядя Саша! – снова раздались шуршащие листьями шаги. – Ох, я, видать, не вовремя! Но меня к тебе Хайдаров отправил, а я так удивился, что терпеть уже не смог. Он меня когда поймал, я уж думал все, опять решил прицепиться, даже сбежать было некуда. А он буркнул, чтобы я немедленно нашел товарища Волкова. И что, мол, товарищ Волков мне все разъяснит. Ну я и помчался к тебе…

– Садись, Яшка, – я похлопал по земле с другой стороны от себя. Хорошо, что он пришел. – Наташ, ничего, что я еще раз повторю для Яшки то, что тебе рассказал?

Яшка вывернул руль, лоханка вгрызлась в придорожные кусты и остановилась.

– Все, дальше лучше на своих двоих пойдем, там возле деревни точно фрицы караулят, на машине мимо них не проскочим, – сказал он, поправляя картузик.

Первой своей целью мы выбрали стройку возле монастыря. До общительного Яшки про это место доносились самые причудливые слухи, но не про немецкое супероружие, а про секретный бункер самого Гитлера. Или еще был вариант, что это возводят подземное хранилище ценностей, которые из Ленинграда и окрестностей. Но в кулуарах про эту стройку старались как будто особо не трепаться. Что явно намекало на то, что у этого мероприятия довольно грозный куратор. Хм, даже интересно. Это проект все еще не покинувшего Псков Зиверса, или за ним стоит кто-то повыше?

Впрочем, чего гадать, мы же за тем и приехали, чтобы подробности выведать.

У нас была сначала мысль принарядиться в трофейную немецкую форму и прикинуться, что нас по ошибке прислали не туда, развести волокиту, но мы довольно быстро отказались от этой идеи. Слишком уж много проработки деталей потребуется. Кроме того, Яшкин акцент моментально бы нас выдал, стоило ему открыть рот. В отличие от меня, ему произношение никто не ставил, так что говорил он бегло, но за фрица, ну, никак сойти не сможет. А мне пришлось бы сбривать бороду, что в мои планы пока что не входило.

До деревни мы добрались без особых приключений. Можно было сразу пойти к монастырю, но разведданные лишними не бывают.

Первый сюрприз нас ждал у шлагбаума. Там никого не было. Дорога перекрыта, но никаких часовых нет. Зато от крайней избы, весьма просторной и зажиточной, доносились громкие голоса.

– Пьяные все! – прошептал Яшка. – Празднуют что ли чего-то? Я в последние дни новости не слушал, надеюсь, они не Ленинград взяли…

– Руки коротки, – прошипел я. – Не возьмут они Ленинград.

– Эх, твоими бы устами… – вздохнул Яшка. – Про Псков сначала тоже никто не верил, а теперь они тут хозяева. Плескау он у них, видите ли.

– Да нет, тут другое что-то… – отмахнулся я. – Надо поближе подобраться и послушать, раз уж мы здесь.

– Давай, – согласился Яшка. – Вот ежели мы с той стороны пойдем, то можно в тени развалины укрыться, и…

– Цыц! – шикнул я. – Меньше трепа, больше дела. Пойду один. А ты сиди здесь и смотри в оба, понял? Если что не так, ори какой-нибудь птицей, хоть кукарекай.

– Понял, – Яшка вздохнул, но спорить не стал. – Сойкой прокричу.

Я похлопал его по плечу и скользнул в кусты за импровизированной свалкой. Бл*ха, ну вот что за люди, а? И на фрицев не свалишь, потому что мусор сюда сваливали еще до того, как они пришли. Главное, вывезти свой хлам за забор, а там хоть трава не расти. Обычное дело – раз есть деревня, значит по всем выездам из нее обязательно есть помойки. Сейчас мне это было на руку, конечно, но в целом – мерзотная традиция. И к двадцать первому веку ее все еще не изжили ведь, вот что плохо.

– Хальт! – услышал я и замер. Голос звучал за спиной, как раз в той стороне, где я оставил Яшку.

Глава 11

Что-то не так было с этим фрицем. Он довольно умело держался в тени, хотя в неверном свете луны внимательно разглядывать – тоже такое дело… Но чутье редко меня подводило, так что я замер, готовый к прыжку в любой момент.

Подождем. Послушаем. Тем более, что фриц вроде не собирается Яшку убивать. Что же с ним не так?

Странностей было несколько. Он явно не хотел устраивать лишнего шума. Держал Яшку на прицеле пистолета, а сам рылся в его сумке.

– Кто еще с тобой был? – тихо спросил он, подняв лицо. Смуглое лицо! На короткий момент свет луны попал на него, и я смог его рассмотреть получше. Смуглая кожа, резкие черты лица, больше всего он вообще похож на цыгана. Кроме того, этот акцент… Сдвоенная эсэсовская молния в петлицах, крест. Никакой это не фриц, вот что. Эсэсовец с восточноевропейским акцентом, фуражка явно не по размеру, сползает с буйных кудрей.

– Так я же говорю, никого со мной не было! – уверенно шпарил вполголоса Яшка. – Я в Толокушкино ходил, домой вот возвращаюсь, время не рассчитал, заплутал. Ну и выпил, не без этого… Герр офицер, да я свой!

– Заткнись! – рыкнул лже-эсэсовец. – Деньги есть? Карманы выворачивай!

– Конечно, герр офицер, сию секунду, герр офицер… – Яшка сунул руки в карманы.

– Стоять! – лже-фриц дернул стволом. – Медленно!

«Не будет он стрелять», – подумал я. Не совсем дурак, понимает, что если пальнет, то привлечет внимание нетрезвой компашки настоящих фрицев, засевших в крайнем доме. Уж выстрел-то их точно заставит и протрезветь чутка. Наверняка помчатся выяснять, кто это тут буянит, вопреки грозному распоряжению соблюдать комендантский час.

– Часы тоже снимай! – тихо скомандовал поддельный немец. Кажется, он немецкого вообще не знает, просто заучил несколько фраз. Гоп-стопщик, твою мать.

– Да это же дешевые часы, ничего не стоят, они мне от отца достались… – начал слезно отмазываться Яшка. Но поддельный фриц явно ни слова не понял, поэтому просто дернул еще разок пистолетом.

Ладно, хватит, на это шоу я уже насмотрелся. Пора заканчивать.

Я прыгнул. Рука румына-эсэсовца хрустнула, пистолет улетел куда-то в темноту и звякнул обо что-то. Шуметь мне тоже было не с руки, так что я вырубил его немудреным образом – двинул кулаком в затылок. Перед тем, как свалиться мешком к моим ногам, он успел пробормотать что-то неразборчивое.

– Ф-ух… Дядя Саша… – прошептал Яшка, опуская руки. – А я уж думал, ты не услышал, прикидывал, как буду сам выкручиваться. У меня же пистоль-то в сапоге, а этот фриц не знал.

– Никакой это не фриц, – я склонился над телом. Проверил пульс. Живой, не насмерть его приложил. – Только каску нашел…

– Какую еще каску? – оторопел Яшка.

– Эх, классики не знаете, – хохотнул я, быстро обшаривая карманы гопстопщика-неудачника. – Румын это какой-то. Или болгарин. Форму нашел, пару фраз выучил, и выпендривался.

– Да? – Яшка рассеянно забрал у меня мятый комок купюр и машинально принялся их расправлять и складывать аккуратной стопочкой. – А я-то от испуга думал, что настоящий. То-то он старался не шуметь. И лицо какое-то…

– Помолчи, Яшка, – шикнул я.

– Ой, прости, дядя Саша, ты же знаешь, что когда я волнуюсь, то болтать начинаю просто без умолку и ничего с собой поделать не… – Яшка закрыл рот ладонью и промычал. – Молчу!

Так, и что тебе удалось налутать, мародер залетный? Хм, недурно… Несколько золотых цепочек, массивный крест с камушками, судя по блеску и вычурности – скорее цыганская подделка, чем драгоценность. Часы на цепочке, немецкие. Еще одни часы, женские, изящные такие, со вставками эмали. Десяток обручальных колец и горсть золотых зубов. Могилы что ли он грабил, фриц фальшивый?

Зубы захотелось сразу же выбросить, но я выдал себе воображаемого леща. Это золото, дядя Саша. А золото – это деньги. Которые нашему партизанскому отряду в любом виде пригодятся.

– Дядя Саша! – снова торопливо зашептал Яшка, забыв свое обещание молчать. – А я ведь, кажись, слышал что-то… В гараже рассказывали, что есть какая-то банда, переодетая в немецкую форму. Селян грабит под видом обоза. Стращает по-всякому. За ними абвер охотится, только тихо. Чтобы репутацию настоящих эсэсовцев не подпортить.

– Хм, банда, говоришь? – я перевернул сумку и потряс ее, проверяя, нет ли там еще чего. – Тогда есть у меня одна идейка…

Логичнее всего этого типа было бы убить, конечно. Нет человека – нет проблемы, как говорится. Но не хотелось. Вроде бы, мародер, отморозок, пробы ставить негде, а вот поди ж ты… Не фриц. И против них, получается, тоже работает.

Но не отпускать же его теперь, с дружеским похлопыванием по плечу? Тем более, что то, что он делает, это тоже, прямо скажем, такое себе. Грабит-то он моих соотечественников…

– Яшка, помоги-ка его на бок повернуть, – сказал я, разматывая найденную у него в сумке веревку.

– Чего удумал-то, дядя Саша? – спросил Яшка. – Кончить его, и делов…

– Кровожадный ты стал, Яков батькович, – усмехнулся я. – А может я подарочек хочу оставить. И бантик завязать сверху…

Я стянул лже-фрицу за спиной кисти, притянул к ним лодыжки и набросил петлю на шею, чтобы дергаться охоты не было.

– Может, рот ему заткнуть? – с сомнением проговорил Яшка. – Он же очнется, будет на помощь звать.

– На то и расчет, – ухмыльнулся я. – У него будет отличный шанс использовать свой немецкий разговорник.

– А если сдохнет раньше? – Яшка почесал в затылке, разглядывая мое кривоватое, но крепкое «шибари».

– Туда ему и дорога, – я сплюнул. – И давай отсюда убираться. Нутром чую, ничего путнего мы тут не услышим. Потопали сразу в монастырь.

– Так я ведь с самого начала это самое и думал, дядя Саша! – с готовностью отозвался Яшка. – У пьяных фрицев много чего можно подслушать, но когда ты сам средни них. А сейчас-то мы к ним никак не можем сунуться, только под окном постоять…

– Да заткнись ты уже, – фыркнул я. – Сейчас тебя вот так же свяжу и сложу под кустиком, чтобы смирно меня дождался и глупостей не наделал.

– Ты же это несерьезно, дядя Саша? – жалобно пробормотал Яшка.

– Не уверен, – отозвался я. – Твою болтовню, даже тихую, по ночи отлично слышно. Мою, впрочем, тоже. А среди фрицев наверняка полно умеющих стрелять на звук. Так что давай, Яков батькович, справляйся со своей болтливостью. Или и впрямь, давай доберемся до какого-нибудь приметного места, ты останешься, а я дальше пойду.

– Я все понял, дядя Саша, – голос Яшки дрогнул. – Клянусь быть немым, как полено.

Я фыркнул, но про буратино ничего говорить не стал. Технически он ведь тоже был поленом…

В монастырь – это я очень оптимистично заявил… За эти несколько дней здесь все здорово изменилось. И самым неприятным изменением был глухой пятиметровый забор, опутанный по верху колючей проволокой. Деревья и кусты вокруг наголо вырублены, сплошное ровное простреливаемое с вышек пространство. И никакой возможности взобраться на какую-нибудь доминирующую высоту и заглянуть внутрь. Потому что окруженный новым забором монастырь и был здесь самой главной доминирующей высотой.

– Это что же они там такое затеяли… – едва слышно прошептал Яшка и поскреб затылок. – Не подобраться никак… Может, со стороны реки?

– Бесполезняк, – я покачал головой. – Языка надо брать, вот что.

– Выманить кого-то, а потом поймать и допросить? – азартно предложил Яшка. Я многозначительно зыркнул в его сторону и он быстро зажал себе рот ладошкой. В голове вспыхивали разные дикие идеи. Найти и перерубить электрический кабель, и в наступившей темноте забраться внутрь. Прикинуться одним из военнопленных, и проникнуть на территорию с очередной сменой. Устроить какую-нибудь шумную заварушку со стороны ворот, а залезть внутрь со стороны реки, пока все заняты.

Нет, не годится так. Да и смысл? Допустим, я даже сейчас проберусь на территорию. И что тогда? Увижу стройку, рабочих, надсмотрщиков, и все они будут заняты своим делом. Сфотографировать это дело я не смогу, техники нет. Да и зачем?

Другое тут нужно. Выяснить, кто главный, разведать подробности и цели проекта. А чтобы это сделать, совсем даже необязательно сейчас искать самоубийственные способы перебраться через высоченный забор с колючкой наверху.

Штандартенфюрер Штернхоффер. Точно. Этого типа обсуждали в ночном подслушанном разговоре. В этом самом месте. Я ещё тогда подумал, что надо бы запомнить имя. И вот, пригодилось.

Я тронул Яшку за плечо и кивнул в сторону. Мол, все, миссия окончена, шагаем отсюда. Главное, выяснил – стройка идёт ударными темпами. И выяснять подробности нужно не здесь.

– В Псков нам с тобой надо, вот что, – сказал я, когда мы отошли на более или менее безопасное расстояние.

– Прямо сейчас? – удивился Яшка. – Как же мы проберемся, подземный ход ведь завален…

– Разберемся, – сквозь зубы процедил я. – Возвращаемся к машине.

Сначала мы шли молча, Яшка, чувствуется, начал уставать, сопел, тяжело дышал, пару раз шепотом выругался. Кажется, даже на немецком.

– Слушай, дядя Саша, – заговорил он, когда мы остановились на передышку. – Идея у меня есть.

– Ну? – спросил я, повернувшись к нему. Он стоял, привалившись к дереву, в темноте было видно только силуэт. И глаза поблескивали азартно.

– Деревенские же каждую неделю на толкучий рынок приезжают, – проговорил он. – Товары всякие привозят. На проверке там стоят пентюхи… Обычно. Аусвайсы… Ну, там некоторые с фотокарточками, но у тебя теперь борода отросла, а на карточке все бородатые мужики друг на друга похожи. Да и с фотокарточками…

– Ты мысль-то продолжай, – я усмехнулся. Хотя в целом понял, конечно, что он предлагает.

– Так я к чему говорю-то! – воодушевился Яшка. – Можно сейчас дернуть до Заовражино, там у меня есть парочка ребят надежных, с которыми можно что-то подобное устроить. Переоденемся, шапки нахлобучим, рожи измажем. Ну и товары какие-нибудь на телеге привезем. А?

– Под пули страшно лезть? – спросил я.

– Страшно, дядя Саша… – Яшка вздохнул. – Я же по кустам вот эдак вот – вшурх! – не умею. Как ты. Как лось оголтелый ломлюсь. Подстрелят меня, это к гадалке не ходи.

– Вообще в твоих словах есть резон, Яшка, – задумчиво проговорил я. – Ты меня извини, меня что-то очень уж зацепил этот облом с монастырем. Не подумал, что там так скоро забором все перекроют.

– Толкучий рынок, получается, послезавтра… – начал рассуждать Яшка. – Можно вернуться в лагерь, к своим, а можно сразу в Заовражино, там схоронимся на денек, а послезавтра ранним утречком…

– Тссс! – я встрепенулся и прижал палец к губам.

Яшка замер, оборвав речь на полуслове. Даже дышать перестал.

– Слышишь? – одними губами проговорил я, ткнув пальцем в ту сторону, откуда доносились голоса. Бормотание было нечетким, почти призрачным, на краю слышимости. Но это явно были человеческие голоса, а не ночные лесные шорохи.

– Иди за мной, след в след, – прошептал я Яшке на ухо и двинулся вперед.

Потянуло дымком. Голоса стали отчетливее. Один раз компания неизвестных впереди даже рассмеялась. Еще через какое-то время стало понятно, что говорят впереди не на немецком. И не на русском.

– Это пшеки что ли? – пробормотал Яшка, когда впереди раздался отчетливый возглас «Курва-мать!»

– Помолчи, – одернул я. – Тут оставайся, я поближе подберусь. Посмотрю, что за гуси к нам прилетели.

Яшка смиренно вздохнул и присел рядом с деревом. А я двинулся дальше. Сначала двигался максимально осторожно, но потом осмелел. Болтали впереди довольно громко, не стесняясь. Значит шум шагов они не услышат. Главное, без треска сломанных веток обойтись. Отблесков костра было не видно, но навыку скрытого разведения костра очень быстро и легко можно научиться, это придумали точно не в двадцать первом веке. И даже не в двадцатом.

Ага, а вот и они, голубчики…

На поляне было человек десять. Точнее сосчитать трудно, среди них всегда кто-то сидел неподвижно, и этих было совсем не видно. Говорили действительно на польском. Языка этого толком не знал, но сталкивался. И понимать, о чем разговор в общих чертах более или менее насобачился.

Главную скрипку играл длинный пшек с наметившимся пузцом, что делало его фигуру похожей на гвоздь на пятом месяце беременности. Начало его рассказа я не застал, но по контексту сообразил, что речь шла про глупых партизан, у которых этот героический хрен увел добычу прямо из-под носа. Сначала я понимал с пятого на десятое, но довольно быстро привык к польской речи.

– …и представляете, там половина телеги – мешки с крупой, а половина – консервы немецкие. Консервы мы, ясен перец, забрали, а крупу высыпали в лесу, пусть зверье порадуется.

– А нам на что столько ящиков с консервами? Торговать же мы ими не пойдем!

– Так самим же нам жрать тоже надо, пока достойную добычу поджидаем.

– И то верно. А партизаны-то эти куда делись?

– Да говорю же, им наш Никитка наврал с три короба про короткую дорогу, а они поверили, что мы доставим груз куда надо. Еще и денег дали.

– И даже не заподозрили ничего?

– Сначала старый, курва такая, верить нам не хотел, пришлось его… того… убедить. А то следить он за нами вздумал!

– Ловко вы их, ничего не скажешь…

– А я домой хочу. Долго нам еще здесь? Народ тут какой-то нищий, добычи нет почти…

– Да ты не спеши, Катаржина же сказала, что будет добыча. Золотишко и камушки.

– Да такая и соврет – недорого возьмет. Не понимаю, почему пан с ней возится. Явилась непонятно откуда, маска эта еще… Зачем? Чтобы не узнал кто?

– Может, краса писанная, вот и скрывает, чтобы таких как ты не смущать.

Все заржали. Потом центральная беседа как-то затухла, разговоры распались на отдельные кучки. Народ стал вскрывать консервы. Запахло тушенкой. В животе у меня предательски заурчало. Да так громко, бл*ха, что мне показалось, что в самом Пскове должно быть слышно.

Жрать-то как охота, оказывается…

Чтобы как-то отвлечь себя от этой мысли, я прокрался вбок. Посмотреть, насколько большой у них тут лагерь. На душе было мерзко. Понятно, кто это. Мародеры. Крысы помойные. Притащились вслед за немецкой армией и кошмарят и без того запуганное население. И тот хрен, который нам раньше попался, в нацистской форме, но явно не немец, тоже, похоже, из их же компании. Отбился от стада, заметил Яшку, решил поживиться, чем придется.

Отморозки мразотные. Ненавижу… Пулемет бы сейчас, всех бы порешил, не задумываясь даже.

Лагеря вокруг полянки никакого не было. Ни палаток, ни землянок, ни даже просто оборудованных лежанок. Просто собрались и костер развели. Значит, гнездо у них где-то в другом месте. Жаль. Найти, в какой дыре они прячутся, и выжечь все там к чертям… Надеюсь, тот лже-фриц попал в руки к своим, и те нарезали из его спины ремней и кишки намотали на забор за то, что в их форму вырядился. Жить будет недолго, зато плохо, с*ка…

Я замер и торопливо присел рядом с деревом, прикидываясь кочкой. По лесу кто-то двигался. Уверенно так, по-хозяйски практически.

Трое их. Нет, четверо… Здоровый хрен самый первый, следом за ним – кто-то мелкий, закутанный полностью. И еще два парня с винтовками замыкают шествие. Они прошли мимо меня в одном шаге буквально, но не заметили.

Вокруг костра загомонили, все повскакивали на ноги, расшумелись. Разобрать среди пшекающих приветствий я смог только главное.

– Пан! Пан!

Ага, главный, значит, явился. Ну что ж, послушаем, что скажет.

– Будет нам хорошая добыча! – сходу заявил он, и все тут же заткнулись. – Так что сейчас сгребаемся и уходим.

– А Иржи? Иржи ведь не вернулся!

– Сказано было, собраться здесь. Если он напился в какой деревне и уснул на сеновале, сам виноват. Не придет вовремя, доли в добыче не увидит.

– А что за добыча-то хоть?

– Сейчас вам Катаржина все расскажет.

В центре поднялась хрупкая фигура. Лица было не видно, даже светлое пятно в темноте не маячило. Не сразу сообразил, что это маска его прикрывает. Народ воспринял нового оратора без энтузиазма. Забухтел что-то вполголоса. Но пан шикнул и все замолчали.

– Нам повезло, – заговорила Катаржина. – Обычно немцы везут ценности по железной дороге, но в этот раз пойдет машина.

От этого голоса меня тряхнуло как электрическим током.