Текст книги "Колумб"

Глава XXI. Маркиза

Казначей Арагона путешествовал, как того требовал его высокий пост, в сопровождении двенадцати хорошо вооружённых всадников. У каждого на кожаном нагруднике красовался герб Сантанхеля – серебряный крест на лазурном фоне. Позади мулы везли палатки и походное снаряжение.

Под жарким кастильским солнцем маленькая кавалькада продвигалась на юг, и на третий день после выезда из Кордовы они пересекли реку Хениль. Вокруг простиралась зелёная равнина, ветры, дующие с заснеженных вершин Сьерра-Невады, несли долгожданную прохладу. Скоро они приблизились к высоким тополям, словно часовые, охранявшим многоцветие шатров и палаток испанского лагеря, растянувшегося на километры, – города из шёлка и брезента, с развевающимися над ним штандартами и хоругвями.

А ещё дальше, в туманной дымке, возвышались башни и минареты Гранады, последней мавританской твердыни на полуострове, окружённой мощными укреплениями.

Дорога вилась между виноградников и оливковых рощ, зарослей акации и цветущей сирени, полей овса и пшеницы, на которых тут и там алели маки.

Колон ехал в прекрасном настроении. Ещё бы, ему было чем пристыдить тех, кто во всеуслышание обозвал его обманщиком и лгуном.

Но дон Луис полагал, что спешить с этим не стоит.

– Позвольте мне самому разобраться с ними, – настаивал он. – Я позабочусь о том, чтобы они проглотили свои слова. Вы ещё успеете выговориться.

Об этом они договорились ещё до отъезда из Кордовы. Разногласия возникли в другом: как быть с Беатрис? Сантанхель уговаривал Колона немедленно поговорить с девушкой, причём столь настойчиво, что его заинтересованность даже удивила Колона. Он же твёрдо стоял на своём: не искать с Беатрис встреч, пока не сможет ей сообщить что-либо определённое. А чтобы успокоить девушку послал ей записку, в которой сообщал, что карта и письмо найдены и возвращены ему. Сантанхель переборол искушение рассказать Колону обо всём, что произошло на самом деле, так как резонно решил, что признание должно исходить их уст Беатрис. Покаявшись, она могла рассчитывать на быстрое отпущение грехов.

На закате солнца они достигли окраин огромного лагеря. Бесконечные ряды повозок, стада лошадей, мулов, ослов. Кузницы, столярные мастерские, пекарни, камнетёсы, канатные мастера, плетельщики корзин, строители бастионов, тоннелей и мостов и прочего необходимого для транспортировки артиллерии, которую особо опекала сама королева.

Далее они ступили на длинные улицы, образованные солдатскими палатками. Удары молотка о наковальню, грохот деревянных колотушек жестянщиков, лошадиное ржание сменялось песнями бардов и менестрелей, криками торговцев, шествующих от палатки к палатке, в торбах которых имелся товар на любой вкус. Не было лишь проституток, обычно сопровождавших войска. Если они и появлялись, из лагеря благочестивой и набожной Изабеллы их гнали кнутом.

Павильоны короля и королевы расположились на большой площади в центре лагеря. Тут же красовались палатки и шатры придворных. Пурпурная – кардинала Испании, который привёл с собой две тысячи солдат, герцога Медины, маркиза Кадиса и других испанских грандов, вассалов их величеств, пришедших со своими отрядами. Над каждым шатром развевался стяг с гербом его обитателя.

Сантанхель и Колон спешились у шатра маркизы Мойя. Маркиза встретила их более чем благожелательно.

– Какой вы молодец, дон Луис. Если бы вы не привезли с собой нашего Кристобаля, он, наверное, не навестил бы нас.

Колон низко поклонился.

– Целую ваши ручки, мадам. Вы же знаете, что я в опале.

– Именно в такой момент вам и должны помочь друзья.

Кабрера поддержал маркизу.

– Сейчас, правда, нам трудно что-нибудь сделать. Но мы на вашей стороне и докажем вам, сколь мало верим вашим обвинителям.

– Господь припомнит им их злобу, – добавила его супруга.

– Я приехал сюда, чтобы развенчать их, мадам.

Маркиза покачала головой.

– Сейчас не время. Я пыталась говорить с королевой.

– Вы заступались за меня?

– Неужели вы решили, что я сразу же отрекусь от вас? Или меня смутят необоснованные нападки на вас?

– Я ваш вечный должник, мадам. – Колон вновь поклонился.

– Я тонко чувствую настроение королевы. Сейчас не стоит появляться у неё на глазах. Она оскорблена. Считает, что унизила себя в глазах короля Фердинанда, который сразу же принял ваше предложение в штыки.

– Вот и отлично. – Сантанхель потёр руки. – Ничто так не обрадует её величество, как реабилитация Колона.

Кабрера нахмурился.

– Это легкомысленно. Настойчивость может вызвать ещё более бурную реакцию.

Улыбка Сантанхеля стала шире.

– И всё-таки мы рискнём. Потому что на этот раз мы пришли не со словесными аргументами, но с вещественными доказательствами. Доказательствами, которые так жаждали получить высокоучёные члены комиссии. Мы привезли карту и письмо, а также имена грабителей, их укравших.

– Чёрт побери! – радостно выругался маркиз, хватив кулаком по столу.

– Теперь вас оправдают по всем статьям, – улыбнулась маркиза.

– По крайней мере, будет спасена моя честь, – ответил Колон.

– И всё остальное.

– Едва ли. Слишком уж велико сопротивление. Если бы я представил карту комиссии, боюсь что её члены сочли бы, что и этого недостаточно.

Над последней фразой маркиза задумалась, и плодом её размышлений стал план, который она реализовала в тот же вечер.

– Кажется, я знаю, что нужно сделать. Положитесь на меня. И вы поймёте, какой дипломат погиб в Беатрис де Бобадилья.

Они поужинали угрём и форелью, выловленными в Хенили, птичками, попавшими в силки в лесах Веги, запивая еду белым вином аликанте, охлаждённым в горном снегу. За столом то и дело слышался смех. И Колон видел, сколь искренне рады маркиз и маркиза его возвращению из небытия.

После ужина паж, неся над головой ярко горящий факел, отвёл их к павильону, над которым вздымался штандарт с гербами двух королевств.

Король играл в шахматы с епископом Авилы, а королева, сидя за небольшим столиком, слушала доклад капитана Рамиреса, командующего её артиллерией, которого в армии прозвали Эль Артильеро. Речь шла о новых бомбардах, призванных усилить огневую мощь артиллерии. Тут же, естественно, отирался Фонсека, весь в чёрном и, как полагалось священнослужителю, без оружия.

Рамирес уже уходил, когда паж поднял тяжёлую портьеру, пропуская в павильон маркизу Мойя. Ближайшая подруга королевы, она имела право приходить в любое время дня и ночи.

Её величество оторвалась от списка необходимых орудий, составленного Эль Артильеро, подняла голову, улыбнулась маркизе.

Неслышно шагая по мягкому восточному ковру, великолепная в платье из синего бархата с низким вырезом, смело открывающим всю шею, маркиза подошла к столику и присела на указанный королевой стул.

– Обычно ты не приходишь так поздно, Беатрис. Предпочитаешь оставаться у себя.

– Сегодня я не могла не прийти. У меня новости для вашего величества. Касательно Колона.

Она не могла удивить королеву более, даже если бы сбросила на пол канделябр. Король, услышавший её, резко обернулся.

– Надеюсь, вы пришли сказать, что мерзавец покинул Испанию.

– Ну что вы, сир, я не из тех, кто спешит сообщить дурные новости.

– Дурные? Мне доводилось слышать и похуже. Но вы, я вижу, всё ещё благоволите к этому долговязому пройдохе.

Епископ двинул вперёд фигуру.

– Шах, сир.

– К его уму я отношусь с большим уважением, чем к росту, ваше величество, – ответила маркиза.

– А мне кажется, лучшее, что у него есть, – это ноги, – рассмеялся Фердинанд. – Вот ими-то ему и следует сейчас воспользоваться. – И он вновь склонился над доской.

Королева вздохнула.

– К сожалению, он не выдержал испытания, устроенного комиссией, в том числе и доном Хуаном.

– Мне повезло, что я застала здесь дона Хуана, – улыбнулась маркиза. Фонсека поклонился, но и тени улыбки не мелькнуло на его круглом лице.

– Я лелею надежду, – продолжала маркиза, – что принесённые мною новости побудят его изменить своё отношение к сеньору Колону.

– К сожалению, мадам, моё отношение покоится на прочном основании.

– Прочном? А по-моему, на песке, дон Хуан.

Король торопливо сделал ход и вновь обернулся.

– Что я слышу? Вы вновь защищаете этого лжеца?

– Только от ошибок его судей, сир.

– Клянусь бессмертной душой, откуда такая безрассудная страсть?

– Это страсть к процветанию Испании, чести и славе ваших величеств.

Королева похлопала её по руке, опять вздохнула.

– Никто не сомневается в твоих добрых намерениях, Беатрис. Но вопрос уже рассмотрен.

– И решение вынесено, – добавил Фердинанд. – Дело закрыто.

– Шах, сир, – вмешался епископ. – Боюсь, следующим ходом будет мат.

– Да? – Король уставился на доску. – К дьяволу этого Колона! Из-за него проиграл партию.

Маркиза не отрывала от него взгляда.

– Я могу доказать вашему величеству, что из-за Колона вы можете проиграть больше, чем партию в шахматы.

– Согласен с вами, клянусь святым Яго. Он и так отнял у меня много времени и нервов.

– Поэтому не будем увеличивать эти потери, – решила королева.

– Сможет ли моя любовь к вам, мадам, оправдать моё непослушание?

Фердинанд тяжело поднялся, хмуро посмотрел на маркизу.

– Ради Бога, Беатрис, неужели вы не понимаете, что словами тут ничего не изменишь?

– Из-за слов я бы не стала отвлекать ваше внимание. Я говорю о доказательствах.

– Доказательствах чего? – спросила королева.

– Того, что с Колоном поспешили.

Фердинанд рассмеялся.

– Своей настырностью вы превзошли паука.

– Тогда позвольте мне доплести свою паутину. – И с улыбкой она повернулась к королеве.

– Ох уж эти сирены, – вздохнул король, а королева спросила:

– Так что ты хотела нам сказать, Беатрис?

Маркиза не заставила себя упрашивать.

– Хорошо, что при нашем разговоре присутствуют епископ Авилы, который был председателем комиссии, и дон Хуан де Фонсека, оказавший немалое влияние на принятие решения.

Талавера встал из-за стола вместе с королём и теперь молча сверлил Беатрис холодным взглядом. Дон Хуан ещё раз поклонился маркизе.

– Не переоценивайте моих заслуг, мадам. Я лишь помог сорвать маску с этого человека.

– Или приписать ему те качества, которых у него нет и в помине.

– Нет, нет, мадам. Он сам вырыл себе яму.

– Вот об этом мы сейчас и поговорим. Вы дозволите мне высказаться, мадам?

Королеву в немалой степени удивила настойчивость маркизы.

– Да, мы вас слушаем. – Она откинулась на спинку стула. – Я не сомневаюсь, что дон Хуан найдёт, что вам ответить.

Подошёл и король в сопровождении епископа Авилы. На его лице играла улыбка.

– Послушаем и мы. Рыцарский поединок между женщиной и священником. Такое войдёт в историю.

Маркиза всматривалась в круглое лицо дона Хуана де Фонсеки.

– Вы убедили себя и других, не так ли, что сеньор Колон лгал, утверждая, что у него есть карта великого Тосканелли?

– По-вашему, я убедил себя, маркиза? – Он торжественно улыбнулся. – Простите меня, но в этом убедил нас сам Колон.

– Признался, что он лжец, не так ли?

– Убедил нас своим поведением, – возразил Фонсека. – Типичным, кстати, для большинства шарлатанов. Сначала они утверждают, что их поддерживает знаменитость с непререкаемым авторитетом. Тем самым привлекая внимание к собственной персоне. Так, собственно, поступил и Колон, на этом он и споткнулся. Когда мы, выполняя свой долг, потребовали от него доказательств, он притворился, будто его ограбили. Заезженный приёмчик.

– Заезженный? А на чём основывается ваша уверенность, что это был приёмчик?

Фердинанд открыто рассмеялся.

– Да, поневоле убедишься, что спорить с женщиной – всё равно что нести воду в плетёной корзине.

Но Изабелла нахмурилась.

– Быть может, дон Хуан и не нашёл другой ёмкости. Давайте выслушаем его.

Фонсека бросился в бой.

– Уверенность моя идёт от знания жизни. Как могло случиться, что человек, имеющий на руках неопровержимые подтверждения своих взглядов, не упомянул об этом до тех пор, пока наша настойчивость не заставила его признать, что они у него есть?

– Я понимаю, – с видимой неохотой согласилась маркиза. – Это существенно.

– Слава тебе, Господи, – насмешливо воскликнул король. – Её глаза открылись.

– Не совсем, ваше величество. Кое-что остаётся неясным. Если выводы Колона представляются кому-то недостаточно убедительными, почему то же самое, сказанное другим человеком, не вызывает ни малейших сомнений. Я, разумеется, женщина глупая. Но убей Бог, я не вижу, в чём тут разница.

Ей ответил Талавера.

– Разница в том, кто высказывает эти выводы, невежественный моряк или лучший математик современности.

– Вы удовлетворены ответом, маркиза? – спросил её король.

– Разумеется, сир. Ну почему я такая бестолковая? – она рассмеялась, как бы прикрывая собственную неловкость. – Но, господа, – она перевела взгляд с Талаверы на Фонсеку, – вы переоцениваете эту разницу. Не станете же вы притворяться, что поддержали бы Колона вместо того, чтобы отвергнуть его, предъяви он эти несчастные карту и письмо.

– Никакого притворства нет, мадам, – сурово возразил Талавера.

– Что? – Брови маркизы взметнулись вверх. На лице отразилось изумление. – Вы можете уверить меня, мой господин, что Колон получил бы вашу поддержку, если б у него на руках оказались документы, подписанные Тосканелли?

– Заверяю вас в том, мадам, – твёрдо ответил епископ Авилы.

– Несомненно, мадам, – добавил Фонсека.

Недоверчивый смех маркизы не вызвал у них ничего, кроме раздражения.

– Легко говорить о том, чего невозможно доказать. Я думаю, едва ли вы были бы таким сговорчивым, если б ещё не требовали у Колона эти документы.

– Мадам! – возмущённо воскликнул епископ.

– Вы ошибаетесь, мадам, – вторил ему Фонсека. – Серьёзно ошибаетесь. И немилосердны к нам. Извините за грубость.

– Как раз грубости я и не заметил, – засмеялся король.

Королева промолчала. Она уже давно поняла, что маркиза ведёт какую-то игру.

– Немилосердна! Фи, дон Хуан! Но я, пожалуй, соглашусь с вами и принесу свои извинения, если вы сейчас вот, немедленно, посоветовали бы их величествам поддержать Колона, положи он перед вами карту Тосканелли. Сможете вы это сделать?

Фонсека поджал губы.

– Кажется, я уже это сказал.

– А вы, господин мой епископ?

Талавера пожал плечами.

– Всё это пустые разговоры, мадам. Но, чтобы доставить вам удовольствие, в этом случае я без колебаний приму сторону Колона.

Улыбка, теперь уже победная, заиграла на губах маркизы, когда она повернулась к королеве.

– Ваше величество слышали, что сказали их преподобие. Я повязала их по рукам и ногам, не так ли?

Фонсека обеспокоился.

– Повязали нас, мадам?

– Оплела паутиной, как и предупреждала. Может, вы не обратили внимание на моё предупреждение?

Королева наклонилась вперёд.

– Вы задали нам уже немало загадок, Беатрис. Объясните по-простому, о чём, собственно, идёт речь?

– Ваше величество, я лишь хотела, чтобы эти господа лишились той предвзятости, которую они испытывают по отношению к Колону. Он совсем не обманщик. Ему уже возвращены украденные у него карта и письмо. Он здесь в лагере и готов положить их перед вами.

Глава XXII. Реабилитация

Кристобаль Колон стоял перед их величествами в золотистом отсвете свечей.

Королева Изабелла решила, что восстановление справедливости не терпит отлагательств. Кроме того, ей хотелось ещё раз убедиться, что в отличие от комиссии она сразу же и по достоинству оценила предложение Колона.

Сантанхель и Кабрера вошли вместе с Колоном. Маркиза Мойя, теперь главный покровитель Колона, стояла на полпути между ними и столиком, за которым сидела королева. Король, Талавера и Фонсека тесной группой застыли за её спиной. Документы Тосканелли и собственная карта Колона лежали на столе, перед её величеством.

С разрешения королевы Сантанхель рассказал о своём участии в спасении документов.

– Воры, – докладывал он, – два агента Венецианской республики. Один из них какое-то время находился при дворе ваших величеств, заявляя, что состоит в штате мессира Мочениго, посла Венецианской республики. Их взяли в десяти милях от Кордовы по дороге в Малагу. Чтобы исключить возможные осложнения с Венецией, коррехидор Кордовы обставил всё так, будто на них напали обыкновенные бандиты.

Тут его прервал король Фердинанд.

– Чушь какая-то. Какой интерес может проявлять Венеция к этим документам?

– Чушь это или нет, но я излагаю вам факты, и коррехидор Кордовы может подтвердить мои слова.

– С вашего дозволения, ваше величество, интерес Венеции мне более чем ясен, и теперь я даже начинаю понимать, почему встретил в Португалии такое противодействие. Богатство и могущество Венеции зиждется на её торговле с Индией. Венеция контролирует всю европейскую торговлю с Востоком. Стоит нам достичь Индии западным путём – её монополия рухнет.

Фердинанд задумался.

– Пожалуй, в этом что-то есть, – нехотя пробурчал он.

Королева оторвалась от карты, которую внимательно изучала.

– Я сожалею, сеньор, что с вами обошлись столь несправедливо, и я очень рада, что вы доказали полную свою невиновность.

Фонсека, однако, не желал признавать себя побеждённым.

– Возможно, я перестраховываюсь, ваше величество, но не следует забывать, что Тосканелли уже умер и нам могут подсунуть подделку.

От громкого насмешливого смеха маркизы кровь бросилась ему в лицо, чёрные глаза полыхнули яростью. Но королева не дала ему заговорить.

– Почерк на карте тот же, что и на письме, одинакова и печать, – сухо заметила она.

– Можно подделать и то, и другое, – отвечал Фонсека.

– Действительно, – согласился Фердинанд, нельзя исключать такой возможности.

Королева взглянула в глаза Фонсеки.

– Так вы утверждаете, что перед нами подделка? Говорите, ваше преподобие, не стесняйтесь. Вопрос серьёзный.

Чувствуя за собой поддержку короля, Фонсека не замедлил с ответом.

– Как угодно вашему величеству. Мне представляется, что в критической ситуации человек может не устоять перед искушением, тем более что сеньору Колону нарисовать такую карту, а мы можем судить о его способностях по его собственной карте, не составит большого труда.

Колон рассмеялся, вызвав неудовольствие королевы.

– Что развеселило вас, сеньор?

– Сколь тонко дон Хуан завуалировал свои намёки. Почему бы не высказаться более откровенно. Обвинить меня в том, что я подделал эти документы, чтобы добиться одобрения моего предложения.

– А если бы я прямо сказал об этом, смогли бы вы указать мне, в чём я не прав?

– Я бы не стал этого делать. Да этого и не нужно. Вы и сами должны понимать, будь эти документы поддельными, а я – их автором, они бы появились перед уважаемым председателем комиссии, едва я переступил порог зала заседаний. Хотелось бы услышать ваш ответ и на другой вопрос: с какой стати Венецианская республика послала агентов, чтобы те выкрали у меня подделки перед заседанием комиссии?

Фердинанд громко рассмеялся. Улыбнулся даже Талавера. Фонсека поджал губы. Поклонился их величествам.

– В рвении услужить вашим величествам я иногда делаю и ошибки.

– И не только вы, – добавил Колон.

– Сеньор, сегодня вы можете быть более великодушным, – мягко упрекнула его королева. – Возьмите ваши карты. Вы можете идти. Завтра мы вновь ждём вас у себя.

– Целую ноги вашего величества. – И Колон удалился, весьма довольный исходом аудиенции.

Наибольшее впечатление на королеву произвело не возвращение карты Тосканелли, а сама попытка венецианцев украсть её и объяснение Колона. Тут уж у неё не осталось ни малейших сомнений: она поступила мудро, сразу же высказавшись за экспедицию в Индии.

– Ну и хитры же эти венецианцы, – сказала она королю Фердинанду, когда они остались вдвоём. – Сразу поняли, что обогащение Испании, обещанное Колоном, произойдёт за их счёт.

– А разве нам не хватит богатств Гранады?

Изабелла покачала головой.

– Священный долг правителей – не останавливаться на достигнутом, когда у них есть возможность расширить владения государства, во главе которых они поставлены Господом Богом.

– Всё так. Но давайте не путать грёзы с реалиями. Земли, которые можно достичь, плывя на запад, пока не более чем мечта.

– Не так давно мечтой казалось и покорение Гранады. Однако ждать осталось совсем недолго.

– Гранада у нас перед глазами. Мы знаем, что она существует. Но не можем увидеть земли сеньора Колона.

– Есть глаза души. Ими Колон видит Индию так же ясно, как мы – Гранаду.

– Об этом я и толкую. Стоит ли нам рисковать людскими жизнями и богатством, кровью и золотом, чтобы доказать что его видения – не миф?

– Кто не рискует, тот не выигрывает.

– А должны ли мы рисковать? Война опустошила нашу казну и может затянуться ещё на много месяцев. Каждый мараведи на счету.

Собственно, последней фразой и определилось решение, которое услышал Колон на следующий день, придя в королевский павильон. Исполнение его надежды вновь откладывалось. Но он получил твёрдое заверение, что владыки Испании на его стороне.

– Мы всесторонне рассмотрели ваше предложение и решили вас поддержать, – сообщила ему королева. – Но осуществление экспедиции возможно лишь после покорения Гранады. Только тогда у нас будут необходимые средства. А пока Алонсо де Кинтанилья получит указание выплачивать вам ежеквартальное пособие, чтобы вы ни в чём не знали нужды.

От встречи с королевой Колон ждал большего, но и такой итог не обескуражил его.

– В конце концов, – резонно заметил Сантанхель, – стоит ли раздражаться из-за нескольких недель задержки, когда позади годы ожидания.

Они сидели вдвоём в шёлковом шатре казначея. Пообедали, но ещё не встали из-за стола. Казначей одну за другой брал из вазы вишенки.

Колон вздохнул.

– Меня всё ещё считают молодым, а годы несбывшихся надежд уже посеребрили мне голову. – Он наклонился, чтобы показать седые волосы, действительно появившиеся в его великолепных рыжеватых кудрях.

– Не ищите у меня сочувствия, – улыбнулся Сантанхель. – Я весь поседел на королевской службе.

– Служба, разбивающая сердца. Гранада! – фыркнул Колон. – Город. И ради него откладывается покорение целого мира.

– Успокойтесь. Задержка будет недолгой. Война закончится ещё до конца года. Владыки знают, что говорят.

– Я буду ждать её окончания в Кордове с Беатрис. Она поможет мне набраться терпения.

Сантанхель согласно кивнул.

– Вы правы, Кристобаль, поезжайте к ней. Она ждёт вас. И… – Он помолчал, а затем добавил: – Будьте добры к ней.

Глаза Колона изумлённо раскрылись.

– Уж в этом-то вы можете не сомневаться.