Текст книги "Колумб"

– Уйду я или останусь, зависит только от сеньоры Беатрис.

Она словно очнулась и, движимая страхом, который вселил в её душу дон Рамон, воскликнула: «О, уходите, уходите! Пожалуйста, уходите!» Слова её поразили Колона в самое сердце. И вся боль, переполнявшая его, выплеснулась во взгляде, брошенном на Беатрис.

– Вы слышали? – тут же взревел дон Рамон.

– Слышал, – эхом отозвался Колон.

– Так чего же вы ждёте? Убирайтесь отсюда, мерзавец!

Тут Колон взорвался. Собственно, он давно уже весь кипел, лишь невероятным усилием воли сохраняя внешнее спокойствие.

– Я не мерзавец. – Он сорвал с головы шапочку ударил ею по бледному лицу дона Рамона. Тот отшатнулся. – Я – Колон. Кристобаль Колон. И любой скажет вам, где меня найти.

Дон Рамон побагровел от ярости.

– Вы ещё услышите обо мне. Ад и дьявол! Вас следует проучить. И будьте уверены, вас проучат.

Но дверь уже захлопнулась за спиной Колона. Дон Рамон развернулся к Беатрис.

– Это он? Кто этот негодяй?

– Оставьте меня. Уходите! Вы и так принесли мне много горя, – ответила Беатрис.

– Да? – оскалился он. – Великий Боже и все его святые! Я принёс много горя, а? Ну что ж. Не остаётся ничего другого, как идти дальше. Доведём дело до конца. Ударить меня! Меня! – Он заметался по комнате. – Клянусь Богом, это был его последний удар.

Ярость его заставила Беатрис сжаться в комок.

– О чём вы? – воскликнула она. – Что вы задумали?

– Задумал? – Он рассмеялся неприятным смехом. – Мои люди знают, что нужно делать. Когда они с ним разберутся, у вас станет на одного друга меньше.

В панике она схватила дона Рамона за руку.

– Матерь Божья! Что вы хотите этим сказать?

– Разве вам что-то не ясно? Вы думаете, можно оставлять в живых человека, который будет похваляться тем, что ударил меня?

– Вы задумали убийство! – ахнула Беатрис.

Дон Рамон вдумчиво посмотрел на неё, поскольку в голове у него созрел новый план.

– Мы можем это обсудить. – И он увлёк Беатрис к дивану. – Присядем.

Глава XV. Наследство

Колон, пулей вылетел из харчевни Загарте, едва не столкнувшись с крупным разодетым мужчиной, который бесцеремонно схватил его за руку.

Итальянский язык привёл его в чувство.

– Сеньор Кристоферо, что случилось? Куда это вы так летите?

– Не сейчас. Не сейчас. – Колон вырвал руку. – Дайте мне пройти. – И помчался дальше.

Рокка, поглаживая подбородок, следил взглядом за высокой фигурой мореплавателя, пока тот не скрылся за углом. Лицо его потемнело.

– Дьявол! – пробормотал он и твёрдым шагом вошёл в ворота. Он хотел убедиться, что Беатрис не была причиной столь необычного поведения Колона.

Он пересёк двор, быстро поднялся по ступеням, но по коридору, ведущему к комнатам Беатрис, уже крался на цыпочках. У двери он замер. Изнутри до него донёсся мужской голос.

– Поймите же, обожаемая Беатрис сколь выгодно быть моим другом и сколь опасно – врагом!

Фраза эта убедила Рокку, что появление его весьма кстати.

Он постучал в дверь, без дальнейших церемоний отворил её и вошёл.

Беатрис, сама печаль, сидела на диване с поникшей головой. Над ней, словно чудовищный паук, как показалось Рокке, навис долговязый, оливково-зелёный дон Рамон.

Рокка изобразил на лице изумление.

– Да простит меня Бог! Наверное, я помешал. О, извините меня, сеньора.

Уходить он, разумеется, не собирался, да и Беатрис не отпустила его. В голосе её зазвучало облегчение.

– О, заходите, заходите. Его высочество как раз собирались откланяться.

Дон Рамон побагровел сначала потому, что ему вновь помешали, потом, что выставляли за дверь. Он вскинул голову.

– Я вернусь в более удобное время. Когда вам не будут докучать другие.

Он подождал, ожидая ответа, но Беатрис промолчала, и ему не оставалось ничего иного, как повернуться к Рокке, которого он в последний раз видел в приёмной дожа.

– О, сеньор… Я вас знаю. Вы из Венеции.

Рокка поклонился.

– У вашей светлости прекрасная память. – Он решил, что лесть ещё никому не вредила. – Я служу при после.

– Каком после? Я знаю, что вы – агент государственных инквизиторов.

Внешне Рокка оставался невозмутимым, хотя развитие ситуации нравилось ему всё меньше и меньше.

– О, я выполняю лишь отдельные специальные поручения. А теперь я на службе у посла Венецианской республики при дворе их величеств королевы Кастильской и короля Арагонского.

– Странное назначение. – Глаза дона Рамона сузились. Он перевёл взгляд на Беатрис, снова посмотрел на венецианца. – Очень странное.

– Мы с Беатрис – давние друзья, – пояснил Рокка. – Ещё с Венеции.

– Я в этом не сомневаюсь. Совершенно не сомневаюсь. Дружба агента Совета трёх может оказаться очень и очень полезной. Возможно, даже в Кордове. Об этом следует хорошенько подумать.

– Сеньор, я же сказал вам, что моё назначение в посольство никоим образом не связано с Советом трёх.

– Вы-то сказали. – Дон Рамон чуть усмехнулся. – Но вопросы-то останутся, будьте уверены. Ну, мне, пожалуй, пора.

Он холодно поклонился и вышел.

Беатрис и Рокка молча смотрели друг на друга, пока шаги дона Рамона не затихли в глубине коридора. Рокка передёрнул плечами.

– Чертовски неудачная встреча. Интересно, о чём сейчас думает этот болван? – Но гадать он не стал, а перешёл к главному: – Он что, угрожал тебе?

– Ещё как. Заявил, что по его наущению мою роль в спектакле объявят ересью и святотатством. Он – племянник главного инквизитора Кордовы и пользуется большим влиянием в ордене святого Доминика. Достаточно одного его слова, чтобы послать меня на костёр.

– Да, у тебя объявился страстный поклонник, – саркастически заметил Рокка. – А почему убежал Колон? Что произошло?

– Они поссорились. Наговорили друг другу гадостей. И этот дьявол поклялся, что его люди перережут Колону горло.

– Так, так! Значит, ему не чужды ни костёр, ни кинжал. Разносторонний господин. Придётся им заняться. – Он пристально посмотрел на Беатрис. – Колон вылетел отсюда в ярости. Он не поссорился с тобой из-за этого идиота?

Беатрис боялась того же и рассказала всё, как было.

– Ваши отношения наладятся, едва Колон узнает, чем эта тварь грозила тебе.

– Он должен узнать немедленно. Его надо предупредить об опасности.

– То есть ты хочешь пойти сама и предупредить его. Великолепно. Такую возможность упускать нельзя. У вас сразу всё пойдёт как по маслу. Ты это понимаешь, не так ли?

– Да, – со вздохом ответила Беатрис.

– Так иди к нему. И чего ты такая грустная? Удача сама плывёт нам в руки. – И возбуждённо продолжил: – Он живёт в доме Бенсабата на Калье Атаюд. Клянусь богом, дон Рамон, сам того не подозревая, сослужил нам хорошую службу. Не теряй времени, отправляйся. Отыщи Колона. Я надеюсь, ты сразу найдёшь и то, что нужно нам.

Подобная перспектива сразу улучшила его настроение. Но озабоченность вновь вернулась к нему, когда он пришёл к мессиру Галлино и доложил о случившемся.

– Чёртов болван, – закричал он, – смешал нам все планы, словно шмель, влетевший в паутину.

Смуглое лицо Галлино оставалось непроницаемым. Он сидел за столом, готовя очередное донесение Совету трёх.

– Не вовремя он заявился. Опасный тип. Очень опасный. К счастью, мы предупреждены. Пока он не причинил нам вреда.

– А что будет дальше? Он признал во мне агента инквизиторов. Более того, для себя решил, что Беатрис – тоже агент и работает со мной в паре. Едва ли он будет скрывать свои мысли. Одно его слово дядюшке – и нам придётся держать ответ.

– Думаешь, я этого не предвижу? То, что он влез между Колоном и Беатрис, – пустяк. Колон влюблён, и рана эта быстро затянется. Но если Беатрис и тебя арестуют, как венецианских шпионов… – Он пожал плечами. – Ты привёл точный пример, Рокка. Шмель, влетевший в паутину. – Он откинулся на спинку стула, задумался. – Ты знаешь, где живёт этот дурак, не так ли?

– Выяснить это просто. Но зачем?

Галлино вновь склонился над столом.

– Мне кажется, и так всё ясно. Он нам мешает, дон Рамон де Агилар, для которого отправить неугодного ему человека на костёр или заколоть кинжалом – сущий пустяк. – Галлино пододвинул к себе чистый лист бумаги, обмакнул в чернильницу перо. – Подожди. – Он написал несколько строчек. – Вот. – И протянул лист Рокке.

Тот прочитал: «Господин мой!

Вы оставили меня в таком ужасе, что я не могу найти себе места. Мне не уснуть, пока я не помирюсь с вами. Умоляю вас немедленно прийти ко мне, и, поверьте, ваша покорная служанка, которая целует ваши руки, ни в чём вам не откажет.» Рокка нахмурился.

– Мысль дельная. Но почерк?

– А ты думаешь, она писала ему раньше?

– Едва ли. Нет, конечно. – Рокка вернул лист Галлино. – Не хватает подписи.

Галлино покачал головой, и губы его чуть разошлись в усмешке.

– Одни поймут всё и без подписи. Другим она скажет слишком много. – Он сложил лист, запечатал его комочком воска. Написал имя получателя. – А теперь прикажи подать ужин. Письмо пусть полежит.

В тот час, когда жители Кордовы готовились отойти ко сну и на узких улочках встречались лишь редкие прохожие, закутанный в чёрный бурнус мужчина постучался в ворота мавританского дворца на Ронде. Привратнику он сказал, что принёс срочное послание, которое может вручить только дону Рамону де Агилару.

Привратник пустил его во двор, где единственный фонарь освещал журчащую воду фонтана. Мужчина встал у самой стены, где и нашёл его дон Рамон.

– Что за послание?

Мужчина молча протянул ему сложенный вчетверо лист бумаги.

Дон Рамон сломал печать и при свете фонаря прочитал записку. Его глаза блеснули, щёки покрылись пятнами румянца.

– Гонсало, шляпу и плащ, – приказал он.

– Я могу идти, ваша светлость? – пробормотал посыльный.

– Да. Нет. Подожди.

Привратник накинул плащ на плечи своего господина.

– Мне позвать Сальвадора или Мартина, чтобы сопровождать Ваше высочество?

– Нет. Меня проводит он. – Дон Рамон мотнул головой в сторону мужчины в бурнусе. – Возможно, я вернусь только утром. Моё оружие.

Привратник подал пояс с мечом и кинжалом. Приказав посыльному следовать за ним, дон Рамон выскользнул за ворота. Они шли по широкой улице. На чистом небе ярко сияли звёзды, над горизонтом только что поднялся узенький серпик Луны. Лишь звук шагов нарушал тишину ночи да далёкое звучание гитары.

Дон Рамон свернул налево, к огромному мавританскому мосту через Гвадалквивир, шесть арок которого казались чёрными дырами. Он летел, словно на крыльях, не думая ни о чём, кроме только что полученной записки.

Хотя Беатрис ничего не знала об этой записке, последняя достаточно точно отражала состояние души её предполагаемого автора. Беатрис печалила не столько ссора с Колоном, как опасения за его жизнь. Она подозревала, что дон Рамон действительно может приказать расправиться с мореплавателем.

Правда, Рокка обещал всё уладить. Но каким образом мог он повлиять на такого могущественного человека, как граф Арияс?

Она то холодела при мысли о том, что может случиться с Колоном, то её бросало в жар, когда она представляла себе, что думает он о ней в этот час. Так что Беатрис не нашла другого выхода, кроме как немедленно пойти к нему и объясниться.

Она выбежала на улицу, даже не вспомнив об опасностях, которые могут подстерегать одинокую женщину, не кликнув свою служанку. Калье Атаюд находилась неподалёку, несколько прохожих, встретившихся на пути, не обратили на неё ни малейшего внимания.

У ворот в дом Бенсабата она дёрнула за цепь звонка. Изнутри донёсся мелодичный перезвон. Дверь распахнулась. Бенсабат, в фартуке, вышел, всматриваясь в темноту.

– Я ищу сеньора Колона. По срочному делу. – От быстрой ходьбы у неё перехватило дыхание.

– Сеньора Колона? Понятно. – Бенсабат хохотнул: – Заходите. Заходите, – указал он на дверь слева. – Он там. Поднимитесь по лестнице.

Беатрис поблагодарила его, открыла указанную дверь, взбежала по ступенькам, постучалась.

– Входите! – раздался голос.

Она толкнула дверь, та отворилась.

Колон, в рубашке и панталонах, сидел за столом. Ярко горели две свечи в деревянных подсвечниках, перед ним лежала карта, на которой он что-то рисовал разноцветными чернилами. То есть собирался рисовать, потому что чернила уже высохли на пере, а перед глазами стояло перекошенное страхом лицо Беатрис. В ушах звучал её голос: «Уходите! Уходите!»

Обернувшись на скрип открываемой двери, он подумал, что всё ещё находится во власти видений. В дверном проёме застыла Беатрис.

Колон отбросил перо, вскочил.

– Можно мне войти? – И, не дожидаясь ответа, переступила порог, закрыв за собой дверь.

Они стояли лицом к лицу, смотрели друг на друга через разделяющий их стол. Её губы дрожали, он ждал внешне спокойный, даже суровый. Наконец Беатрис собралась с духом и заговорила.

– Вы понимаете… не правда ли?.. Почему я попросила вас уйти. Вы видели… не так ли? В каком я была состоянии…

Колон не смог скрыть обиды.

– Я нахожу вполне естественным, что такие, как вы, отдают предпочтение испанским грандам.

– Такие, как я?! Да за кого вы меня принимаете? Ладно, всё это неважно. Вы хотите наказать меня за оскорбление, которое, как вам кажется, я вам нанесла.

– Что значит – «как мне кажется»?

– То и значит. Если бы вы верили в меня, то вели бы себя иначе. Неужели трудно понять, что я вела себя подобным образом лишь из страха за вас.

– Мне нечего бояться.

– Нечего? Если бы так, думаете, я бы пришла к вам?

– Я уже задаюсь вопросом, почему вы пришли.

Слова полились бурным потоком.

– Чтобы предупредить вас. Тот человек ушёл от меня, поклявшись, что наймёт убийц, чтобы расправиться с вами. Вы знаете, кто он такой? Злобный, жестокий, совести у него ни на грош. Не останавливается ни перед чем, лишь бы получить желаемое. Поэтому я и пришла. Хочу предупредить вас, чтобы вы остерегались.

Колон задумчиво глядел на неё.

– Кто для вас этот человек, если ведёт себя так, словно он – ваш хозяин?

Беатрис горько улыбнулась.

– Вы не правы, если думаете, что я – его наложница. Если б так было на самом деле, едва ли я прибежала к вам. О, разве вы не видите сами? – страстно воскликнула она. – Более всего я хотела, чтобы вы остались тогда со мной, с вами мне было бы куда спокойнее, но я крикнула вам: «Уходите!» – потому что боялась за вашу жизнь. Неужели вы этого не понимаете?

Пыл её слов подтолкнул Колона. Он обогнул стол, обнял Беатрис, прижал к себе.

– Иногда я тупею, – в раскаянии пробормотал он. – Непростительно тупею. Мне хватило ума рассердиться на вас. Я жестоко ошибся. Решил, что вы отвергли предложенное мною сердце.

– Вы исходили лишь из того, что увидели. Вот почему я поспешила прийти сюда.

– Мне следовало доверять не только глазам.

– Да, – согласилась Беатрис. – Вам следовало понять, что вы стали свидетелем одной из несправедливостей, что преследуют меня всю жизнь.

– Но может, вам изменить образ жизни?

– Мы уже говорили об этом. Я актриса. Сцена кормит меня. И другого выбора у меня нет, разве что уйти в монастырь.

– Вы не рождены для монастыря.

– Знаю ли я, для чего я рождена? Я не рождена для нищеты. Но судьба ввергла меня в неё, и выбраться нет никакой возможности.

– С этим надо кончать, Беатрис, – решительно заявил Колон. – Ваш дон Рамон наглядно показал мне, чем грозит вам такая жизнь. Я, знает Бог, сейчас не могу предложить вам ничего, кроме моей любви. Но скоро положение изменится, и все мои богатства я сложу у ваших ног, Беатрис. Моё имя защитит вас от всех тревог, если вы будете носить его.

– Если я буду носить его? – отозвалась она, словно не понимая, о чём речь.

– Если вы станете моей женой, дорогая моя.

Колон почувствовал, как задрожало её тело. Ответила она после долгой паузы.

– Вы предлагаете мне стать вашей женой, – она вырвалась, отступила назад. Глаза её переполнились болью. – О, а что вы обо мне знаете?

Вопрос озадачил Колона.

– Я знаю, что вы – моя женщина, что я люблю вас, Беатрис.

– Пожалей меня Бог! – воскликнула она.

– Беатрис! – Он шагнул вперёд, протягивая руки. Она же отпрянула от него.

– Нет, нет. – Она повернулась и нетвёрдым шагом, словно слепая, направилась к диванчику. Присела на него, словно ноги отказались слушаться, бессильно сложила руки на коленях. – Это невозможно, Кристобаль. Невозможно.

Окончательно сбитый с толку, он подошёл, наклонился над Беатрис.

– Невозможно?

– Чего бы я только ни дала, чтобы пойти с вами к алтарю. Ваши слова – самое дорогое, что у меня есть. Я – ваша, Кристобаль, до последнего моего вздоха. Я буду любить вас и служить вам всю жизнь.

– То тогда…

– Я уже замужем, Кристобаль.

Он резко выпрямился.

– Замужем! Вы замужем?

– Мужа у меня нет. Это единственная милость, которую даровала мне судьба. Человек, которому я стала женой, отбывает пожизненное наказание на галерах королевы Кастильской. Этот развратник кончил, как ему и положено, заколов мужчину, с которым поссорился из-за проститутки. Так уж случилось, что тот мужчина остался в живых. Благодаря этому и из-за постоянной нужды в гребцах Энрикесу даровали жизнь вместо того, чтобы задушить его. Он будет галерником, пока не умрёт. Но я и он связаны церковью, так что… – Она всплеснула руками и вновь уронила их на колени.

Потрясённый её словами, Колон присел рядом, положил руку ей на плечи, привлёк к себе.

– Бедняжка! Как мне утешить вас!

– Не надо, Кристобаль. Не надо. Лучше всего дать мне уйти. Уйти из вашей жизни. Словно мы никогда и не встречались.

– Нет, никогда! Никогда! Никогда! Пусть вы не можете стать моей женой, но я всё равно буду заботиться о вас. Больше того, только теперь я понимаю, сколь это необходимо.

– Ах, если бы вы только знали. Если б вы знали всё. Послушайте…

Но Колон прервал её.

– Мне уже достаточно известно. Более чем достаточно. Я знаю, что люблю вас, а вы признались, что любите меня.

– Это так! Но…

– Всё остальное не имеет никакого значения. Я вот сказал, что у меня ничего нет. Но я верю, что стою на пороге великого открытия и скоро мне будут принадлежать огромные земли. И мои богатства позволят вам занять то положение, которое вы, несомненно, заслуживаете. – Колон крепко прижал её к груди. – Беатрис! – И страстно поцеловал её в губы.

Но в девушке вновь проснулась тревога.

– Дайте мне уйти, – взмолилась она. – Дайте мне уйти. Отпустите меня.

Повинуясь, он оторвался от неё.

– Я только накину плащ и провожу вас.

Беатрис схватила его за руку, не дав встать.

– Нет! – воскликнула она. – Разве вы забыли, почему я здесь? Что привело меня к вам? Я не могу допустить, чтобы вы в одиночку шли по тёмным улицам.

– Ба! – рассмеялся Колон.

– Я говорю серьёзно. Вы не знаете графа Арияса. И когда я пришла к вам, мне показалось, что у ворот крутятся два подозрительных типа. Я не знаю, убийцы ли это, посланные доном Рамоном. Но я их боюсь.

– Я возьму с собой оружие, – попытался успокоить её Колон.

– Днём оно может помочь. Но не ночью. Обещайте мне, что никогда более не будете ходить один.

– Выполнить это довольно сложно.

– Обещайте, – настаивала Беатрис. – Обещайте, если любите меня. Если с вами что-то случится, где я найду защитника?

– Защитника, которого вы защищаете. – Колон усмехнулся. – Хорош защитничек.

Но улыбка быстро уступила место серьёзным мыслям. Действительно, а кто позаботится о ней, если его убьют, то ли по наущению дона Рамона, то ли кого-то другого? Такое возможно. Что нужно сделать, чтобы Беатрис не осталась одна? Решение созрело быстро.

– Послушайте, Беатрис. Прежде чем вы уйдёте, я хочу вам кое-что сказать. Что касается дона Рамона, не волнуйтесь, я сумею постоять за себя. Но вы, однако, напомнили мне, что я смертен и должен принять некоторые меры предосторожности.

Он подошёл к образу мадонны, снял его и из маленькой ниши за ним достал ключ. Открыл им сундучок под окном, откинул крышку, вынул жестяную коробку длиной в пол-ярда и шириной около фута.

– Видите эту коробку?

Беатрис молча кивнула.

Колон положил её на место, опустил крышку, запер сундук, вернулся к дивану и сел рядом с Беатрис.

– Это моё наследство, которое я оставляю вам. – В коробке этой всё моё состояние. Но цена его может оказаться очень велика. Там карта, а вместе с ней полный перечень аргументов и фактов, на основе которых она была вычерчена.

Беатрис замерла, пальцы её сжались в кулачки.

– Если со мной что-то произойдёт, Беатрис, вам надлежит сделать следующее, – продолжал Колон. – Вы возьмёте эту коробку и отнесёте её дону Луису де Сантанхелю, казначею Арагона. Я предупрежу Бенсабата, что в случае моей смерти вы вправе распоряжаться всеми моими вещами.

Беатрис вцепилась ему в руку, прервав его.

– Нет, нет! – выкрикнула она.

– Подождите, дайте мне договорить. К карте я приложу письмо для дона Луиса де Сантанхеля, в котором поручу продать её их величествам, чтобы кто-то ещё с её помощью открыл новые земли, которые принесут славу и богатство Испании. Дон Луис, я уверен, возьмёт за карту хорошую цену. Половина этих денег позволит вам жить в достатке. Другая половина отойдёт моему маленькому сыну. Он сейчас в Палосе, в монастыре Ла Рабида.

– Матерь Божия! – воскликнула Беатрис с такой душевной болью, что Колон вздрогнул.

Глаза её превратились в чёрные озёра на бледном, как мел, лице. Лишь на мгновение выдержала она его взгляд, а затем разрыдалась, опустив голову.

Колон ничего не понимал.

– Ну почему, Беатрис? Почему? – Он нежно обнял её. – Зачем эти слёзы? Это же самые обычные меры предосторожности. Я, конечно, не верю, что со мной что-либо случится, но вдруг… И я не могу не позаботиться о вас…

– Мне стыдно, – рыдала она. – Так стыдно.

– Стыдно? Чего здесь стыдиться?

– Моей никчёмности.

Колон лишь крепче прижал её к себе.

– Для меня вы дороже всех богатств Индий.

– Вы не понимаете. – Она подняла голову, а затем порывисто обняла за шею, спрятав лицо у него на груди.