Текст книги "Завоевание Антарктики по воздуху"

Критическое решение

Солнечные лучи ударились о голые, вертикальные скалы. Теплые течения, поднимаясь, соединялись с холодным воздухом и образовывали туман. Мы начали совещаться с Балченем, на что решиться.

При выборе ледника Акселя Гейберга, нам пришлось бы иметь дело с известной высотой, но с неизвестными шириной и воздушными течениями; кроме того стоящие по сторонам его остроконечные вершины могли быть так высоки, что образуемыми благодаря им воздушными течениями нас могло сбросить на землю.

А может быть решиться пролететь через неизвестный ледник, который казался доступным? Однако за широким проходом можно наткнуться на горы, которые загородили бы нам путь.

Выбор направления осложнялся еще ограниченным количеством газолина, которого не хватило бы на то, чтобы вернуться обратно и попробовать пролететь через другой ледник. Решаться надо было скорее, так как мы приближались к горам со скоростью более километра в минуту. Мы избрали неизвестный ледник.

Аэроплан швыряет, как пробку

Наступил критический момент. Нужно было решить тысячу вопросов: как обстоит дело с расходованием газолина? Хватит ли его, чтобы долететь до полюса? Не слишком ли его много и не помешает ли его вес перелететь через хребет? Мы могли в один момент вылить 400 литров газолина через клапан.

Джюн осмотрел пять газолиновых резервуаров. Он отвернул крышку с резервуара фюзеляжа и измерил его прутом. Затем он открыл несколько запломбированных банок, вмещавших по 20 литров, вылил газолин в резервуар и выбросил банки за борт.

В каждой из них было лишь около фунта веса, но теперь каждый фунт был на счету.

Он произвел вычисление на бумажке и передал мне результаты. Затем осмотрел моторы.

Балчен делал усилия, чтобы подняться. Ледник был слабо виден впереди на далеком расстоянии. Самая низкая точка в проходе все еще находилась выше носа аэроплана. Идущие в разных направлениях воздушные течения бросали аэроплан, как пробку.

Нам казалось, что ветер, дувший с вершин, помогает нам. Вправо открылись глубокие ущелья. По ним также шли воздушные течения, которые могли причинить нам беспокойство. Бернт свернул влево. Впереди лежал длинный, довольно спокойный проход. Но течения, идущие книзу, препятствовали нашему подъему.

Вдруг руль перестал действовать, и колесо стало свободно вертеться в руках Бернта. Заглушая рев мотора, Бернт закричал: «или сбросить 200 или вернуться».

Джюн бросился к выпускному клапану бака; ему стоило слегка надавить, и 250 килогр. вылились бы за борт. Но если бы мы сделали это, нам бы не хватило газолина, чтобы долететь до полюса и вернуться к базе. Я понял это из записки, переданной мне Гарольдом.

Возникло другое решение – выбросить пищу, но справедливо ли это по отношению к людям? Если мы принуждены будем опуститься, то нам не хватит пищи.

«Мешок с пищей за борт», – крикнул я Мак-Кинлею, и коричневый мешок полетел вниз.

Я мог оказаться неправым, принимая такое решение, но результат получился мгновенный. Аэроплан, парящий вблизи предельной высоты, столь же чувствителен, как шар. Бернт улыбнулся; облегчение отозвалось на руле.

Но все же мы еще не достигли достаточной высоты. Мак-Кинлей продолжал делать снимки, и я чувствовал, что, если прикажу ему бросить аппарат, он выбросится вместе с ним.

Мы медленно поднимались, но внезапно колесо опять стало свободно вертеться в руках Балчена.

«Скорее. Разгружайте еще!» – закричал он.

Я указал на другой мешок. Мак протолкнул его через люк и стал наблюдать, как он упал на ледник. Запас пищи для четырех людей, которой хватило бы больше, чем на полтора месяца, лежит там на льду.

Больше нельзя было бросать пищи; ее оставалось немного. Потребуется ли еще разгрузка? Казалось, что потребуется…

По ту сторону

Наконец мы достигли прохода и пробрались через него, имея под собой лишь несколько сотен метров.

Бернт вскричал от радости – впереди нас не было гор; свободный путь вел прямо к полюсу.

Вслед за этим мы вспомнили о моторах; плато было так высоко, что если бы мы остановили хотя один из них, аэроплан упал бы на снег. Приходилось пользоваться всеми тремя.

Вдруг правый мотор начал шипеть. Джюн бросился к клапанам газолиновых резервуаров, в то время как Балчен манипулировал рулевым колесом. Желая сберечь газолин, мы пустили его слишком тонкой струей. Мотор снова запел.

Мы огляделись. Наконец – полярное плато! Впереди беспредельное ровное белое пространство. Влево от нас, над поверхностью плато, возвышались горы высотою в 3000 метров над уровнем моря. Высота некоторых из них должна достигать даже 5500 метров.

Я взглянул вправо и был поражен красотою вида. Стоило ехать в Антарктику, чтобы увидеть его.

Далеко вправо над горизонтом возвышался горный хребет; это было нечто новое для занесения на карту. Гребни вершин казались невысокими. Но на самом деле они вероятно очень высоки, так как иначе они не выступали бы так над поверхностью плато. Они тянулись далеко на юг и были заметны повсюду, куда мог проникнуть глаз. Мне казалось, что горы окружают все плато. Они составляют могущественную дамбу, которая будет заключать в себе громадную ледяную котловину до тех пор, пока будущие геологические века не отметят переход Антарктики от ледяной к другой эре. Тогда наступит таяние льда, и вода потечет через выходы, а в котловине образуется может быть величайшее в мире внутреннее море. Это конечно предположение.

Стоящие на страже затерянного мира гигантские вершины Антарктики открывают летчикам свои вековые тайны

Можно лишь догадываться о том, что именно находится под этим гигантским ледяным прикрытием, и какова глубина льда. Полярное плато все еще является мировой загадкой.

Высота поверхности плато колеблется от 2000 до 3 500 метров. Мы увидели еще несколько разбросанных, небольших горных вершин, выступающих из снега. Трудно было поверить, что это были верхушки гор, возвышавшиеся на 2 700 метров над уровнем моря. Они более походили на хрупкие аванпосты горной цепи, к которой мы стремились.

Наш прибор для определения воздушных течений показывал ветер с востока. Чтобы удержать правильный курс, мы дали аэроплану направление на 12 градусов влево. Приходилось теперь тщательно следить за течениями, но пользуясь указанным прибором и солнечным компасом, мы могли удерживать вполне точный курс. У нас было два прибора для определения течений, и мы с Мак-Кинлеем все время проверяли друг друга.

Пользуясь вышеуказанным способом, мы вычислили скорость, для чего нам пришлось открыть дверку-трап. Было 23 градуса ниже нуля и, по мере приближения к полюсу, становилось холоднее. Холодный ветер, врывающийся через трап, тотчас ознобил лицо наблюдателя, но мы знали, как этому помочь.

Ледяные языки окаймляют озеро в земле Эдуарда VII

Ветер до некоторой степени нас задерживал; мы делали лишь 145 километров в час. Оказалось, что потребуется больше времени, чтобы долететь до полюса, чем мы предполагали согласно сделанным вычислениям. Но, с другой стороны, мы надеялись, что этот противный ветер будет помогать при возвращении.

Характер плато постоянно менялся. Влево показался великолепный, спускающийся с горы ледник; хаотические массы изрытого льда синели на белом снегу.

Мы пролетели мимо ряда небольших круглых снежных куполов, под которыми скрывались глубокие ямы. Мы увидали твердые, образованные ветром рифы с остроконечными краями, блестевшие ярче окружавшей их снежной поверхности. Они свидетельствовали о том, что здесь бывают сильные ветры. Горы, к югу от нас, о которых сообщал Амундсен, начали скрываться из вида точно так же, как они исчезли при его приближении к полюсу. Мак-Кинлей сделал с них несколько снимков.

Мы пытались снять солнце секстантом, но аэроплан не был достаточно тверд. Мы знали скорость, с которой движемся, и следовали по меридиану по направлению к полюсу. Приделанный позади аэроплана метеорограф отмечал изменения температуры, давления и влажности. Мы имели в любое время постоянную запись высоты, на которой находился аэроплан.

Над полюсом

Приблизительно через полчаса после полуночи мы вновь попробовали применить секстант. На этот раз снимок показал нам, что мы находимся недалеко от определенного вычислением положения, т. е. приблизительно в 80 километрах от полюса. Сделанный еще позднее снимок дал нам линию положения, идущую через полюс. Этот снимок привел нас к полюсу ранее времени, определенного на основании вычислений и предыдущего снимка.

Джюн был у руля. Немного позднее Балчен сообщил, что воздух впереди не вполне чист; приближались облака. Мы рассчитывали опередить их на обратном пути к горам. Были они с сильным ветром? Если нам не удастся опередить их, по всей вероятности наше отступление будет отрезано. Нам придется тогда спуститься на площадь, находящуюся на 3000 метров выше уровня моря и может быть на неровный снег.

Часы показывали, что мы уже четыре часа летим от горной преграды, а между тем от нее до полюса всего 540 километров. Неудивительно, что мои товарищи думали, что я уже перелетел за полюс. Оказалось, что ветер задержал нас.

Но великий момент наступил.

Воображаемая точка – отдаленное и уединенное основание земли – была под нами. Я поручил Джюну сообщить по радио в «Маленькую Америку»:

«Мои вычисления показывают, что мы находились по соседству с Южным полюсом. Летим высоко для наблюдения. Скоро повернем на Север».

Возможно, что последняя фраза была излишней, так как мы не могли лететь ни в каком другом направлении, как только на север.

Мы открыли люк и бросили американский флаг, к которому был прикреплен камень, взятый с могилы Бенетта, затем повернули вправо, пролетели три или четыре километра, описали круг, пролетели влево такое же расстояние и вернулись по диагонали к нашей первоначальной линии полета. Пролетев приблизительно шесть километров за точку, где повернули вправо, мы полетели обратно.

От «завтра» к «вчера»

Мы кружили над полюсом на высоте около 750 метров выше снега или около 3500 метров выше уровня моря. Температура упала до 26° ниже нуля. В нескольких местах облака затемняли горизонт.

По соседству с полюсом нужно принять новое представление о времени и направлении. Такие понятия как север и юг, полдень и полночь, и даже сегодня и завтра теряют всякое значение. На этой теоретической точке, откуда все направления идут на север, все меридианы сходятся. Эти меридианы окружают землю с севера на юг, и система времени зависит от отношения между ними и солнцем. Во всех частях света полднем является момент, когда солнце пересекает меридиан, на котором мы находимся.

На Южном полюсе мы одновременно находимся на всех меридианах, а потому вполне правильно можем считать, что в любой данный момент здесь любое время или все времена. Если летать по дуге небольшого круга вокруг полюса в течение нескольких минут, мы можем перейти от сегодня к завтра или же, повернув в противоположном направлении, можем летать обратно к вчера.

«Мы летели над полюсом». Фотография местности около Южного полюса

Направление также не имеет никакого значения. Вблизи полюса мы можем начать полет по прямой линии к югу, и через несколько минут эта прямая линия изменит направление на девяносто градусов к северу.

Мы находились на бесконечно ограниченной площади, где нужно было отказаться от обычных методов навигации и основываться исключительно на положении солнца.

Флаг бессмертному Скотту

Бессмертный Скотт пожертвовал жизнью, чтобы достичь этого места – Южного полюса, лежащего под нами. Мы спустили в честь его вместе с американским британский флаг.

Мы повернули обратно в 1 час. 25 минут. Нам предстояло еще трудное дело. Мы видели под собою пятна перемещающегося снега. Мы, как коршуны, наблюдали за солнечным компасом и прибором, указывающим течения. Нам необходимо было попасть к проходу в горах, и кроме того мы должны были найти базу у подножия гор.

Время теперь двигалось страшно медленно. Горы, которые до того были чисты, теперь местами окутаны облаками.

Берем направление на несколько градусов правее, имея намерение спуститься по леднику Аксель Гейберга. Мы хотим попасть к преграде восточнее того места, которое пересекали, чтобы лучше видеть землю Кармен и сделать с нее фотографические снимки.

Вдруг раздался радостный крик Балчена: влево от нас находился тот самый проход, по которому мы влетели на плато; ледник Аксель Гейберга находился несколько левее нашего направления. Мы повернули слегка влево, а затем вправо, чтобы увидеть ледник, который шел к востоку. Мы снова повернули влево и вскоре уже были в проходе, ведущему к леднику Аксель Гейберга.

Трудно было лететь по ущелью, но аэроплан был не тяжел. Через несколько минут Джюн, спускавшийся здесь уже раньше, спустил аэроплан на ледяное поле около горной базы.

Возвращение через 15 часов 51 минуту

Мы взяли 900 литров газолина и оставили 160 килогр. пищи для партии Гульда, чтобы дать ей возможность дольше пробыть в горах. Через час снова поднялись и спустились в «Маленькой Америке» в 10 часов 10 минут утра по антарктическому времени, или 5 часов 10 минут пополудни по нью-йоркскому, осмотрев площадь 400 000 квадратных км в течение 15 часов и 51 минуты. Пири, для того чтобы водрузить американский флаг на Северном полюсе, принужден был находиться вне общения с цивилизованным миром 429 дней, а Амундсену для совершения его путешествия к Южному полюсу потребовалось 7 месяцев.