Текст книги "Перси Джексон и лабиринт смерти"

Глава пятая
Нико покупает «Хэппи Милы» мертвецам

Ну что ж, я, как минимум, сумел хорошенько выспаться перед походом, ага?

Как бы не так.

В ту ночь во сне я очутился в пассажирском салоне «Царевны Андромеды». Распахнутые окна смотрели на озаренное луной море. Холодный ветер трепал бархатные шторы.

Лука стоял на коленях на персидском ковре, перед золотым саркофагом Кроноса. При свете луны светлые волосы Луки выглядели совершенно белыми. На нем был древнегреческий хитон и с плеч ниспадал белый гиматий, нечто вроде плаща. В белых одеждах Лука казался лишенным возраста и чуточку нереальным, словно он был одним из младших богов на Олимпе. В последний раз, когда я его видел, он был весь изранен и лежал без сознания после ужасного падения на горе Тамалпаис. Но теперь он выглядел совершенно здоровым. Пожалуй, даже чересчур здоровым.

– Шпионы докладывают об успехе, мой повелитель, – говорил он. – Лагерь полукровок высылает героев на подвиг, как ты и предсказывал. Мы практически выполнили свою половину сделки.

«Великолепно. – Голос Кроноса не столько прозвучал в моей голове, сколько пронзил ее, будто кинжалом. Он был пронизан ледяной жестокостью. – Как только мы получим возможность ориентироваться, я сам возглавлю авангард!»

Лука прикрыл глаза, словно собираясь с мыслями.

– Повелитель, может быть, еще слишком рано. Может быть, возглавить авангард следует Криосу или Гипериону…

«Нет, – голос звучал тихо, но непреклонно. – Поведу я. Еще одна, последняя душа присоединится к нашему делу, и этого будет достаточно. Я наконец-то полностью восстану из Тартара».

– Но твой облик, повелитель… – голос Луки начинал дрожать.

«Покажи мне твой меч, Лука Кастеллан».

Я вдруг сообразил, что никогда прежде не слышал фамилии Луки, и даже не задумывался об этом.

Лука обнажил меч. Обоюдоострое лезвие Коварного Меча, наполовину сталь, наполовину – небесная бронза, зловеще сияло. Несколько раз этот меч чуть меня не убил. Это было грозное оружие, способное убивать и смертных, и чудовищ. Единственный клинок, которого я страшился по-настоящему.

«Ты принес мне клятву верности, – напомнил Кронос. – Ты принял этот меч, как залог своей клятвы».

– Да, повелитель. Просто…

«Ты хотел могущества. Я дал тебе могущество. Теперь ничто не причинит тебе вреда. Скоро ты станешь править миром богов и смертных. Или ты не хочешь отомстить за себя? Увидеть, как Олимп будет уничтожен?»

По телу Луки пробежала дрожь.

– Хочу.

Гроб засветился. Комната заполнилась золотым светом.

«Тогда готовь войско! Как только сделка будет выполнена, мы двинемся вперед. Для начала мы обратим в прах Лагерь полукровок. А как только эти несносные герои будут уничтожены, мы двинемся на Олимп!»

В двери салона постучали. Исходящий от гроба свет угас. Лука встал. Он убрал меч в ножны, оправил свои белые одежды и глубоко вздохнул.

– Войдите!

Дверь отворилась. В салон скользнули две дракайны – женщины-драконицы, с двойным змеиным хвостом вместо ног. Между ними шла Келли, эмпуса-чирлидерша, с которой я встретился на дне открытых дверей.

– Привет, Лука! – улыбнулась Келли. На ней было красное платье, и смотрелась она отпадно, но я-то видел ее истинный облик. Я знал, что скрывается под красивой внешностью: разные ноги, багровые глаза, клыки и пылающие волосы.

– В чем дело, демоница? – холодно осведомился Лука. – Я же велел тебе не тревожить меня.

Келли надулась.

– Фу, как нехорошо! Что ты такой напряженный? Хочешь, я тебе плечики разомну?

Лука попятился.

– Если тебе есть о чем доложить, докладывай! А если нет – проваливай.

– Не понимаю, чего ты такой злющий последнее время. Раньше ты был такой славный!

– Это было до того, как я увидел, что ты сделала с тем мальчишкой в Сиэтле.

– Ну, он для меня ничего не значил, – сказала Келли. – Так, закуска. Ты ведь знаешь, что мое сердце принадлежит тебе, Лука!

– Спасибо, не надо. Докладывай либо ступай вон!

Келли пожала плечами.

– Ладно. Передовой отряд готов, как ты и просил. Мы можем выступать…

Она нахмурилась.

– В чем дело? – спросил Лука.

– Чье-то присутствие, – ответила Келли. – Твои чувства теряют остроту, Лука. За нами следят.

Она обвела салон взглядом – и уставилась прямо на меня. Ее лицо исказилось, сделавшись лицом ведьмы. Она оскалилась и ринулась в атаку.

Я резко пробудился. Сердце отчаянно колотилось. Я мог бы поклясться, что клыки эмпусы были в нескольких сантиметрах от моей глотки.

На соседней койке храпел Тайсон. Его храп слегка меня успокоил.

Я не знал, как Келли удалось почуять меня во сне, но я услышал больше, чем мне хотелось бы знать. Войско готово. Его возглавит сам Кронос. Все, что им требуется, – это способ ориентироваться в Лабиринте, чтобы иметь возможность выйти наружу и разгромить Лагерь полукровок, и, по всей видимости, Лука считает, что этот способ у них будет очень скоро.

Я испытывал искушение пойти, разбудить Аннабет и все ей рассказать. Ну и что, что середина ночи. Но тут я осознал, что в комнате как-то посветлело. От фонтанчика с морской водой исходило зелено-голубое сияние, куда более яркое и отчетливое, чем накануне ночью. Казалось, вода тихонько гудит.

Я встал с постели и подошел к фонтанчику.

На этот раз никакого голоса, требующего плату, я не услышал. Казалось, будто фонтанчик ждет, когда я сам сделаю первый шаг.

Наверно, мне следовало вернуться в постель. Но вместо этого я подумал о том, что видел прошлой ночью: Нико на берегах Стикса.

– Ты пытаешься мне что-то сообщить, – сказал я.

Фонтанчик ничего не ответил.

– Ладно, – произнес я. – Покажи мне Нико ди Анджело.

Мне даже не пришлось кидать монетку. На сей раз это не имело значения. Как будто водой, помимо Ириды, богини-посланницы, овладела какая-то иная сила. Вода замерцала. Я увидел Нико – но уже не в подземном мире. Он стоял на кладбище, над головой было звездное небо. Вокруг возвышались старые ивы.

Нико наблюдал за работой каких-то могильщиков. Я слышал шорох лопат, видел землю, вылетающую из ямы. Нико был одет в черный плащ. Ночь была туманная. Было тепло и влажно, квакали лягушки. У ног Нико стоял большой пакет из супермаркета.

– Ну что, яма достаточно глубокая? – осведомился парень. Голос у него был раздраженный.

– Еще немного, мой повелитель.

Это был тот самый призрак, которого я видел с Нико прежде: слабо мерцающая человеческая фигура.

– Но повторю еще раз, повелитель: в этом нет необходимости. Ведь у тебя уже есть я и мои советы!

– А я хочу выслушать еще чье-нибудь мнение!

Нико щелкнул пальцами, и шорох лопат утих. Из ямы выбрались две фигуры. Это были не люди. Скелеты в лохмотьях.

– Вы свободны, – сказал Нико. – Спасибо большое.

Скелеты рассыпались на груды костей.

– Лопаты бы еще поблагодарил, – заметил призрак. – Соображения у них столько же.

Нико не обратил на него внимания. Он полез в пакет из супермаркета и вытащил упаковку кока-колы на двенадцать банок. Нико открыл банку и, вместо того, чтобы выпить, вылил ее в могилу.

– Да вкусят мертвые пищи, – пробормотал он. – Да восстанут они и примут приношение. Да вспомнят они былую жизнь.

Он вылил в могилу всю колу до капли и достал белый бумажный пакет с мультяшными персонажами. Я таких уже много лет не видел, но сразу вспомнил, что это: «Хэппи Мил» из «Макдональдса».

Нико перевернул пакет вверх ногами и высыпал в могилу гамбургер и картошку-фри.

– В мое время использовали кровь животных, – буркнул призрак. – Их бы вполне устроило. Они все равно не чувствуют разницы.

– Я буду обращаться с ними с уважением, – сказал Нико.

– Ну хоть игрушку мне оставь! – произнес призрак.

– Молчи! – приказал Нико. Он вылил в могилу вторую упаковку газировки и вытряхнул туда еще три «Хэппи Мила», а потом заговорил нараспев на древнегреческом. Я разбирал только отдельные слова: там много говорилось о мертвых, о памяти и о возвращении из могилы. Короче, все такое веселенькое.

Могила забурлила. Пенистая коричневая жидкость поднялась вровень с краями, как будто яма целиком заполнилась газировкой. Туман сгустился. Лягушки умолкли. Среди надгробий появились десятки фигур: голубоватые, отдаленно напоминающие человеческие. Нико поднял мертвых с помощью кока-колы и чизбургеров.

– Их слишком много! – нервозно заметил призрак. – Ты не знаешь собственной силы!

– Ничего, все под контролем! – ответил Нико, хотя его голос сделался ломким. Он обнажил меч – короткий клинок из черного-черного металла. Никогда такого не видел. Не небесная бронза и не сталь. Железо, может? Толпа теней шарахнулась назад при виде меча.

– По одному! – приказал Нико.

Одинокая фигура выплыла вперед, приникла к яме и с хлюпаньем принялась пить. Призрачные руки вылавливали из лужи картошку-фри. Когда фигура выпрямилась, она сделалась видна более отчетливо: юноша в греческих доспехах. У него были курчавые волосы и зеленые глаза, и плащ застегивался пряжкой в форме раковины.

– Кто ты? – спросил Нико. – Говори!

Молодой человек наморщил лоб, словно пытаясь вспомнить. Потом заговорил голосом, похожим на шелест мятой бумаги:

– Я – Тезей.

«Не может быть! – подумал я. – Не может он быть тем самым Тезеем. Это же просто мальчишка!» Я вырос на историях о том, как он сразил Минотавра и все такое прочее, но я всегда представлял себе Тезея этаким могучим, громадным дядькой. А призрак, которого я видел, не выглядел ни сильным, ни высоким. Да он же не старше меня!

– Как мне вернуть свою сестру? – спросил Нико.

Глаза Тезея были безжизненны, как стекло.

– Даже не пробуй. Это безумие.

– Просто ответь!

– Мой приемный отец умер, – вспомнил Тезей. – Он кинулся в море потому, что подумал, будто я погиб в Лабиринте. Я хотел его вернуть, но не смог.

Призрак-прислужник Нико зашипел:

– Повелитель, обмен душ! Спроси про обмен душ!

Тезей нахмурился.

– Этот голос. Я знаю этот голос.

– Ничего ты не знаешь, глупец! – сказал призрак. – Просто отвечай на вопросы господина и ничего больше не говори.

– Я тебя знаю, – настаивал Тезей, словно пытаясь вспомнить.

– Я хочу узнать о своей сестре, – произнес Нико. – Поможет ли этот поход в Лабиринт вернуть ее назад?

Тезей искал глазами призрака, но явно не видел его. Он снова перевел взгляд на Нико.

– Лабиринт коварен. Пройти через него мне помогло только одно: любовь смертной девушки. Нить была лишь частью ответа. Меня вела царевна.

– Всего этого нам не надо, – сказал призрак. – Я тебе помогу, господин мой. Спроси его, правда ли то, что говорят об обмене душ. Он тебе скажет.

– Душа за душу, – сказал Нико. – Правда ли это?

– Я… я должен ответить «да». Но привидение…

– Отвечай только на вопросы, мерзавец! – вскричал призрак.

Внезапно привидения, столпившиеся по краям ямы, забеспокоились. Они зашевелились и как-то нервно зашептались.

– Я хочу видеть сестру! – потребовал Нико. – Где она?

– Он идет! – боязливо произнес Тезей. – Он почуял твой вызов. Он идет!

– Кто? – осведомился Нико.

– Он ищет источник этой силы, – сказал Тезей. – Ты должен нас отпустить!

Вода в моем фонтанчике задрожала, гудя от напряжения. Я осознал, что весь наш домик трясется. Шум становился все громче. Изображение Нико на кладбище засветилось так ярко, что глазам сделалось больно.

– Прекратите! – воскликнул я вслух. – Прекратите!

Фонтанчик начал трескаться. Тайсон что-то пробормотал во сне и повернулся на другой бок. Пурпурный свет отбрасывал жуткие призрачные тени на стены домика, как если бы привидения готовы были вырваться из фонтанчика на волю.

В отчаянии я выхватил Анаклузмос, рубанул по фонтанчику и рассек его пополам. Морская вода хлынула на пол, каменная чаша рухнула и разбилась вдребезги. Тайсон всхрапнул и что-то пробормотал, но так и не проснулся.

Я опустился на пол, дрожа от того, что видел. Тайсон так и нашел меня поутру, неподвижно глядящим в осколки фонтанчика.

Сразу после восхода мы, отправляющиеся в поход, встретились у Зевсова Кулака. Я собрал рюкзак: термос с нектаром, пакетик амброзии, спальник, веревку, одежду, фонарики и много-много запасных батареек. В кармане у меня лежал Анаклузмос. На руке у меня висели часы – магический щит, которые сделал мне Тайсон.

Утро было ясное. Туман рассеялся, небо голубело. Сегодня ребят в лагере ждут обычные занятия: полеты на пегасах, тренировки по стрельбе из лука, скалолазание по лавовой стенке. А мы тем временем уходили под землю.

Можжевела с Гроувером стояли чуть поодаль от всех. Дриада снова плакала, но старалась сдерживать слезы ради Гроувера. Она все возилась с его одеждой: то поправляла на нем растаманскую шапочку, то смахивала козью шерсть с рубашки. Поскольку мы понятия не имели, с чем предстоит встретиться, Гроувер оделся как человек: натянул шапочку, чтобы спрятать рожки, и джинсы, фальшивые ноги и кроссовки, чтобы спрятать свои козлиные копытца.

Хирон, Квинтус и Миссис О’Лири стояли вместе с ребятами из лагеря, которые пришли пожелать нам удачи. Но вокруг было слишком много суеты, чтобы все это походило на счастливые проводы. У валунов поставили пару палаток для стражи. Бекендорф и его братья и сестры готовили оборонительные ловушки и рвы. Хирон решил, что выход из Лабиринта нужно охранять постоянно, просто на всякий случай.

Аннабет в последний раз проверяла свой рюкзак с припасами. Когда подошли мы с Тайсоном, она нахмурилась.

– Перси, ты ужасно выглядишь!

– Он ночью фонтанчик убил, – доверительно сообщил Тайсон.

– Чего-чего?

Но прежде, чем я успел что-то объяснить, к нам рысцой приблизился Хирон.

– Ну, похоже, у вас все готово?

Он старался, чтобы это прозвучало жизнерадостно, но я видел, что кентавр тревожится. Мне не хотелось расстраивать его еще сильнее, но я вспомнил сегодняшний сон и торопливо, пока не передумал, сказал:

– Э-э… Хирон, можно попросить об одолжении, пока меня не будет?

– Ну конечно, мой мальчик!

– Ребята, я щас!

Я кивнул на лес. Хирон вскинул бровь, но отошел следом за мной в сторону, так, чтобы нас не было слышно.

– Сегодня ночью, – сказал я, – мне приснились Лука и Кронос.

Я рассказал ему свой сон во всех подробностях. Эти новости явно легли на него тяжким грузом.

– Этого я и боялся, – сказал Хирон. – В битве с моим отцом, Кроносом, нам не выстоять.

Хирон очень редко называл Кроноса отцом. Ну, в смысле, мы все знали, что это так и есть. В греческом мире все – боги, чудовища, титаны – так или иначе родня друг другу. Но это родство было не тем, чем Хирон мог бы похвастаться. «Да, мой папочка – всемогущий и жестокий владыка титанов, который стремится уничтожить западную цивилизацию. Я хочу быть как он, когда вырасту!»

– А какую сделку он имел в виду, неизвестно? – спросил я.

– Я не уверен, но, боюсь, они пытаются заключить сделку с Дедалом. Если древний изобретатель и вправду жив, если он не сошел с ума за тысячелетия, проведенные в Лабиринте… ну, Кронос умеет найти способ подчинить своей воле кого угодно.

– Не кого угодно! – твердо возразил я.

Хирон заставил себя улыбнуться.

– Ну да. Может быть, и не кого угодно. Но все равно, Перси, будьте осторожны. Я уже некоторое время опасаюсь того, что, возможно, Кронос ищет Дедала с другими целями, а не просто для того, чтобы найти проход через Лабиринт.

– А что еще ему может быть нужно?

– То, что обсуждали мы с Аннабет. Помнишь, что ты мне говорил о своем первом путешествии на «Царевне Андромеде», когда ты в первый раз увидел золотой гроб?

Я кивнул.

– Лука говорил о том, чтобы воскресить Кроноса, и о том, что каждый раз, как кто-нибудь еще встает на их сторону, в гробу появляется еще одна его частица.

– И что говорил Лука о том, что они станут делать, когда Кронос полностью восстанет?

По спине у меня пробежал холодок.

– Он говорил, они создадут Кроносу новое тело, достойное кузниц Гефеста.

– Именно, – сказал Хирон. – Дедал был величайшим изобретателем в мире. Он создал Лабиринт – но далеко не только Лабиринт. Автоматоны, мыслящие машины… Что, если Кронос желает, чтобы Дедал создал для него новый облик?

Приятная мысль, ничего не скажешь!

– Нужно добраться до Дедала первыми, – произнес я, – и уговорить его этого не делать!

Хирон смотрел куда-то в чащу.

– Я не понимаю еще одного… Вот этого упоминания о последней душе, которая присоединится к их делу. Это не сулит ничего хорошего.

Я промолчал, но почувствовал себя виноватым. Я ведь решил не говорить Хирону о том, что Нико – сын Аида. Однако это упоминание о душах… а вдруг Кронос знает про Нико? Вдруг ему удалось обратить Нико ко злу? Подумав об этом, я чуть было не рассказал обо всем Хирону, но все-таки не рассказал. Для начала, я не был уверен, что Хирон может что-нибудь предпринять по этому поводу. Нет, мне надо самому найти Нико. Надо объясниться с ним, заставить его меня выслушать.

– Не знаю, – сказал я наконец. – Но… э-э… мне Можжевела кое-что сказала, возможно, вам следует это знать.

И я рассказал ему, что древесная нимфа видела, как Квинтус что-то вынюхивал среди валунов.

Хирон поиграл желваками.

– Меня это не удивляет.

– Не удив… то есть вы знали?!

– Перси, когда Квинтус явился в лагерь и предложил свои услуги… я был бы глупцом, если бы не заподозрил неладное.

– Тогда почему же вы его впустили?

– Потому что иногда лучше, чтобы человек, который тебе подозрителен, был под рукой: так ты имеешь возможность приглядывать за ним. Возможно, он именно тот, за кого себя выдает: полукровка в поисках дома. Он действительно не делал открыто ничего такого, что заставило бы меня усомниться в его преданности. Но, поверь мне, я буду присматривать…

Тут подбежала Аннабет: ей, видно, стало интересно, о чем мы так долго разговариваем.

– Перси, ты готов?

Я кивнул. И невольно сунул руку в карман, где лежал ледяной свисток, что дал мне Квинтус. Я оглянулся и увидел, что Квинтус пристально наблюдает за мной. Он вскинул руку, прощаясь.

«Шпионы докладывают об успехе», – говорил Лука. Он узнал об экспедиции в тот же день, как мы решили ее отправить.

– Берегите себя, – сказал нам Хирон. – Доброй охоты!

– И вам того же, – ответил я.

Мы направились к скалам, где нас ждали Тайсон и Гроувер. Я не сводил глаз с трещины между валунов – входа в Лабиринт, который вот-вот нас поглотит.

– Ну что, – нервно произнес Гроувер, – прощай, солнышко!

– Здравствуйте, скалы! – поддержал его Тайсон.

И мы вчетвером спустились во тьму.

Глава шестая
Мы встречаем двуликого бога

Мы прошли метров тридцать и безнадежно заблудились.

Подземный ход выглядел совсем не так, как тот, куда мы с Аннабет провалились в предыдущий раз. Теперь свод был круглым, как в канализации, сложенным из красного кирпича, с зарешеченными боковыми ходами через каждые три метра. Я из любопытства посветил фонариком в один из таких ходов, но ничего не увидел. Там была бесконечная тьма. Мне померещилось, что во тьме слышатся голоса, но, возможно, это был просто сквозняк.

Аннабет, как могла, старалась нас вести. Она придерживалась мысли, что нам следует идти вдоль левой стены.

– Если коснуться рукой левой стены и идти так, не отрывая руки, то мы всегда сможем вернуться обратно тем же путем, что пришли, – пояснила она.

К сожалению, как только она это сказала, левая стена исчезла. Мы очутились посреди круглого помещения с восемью тоннелями, ведущими из него, понятия не имея, как мы сюда попали.

– Э-э… а откуда мы пришли? – нервно спросил Гроувер.

– Надо просто повернуться кругом, – ответила Аннабет.

Мы повернулись – и все уперлись в разные тоннели. Даже смешно. Никто из нас не был уверен, который из путей ведет назад в лагерь.

– Левые стены – зря, – сказал Тайсон. – Куда теперь?

Аннабет осветила лучом своего фонарика арки всех восьми тоннелей. Насколько я мог судить, арки были одинаковые.

– Туда! – указала она.

– Откуда ты знаешь? – спросил я.

– Дедуктивное мышление.

– То есть просто наугад.

– Пошли, а? – произнесла она.

Ход, который она выбрала, стремительно сужался. Стены сделались серыми, цементными, а потолок опустился так низко, что нам пришлось сгибаться в три погибели. Тайсон вообще встал на четвереньки.

Самым громким звуком в лабиринте было шумное дыхание Гроувера.

– Я больше не выдержу! – прошептал он. – Ну что, уже пришли?

– Да ведь мы тут еще и пяти минут не провели, – сказала ему Аннабет.

– Нет, что ты, куда больше! – возразил Гроувер. – И зачем вообще Пану сюда спускаться? Это место не имеет ничего общего с лесной глушью!

Мы брели все дальше. И как раз когда я решил, будто тоннель вот-вот сделается таким узким, что раздавит нас, он привел нас в огромный зал. Я посветил фонариком на стены:

– Ух ты!

Весь зал был отделан мозаичной плиткой. Изображения запачкались и потускнели, но цвета все еще были различимы: алый, синий, зеленый, золотой. Фриз изображал пирующих олимпийских богов. Вон мой папа, Посейдон, со своим трезубцем, протягивает Дионису виноградные гроздья, чтобы тот обратил их в вино. Зевс восседает в окружении сатиров, Гермес парит в воздухе в своих крылатых сандалиях. Изображения были великолепные, но не очень похожие. Я же видел богов. Дионис совсем не такой красивый, а нос у Гермеса совсем не такой здоровый.

Посреди комнаты стоял трехъярусный фонтан. Судя по всему, воды в нем не было уже давненько.

– Что это за место? – пробормотал я. – Вид у него какой-то…

– Римский, – сказала Аннабет. – Этим мозаикам около двух тысяч лет.

– Но как же они могут быть римскими?

Я не такой уж знаток античной истории, но я был уверен, что Римская империя до Лонг-Айленда не добралась.

– Лабиринт похож на лоскутное одеяло, – пояснила Аннабет. – Я же вам говорила, он постоянно растет, добавляя к себе новые куски. Единственное архитектурное сооружение, которое растет само по себе.

– Ты так говоришь, как будто он живой.

Из тоннеля впереди нас донесся звук, похожий на стон.

– Давайте не говорить о том, что он живой! – проскулил Гроувер. – Пожалуйста!

– Ладно, – кивнула Аннабет. – Вперед!

– В коридор с такими неприятными звуками? – спросил Тайсон. Даже он, похоже, нервничал.

– Ага, – сказала Аннабет. – Нам попадаются все более древние ходы. Это хороший знак. Мастерская Дедала должна находиться в самой старой части.

Это было логично. Но вскоре лабиринт принялся шутить с нами шутки: стоило пройти шагов пятьдесят, как тоннель снова сделался цементным, с торчащими из стен медными трубами. Стены были расписаны граффити из баллончиков. Корявая надпись светящейся краской гласила: «MOZ ЖЫВ!»

– По-моему, это уже не римское, – услужливо сообщил я.

Аннабет шумно перевела дух и решительно зашагала дальше.

Через каждые несколько шагов тоннели меняли направление, поворачивали и ветвились. Пол под ногами из бетонного сделался земляным, потом кирпичным, потом снова бетонным. Никакой логики в этом не было. Мы забрели в винный погреб: куча пыльных бутылок на деревянных стойках, – как будто мы очутились в подвале чьего-то дома, но только хода наверх оттуда не было, лишь новые расходящиеся тоннели.

Потом над головой оказались деревянные доски пола. Я слышал голоса над нами и скрип шагов – такое впечатление, что наверху был какой-то бар. Услышав людские голоса, мы почувствовали себя как-то поувереннее, хотя выбраться к ним мы все равно не могли. Мы застряли тут, внизу, и выхода наружу не было. А потом мы нашли свой первый скелет.

Он был одет в белое, что-то вроде формы. И рядом стоял деревянный ящик со стеклянными бутылками.

– Молочник, – сказала Аннабет.

– Чего? – переспросил я.

– Такие люди раньше доставляли молоко.

– Ну да, я знаю, что такое «молочник», но… это же было, еще когда мама маленькая была, миллион лет назад. Что он тут делает?

– Некоторые забредают в Лабиринт по ошибке, – произнесла Аннабет. – Некоторые спускаются нарочно, чтобы его исследовать, и не могут вернуться обратно. Давным-давно критяне нарочно отправляли сюда людей в качестве жертвоприношений.

Гроувер сглотнул.

– Он тут уже давно лежит…

Сатир указал на бутылки скелета: они были покрыты слоем белой пыли. Пальцы скелета цеплялись за стену, как будто он умер, пытаясь выбраться наружу.

– Это просто кости, – сказал Тайсон. – Не беспокойся, козлик. Молочник уже умер.

– Молочник меня не волнует, – возразил Гроувер. – А вот запах… Это чудовища. Ты их чуешь?

Тайсон кивнул.

– Много-много чудовищ. Но под землей всегда так пахнет. Чудовищами и мертвыми молочниками.

– Замечательно! – всхлипнул Гроувер. – А то я думал – вдруг я ошибаюсь?

– Нужно зайти поглубже в Лабиринт, – сказала Аннабет. – Там должен быть путь к центру.

Она повела нас направо, потом налево, через коридор из нержавеющей стали, вроде какой-нибудь вентиляционной шахты, – и мы вернулись в зал с римской мозаикой и фонтаном.

Но на этот раз мы оказались не одни.

Первым, что я увидел, были его лица. Оба. Они находились по обе стороны головы, над плечами, так что голова у него была куда шире, чем следует, вроде как у рыбы-молот. Глядя на него в фас, я видел только два уха, налезающих одно на другое, и симметрично расположенные бакенбарды.

Одет он был, как нью-йоркский привратник: длинное черное пальто, блестящие ботинки и черный цилиндр, который каким-то чудом держался на его двойной голове.

– Ну чо, Аннабет? – сказало левое лицо. – Давай поживей!

– Не обращайте на него внимания, – произнесло правое лицо. – Он невозможный грубиян. Прошу сюда, мисс.

Челюсть у Аннабет отвисла.

– Э-э… Я не…

Тайсон нахмурился.

– У этого дурацкого дядьки два лица!

– У этого дурацкого дядьки еще и уши имеются, знаете ли! – возмутилось левое лицо. – Ну, мисс, давайте, что ли?

– Нет-нет! – сказало правое. – Сюда, мисс. Прошу вас, говорите только со мной!

Двуликий изо всех сил старался смотреть на Аннабет краями обоих глаз. Невозможно было смотреть на него в упор без того, чтобы сосредоточиться либо на одном лице, либо на втором. И внезапно я осознал, о чем он говорит: он хотел, чтобы Аннабет сделала выбор.

У него за спиной были два выхода, закрытые деревянными дверьми с массивными железными замками. Когда мы проходили через зал в первый раз, их тут не было. В руках двуликий привратник держал серебряный ключ, который он то и дело перекладывал из левой руки в правую и обратно. Может, это вообще другой зал? Но нет, фриз с богами был точно тот самый.

Дверной проем, через который мы вошли, исчез у нас за спиной, превратившись в кусок стены с мозаикой. Так что обратно тем же путем нам уже не выйти.

– Выходы заперты, – сказала Аннабет.

– Ясен пень! – ответило левое лицо.

– Куда же они ведут? – спросила она.

– Один, по всей видимости, ведет туда, куда вам надо, – ободряюще произнесло правое. – Ну, а другой – к верной смерти.

– Я… я знаю, кто вы, – сказала Аннабет.

– Подумать только, какая умница! – саркастически усмехнулось левое лицо. – Ну, а какой путь выбрать, ты знаешь? Мне тут целый день торчать недосуг!

– Зачем вы пытаетесь сбить меня с толку? – спросила Аннабет.

Правое лицо улыбнулось.

– Ты тут главная, дорогая моя. Все решения лежат на твоих плечах. Ты ведь этого и хотела, верно?

– Я…

– Мы тебя знаем, Аннабет, – произнесло левое лицо. – Мы знаем, с чем ты борешься ежедневно. Мы знаем твою нерешительность. Рано или поздно тебе придется сделать выбор. И этот выбор может тебя погубить.

Я не знал, о чем они, но, похоже, речь шла о чем-то большем, чем выбор между двумя дверьми.

Аннабет побледнела.

– Нет… Я не…

– Оставьте ее в покое, – сказал я. – Кто вы вообще такие?

– Твой лучший друг, – произнесло правое лицо.

– Твой злейший враг, – вторило ему левое лицо.

– Я – двуликий Янус, – проговорили они хором. – Бог Дверей. Бог Начал. Бог Концов. Бог Выбора.

– Скоро мы с тобой увидимся, Персей Джексон, – сказало правое лицо. – Но сейчас черед Аннабет.

Оно легкомысленно расхохоталось.

– Вот веселуха!

– Заткнись! – оборвало его левое лицо. – Дело серьезное. Один-единственный неправильный выбор способен погубить всю твою жизнь. Он может принести смерть тебе и всем твоим друзьям. Но мы на тебя не давим, нет-нет, Аннабет! Выбирай!

Меня внезапно пробрала дрожь: я вспомнил слова пророчества. «Смертный бой дитя Афины ждет».

– Не делай этого, – попросил я.

– Боюсь, что придется, – жизнерадостно проговорило правое лицо.

Аннабет облизнула губы.

– Я… я выбираю…

Но прежде, чем она успела указать на дверь, зал залило ослепительным светом.

Янус вскинул руки по обе стороны головы, закрывая глаза. Когда свет угас, у фонтана стояла женщина.

Высокая, изящная, с длинными волосами шоколадного цвета, заплетенными в косы с золотыми лентами. На ней было простое белое платье, но, когда она двигалась, ткань переливалась всеми цветами радуги, как бензиновые разводы на воде.

– Что, Янус, – спросила она, – снова безобразничаем?

– Н-нет, сударыня! – выдавило правое лицо Януса.

– Да! – сказало левое.

– Заткнись! – бросило правое.

– Прошу прощения? – переспросила женщина.

– Нет-нет, это не вам, сударыня! Я сам с собой разговариваю.

– Понятно, – произнесла женщина. – Вы прекрасно знаете, что ваш визит преждевременен. Время этой девочки еще не настало. Так что теперь я предоставляю выбор вам: либо оставьте этих героев мне, либо я превращу в дверь вас – и вышибу эту дверь.

– А в какую дверь? – спросило левое лицо.

– Заткнись! – сказало правое.

– К примеру, балконные двери мне нравятся, – задумчиво проговорило левое. – Много-много дневного света…

– Заткнись! – взвыло правое лицо. – Нет-нет, сударыня, это не вам! Конечно-конечно, я сейчас уйду. Я же так, просто позабавиться. Просто делаю свою работу. Предлагаю выбор.

– Внушаете неуверенность, – поправила его женщина. – Ну, проваливайте!

– У-у, зануда! – пробормотало левое лицо. Затем Янус поднял свой серебряный ключ, вставил его в воздух и исчез.

Женщина обернулась к нам, и страх объял мое сердце. Ее глаза сияли могуществом. «Оставьте этих героев мне». Мне не нравилось, как это звучит. На секунду я даже пожалел, что мы не приняли выбор, предложенный Янусом. Но тут женщина улыбнулась.

– Вы, должно быть, голодны, – сказала она. – Садитесь со мной, поговорим.

Она взмахнула рукой, и старый римский фонтан снова заработал. Струи прозрачной воды взлетели в воздух. Откуда ни возьмись, появился мраморный стол, уставленный тарелками с сэндвичами и кувшинами с лимонадом.

– А вы… а вы кто? – спросил я.

– Я – Гера, – женщина улыбнулась. – Владычица Небес.

Я как-то раз уже видел Геру на совете богов, но тогда я не обратил на нее особого внимания. В тот момент я был окружен толпой других богов, которые обсуждали, убить меня или нет.

Я даже не помнил, чтобы она выглядела такой обыкновенной. Разумеется, у себя на Олимпе боги обычно бывают шестиметрового роста, и от этого они выглядят довольно специфически. Но сейчас Гера выглядела как самая обычная мама.

Она раздала нам сэндвичи и принялась разливать лимонад.

– Гроувер, дорогой, – сказала она, – используй салфетку по назначению! Не надо ее кушать.