Текст книги "Шуттовская рота"

Глава 11

Дневник, запись № 234

Много говорят о том, какое удовлетворение испытывает командир, когда все идет по его плану.

Не могу говорить о всех или даже большинстве боевых командиров, но в поведении моего шефа в день открытия казино «Жирный куш» тихой радости не наблюдалось. Скорее он напоминал суетливую хозяйку перед приемом гостей, снующую взад-вперед по дому в бесчисленных как крупных, так и мелких заботах.

Хьюи Мартин как раз переодевался, когда услышал настойчивый стук в дверь своего гостиничного номера. Он почувствовал одновременно раздражение и изумление, так как к нему в номер заходили редко, и никогда без предварительного звонка.

– Кто там? – крикнул он, поспешно застегивая рубашку.

Вместо ответа он услышал, как в замке повернулся ключ. Прежде чем он успел выразить протест, дверь настежь распахнулась и в комнату прошел командир роты охраны казино. За ним следовали двое охранников и… сам Гюнтер Рафаэль!

Внезапный страх вызвал спазм в желудке управляющего казино, но закалка азартного игрока позволила ему ничем не выдать своих чувств.

– Что происходит? – с негодованием спросил он. – Я готовлюсь к открытию.

– В этом нет необходимости, – ровным голосом произнес командир. – Вы освобождены от своих обязанностей. Решение вступает в силу немедленно.

– Я… я не понимаю, – проговорил Хьюи, с притворным изумлением глядя на владельца казино.

– Ничего не выйдет, Хьюи, – коротко откликнулся Гюнтер. – Нам все известно о твоей работе на Макс и о тех дилерах, которых ты нанял.

– У нас есть интересные кадры, снятые верхними камерами, – пояснил Шутт. – Ваши карманные дилеры продемонстрировали нам целый набор мошеннических приемов и афер, и вы сами часто при этом стояли и просто наблюдали за ними. Между прочим, их как раз сейчас встречают, по мере того как они являются на рабочие места. Нам кажется, им лучше не работать на открытии. Пусть погуляют недельку, без оплаты. А потом мы снова поговорим с ними и посмотрим, захотят ли они работать здесь без фокусов и трюков.

– Но вам же не хватит дилеров, чтобы открыться! – воскликнул управляющий и только потом понял, что этим в полной мере признает свое предательство.

Командир жестко улыбнулся:

– Так бы и случилось, если бы мы заранее не организовали замену… и вам тоже.

Хьюи был поражен тем, что акция против него не была спонтанной, а явилась результатом предварительного изучения обстановки и планирования.

– И что со мной будет? – спросил он, теряясь в догадках и желая скрыть замешательство.

Гюнтер взглянул на командира.

– Вас будут держать здесь, – ответил Шутт, – без связи с внешним миром.

Произнося эти слова, он кивнул легионерам, которые в ответ двинулись по комнатам, выдергивая телефонные шнуры из розеток.

– После торжественного открытия, – продолжал командир, – вы сможете уйти. Ваша работа здесь закончена, если не сказать больше.

– Вы не вправе этого сделать, – возразил управляющий, качая головой. – У меня контракт, который гарантирует мне предварительное уведомление об увольнении, а также долю в акциях казино.

Шутт нахмурился и искоса взглянул на владельца казино.

– У вас имеется копия этого контракта? – спросил он. – Я бы хотел на него посмотреть.

Хьюи достал документ из ящика стола и передал командиру, который подошел поближе к свету, чтобы изучить его.

– Почему вы это сделали, Хьюи? – спросил Гюнтер, в его голосе звучала обида. – Разве вам мало было того, что давал контракт?

– Не в этом дело, малыш, – ответил управляющий. – Просто мама воспитала меня жадным. Все складывалось так, что я мог получать деньги и от вас, и от Макс, а, по моим подсчетам, два чека лучше, чем один, вот и все.

– Минуту, – перебил его Шутт, снова поворачиваясь к ним, – но я не нахожу здесь ничего о предварительном уведомлении или о вашей доле в акциях казино.

– Да есть там все это! – воскликнул Хьюи, выхватив у него контракт. – Дайте я покажу. Это прямо…

Он начал листать документ, затем нахмурился и перевернул несколько страниц назад, чтобы просмотреть внимательнее.

– Не понимаю, – пробормотал он. – Я же знаю, это было здесь написано.

– Поверьте, мистер Мартин, – сказал командир, – я только что просмотрел весь контракт, и в нем ничего такого нет.

Перед мысленным взором управляющего мелькнула картинка: Шутт отворачивается от него и просматривает контракт.

– Вы его подменили! – выкрикнул он, внезапно поняв. – Это не тот контракт, который я вам дал!

– Чепуха, – отозвался Шутт. – Разве это не ваша подпись на последней странице?

Хьюи едва взглянул на указанную страницу.

– Может быть… Нет, больше похоже на подделку, – выкрикнул он в ярости. – Или подделка, или вы вытащили последнюю страницу и прикрепили ее к новому контракту. Не думайте, что вам это сойдет с рук!

– Интересное обвинение, – невозмутимо произнес командир. – Хотя я подозреваю, что будет трудно доказать его в суде. Конечно, если вы все же попытаетесь обратиться с этим в суд, нам, чтобы доказать обоснованность вашего увольнения, придется предать гласности наши видеозаписи. Скорее всего, это несколько затруднит вам поиски другой работы, так как я сомневаюсь, что журналисты отцепятся от подобной темы, пока не прокрутят эти пленки раз сто.

Комната поплыла перед глазами управляющего, когда он внезапно представил передачу о себе и своих грязных делишках по межзвездному головидению.

– Вы… вы этого не сделаете, – выдавил он.

– Не сделаем, если не возникнет необходимости защищать наши интересы, – уточнил Шутт. – Лично я бы вам посоветовал выбрать более разумный путь – просто тихо уйти. Опять-таки, возможно, вам удастся убедить мистера Гюнтера восстановить вас на работе. Конечно, после открытия казино.

– А… есть какой-то шанс? – спросил Хьюи, глядя на владельца казино.

Гюнтер пожал плечами.

– Может быть. Но только если… как вы там выразились, повторите, Вилли?

– Только если вам удастся убедить мистера Рафаэля в том, что теперь ваша преданность направлена в нужную сторону, – подсказал командир.

– Как я могу это доказать?

– Ну, для начала вы могли бы рассказать нам все, что знаете о планах Макс, начиная с «особых гостей», приглашенных на торжественное открытие, – сказал Шутт. – По крайней мере это сожжет мосты между вами и вашими прежними дружками. Кстати, можете с тем же успехом выложить все прямо сейчас. Мы и сами вычислили достаточно, так что, боюсь, Макс все равно решит, что вы ее предали, сделаете вы это или нет. Предлагаю прикинуть, стоит ли остальная информация вашей безопасности.

– Вот ваш ключ, мистер Шуман, – номер 2339, – и добро пожаловать в казино «Жирный куш». Франт!

С проворством, выработанным долгими годами практики, клерк хлопнул по маленькому звоночку на стойке регистрации и вызвал лакея, прежде чем гости успели его остановить.

– К лифтам сюда, сэр, – произнес лакей, материализовавшись между пожилой парой и их единственным чемоданом.

Легко подхватив его, он пошел вперед, предоставив парочке следовать за собой.

– Ну, мамочка, вот мы и здесь! – объявил представительный джентльмен, целуя жену в щечку и обнимая ее на ходу одной рукой.

– Генри… сколько лет ты бы дал тому молодому человеку за стойкой? – спросила старомодно одетая женщина, идущая рядом с ним.

– О, не знаю, – ответил гость, оглядываясь. – Около тридцати или даже за тридцать, я бы сказал. Никогда не знаешь с этими современными ребятами. А почему ты спрашиваешь?

– Просто любопытно, – пожала плечами жена. – Мне показалось, он слишком молод, чтобы носить слуховой аппарат.

Шуман тоже заметил это устройство в ухе клерка, хотя в тот момент постарался убедить себя, что это не важно.

– Не думаю, что это слуховой аппарат, – сказал он. – Больше похоже на какой-то радиопейджер или наушники. Я не слежу за всеми этими электронными штучками, которые напридумывали за последние годы.

– Наверное, ты прав, – согласилась женщина, затем поцеловала его, словно в ответ на только что полученный поцелуй. – Трудно поверить, что мы здесь, правда? После всех этих лет…

Хотя и подразумевалось, что супруги долгие годы трудились и копили деньги, чтобы «раз в жизни» позволить себе подобный отпуск, за этими словами скрывалось нечто большее.

В действительности им был заказан вход во все казино уже почти в течение пяти лет. Их маскировка под неопытных, удалившихся от дел дедушки с бабушкой была идеальной и обезоруживающей, она позволяла им проворачивать различные аферы и при помощи простой ловкости рук, и с применением сложнейших систем, абсолютно недоступных пониманию случайного наблюдателя. Они успели избавить большинство крупных игровых центров от значительных денежных сумм, пока нескольким казино не удалось сравнить свои данные и понять, что они имеют дело вовсе не с безобидными туристами, какими поначалу представляется эта парочка.

Их заставили прервать свой «заслуженный отдых», поманив обещанием, подкрепленным кругленькой суммой, что в «Жирном куше» их никто не узнает. Хотя их и взволновала возможность еще раз тряхнуть стариной и сыграть хорошо отработанный спектакль, им все же приходилось подавлять некоторое опасение оказаться узнанными в любой момент.

– Это заведение действительно стоящее, правда? – сказал Генри, входя в один из лифтов и стараясь выглядеть при этом типичным зевакой-туристом.

– Придержите кабину!

Лифтер ухватился рукой за створку в ответ на этот призыв, и широкоплечий, с резкими чертами лица молодой человек в черном мундире ворвался внутрь.

– Прошу прощения за доставленные неудобства, – заявил он официальным тоном, в котором не чувствовалось никакой вины, – но мне придется на минуту взять на себя управление лифтом.

Произнося это, он отменил указанный на панели управления этаж и нажал другую кнопку. Дверь закрылась, и лифт поехал – вниз, а не вверх.

Шуман подавил охватившее его раздражение, опасаясь, что протест не соответствует характеру его персонажа.

– Что-то случилось? – спросил он.

– Нет. Все под контролем, – изрек этот человек, бросив на него всего лишь мимолетный взгляд и снова уставившись на указатель этажей.

– Я не знала, что здесь есть подвал, – проворчала жена, чуть покрепче сжимая руку Генри. – Разве мы не на космической станции?

Понимая, что она затевает светский разговор, чтобы скрыть нервозность, Генри все же подыграл ей.

– Мне кажется, это нечто вроде складского помещения, – объяснил он. – Все комнаты находятся…

Он замолчал, так как лифт остановился и дверь открылась. В проеме стояла еще одна личность в черном мундире, человек постарше, с лысой головой и театрально торчащими, как велосипедный руль, усами.

– Доставил вам еще двоих, сержант, – объявил их попутчик, кивая лифтеру, который бесцеремонно выбросил их чемодан из лифта.

– Очень хорошо, сэ-эр! – произнес лысый, едва удостоив пару взглядом, и сверился со списком, который держал в руках. – Так-так, вы, должно быть, Генри и Луиза Шуман… или мне следует называть вас мистер и миссис Веллинг?

Услышав свое подлинное имя, Генри распростился с надеждой на возможность выпутаться из ситуации и решил ограничиться демонстрацией изумления и оскорбленной невинности.

– Как хотите, – ответил он, беря жену под руку и выводя ее из лифта с максимальным достоинством, на которое был в тот момент способен; дверь лифта плавно закрылась за ними.

– Полагаю, вы вряд ли плохо слышите, сержант? – обратилась жена к захватившему их в плен лысому.

– Простите, мадам? О, вы имеете в виду вот это? – Усач указал на устройство в своем ухе. – Нет, это устройство прямой связи со стойкой регистрации. У мистера Баскома тоже такой. Он наблюдает за входящими по внутренней сети видеокамер, и когда замечает знакомое лицо, сообщает клерку, а тот уже передает сообщение сюда к нам.

– Баском? – Генри нахмурился. – Вы имеете в виду Тулли Баскома? Я думал, он удалился от дел.

– Так и есть, сэр, – подтвердил сержант. – По-видимому, вы двое – не единственные из старой гвардии, которых снова призвали в строй ради этой схватки.

– Понятно, – сказал Генри. – Ну, передайте ему при случае от нас привет.

– Передам, сэр, – ответил Усач, сверкнув улыбкой. – А теперь присоединяйтесь к остальным, вам не придется долго ждать.

С этими словами он указал на ряд кресел и диванчиков, установленных в служебном коридоре. На них расположилась необычно пестрая компания личностей, из которых одни были похожи на бизнесменов, другие – на новобрачных, третьи – на сухоньких пожилых дам, четвертые – на типичных «синих воротничков». Хотя Генри не узнал никого из сидящих, но нарочитая небрежность поз и равнодушные, ничего не выражающие взгляды в их с женой сторону выдавали то, что они одного поля ягоды. Это были шулера и мастера жульничества, которые, как и Веллинги, попались в сети службы безопасности. Хотя атмосфера в помещении царила вполне приятная и ничто не указывало на грубое обращение с пленными, у Генри на секунду невольно возникло ощущение, будто он находится в лагере для военнопленных, – возможно, из-за редкой цепочки охранников в черных мундирах, стоящих вдоль стены.

– Что вы собираетесь с нами делать, сержант? – спросил Генри, разглядывая сборище.

– Вам не о чем беспокоиться, сэр, – ответил Усач, опять сверкнув улыбкой. – После того как выловим еще нескольких, вас погрузят в автобус и отвезут обратно в космопорт.

– Вы хотите сказать, нас принудительно депортируют?

– Ничего подобного, – возразил сержант. – Это всего лишь вежливая услуга… при условии, конечно, что вы намерены отбыть. Если же вы предпочитаете остаться на Лорелее, это ваше право. Но только не появляйтесь в «Жирном куше».

Перед мысленным взором Генри мелькнула картинка, как они с женой, получив от Максины Пруит билеты и аванс, попытаются провернуть ее план действий в одном из ее собственных казино, а вовсе не в том, на которое им велено нацелиться. Он поспешно прогнал это видение, пока оно не пришло к неприятному завершению.

– Нет, мы согласны на это путешествие, – поспешно ответил он. – Подозреваю, что прием в других казино окажется примерно таким же… только, вероятно, менее любезным. Кстати, должен сделать вам комплимент. Из всех случаев, когда нас не пускали в казино или просили его покинуть, здесь, несомненно, мы столкнулись с самым цивилизованным разрешением неловкой ситуации… не правда ли, дорогая?

Его жена коротко кивнула, но не в силах была улыбнуться или каким-либо иным образом разделить его энтузиазм.

– Это, по правде сказать, идея капитана, – объяснил Усач, – но я не премину передать ему, что вы ее оценили. А теперь присядьте, прошу вас. Пока будете ждать, вам предложат напитки и булочки, или, если пожелаете, вон там приготовлен стол для игры в очко, чтобы вы могли хоть немного поиграть перед отъездом.

– С обычными ставками? – возмутилась жена, нарушив молчание. – Не говорите глупости, молодой человек. Мы же не игроки. Разве мы похожи на дураков?

– Нет, мэм. Извините, мэм.

– Лейтенант Армстронг!

Выходя из лифта, Армстронг оглянулся на оклик и увидел идущего к нему командира роты.

Немедленно вытянувшись по стойке смирно, как на параде, он отдал честь со всем доступным ему блеском.

– Есть, сэр!

Когда капитан принял командование ротой, одной из основных его задач было заставить Армстронга слегка «смягчиться», стать более человечным и менее похожим на карикатурный плакат, призывающий записаться в добровольцы. Теперь это осталось у них постоянной темой для шуток. На этот раз, однако, командир рассеянно отсалютовал в ответ небрежным взмахом руки, не улыбнувшись и не закатив глаза, как обычно.

– Есть новости? – спросил он, с тревогой обводя взглядом вестибюль. – Как все идет?

– Никаких проблем, сэр, – ответил лейтенант и смягчился сам, по собственному почину, раз уж его попытка пошутить осталась без внимания. – Пока мы отослали обратно в космопорт четыре автобуса с пассажирами и уже готовы помахать ручкой пятому.

– Хорошо, – сказал Шутт, внимательно выслушав доклад младшего офицера, и медленно зашагал, слегка наклонив голову и глядя в пол. – Как насчет концертного зала? Ждать ли мне еще одного визита мисс Уоткинс?

– Первое шоу прошло без сучка без задоринки, – доложил Армстронг, шагая рядом с капитаном. – Говорят даже, ей устроили овацию и вызывали на бис три раза.

– Значит, никаких проблем, – заметил капитан. – Рад это слышать.

– Ну… во всяком случае, с самим шоу проблем нет.

Шутт резко вскинул голову.

– А это что должно означать? – требовательно спросил он.

Лейтенант нервно сглотнул.

– Гм… было одно сообщение, которое меня несколько встревожило, – сказал он. – По-видимому, в какой-то момент, когда в очередной раз опустили занавес, Ди-Ди вытянула из-за кулис Лекса и представила его публике в качестве заведующего постановочной частью и своего старого театрального приятеля, который сейчас временно служит в Космическом Легионе.

– Вот это здорово, – прорычал командир. – Будто у меня и без того хлопот мало.

– Справедливости ради, сэр, следует признать, что это не совсем ее вина. Никто не предупредил Ди-Ди, что нельзя выводить к публике наших подставных легионеров.

– Мне не приходило в голову, что она может такое проделать, – ответил Шутт. – Ну ладно… что сделано, то сделано, и мы ничего не можем изменить. Будем надеяться, что никто из наших противников не был на первом представлении… или, если и был, то не нашел ничего необычного в присутствии актера в нашей роте. И все же передайте Лексу, чтобы он попросил ее больше этого не делать.

– Передам, – пообещал Армстронг.

– Одну минутку, лейтенант… Командир слегка отклонился от курса, чтобы пройти мимо стойки регистрации.

– Мистер Песивец, – поманил он управляющего пальцем поближе для краткого разговора. – Я слышал, все идет прекрасно. Теперь у вас достаточно комнат?

– Да, мистер Шутт. – Песивец выглядел слегка осунувшимся, но сумел собраться с силами и улыбнуться своему благодетелю. – Просеивание списка гостей должно обеспечить необходимое количество номеров. Мне пришлось повременить с размещением нескольких человек до тех пор, пока некоторых из «особых гостей», явившихся раньше, не выселят из комнат, но я справляюсь.

– Хорошо… хорошо, – заметил Шутт и приготовился идти дальше. – Лейтенант Армстронг сообщил мне, что вы прекрасно работаете. Продолжайте в том же духе, и мы переживем это торжественное открытие.

Управляющий просиял.

– Благодарю вас, мистер Шутт. Полагаю, я удовлетворительно справился с той журналисткой?

Командир замер и с любопытством наклонил голову.

– С кем?

– С журналисткой, – повторил Песивец. – С той, с которой вы встречались, когда служили на планете Хаскина.

– Дженни Хиггинс? Она здесь?

Теперь Шутт всерьез заинтересовался.

– Ну да… я думал, вы знаете, – ответил управляющий. – Я узнал ее, когда она регистрировалась у стойки вместе со своим фоторепортером, и мне пришло в голову, что она может узнать некоторых из ваших людей – тех, которые здесь под чужими именами, – поэтому и сообщил по наручному коммуникатору вашей даме в центре связи. Я… я полагал, что вас поставили в известность.

– Нет… но думаю, вот-вот поставят, – мрачно произнес командир, пристально глядя на Армстронга, который старался на него не смотреть. – Лейтенант Армстронг… можно вас на пару слов?

– Что-то не так? – обеспокоенно спросил Песивец.

– Насколько мне известно, нет. – Шутт улыбнулся. – А почему вы спрашиваете?

– Ну… вы на мгновение показались мне расстроенным… и я подумал, что сделал что-то не так.

– Совсем наоборот, – возразил командир, улыбаясь еще шире. – Я чрезвычайно доволен вашей работой. Лейтенант, почему бы и вам не сказать мистеру Песивцу, как он прекрасно работает?

– Вы работаете прекрасно, мистер Песивец, – послушно повторил Армстронг. – Действительно, вся рота в долгу перед вами за то, что вы сделали.

Управляющий нахмурился:

– Простите?

– Наверное, вы не совсем ясно выразили свою мысль в последней фразе, лейтенант, – заметил Шутт.

– Я имел в виду долг благодарности, – уточнил легионер. – Мы не были бы там, где сейчас, если бы не вы.

– Ах, так. Э-э… благодарю вас, – произнес Песивец, неуверенно улыбаясь.

– Ну, теперь, когда с этим покончено, лейтенант, – сказал Шутт, все еще сохраняя улыбку на лице, – мне кажется, мы должны немного побеседовать.

– Гм-м… я думал, сэр, что…

– Немедленно, лейтенант.

– Есть, сэр!

Бодрым шагом человека, отправляющегося на виселицу, Армстронг последовал за командиром в один из самых уединенных уголков вестибюля.

– А теперь, лейтенант, – произнес Шутт с натянутой улыбкой, – кажется, вы опустили по крайней мере один пункт в вашем «беспроблемном» докладе. Что вам известно об этой истории с репортером?

– Это произошло во время дежурства лейтенанта Рембрандт, сэр, – сказал Армстронг. – Она, вероятно, лучше всех сможет ввести вас в курс дела…

– Я не спрашиваю, когда это случилось, – перебил его командир. – Я спрашиваю, что вам об этом известно.

Сохраняя каменное выражение лица в целях самозащиты, Армстронг внутренне содрогнулся. В Космическом Легионе существовала традиция, согласно которой признавалось право: легионеры, общаясь с чужаками, могли вольно обращаться с правдой. Так они и поступали, но в собственных рядах нужно было говорить все начистоту. Именно поэтому легионеры научились мастерски уклоняться от ответов и бесстыдно переводили разговор на другую тему, что обычно срабатывало, но только не тогда, когда вопрос задавался в лоб.

– М-м-м… поступило сообщение, как вы только что слышали, от Песивца, что журналистка и фоторепортер с планеты Хаскина регистрируются у стойки администратора, – монотонным голосом стал излагать лейтенант. – Лейтенант Рембрандт решила, и я с ней согласился, что…

– Минуточку. Когда это произошло? Армстронг внимательно посмотрел на часы, прежде чем ответить.

– Примерно пятнадцать часов назад, сэр.

– Пятнадцать часов? Почему мне не сообщили?

– Я предлагал это сделать, сэр. Однако, когда мы попытались связаться с вами, Мамочка сообщила, что вы ушли из эфира примерно час назад, чтобы немного поспать, и Ремми… виноват, лейтенант Рембрандт упомянула, что вы прежде поощряли ее на самостоятельность, поэтому она решила сама справиться с этим делом и не беспокоить вас… сэр.

– Понятно, – ответил Шутт, слегка поморщившись. Затем поднял бровь. – Похоже, и вы во всем этом участвовали. Разве дежурила не лейтенант Рембрандт?

– Да, сэр. Я… я просто слонялся поблизости, ожидая начала своего дежурства. Я все равно не спал, сэр, и решил ей помочь, раз уж там оказался. Она, случалось, делала то же и для меня.

– Предполагается, что вы используете свое свободное время, чтобы поспать или просто отдохнуть, лейтенант. Поэтому вам и составили такое расписание. В противном случае вы не сможете действовать с максимальной эффективностью, если что-то произойдет во время вашего дежурства.

– Да, сэр. Я это запомню, сэр.

– А теперь скажите…

– Конечно, отдых бы не повредил, если бы сам командир показывал нам пример… сэр.

Командир несколько секунд пристально смотрел на него.

– Лейтенант Армстронг, – наконец произнес он, – вы пытаетесь уйти от темы?

– Да, сэр.

– Ну, так забудьте об этом. Я хочу знать, что случилось с журналисткой.

– Ее держат под охраной в номере, сэр. И фотографа тоже. То есть в смежных комнатах, сэр.

– Что?

Несмотря на то что Шутт почти ожидал такого ответа, он все же был поражен.

– Мы больше ничего не могли придумать, чтобы не дать ей…

– Вы похитили представителя межзвездной прессы? Против ее воли?

– Нам казалось непрактичным ждать ее согласия, сэр.

Командир сурово взглянул на младшего офицера, но Армстронг и не думал улыбаться.

– Ладно, лейтенант. Раз уж вы придумываете такие умные ответы, может, объясните, почему мне ничего не сообщили, когда я проснулся и вышел на связь. Полагаю, это уже было ваше дежурство?

– Я начал было рассказывать вам, сэр, – ответил Армстронг, по-прежнему сохраняя непроницаемое выражение лица. – Однако в тот момент вы готовились возглавить операцию по заточению управляющего казино в его комнате. Если капитан припоминает, я просил уделить мне минуту, и вы у меня допытывались, так ли это важно.

Шутт нахмурился, смутно припомнив короткий разговор.

– И вы сочли это не важным?

– Я подумал, капитан спрашивает, терпит ли это дело отлагательства, а по-моему, так и было. Капитан должен помнить, что к тому времени журналистка уже пробыла под арестом несколько часов, и мне казалось, что еще немного вряд ли сильно повлияют на ситуацию или на ее настроение… сэр.

– Полагаю, в этом есть определенная логика… пусть и несколько извращенная.

– Спасибо, сэр.

– Но все же остается открытым вопрос, почему вы не сказали об этом в докладе о положении дел.

– Я… я собирался с духом, сэр, – ответил Армстронг, слегка поморщившись.

Секунду Шутт сердито смотрел на него, затем тяжело вздохнул.

– Ну, что сделано, то сделано, – заметил он. – Однако на будущее я хочу, чтобы вы и лейтенант Рембрандт знали, что о любом важном событии, особенно если оно связано с прессой, мне следует докладывать немедленно. Именно немедленно, сразу же после того, как оно произойдет, сплю я или нет. Я ясно выражаюсь?

– Да, сэр. Запомню, сэр.

– Хорошо. А теперь, нет ли еще каких-либо незначительных происшествий, о которых мне следует знать?

– Извините, сэр, но есть еще одно, что вам следует знать в связи с Дженни.

– Что же?

– Когда мы сообщили, что ей нельзя покидать пределы ее номера, она сказала… ну… среди всего прочего она упомянула о том, что ей уже известно о подмене некоторых легионеров другими людьми.

– В самом деле? – спросил Шутт хмурясь. – Интересно, как она это вычислила. Возможно, в том репортаже, когда мы прибыли на Лорелею, показали слишком много незнакомых лиц. А, ладно. Надо будет не забыть спросить ее, когда я найду время с ней побеседовать.

– Означает ли это, что вы не станете заниматься этим прямо сейчас… сэр?

Командир скорчил гримасу.

– Как вы логично заметили, какой бы ущерб ни был нанесен, если ей придется подождать еще несколько часов, это ничего не изменит. А в данный момент нам нужно заняться действительно срочными делами.

Максина любила казино.

У них был свой ритм, очень напоминающий пульс и дыхание огромного животного, хищника, подстерегающего добычу. Маленькие белые шарики тарахтели в бесшумно вращающихся колесах рулеток; с шелестом, под аккомпанемент монотонного напева дилеров ложились на столы новенькие карты; повторяющиеся слова придавали почти ритуальный, религиозный характер происходящему, и лишь время от времени раздавались возгласы радости или проклятия игроков. Каждые двадцать минут менялись дилеры и крупье – шли отдыхать, а их смена заступала на место, не пропустив ни такта в этом ритме. Когда отдохнувшие возвращались, их ставили на другие столы, так что дилер, перед этим занятый на «блэкджеке», теперь становился к колесу рулетки, а менеджеры зорко следили, не переходит ли кто из игроков следом за ним от стола к столу.

Да, хорошо работающее казино – это живой, дышащий хищник… и питается он деньгами.

Максина наблюдала за происходящим в казино, впитывая почти электрический поток возбуждения, исходящий от столов. Она была элегантно одета в вечернее платье, как и подобает на торжественном открытии, но если бы даже она была одета в лохмотья – или вообще пришла голой, – никто бы даже и не заметил. Леди Удача – жестокая кокетка, целиком поглощающая внимание своих поклонников.

Не было и намека на какие-либо недоразумения, но это и понятно. Если внедренные в казино аферисты хотя бы наполовину соответствуют своей репутации, их действия должны проходить незаметно, при поддержке подкупленных дилеров, работающих здесь в штате. Если казино – животное, то они – пиявки, потихоньку высасывающие у заведения деньги, его кровь, пока оно не зашатается и рухнет. Казино, возможно, и считает себя хищником, но на этот раз «Жирный куш» в действительности был жирным тельцом для заклания.

– Не вижу ни одного крупного выигрыша, – заметил стоящий рядом с ней Стилман, нарушив молчание. – Вы уверены, что все сработает?

Максина бросила на него неприязненный взгляд.

Смокинг Стилмана был сшит на заказ и сидел великолепно, но экс-гравиболист носил его, как тренировочный костюм. Даже в глазах поверхностного наблюдателя он выглядел не более изящно и элегантно, чем напичканный стероидами пингвин.

– Я повторяю вам, мистер Стилман, – сказала Максина, – что эта операция должна пройти тонко. «Тонко» – в отличие от «явно». Вам уже следовало бы знать, что таков мой стиль работы. Хоть я и ценю умение и подготовку, необходимые для вашей специализации в области физических воздействий, но предпочитаю прибегать к ним только в качестве отвлекающих маневров или последнего средства.

Покончив с этим, Максина снова обратилась к происходящему в зале казино. Тем не менее замечание Стилмана заронило в ее душу сомнение, и она поймала себя на том, что пытается определить наличие крупных выигрышей или устойчивую полосу везения за столами, находящимися в поле ее зрения.

– А ты что думаешь, Лаверна? – наконец спросила она, обращаясь к своей советнице по финансам и доверенному лицу, также сопровождавшей ее в этот вечер.

Лаверна игнорировала официальность торжественного открытия и оделась в повседневный, спортивного стиля костюм, сделав единственную уступку необычности происходящего тем, что нацепила бриллиантовые сережки. Держалась она до того непринужденно, что казалась даже скучающей, но глаза ее трудились вовсю, она без устали собирала и анализировала информацию, как обычно, когда они с Макс попадали в казино.

– Трудно сказать, – ответила она, слегка пожимая плечами, но не отрывая взгляда от происходящего в зале. – Все выглядит вполне нормально… возможно, немного больше посетителей, чем обычно, но мне надо немного понаблюдать, чтобы сказать точнее. Конечно, на таком расстоянии нельзя точно определить, какие фишки переходят в каком направлении.

Она знала, что опытные игроки редко все время делают одни и те же ставки. В этом случае шансы заведения в конечном итоге сравняются с твоими, и ты проиграешь. Вместо этого они стремятся разбивать ставки, долго ставить понемногу, а затем резко поднять ставки, «разгадаться» в тот момент, когда почувствуют, что игра пошла и им начинает везти. В результате игрок может выиграть и проиграть равное количество сплитов, но в конце оказаться в плюсах или в минусах в зависимости от того, принесут ли выигрыш более крупные ставки.

– Значит, нам точно неизвестно, работает ли этот великий план или нет, – сердито заметил Стилман.

Удивленная его раздраженным тоном, Максина взглянула на него и впервые заметила, что он нервно оглядывается и суетится – это было совершенно не похоже на его обычную холодную отчужденность.