Текст книги "Охотники за сокровищами. Нацистские воры, хранители памятников и крупнейшая в истории операция по спасению мирового наследия"

И все же нет ничего удивительного в том, что вклад Стаута в дело ПИИА так никогда и не был оценен по заслугам, потому что за прошедшие после войны десятилетия и сам отдел, и его труды затерялись в тумане истории. Частично можно винить в этом обстоятельства. Хранители памятников были типичными представителями «величайшего поколения», им всем было свойственно принижать свою роль в войне. Поскольку у них не было части, не осталось и официальной истории. Кому-то удалось подружиться и поддерживать связь, но большинство не особенно хорошо знали друг друга. У них не появилось и единого лидера, который представил бы всему миру этих скромных экспертов, не говоря уж об их достижениях.

Возможно, по этой причине армия просто забыла о попытках спасения искусства. В 1957 году Роберт Поузи хотел вернуться в армию, чтобы охранять памятники во время Корейской войны. Ему отказали – ведь ему было пятьдесят три и он был списан даже из запаса. Но правда заключалась в том, что, даже если бы его снова приняли в армию, ему не нашлось бы места. Отряда, подобного Отделу памятников, изящных искусств и архивов, на корейском фронте не существовало, как их не существовало ни на одной вспыхнувшей с тех пор войне.

Наследие хранителей обессмертили слова офицера ПИИА Эдит Стенден, которая сказала: «Быть благородным недостаточно, надо еще и действовать благородно». Стенден – как до нее президент Рузвельт и генерал Эйзенхауэр – понимала, что важнее всего – первые впечатления. Страны, которые забывают наследие хранителей, делают это на собственный страх и риск. Так, несколько лет назад мне пришлось общаться с одним офицером, ответственным за розыск пятнадцати тысяч произведений искусства, украденных из Национального музея Ирака в Багдаде после вторжения США. Он признался, что никогда ни о каких хранителях не слышал.

Затем группа офицеров и солдат Службы по связям с гражданской администрацией и населением совместно с гражданскими экспертами, среди которых были полковник Мэттью Богданос (в отставке), майор Корин Вигенер (в отставке) и профессор Джон Рассел, в результате отважной и неустанной работы все-таки сумела хотя бы частично возместить ущерб, нанесенный музею. Им удалось найти и вернуть около половины украденных предметов искусства. Они также проводили обучающие семинары для солдат. Но, несмотря на все их усилия, мир все равно запомнил только первые действия США после разграбления Национального музея Ирака.

Но что еще интереснее, даже художественное сообщество десятилетиями умудрялось не замечать подвигов этих выдающихся мужчин и женщин. После войны большинство хранителей вернулись на родину и возглавили самые значительные культурные институты своих стран. В одной Америке они работали, например, в художественном музее Метрополитен, Нью-Йоркском музее современного искусства, Национальной галерее искусства, Музее искусств Толидо, Музее искусств Кливленда, Коллекции Фрика, Музее искусств Фогга, Бруклинском музее, Музее искусств Нельсона-Аткинса, Музее Изабеллы Стюарт Гарднер, Музее Почетного легиона в Сан-Франциско, Художественной галерее Йельского университета, Музее искусств Вустера, Музее искусств Балтимора, Музее искусств Филадельфии, Музее искусств Далласа, Музее Амона Картера и библиотеке Конгресса. Деятельность хранителей и их советников во время войны повлекла за собой создание двух самых влиятельных культурных институтов страны: Национального фонда гуманитарных наук и Национального фонда искусств. Возьмите любой список ключевых сотрудников культурных институтов страны 1950 –1960 годов, и вы обязательно найдете там хотя бы одного человека, служившего в Отделе памятников, изящных искусств и архивов при армии США. И несмотря на все это, когда я разговариваю с представителями этих организаций, почти всегда оказывается, что они понятия не имеют, что их бывшие директора и кураторы участвовали во Второй мировой войне, помогая спасению мирового культурного наследия.

Даже в 1990-х, когда поднялась новая волна розысков украденного нацистами искусства и возвращения его законным владельцам, про хранителей и их достижения так и не вспомнили. Иногда кого-то из них приглашали выступить на конференции, но только когда нужны были подробности их опыта. Как сказал один из главных экспертов по реституциям, побывавший на этих конференциях, даже самые образованные, самые преданные делу коллеги не замечали сокровища, хотя оно находилось у них прямо перед глазами: не произведения искусства на миллиарды долларов, все еще числящиеся утраченными, не сотни тысяч пропавших шедевров, а 350 или около того постаревших ветеранов отдела ПИИА. Даже сегодня, говоря об обнаружении или возврате важнейших предметов искусства, пресса прежде всего подчеркивает их стоимость и только потом добавляет: «Возвращено после войны союзными войсками». А ведь именно труд хранителей позволил всем этим реституциям состояться.

И только в 2007 году хранители памятников понемногу начали получать признание, которого давно заслуживали. 6 июня 2007 года, в 63-ю годовщину высадки в Нормандии, обе палаты Конгресса США приняли резолюцию, которая впервые признала вклад мужчин и женщин из тринадцати стран, служивших в ПИИА. Резолюция была поддержана как демократами, так и республиканцами и прошла единогласно.

Вскоре после этого хранители памятников и главная организация, защищающая их интересы, Фонд хранителей памятников, получили Национальную гуманитарную медаль США, которую многие называют американским аналогом посвящения в рыцари. Всего четверо из двенадцати оставшихся хранителей смогли поехать на церемонию вручения в Вашингтоне. Один из них – бодрый Гарри Эттлингер, которому стукнул восемьдесят один год. Попав на фронт прямо со школьной скамьи, он был лет на двадцать моложе большинства остальных хранителей, служивших на фронте.

Гарри стал исключением и в другом отношении: вернувшись с войны, он не сделал карьеры в области искусства. Мобилизовавшись в 1946-м, он вернулся в Нью-Джерси и, воспользовавшись льготами, полагавшимися ему по закону, поступил в колледж. Получил степень бакалавра машиностроения и устроился на работу на фабрику по производству моторов для швейных машинок Зингера. В середине 1950-х годов он перешел в оборонную промышленность, разрабатывал индикаторы полета, портативные радиолокационные системы, эхолокаторы и, наконец, стал заместителем руководителя программы по разработке и производству систем управления для ракет «Трайдент», которые запускались с подводных лодок.

Он также состоял во многих ветеранских организациях и активно интересовался историей холокоста. От своих друзей по Ассоциации американских евреев – ветеранов войны он впервые услышал о шведском дипломате Рауле Валленберге, богатом человеке, придерживавшемся протестантских убеждений. В 1944 году Валленберг помог спасти жизнь ста тысячам венгерских евреев. В январе 1945-го его арестовали советские войска, и больше его никто не видел. Выйдя на пенсию в 1992 году, Гарри стал одним из основателей фонда по сбору средств на памятник Валленбергу, а затем организовал в Нью-Джерси фонд Валленберга для поддержки студентов, разделяющих идею о создании мира, открытого для сострадания. Занимаясь делами фонда, Гарри узнал историю о шахтах в Хайльбронне и Кохендорфе.

Нижние уровни шахты, как выяснил Гарри, использовались как заводы: это были огромные забетонированные залы двадцати метров в высоту и двенадцати в ширину, вдоль стен которых тянулись электрические кабели, подводившие ток к машинам. Как минимум один, а может быть, и несколько подземных заводов Кохендорфа занимались подготовкой к массовому производству воздушно-реактивных двигателей. Если бы нацисты успели запустить завод до прибытия американцев – им вроде бы оставалась всего пара недель, – это могло переломить ход войны. Возможно, именно поэтому вермахт защищал Хайльбронн до последнего.

Только в 2001 году от двух из немногих выживших свидетелей Гарри узнал о том, что случилось в Кохендорфе. Всю тяжелую физическую работу, в том числе расширение подземных помещений шахты, выполняли полторы тысячи венгерских евреев, которых привезли сюда из Освенцима. В сентябре 1944 года Хайльбронн был практически уничтожен британскими бомбардировками, отказала и электростанция. Вся область погрузилась в тишину и мрак. Когда смолк рев самолетов, из черного нутра шахты раздалось пение. Сначала оно было совсем тихим, затем зазвучало громче, так что каждый находившийся на поверхности возле шахты мог его слышать. Это был Йом-Киппур, день искупления, и евреи распевали молитву «Кол Нидрей». Почти все – в последний раз. В марте 1945 года, меньше чем за месяц до прибытия американцев, всех работников шахты выслали в Дахау. Большинство замерзли насмерть во время пятидневного путешествия. Остальные были отправлены прямиком в газовую камеру.

И по сей день хранитель памятников Гарри Эттлингер живет в своей квартире в северо-западном Нью-Джерси. Он продолжает работать в Фонде Валленберга, состоит в нескольких ветеранских организациях, занимается изучением истории евреев и холокоста. Его дед распределил свою любимую коллекцию произведений искусства между наследниками, но Гарри принадлежит бо́льшая часть. Он хранит ее в чулане. Даже знаменитая копия Рембрандта висит где-то в углу, хотя, наверное, если попросить, он может перевесить ее на почетное место над диваном.

Единственным зримым напоминанием о проведенных на войне годах стала небольшая фотография, которая стоит на угловом столике. Снимок был сделан в шахте Хайльбронн в начале 1946 года. На нем офицер службы памятников лейтенант Дейл Форд и недавно получивший повышение сержант Гарри Эттлингер смотрят на «Автопортрет» Рембрандта. Картина водружена на вагонетку, на снимке хорошо видны каменные своды шахты и железные рельсы. В 1946 году армия использовала фотографию для пропаганды. Она перепечатывалась во всем мире с подписью: «Американские солдаты с Рембрандтом». Но мало кто догадывался, что это был тот самый Рембрандт из музея Карлсруэ, а стоящий рядом с ней девятнадцатилетний солдат – немецкий еврей, выросший в трех кварталах от музея и волею судьбы оказавшийся в шахте, в двухстах метрах под землей, где впервые воочию увидел картину, о существовании которой знал всю жизнь, но на которую прежде не имел права смотреть.

Благодарности

Тринадцать с лишним лет я интересовался этой темой, девять из которых потратил на написание книги и почти пять – на детальные исследования. Если вы никогда не занимались осуществлением проекта подобного масштаба, то вам, возможно, будет непросто понять, насколько велика моя благодарность тем, кто все эти годы оказывал мне поддержку. Не важно, каков конкретный вклад каждого из этих людей, главное – помнить, что подобные результаты редко достигаются в одиночку. Их много – тех, кто помог мне рассказать эту историю, – кто добрым словом, кто конкретным делом.

Самую значительную лепту внесла Кристи Фокс: ее верой в нужность дела и интересом к хранителям памятников дышит каждая страница книги. Спокойствие и рассудительность моего адвоката и советника Майкла Фридмана еще раз доказали мне, почему в качестве адвоката он полезен, а в качестве советника – просто незаменим. Питер Макгиган и его коллеги из литературного агентства Foundry Literary & Media, в том числе Стефани Абу и Ханна Гордон Браун, стали моими единомышленниками и разделили мой взгляд на значение этой истории. Питер был моим литературным агентом в издательском мире, и именно он познакомил меня с Бретом Уиттером, чей профессионализм и надежность могут сравниться только с его самоотверженной готовностью с головой погрузиться в сюжет, – работать с ним было удовольствием. Мишель Рапкин, мой редактор, влюбилась в историю хранителей памятников, как только узнала о ней. Ее поддержка была неоценимой, особенно в свете постигшей ее личной трагедии – утраты любимого мужа Боба. Она и ее коллеги из издательства Center Street помогли этой книге увидеть свет. В особенности хотелось бы поблагодарить Памелу Клементс, Престона Кэннона и Джану Берсон из отдела связей с общественностью, а также Криса Барбу, Криса Мерфи, Джину Уинн, Карен Торрес и всех сотрудников отдела продаж издательства Hachette. Отдельное спасибо Джоди Уолдрап. Рольф Зеттерстен и Гарри Хелм с самого начала с энтузиазмом отнеслись к идее издания книги о хранителях памятников, и я благодарен им обоим.

Работая над книгой о Второй мировой, сталкиваешься с пугающим количеством документов, фотографий и кинолент. А если добавить проблемы, возникающие при необходимости перевода с французского, немецкого и итальянского, то неудивительно, что порой мне казалось: я ни за что не справлюсь. К счастью, ко мне присоединились двое блестящих ученых. Элизабет Айви Хадсон ассистировала мне при написании первой книги «Спасение да Винчи» и была ведущим исследователем при написании этой. Дороти Шнайдер присоединилась к нам на заключительном этапе работы над рукописью и внесла неоценимый вклад в общее дело – не в последнюю очередь благодаря свободному владению немецким языком и готовностью отправиться в любую даль, если это нужно для дела. Я горд, что судьба свела меня с этими замечательными женщинами. Также хочу поблагодарить за помощь Джеймса Эрли, Карен Эванс, Джейми Льюиса, Тома Рупрета и Энн Эдсел Джонс. Бронировать билеты и договариваться об интервью – бремя, павшее на мою ассистентку Мишель Браун, которая все возникавшие препятствия преодолевала со спокойствием и улыбкой. Помощь в переводе нам оказали Арлетт Кервель и ее муж Ив, а также Кэрол Брик-Сток.

В какой бы из архивов мы ни обратились, нас везде с неизменной доброжелательностью встречали чрезвычайно компетентные специалисты, готовые прийти на помощь. Я навсегда сохраню самые лучшие воспоминания о Национальном управлении архивов и документации в Колледж-Парке, штат Мэриленд, понимая, что я в неоплатном долгу у его сотрудников, в первую очередь – у доктора Грега Бредшера и доктора Майкла Куртца. Также хочу поблагодарить Мэйджин Дэниелс и ее ассистента Джин Хенри из Национальной галереи в Вашингтоне, округ Колумбия. В Лувре нам посчастливилось заручиться помощью Алена Превэ – потрясающего человека, который помнит практически каждый из хранящихся в его архиве документов. Отдельная благодарность Кэтрин Гренджер, Николасу Дженкинсу, Лоре Мур, Джину Филдену, Коринн Бушо и Дезери Уолер.

Доктор Брюс Коул, доктор Эдмунд Пиллсбери, Джим Маллен, Клэр Барри и Эммануэль Полак также оказали нам существенную помощь. Все эти люди – потомки хранителей памятников. У некоторых из них письма и документы хранились под рукой, другим пришлось приложить значительные усилия, чтобы разыскать их и предоставить в наше распоряжение. Сам факт того, что нам позволили прочитать личные письма, – символ глубокого доверия ко всем, кто работал над книгой, и мы это осознаем. Моя особенная благодарность – Дини Хэнкок Френч, Энн Роример, Тому Стауту, Роберту и Деннисе Поузи, а также Дороти и Элизабет Форд.

За эти годы я познакомился и подружился с пятнадцатью хранителями и их родственниками. Сейчас, когда я пишу эти строки, в живых из них осталось только девять. И тем, кто нас покинул, – Лэйну, Крэгу, Сальваторе, Чарльзу, Шерману и Кену, и тем, кто по-прежнему с нами, – Сеймуру, Берни, Энн, Джеймсу, Хорэсу, Ричарду, Марку, Роберту и Гарри, я говорю: спасибо. Спасибо, что поверили в меня и позволили мне сохранить ваше уникальное наследие.

Отдельного упоминания заслуживает Линн Николас, чьи исследования в области нацистских грабежей во время Второй мировой войны до сих пор остаются основополагающими для всех, кто изучает эту тему.

Девять человек рискнули рассказать миру о существовании хранителей памятников. Они помогли правде выйти на свет, и без них этой книги просто не было бы. Выражаю свою искреннюю благодарность Кей Гренджер, Стиву Глоберу, Чарли Роузу, Рэнди Кеннеди, Мелику Кайлану, Эрику Гибсону, Сьюзан Эйзенхауэр, Дику Бассу и ныне покойному Уильяму Бакли-младшему.

Все это время мои друзья не давали мне пасть духом, и я хочу поблагодарить Джорджа и Ферн Уоктер, Лесли Чейян, Джун Терри, Майка Мэдигана, Аллена Каллема и Рода Лейера. Отдельное спасибо Киту Джарретту за музыку, которая утешала мою порой тосковавшую душу.

И, наконец, я хочу поблагодарить Кэтлин Кеннеди-Маршалл, чьи настойчивые и бьющие в цель вопросы со временем помогли мне понять, как следовало рассказать эту историю.

Действующие лица

Джон Эдвард Диксон-Спейн – ветеран Первой мировой войны, британский хранитель памятников, вместе с Джорджем Стаутом приписанный к 1-й армии США.

Лэйн Фейзон-младший – сотрудник Управления стратегических служб, предшественника ЦРУ, лично вел допросы нацистов, занимавшихся грабежом культурных ценностей.

Дейл Форд – дизайнер интерьеров, хранитель памятников, приписанный к 7-й армии США после завершения боевых действий. Помогал Гарри Эттлингеру в работе по извлечению произведений искусства из Хейлброннской шахты.

Ральф Хэмметт – архитектор, хранитель памятников, работавший в зоне коммуникаций.

Мейсон Хэммонд – специалист по античности, советник союзнических войск на Сицилии по сохранению произведений искусства и памятников, неофициальный первый хранитель памятников.

Альберт Энро – президент Французской комиссии по реституции предметов искусства.

Томас Карр Хауи-младший – директор калифорнийского Музея Почетного легиона, хранитель памятников, работавший в Альтаусзее.

Шелдон Кек – консерватор, помощник Уолтера Хачтхаузена, вместе с ним приписанный к 9-й армии США.

Стивен Коваляк – тренер, хранитель памятников, занимавшийся эвакуацией произведений искусства из хранилищ.

Бэнсель Лафарж – архитектор, первый из хранителей памятников, высадившийся в Нормандии в составе британской 2-й армии. В начале 1945 г. получил повышение и был назначен в штаб-квартиру Главного командования союзных сил.

Эверетт Лесли по прозвищу Билл – профессор, вместе с Уокером Хэнкоком входил в группу хранителей памятников, приписанных к 1-й армии США, впоследствии был переведен в состав 15-й армии США.

Лорд Метуэн – британский хранитель памятников, работавший в зоне коммуникаций.

Ламонт Мур – куратор образовательных программ Национальной галереи искусств в Вашингтоне, округ Колумбия; исполнял вспомогательные функции в составе 1-й и 9-й армий США и 12-й группы армий США.

Пол Сакс – основатель программы музееведения в Гарварде; глава Гарвардской группы, создававшей полевые карты и путеводители для работы «на земле», ключевой член комиссии Робертса, набиравшей персонал хранителей памятников для операций в Северной Европе.

Фрэнсис Генри Тейлор – директор музея Метрополитен, президент Американской ассоциации директоров музеев, влиятельный член комиссии Робертса.

Джон Брайан Уорд-Перкинс – археолог, офицер британских артиллерийских войск, помогавший в охране и восстановлении памятников, впоследствии – заместитель директора итальянского отделения ПИИА.

Джеффри Уэбб – историк архитектуры, советник ПИИА в Главном командовании союзных сил и главный офицер ПИИА в Северной Европе.

Эрик Мортимер Уилер – офицер британских артиллерийских войск, археолог Лондонского музея, руководил первой операцией союзных войск по консервации древнеримских и древнегреческих руин, в 1942 г. проводившейся в Северной Африке.

Чарльз Леонард Вулли – британский археолог и советник военного министерства, гражданский руководитель ПИИА, действовал под девизом «Защищать произведения искусства наименьшей ценой», часто во вред себе.

Немцы и нацисты

Курт фон Бер – глава западного отдела штаба рейхсляйтера Розенберга, командовал разграблением Франции из штаб-квартиры в музее Жё-де-Пом.

Мартин Борман – рейхсминистр, личный секретарь Гитлера.

Герман Буньес – бывший сотрудник Службы охраны культурных ценностей, одна из центральных фигур в операциях штаба рейхсляйтера Розенберга в Париже, преданный соратник фон Бера и рейхсмаршала Геринга.

Август Айгрубер – гауляйтер области Обердонау (Верхнего Дуная), в которую входили родной город Гитлера Линц и соляные шахты в Альтаусзее, фанатичный нацист.

Ганс Франк – рейхсляйтер Польши.

Герман Гислер – архитектор из Линца.

Герман Геринг – рейхсмаршал нацистской Германии, глава люфтваффе, «человек номер два» нацистского командования и главный конкурент Гитлера в разграблении Европы.

Генрих Гиммлер – рейхсфюрер СС, глава войск СС и гестапо.

Адольф Гитлер – фюрер Третьего рейха, «очищал» Германию, уничтожая произведения современного искусства, считал, что Германии должны принадлежать все культурные сокровища Европы, и многие из них планировал выставлять в «музее фюрера» в Линце.

Вальтер Андреас Хофер – торговец произведениями искусства, директор художественной коллекции Геринга и ключевая фигура организации грабительских операций в Жё-де-Пом в Париже.

Гельмут фон Гуммель – личный помощник Мартина Бормана, личный секретарь Гитлера, главный источник связи с Берлином в последние дни рейха.

Эрнст Кальтенбруннер – австриец, высокопоставленный нацистский офицер, возглавлял Главное управление имперской безопасности, обергруппенфюрер СС, глава гестапо и СД.

Отто Кюммель – директор Берлинских государственных музеев, составитель списка «германских» произведений искусства, хранящихся в Европе и нуждающихся в «возвращении на родину».

Бруно Лозе – представитель Германа Геринга в штабе рейхсляйтера Розенберга при музее Жё-де-Пом.

Ганс Поссе – директор «музея фюрера» в Линце, умер от рака в 1943 году.

Альфред Розенберг – глава штаба рейхсляйтера Розенберга – расистской организации, служившей центром «легального» мародерства нацистов в Западной Европе.

Альберт Шпеер – личный архитектор Гитлера и его близкий друг, рейхсминистр вооружений и боеприпасов.

Франц фон Вольф-Меттерних – глава немецкой Службы охраны культурных ценностей.