Текст книги "Поединок Разумов"

– Забудь о драсте, – перебил Артур. – Просто забери демона с собой. И храни его – в бутылке, конечно же.

– Хорошо, – согласился голубокрылый страховой агент. – А как же драст?

– Выброси его из головы, – тепло сказал Артур. В конце концов, страховщики должны поддерживать друг друга. – Ты по части пожаров и ограблений?

– Вообще-то, я страхую любые риски, – ответил демон. – Знаешь, я тут подумал…

Нильзевул орал и метался в бутыли, а два страховых агента увлеченно обсуждали тонкости своего ремесла.

Служба ликвидации

Таких посетителей никогда не пускали дальше стола секретарши – на прием полагалось записываться, если только вы не персона исключительной важности. Время мистера Фергюсона – это деньги, а деньгами он не разбрасывается.

Но юную мисс Дэйл подвела ее впечатлительность. Этот посетитель носил консервативный английский твид, в одной руке держал трость, а другой протягивал тисненую бизнес-визитку. Мисс Дэйл приняла его за персону исключительной важности и сама отвела в кабинет мистера Фергюсона.

– Доброе утро, – поздоровался посетитель, как только мисс Дэйл затворила за собой дверь. – Я мистер Эсмонд из Службы ликвидации. – И вручил визитную карточку Фергюсону.

– Служба ликвидации? – переспросил Фергюсон, мысленно пеняя мисс Дэйл за непроницательность. – Понятно. Но мне не требуется ничего ликвидировать. – И привстал, давая понять, что прием окончен.

– Совсем нечего? – поинтересовался мистер Эсмонд.

– Совсем. Благодарю за визит, а теперь…

– Правильно ли я понял, что к окружающим людям у вас нет никаких претензий?

– Что?! Да какое вам дело…

– Самое непосредственное, мистер Фергюсон. На то мы и Служба ликвидации.

– Да вы меня разыгрываете!

– Никоим образом. – Казалось, мистер Эсмонд слегка удивлен таким предположением.

– Уж не хотите ли сказать, что помогаете избавляться от людей?

– Именно этим мы и занимаемся. К сожалению, не могу предложить фирменные буклеты – мы, знаете ли, стараемся обойтись без рекламы. Но поверьте, я представляю весьма старое и почтенное заведение.

Фергюсон окинул оценивающим взглядом прямого как палка, чопорного, лощеного посетителя. Сразу видно типичного педанта, начисто лишенного чувства юмора.

Но все-таки это розыгрыш! Быть не может иначе!

– И что же вы делаете с людьми, от которых… помогаете избавиться? – весело поинтересовался Фергюсон.

– А это уже наша забота, – сказал мистер Эсмонд. – Для клиентов они просто-напросто исчезают. Во всех отношениях.

– Ладно, мистер Эсмонд, пошутили – и будет, – убрал с лица улыбку Фергюсон. – Так что у вас все-таки за бизнес?

– Я уже сказал.

– Да, сказали, но не всерьез же… Если бы всерьез, я бы уже звонил в полицию.

Мистер Эсмонд тяжело вздохнул и встал:

– Следует ли считать, что в наших услугах вы не нуждаетесь? Что вас вполне устраивают отношения с друзьями, родственниками? Довольны ли вы женой?

– С женой? А что вы знаете о моей жене?

– Ничего, мистер Фергюсон.

– Соседей расспрашивали, да? Но наши ссоры ничего не значат! Это сущие пустяки!

– Мистер Фергюсон, – снова усаживаясь, произнес Эсмонд, – я не располагаю никакими сведениями о состоянии вашего брака.

– А почему тогда спрашиваете про жену?

– Потому что семейные отношения – главный источник нашей прибыли.

– Ну так знайте: в моей семье мир и лад. Жена меня вполне устраивает.

– Если это правда, то помощь Службы ликвидации вам не требуется. – И мистер Эсмонд взял трость под мышку.

– Погодите! – Фергюсон встал и зашагал по кабинету, сцепив пальцы за спиной. – Чтоб вы знали, я не верю ни единому слову. Ни единому! Но предположим хотя бы на минуточку, что вы не шутите. Повторяю, всего лишь предположим. Если я соглашусь, как будет выглядеть процедура…

– Достаточно устной просьбы, – не дал ему договорить мистер Эсмонд.

– Оплата?

– После выполнения. Аванс не потребуется.

– Мне это, конечно, не нужно, – поспешил объяснить Фергюсон. – Просто любопытно. – Помолчав в задумчивости, он спросил: – А это болезненно?

– Ничуть.

Фергюсон все мерил шагами пол.

– У нас с женой хорошие отношения, – сказал он. – Мы уже семнадцать лет вместе. Но конечно, ни один брак не обходится без трений. Это в порядке вещей. Когда двое взрослых людей так долго живут под одной крышей…

Лицо мистера Эсмонда оставалось бесстрастным.

– Жизнь учит снисходительности, – продолжал Фергюсон. – И я давно вышел из того возраста, когда мимолетная прихоть может толкнуть… толкнуть на…

– Прекрасно вас понимаю, – кивнул мистер Эсмонд.

– Вообще-то, у нас не все так безоблачно, – разоткровенничался Фергюсон. – Жена подчас ведет себя как стерва: бранится, пилит… Но вы же наверняка об этом знаете?

– Ошибаетесь, – коротко возразил мистер Эсмонд.

– Да знаете, конечно! Собрали информацию о нас. Наверняка явились сюда неспроста.

Мистер Эсмонд на это лишь плечами пожал.

– Впрочем, не важно, – хмуро проговорил Фергюсон. – Еще раз: не в том я возрасте, чтобы начинать жизнь с чистого листа. Ну, предположим, нет у меня больше жены… Предположим, я закручу интрижку с кем-нибудь, да хоть бы и с мисс Дэйл? Конечно, получу удовольствие, однако…

– Удовольствие – уже неплохо, – сказал мистер Эсмонд.

– Да, неплохо… И все же это не долгосрочная ценность. Без крепкого нравственного фундамента любое предприятие обречено на неудачу…

– Зато – удовольствие, – повторил мистер Эсмонд.

– Действительно… Мисс Дэйл – женщина привлекательная, с этим не поспоришь. Приветливая, покладистая, услужливая. Такие качества я ценю…

Вежливо улыбнувшись, мистер Эсмонд встал и двинулся к выходу.

– Как с вами связаться? – неожиданно для себя спросил Фергюсон.

– У вас моя визитка. По указанному телефону звонить мне сегодня можно до пяти часов. И вам следует принять решение к этому сроку. Время – деньги, и у нас плотный график.

– Понял. – Фергюсон глухо рассмеялся. – А ведь я по-прежнему вам не верю. И даже не знаю ваших условий.

– Не беспокойтесь, они вас не разорят.

– В случае чего я буду отрицать, что встречался с вами. Этого разговора не было!

– Само собой.

– Так я дозвонюсь до вас по этому номеру?

– Крайний срок – семнадцать ноль-ноль. Всего хорошего, мистер Фергюсон.

Эсмонд ушел, а Фергюсон обнаружил, что у него трясутся руки. И решил выбросить из головы так сильно взволновавший его разговор.

Но какое там! Напрасно Фергюсон силился сосредоточиться на документах, напрасно мучил ручку, пытаясь что-то писать. Все сказанное Эсмондом накрепко въелось в память.

Нет сомнений, Служба ликвидации как-то прознала о недостатках жены Фергюсона. Эсмонд намекнул, что она сварлива, брюзглива и несговорчива. И нельзя отрицать его правоту, хоть это и крайне неприятно. Постороннему человеку такие вещи видны лучше, у него не замылен глаз.

Фергюсон вернулся к работе. Но тут пришла с утренней почтой мисс Дэйл, и он был вынужден признать: это чрезвычайно привлекательная особа.

– Что-нибудь еще, мистер Фергюсон?

– А? Нет, пока ничего, – ответил он.

И долго смотрел на дверь после того, как секретарша удалилась.

Какая уж тут работа… Фергюсон решил ехать домой.

– Мисс Дэйл, – сказал он, надевая плащ, – мне надо срочно отлучиться. Накопилась уйма работы, боюсь, в одиночку не справиться. Не могли бы вы задержаться пару раз вечерком и помочь мне?

– Конечно, мистер Фергюсон.

– Надеюсь, это не будет вмешательством в вашу личную жизнь?

– Ну что вы, сэр!

– Я… постараюсь не остаться в долгу. Бизнес есть бизнес. До свидания.

И с пылающими щеками он покинул офис.

Когда Фергюсон вернулся домой, жена еще принимала ванну. Не красавица, маленького роста, с сеткой нервных морщинок у глаз, она сильно удивилась:

– Почему так рано?

– А чем ты недовольна? – Он поймал себя на том, что вошел в небывалый раж.

– Почему – недовольна? Просто…

– Ты чего хочешь?! – рявкнул Фергюсон. – Чтобы я вконец на работе угробился?

– Разве я сказала…

– Сделай милость, прекрати перечить. Не пили меня!

– Я не пилю! – воскликнула жена.

– Пойду лягу, – заявил Фергюсон.

Он поднялся на второй этаж и застыл перед телефоном. Как ни крути, а прав Эсмонд. В каждом слове прав.

Фергюсон посмотрел на часы: ого, без четверти пять!

Он заходил взад-вперед по комнате. Взглянул на визитку мистера Эсмонда, и в воображении всплыл образ изящной, аппетитной мисс Дэйл.

И вдруг он схватил трубку.

– Служба ликвидации. Мистер Эсмонд к вашим услугам.

– Это мистер Фергюсон.

– Да, сэр. Вы приняли решение?

– Принял. Я хочу…

Фергюсон стиснул трубку. «Я могу! – твердил он себе. – Имею полное право!»

Но ведь они с женой уже семнадцать лет вместе. Семнадцать лет! Были в этом браке и светлые дни. Можно ли так поступить с ней? В самом деле, разве это справедливо?

– Ваше решение, мистер Фергюсон? – повторил Эсмонд.

– Я… Я… Нет! Не нужно мне от вас ничего!

– Уверены, мистер Фергюсон?

– Да! Абсолютно! А вам место за решеткой! Всего наилучшего, сэр.

Он положил трубку. Словно огромный камень свалился с плеч. Чуть ли не бегом Фергюсон спустился по лестнице.

Жена тушила говяжьи ребрышки. Блюдо не из его любимых, но сейчас это не имело значения. Фергюсон был слишком воодушевлен, чтобы реагировать на мелкие раздражители.

Подал голос дверной звонок.

– Должно быть, из прачечной, – сказала миссис Фергюсон, одновременно пытаясь заправлять салат и помешивать суп. – Тебя не затруднит открыть?

– Нисколько. – Лучась новообретенным самодовольством, Фергюсон распахнул дверь.

За порогом стояли двое в спецовках, держали большой холщовый мешок.

– Прачечная? – спросил Фергюсон.

– Служба ликвидации, – ответил один из них.

– Но я же сказал, что не…

Его схватили и с проворством, свидетельствовавшим о длительной практике, запихнули в мешок.

– Не имеете права! – пискнул Фергюсон.

Горловина мешка стянулась, Фергюсона поволокли по дорожке. Потом скрипнула дверь машины, и его аккуратно уложили на дно кузова.

– Все в порядке? – услышал он голос жены.

– Да, мэм. У нас в графике окошко образовалось, вот и смогли вас сегодня же обслужить.

– Это просто замечательно! – сказала жена. – Ваш мистер Френч такой любезный, приятно было с ним побеседовать. Извините, но я должна попрощаться. Ужин почти готов, и мне нужно позвонить.

Машина тронулась. Фергюсон пытался кричать, но мешал плотно прижатый к лицу холст.

«Кому она звонить собралась? – в отчаянии спросил он себя. – И как я мог абсолютно ничего не заподозрить?»

Пострадавший

КУДА: ЦЕНТР, офис 41

КОМУ: инспектору Миглизу

ОТ: подрядчика Кариеномена

ТЕМА: метагалактика АТТАЛА

Уважаемый инспектор Миглиз,

настоящим уведомляю Вас, что я завершил работы по договору подряда 13377-А. В рамках работ в области пространства под кодовым именем АТТАЛА мною создана метагалактика, включающая в себя 549 галактик с нормальным соотношением звездных кластеров, переменных звезд, новых звезд и т. д., – таблицу с полным списком прилагаю.

Прилагаю также карту с указанием внешних границ метагалактики АТТАЛА. Как главный дизайнер и представитель компании, могу сказать, что мы хорошо потрудились и создали объект огромной художественной ценности. Приглашаем Вас на приемку работ.

Ввиду того что работа выполнена согласно контракту, ожидаем выплаты оговоренного вознаграждения.

С уважением,

Кариеномен

Прилагаемые документы:

Сводная таблица встроенных объектов – 1 экз.

Карта метагалактики АТТАЛА – 1 экз.

КУДА: главный офис строительной компании, 334132, доп. корпус 12

КОМУ: главному дизайнеру Кариеномену

ОТ: мл. инспектора Миглиза

ТЕМА: метагалактика АТТАЛА

Уважаемый Кариеномен,

мы обследовали созданный Вами объект и приостановили выплату вознаграждения, поскольку результаты обследования оказались неудовлетворительными. Художественная ценность! Да, возможно, как предмет искусства это чего-то стоит. Но Вы, похоже, забыли главное требование к строительству – адекватность.

Наши сотрудники обнаружили огромные объемы необъяснимых данных даже в центре метагалактики, где, казалось бы, Вы должны были приложить максимум усилий и внимания. Это совершенно неприемлемо. Хорошо еще, что область необитаема.

И это не все. Как Вы объясните Ваш пространственный феномен? Что это, хаос его поглоти, за красное смещение? Я прочитал Вашу пояснительную записку, но ничего не понял. Как это будет выглядеть для наблюдателей на планетах?

Художественный эффект не может быть оправданием.

Далее, что за атомы Вы использовали? Кариеномен, Вы что, пытались сэкономить, пустив в дело контрафактные материалы? Значительная доля этих атомов нестабильна! Они разваливаются от малейшего чиха и даже просто так. Неужели нельзя было придумать другого способа заставить звезды гореть?

Прилагаю список недочетов, составленный по результатам обследования. Оплата по контракту будет произведена только после их полного устранения.

И еще кое-что. По-видимому, Вы не уделили должного внимания напряжениям и деформациям пространственной ткани. Мы обнаружили протечку во времени на периферии одной из Ваших галактик. В настоящее время прореха невелика, но может увеличиться. Рекомендую заделать ее немедленно, пока Вам не пришлось отстраивать заново всю галактику или даже две.

Один из обитателей планеты уже пострадал от протечки. Его втянуло в дыру, и произошло это исключительно по Вашей неосторожности. Советую решить проблему, пока он не покинул свой временной континуум и не начал создавать парадоксы направо и налево.

Кроме того, мне доложили о необъяснимых феноменах на некоторых Ваших планетах. В списке недочетов Вы найдете такие явления, как летающие свиньи, ходячие горы, привидения и прочее. Кариеномен, это форменное безобразие! Категорически запрещается создавать парадоксы в строящихся галактиках, поскольку любой парадокс – предвестник хаоса. Немедленно разберитесь с пострадавшим. Не знаю, успел ли он понять, что с ним произошло.

Миглиз

Прилагаемые документы:

Список недочетов – 1 экз.

Кей Масрин уложила последнюю блузку, и они вдвоем с мужем закрыли раздувшийся чемодан.

– Вот и все, – сказал Джек Масрин, поднимая чемодан. – Попрощайся со старым домом.

Они оглядели меблированную комнату пансиона, где жили последний год.

– Пока, дом, – сказала Кей. – Идем, Джек, а то на поезд опоздаем.

– У нас еще вагон времени. – Масрин задумчиво посмотрел на дверь. – Может, зайдем попрощаться с Весельчаком?

Так они прозвали мистера Харфа, владельца пансиона, за то, что он улыбался раз в месяц, когда получал с них деньги за аренду. Разумеется, сразу же после этого мистер Харф снова поджимал губы.

– Не надо, – сказала Кей, поправляя сшитый у портного костюм. – А то он, чего доброго, пожелает нам удачи, и что тогда?

– Ты совершенно права, – согласился Масрин. – Гиблое дело – начинать новую жизнь с благословения Весельчака. Уж лучше проклятие Аэндорской ведьмы[4]4
  Аэндорская ведьма больше известна как Аэндорская волшебница. Эта женщина упоминается в Ветхом Завете, в Первой книге Царств, где говорится, что царь Саул обратился к ней, чтобы вызвать дух пророка Самуила. (Примеч. перев.)


[Закрыть].

Он первым вышел на лестничную площадку, глянул вниз, на первый этаж, занес ногу над ступенькой – и вдруг остановился.

– Что такое? – не поняла Кей.

– Мы ничего не забыли? – спросил Масрин, нахмурившись.

– Я проверила все ящики – и под кроватью тоже. Идем, а то опоздаем.

Масрин снова посмотрел вниз. Что-то беспокоило его. Он быстро перебрал в уме возможные поводы. Конечно, у них почти нет денег, но это никогда его особенно не волновало. И вообще, он же все-таки устроился учителем в школу, пусть эта школа и находится в Айове. После года работы продавцом в книжном магазине – уже успех. Все хорошо. О чем же тревожиться?

Он сделал шаг и снова остановился. Непонятное предчувствие усилилось. Такое ощущение, будто чего-то лучше не делать… Он обернулся к жене.

– Тебе так не хочется уезжать? – спросила Кей. – Лучше поспешим, пока Весельчак не выставил нам счет еще за месяц. Платить-то, как ни странно, нечем.

Но Масрин все не мог решиться. Тогда Кей протиснулась мимо него и побежала по ступенькам первой.

– Видишь? – окликнула она с первого этажа. – Это совсем просто. Делай как я.

Масрин выругался под нос и стал спускаться. Нехорошее предчувствие снова усилилось.

Он шагнул на восьмую ступеньку и…

Оказался на заросшем травой поле. Вот так просто: раз – и он уже там.

Он охнул и заморгал. Чемодан по-прежнему у него в руке. Но где пансион? Где Кей? Где, в конце концов, Нью-Йорк?

На горизонте виднелась невысокая голубая гора. Поблизости – рощица. Между рощей и Масрином – маленькая толпа, человек десять.

От потрясения Масрин плохо соображал. Словно во сне, он отметил, что люди все низкорослые, смуглые и очень мускулистые. Из одежды на них только набедренные повязки, а в руках – любовно украшенные резьбой и отполированные дубинки.

Люди таращились на него и, похоже, были удивлены не меньше. Потом один что-то рявкнул, и вся толпа двинулась к Масрину. Брошенная дубинка отскочила от чемодана.

Это мигом привело его в себя. Масрин повернулся, выронил чемодан и рванул с места, как грейхаунд. Дубинка ударила в спину и едва не сбила с ног. Впереди был небольшой холм, и он бросился вверх по склону под градом стрел.

Пробежав несколько шагов, он снова очутился в Нью-Йорке.

Масрин выскочил на верхнюю площадку и, не успев затормозить, влетел носом в стену. Кей стояла на площадке первого этажа, запрокинув голову. Увидев мужа, она ахнула, но ничего не сказала.

Масрин оглядел знакомые грязно-розовые стены пансиона, посмотрел вниз, на жену. Дикарей нигде не видно.

– Что случилось? – шепотом спросила Кей.

Она поднималась по лестнице, белая как полотно.

– Что ты видела? – спросил Масрин.

Он еще не успел прочувствовать весь ужас случившегося, голова была занята другим – ее переполняли догадки, версии, выводы.

Прежде чем ответить, Кей помолчала в нерешительности, прикусив губу.

– Ты спустился на несколько ступенек, а потом вдруг исчез. Я перестала тебя видеть. Стояла внизу и смотрела, смотрела… А потом раздался шум и ты снова появился на лестнице. Ты бежал.

Они вернулись в комнату. Кей сразу села на кровать. Масрин принялся ходить туда-сюда, пытаясь отдышаться. Его по-прежнему переполняли гипотезы, и никак не удавалось отделить сто́ящие от бредовых.

– Ты не поверишь, – сказал он.

– Думаешь? Давай проверим!

Он рассказал жене о дикарях.

– Даже если бы ты заявил, что побывал на Марсе, я бы поверила, – заключила она. – Я же видела, как ты исчез.

– Мой чемодан! – воскликнул Масрин, вспомнив, что бросил его.

– Забудь про чемодан, – сказала Кей.

– Я должен за ним вернуться! – возразил он.

– Нет!

– Должен. Послушай, милая, все на самом деле очень серьезно. Похоже, я провалился в какую-то дыру во времени и меня затянуло в прошлое. Судя по группе встречающих, в доисторические времена. И теперь мне надо вернуться за чемоданом.

– Почему? – спросила Кей.

– Потому что нельзя допускать временны́х парадоксов.

Присущий Масрину эгоцентризм помешал задаться вопросом, откуда взялась эта мысль.

– Послушай, – сказал он, – мой чемодан провалился в прошлое. А у меня там электробритва, несколько пар брюк на молнии, пластмассовая щетка для волос, нейлоновая рубашка и с десяток книг, причем некоторые аж тысяча девятьсот пятьдесят первого года издания. У меня там даже «Западные пути» Эттисона, книга о развитии западной цивилизации с тысяча четыреста девяностого года до наших дней. Содержимое чемодана может повернуть историю этих дикарей на новый путь. А если попадет в руки европейцев, которые откроют Америку? Что они подумают?

– Не знаю, – сказала Кей. – Ты и сам не знаешь.

– Еще как знаю! – возразил Масрин.

Все же кристально ясно. И как она не понимает?

– Подумай вот о чем, – предложил он. – Историю создают мелочи. Наше настоящее таково, каково оно есть, благодаря множеству крошечных факторов, формировавших историю в прошлом. Если добавить в прошлое новый фактор, изменится и настоящее. Но настоящее неизменно. Получается парадокс. А парадоксы недопустимы!

– Почему недопустимы? – спросила Кей.

Масрин нахмурился. Вообще-то, она умная, но сейчас явно не поспевает за его мыслью.

– В логически стройной Вселенной парадоксы запрещены.

Кто их запретил? У него и на это был ответ.

– Как я понимаю, – сказал Масрин, – Вселенной управляет некое регулирующее начало. Все известные нам законы природы – просто его проявления. И это начало не терпит парадоксов, потому что… потому что… – Он чувствовал, что это как-то связано со сдерживанием изначального хаоса, но не знал, как именно. – В общем, начало не терпит парадоксов.

– Откуда ты все это взял? – спросила Кей.

Она никогда прежде не слышала от него подобных идей.

– Ну, я долго вынашивал эту теорию, – ответил Масрин, уверенный, что говорит чистую правду. – Просто как-то не было повода поговорить о ней. Словом, я возвращаюсь за чемоданом.

Он вышел на площадку, Кей – за ним.

– Прости, что не принесу тебе сувениров, – весело заявил Масрин. – Это тоже может вызвать парадокс. Все, что есть в прошлом, играет свою роль в формировании настоящего. Убрать что-то из прошлого – все равно что убрать неизвестное из уравнения. Результат изменится. – И он двинулся вниз по лестнице.

На восьмой ступеньке Масрин опять исчез.

Он снова очутился в доисторической Америке. Дикари тут как тут – столпились вокруг чемодана, всего в нескольких шагах от Масрина. К счастью, пока не успели открыть. Конечно, чемодан и сам по себе явление здесь парадоксальное. Но возможно, память о нем – и о Масрине – благополучно перейдет в разряд мифов и легенд. История – штука до определенной степени гибкая.

По виду дикарей Масрин не мог понять, это предки индейцев или представители какой-то другой расы, не дожившей до прихода европейцев. Интересно, за кого туземцы его приняли – за врага или за обычного злого духа?

Масрин бросился вперед, оттолкнул двух дикарей и схватил чемодан. И побежал обратно, вокруг небольшого холма, но внезапно остановился.

Он по-прежнему оставался в прошлом.

«Где эта дыра во времени, хаос ее поглоти?» – подумал Мартин, не заметив, что стал как-то странно выражаться.

Дикари уже бежали за ним. Масрин почти понял, что надо делать, но тут мимо просвистела стрела, и все вылетело у него из головы. Он снова рванул, стараясь, чтобы холм оставался между ним и индейцами. Его длинные ноги вязли в траве, за спиной на землю тяжело шлепнулась дубинка.

Где же дыра? А вдруг она переместилась? Масрин бежал, и пот лил с него градом. Брошенная кем-то дубинка задела руку, и он припустил быстрее, отчаянно высматривая укрытие.

Навстречу выскочили трое дикарей-коротышек, размахивая дубинками.

Масрин кинулся им под ноги, и дикари рухнули. Но другие уже догоняли. Он вскочил и подхватил чемодан.

«На холм!» – прорвалась сквозь страх спасительная мысль.

Он бросился вверх по склону, уверенный, что его убьют прежде, чем он успеет взобраться на вершину.

И вдруг очутился в пансионе, с чемоданом в руке.

– Милый, ты ушибся? – Кей обняла его. – Что произошло?

У Масрина в голове крутилась только одна связная мысль. Он не мог припомнить, чтобы какое-то доисторическое племя покрывало свое оружие такой резьбой, как у этих дикарей. Каждая дубинка – практически неповторимое произведение искусства. Жаль, не удалось прихватить с собой одну для музея.

Потом он дикими глазами оглядел грязно-розовые стены – а ну как сквозь них выпрыгнут доисторические люди? Или вдруг в его костюме завелись крошечные человечки?

Масрин постарался взять себя в руки. Та часть его, что оставалась в здравом уме, утверждала: ничего страшного не произошло, во времени иногда случаются протечки и его затянуло в одну из них. Остальное воспоследовало в силу логики. Все, что ему нужно сделать…

Но другая часть его сознания плевать хотела на логику. Она тупо зациклилась на невероятности случившегося, и все рациональные аргументы были ей до лампочки. Эта часть отлично понимала, что бывает, а чего не бывает, и точка.

Масрин заорал и упал в обморок.

КУДА: ЦЕНТР, офис 41

КОМУ: мл. инспектору Миглизу

ОТ: подрядчика Кариеномена

ТЕМА: метагалактика АТТАЛА

Уважаемый младший инспектор,

я считаю, что Вы необъективно оцениваете нашу работу. Да, я реализовал в конструкции данной метагалактики некоторые свежие идеи. Я позволил себе подойти к задаче творчески и никак не думал, что мне предстоит выдерживать нападки ретроградов и реакционеров из ЦЕНТРа.

Поверьте, я не меньше Вашего хочу, чтобы наш великий труд, сдерживание изначального хаоса, увенчался успехом. Но на пути к этой цели мы не должны приносить в жертву наши ценности.

Прилагаю письменное обоснование использования красного смещения, а также описание преимуществ, которые дает внедрение определенной доли нестабильных атомов для освещения и для производства энергии.

Что касается протечки во времени, то это было всего лишь незначительное отклонение в рамках хода событий, никак не затрагивающее пространственную ткань, которая, смею Вас заверить, соответствует высшим стандартам качества.

Как Вы справедливо заметили, временна́я дыра вмешалась в существование одного индивидуума, что несколько затруднило ремонтные работы. Я вышел с ним на связь – опосредованно, разумеется, – и сумел донести до него определенное понимание его роли в процессе.

Если бы он не вызвал сильных возмущений во временно́м потоке своими путешествиями в прошлое, я бы без труда ликвидировал протечку. Однако теперь не знаю, возможно ли это. Моя связь с пострадавшим весьма неустойчива, а некоторые значимые факторы не дают ему оставаться на месте.

Разумеется, я могу изъять его, и если не останется другого выхода, так и поступлю. Если дело зайдет слишком далеко, я изыму и всю планету. Однако мне не хотелось бы прибегать к этой мере, поскольку она повлечет за собой необходимость изъятия всего пространственного сектора, где тоже могут быть свидетели. А это, в свою очередь, потребует снести и отстроить заново целую галактику. Однако я надеюсь, что проблема вскоре будет решена. Ответственность за деформацию в центре метагалактики лежит на рабочем, который забыл закрыть устройство для утилизации отходов. В настоящее время оно уже закрыто.

Работа по таким феноменам, как ходячие горы и прочее, ведется в обычном порядке.

Напоминаю Вам о необходимости перечисления вознаграждения согласно контракту.

С уважением,

Кариеномен

Прилагаемые документы:

Обоснование красного смещения (5541 страница) – 1 экз.

Список преимуществ использования нестабильных атомов (7689 страниц) – 1 экз.

КУДА: главный офис строительства, 334132, доп. корпус 12

КОМУ: главному дизайнеру Кариеномену

ОТ: мл. инспектора Миглиза

ТЕМА: метагалактика АТТАЛА

Кариеномен,

Вы получите деньги только после того, как предъявите мне логически выверенную и надлежащим образом законченную работу. Ваши обоснования я почитаю, когда и если у меня будет время. Устраните протечку во времени, пока она не привела к разрыву пространственной ткани.

Миглиз

Масрин пришел в себя через полчаса. Кей успела приложить компресс к лиловому синяку на его руке. Масрин стал мерить комнату шагами. Способность рассуждать полностью вернулась к нему. Снова появились мысли.

– Прошлое – внизу, – пробормотал он, обращаясь не столько к Кей, сколько к себе. – То есть не то чтобы в буквальном смысле, но, когда я двигаюсь, как мне кажется, вниз, я проваливаюсь в дыру во времени. Типичный случай смещения пространственно-временных осей координат.

– Что это значит? – спросила Кей, глядя на мужа во все глаза.

– Просто поверь, – сказал Масрин. – Мне нельзя спускаться по лестнице.

Лучше он объяснить не мог. Для того чтобы в полной мере описать теорию, не существовало слов.

– А подниматься? – спросила Кей, совершенно сбитая с толку.

– Не знаю. Возможно, если я пойду наверх, то попаду в будущее.

– Ох, я так больше не могу, – сказала Кей. – Что с тобой? Как ты собираешься выбираться отсюда? Как преодолеть эту заколдованную лестницу?

– Эй, вы все еще там? – раздался хриплый голос мистера Харфа снаружи.

Масрин подошел к двери и открыл.

– Думаю, мы поживем тут еще немного, – сказал он домовладельцу.

– Как бы не так! Я уже сдал эту комнату новым жильцам.

Весельчак Харф был маленьким и тощим, с узким черепом и губами, стянутыми в ниточку толщиной с паутину. Войдя в комнату, он первым делом оглядел имущество на предмет порчи. Одной из маленьких отличительных черт мистера Харфа была убежденность в том, что самые милые с виду люди способны на самые тяжкие преступления.

– Когда въедут новые жильцы? – спросил Масрин.

– Сегодня после обеда. И я хочу, чтобы вас к этому времени тут не было.

– Не могли бы мы как-нибудь договориться? – предложил Масрин.

До него вдруг дошла вся безвыходность положения. Ему нельзя спускаться по лестнице. И если Харф заставит, он, Масрин, провалится в доисторический Нью-Йорк, где его наверняка ждут с нетерпением.

А главное, эти парадоксы!

– Я плохо себя чувствую, – произнесла Кей сдавленным голосом. – Я не могу ехать прямо сейчас.

– С чего это вам вдруг занедужилось? Если вы больны, я могу вызвать «скорую», – заявил Харф, оглядывая комнату в поисках признаков бубонной чумы.

– Я готов заплатить по двойной ставке, если позволите нам задержаться ненадолго, – сказал Масрин.

Харф почесал в затылке, глядя на него. Потом вытер нос тыльной стороной кисти и спросил:

– А деньги?

Тут Масрин вспомнил, что у него осталось около десяти долларов плюс билеты на поезд. Они с Кей собирались попросить аванс сразу по приезде.

– Вы на мели, – констатировал Харф. – Ты же вроде нашел работу в какой-то школе?

– Это правда, – вступилась за мужа Кей.

– Так почему бы не отправиться туда и не освободить комнату?

Масрины молчали. Харф долго сверлил их сердитым взглядом и наконец сказал:

– Очень подозрительно. Чтобы к полудню духу вашего тут не было, или я вызову полицию.

– Эй, погодите, – возразил Масрин. – Мы заплатили за сегодняшний день. Комната наша до полуночи.

Харф зло уставился на него. Потом снова вытер нос, этак задумчиво.

– Но не вздумайте задержаться хоть на минуту, – заявил он и вышел из комнаты.

Кей бросилась к двери и закрыла ее.

– Послушай, дорогой, – сказала она, – может, позвонишь каким-нибудь нью-йоркским ученым и расскажешь, что случилось? Уверена, они что-нибудь придумают, пока… А кстати, сколько нам тут еще сидеть?

– Пока дыру не заделают, – ответил Масрин. – Но рассказывать никому нельзя. Особенно ученым.

– Почему? – удивилась Кей.

– Я же сказал, главное – не допускать парадоксов. Это значит, я не должен вмешиваться ни в прошлое, ни в будущее. Так?

– Ну, раз ты говоришь…

– А позовем мы ученых, и что будет? Они, разумеется, на слово не поверят. Захотят увидеть своими глазами, как я проваливаюсь в прошлое. Допустим, я покажу. Тогда они позовут коллег. Те тоже захотят посмотреть. И при этом у них по-прежнему не будет доказательств, что я путешествую в прошлое. Для них я буду просто исчезать, когда спускаюсь по лестнице. Пригласят фотографов, чтобы убедиться, что я не морочу людям голову гипнозом. Потом потребуют доказательств. Потребуют, чтобы я принес им скальп или одну из этих резных дубинок. Далее за нас возьмутся газетчики. И где-то по ходу дела я неминуемо создам парадокс. И знаешь, что тогда будет?