Текст книги "Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма"

На попечении у Дмитрия осталось всего пять или шесть собак. Они были в довольно хорошем состоянии, принимая в расчет все обстоятельства. Дмитрий, очевидно, очень старательно ходил за ними. Он даже поставил небольшую пристройку, могущую в случае надобности служить лазаретом для заболевших животных.

Таковы в общих чертах впечатления, вынесенные от первых часов моего пребывания на нашей станции по возвращении, впечатления, безусловно, приятные, противоположные тем, какие рисовал мне страх на пути домой. По мере того как проходили дни, я смог дополнить общие впечатления не менее удовлетворительными деталями и все более осознавал, за какую обширную и многосложную, но в высокой степени совершенную организацию я принял на себя ответственность.

Понедельник, 17 апреля. Собрались отправиться на мыс Хижины с двумя 10-футовыми санями, в составе восьми человек:

1. Я, Лэшли, Дэй, Дмитрий с одними санями.

2. Боуэрс, Нельсон, Крин, Хупер с другими.

Отправились в 8 ч утра, забрав, кроме легкого личного багажа, провизию на неделю и запасы, чтобы оставить в старом доме: коровье масло, овсяную крупу, муку, свиное сало, шоколад и пр.

Две лошади дотащили сани до места, находившегося на расстоянии одной мили от Ледникового языка. Ветер, дувший до сих пор с севера, переместился во второй половине дня к SE и стал еще холоднее. (В первую половину дня ветер на мысе Эванса все время дул с севера, и лошади повернули ему навстречу.) Пасмурно, освещение плохое. Нашли место, по которому можно было перейти на ледник, но потом сбились с пути. Перешли Ледниковый язык почти по прямой линии, но встретилось много трещин. Я шел впереди и не раз вдруг исчезал с глаз товарищей, которые сильно пугались, пока не подходили настолько близко, чтобы разглядеть, что случилось. Очень тяжело было идти по морскому льду и тащить сани против сильного ветра, разносившего снег. У всех участников экспедиции были обморожены лица, у некоторых очень замерзли ноги. Чинили сани и тащили их дальше.

Обнаружили, что сползший с ледяного утеса сугроб образовал новый карниз и что наша веревка была с обоих концов завалена снегом.

Все так прозябли, что я решил сделать привал: напиться чаю и переобуться.

Пока готовили чай, Боуэрс и я прошлись к югу, потом к северу, вдоль береговых скал в поисках удобного места, где можно было бы подняться. Наконец нашли нависший карниз, доступный для подъема с помощью горной веревки. Повсюду поблизости от скалы Хаттона или на северной стороне спуск невозможен.

После завтрака мы разгрузили одни сани и поставили их стоймя; передним концом они как раз доставали до края карниза. Четыре человека удерживали их на месте, а я, взобравшись по спинам и по саням, топориком прорубил во льду ступени и влез на верх карниза. На веревке был поднят Боуэрс и другие; затем поштучно вытащили кладь. Последним остался Крин. За ним мы спустили сани на веревке и подняли его, улыбающегося от удовольствия во весь рот. Впрочем, мы все были довольны, так как считали, что ловко преодолели препятствие. Несмотря на страшный холод, все работали на редкость толково и расторопно.

Наконец все было собрано и упаковано. Оставалось еще подняться на крутой склон при очень плохом освещении, делая частые обходы во избежание трещин.

Когда мы достигли вершины и проплелись мимо кратеров, все уже порядком измучились, обливались потом. На подходе к Касл-Року погода улучшилась, стало светлее. Мы остановились для ночевки в 9 ч вечера на склоне Барьера к северу от Касл-Рока. Ночь холодная, но тихая; -38° [-38,5 °C]. Спали недурно.

Вторник, 18 апреля. Мыс Хижины. Поднялись в 7 ч утра при лунном свете. Позавтракав, быстро собрались в путь. Лэшли, как всегда, великолепно справляется с работой по разбивке и свертыванию лагеря.

На Касл-Рок поднимались с большим трудом и при этом сильно вспотели. При такой температуре это более чем неприятно. Пришли к мысу Хижины в 1 ч пополудни. Там нашли всех здоровыми и в отличнейшем настроении. Не видать, чтобы по нас особенно скучали!

Обитатели старого дома рассказали, что после нашего ухода стояла дурная погода, с морозами и метелями. Затем долго дул юго-западный ветер. Температура была -20° [-29 °C] и ниже. Ветер положительно не давал морю замерзнуть у берега. Открытая вода доходила до мыса Хижины.

Уилсон сообщил, что в понедельник видел большого поморника. Я убедился, что тюленьего жира было израсходовано больше, чем ожидалось. К счастью, два дня назад был убит тюлень и запас жира несколько пополнился. А в день нашего возвращения еще убили тюленя. Теперь меньше крепкого льда, чем до нашего прихода.

Среда, 19 апреля. Мыс Хижины. Тихая ночь. В полдень море замерзло на 4,5 дюйма. Это доказательство того, что при благоприятных условиях море легко может замерзнуть.

На льду появились три тюленя. Всех троих убили и пополнили подходивший к концу запас жира. Теперь хватит его еще на 12 дней, а к тому времени, надеемся, подоспеют другие тюлени.

Собираюсь отправиться в обратный путь, но в настоящее время небо обложено тучами и ветер поднимается с юга. Сегодня днем весь лед, замерзший прошлой ночью, разошелся. Море как будто пыталось замерзнуть, но ветер скоро стал крепчать. Лошади – ничего себе, но шерсть у них далеко не такая длинная и густая, как у тех, которые стоят на станции на зимнем положении. Видимо, в их корме недостаточно жировых веществ. Завтра тронемся обратно. За обитателей старого дома я больше не беспокоюсь. Им здесь очень недурно.

С собаками дело обстоит по-прежнему – все в довольно хорошем состоянии, за исключением Вайды и Рябчика, у которых шерсть недостаточно густа.

На меня произвела большое впечатление широкая осведомленность Крина и Лэшли во всяких работах, связанных с благоустройством наших походных лагерей.

Четверг, 20 апреля. Мыс Хижины. Сегодня утром все было готово, но, конечно, началась пурга. Погода невозможная. Снег валит, и ветер дует с юга. Во второй половине дня ветер переместился к SE; температура низкая. Решили прогуляться к мысу Армитедж, но эта прогулка оказалась крайне неприятной. Вокруг мыса дует совершенно невыносимый ветер, силой в 7 баллов. Температура ниже -30° [-35 °C].

Море – черный котел, над которым стоит густой туман, так называемый «морозный дым». В такую погоду никогда не станет лед.

Пятница, 21 апреля. Тронулись в обратный путь в 10 ч 30 м утра.

Назначил Мирза заведовать станцией. При нем остались Дмитрий для ухода за собаками и Лэшли с Кэохэйном смотреть за лошадьми. Нельсон, Дэй и Форд остались, чтобы составить себе понятие о здешней жизни и накопить опыт. Со мной пошли: Уилсон, Аткинсон, Крин, Боуэрс, Отс, Черри-Гаррард и Хупер.

Как обычно, поднялись по лыжному склону без единой остановки. Лэшли и Дмитрий проводили нас почти до Касл-Рока. Дул очень холодный ветер, и некоторые из нас обморозились.

Последнего уступа мы достигли около 2 ч 30 м. Оказалось, что наш карниз оторвало ветром. Ветер и снегопад усилились. Вышла досадная задержка. С помощью веревки спустили на лед Боуэрса и еще нескольких человек, а затем, не разгружая, и сани. Последними спустились по веревке я и Крин. Веревку мы закинули на кол, как на блок, так что легко смогли сдернуть ее и унести. Таким образом нам удалось сохранить почти всю старую спасательную веревку. Я не мог представить себе, что все это мы проделаем за такой короткий промежуток времени, когда вокруг мела сильная метель.

Пока все припасы спустили на лед, мы успели прозябнуть до костей. Это была одна из тех минут, когда надо действовать быстро. Все запряглись в сани и бегом бросились под укрытие скал. Тут мы мигом поставили палатки, как можно скорее напились горячего чая и, лишь после того как переменили обувь, почувствовали себя много лучше.

Пошли опять в 4 ч 30 м. На глетчере освещение было очень плохим. Мы, по обыкновению, заблудились, то и дело попадая в трещины. Наконец, нашли старое место и по нему спустились, опять при этом сильно вспотев. Вдруг Крин заявил, что наши сани тащить гораздо тяжелее других, хотя груз на обоих был одинаков. Без задержек дошли до маленького острова Острого хребта, со страшным трудом волоча за собой наши сани. Крин опять сказал, что между нашими санями огромная разница, несмотря на одинаковый груз. Когда я сообщил об этом Боуэрсу, он вежливо согласился со мной, но я был уверен, что он и его товарищи не совсем этому верят, предположив, что так нам показалось от усталости. Однако поменяться санями он охотно согласился. Разница оказалась действительно поразительная. Другие сани показались нам перышком в сравнении с прежними. Мы ускорили шаг, чтобы скорее добраться домой, невзирая на градом лившийся с нас пот.

До дома мы дошли на десять минут раньше остальных, успевших за это время убедиться в разнице веса обоих саней. Эта разница замечалась только на покрытом солью морском льду; на снегу же она почти не ощущалась. Должно быть, это зависит от волокна дерева, из которого сделаны полозья. Стоит вникнуть в это обстоятельство повнимательнее.

Пришли мы домой все залитые потом. Одежда на нас промокла, и, когда сняли с себя защитную одежду на пол, с нас посыпались льдинки. Их накопилось невероятное количество, в доказательство того, как тяжело возить сани в мороз. При таких условиях было бы крайне неприятно жить на открытом воздухе. Во время зимней или весенней экспедиции, если так разгорячиться, невозможно сохранить хотя бы подобие приятного самочувствия.

Наш удивительный повар приготовил именно то кушанье, которое в нашем состоянии было самое подходящее: огромную миску риса, сваренного с винными ягодами, и чуть ли не ведро какао. Все домашние были нам душевно рады, а удобства дома, как всегда, привели новоприбывших в восторг.

Суббота, 22 апреля. На мысе Эванса. Зимовка. Время для санных экспедиций прошло. Несмотря на все понесенные утраты, хорошо водвориться у себя дома.

Сегодня мы наслаждаемся весьма непривычной тишиной. Море наконец замерзает, но вид с нашего Наблюдательного холма, к сожалению, очень ограничен. Отс и остальные проезжают лошадей. Я привожу в порядок свои бумаги и готовлюсь к зимней работе.

Глава IX
Работа и работники

Воскресенье, 23 апреля. Зимовка. Сегодня в последний раз видели солнце. Дивно красив был залитый его золотыми лучами глетчер Барни. Из-за глетчера самого солнца не было видно. Под розовыми лучами красивые ледяные утесы глетчера бросали глубокие тени.

Впечатления

Долгие, мягкие сумерки серебряным звеном соединяют сегодняшний день со вчерашним; утро и вечер как бы идут рука об руку под полуночным, беззвездным небом. Прошлой ночью, а также почти весь день дул очень сильный ветер, и молодой лед, как и следовало ожидать, разошелся. Полосы льда как будто еще остались к югу от Ледникового языка и по краям нашей бухты.

Окончательное замерзание, как видно, достигается постепенными прибавлениями к береговому припаю.

Читал молитвы. У нас только семь экземпляров сборников гимнов; те же, которые были доставлены на берег для нашего первого богослужения, забрали (что крайне глупо) обратно на судно!

Мне сдается, что нам слишком хорошо в нашем доме; боюсь, как бы не изнежиться. А все же приятно видеть общее хорошее настроение: до сих пор ни одной фальшивой нотки во взаимоотношениях между моими товарищами.

Понедельник, 24 апреля. Учреждена должность ночного дежурного, главным образом, чтобы наблюдать за полярным сиянием, проявления которого пока были очень слабы. Наблюдатель должен осматривать небо ежечасно или еще чаще, если что-нибудь на нем покажется. Сторожу даются хлеб с маслом, сардинками и какао, который можно варить на имеющейся у Симпсона бунзеновской ацетиленовой горелке. Я взялся за дежурство первым; другие следуют по очереди. Долгие ночные часы дают возможность справить множество мелких неоконченных работ. В доме тепло, хотя огни потушены.

Симпсон в наше отсутствие делал опыты с воздушными шарами. Сегодня утром он выпустил один на пробу. Шар шелковый; его вместимость – один кубический метр. Он наполнен водородом, который изготовляется в особом генераторе. Процесс получения газа простой. В наполненном водой сосуде ставится вверх дном другой сосуд, из которого к шару подводится трубка и прикрепляется каучуковый рукав, содержащий гидрат кальция. Простым наклонением рукава можно влить в генератор требующееся количество кальциевого гидрата. По мере получения газа он переходит в шар или собирается во внутреннем сосуде, который служит как магазин, если закрыт кран шара.

Приспособления для использования шара очень остроумны. Под маленьким флагом прикрепляется весящий всего 2,25 унции прибор, отмечающий температуру и степень давления воздуха. Он подвешивается на 10–15 футов ниже шара на шелковой нити, такой тонкой, что 5 миль ее весят всего 4 унции; для того же, чтобы порвать ее, нужно усилие в 1,25 фунта. К нижней части прибора прикреплена такая же шелковая нить, аккуратно намотанная на конусообразные катушки. При подъеме шар сматывает нить с катушек без задержки или трения.

Чтобы предохранить нить от разрыва при дергании в момент освобождения шара, два куска шнурка, соединенные с медленно сгорающим фитилем, выдерживают напряжение между прибором и шаром, пока не сгорит фитиль.

Надувается шар приблизительно в четверть часа. Затем зажигается фитиль, и шар освобождается. При весе в 8 унций и подъемной силе в 2,5 фунта он быстро поднимается.

После того как шар станет невидимым для вооруженного глаза, за ним можно следить в подзорную трубу до тех пор, пока миля за милей разматывается шелковая нить. Стоит сильнее натянуть шелковую нить, как она разрывается между прибором и шаром, и прибор падает. Затем наблюдатели следуют за нитью и находят прибор с готовой записью температуры и давления воздуха.

Сегодня был сделан пробный опыт с прибором, но нить оборвалась у катушек. После обеда повторили опыт с двойной нитью, и вполне удачно.

Я распределил лошадей для тренировки. Помимо Антона и Отса, животных получают Боуэрс, Черри-Гаррард, Хупер, Клиссолд, квартирмейстер Эванс и Крин. Мне пришлось предупредить людей, что они отнюдь не обязательно поведут именно тех лошадей, за которыми теперь ухаживают.

Уилсон усердно рисует.

Вторник, 25 апреля. Вчера весь день и всю ночь было сравнительно тихо, лишь сегодня слегка задувает с юга. Температура сначала сравнительно высокая -5° [-20 °C], постепенно упала до -13° [-25 °C], вследствие чего пролив наконец подернулся льдом и можно надеяться, что наши товарищи скоро вернутся к нам с мыса Хижины. Только бы еще три дня не было пурги, тогда переход будет вполне безопасен. Но я не думаю, чтобы Мирз стал торопиться.

К огорчению Понтинга, здесь не было таких красивых закатов, какими мы любовались на мысе Хижины, – вероятно, вследствие постоянных густых туманов (морозной дымки). Со времени нашего возвращения, в особенности вчера и сегодня, небо и море в послеполуденные часы были поразительно красивы.

Понтинг сделал несколько цветных снимков, но не особенно удачно; негативы все в пятнах. Уилсон не выпускает из рук карандашей и кистей.

Аткинсон распаковывает и собирает свои стерилизаторы и инкубаторы. Райт возится с электрическими приборами. Лейтенант Эванс делает съемку мыса и его окрестностей. Отс переделывает конюшню, устраивает более просторные стойла и т. д. Черри-Гаррард строит каменный домик для набивки чучел и придумывает, как лучше устроить зимнее убежище на мысе Крозье. Дэбенхэм и Тэйлор пользуются последними светлыми часами, чтобы изучить топографию полуострова. Одним словом, все чрезвычайно заняты.

Я думал, что зимние прогулки будут менее интересны, нежели у мыса Хижины, но быстро изменил свое мнение. Будет меньше лазания по горам, зато есть много интересного по всем направлениям. Сегодня я обходил Северную бухту, осмотрел громадные массы скал на старых моренах глетчера Барни и прошел дальше под исполинскими голубыми утесами самого глетчера.

Световые эффекты заката, глубокие тени, черные островки и белые ледяные горы – все вместе это составляло одно удивительно красивое целое.

Симпсон и Боуэрс выпускали шар на двойной нити с подвешенным прибором. Они размотали около трех миль нити и задержали, после чего прибор отделился от шара. Под действием легкого южного ветра шар сначала летел в северном направлении; поднявшись на 300–400 футов, он повернул к югу, но летел не быстро. Когда было выпущено около двух миль нити, он как будто опять полетел к северу или поднимался прямо вверх.

После обеда Симпсон и Боуэрс отправились за своим сокровищем, но где-то к югу от так называемого Неприступного острова нашли лишь порванную нить. Было слишком мало света, чтобы продолжать поиски.

Обрушились стенки кухонного очага. Заделали их цементом, хотя не вполне уверен, что это поможет.

Среда, 26 апреля. Тихо. Обошел мыс Эванса. Наблюдал на подножии льдин замечательно красивые ледяные кружева от брызг, застывших во время южных бурь.

Четверг, 27 апреля. Четвертый день подряд без ветра, но пасмурно. Днем выпал легкий снег, теперь, вечером, ветер с севера. Скоро вернется наша партия. Температура около -5° [-20 °C], и лед должен быстро увеличиться в толщине.

Ледяной грот

Обошел айсберги возле мыса Эванса.

Очень красивы, в особенности один, словно пробитый насквозь и образующий огромную арку. Интересно будет зимой полазить по этим чудовищам.

По просьбе публики сегодня я составил программу зимнего курса лекций. Наверно, будет чрезвычайно интересно вести беседы со знатоками по стольким различным предметам. У нас необычайный подбор разнообразнейших талантов и призваний. Трудно вообразить общество людей, переживших так много и столь различное. Оказывается, что в одном доме бок о бок живут люди, побывавшие во всех странах и климатических областях мира. Какое собрание самых разнородных знаний!

Пятница, 28 апреля. Еще один сравнительно тихий день. -12° [-24 °C]. Ясно.

Побывал в ледяных пещерах, находящихся на южной стороне глетчера. Они поистине удивительны. Понтинг сделал несколько фотографий с продолжительной экспозицией. Райт набрал несколько чудесных ледяных кристаллов. Ледниковый язык близко подступает к высокому отвесному выступу из сиенита, окружая его. Выступ покрыт многочисленными трещинами и представляет любопытную композицию, состоящую из широкого клина белого фирна, лежащего поверх голубого льда. Слоистость этих поверхностей весьма загадочна, и при разъяснении различных проблем ледяного покрова это может оказаться чрезвычайно поучительным.

Море, кажется, замерзло окончательно.

Если новая пурга вновь не очистит пролив ото льда, то в отношении этого сезона можно подвести следующий итог:

Бухты замерзли 25 марта

Пролив замерз 22 апреля

Пролив вскрылся 29 апреля

Пролив вновь замерз 30 апреля

П о з д н е е. Данные о замерзании моря у мыса Хижины.

Ночь с 24 на 25 апреля. В середине дня 25-го формирующийся лед вскрылся, образуя каналы.

26 апреля. Лед сошел полностью; пролив, по-видимому, открыт.

27 апреля. Пролив, по-видимому, замерзает.

Рано утром 28 апреля. Лед на всей поверхности пролива.

29 апреля. Весь лед сошел.

30 апреля. Замерзает.

4 мая. Канал открылся вдоль берега до Касл-Рока, шириной в 300–400 ярдов. Если погода будет хорошая, экспедиция отправится 11 мая.

Сегодня над вулканом Эребус разыгралось удивительное полярное сияние – одно из самых красивых, которое я когда-либо видел. После световой игры на небе появился красный оттенок.

Суббота, 29 апреля. С Уилсоном посетили Неприступный остров. Его агломераты, сиениты и ламы в основном такие же, как и на мысе Эванса. Высота острова – 540 футов. Крутой подъем на вершину, по осыпающемуся песку и камням. Сверху – отличный вид на окрестности нашей станции и на лед в проливе, который, по-видимому, простирается далеко за мыс Ройдса. Позади острова на льду имеется несколько зловещих трещин.

Спустившись с горы, мы полазили по прибрежному льду и нашли его с южной стороны сильно поврежденным. Брызги от морских волн достигали большой высоты. Любопытно, что самые громадные волны идут с юга и что именно с этой стороны всего больше требуется защита.

Ледяные глыбы с северной стороны странно выветрены, а на снежных сугробах мы заметили любопытные полосы грязи.

На острове довольно много снега, но к вечеру его, должно быть, уже не будет, потому что с вершины мы увидели приближающуюся с юга бурю. Сначала из поля зрения исчез Блэфф, затем мы увидели, как буря обрушилась на Блэкайленд, затем на мыс Хижины и Касл-Рок. Она быстро придвигалась и настигла нас на пути домой, с треском ударяясь о высокие скалы, сметая и крутя накопившийся на льду снег.

К ночи шквал стих и небо прояснилось, но я очень боюсь, что лед в проливе снова вскрылся: к западу зловещие черные пятна.

Воскресенье, 30 апреля. Мои вчерашние опасения оправдались. Утром выяснились, что молодой лед пострадал от вчерашнего шквала. Сначала с высоты Флюгерного холма (66 футов) нам показалось, что пролив позади острова не вскрывался. После молитвы мы с Уилсоном взобрались на вершину прибрежной гряды, которую называем Валом. С высоты 650 футов можно было рассмотреть, что широкую полосу морского льда целиком вынесло в открытое море и между мысом Хижины и островом Черепашья спина ночью опять образовалась полынья. Наши бедные товарищи на мысе Хижины остаются пока в прежнем положении. Одно утешение, что пролив сегодня снова подмерз. Но что же будет, если от каждого шквала море будет так очищаться?

Сделал интересную прогулку. Оказывается, по склону глетчера можно подняться, не встречая трещин, на добрых полмили. Впрочем, слишком больших трещин нет и намного дальше.

Вид великолепен. В такой ясный день, как сегодняшний, можно еще пользоваться несколькими светлыми часами. Положим, это скорее сумерки, а все-таки окрестности ясно видны.

Беседовали о любопытных конусах, характерных для этой прибрежной гряды (Вала). Нет сомнения, что их производит отчасти лед, отчасти выветривание. Нас интересуют также причины образования полыней и разных видов зернистости льда.

Сегодня мы наделили названиями все более приметные места в окрестностях зимовки.

Вторник, 2 мая. Вчера было тихо. Утром выпустили шар. Он поднялся не больше чем на милю, как от него отделился прибор. После обеда я с Боуэрсом, взяв лошадь, отправились на поиски прибора, который мы нашли в Южной бухте совсем близко от берега. Прошли мимо Неприступного острова. Дальше за айсбергами лед очень толст – 14 дюймов и больше, но за Неприступным островом были свежеподмерзшие небольшие полыньи.

Вечером Уилсон открыл курс лекций докладом «Об антарктических птицах». Несмотря на специальный характер темы, доклад получился интересный. Занимательнее всех оказался поднятый докладчиком вопрос об отсутствии пигмента в оперении представителей полярной фауны. Означает ли это, что у животного ограничен запас энергии? Усиливает ли белая окраска изолирующее свойство шерсти или перьев? Или животное благодаря своему белому одеянию излучает меньшее количество своей внутренней теплоты? Самое интересное явление в окраске полярных животных – это обилие альбиносов среди больших буревестников – обитателей высоких широт.

Сегодня мы в первый раз играли в футбол.

Появившийся с юга ветер помог моей команде забить три гола.

Ветер того же направления дул на ясном небе днем, но к вечеру затих. Я заметил зловещую полынью, которая, по-видимому, тянется далеко к югу. Боюсь, что она идет поперек нашей лошадиной тропы от мыса Хижины. Хотелось бы, чтоб оставшиеся там товарищи поскорее вернулись. Начинаю сомневаться, продержится ли простирающийся к югу лед теперь, когда исчез Ледниковый язык.

Среда, 3 мая. Опять тихий, ясный день. Уилсон и Боуэрс вывели нескольких собак для пробега в упряжке. Я прошел по льду Северной бухты. Там много трещин и битых льдин различной толщины. Видно, как прилив и ветер сдвигают тонкие пласты. В недавно образовавшихся разводьях плавает молодой лед толщиной в 4 дюйма.

Температура все еще высока, ниже -13° [-25 °C] вчера не доходила, хотя при таком безветрии и ясном небе должна бы быть гораздо ниже. Наблюдается странный факт: в тихую погоду отмечается разница в 4–5° между температурой воздуха у дома и на Флюгерном холме (64 фута высотой). Причем наверху бывает теплее – явление, обратное тому, которое можно было бы ожидать.

Когда я возвращался с прогулки, южная сторона неба, казалось, становилась все темнее и темнее. Позже небо начало застилать слоистое облако, появившееся, бесспорно, оттуда. Это было около пяти часов дня. Около семи часов подул северный ветер средней силы. Как все это отражается на поверхности пролива, увидеть нельзя, но боюсь, что лед снова местами вскрылся. Вскоре после полуночи ветер упал так же внезапно, как и поднялся.

Вечером Симпсон прочел нам первую лекцию по метеорологии «Короны, ореолы, радуги, северные и южные сияния». У него замечательный дар изложения. За один час я узнал от Симпсона об этих явлениях больше, чем из всех прежних расспросов.

Отмечаю два-три вопроса, касающихся каждого явления.

Корона. Внутреннее кольцо различных цветов – от белого до коричневого, – называемое ореолом. С внешней стороны иногда видны дополнительно два-три кольца призматического отсвета. Это явление вызвано дифракцией света[59]59
  Дифракция света – отклонение световых лучей от прямолинейного распространения при прохождении сквозь узкую щель или около какого-нибудь малого по размеру или резкого препятствия.


[Закрыть] на каплях воды или кристаллах льда. Диаметр колец обратно пропорционален величине капель или кристаллов: разные размеры капель или кристаллов вызывают появление ореола без колец.

Венец вокруг солнца. Вызывается рефракцией[60]60
  Рефракция – преломление светового луча.


[Закрыть] света при прохождении через ледяные кристаллы и отражением света от них. Прежде всего в данном случае следует отметить гексагональную и тетрагональную системы кристаллизации;[61]61
  Гексагональная (шестиугольная) и тетрагональная (квадратная) системы кристаллизации; в кристаллографии – совокупность видов симметрии, характеризующихся: первая – постоянным присутствием одной оси симметрии шестого или третьего порядка; вторая – одной четвертой оси симметрии.


[Закрыть] затем – бесчисленное множество форм, которые вместе с преломлением могут изменить это явление. Преобладают две формы – пластинка и игла. Эти кристаллы, падая в воздухе, принимают определенное положение: пластинки падают горизонтально, покачиваясь, игла же быстро поворачивается вокруг своей более длинной оси, которая сохраняет горизонтальное положение.

Симпсон иллюстрировал лекцию великолепными опытами. Эти факты, так же как и рефракция света, проходящего через кристаллы, хорошо объясняют различные смежные явления образования венца, например такие, как те, которые мы видели на Великом ледяном барьере. Они также способствуют пониманию величин критических углов рефракции[62]62
  Критический угол рефракции – наименьший угол падения светового луча, при котором наблюдается полное внутреннее отражение.


[Закрыть] (32 и 46°), радиусов внутреннего и внешнего колец, положения ложных солнц, зенитных орбит и прочих явлений.

Необходимы дальнейшие измерения, например, столбов ложных солнц и изучение ледяных кристаллов. (Следует заняться изучением ледяных кристаллов, виденных на Барьере.)

Р а д у г и. Образуются отражением от капель воды и рефракцией при прохождении через них. Оттенки варьируются в зависимости от размера капель: чем меньше капля, тем светлее цвета и тем они ближе к фиолетовой части спектра. Видимо, белая радуга, замеченная нами на Барьере, образовалась благодаря крайне мелким каплям.

Двойные радуги диаметром в 84 и 100° по законам рефракции должны иметь: у внутренних радуг – красный цвет внешний, у внешних – красный цвет внутренний, т. е. красные цвета соприкасаются.

Хотелось бы видеть больше радуг на Барьере. Хорошую радугу видели в феврале с зимней стоянки. Она наблюдалась в NE-м направлении. В записях следует отмечать цвета и относительную ширину цветных полос.

Радужные облака. Явление пока не изученное. Необходимы наблюдения, особенно при угловом положении Солнца.

С и я н и е. Определенно бывает чаще и интенсивнее в годы появления максимального количества пятен на Солнце. Это убеждает в существовании связи явления с процессами, происходящими на поверхности Солнца.

Факты, требующие подтверждения:

Дуга; центр дуги в магнитном меридиане.

Лучи имеют направление по склонению магнитной стрелки.

Полосы и завесы с изгибами не изучены.

Корона. Образуется сходящимися лучами.

Необходимо записать о движении и направлении лучей. Можно предположить, что красные или зеленые лучи будут предшествовать движению или сопровождать его. Сияния иногда сопровождаются магнитными бурями, но не всегда. В общем возможно существование связи их между собой и некоторой зависимости от третьего фактора.

(Любопытна явная связь между спектром сияния и спектром газа аргона. Возможно, что это случайность.)

Сформулированы две теории:

Аррениус.[63]63
  Аррениус Сванте Август (1859–1927) – шведский физико-химик, автор ряда исследований по астрономии и астрофизике. Автор теории электролитической диссоциации, которая принадлежит к числу величайших обобщений химии XIX в. Аррениусу принадлежат важные открытия в области учения о скоростях химических реакций, им дано уравнение, связывающее скорость реакции с температурой (уравнение Аррениуса). Лауреат Нобелевской премии (1903 г.).
  Р. Скотт упоминает о теории Аррениуса. В ней говорилось, что полярные сияния вызываются действием на земную атмосферу заряженных пылинок, которые отталкиваются от Солнца световым давлением, приобретая при этом и определенное направление и большие скорости.


[Закрыть] Бомбардировка [земной атмосферы] мельчайшими заряженными частицами, излучаемыми Солнцем, которые фокусируются магнитным полем Земли.

Биркеланд.[64]64
  Биркеланд Христиан (1867–1917) – норвежский физик, профессор университета в Христиании (Осло), участник норвежских экспедиций по исследованию полярных сияний (1899–1900 гг., 1902–1903 гг.). Автор теории об активном воздействии Солнца на верхние слои земной атмосферы посредством особого излучения. По его теории полярные сияния возбуждаются потоками заряженных частиц, извергаемых отдельными «активными» зонами поверхности Солнца и вторгающихся в верхние слои земной атмосферы.


[Закрыть] Бомбардировка свободными отрицательными электронами, которые фокусируются магнитным полем Земли.

Экспериментально доказано, что кальций, который имеется на Солнце, ионизируется.

Профессор Штёрмер собрал обширный материал, свидетельствующий о связи этого явления с магнитными бурями.[65]65
  Штёрмер Карл Фредерик (1874–1957) – норвежский математик и геофизик, автор математической теории полярных сияний. Произвел сложный анализ путей, по которым быстро летящие электроны, испускаемые Солнцем и попадающие в верхние слои атмосферы, могут двигаться в магнитном поле Земли.


[Закрыть]

Четверг, 4мая. С невысокого Флюгерного холма (64 фута) не видно, разошелся ли в проливе лед после вчерашнего ветра. Море замерзло, что после двенадцатичасового штиля неизбежно должно было случиться. Обратили внимание на темную поверхность льда, хотя, возможно, нам это показалось при слабом освещении или, может быть, оттого, что на поверхности льда было немного снега.

Сегодня опять играли в футбол. Чудесный моцион, от которого мы великолепно согреваемся. Лучше всех играет Аткинсон; впрочем, Хупер, Э. Эванс и Крин тоже играют весьма недурно.

Весь день опять было тихо. Прошелся по льду за аркообразный айсберг. В полмиле за ним толщина льда всего 4 дюйма. Он, должно быть, образовался после вчерашнего ветра, т. е. в течение каких-нибудь 16 часов. Такое быстрое замерзание льда – добрый знак, а вот быстрое исчезновение его под южным ветром – знак совсем уж не добрый.

С нетерпением жду возвращения наших товарищей с мыса Хижины, особенно ради обеих лошадей. При такой устойчивой тихой погоде на мысе Хижины можно без особого труда добывать тюлений жир, недостаток которого единственное, что может поставить наших товарищей в тяжелое положение…

Новый лед, по которому я шел, очень скользкий и свободный от эффлорисценции.[66]66
  Эффлорисценция – выветривание кристаллической соли из морской воды на поверхности льда при быстром понижении температуры.


[Закрыть] Я считаю, что это дополнительный признак быстрого формирования льда.

Пятница, 5 мая. Опять тихий день и такая же ночь. Температура всего -12° [-24 °C]. Что бы значила такая сравнительно теплая погода? Как обычно бывает в такие затишья, температура на Флюгерном холме выше всего лишь на 3 или 4°.

Отрадно смотреть на активную деятельность моих товарищей. Никто не сидит без дела, все за работой, и нет сомнения, что эта работа со временем принесет богатые плоды.

Не думаю, что в какой-либо иной обстановке могут так ярко проявиться характеры людей, как в той, в какой мы находимся во время похода. Вот когда происходит замечательная переоценка ценностей. В обычных условиях даже при незначительной настойчивости легко добиться своего. Самоуверенность – вот маска, которою прикрывается множество слабостей. Обычно некогда, да и нет охоты заглядывать под эту маску, и получается, что мы часто принимаем людей по их собственной оценке. Здесь же показная сторона – ничто; в счет идут только внутренние качества человека. В такой обстановке кумиры поневоле меркнут и их заменяют люди, обладающие скромным достоинством. Пыли в глаза не пустишь!