Текст книги "Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма"

Ветер сегодня ночью упал.

Воскресенье, 21 мая. По обыкновению занимался наблюдениями. Утром ветер с севера. Думал сходить на мыс Ройдса, но мне сказали, что открытая вода доходит до глетчера Барни, а прошлой ночью мои собственные наблюдения как будто подтвердили это. Я отправился туда и нашел лед крепким. Впереди все время видел темную полосу, указывавшую, что до края льда очень близко. Такое упорное присутствие открытой воды к северу чрезвычайно замечательно и даже необъяснимо.

Был очень интересный спор с Уилсоном, Райтом и Тэйлором относительно образования льда в западной части пролива. Как объяснить присутствие морских организмов в ледниковом льду к северу от глетчера Кётлица? Мы выработали теорию, согласно которой когда-то лед, благодаря наличию моренного материала сверху и на нижних слоях ледяной массы, был погружен в воду; когда же большая часть этого материала выветрилась – лед всплыл.

Завтра схожу на мыс Ройдса.

Температура в этом году упорно понижалась. Сначала она долго держалась около 0° [-17 °C], потом продолжительное время была около -10° [-23 °C], теперь же редко отклоняется от -20° [-29 °C] и даже еще понижается. Сегодня, например, – 24° [-31 °C].

Забавы ради мы назвали метеорологические станции Боуэрса – Арчибальдом, Бертрамом и Кларенсом. В записях их обозначают начальными буквами, но в разговоре их называют полным именем.

Сегодня вечером на небе разыгралось такое чудное сияние, какого я еще не видал. Одно время небо от NNW до SSE и до самого зенита представляло сплошную массу арок, полос и завес, находившихся в постоянном быстром движении. Особенно восхитительны были колеблющиеся завесы. Вот у одного конца поднимается волна яркого света и бежит к другому или возникает сверкающее пятно и быстро расходится, как бы в подкрепление бледнеющему свету завесы.

З а м е т к и о с и я н и и

Преобладающий цвет сияния – бледновато-зеленый, но движению любой сверкающей части его явно предшествует алая вспышка. В этом явлении – бесконечная прелесть, прелесть жизни, краски, движения, таинственно вспыхивающих и не менее таинственно исчезающих, чего-то неуловимого, далекого от действительности. Это – язык мистических знаков и предзнаменований, вдохновение богов, чудесная, чисто духовная сигнализация. Зрелище, напоминающее нам языческие ритуалы и возбуждающее воображение. Может быть, обитатели какого-нибудь другого мира (Марса), повелевающие могущественными силами, окружают нашу планету этими огненными символами, этими золотыми письменами, ключом для расшифровки которых мы не обладаем?

Признание Понтинга, что он не в состоянии фотографировать сияние, возбуждает у нас много толков. Норвежцу, профессору Штёрмеру, это как будто удавалось. Симпсон записал его способ, состоящий, по-видимому, просто в быстроте, с какою действуют объектив и чувствительная пластинка. Понтинг уверяет, что он достиг еще большей быстроты, однако у него ничего не выходит, даже при продолжительной экспозиции. Дело не в одном сиянии: звезды точно так же не удаются ему. Даже при пятисекундной экспозиции звезды являются короткими светлыми черточками. У Штёрмера же звезды выходят точками, что указывает на краткость экспозиции, но вместе с тем на некоторых его фотографиях есть детали, которые как будто не могли бы получиться при короткой экспозиции. Все это очень странно.

Понедельник, 22 мая. Уилсон, Боуэрс, Аткинсон, Э. Эванс, Клиссолд и я отправились на мыс Ройдса с тележкой, нагруженной нашими спальными мешками, походной печкой и кое-какой провизией. Тележка эта представляет собой раму, изготовленную из стальных трубок и поставленную на четыре велосипедных колеса.

Поверхность льда на 2–3 дюйма засыпана снегом, едва покрывающим «цветы» соленого льда. Для подобных условий пути тележка – изобретение Дэя – отлично подходит, особенно там, где на соляных кристаллах деревянные полозья подвергаются слишком сильному трению. Я склоняюсь к мнению, что в очень многих случаях колеса на морском льду служили бы лучше полозьев.

Мы в 2 ч 30 м дошли до мыса Ройдса. По пути, в бухте за мысом Барни, убили императорского пингвина. Птица отличалась удивительным оперением: грудь ее отражала тусклый северный свет не хуже зеркала.

Почти стемнело, когда мы, спотыкаясь, перебрались через скалы и наткнулись на дом, оставленный Шеклтоном.[69]69
  Дом, построенный экспедицией Шеклтона на «Нимроде».


[Закрыть] Клиссолд пустил в ход печку, а я и Уилсон отправились к Черному берегу и вернулись обратно, обойдя кругом Голубого озера. Температура снаружи доходила до -31° [-35 °C], и в доме было страшно холодно.

Вторник, 23 мая. После холодной ночи, проведенной очень уютно в спальных мешках, утро мы потратили на проверку припасов, оставленных внутри и вне дома.

Нашли порядочное количество муки и датского коровьего масла, довольно много парафина и небольшой запас хорошо подобранной провизии. Всего было достаточно, чтобы при надлежащей бережливости такую компанию, как наша, содержать в течение шести—восьми месяцев. В случае надобности было бы, несомненно, весьма полезно иметь в своем распоряжении подобный склад. Припасы несколько разбросаны, да и сам дом вследствие необитаемости представляет обветшалый, безотрадный вид, почему-то несравненно более неприветливый, чем наш старый дом на мысе Армитедж, поставленный участниками экспедиции на «Дискавери».

Напившись какао, мы не имели повода долее тут мешкать и пустились в обратный путь. Единственными полезными предметами, которыми мы здесь попользовались, были два-три лоскута кожи и пять книжек гимнов. До сих пор у нас было всего семь экземпляров. Это пополнение улучшит наши воскресные богослужения.

Среда, 24 мая. Происшествий никаких. Северный ветер. Температура постепенно поднялась до 0° [-18 °C]. Так как мне предстояло ночное дежурство, то я не выходил. Луны нет, на дворе мало привлекательного.

Аткинсон прочитал нам интересную маленькую лекцию по паразитологии, сделав краткий обзор жизненного цикла экто– и эндопаразитов[70]70
  Эндопаразиты – вирусы, бактерии, простейшие, паразитирующие в различных органах и тканях растений и животных; противополагаются эктопаразитам, обитающим на поверхности животного или растительного организма.


[Закрыть] – нематод, трематод.[71]71
  Нематоды – глисты из группы круглых червей, паразиты растений, животных и человека; трематоды – из группы глистов-сосальщиков класса паразитических плоских червей.


[Закрыть] Он отметил, что почти всегда имеется промежуточный хозяин, что в одних случаях паразиты вызывают заболевание, а в других присутствие их даже может оказаться полезным.[72]72
  Аткинсон ошибается: безвредных паразитических червей, по данным современной науки, в природе не существует.


[Закрыть] Аткинсон указал, что в изучении этих явлений удалось добиться лишь незначительных успехов. Он упомянул анкилостомид – глистов, паразитирующих в кровяных сосудах, бильгарции (трематоды), поражающие мочевой пузырь (Египет), филярию (круглые, нитевидные черви), трихины (у свиньи) и других паразитов; перечислил вызываемые ими заболевания.

От глистов Аткинсон перешел к простейшим – трипаносомам, вызывающим сонную болезнь и разносимым мухой цеце,[73]73
  Трипаносомы – род простейших микроскопически малых паразитных животных из класса жгутиковых. Распространены главным образом в тропических областях. Сонную болезнь вызывает передаваемая мухой цеце так называемая гамбийская трипаносома.


[Закрыть] и дал сравнительную картину жизненного цикла. Рассказал о том, как они размножаются в организме промежуточного хозяина или существуют в виде цист[74]74
  Циста – временная форма существования многих одноклеточных растений и животных, имеет защитную оболочку, которая также называется цистой. Некоторые простейшие могут существовать в неблагоприятных условиях в форме цисты несколько лет.


[Закрыть] в организме основного хозяина, наподобие возбудителей малярии, распространяемых комарами анофелес. Все это было очень интересно. В процессе последующего обсуждения Уилсон рассказал о червях, паразитирующих у куропаток. Чрезвычайно интересно, что почти идентичный вид червей встречается в природе в свободном состоянии. Часть жизненного цикла этого паразита протекает в свободном состоянии. Здесь мы подошли к вопросу, который был поднят Нельсоном, относительно дегенерации, наступающей в результате паразитического образа жизни. Судя по всему, все паразиты произошли от существ, живших в свободном состоянии. На вопрос о том, что такое дегенерация, трудно дать вполне удовлетворительный ответ. Говоря по существу, подобные термины носят эмпирический характер.

Четверг, 25 мая. Южный ветер с сильными порывами и снегопад. Температура необычайно высокая: -6° [-21 °C]. Это был настоящий шторм. Атмосферные условия здесь, несомненно, очень интересны. Симпсон обратил наше внимание на ветры, дующие на мысе Эванса в феврале, марте и апреле, – записи, сделанные за эти месяцы, показывают чрезвычайно высокий процент штормов. Мы положительно не испытывали ничего подобного ни на Барьере, ни на мысе Хижины.

Пятница, 26 мая. Тихий, ясный день. Приятно после недавнего ненастья. Огромное разнообразие в здешней жизни, если есть возможность каждый день выходить поразмять ноги. Сегодня я отправился на Вал. Никаких признаков открытой воды. Таким образом, мои опасения, что в предстоящем сезоне наше продвижение будет прервано, улеглись. В будущем пурга может оказаться только временной неприятностью, тревога же о ее последствиях в конце концов тоже ослабла.

Во второй половине дня я разыскал лыжи и лыжные палки и пробежался по льду. После недавно выпавшего снега и от ветра поверхность удобна для лыж. Это отрадно, так как теперь хорош и санный путь. Значит, открыты оба способа передвижения. Тревога, испытанная нами в апреле и мае по поводу молодого льда, – дело прошлое. Любопытно, что в бытность нашу здесь с судном «Дискавери» обстоятельства сложились так, что этой заботы у нас не было вовсе.

Мы живем очень хорошо. Стол у нас прямо роскошный. За обедом вчера был превосходный суп-пюре из тюленьего мяса, очень напоминающий заячий суп. За супом следовал не менее вкусный тюлений бифштекс, пирог с почками и фруктовое желе. Когда мы утром проснулись, в воздухе уже стоял запах жаренья. К завтраку вслед за овсянкой мы получили хлеб с маслом, в заключение каждый получил по паре аппетитных рыбок (Notothenia); эти рыбки удивительно хороши на вкус. И на десерт – мармелад. Второй завтрак состоял из хлеба с маслом, сыра и кекса. В настоящую минуту обоняние подсказывает мне, что к ужину готовится баранина. Трудно было бы при существующих обстоятельствах представить себе более аппетитно составленное меню или режим, менее способный вызвать признаки цинги. Мне не верится, чтобы у нас могла появиться цинга.

Сегодня Нельсон читал нам очень хорошо составленный краткий обзор основных задач биолога. Один факт особенно поразил нас в его докладе, а именно – процент выживания. Вообще говоря, выживают только два отпрыска от двух родителей. Это одинаково касается как человеческих особей, так и «морской щуки», в икре которой находится до 24 000 000 зародышей. Он много говорил об эволюции, приспособлении и т. п. Особенно горячие споры вызывал вопрос о менделизме.[75]75
  Менделизм – учение о закономерностях наследственности, положившее начало генетике как науке. Основоположником считается австрийский монах Грегор Иоганн Мендель (1822–1884).


[Закрыть] Наследование признаков обладает какой-то необыкновенно притягательной силой для человеческого ума. Горячо обсуждались также эксперименты профессора Лёба с морскими коньками. Насколько ему удался искусственный партеногенез?[76]76
  Речь идет об экспериментальных работах американского биолога Жака Лёба (1859–1924) в области искусственного партеногенеза (девственного размножения).


[Закрыть] Судя по всему – не очень.

Хорошая тема для талантливого пера – показать, как расширялся интерес к полярным вопросам: сравнить, например, духовные интересы прежних полярных мореплавателей с интересами наших зимовщиков. По мере того как расширяется наше знание, все принимает другой вид.

Расширение человеческих интересов среди дикой обстановки всего нагляднее, может быть, уясняется сравнениями. Хотя бы такая простая вещь: наши предки называли «страшными, ужасными» скалы и группы гор, которыми мы в наше время восхищаемся, справедливо находя их прекрасными, величественными, возвышающими душу. Поэтическое понимание таких явлений природы вызвано не столько переменой в человеческих чувствованиях, сколько расширением наших знаний, убивших суеверные влияния.

Суббота, 27 мая. Очень неприятный день – холодно, ветер. Не выходил.

Вечером Боуэрс читал нам свой доклад о рациональной пище во время санной экспедиции. С его стороны было большой смелостью браться за это, но он с замечательным терпением выискивал соответствующие факты в книгах, затем с не меньшей ловкостью увязывал их с фактами, почерпнутыми из собственной практики. Рыться в полярной литературе в поисках фактов, относящихся к питанию, – неблагодарная задача, и еще труднее придавать должный вес разноречивым утверждениям. Некоторые авторы вовсе умалчивают об этом важном предмете; другие не отмечают внесенных в него на практике изменений или прибавлений, дозволяемых обстоятельствами; третьи забывают описывать свойства разных пищевых продуктов.

Наш докладчик, распространяясь о рационах старого времени, говорил занимательно и поучительно, но изложение его, естественно, стало бледнее, когда он приступил к физиологической стороне вопроса. Однако он справился с ней храбро и не без юмора.

В последовавшей за докладом беседе главную роль играл Уилсон, он яснее осветил все сомнительные пункты. «Побольше жировых веществ (углеводов)», как будто говорит наука. Консервативная же практика с некоторой осторожностью отзывается на это наставление. Я, конечно, займусь этим вопросом так основательно, как только дозволят имеющиеся налицо сведения и опыт. Пока же было очень полезно в общей беседе привести и обсудить все существующие мнения по этому предмету.

С наибольшим чувством обсуждались сравнительные достоинства чая и какао. Сам я, признавая все, что можно сказать относительно вреда стимулирующих и возбуждающих веществ, склонен многое говорить в пользу чая. Зачем отказывать себе в таком невинном возбудительном средстве в часы усиленного движения, если можно побороть реакцию более глубоким отдыхом в часы бездействия?

Воскресенье, 28 мая. Ночью было приключение. Одна из лошадей (серая, которую я водил в прошлом году и спас с оторвавшейся льдины) или упала, или хотела лечь в стойле, тогда как голова ее с обеих сторон была привязана. Она билась и брыкалась до того, что тело ее перевернулось задом наперед и попало в крайне неудобное положение. К счастью, почти тотчас мы услышали шум и перерезали веревки. Отс поставил ее на ноги. Она была сильно напугана, но теперь опять совсем здорова, и ее проезжали, как всегда.

Как обычно, читал молитвы. После полудня прошелся на лыжах вдоль берега бухты. На обратном пути пересек ее поперек. Ветра почти никакого, небо ясное, температура -25° [-32 °C]. При таком морозе воздух удивительно мягкий. Как ни может это показаться парадоксальным, но верно то, что ощущение холода не согласуется с показаниями термометра, а обусловливается прежде всего ветром, а затем, в меньшей степени, влажностью воздуха и носящимися в нем ледяными кристаллами. Не могу себе отдать ясного отчета в этом, но могу положительно заверить, что при безветрии и температуре -10° [-23 °C] мне бывает холоднее, чем было сегодня, когда термометр опустился до -25° [-32 °C], а ветер и влажность воздуха, по-видимому, оставались одинаковы.

Удивительнее всего то, что мы никакими средствами не можем измерить влажности или даже осадков или испарения. Я сейчас говорил с Симпсоном о непреодолимых трудностях, мешающих опытам в этом направлении, так как холодный воздух может содержать лишь самое малое количество влаги, а насыщение требует очень небольшой разницы в температуре.

Понедельник, 29 мая. Еще один прекрасный тихий день. Выходил и до и после полуденного завтрака. Утром ходил с Уилсоном и Боуэрсом смотреть термометр, поставленный у Неприступного острова. По пути туда всегда сопровождавшая меня собака залаяла. Мы смутно ее видели и поспешили к ней. Оказалось, что она лает над молодым морским леопардом. Это уже второй, найденный нами в проливе в этом году. Он нужен нам для коллекции, но жалко было убивать его. Длинное, гибкое тело этого тюленя можно назвать почти красивым в сравнении с обыкновенным толстым, неуклюжим тюленем Уэдделла». Бедное животное быстро поворачивалось из стороны в сторону, уклоняясь от ударов по носу, которыми мы хотели его оглушить. Поворачиваясь, оно широко открывало пасть, но странно – ни одного звука не вырывалось из нее, даже шипения.

После второго завтрака мы на санях увезли нашу добычу, сперва сфотографировав животное при магниевом освещении. Понтинг сделал большие успехи в этом искусстве, с помощью которого можно зимой получать художественные снимки.

Лекция – Япония. Вечером Понтинг порадовал нас прелестным докладом о Японии, сопровождая его замечательными туманными картинами собственного изготовления. Ему всего лучше удаются описания эстетических наклонностей этого народа, которому он, безусловно, симпатизирует. Он показал нам радостные японские праздники цветов в честь вишневого цвета, ириса, хризантемы, мрачного цвета бука, водил нас по дорожкам лотосовых садов, куда ходят мечтать в часы серьезного настроения. Он нам показал также красивые виды гор Никко, городов, храмов, исполинских Будд. Потом, более туристским слогом, он говорил о вулканах и их кратерах, о водопадах и горных теснинах, о крошечных, заросших деревьями островках, о характерной черте Японии – купальнях и купальщиках и т. д. Его описания полны жизни, и мы очень приятно провели вечер.

Вторник, 30 мая. Занят своими физиологическими исследованиями. Аткинсон видел морского леопарда у приливной трещины. Это был тюлень-крабоед[77]77
  Тюлень Уэдделла (Ведделла) – наиболее многочисленный и широко распространенный из четырех видов настоящих тюленей Антарктики. Крупный, длиной 2,5–3 м, очень мирный и непугливый зверь. Получил название по имени английского китобоя Джеймса Уэдделла, открывшего этот вид тюленей в 1823 г., во время плавания в антарктических водах.


[Закрыть] – молодое и очень энергичное животное. Любопытно, что он в противоположность вчерашнему морскому леопарду шумно отбивался, издавая прерывистое, гортанное рычание.

Ходил к дальнему айсбергу, у которого собралась публика, привлеченная Понтингом, явившимся туда с фотокамерой и магнием. Было тихо и сравнительно тепло. Сердце радовалось веселой болтовне и смеху. Хорошо было смотреть, как лошади со своими провожатыми подходили из темноты, еще более оживляя картину. Небо в полдень было необыкновенно ясное, а к северу даже ярко освещенное.

В течение последних трех дней мы наблюдали необычайно высокие приливы, так что аппарат для измерения их испортился и возникло некоторое сомнение в правильности нашего способа измерения. Дэй занялся этим вопросом, который мы сегодня подвергли основательному обсуждению. Измерения приливов окажутся бесполезными, если мы не будем уверены в точности нашего способа. Вследствие высокого прилива на прибрежном льду образовались лужи соленой воды, и сегодня, во время охоты за тюленями-крабоедами, в этих лужах показались очень яркие вспышки фосфоресцирующего света. Мы полагаем, что причина их – маленькие копеподы.[78]78
  Копеподы – мелкие животные отряда веслоногих из класса раков, тип членистоногих. Живут в пресной и соленой воде.


[Закрыть] Я только что нашел упоминание о таком же явлении в книге Норденшельда «Вега».[79]79
  Подразумевается книга шведского полярного мореплавателя Нильса Адольфа Эрика Норденшельда (1832–1901) «Путешествие вокруг Европы и Азии на пароходе „Вега“ в 1878–1880 гг.». На русском языке выдержала несколько изданий.


[Закрыть] Он и, по-видимому, еще до него Белло[80]80
  Белло Жозеф Рене – лейтенант французского флота, участник английской экспедиции В.Кеннеди (1851), посланной в числе других экспедиций на поиски пропавшей экспедиции Джона Франклина.


[Закрыть] отметили это явление. Любопытный пример биполярности.

Другим интересным явлением, замеченным сегодня, было перистое облако, освещенное солнцем. Уилсон и Боуэрс наблюдали его на 5° выше северного горизонта, тогда как солнце было на 9° ниже горизонта. Мы высчитали, что без рефракции облако должно было находиться на высоте 12 миль. Если допустить рефракцию, то явление представляется весьма возможным.

Среда, 31 мая. Утром небо было облачное и температура поднялась до -13° [-25 °C]. После второго завтрака отправился к «Краю земли». Лыжи вязли в снегу не только в глубоких сугробах. В воздухе чувствовалось что-то удручающее. Мне стало очень жарко, и я пришел с прогулки с обнаженной головой и руками.

В 5 ч ветер после полного затишья вдруг подул с юга со скоростью 40 миль в час, и с тех пор у нас пурга. Ветер порывистый, от 20 до 60 миль в час. Никогда не видал я, чтобы буря нагрянула так внезапно. Из этого можно судить, как легко было бы заблудиться, отойдя от жилища даже на небольшое расстояние.

Сегодня Уилсон читал нам очень интересный доклад о рисовании. Он начал с объяснения своего метода: делать сначала набросок, записывая, какие потребуются краски. Для здешнего климата этот способ он считает более подходящим, нежели работа с цветными карандашами. Не так стынут пальцы и притом совершенствуешься по мере того, как возрастает наблюдательность. Крайне важна, по мнению Уилсона, точность в исполнении. Его объяснения и манера выражаться сильно напоминали Рёскина.[81]81
  Рёскин Джон (1819–1900) – английский писатель и искусствовед, професор Оксфордского университета, идеолог прерафаэлитов. Произведения Рёскина о проблемах культуры отличаются изысканностью слога.


[Закрыть] Не должно быть неосмысленных линий, каждая линия должна быть плодом наблюдения; схватывать контраст света и тени, уметь тонко оттенять и различать – все это невозможно без тщания, терпения и изощренного внимания.

Уилсон вызвал на лицах слушателей улыбку, критикуя неудачные работы других членов нашей компании, указывая, сколько в этих работах предвзятого.

– Нарисует подобный художник айсберг, – сказал он, – совершенно верно, таким, какой он в данный момент, и изучает его. Море же и небо оставляет без внимания, с тем чтобы нарисовать их потом, предполагая, что они такие же, как и везде, довольствуясь затем припоминанием, какими они должны быть. Гармонии природы нельзя ловить наугад.

Уилсон привел много цитат из Рёскина, затронул вопрос о компоновке и попутно сказал несколько сердечных слов о мастерстве Понтинга.

В этом докладе, выдержанном в обычном для автора скромном тоне, невольно проявилась личность Уилсона, его глубокая искренность. Как человек, Уилсон стоит очень высоко – до чего высоко, это я полностью понял за последние месяцы. Нет другого члена нашей компании, который пользовался бы таким всеобщим уважением, как он. Только сегодня после его доклада мне стало ясно, с каким терпением, как неуклонно он посвящал свое время, свое внимание другим рисовальщикам, как помогал им в их работах. И таков Уилсон во всем. Ни один доклад не состоялся без его участия. С ним советовались при разрешении любых практических или теоретических задач, возникающих в нашем полярном мирке.

Достижение великого результата терпеливым трудом – лучший вид наглядного обучения человечества, тогда как то, что достигается гением, как оно ни велико, редко может быть поучительным. Глава нашего научного персонала – Уилсон подает могучий пример сохранения той добротоварищейской сплоченности, которая составляет столь характерную и благотворную особенность нашей маленькой общины.