Текст книги "Иллюзия вечности"

С каждым днем я всё меньше остаюсь материалистом и все больше обращаю свой взор к духовному. Почему-то я более всего склонен считать, что причина происходящего кроется в некой таинственной сфере идеалистического. Должна же существовать бесконечность в этом мире. Как ещё объяснить оказываемое влияние на нас высшего разума. Точка зрения священника мне близка. Есть ли другие мнения на этот счёт у людей иной веры? Я считаю, что мне следует прислушиваться ко всему, чтобы составить свое собственное мнение. Читать и делать выводы.

А пока, я прощаюсь на этом. Абсолютно уверен, что до следующей встречи.»

Я спрятал дневник и залез под одеяло. Теперь должен прийти сон. И он был.

11
Сон: рождение теней

Мне снилось, как я ехал в пустой грязной электричке. Я сидел у окна и смотрел, как перед моими глазами проносятся измученные лица людей, стоявших у кромки придорожной насыпи. Каждый из них безмолвно вглядывался в моё лицо и провожал взглядом. Проезжая мимо бесконечного ряда людей, я с изумлением разглядывал их сквозь призму грязных разводов на стекле.

Они стояли у дороги: кто в дорогих костюмах, кто в оборванном тряпье, болтающемся на теле. Здесь были мужчины и женщины, старики и дети. Все они, казалось, покачивались от волны воздуха, который на них гнал поезд. Однако, несмотря на очевидное различие между всеми этими людьми, мне со временем стало казаться, что в чертах их лиц присутствует что-то общее. Скорее даже в чём-то неощутимом, в их душах, во всей их сущности. И чем дальше я смотрел на них, тем всё очевиднее для меня становился тот факт, что всё это многообразие людей просто обман. Это был один человек. В разных обличиях, но, вне всякого сомнения, один и тот же человек.

И вдруг, как молотом по наковальне, в голову стукнула догадка. Всё это Я! Все эти образы – это мой образ, размноженный до бесконечности и включающий в себя все возможное разнообразие человеческого типажа. Я отшатнулся от окна и переметнулся на другую сторону вагона. За исключением различий в природном пейзаже, по другую сторону поезда я наблюдал зеркальное отображение нескончаемого людского потока, состоящего из моих двойников. Я видел себя младенцем и, рядом стоящим, немощным стариком. Молодой женщиной и старухой. Я буквально ощутил всем нутром, что все они являются частью меня и, в равной степени, я являюсь неотъемлемой частью всех них.

Не в силах более выдерживать колоссальное напряжение, я упал на пол электрички и прижался лицом к линолеуму. У носа валялся растоптанный окурок. Куча мусора шевелилась под креслом. Я начал медленно и размеренно дышать, прикрыв нос ладонью. Вскоре удалось восстановить дыхание и успокоиться.

Через какое-то время, я почувствовал, что поезд начал подъём. Мне на голову посыпались пустые бутылки, обёртки, огрызки и прочая дрянь. Я поднялся с пола и тщательно отряхнул налипший мусор. Я делал это долго, намеренно оттягивая время для взгляда в окно. Обманывая сам себя, я надеялся выиграть минуты, в течение которых картина снаружи могла измениться.

Наконец я поднял голову. Электричка с гулом неслась по все вырастающей узкой насыпи, оставляя по бокам испещренные бороздами поля. Я выглянул в окно и посмотрел вниз. До земли было не ниже сотни метров. Мои люди у дороги остались позади. Крошечными конусообразными стайками.

Я расслабился и откинулся на спинку сиденья, вжимаемый в него тягой поезда. Откуда-то с потолка вагона раздался пронзительный звонок. Затем ещё один, и ещё один, и ещё…

12
Снова мама. Сосед и его неожиданное предложение

Настойчивая трель будильника под ухом разбудила меня от яркого сна. Я промахнулся мимо кнопки на корпусе и случайно скинул увесистое тело будильника на пол. Тот звякнул напоследок и затих, оскорблённый в лучших чувствах.

– Куда?… Сколько времени? – Ольга сладко потягивалась, укрывшись по нос в одеяло.

– Слишком рано для тебя. Отдыхай.

Я заставил себя подняться и натянуть штаны. Распахнув дверь в комнату друга, я увидел его сидящим на кровати с сигаретой в зубах.

Он посмотрел на меня красными припухшими с недосыпа глазами: – Ну что? Пора?

– Пора.

С вечера мы условились с Сашей выбраться не позднее пяти утра в город. Подыскать новое транспортное средство, забрать оставленное накануне барахло и присмотреть по дороге что-нибудь из новых объектов. Договорились сделать это незаметно для девушек. Преподнести сюрприз, так сказать.

Натянув на голову капюшон толстовки и закинув за плечо рюкзак с инструментом, я быстрым шагом удалялся следом за другом к юго-западу города. Минуя километра три пути, мы начали присматриваться к оставленным у домов машинам. В приоритете были покрытые пылью и грязью, а значит давно не востребованные автомобили. Более того, Саша уже не желал отечественного, а требовал иномарку. Да еще с приличными данными.

– Смотри, Стаф! Ты БМВ хотел, – я указал на БМВ Е-30 древней серии, стоявшей у крыльца. – Я слышал про них, резвые лошадки.

– Давай.

Он подскочил к водительской двери, вытаскивая на ходу вытертую старую алюминиевую линейку. Я нажал на стекло, и тут же в рассветной тишине разнесся противный звук сигнализации, короткими выстрелами режущий воздух и наши внутренности вместе с ним.

Мы стремглав понеслись подальше от этого места. Уже в соседнем микрорайоне Саша остановился рядом с Форд Эскорт универсал. Просторная тачка. Я не знал его модельный ряд, но по виду трехлетняя, не более. Неброского тёмно-синего цвета, на механике. Грязная, с заляпанными цвета асфальта номерами. Саша присмотрелся к приборной панели.

– Лампочек мигающих не вижу. Давай её!

Я отжал стекло, мой друг ловко запустил за уплотнитель линейку и через несколько секунд кнопка запора выскочила внутри.

– Ну, давай… – Саша быстро нырнул в салон, я перебежал на другую сторону и плюхнулся с ним рядом в открытую пассажирскую дверь.

Быстро орудуя инструментом, мы сняли пластиковый кожух с привода руля. Саша вытряхнул провода и, чётко следуя инструкции изученной им вчера в интернете, замкнул голые концы на замке зажигания. Мотор заработал, и мы скорей тронулись подальше от места преступления.

Всю дорогу мы разорялись словами на тему ретроградства с действующими порядками. На кой ладан сдались мёртвым и даже их родственникам прежние вещи?! Я объяснил бы ещё это желанием не подать повода к анархии и мародерству, если бы та же власть организовала из своих рук раздачу вещей, техники, инструментов, машин, самым нуждающимся! Ведь в действительности бесхозного добра образовалось в избытке.

Но увы, за века в России так и не прижились социальные традиции. Вся её история говорит за то, что личные качества добродетели россиян, видать, настолько мизерны, либо подавляемы самим человеком, что чем выше он забирается по статусному ранжиру, тем ниже в нем становится человечность. Чем хуже у других – тем уютнее самим за их счет.

Итак, мы мчались к вчерашним местам. Саша освоился в новой машине и беспрестанно хвалил её, безжалостно унижая родные Жигули. За несколько минут мы добрались до заброшенного авто со своими вещами, забрали их и направились в сторону юга города к Марьино. На часах было начало седьмого утра. Город ещё даже не начал просыпаться.

Обнаружив двухэтажное здание торгового центра, мы объехали его вокруг. Убедились в отсутствии охраны и патрулей в пределах видимости. Остановились рядом в пожарным выходом. Замок был в самой двери, за стеклом которой мы видели и железную решетку.

– Как договаривались, – Саша достал долото, приложил его к личинке замка и сильно ударил по долоту молотком. Замок выскочил внутрь магазина как пробка. Я засунул в дырку монтировку и отжал дверь от створок. Замок окончательно развалился и высыпался наружу и в полость самой двери из дешёвой нержавейки.

Затем мой друг сбил ударом долота навесной замок на железной решетке. Мы закрылись изнутри, сунув в ручку монтировку, и отправились на дело по разным сторонам магазина.

Спустя отмеченные десять минут, мы встретились у взломанной двери с полными сумками за плечами. Пригляделись через грязное стекло двери. Все чисто. Ещё спустя десять минут мы мчались по направлению к дому далеко-далеко от выставленного магазина. В прекрасном настроении, подпевая музыке из мощных динамиков краденой машины.

Не доехав пару кварталов до дома, мы заметили двух ребят в военной форме, непринужденно беседующих на скамейке у сквера. Я помахал им рукой из окна.

– Ты что делаешь?! Жить надоело? – крикнул Сашка.

– Не нервничай. Им плевать на нас и на это добро, – я кивнул на полные сумки. – И вообще, мне жаль этих ребят.

– Ну, конечно. Жаль ему…

В подъезде я обратил внимание на новый неприятный запах, распространившийся по дому. Вспомнилось сразу, что нечто подобное витало в квартире Сашкиных родственников, когда мы забирали Иру. Чем дальше мы поднимались по лестнице, тем навязчивее становился этот противный дух.

– Я ещё утром обратил внимание на это, – друг словно читал мои мысли. – Это разложение. Гниют трупы, оставшиеся в квартирах.

– Жесть!

– Ещё бы! А дальше хуже будет.

– Кончай ты, Саш. – Я на мгновение представил себе, что этот запах усилится и заполонит всё вокруг, проникнув в нашу квартиру. От отвращения меня передёрнуло. – Мы же не можем их всех вынести. Надо что-то решать.

– Однозначно.

Мы ввалились в квартиру. Скинули добычу у порога, разделись и крадучись по-тихому разошлись по своим комнатам. Ольга сладко спала. Я обнял её, та поворочалась и спала дальше.

После завтрака мы преподнесли девочкам наш сюрприз. Все остались довольны. Хоть Оля и дала дежурный нагоняй за отлучку без спроса и за, как она выразилась, неоправданную глупость. Но, так или иначе, она уже, похоже, смирилась с тем, что в ситуациях, подобных происшедшей, да и в других схожих, я решаю сам за себя. Мне казалось важным это продемонстрировать именно сейчас.

Освоив новый гардероб и пребывая в прекрасном расположении духа, все вместе мы отправились к дому Оли. В подъезде я посмотрел на Сашку: «Ты чувствуешь?». «Конечно!». Поводом для бессловесного диалога стал знакомый запах гнилого мяса. И если Ира, видимо, воспринимала его как должное, то Ольга попросту предпочла не говорить с нами об этом. Я думаю, пока.

Спустя минуту после того, как мы постучались, Раиса Георгиевна появилась в дверях. Передо мной предстал совсем другой человек, в отличие от напыщенной дамы, грациозно опиравшейся на трость в момент нашего последнего свидания. Ныне на пороге, облокотясь о косяк, стояла измождённая женщина, не успевшая прикрыть свои многочисленные морщины и страшную синеву, под слоем макияжа. На её теле, как на вешалке болтался просторный халат, увы, почти не скрывающий от посторонних глаз многочисленные повязки. Лицо осунулось, и было обезображено беспорядочно наклеенными пластырями, окрашенными в бледно-жёлтый цвет йода. Мне показалось, она скинула с десяток килограммов за прошедшие два дня.

– Мама! – Ольга бросилась к матери и стиснула её в объятиях.

– Оленька! – мамаша, превозмогая боль, растянула изувеченный рот в улыбке. – Ты пришла! Наконец-то.

– Боже!.. Что же с тобой стало? – Оля заплакала.

Взгляд матери встретился с моим. Промелькнула искорка ненависти: – Я ничего. Ничего. Справляюсь, как и обещала. – Она попыталась оттолкнуться от дверного косяка и, завалившись назад, неуклюже втащила Олю в квартиру за собой.

Раиса Георгиевна, охнув, приземлилась на пуфик в прихожей и внимательно осмотрела нас, оставшихся за порогом. Её глаза не утратили привычных им скепсиса и надменности. Она просветила как рентгеном Сашу, Иру и, в особенности, меня: – Ну что же вы стоите?… Заходите, сделайте одолжение.

Мы, по очереди переступая через порог, вошли в квартиру. Ольга проводила мать до кровати, уложила её и села на край рядом. Она, не переставая, всхлипывала и кляла себя за то, что бросила мать. Я старался не смотреть на них обеих, ощущая свою вину за происходящее, и горел желанием, как можно скорее испариться из этого дома.

– Что нужно сделать? Чем тебе помочь? Что я… что все мы можем сделать? – Оля гладила маму по голове.

– Сейчас… уже ничего. Просто посиди рядом. Не оставляй меня одну, хотя бы минуту.

– Я тебя вообще не оставлю больше. Я останусь с тобой, понимаешь?! Мы привезли продуктов для тебя. Я сделаю обед и, как прежде, мы с тобой… мы будем вместе.

– Не давай таких обещаний. Ты очень эмоциональная девочка, – мать поцеловала Олины руки. – Я очень рада, что ты пришла. Очень… Так сразу стало легче на душе. Я люблю тебя, Оленька. Так приятно быть с тобой рядом. Но… тебе нужно совсем другое. Да-да, моя милая…

– О чем ты?

– … тебе надо быть рядом с ними, – она кивнула в нашу сторону. – Я думала об этом. Ты должна продолжать жить, как ты того заслужила. Он прав, – мамаша ткнула дрожащим пальцем в меня. – Я всегда думала больше о себе. Теперь мне нет нужды продолжать эту бессмысленную гонку. Я умираю… Ты же видишь?! Прости меня за всё и иди с богом.

– Нет! Мама, ты не умрешь! – Оля упала на неё и снова зарыдала. – Нет! Нет! Нет!

– Да, моя дорогая… – по сухой щеке матери скатилась слеза.

– Ты должна. Мне трудно сказать тебе обо всём, вот так… – она прижала к себе дочь и вновь посмотрела на меня. – Вы не могли бы, оставить нас наедине?

Сашка выжидающе обернулся в мою сторону. Я осторожно подошёл к Ольге и положил ей руку на плечо: – Мы сейчас уйдем и вернёмся через час. Чтобы ты не решила, знай, я пойму. Я люблю тебя. – Я поцеловал её, и мы ушли из квартиры, оставив их одних.

Выйдя на улицу, я прислонился спиной к стене дома и вдохнул полной грудью свежий осенний воздух.

– Ты считаешь, мы правильно сделали, что оставили её там? – Сашка привалился рядом и закурил.

– Я ещё ничего не решил… Сейчас об этом бесполезно рассуждать. Я бы ничего не изменил. Подожду, что Оля сама решит. Чёрт! И потерять её не могу… Ну, да ладно, будь что будет. Мы ещё посмотрим чья возьмёт.

– Как знаешь, – Сашка взял за руку сестру. – Поедем?

– Конечно, поедем, – я обнял своих друзей, и мы пошли к машине.

Мы отправились дальше к моему дому, заскочив по дороге за продуктовым пайком и для соседа. На часах был почти полдень. Под колесами Форда шумел плотный слой облетевшей листвы. Я смотрел по сторонам и подмечал всё большее и большее число разбитых окон в зданиях, в том числе и жилых домов. Мусор и крысы, нагло шествующие по асфальту. С каждым днём всё более запущенным становился родной город.

За окном автомобиля проносились люди. Как казалось, их количество не убывало. По сравнению ни с вчерашним, ни с позавчерашним днем. Судя по всему, в Москву начали добираться гости из других областей страны на замену умершим. И по сравнению с положением, существовавшим до начала эпидемии, теперь меня это только радовало.

Рядом с моим подъездом дорогу перегородила тёмно-коричневая Тойота, распахнувшая двери, словно широкие ладони, и мигающая аварийными огнями. Из задней двери Тойоты торчал мужской зад, обтянутый в тёмные джинсы.

Мы остановились у тротуара и вышли наружу. Я подошел к иномарке, как раз в тот момент, когда мужчина выползал с сиденья машины. Он отряхнулся и встал в полный рост.

– Олег Петрович! – узнав своего соседа, я обрадовался неожиданной встрече на улице.

– Андрюша?! Очень рад! – он схватил меня за руку и бодро пожал её. – Как вы поживаете? Как оказались здесь?

– Я к вам приехал. И со мной мои друзья, – я представил ему подошедших Сашу и Иру.

– Очень приятно, молодые люди, – сосед всем пожал руки. – А я вот решил сменить место проживания. Признаться, звонил по телефону, оставленному вами, Андрей, и вчера и сегодня, но никто не отвечал и я, часом, заподозрил неладное… но теперь рад видеть вас в полном здравии!

– Мы редко бываем дома. Только вечером, пожалуй. И автоответчик ваш нам так и не послужил. Как стали отключать днём электричество, мы его и не ставим. А сейчас решили вот вас навестить, везём вам продукты… – я мельком заглянул на сиденье машины соседа и заметил несколько пакетов с едой из универмага. – А вы далеко?

– Не очень, ребята… Вы знаете, Андрюша, ваш последний визит пробудил у меня стремление к жизни. Я осмыслил своё положение и решил всё изменить. Несмотря на бесконечное одиночество, свалившееся на мои плечи, мне надо жить. Во мне проснулась тяга к чему-то новому, одухотворённому, способному притупить боль воспоминаний. И огромную роль в этом сыграли вы…

– Перестаньте, – я махнул на него рукой.

– Вы, именно вы. Я не преувеличиваю, поверьте мне, – он открыто улыбался в лицо, и я не мог не улыбнуться в ответ. Бросил взгляд на своих друзей; те тоже благодушно слушали мужчину.

– Позвонил своему приятелю. Тишина. Съездил туда – он, к моему огромному сожалению, мёртв. – Улыбка с лица Скворцова исчезла. – И тогда… я позаимствовал у него ключи от загородного дома. Хочу провести остаток своих дней на воле, без привычного окружения, тяготящего меня. И знаете что? – Олег Петрович заговорщицки наклонился ко мне. – Этот запах. Я больше не могу его переносить. Такой кошмар не для моих нервов.

– Мы как раз сегодня подумывали о том же, – я кивнул Саше, и тот утвердительно закивал сам в ответ. – Надо тоже что-нибудь делать, пока не поздно.

– Послушайте, дорогие мои, почту за честь, если вы согласитесь с моим предложением… Присоединяйтесь ко мне. Уверяю вас, это отличный вариант. Мы все будем, как у Христа за пазухой. Я часто бывал в доме товарища и смею заверить, в нём есть всё необходимое для жизни. Включая и телефон. Мы будем жить рядом с городом… В такие времена довольствоваться общением с друзьями на природе – разве это не высшее проявление благосклонности судьбы?! – сосед с нескрываемой надеждой смотрел на нас.

– М-м-м… уважаемый Олег Петрович, такое неожиданное предложение… Я даже не знаю, что и сказать, – я снова посмотрел на лица ребят. – Это действительно решение многих проблем. Но вы же планировали уединиться?

– Уединиться в компании друзей, что может быть приятнее?! И значительно спокойней на душе.

– Однако, кроме меня вы ни с кем больше не знакомы. К тому же, помимо нас компанию составляют также моя девушка и её мама, – я заметил, как у Саши вытянулось лицо от удивления.

– Андрей, если это ваши друзья, то я ничуть не сомневаюсь, что они достойные люди. Я полностью доверяю вам и вашему выбору. Понимаю, трудно решиться на такое предложение сразу… Оставлю вам телефонный номер моего нового жилища, и буду ждать звонка, столько, сколько того потребуется, – Олег Петрович залез в бардачок машины и начеркал на листочке цифры, а под ними адрес. Затем он вручил бумажку мне и протянул руку, – Здесь же и адрес, на всякий случай. Если не сумеете дозвониться. Ну, всего доброго вам! Я буду ждать Андрей, не забывайте.

– Обещаю вам, что я позвоню уже на днях. Мы все обдумаем, и я позвоню. Не буду скрывать, мне неожиданно приятно, что так вышло. Ваше предложение выглядит очень заманчивым. Совсем не исключаю, что мы воспользуемся им, – я искренне улыбнулся и пожал протянутую руку соседа.

– Спасибо, – он попрощался с ребятами и, закрыв в машине двери, сел за руль. – Удачи вам.

Тойота почти бесшумно двинулась с места и вскоре исчезла из виду. Мы остались на месте.

– Такой шанс один из ста бывает, Филин, – Сашка положил мне руку на плечо. – У мужика и дом наверняка серьёзный. Но объясни мне, что ты там про эту с… про мать Ольгину? Ты уверен, что нам её нужно брать к себе? С чего ты вдруг так решил?

– Да не уверен, конечно, Саш! Это я вперед сказал, чтоб не ошарашить его потом компанией. С удовольствием, оставил бы Георгиевну на завтрак крысам, но, боюсь, всё равно придется… Ну как этого избежать? Скажи сам! Ведь, я люблю Олю. Она любит свою мать и не оставит её второй раз, это очевидно. Тем более, в таком состоянии. Она ж как мумия уже. А расставаться из-за этого я не намерен. Теперь уже никогда! Не смогу без неё. Ради неё готов на всё. Смирюсь как смогу с мамашиными выходками. И, если мне удастся убедить Олю поехать с нами, то, будь уверен, от мамы нам не отделаться, – я положил руку Саше на плечо. – Впрочем, ты можешь сказать, что не станешь жить рядом с этой больной истеричкой, и будешь прав. Что ж… тогда поедете с Ирой вдвоём. Без меня, – я пожал плечами. – Мы не расстанемся. Не так. Но будем жить в разных местах. Петрович славный мужик, так что это самый лучший выход и для тебя и для сестры.

– Но-но, Филин! Не гони гусей. Куда ты, туда и я. В конце концов, это, прежде всего тебе тянуть лямку с мамашей. Уши заткнуть я сумею, не беспокойся. И обойти её стороной тоже. Но не уверен, что она не создаст нам каких-нибудь проблем из порядка неразрешимых лишь нашим узким кругом. Понимаешь о чём я? Впрочем, я ее знаю только с твоих слов, так что… Может, не так страшен чёрт, как его малюют.

– Не бери в голову раньше времени. Сейчас поедем к ним, и там будет видно, что к чему.

– И мне она не нравится.

Мы уставились на Сашкину сестру. Ира настолько редко говорила, что в большинстве случаев мы просто не принимали в расчет не то, что её мнение, а само её присутствие, подразумевая согласие девочки на всё как само собой разумеющееся.

– Кто тебе не нравится, милая? – я подошёл к девчонке и стал с ней рядом.

– Олина мама. Она злая и хитрая, – Ира топнула ножкой, как рассерженный маленький ребенок.

– Ирочка, ты же её совсем не знаешь. Ну как ты можешь судить о ней? Мы тебя в любом случае не дадим в обиду. Я тебе обещаю.

Она отшагнула от меня к Саше: – Я знаю. Я не хочу с ней жить.

– Ну, зашибись! – в изумлении я развел руками. – Давайте, ребята, прикончите меня уж совсем! У кого ещё какие мнения? Я смотрю, вам хорошо и удобно рассуждать. А, может, я тоже не хочу с кем-то жить, а?

Ира заплакала и села на бордюрный камень, обхватив колени руками. Сашка налетел на меня: – Ты совсем сдурел? Мало ей досталось? Девчонке вообще-то с нами жить, и она имеет право голоса как и все, ясно. Она просто своё мнение сказала.

– Пусть научится с мнением других считаться! Я не дал повода думать, что моё слово ничего не значит. Я вам не пустое место! Я многое решаю и готов к ответственности за свои решения. Прошу их принять как есть и не обсуждать то, что связано со мной лично и моей жизнью.

– Я, я, я. Одно, я, Филин! По-моему, ты мало спишь, – Сашка сел рядом с сестрой и обнял её за плечи. – По ночам ты слишком усердно трудишься. Смотри же, член плохой советчик.

– Ага! Завидуешь? Вот в чём дело!

– Да пошёл ты! – Сашка плюнул в мою сторону и отвернулся.

Я, было, дернулся на него, но вовремя изменил направление и со всей злостью влепил ногой по переполненной мусорной урне. Металлическое ведро лишь покачнулось, в то время как сам я от пронзившей ногу боли завертелся волчком и рухнул посреди дороги на задницу.

Прошло время. Ира перестала плакать и сидела, наматывая на палец локон длинных волос. Сашка откинулся на спину и лежал на газоне, пыхтя сигаретой в небо. Боль в моей ноге утихла, но негодование всё еще не позволяло переосмыслить вспыхнувшую злость. И всё же, я заставил себя проанализировать сложившуюся ситуацию. Представить себя на месте ребят. Постепенно, обида улеглась. Я понял, что друзья всего-навсего защищают собственные интересы, предвидя, насколько им усложнит жизнь моё решение. Ещё какое-то время спустя я и вовсе счёл себя виноватым в эгоизме по отношению к ним, и совестливо искал подходящие слова к примирению.

– Сашка. Ира… Всё не так. Я не прав. В целом не прав. По самой ситуации. Я не должен игнорировать ваше мнение, ведь… я так им дорожу на самом деле. Простите, за сказанное. Не держите зла. И сами извинитесь. Это к тебе, Стаф, относится. Жмёшь не на ту педаль. Надеюсь, понимаешь сам… Мы не можем вот так собачиться, – я поднял глаза и посмотрел на друзей.

Ира отпустила волосы и, улыбнувшись, посмотрела на меня в ответ. Сашка поднялся с травы: – Филин, ты прав. Мы все вспылили. И ты не держи зла. Я и правда от зависти ляпнул. Ты ж знаешь, что как брат мне… Забудем всё, – от подошёл и протянул руку. – Мир?

Я прижал его к себе: – Чтобы ты не завидовал, отдаю тебе Раису Георгиевну. В темноте она вполне ничего.

Друг погнался за мной, когда я, заливаясь от смеха, стал удирать от него вокруг нашего Форда.

Итак, закопав топор вражды, мы сели в автомобиль и поехали назад к Ольгиному дому. По дороге Саша обратил мое внимание на болтающуюся у красной черты стрелку на датчике топлива.

– Когда-то я проделывал такую штуку с местной шпаной в районе, – я ответил. – Противная вещь! Наглотаться можно.

– Другого выхода всё равно нет. Канистра в багажнике. Шланг подходящий сможем найти в магазине.

Так и вышло. Саша купил в большом универсаме в хозяйственном отделе длинный патрубок. А уже поблизости у Олиного дома мы выбрались вооружённые нехитрыми приспособлениями и нацелились на бак дорогостоящей иномарки с полным приводом.

– У неё бак большой. Вероятно, что не пустой.

– Как бы дизентерию не подхватить? – я принялся очищать один из концов трубки полами майки.

– Давай сюда, неженка, – Сашка забрал у меня патрубок. – Иди к Ольге. Мы здесь справимся, Филин. Иди один. Я бы предложил тебе конечно наган, чтобы пристрелить старушку, но ты скорей сам застрелишься. Гуманист ты наш!

Я показал ему средний палец на руке и пошёл в подъезд.

Ольга встретила меня на пороге: – Привет. А я уже думаю, куда вы пропали.

– Мы говорили с моим соседом. Есть интересная тема. Как ты? – я зашёл в квартиру и прикрыл за собой дверь.

– Нормально. Помогала маме привести себя в порядок. Сейчас вот обед готовлю. Ты останешься? – Ольга не смотрела мне в глаза, пристраивая взгляд попеременно на обоях, вешалке или ковролине на полу.

– Оля, кто там? – послышался голос из комнаты.

– Это Андрей.

– А-а-а… Андрей. Мне нужна твоя помощь, Оленька. Не задерживайся с ним, – голос мамаши обрёл прежнюю уверенность.

– Хорошо. Я быстро, – Оля повернулась ко мне. На её красивые глаза набежали слезы, заблестев в отражении скудного света из комнат. – Ей очень плохо, Андрюш. Я нужна ей.

– Ты решила остаться здесь, – я на удивление для самого себя спокойно рассуждал о том, что моя любимая девушка, вся моя надежда на радость будущих дней, оставляет меня неизвестно насколько и неизвестно чем это обернется. – Я понимаю Оля. Наверное, ты должна поступить именно так.

– Я не пропаду. Я не отпущу тебя вот так! Я вернусь! – она уткнулась в моё плечо, и её обнажённые плечики задрожали от душивших слёз. – Мы остаемся вместе. Только не теперь… Я уже не смогу без тебя!

Я не выдержал и сам дрогнул сердцем. Кусал губы и молчал, боясь обнаружить охватившую меня тоску. Боялся сделать ей ещё больнее.

– Я должна жить с ней, мой родной. Это мой крест. Моя судьба и мой долг… Она нуждается в постоянной заботе. Ну что ещё сказать? Отпусти ты меня, – её слезы жгли моё плечо, разливаясь теплом намного глубже. До самого сердца.

– Оленька, не всё потеряно для нас, – я справился с собой и, отстранив Олю, чтобы видеть её лицо, продолжил. – Мой сосед… мой бывший сосед… одним словом, он зовёт нас с собой в загородный дом. Уверяет, что в нём есть всё необходимое для жизни. Он находится рядом с Москвой, там есть телефон и необходимые вещи. Пока не знаю, что точно. Мы с ребятами обсудили и согласились, что для всех это предложение очень заманчиво. В городе становится не безопасно по многим причинам. Не хотел тебе говорить, но ты вскоре и сама поймешь. В квартирах домов умирали люди. И если раньше оставались, те, кто мог позаботиться о них, то теперь умерли как раз те, кто заботился. Я думаю так… Этот запах, Оль, в домах. Это трупный запах. Знаешь ли ты о нём? Мы посмотрели с Сашей. Это чертовски опасно для нас, живых! Вещества, выделяющиеся в процессе распада органических тканей, сверх токсичны. Высокая концентрация таких веществ в замкнутом пространстве может нанести серьёзный ущерб здоровью. Это не только отравление, милая. Это… опасность заражения для людей с открытыми ранами, как у твоей матери. Когда гниение станет массовым, заведутся мухи, насекомые. Крысы. Зараза поползёт вокруг. С этим нельзя мириться. Прости, что говорю об этой гадости, но ты должна знать…

Оля прикрыла рот рукой, и только по расширенным зрачкам от страха и отвращения я видел, с какими эмоциями ей приходится справляться.

– … Поедем со мной. Возьмём с собой маму и поедем. Пожалуйста. В большой компании и ей будет спокойней. Давай, Оля. Это ли не шанс для всех нас?! Можешь не торопиться с ответом. Но, умоляю тебя, заставь её себя услышать. Даже ради неё самой.

– Оля, я тебя жду!.. – Раиса Георгиевна, как заведенный таймер, вновь подала предупредительный сигнал.

– Сейчас мама, – Ольга прижалась ко мне. – Я не хочу расставаться Андрей. Мне так хорошо с тобой. То, о чём ты говоришь, это ужасные и мерзкие подробности… Но ты прав. Сто раз прав. Я-то согласна, но мама… Её придется убеждать. Она не тот человек, чтобы согласиться сразу. Ее надо подвести к этому решению. Чтобы она сама это захотела. Поверь, я сделаю всё от меня зависящее, чтобы у нас получилось. А сейчас тебе нужно уйти. Прости…

– Оля!

– Я всё знаю. Спасибо тебе за нас! Пока, – я поцеловал её и пошел из квартиры. На пороге я обернулся: – Я тебя люблю.

– Я тоже, – Оля послала воздушный поцелуй и закрыла дверь.

Сашка стоял у машины. Из динамиков звучал «Dazed and confused» Led Zeppelin.

– Филин! Ты живой? Не покусанный?

– Нет. Умаслил старушку. Посулил ей медовый месяц с молодым человеком с запахом бензина изо рта. Она долго не ломалась. Так что помчались до салона за брачной парой!

– Ну, нет! Сначала к экзорцисту её. Хочу быть уверенным в чистоте невесты.

– Да ну тебя, – я рассмеялся.

– Если ты в хорошем настроении, значит всё прошло удачно? Давай рассказывай.

– Я сказал Ольге всё как есть. Она поняла. И, главное, хочет быть со мной. Но без матушки не обойтись.

– Берём её к себе?

– Если бы. Дай им как минимум день. Впрочем, хотел тебе сказать, вам не обязательно ждать. Езжайте уже сегодня. Я останусь.

– Филин, мы же с тобой вроде бы договорились обо всём, а ты опять за старое.

– Что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что мы здесь с Иркой покумекали и согласились с тем, что тебя нельзя бросать одного: ты пропадёшь без нас. А посему, если другого выхода нет, мы будем до конца вместе, пока не прижмёт окончательно.

– Стаф, ты уверен что…

– Уверен, мой друг. Один за всех, и все за одного!

Я крепко пожал его руку и обнял.

Около двух часов дня мы, с полным баком бензина и канистрой под завязку в багажнике, мчались по улице залитой солнцем, взметая позади фонтан разноцветных листьев. Мы знали, впереди нас ждут приключения и море неожиданностей, но что важнее всего, мы по-прежнему были вместе и верили в успех наших замыслов.