Текст книги "Иллюзия вечности"

– Извини, но кроме водки у нас ничего больше нет, – мой друг взял бутылку в руки и выжидающе посмотрел на Ольгу.

– Ох ты, батюшки! Что ж вы не позаботились? Я то ждала бордо 1937 года, – она улыбнулась нашим вытянутым лицам. – Давай лей уже. Джентльмены.

Мы хлопнули по рюмке, потом ещё по одной. Я наблюдал за тем, как на Олиных щеках появился румянец, и глаза заблестели. У самого себя я не ощущал даже и намека на хмель в голове. Мой мозг напряжённо работал. Мысли бешено скакали с одного на другое. Сейчас мне казалось, что все окружающие мелочи имели чрезвычайное значение. И вместе с тем, я не мог сосредоточиться ни на чём конкретном. В то время как мой друг вёл с Ольгой непринужденный разговор, я возвращался снова и снова к событиям уходящего дня. В голове то и дело всплывал облик разъярённой мамаши, жадно хватающей обезображенным ртом воздух, для очередного вопля. Эта сучка ещё попреследует меня в моих снах. Сосед, тянущий узловатые руки к ширинке на моих штанах. Какой-то бред! Я тряхнул головой, и ребята, на миг умолкнув, изумлённо посмотрели на меня.

– С тобой всё в порядке, Филин? – Саша спросил, не вынимая окурка изо рта. Когда он выпивал, то бесконечно курил свои вонючие сигареты, поджигая их друг от друга.

– Да всё в порядке. Задумался о всяком. Окурили вы меня, так что туман в голове.

– Пора, Филин, и самому начать. Как уживаться будем? Ты ж долго не выдержишь, а я бросить не смогу. Чего себя последних удовольствий лишать? Правда, Оль? Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрёт! – Сашка подмигнул Ольге.

Неожиданно я поймал себя на мысли, что внимание, которое мой друг оказывает Ольге, начало меня раздражать. Я отдавал себе отчет, что Сашка никогда не позволит себе перейти известную грань. Но Оля была такая красивая…

– Ну, чем займемся? – она нечаянно коснулась Сашиного плеча, и я вздрогнул.

– На концерт Магомаева пойдем, – мой друг веселился.

– Давайте телевизор посмотрим что ли, – предложил я.

– Точно. Сидим тут и не ведаем, что за окном творится. А там произошёл поворотный момент. Мёртвым была дарована вторая жизнь! И сейчас мы увидим, как снаружи оживают разложившиеся трупы и выползают на улицы. Они идут за живыми, медленно подволакивая ногу, и скрипят гниющими зубами.

– Сашка перешёл на зловещий шёпот и наклонился к Ольге. – В их разложившихся мозгах осталась одна лишь цель – где испить свежей здоровой крови. Они, наверное, уже совсем близко и скоро заскребут по двери…

– Дурак! – она испуганно отшатнулась от него и прижалась ко мне.

– Кончай, Стаф! Сам же первый обделаешься от страха, – я встал и включил телевизор.

– Ну ладно, ладно… Шутка не прошла, – Сашка поднял руки вверх. – Сдаюсь, зануды.

Я прибавил громкость, и все повернулись к экрану.

Мы по-прежнему имели возможность получать оперативные новости планеты, охваченной эпидемией.

В Европе границы меж странами потеряли для всех значение, и началась масштабная миграция уцелевших. В большинстве своем люди подтягивались к южным точкам планеты, уповая на целебные действия солнца и солёной морской воды.

В большинстве случаев государства лишились своих правительств в том виде, в котором те существовали. Пока шло неотъемлемое демократическое избрание новой власти, провокации анархистов достигали сильного разгула и начинались локальные уличные войны.

Где-то происходила «национализация» запасов. Корпорации сменяли титульных владельцев зачастую каждый день за выбытием умиравших акционеров. Некоторые не успевали вступить в наследство, как отбывали в мир иной сами. Но мы не слышали о корпоративных спорах и попрании прав собственников. Большинству из живых, по-моему, было уже всё равно…

Производственный цикл в большинстве жизненно важных областей хозяйства крупных, и только крупных, городов продолжался. Речь не шла о производстве товаров народного потребления, коих наблюдается и без того переизбыток. Исключительно ресурсоснабжающие производства, сельское хозяйство и животноводство. Как нам уже было известно, представители животного мира также стали жертвами эпидемии, сохранив в своем числе «избранных», не подвергнувшихся болезни. Потомство быстро-родящих здоровых животных исследовалось наравне с людьми и не все из них унаследовали иммунитет родителей. Что по-прежнему не позволяло выявить тенденцию здоровой иммунной системы, а вместе с ней и предпосылки для разработки вакцины.

Итак, экономическая система функционировала по всем законам, описанным еще К. Марксом в его «Капитале». В качестве оплаты за произведённый труд новый опыт современного мирового капитала предлагал рабочим и служащим топливо, еду и некие привилегии социальной защищённости. Особенно ценным из которых являлось корпоративное медицинское обслуживание. Как самих работников, так и членов их семей. Обо всём этом мы свободно узнавали из свидетельств самих таких рабочих и их работодателей, транслируемых в информационной передаче на частоте бывшего развлекательного канала.

В этом, в том числе в самом факте раскрытия подобных сведений по российскому массовому телевидению, было много демократичного, что несколько ломало тенденцию наших с Сашей умозаключений. Но не настолько, чтобы мы не начали искать подвоха и в этой свободе слова. Споря под громкоговоритель телевизора, мы не снимали обвинений с родной власти в своей игре, оправдывая словоохотливость ведущих программ и свободу в трансляции опыта других народов, просто неизбежностью попадания всего этого ищущему зрителю через всемирную компьютерную сеть. Которая, к слову, хоть и не прекрасно, но функционировала. Стоило лишь найти живого провайдера и обеспечить связь.

Около часа после начала наших бдений в обществе черного телевизора Sony, неожиданно в программе пошли помехи. Слабый сигнал какое-то время ещё пробивался, но затем вовсе пропал, и экран замерцал синевой. Я потрогал антенну и, убедившись в том, что она в порядке, стал переключать каналы настроенной сетки с одного на другой. На всех известных ранее пятнадцати каналах была пустота, за исключением первого государственного. В пику остальным тот демонстрировал отличный сигнал и, за неимением альтернативы, мы остались на первой кнопке.

Не сказать бы, что помимо телевизионных передач нам не о чем было говорить, либо мы нанялись дотошными судьями каждой минуте эфира. Нет-нет. Попросту на тот день мы ещё не могли отболеть интересом к внезапно нагрянувшей катастрофе. И в каждом входящем байте информации пытались найти веское свидетельство тому, что смертоносный шар, запущенный по сукну нашей «нормальной» жизни, заскочил-таки в лузу и игра окончилась. Болезнь прибрала, кого смогла. А нам досталось, что осталось. И главное жизнь без риска обнаружить у себя гемофилию. Однако, пока мы этого не видели и не слышали. Люди, бывшие здоровыми ещё вчера, продолжали заболевать.

Трансляция «первого» предлагала нам убийственные репортажи об арестах и судах над мародёрами и гражданами, нарушавшими общественный порядок. Введение чрезвычайного положения в стране по новой трактовке военных в полной мере оправдывало немедленную расправу над преступниками. Под коими понимались любые лица, задержанные при нарушении порядка. Порядка, грани которого строились не только из прежних норм конституции, уголовного и административного кодекса, но и новых наспех свёрстанных указов главы государства российского. Причём вступивших в силу немедленно. К слову, грани довольно любопытные. Например, вот из Положения о чрезвычайных мерах в сфере медицинского обслуживания населения, утвержденных распоряжением премьер-министра:

«… 4.3. Оказание медицинской помощи лицом, не имеющим специального оконченного медицинского образования, за исключением членов семьи такого лица, либо оказание им медикаментозной помощи вне стен лечебных учреждений, имеющих разрешение на медицинскую помощь, выданное в установленном порядке, наказываются принудительными работами на срок до 1 года, либо лишением свободы от 3 до 6 месяцев.»

«… 6.2.1. Хранение, перевозка и распространение фармацевтической продукции в количествах, превышающих норму личного потребления, наказываются лишением свободы сроком от 1 до 3 лет.»

«… 14. Медицинское учреждение, зафиксировавшее смерть пациента, вправе отказать родственникам умершего как в проведении освидетельствования причин смерти, так и в выдаче тела».

И так далее.

Указом о введении чрезвычайного положения ужесточены меры ответственности граждан, уличённых в преступлениях против личности, против общественного порядка, против основ государственного строя. Причём существенно ужесточены.

Из репортажа, транслируемого в настоящее время, мы с отвращением взирали на то, как со стороны стражей порядка подверглись избиению пятеро подростков, пойманных в универмаге «Московский». Там же, в зале обувного магазина, над ними был совершён суд. Председательствовал сухопарый майор авиации, который в течение минуты зачитал приговор и на руки преступников надели наручники. По решению майора они были приговорены к году исправительных работ в местах лишения свободы. Где нынче эти места и какова дальнейшая судьба парней, нам предлагалось домыслить самим.

На дорогах проводили проверки автомобилей. Патруль вправе был остановить любую машину на собственное усмотрение. Показали сюжет о задержании мужчины на иномарке, ехавшего вместе со своей дочерью, за то, что прибор выявил наличие в его организме алкоголя. Во-первых, проверке были подвергнуты документы управляющего лица на автомобиль. Во-вторых, был произведён его досмотр. Семья отделалась «проникновенной» беседой с командиром группы охраны порядка и была отправлена восвояси. Автомобиль был арестован.

Лишь позже, как мы все потом догадались, перешли к главному. Мы наблюдали, как были задержаны и жестоко избиты члены «преступной группы, посягнувшей на безопасность общественного строя». Эти люди были «разоблачены» на месте их заседания в спортивном зале одной из московских школ. Небритый мужчина в штатском поведал нам о том, что на таких сходках преступники планировали военный переворот в стране с целью установления собственного правления, своевольно низложив де-факто и де-юре нынешнее. Методы, которыми планировала действовать грандиозная преступная группировка, зрителю не представили.

Мы смотрели на неудачливых молодых людей вместе с их замотанным бинтами предводителем, которых, подгоняя прикладами автоматов, загоняли в кузов КРАЗа. Всего «заговорщиков» было человек двадцать. По словам командира солдат, их ожидало судебное разбирательство, результатом которого неизбежно явится «суровое наказание». Дальнейшие события остались за кадром.

Ложащиеся на стол один за другим выводы, как результат индукции, сдобренной соусом жизненного опыта, обнажали полную зависимость быта моих соотечественников от решений диктатуры узкого круга людей, обладающих бесконтрольной властью в государстве. Механизмы противовеса ей исчезли по мановению шипованного жезла, этой же властью раскрученного над головами. Того, кто не пригнулся под ним жезл сбивал наземь принудительно. Политическая жизнь в прошлом. Основы государственного строя сильно упростились, оставив в своем наборе лишь власть исполнительную, принявшую в свои объятия и законодательную и судебную. Ну а также, до пущей комплектности, и так называемую четвёртую – информационную.

Но вот ведь оказия. Не вполне адекватные решения правительства породили вполне адекватную защитную реакцию вольнодумствующих граждан. Наверняка не тех, кто ещё от родных и близких слышал личные свидетельства об Архипелаге ГУЛАГе; тем нынешняя ситуация понятна и, можно сказать, вполне ожидаема. А больше наших сверстников. Свободно выражаться нам привычно, как дышать. Оттого, кажется, что это естественно и навсегда. И, как следствие, в противовес сомнительной политике власти стали возникать политические группы, протестующие против установившегося порядка. Не обошлось и без появления умелых ораторов, стремящихся использовать начавшееся недовольство в своих целях.

Очевидно, что с таким свободомыслием мириться власти попросту не резон. Посему и дорогостоящее время эфира использовалось по назначению. Дойдя до определённой степени возмущения, и вечернее электроснабжение можно было бы объяснить необходимостью манипулирования (к чему я, собственно, не склонялся). Но пожалуйте, так или иначе: назидательный материал был прост и доступен для восприятия.

– Пугают, – Саша схватил бутылку – На психику давят.

– Странный у них порядок какой-то… Все, Шура, теперь парой не погуляешь, – я похлопал друга по плечу. – Протест припишут, не иначе. За пивасиком строго по одному.

– Минуточку! Почему-то у меня возникает такое чувство, что вы знаете о чём-то таком, что мне неизвестно, – Оля посмотрела на меня, а потом на Сашку.

Тот усмехнулся: – Привет подруга! И так всё видно. Впрочем, извини, ты в городе давно не была. А мы тут с Филином наблюдаем за ситуацией. Даже на собственной шкуре чуть не отметились. Сейчас он тебе всё расскажет.

– Да я, собственно, тебе уже сказал почти всё. Был случай, этого болвана чуть не подстрелили, – я кивнул на Сашу. – Ну, вроде как, и не о чем больше говорить. Есть некий, заложенный методикой минувших дней процесс, который последовательно соблюдается силовым сдерживанием и противовесом.

– Ты сам понял что сказал, Филин? – Саша покосился на меня хмельным глазом.

– Хорошо. Скажу яснее: мы ресурс для жизни людей, имеющих привилегии и полномочия. Имеющих силу и власть, короче.

– И как же они планируют выживать за наш счёт?

Я, более пространственно поведал ей все наши домыслы, основанные на наблюдениях за поведением власти. Не хватало более весомых доказательств того, что они нашли какой-то способ противостоять эпидемии, но мне казалось, что очень скоро мы это узнаем.

– Мне кажется, что тем, кто держит руку на кнопке, порядок нужен для собственного спокойствия. Им не нужны ни твои, ни мои и ни Астафьева вопросы. Когда они защитят себя, вероятно и нам чего-нибудь обломится. Не исключено, что оставшихся в живых могут всерьез рассматривать как лекарственный материал. Доноров. Ничего с этим не поделаешь.

– Глупость какая-то… Наверняка есть люди, которые не работают на государство, а занимаются всякими исследованиями и всё такое? Ребята, я не хочу умирать… давайте что-то делать, – Оля промахнулась мимо пепельницы и затушила сигарету об колбасу.

– Да мы и не планировали ждать. Я уж сколько твержу, что надо искать единомышленников самим, либо примкнуть к какой-нибудь сложившейся группе. И чем она больше – тем лучше. Но ты видишь, как всё поворачивается. Несколько минут назад видела же… Кто даст гарантию, что военные не запретили вообще любые сборища? Народ то дурной у нас. Ещё с дедовых рассказов про Смерш и НКВД помню. За свои привилегии мать родную сдадут на плаценту, не то что нас. У них порох и свинец, у нас в попе огурец. Прости, что не смешно.

– Теоретик классовой борьбы! – проснулся Саша.

– Стаф, ты бесполезное существо в классовой борьбе. Предрекаю тебе роль тушёнки на столах оппонентов… Оль, очевидно же, что современной власти невыгодно иметь у себя под носом какие-то непонятные группировки, живущие по своим правилам. Ведущие тем более медицинскую деятельность. Опасная альтернатива. Ладно, когда полсотни людей вместе чего-то химичат, а когда их тысяча?! С ними не договоришься. Согласен с поведением правительства. Они всё правильно понимают – лучше придушить это сразу, ещё в зародыше.

– И?

– Поживём – увидим… Когда палку перегибают, она ломается. Надеюсь, у них хватит благоразумия поменять тактику. Ну а нам, как повезёт. Может, и познакомимся с кем-то. – Я сунул в рот соленый огурец и, как-то некстати, вдруг подумал о запахе изо рта. Все-таки водка действовала на меня растлевающим образом, и я, глядя на Олю, всё больше и больше желал её здесь и немедленно.

– Дурдом, одним словом! Лучше уж быть в неведении вместе с мамой, чем знать всё это… – Её щечки зарделись симпатичным румянцем. Скорее от водки, чем от негодования. Я её знал. Оля дурой не была. Просто таким образом она закончила с обсуждением темы.

Тем временем, девушка немногим старше нас продолжала вести передачу: «-… удалось получить запись состоявшегося заседания. Мы предлагаем ее вашему вниманию».

Камера показала обширный план центра ЕС в Брюсселе и собравшихся в нём за огромным круглым столом людей в костюмах. Комментарий корреспондента за кадром представил оных как ведущих деятелей науки мировых держав, представлявших позицию оценки возникшего феномена. Собрание учёных мужей началось с тезисов различных теорий и со временем переросло в крайне эмоциональное их обсуждение. Мы, разумеется, все это видели лишь в сжатом виде формата репортажа.

Нашедшая наибольший положительный отклик и подтверждение, канва причин катастрофы обнаруживалась учёными в поведении планет. Проведённые за прошедший короткий период наблюдения и исследования вроде бы доказывали аномалии в передвижении небесных светил в недавнем прошлом. Подтверждением происшедшего кратковременного нарушения в орбите Земли служил и температурный скачок в августе сего года. Однако бородатый датчанин астрофизик эмоционально доказывал, что такие изменения наблюдались и раньше, даже не один раз за историю цивилизации. С его слов температурный перепад был бесспорен, но в траекториях движения планет нашей галактики непоследовательность почти как норма! Микроскопические в масштабе карт, отклонения за последний десяток лет превышали, бывало, и диаметр Солнца. По рассуждениям его группы, в которую входили климатологи, определение температурного скачка, что имел место, это прямая реакция одномоментного снижения солнечной активности и, как следствие, уменьшения магнитного поля Солнца, защищающего Землю от космического излучения. Заряженные космические частицы проникли в краткий период в атмосферу Земли, создав как аэрозольные частицы, так и излучения существенно пониженной температуры.

У датчанина нашлись сторонники из числа гелиофизиков, присутствовавших на заседании, также представивших свое видение причин коллапса, связанное с солнечной активностью и образованием нового пятна на Солнце.

Я слабо смыслил в астрологии, климатологии и прочем, но, тем не менее, соглашался с большинством, хоть их доводы для меня были лесом дремучим. Докладчики переходили к частностям, обсуждая возможные изменения в атмосфере и природной воде. Где источник происходящего? Наша галактика, Солнце, сама Земля? Но все же, как бы нам этого не хотелось, загадка природы не могла быть решена окончательно за столь короткий период.

После репортажа началась вторая серия шедевра киностудии М. Горького «Семнадцать мгновений весны».

– Ого! Шпионская сага. Посмотрим? Может новая версия? Штирлиц летит на Марс и разоблачает там Бормана, распыляющего в космос вирусы, – Саша подошёл к телевизору.

– Ну конечно. Вместе с бетменом, человеком-пауком и черепашками ниндзя. Там они встретят Люка Скайвокера, который и станет потом нашим президентом. Не, Саш, с меня хватит, – я махнул рукой, и друг выключил телевизор.

Оля оставила нас и ушла на кухню. Я бы предпочел наоборот, чтоб Саша прогулялся по району часок, пока его сестра спит. Потенциал мой потяжелел в тазобедренном суставе и ставил передо мной закономерные вопросы. Но я договорился с ним стерпеть до ночи. Раньше никак не выйдет.

– Шурик, у тебя же доступ в сеть был? – я посмотрел на компьютер, стоящий у окна.

– Был.

– Давай в интернет залезем. Наверняка работает. Посмотрим, понюхаем, чем народ развлекается.

– Легко, – Сашка сел за компьютер.

Сеть работала. Появилось окошко браузера. В правом углу экрана замигал баннер «ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ЖИТЬ, ТЫ ДОЛЖЕН ЭТО ЗНАТЬ». Сашка ткнул на нём, и мы стали ждать. Передача данных шла очень медленно, и, наконец, на мониторе появился следующий текст:

БРАТЬЯ И СЕСТРЫ!

ВСЕМ, КТО ХОЧЕТ ПРОДОЛЖАТЬ СВОЮ ЖИЗНЬ ПОСВЯЩАЕТСЯ.

ЧУМА НЕ ТОЛЬКО ЛЕТАЕТ В ВОЗДУХЕ, КОТОРЫМ МЫ ДЫШИМ, ОНА СТОИТ У ТВОЕГО ПОРОГА В ЛИЦЕ ЧЕЛОВЕКА С АВТОМАТОМ.

МЫ СЛЫШИМ ГОЛОСА В ЭФИРЕ, НО НЕ СЛЫШИМ ГЛАВНОГО. МЫ СЛЫШИМ ЛОЖЬ, НО НЕ ЗНАЕМ ПРАВДЫ.

ТЫ ХОЧЕШЬ ЗНАТЬ ПРАВДУ? ТЫ ХОЧЕШЬ ЖИТЬ ДАЛЬШЕ? ЕСЛИ ТЫ СКАЖЕШЬ ДА, ТО УЗНАЕШЬ ВСЁ НА НАШЕЙ ВОЛНЕ.

СЛУШАЙ КАЖДЫЙ ДЕНЬ С 11 ДО 12 РАДИО «ЖИЗНЬ» НА КОРОТКИХ ВОЛНАХ НА ЧАСТОТЕ 65. (На иностранных приёмниках: обозначение AM)

СЛУШАЙ САМ И РАССКАЖИ О НАС ВСЕМ СВОИМ ЗНАКОМЫМ.

Сашка записал на бумажке координаты станции и пошёл по ссылкам дальше. Но, как только мы стали получать на экран текст, вырубили электричество. Я, краем глаза, заметил, как в доме напротив разом погасли все горевшие окна. На моих электронных часах светили круглые глаза – 00:00. На кухне вскрикнула от неожиданности Оля.

– Вот блин! – Сашка поджег фитиль свечи и встал из-за стола.

– Ноутбук нужен с хорошей батареей, либо к этому ящику бесперебойник. А на сегодня отбой.

– Санек, мы спать то где будем? Нам с Олей приват нужен.

– Законно, старик! А как же ещё. Здесь и… это самое… За меня не волнуйся. Я лягу в родительской спальне.

– Спасибо.

Я поджёг высокую спираль свечи и пошёл к Оле. Она сидела на кухне, опёршись локтями на подоконник, и с грустью смотрела в окно.

– Ты хочешь ещё посидеть? – я поставил свечу в кружку на столе и обнял её за плечи.

– Не знаю. Мне не по себе из-за мамы. Человечество исчезает, но мой круг, как и прежде, узок. Быть может, тебе это покажется странным, но все эти вещи из телевизора меня заботят, конечно, но… не так как вас. Я не знаю и не хочу знать этих людей. Сильно жаль умерших. Но из тех, кто близок – сегодня все живы. А значит всё не так уж и плохо. Ведь так? – она положила щёку на мою ладонь.

– Я счастлив, что ты со мной.

Наш поцелуй протянулся на весь потерянный год разлуки, сменяя весну первого восторга на лето страсти и осень зрелости за ними. Ради такого стоило бы выжить любой ценой.

– Саша любезно предоставил нам на ночь гостиную. И если диван не пал жертвой эпидемии, мы запросто могли бы воспользоваться его номенклатурным назначением. Впрочем, если ты хочешь остаться…

Она не дала мне договорить и прикрыла рот поцелуем.

– Идем уже. Филин – ночная птица.

Через минуту мы предались любви. Ни как прежде. Совсем по-другому. По-новому. Будто в брачную ночь, опьянённые друг другом куда больше, чем вином. Я не мог заблуждаться в том, что любовь этой ночи была не только желанной для нас обоих, но и долгожданной.

Её крики проникали в меня электричеством, и мгновениями я чувствовал себя ею настолько отчётливо, что физическое наслаждение преумножалось в какую-то невероятную негу, доселе мной не испытанную. Наши горячие влажные тела соединились в жажде охватить всё, что только было доступно физической оболочке. Я скользил внутрь и сжимал неистово руками совершенное тело любимой, сожалея лишь об одном, что это не может продолжаться вечно…

Обессиленный, я лежал рядом с Олей. Глаза слипались от усталости. Я посмотрел на часы. 04:52. Скоро рассвет.