Текст книги "Миссия: Земля «Дело инопланетян»"

Я почувствовал, как постель накренилась: плафон на потолке пошел вкось.

О мои боги! Что у нее на уме?

Постель накренилась еще больше.

Я отчаянно попытался подняться и посмотреть, что происходит. Мешали ремни.

Снизу повеяло холодком, и я догадался, что она подымает нижнюю часть простыни.

Глаза мои чуть не вылезли из орбит.

Я вдруг понял, что у нее за цель! Боги милостивые! Эта девушка была несовершеннолетней! Ее отец был главным врачом провинции. Он убил бы меня, если бы я к ней прикоснулся!

Я постарался успокоить себя мыслью, что это она прикасается ко мне. И тут я представил себе дробовик ее отца! Он считался лучшим охотником на перепелов во всей Турции. Бил наверняка! Видение ружья померкло, уступив место другому: я возбужденно взлетаю в небеса, раздается гулкий выстрел дробовика, и я, беспомощно хлопая крыльями, падаю на землю.

Слишком поздно.

Я мельком заметил верхушку медицинской шапочки. Красный полумесяц походил на лезвие серпа, обращенного ко мне острием.

– Уууух! – пропела она. – Прекрасно, прекрасно!

Шапочка медленно опустилась вниз.

Затем постель заходила ходуном.

Я видел попеременно то верх медицинской шапочки, то потолочный плафон.

Я почувствовал, что глаза у меня начинают вращаться по спирали.

По радио запели «Самогонные ребята» под свои «электрические завихрения». Она подладилась под их ритм.

Пастушок заиграл ду-да, ду-да,

Пастушок играл ду-да весь денек,

Пастушок, ох ду-да, ду-да, ду-да,

Наплевал на овец – не беда.

Так давайте ж ду-деть весь денек.

Так давайте ж ду-деть весь денек.

Так давайте ж ду-деть весь денек.

Так давайте ж ду-деть весь денек.

Теперь ее шапочка и плафон менялись местами в такт музыке.

Мною овладело восхитительное ощущение!

Только изредка до слуха доходили звуки музыки.

«Так давайте ж дудеть весь денек».

Это все продолжалось и продолжалось – до бесконечности. Такты все отбивались и отбивались – как музыкантами, так и сестрой Билдирджиной.

«Так давайте ж дудеть весь денек».

Минуты за минутами тянулись, тянулись.

Потом бббббблоуии!!!

Землетрясения и ураганы, смешавшиеся с небесным хаосом богов, не шли в сравнение с тем, что произошло!

Вот это да!

В конце концов комната почти перестала кружиться в моих глазах, но еще оставалось какое-то неясное коловращение.

Я лежал, расслабившись и тяжело дыша.

На меня снизошло какое-то чудо. Где же это было раньше-то, всю мою жизнь?

Тяжело дышал кто-то еще. Затем постель дрогнула.

Я увидел верхушку шапочки медсестры Билдир-джины. Должно быть, теперь она стояла возле постели и бормотала, разговаривая сама с собой:

– Прахд говорит, что это ужасно полезно для цвета лица. От такого количества у меня будет самый прекрасный в Турции цвет лица!

Я вдруг увидел ее перевернутые ступни: она, наверное, сидела на полу.

– Нельзя, чтобы это пропало даром – даже если его много, – говорила она. – Мой девиз – консервация.

Я не видел, что она там делает, но слышал, как она прошла через комнату к умывальнику.

Раздался плеск воды. Потом тишина.

Внезапно рывком с лица моего была сорвана простыня. Биддирджина стояла возле меня, уже одетая.

– Кстати, – заговорила она, профессионально улыбаясь, – приятная для тебя новость: оборудование прошло клиническое испытание. Разумеется, тебе не хватает опыта в пользовании своим инструментарием. Должна отметить, что Прахд куда мастеровитей.

Она кивнула в сторону нижней половины моего туловища, мне невидимой. Затем посмотрела мне в лицо и предостерегающе погрозила пальцем:

– Ну конечно, ты ведь только маленький мальчик с новой игрушкой. Так смотри, не сломай ее сразу же.

Она принялась расстегивать пряжки на ремнях, что приковывали меня к постели.

– Репутация у тебя, Султан-бей, не очень-то хорошая. Мне пришлось привязать тебя ремешками, чтобы ты не изнасиловал меня в ту же минуту, как я тебя освободила бы. Я уверена, ты понимаешь. Это была просто мера предосторожности. Ну-ка, если я расстегну эту последнюю пряжку, обещаешь, что не набросишься на меня и не станешь насиловать?

Это безумие помогло внести некоторый порядок в хаос моих мыслей. Я вдруг со всей очевидностью осознал одно: я только что (...) девушку Прахда!

– Не говорите Прахду! – умоляюще попросил я ее.

– Ну, – сказала она, – это зависит от обстоятельств.

Шантаж! Я это знал! Мой натренированный Аппаратом нюх чуял насквозь – даже сквозь ее духи и вонючий запах полового акта.

– От каких обстоятельств?

– От двух, – отвечала она. – Никогда больше не прерывай девушку на полпути к наслаждению. И больше никогда, никогда, никогда не врезайся в мой «фиат»!

От ее взгляда мне стало как-то не по себе.

– Обещаю.

– Ну а я – нет, – сказала она.

Она откинула последнюю пряжку и бросила мне одноразовые халат и тапочки.

– Надень их и погуляй в передней, пока тебе не привезут одежду. Мне же нужно вытереть с пола все эти брызги, прежде чем кто-нибудь увидит и все узнает.

Практичная девушка. Я поспешно вышел.

ГЛАВА 8

Я обнаружил, что занимал палату в главном корпусе больницы. Все палаты и другие комнаты привели в порядок, как только обширные запасы удалось разместить на складах. Меня зло взяло, когда я увидел так много турок на кроватях. Конечно же, это были все бесплатные пациенты – только место занимали впустую! Настоящую прибыль приносил потайной подвал.

Я побрел к главному вестибюлю. Это были часы приема больных. Вестибюль запрудили старики, женщины и дети, ожидавшие своей очереди на бесплатные процедуры. Пустая потеря времени, да и только. Отребье! Правда, все же именно я открыл для них такую возможность. Им следовало бы быть благодарными. Я прошествовал через толпу сидящих. Завидев, кто идет, они поспешно тянули к себе своих детей и шарахались в стороны.

Пропади они пропадом. Я повернулся, собираясь идти назад, в холл. Один из городских врачей, работавший здесь неполное время за приличное вознаграждение, разговаривал с пожилой женщиной и с жаром объяснял ей, что она нуждается в дорогостоящем лечении у специалиста в его собственном городском офисе.

Это был отец медсестры Билдирджины!

Я вздрогнул и поспешно юркнул в дверь, чтобы он меня не заметил. Осторожно глянул в дверную щелку. Он все еще был там.

Я обернулся и увидел, что попал в отдельную палату. Кто-то в новоприобретенном приспособлении, покрывавшем всю грудь наподобие металлического бюстгальтера, весь в бинтах, сквозь которые видны были только глаза, поднял руки, словно хотел защититься. Что это он испугался? Может, он меня знал?

Я пригляделся повнимательней.

Рат!

Модонские демоны! Что здесь понадобилось Рату? О, я так и закипел от ярости!

– Какого (...)! – заорал я на него. – Все гуляешь в отпусках! Ни на секунду нельзя на тебя положиться! Ты отдаешь себе отчет в том, что твоя зацикленность на безделье полностью лишает меня способности видеть? Ты сейчас должен быть в Нью-Йорке! Ты единственный, кто может включить ретранслятор восемьсот тридцать один! А пока он не включен, я не способен увидеть, что делает этот чертов офицер его величества! На тебе лежала обязанность следить за ним. А тебе хоть бы что! Подумал бы: ведь он уполномочен Великим Советом отдавать приказания всех нас арестовывать! А ну-ка, (...), (...), (...), сию же минуту вытряхивайся из этой (...) кровати, дуй в Нью-Йорк, лезь на Эмпайр Стейт Ьилдинг и снова заставь работать этот чертов ретранслятор! Понятно?

О, я был в бешенстве! Мой голос, должно быть, звучал слишком громко. Кто-то вошел в палату. Я круто повернулся. Это был Прахд.

– Спокойно, спокойно, – сказал он. – Люди за этими стенами могут услышать, что вы говорите по-волтариански.

Я отмахнулся от этого, как от чего-то незначительного, и сурово спросил:

– Что он тут делает?

– Нью-йоркское учреждение прислало его сюда, так как он умирал от пневмонии. У него оставалась только половина легкого. Мне пришлось вылечить его от инфекции и восстановить оба легких. Кроме того, ему халтурно вправили челюсти, и он не мог есть. Пришлось выправлять. У него также имелись старые переломы, раны и шрамы. И вдобавок были отморожены ноги. Сейчас у него все нормально, но он еще не в форме, чтобы уйти из больницы.

– Это мне об этом судить! – накинулся я на него. – Освободите его от этой штуковины, и пусть он отправляется в Нью-Йорк!

– Да это ж убьет его! – заволновался Прахд.

– Плевать мне на это! – заорал я. – Вас могут обвинить в том, что вы потворствуете ему, когда он отлынивает от работы!

Рат размахивал руками. Прахд достал тетрадь и ручку и дал ему. Рат с трудом начал писать. Когда он закончил, Прахд передал тетрадь мне.

Каракули были довольно неразборчивыми, но я ухитрился прочесть:

«Вы приказали мне включить ретранслятор 831 и прислать сообщение. Я это сделал. Вот так я и отморозил ноги. Правда ли, что высокий молодой блондин с голубыми глазами действительно является офицером Его Величества? Волтарианского Флота? С полномочиями, данными Великим Советом?»

Это явилось последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. Они просто старались вывести меня из себя!

– Ну конечно! И он может приказать всех нас казнить! Меня, тебя, доктора Прахда – всех! Так что лучше тебе смотреть в оба, наглый (...)! – Я швырнул в него тетрадью.

– Значит, можно Рату остаться и закончить лечение? – спросил меня Прахд.

– Вы все одним миром мазаны, – сказал я. – Мне следовало бы разнести это место к чертям!

Я величественно вышел из палаты.

ГЛАВА 9

При всем моем бешенстве я не терял чувства осторожности и ловко избежал опасности быть подстреленным отцом медсестры Билдирджины, натянув на голову банный халат и пробравшись в свою палату боковыми коридорами.

Персонал, должно быть, готовил место для какого-то другого пациента, хотя моя сумка с бумажниками и документами все еще лежала возле кровати. Посреди комнаты стояла тележка на колесиках с высокой грудой коробок. Я прошел дальше. За тележкой в кресле сидел мой таксист. Увидев меня, он заговорил:

– Компания «Мадлик» не очень-то аккуратно провела тут ремонтные работы. Оставили на полу брызги от белил. Гляньте-ка вон туда. Целый след тянется от кровати к мойке.

Я решил побыстрее отвлечь его внимание.

– Я жду тебя уже несколько часов! Не могу же я уйти отсюда без одежды.

– Ага, верно, одежда, – сказал он. – Что ж, ну-ка взгляните, что я достал для вас!

Он протянул руку и снял с тележки верхнюю коробку. Бросил ее на кровать и открыл. Я вздрогнул. Мне показалось, что оттуда на меня сейчас прыгнет дикое животное!

– Настоящее туркменское пальто, целиком из натуральной медвежьей шкуры! Пощупайте этот мех. Классное дубление, почти никакого запаха! – Он схватился за другую коробку. – Каракулевая шапка, прямо с озера Кара-Куль Таджикской ССР. Смотрите, как поблескивает ворс. Переправлено контрабандой самыми надежными людьми. – Он нахлобучил ее мне на голову. – Вот это вид! Почище, чем у комиссара! – Он схватил еще одну коробку. – Теперь взгляните-ка на эти элегантные сапоги – снегоступы! Прекрасный голубой цвет, не правда ли? А эти лакированные полуботинки как раз вам будут впору – я взял целых три пары: коричневые, синие и черные. Ваш размер. Тут все точно на ваш размер.

Не обращая внимания на то, что я пытаюсь что-то сказать, он снова подскочил к тележке. Коробки посыпались на пол. Он вскрыл одну из них.

– Вот посмотрите на этот непромокаемый лыжный костюмчик из шелка. Как вам нравится этот лазурно-голубой цвет, а? Просто шик! Новейший фасон из Швейцарии! Капюшон-то какой! Пощупайте-ка подкладку. Норка! Разве не замечательно?

Он продолжал хватать и распаковывать коробки.

– Теперь практичные вещи. Взгляните на эту английскую рыжевато-коричневую куртку из твида специального покроя. Какой цвет! Какой стиль! А вот в пару к ней расклешенные брюки для верховой езды. Ну как, хорошо они сочетаются? К куртке этот темно-коричневый подходит? А вот сапожки для верховой езды. Именное клеймо. Шик, да и только! Как раз ваш размер.

Он все вскрывал и вскрывал коробки.

– А вот вам тирольский костюмчик из Германии. Эй, как вам этот помпон на зеленой тирольской шляпе, а? Разве не здорово? А куртка, шорты и ботинки – все из лучшей кожи. А вот возьмите-ка эти подтяжки. Видите, какой на них узор? Ручная работа!

Я попытался остановить его. Он не слушал. Коробки – еще и еще...

– А вот одежда для официальных случаев. Шелковые сорочки, шелковые шарфики на шею. А возьмите-ка этот итальянский серый костюмчик в полоску – он идет в паре с белым Homburg'oм. Это же первый класс на все времена! А вот вам дюжина мягких вязаных свитеров...

– Да постой же! – Я сумел остановить его, только встав между ним и все еще тяжело нагруженной тележкой. – Откуда все это?

– Как откуда? Разумеется, из «специального магазина модной западной одежды для мужчин и джентльменов» Джийзи. Из города несколько дней назад им подбросили информацию, что вы едете домой, и они приобрели всю эту партию по срочному заказу из Стамбула. Им известны ваши размеры. Будьте спокойны. Все вам подойдет как нельзя лучше.

– Боги мои! – вскричал я. – Я же велел тебе съездить на виллу и привезти мне оттуда какую-нибудь одежду.

– Нет, просто привезти одежду. Но я все-таки съездил на виллу. Там мне сказали, что им и без того хлопот хватает. А ведь сейчас ужасно холодно, да к тому же вы в больнице и все такое. Я знаю, какой вы классный джентльмен, поэтому просто смотался по-быстрому в город и достал всю эту одежду.

– Да она же стоит уйму денег! – возмутился я.

– О, деньги не понадобились. У вас такой огромный кредит – вы бы просто поразились. Я приобрел все на ваши кредитные карточки «Прокрутка и отмывка» и «Гони должок»!

Я почувствовал, что вот-вот упаду в обморок. Кредитные карточки! О мои боги, кредитные карточки!

Вдруг – спасительная мысль.

– У тебя же нет их номеров!

– Как? В городе всем известны номера ваших кредитных карточек. И в Стамбуле тоже! Так что – никаких хлопот!

Да, в такой ситуации уже требовалась такая спасительная идея, которая лежала бы за гранью вдохновения. Я же не только остался совсем без денег, но и задолжал кредитным компаниям за последний месяц нашей фатальной поездки!

И вот она явилась – эта идея!

– Я не буду подписывать счетов!

– О, никаких проблем. Вы, наверное, забыли, офицер Грис, что на планете Модон меня осудили за подделку документов и подписей. Я же понимал, как вы будете слабы: только что из больницы и все такое. И чтобы избавить вас от всех этих хлопот, взял да и расписался за вас на всех документах.

– Ты это устроил, чтобы получить десять процентов комиссионных от магазина, – прорычал я, скрежеща зубами.

– О, что вы, что вы, офицер Грис, никак нет! Как скверно вы обо мне думаете! Ведь сейчас на улице ужасный холод. Теперь, когда вы поправились, я не могу допустить, чтобы вы заболели. А теперь почему бы вам не пойти вон туда и не принять хороший душ, пока я приготовлю шелковое нижнее белье, альпинистские носки из шерсти ламы и чудесный рыжевато-коричневый костюмчик из верблюжьей шерсти. И вот эту темно-коричневую шелковую сорочку с этим вот белым шейным шарфиком от Кристиана Диора и вот эти ковбойские сапожки из дубленой конской кожи. Не принимайте слишком горячий душ. На улице ужасная холодина. А потом вы сможете надеть эту куртку из медвежьей шкуры и каракулевую шапку, и я отвезу вас домой.

Что я мог сказать? Во всей Вселенной нашелся хоть один человек, который заботился обо мне. Меня с одинаковым успехом могли пристрелить как в куртке из настоящего туркменского медведя, так и в одноразовом банном халате от компании Занко. Еще пятнадцать тысяч не будут иметь значения, если приплюсовать их к полумиллиону, который я все еще был должен по кредитным карточкам. Я повеселел. Срок оплаты наступит через месяц после того, как они пристрелят меня за неуплату уже существующего долга.

Когда я намыливался, меня вдруг поразила мысль, что я не знаю настоящего имени таксиста. Я крикнул, стараясь перекричать шум плещущей воды:

– Эй, знаешь, мне ведь никто так и не сказал твоего имени!

– Ахмед! – крикнул он в ответ.

– Нет, нет! – крикнул я снова. – Твое турецкое имя я знаю. Мне хочется знать настоящее.

– А, тогда Деплор.

Деплор? Это на языке планеты Модон означает «судьба».

Позже была у меня причина вспомнить это. Но теперь я слишком погрузился в свое занятие, пытаясь намылиться, несмотря на новоприобретенные половые органы. Я, конечно, надеялся, что мои новые брюки позаботятся об этом хозяйстве и смогут его вместить. Велико оно было!

ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

ГЛАВА 1

Несмотря на «заботу» таксиста, я чувствовал себя превосходно. Я прошел по газону виллы пружинистой походкой, с обычным сердитым взглядом – на тот случай, если кто-то из домашних наблюдает за мной.

Я полагал, что отдавать распоряжение внести в дом коробки с новой одеждой – ниже моего достоинства, и оставил это таксисту. Он, в свою очередь, собрал несколько мужчин с Карагезом во главе, и они образовали нечто вроде цепочки, и очень скоро моя спальня стала похожа более на складское помещение, чем на жилище. По крайней мере, я хотел быть на высоте, принимая свою финансовую смерть.

Таксист перед уходом задержался возле меня во внутреннем дворике виллы.

– Эта одежда сгодится вам в холодную погоду, – сказал он. – А вам нужно обязательно тепло одеваться. Но ближе к весне я попрошу тот магазин «для мужчин и джентльменов» поработать над вашим весенним гардеробом.

Ближе к весне, подумалось мне, я буду уже давно лежать в холодной могиле на кладбище, отведенном для тех, кого отстреливают службы получения по счетам. Но пусть помечтает. Согласно его собственным прозрениям, он заботился о моем здоровье.

– Обматывайте горло этими шерстяными шарфами, – наставлял он меня. – И старайтесь не промочить ноги. – И он ушел.

На звук закрывшейся двери внутреннего дворика открылась дверь Ютанк. Я стоял и думал, как проникнуть к себе в спальню, и услышал глубокий вздох. Повернулся.

Ютанк. Она поглядела на каракулевую шапку. На куртку из медведя. Затем пристально вгляделась мне в лицо, должно быть, только частично видневшееся в складках мехового воротника.

– Ох, – выдохнула она, очевидно, с облегчением. – Это всего лишь ты!

– Я только что вернулся из больницы, – сказал я.

– Там-то ты и пропадал? Что это такое ты делаешь: являешься сюда, людей пугаешь до смерти... Я было подумала, что это комиссар или какая-то важная птица.

Что-то в ее словах больно задело меня за живое.

– Ютанк, – сказал я, – нам с тобой не мешало бы поговорить о кредитных карточках.

– Ха! – фыркнула она. – Ну вот ты опять впадаешь в ярость по самому пустяковому поводу!

Она была прекрасна в своем белом атласном халатике, отделанном жемчугом, из магазина «Сакс», что на Пятой авеню. Я любил ее, действительно любил. Но ведь по ее вине я обеими ногами стоял в могиле на кладбище для должников.

– Ютанк, – сказал я, – не могла бы ты отослать назад или продать кое-что из купленных тобой украшений? Мои финансовые дела сильно расстроены.

Не знаю, чего я ожидал. Возможно, что она хлопнет дверью. Но она стояла и глядела на меня. Потом засунула в рот пальчик и задумалась над моими словами.

– Ютанк, – сказал я, – я очень тебя люблю. Но если бы ты только могла увидеть все в нужном свете, позволила мне аннулировать твои кредитные карточки и вернула кое-какие из своих наиболее ценных покупок, я бы, может, как-нибудь это пережил.

– О, хозяин, – отвечала она, – так мне печально слышать, что меня купил человек с ограниченными средствами. Однако тут и моя доля вины.

Я воспрянул духом. Все-таки ей была небезразлична моя судьба! Она сказала:

– Мне следовало бы заглянуть в «Данн и Брэдстрит» и справиться о тебе, прежде чем идти на аукцион. Я этого не сделала, значит, я нерадивая.

Трогательное признание. Конечно же, у этой дикарки из пустыни не было возможности установить мою кредитоспособность.

– Не думаю, – продолжала она, задумчиво постукивая пальчиком по зубам, – что капиталистические законы позволяют обнищавшей девушке-рабыне предавать своего хозяина. Нет, это законодательство было бы слишком упадочным. – Она мило нахмурилась и стала накручивать на палец локон своих иссиня-черных волос. – Наверняка есть что-то такое, что мы можем предпринять.

Меня осенило. Я вдруг сообразил, что в основе всего ее недовольства мною лежит сексуальная неудовлетворенность. После соития она всегда оставалась несчастной. Фрейд не может ошибаться. Она была просто-напросто неудовлетворенной женщиной! Но теперь-то! Теперь, после великолепной работы Прахда...

– Ютанк, – сказал я, – почему бы тебе сегодня вечером не прийти ко мне в комнату? У меня для тебя потрясающий сюрприз!

– Сюрприз? – переспросила она подозрительно.

– Большой сюрприз и очень миленький.

– Хм-м, – промычала она. – Хозяин, а если я приду – подразумевается только это и ничего больше, – ты позволишь мне оставить у себя все, что я купила, и мои кредитные карточки?

Я сделал очень быстрый расчет. У меня не было никакого сомнения: стоит ей обнаружить то, что у меня теперь есть, она и думать перестанет о побрякушках и кредитных карточках. Фрейд не может ошибаться. Секс лежит в основе любого, даже самого крошечного побуждения, а по сути – всего вообще. Если бы я мог заманить ее к себе в комнату на один часок, после этого она бы согласилась жить со мной до конца дней своих, и если нужно – даже в нищете.

Я поставил все свои фишки на Фрейда.

– Ютанк, если ты только придешь ко мне сегодня и полежишь со мной на постели всего лишь пять минут, ты можешь оставить у себя свои украшения и кредитные карточки.

Она кивнула в знак согласия:

– Я буду в девять часов. – Она закрыла дверь.

Я от радости исполнил маленький танец.

Я решил эту проблему, решил!

Да и пяти минут не пройдет, как всякая мысль о драгоценностях и кредитных карточках навсегда улетучится из этой прелестной головки. После этого я просто буду отправлять эти разорительные покупки назад в магазин Тиффани и рвать, рвать, рвать эти предательские карточки. При этом она даже будет весело хохотать! Чудесная, чудесная психология!

Благословляйте Фрейда!

ГЛАВА 2

Я сразу же превратился в сгусток кипучей энергии. Мне нужно было убрать всю эту одежду, привести в порядок комнату, и я, не теряя ни минуты, принялся за дело.

Возникла проблема: у меня не хватало места в стенных шкафах. С чем-то приходилось расстаться. В одном потайном шкафу много места занимали большие коробки с гипношлемами. Я запечатал их так, словно они были совершенно новенькими, погрузил их в микроавтобус «шеви» и велел Карагезу отвезти их к Прахду на новые склады. Даже после этого места едва хватило, но я все-таки управился, всовывая, втискивая и ставя коробки с одеждой друг на друга.

Новая проблема: было всего лишь четыре часа. Предстояло как-то убить целых пять часов!

Хеллер. Рат говорил мне, что включил ретранслятор 831. Не мешало бы проверить.

Я зашел в потайной кабинет, распихал по углам фальшивые золотые слитки и ящики, которые все еще валялись на полу, включил стенную электропечь, помня совет заботливого таксиста беречь свое здоровье, и достал из своего багажа приемник и видеоустройство. Установив аппаратуру на низенькую скамейку, я включил ее.

Победа!

Он находился в своем офисе в Эмпайр Стейт Билдинг.

Правда, я не вполне понимал, что он там делает. На экране один участок пола сменялся другим.

Затем наконец послышался его голос: «Вот он».

Из темного уголка под столом он выудил резиновый мячик и, выпрямившись в кресле, положил его на амбарную книгу.

Кот вспрыгнул на стол и уселся в трех футах от мячика.

Хеллер толкнул мячик, и он покатился к коту. Тот умело лапкой толкнул его назад к Хеллеру. И так мячик катался туда-сюда, туда-сюда.

Трогательная сценка. Мы действительно отрешили его от дел. Ему больше ничего не оставалось, как играть с котом в мячик!

Неожиданно кот нанес по мячу превосходный удар, сбив его со стола. На этот раз Хеллер поймал его, говоря:

– Эй, кот, тебе нужно следить за своей силенкой. Не будь таким задавакой. Кто-нибудь еще подумает, что ты инопланетянин, и тебя привлекут за нарушение Кодекса. Ну-ка погоняйся за ним немного!

Хеллер кинул мяч через всю комнату. Кот стремглав бросился за ним.

Не успел мячик удариться о стену, как дверь отворилась.

Кот мгновенно потерял интерес к отскочившему от стены мячу и устремился к двери.

– Скучал по мне? – Это вошел Бац-Бац.

Кот увидел, кто это, и вопросительно произнес: «Мя-я-яу?»

Бац-Бац прошел по комнате.

– Тебе нужно учить этого кота стрелять. – Кот шел за ним, не спуская глаз с сумки в его руке. – Нет, нет, это не мороженое, – сообщил ему Бац-Бац и бросил сумку на стол: – Вот сделанные тобой фотографии, Джет. А вот бутылка с жидкостью, которая, как мне сказали, смывает эмульсию.

– Вопросы задавали? – спросил Хеллер.

– Да нет. Я им сказал, что это нужно для уроков по курсу военной разведки, G-2, и они мне сказали, что всегда рады помочь студенту выполнить домашнее задание.

Кот старался убедиться, что мороженого в сумке нет. Он явно не верил Бац-Бацу.

– Джет, – продолжал Бац-Бац, – пока я ждал, когда мне принесут эту жидкость, я придумал отличный план. Я должен кое-что предпринять. Мне страшно подойти близко к семье, и я не могу бросить свою работу, а то снова окажусь в тюрьме Синг-Синг. Но я все продумал.

Хеллер жестом указал на кресло. Кот уселся, чтобы послушать.

– Дело обстоит так, – стал объяснять Бац-Бац. – Я достаю номера машин всех издателей в стране. Потом просто закладываю в них бомбы и – шарах! Они – в чистилище, мы – в раю.

– Уж больно великоват размах, – возразил Хеллер.

– Ну ладно, а как насчет вот этого? Я закладываю бомбы под зданиями телевизионной сети Эн-Би-Си, Си-Би-Эс и Эй-Би-Си. Этот дутый Вундеркинд обязательно появится в одной из студий, и тогда – жах! Он – в чистилище, мы – в раю.

– Тогда у меня не будет отбоя от репортеров.

– Джет, я начинаю подозревать, что нет в тебе души настоящего подрывника.

Я хмыкнул. Хеллер как военный инженер, наверное, подорвал зданий и фортов больше, чем когда-либо слышал Бац-Бац. Ответ же Хеллера удивил меня изрядно.

– Склоняю голову перед большим специалистом. Однако я не думаю, что тут есть хоть одна стоящая мишень.

Я похолодел. Было очевидно, что Хеллер говорит обо мне! Неужели он действительно узнал обо мне? Потом я подумал, что он мог иметь в виду Мэдисона. Уж лучше Мэдисон, чем я. Затаив дыхание, я ждал, что же еще скажет Хеллер. Он ничего не сказал, и меня осенила мысль, что он просто-напросто не в курсе. У меня отлегло от сердца.

Бац-Бац поднялся с кресла и сказал:

– Тогда у меня остается последнее решение.

– То есть? – поинтересовался Хеллер.

– Пойти и выпить стаканчик виски. Пойдем, котяра. Твой хозяин за один час не успеет по тебе соскучиться, а мне ужасно не нравится пить одному.

Он пошел из комнаты, и кот засеменил за ним следом.

Хеллер приступил к делу. Он открыл руководство по курсу военной разведки G-2 – установление (идентификация) личности. Вытряхнул фотографии из сумки на стол. На всех, похоже, был он сам, но только в разном возрасте. Он взял ванночку и налил туда воды и жидкости из бутылки. Затем пошел к сейфу и достал оттуда стопки удостоверений личности. Эге, сообразил я, да это же все паспорта, карточки социального обеспечения и водительские права, забранные им у гангстеров и Сильвы. Он разложил их на столе. Боги мои, я и не догадывался, что их так много!

Десять – из гаража. Два – от нанятых мною снайперов: должно быть, Бац-Бац почистил их карманы! Один – с аэровокзала «Мидтаун». Пять – цэрэушных, взятых им у Сильвы.

Были и другие, у кого не он забирал удостоверения: три в «Ласковых пальмах», еще два на аэровокзале и, разумеется, у самого Сильвы.

Я сделал торопливый подсчет: Хеллер прикончил девятнадцать молодчиков из банды Фаустино. Они это знали: неудивительно, что он внушал им такой ужас. Он уничтожил восьмерых хулиганов в Ван-Кортленд-парке. Он покалечил, но не убил Торпедо Фиакколу и двух турецких борцов. И взорвал десять агентов налоговой инспекции – если агентов Государственной налоговой службы можно назвать людьми.

Сорок человек!

Им нужна была его голова, так что сделал он это с целью самообороны. Но что могло бы случиться, если бы он вздумал заняться охотой на людей!

Он был опасен!

О, лучше мне как следует позаботиться о том, чтобы он не вышел из-под контроля! И самому как следует поберечься! Порой я забывал, что имею дело со старшим военным инженером Волтарианского Флота. В этом-то и заключалась моя беда с этим Хеллером. Ох, как был он обманчив, со всеми своими джентльменскими манерами офицера, притворной благопристойностью и даже религиозностью.

Но ничего – Роксентер знал свое дело. И Гробе тоже знал свое дело. И, благодарение богам, Мэдисон отлично разбирался в оружии более мощном, чем я мог когда-либо себе представить, – ССО.

И ведь мы его остановили. Мы пригвоздили его к месту.

Теперь он валял дурака с этими паспортами и водительскими правами. Клал фотографию, на которой он выглядел старше, в ванночку с жидкостью. Тонкий эмульсионный слой начинал отделяться от бумажной основы. Двумя маленькими щипчиками он переносил эмульсию на настоящую паспортную фотографию. Затем с помощью смоченного чем-то шарика он прикатывал новую эмульсию так, что проступала даже печать.

Немного погодя у него было восемнадцать паспортов. Ему оставалось только изменить цвет своих волос и прочертить возрастные морщины на собственном лице, чтобы оно соответствовало указанному в паспорте возрасту, – и тогда он мог бы пользоваться ими!

Потом он взялся за водительские удостоверения. Это оказалось чуть посложнее, поскольку цветные фотографии были меньшего размера. В ряде случаев ему даже приходилось удалять всю документальную часть, отслаивая ее. Он снимал с цветной фотографии эмульсионный слой и на его место накладывал эмульсионный слой со своей фотографии. Наконец он прогнал всю партию документов через портативный ламинатор, или пресс для изготовления слоистых конструкций.

Восемнадцать удостоверений личности. Но какую пользу могли они ему принести? Такие имена, как Чеччино, Серпенте, Лаццио, Рапиторе... Все имена гангстеров. Они были известны и хранились в полицейских компьютерах. И теперь уж всем было известно, что Инганно Джон Скроццоне, главный бухгалтер Фаустино, мертв. Только эта пятерка цэрэушных паспортов могла бы еще пригодиться, и я бы охотно поспорил, что они – лишь цэрэушное прикрытие для профессиональных убийц. И одного уже мертвого убийцы – Гансальмо Сильвы.

И тут меня разобрал смех. Я понял, что все это значило. В университете и среди друзей он, конечно, известен под именем «Уистер». Но Мэдисон загнал его в угол. Ведь Хеллер не мог даже зарегистрироваться в мотеле без того, чтобы какой-нибудь клерк не узнал в нем Вундеркинда! Мы его действительно прижали!