Текст книги "Живая мишень"

Глава 23

Когда я добрался до Санта-Терезы, солнце уже поднялось над горами. С дороги, проходящей по каньону, дом Сэмпсонов казался игрушечным. Подъехав к нему, я ощутил зловещее молчание, которое царило над этим местом. Мне пришлось отцепить проволоку, чтобы заглушить мотор.

На мой стук дверь открыл Феликс.

– Мистер Арчер?

– А что, разве есть какие-нибудь сомнения?

– Вы попали в переделку, мистер Арчер?

– Как видишь. Моя сумка все еще в кладовой? У меня там смена одежды и запасные ключи от машины.

– Да, сэр. У вас разбито лицо, мистер Арчер. Вызвать врача?

– Не беспокойся, я обойдусь душем, если таковой имеется.

– Да, сэр, в гараже.

Он проводил меня в свои апартаменты и притащил мою сумку. Я принял душ в маленькой ванной и побрился, сбросил мокрую одежду. Это все, что я смог себе позволить, хотя мне очень хотелось растянуться на постели и поспать.

Когда я вернулся на кухню. Феликс расставлял на серебряном подносе сервиз для завтрака.

– Хотите что-нибудь перекусить, сэр?

– Бекон и яйца, если можно.

Он кивнул круглой головой.

– Как только управляюсь с этим, сэр.

– Для кого ты это готовишь?

– Для мисс Сэмпсон, сэр.

– Так рано?

– Она будет завтракать в своей комнате.

– С ней все в порядке?

– Не знаю, сэр. Она очень мало спала. Было уже за полночь, когда она возвратилась домой.

– Откуда?

– Не знаю, сэр. Она уехала сразу после вас.

– Она сама была за рулем?

– Да, сэр.

– На какой машине?

– На открытом «паккарде».

– Погоди, это кремовая машина?

– Нет, сэр, красная. Ярко-красная. Она проехала на ней около трехсот двадцати миль.

– Ты очень внимательно наблюдаешь за членами семьи, правда. Феликс?

Он вежливо улыбнулся.

– В моя обязанности входит следить за бензином и маслом в машинах, сэр, потому что тут нет постоянного шофера.

– Но тебе не очень нравится мисс Сэмпсон?

– Я ей предан, сэр.

Его непроницаемые черные глаза приняли обычное выражение.

– Она с тобой плохо обращается. Феликс?

– Нет, сэр. Но мои родственники – известные люди у нас на родине. Я приехал в США, чтобы поступить в Калифорнийский университет. Меня обидело подозрение мистера Грэйвса, потому что оно, по-моему, вызвано цветом моей кожи. Садовники также обиделись.

– Вы обсуждали это прошлой ночью?

– Да, сэр.

– Я не думаю, что это было причиной его подозрения.

Феликс вежливо улыбнулся.

– Мистер Грэйвс сейчас здесь?

– Нет, сэр. Я думаю, он у шерифа. Если вы позволите, сэр, я пойду.

Он водрузил поднос на плече.

– Ты знаешь номер его телефона? И разве ты не можешь говорить без «сэр» после каждого слова?

– Не могу, сэр, – ответил он с мягкой иронией. – 23-685.

Я набрал номер в кладовой и попросил Грэйвса. Заспанный дежурный сразу же позвал его.

– Грэйвс у телефона, – раздался его усталый голос.

– Это Арчер.

– Где ты был, черт возьми?!

– Потом расскажу. Нашли какой-нибудь след Сэмпсона?

– Пока нет, но все же кое-что сделали. Я работаю вместе с оперативной группой ФБР. Мы передали отпечатки пальцев в Вашингтон, и час назад пришел ответ. Он есть в картотеке ФБР. Это некий Эдди Лэсситер.

– Я сейчас перекушу и приеду. Я у Сэмпсонов.

– Пожалуй, тебе не стоит приезжать, – Берт понизил голос. – Шериф злится, что прошлой ночью тебя отпустили. Лучше я сам приеду к тебе.

Он положил трубку, и я открыл дверь на кухню. От сковородки с беконом исходил одурманивающий запах. Феликс переложил его на тарелку, достал хлеб, налил мне чашку кофе.

– У вас в доме все телефоны параллельные?

– Нет, сэр. Телефоны в центральной части дома на другой линии. Вы любите яйца вкрутую, мистер Арчер?

– Я съем любые, могу даже со скорлупой. А какой телефон соединен с тем, что находится в кладовой?

– Мистера Тэггерта.

– Мистер Тэггерт сейчас здесь?

– Не знаю, сэр. Кажется, я слышал, как он приехал ночью.

– Сходи и убедись, ладно?

– Да, сэр.

Он вышел из кухни через черный ход.

Буквально через минуту подъехала машина, и в кухню вошел Берт. Хотя он и растерял уже часть своей энергии, но передвигался по-прежнему быстро. Глаза его покраснели.

– Ты выглядишь, словно возвратился из ада, Лью.

– Только что оттуда. Ты привез карточку на Лэсситера?

– Вот она.

Он достал из кармана фотокопию и подал мне. Я прочел листок с убористым текстом:

«Заведена после суда для несовершеннолетних. Нью-Йорк. 28 марта 1923 года. Заявление отца: пропускает занятия в школе. Помешен в нью-йоркский католический институт для трудновоспитуемых 4 апреля 23 года. Освобожден 5 августа 25 года… Бруклинский суд, 9 января 28 года: кража велосипедов. Освобожден на поруки с испытательным сроком. Срок снят 12 ноября 29 года. Арестован 17 мая 1939 года: обвинен в использовании краденого банковского счета. Освобожден за недостатком улик… Арестован за угон машины 5 октября 36 года. Осужден на три года в Синг-Синге. Арестован с сестрой Бетти Лэсситер агентами отдела наркотиков 23 апреля 1943 года. Признан виновным в продаже кокаина, осужден на один год в Ливеноре. Арестован 3 августа 1944 года за участие в нападении на машину с зарплатой фирмы „Дженерал электрик“. Признан виновным, осужден на 10 лет в Синг-Синге. Досрочно освобожден под надзор 19 сентября 47 года. Скрылся в 1947 году».

Это были знаменательные вехи в биографии Эдди, этапы его жизненного пути, начиная с правонарушений в детстве и кончая насильственной смертью.

За моей спиной появился Феликс и сообщил:

– Мистер Тэггерт у себя в коттедже, сэр.

– Он уже встал?

– Да, он одевается.

– Как насчет того, чтобы перекусить? – спросил Берт.

– Сейчас, сэр.

– Ну, нашел тут что-нибудь полезное? – обратился ко мне Берт.

– Лишь одно, но оно стоит многого. У Лэсситера была сестра Бетти, которую арестовали вместе с ним за продажу наркотиков. В Лос-Анджелесе есть некая Бетти, она наркоманка и работает пианисткой в заведении Троя. Она называет себя Бетти Фрейли.

– Бетти Фрейли? – переспросил Феликс.

– Это тебя не касается, – неприязненно заявил Берт.

– Подожди минутку, – вмешался я. – Что насчет Бетти. Феликс? Ты знаешь ее?

– Ее я не знаю, но видел ее пластинки в коттедже мистера Тэггерта. Я видел, когда вытирал там пыль.

– Ты правду говоришь? – спросил Берт.

– А почему я должен врать, сэр?

– Посмотрим, что на это скажет Тэггерт, – промолвил Берт и поднялся.

– Погоди, Берт, – я положил руку ему на плечо. – Не стоит лезть напролом. Даже если у Алана и имеются ее пластинки – это еще ничего не значит. Мы даже не знаем, действительно ли она сестра Лэсситера. Вполне вероятно, что Алан просто коллекционирует пластинки.

– У него довольно большая коллекция, – заметил Феликс.

Но Грэйвс упорствовал.

– Мы сейчас же должны взглянуть на них.

– Не сейчас. Тэггерт может оказаться дьявольски хитрым парнем, а мы не вернем Сэмпсона, если будем действовать напролом.

– Я взгляну на его пластинки, когда Тэггерт уйдет.

Он позволил мне усадить его на место и закрыл лицо руками.

– Это дело самое запутанное из всех, какие я только видел и о каких мне приходилось слышать, – заявил он.

Но Берт знал далеко не все об этом деле.

– А как насчет тревоги по поводу похищения Сэмпсона? – поинтересовался я.

Берт открыл глаза.

– Да, вчера в десять вечера. Мы оповестили дорожные патрули, ФБР, все отделения полиции и всех шерифов в округе до самого Сан-Диего.

– Лучше садись на телефон и объяви новый розыск. На этот раз Бетти Фрейли.

Берт иронически улыбнулся, выпятив свою массивную челюсть.

– Не будет ли это глупостью?

– В данном случае это просто необходимо сделать. Если мы быстро не разыщем Бетти, то кто-нибудь нас опередит. Кроме того, за ней охотится Трой.

Берт удивленно взглянул на меня.

– Откуда у тебя эти сведения, Лью?

– Я добыл их с большим трудом. Ночью я разговаривал с Троем.

– А если он тоже замешан в этом деле?

– Не если, а замешан. Думаю, что он хочет заполучить сто тысяч и знает, у кого они.

– Что ты знаешь о Бетти Фрейли? – Берт вынул из кармана записную книжку.

– Вот ее данные, – сообщил я. – Брюнетка, глаза серые, правильные черты лица. 157 – 160 сантиметров, возраст 25 – 30. Вероятно, употребляет кокаин. Худая, но хорошо сложенная и симпатичная.

Оторвавшись от своих записей, Берт взглянул на меня.

– Это еще одно предположение. Лью?

– Считай, что так. Ты можешь передать это?

– Да. Я уже иду.

Он направился к телефону в кладовой.

– Не по этому телефону. Берт. Этот прослушивается в коттедже Тэггерта.

Берт замер и повернулся ко мне с грустным видом.

– Ты, кажется, уверен на все сто, что Тэггерт с ними связан?

– А ты разве удивишься, если это окажется именно так?

– Нет, – ответил он и повернулся. – Я позвоню из кабинета.

Глава 24

Я сидел в холле, когда появился Феликс и сообщил мне, что Тэггерт завтракает на кухне. Затем он провел меня мимо гаража вверх по тропинке, переходящей в ряд каменных ступенек. Как только показался коттедж, он покинул меня.

Это был одноэтажный дом, стоящий среди деревьев задней стеной к склону. Дверь не была заперта. Я открыл ее и вошел внутрь. Стены гостиной были обиты деревом, в ней находились легкие кресла, проигрыватель, большой обеденный стол, заваленный журналами и пластинками. Из большого окна открывался вид на всю усадьбу и море, простирающееся до горизонта.

Я просмотрел все пластинки, но Бетти Фрейли не обнаружил. Затем я направился было к двери, чтобы еще раз поговорить с Феликсом, но тут вспомнил о черных дисках, накануне скакавших по воде, и Тэггерта, появившегося в плавках через несколько минут после этого.

Я вышел из коттеджа и по тропинке, протоптанной в траве, направился к морю. Внизу находилась раздевалка, и я вошел в нее. Там, на вбитом в стену гвозде, висела маска для ныряния. Сняв брюки, я натянул маску.

Над волнами гулял свежий морской бриз, гоняя барашки по поверхности. Утреннее солнце грело мне спину, песок под ногами был теплым. Я постоял минутку на теплом песке, наблюдая за волнами. Они были голубые и искрящиеся, они изгибались, как женщины в минуты любовной страсти, но я боялся их. Море было холодное и опасное, оно скрывало утопленника.

Я медленно вошел в воду, надвинул маску и поплыл. Метрах в пятидесяти от берега, вне зоны прибоя, я перевернулся на спину и глубоко вздохнул. Качание на волнах и избыток кислорода слегка опьянили меня. Сквозь запотевшие стекла маски небо, казалось, вращалось, как волчок. Я опустил под воду голову и промыл запотевшие стекла.

На дне был чистый белый песок, над которым местами выступали камни. Рельеф песка был немного неровный, но это не мешало различать предметы. Плавая зигзагами, я осмотрел метров пятнадцать, но ничего не заметил, кроме водорослей.

Через некоторое время я оттолкнулся ногами от дна, всплыл на поверхность и отдышался. Подняв маску, я заметил, что с берега за мной наблюдает мужчина. Он поспешно скрылся за беседкой, но я успел разглядеть его – это был Алан. Я сделал несколько глубоких вздохов и вновь нырнул. Когда я вынырнул, Тэггерта уже не было.

Вынырнув в третий раз, я был уже с пластинкой. Она наполовину зарылась в песок, но я сумел разглядеть этот черный диск. Прижав его к груди, я поплыл на спине к берегу. Там я заботливо, как мать вытирает ребенка, вытер диск полотенцем.

Алана я застал на веранде. Он сидел в парусиновом кресле спиной к двери. Загорелый, в фланелевых брюках и белой тенниске, он казался очень молодым. Его темные волосы были расчесаны на пробор. Он невозмутимо посмотрел на меня и по-мальчишески улыбнулся.

– Рад вас видеть, Арчер. Хорошо поплавали?

– Неплохо. Вода немного холодновата.

– Лучше выкупались бы в бассейне. Там вода всегда теплая.

– Я предпочитаю море. Всегда там что-нибудь да попадется. Смотрите, что я нашел на сей раз.

Алан взглянул на диск в моих руках так, точно только сейчас его заметил.

– Что это?

– Пластинка. Похоже, что кто-то содрал с нее наклейку и выбросил в море. Не пойму, зачем.

Алан бесшумно подошел ко мне.

– Дайте взглянуть.

– Не трогай, ты можешь сломать диск.

– Не сломаю.

Он потянулся за пластинкой, но я отвел руку.

– Стой спокойно, – предупредил я.

– Дайте мне ее, Арчер.

– Не дам.

– Я отниму ее у вас.

– Не стоит, – предупредил я. – Думаю, что я разделаю вас в два счета.

Долгие десять секунд он стоял и смотрел на меня, затем вновь уселся в кресло. Постепенно к нему возвращалось его очарование.

– Я шучу. Но мне страшно любопытно, что на этой штуке записано.

– Так же, как и мне.

– Тогда давайте проиграем ее.

Он подошел к столу и открыл квадратный ящик.

– Я сам поставлю, – заявил я.

– Хорошо, – согласился он.

Алан вновь уселся в кресло, вытянув перед собой ноги.

Я включил проигрыватель и поставил диск. Тэггерт выжидательно улыбался. Я был настороже, в ожидании какого-нибудь неверного жеста, нервного движения. Однако этот красивый парень не проявлял никаких признаков страха, он вообще никак не реагировал.

Диск был поцарапан. Среди шипения послышались звуки рояля. Нудно повторились три-четыре аккорда, украшенные затем их вариациями. Аккорды заполняли комнату и звучали подобно крикам в джунглях.

– Вам нравится эта музыка? – поинтересовался Алан.

– Ничего. При таком исполнении рояль превращается в ударный инструмент.

Диск кончился, и я перевернул его.

– Ты, кажется, интересуешься поп-музыкой. Не знаешь, кто записан на этом диске? – спросил я.

– Не знаю, по стилю похоже на Льюиса.

– Сомневаюсь. Мне кажется, это играет женщина.

Он замер, изобразив на лице удивление. Его глаза на мгновение сузились.

– Я не знаю ни одной женщины, которая бы так играла.

– А я знаю одну. Позавчера ночью я слышал ее в «Диком Пиано». Это некая Бетти Фрейли.

– Не слышал о такой.

– Перестань. Тэггерт, это ее пластинка.

– Да?

– Тебе лучше это знать. Ведь это ты выбросил диск в море. Скажи, зачем ты это сделал?

– Ответа не последует, потому что я этого не делал. Мне никогда не приходило в голову выкидывать хорошие пластинки.

– Думаю, тебе приходят в голову разные веши. Например мысль о ста тысячах долларов.

Алан заерзал в кресле, его поза выдавала напряжение.

– Вы полагаете, что это я похитил Сэмпсона"

– Не ты лично. Я предполагаю, что вас целая компания: ты Бетти Фрейли и ее брат Эдди Лэсситер.

– Я о них в жизни не слышал. Он глубоко вздохнул.

– Еще услышишь. С одной ты встретишься на суде, а о другом услышишь.

– Погодите, – раздраженно прервал Алан. – Вы нападаете на меня, потому что я выбросил эти диски?

– Так, значит, это твои пластинки?

– Конечно.

Его голос звучал искренне и трепетно.

– Я обнаружил, что у меня есть несколько дисков Бетти Фрейли, и избавился от них прошлой ночью после того, как услышал ваш разговор с полицией о «Диком Пиано».

– Ты всегда подслушиваешь чужие разговоры?

– Это произошло совершенно случайно. Я попал на ваш разговор, когда собирался позвонить.

– Бетти Фрейли?

– Говорю вам, что не знаю ее.

– Извини, я думал, что ты позвонил ей прошлой ночью, чтобы дать ей зеленый свет на убийство.

– Убийство?

– Убийство Эдди Лэсситера. Можешь не удивляться. Тэггерт.

– Но я ничего не знаю об этих людях.

– Ты знал достаточно, чтобы выбросить пластинки.

– Я слышал о ней и больше ничего. Знаю, что она играет в «Диком Пиано». Когда я услышал, что полиция интересуется этим заведением, то решил избавиться от этих дисков. Вы же знаете, как они цепляются ко всему.

– Не старайся одурачить меня, – усмехнулся я. – Невиновному человеку никогда бы в голову не пришло выбрасывать эти пластинки. Они ведь есть у многих, не так ли?

– Но я так подумал. Нельзя же подозревать меня из-за этого пустяка, мистер Арчер.

– А ты думал, что можно. Тэггерт. Ты не считал бы их уликой, если бы не был замешан в этом деле вместе с Бетти. К тому же ты избавился от них гораздо раньше, чем подслушал мой телефонный разговор, – до того, как Бетти вообще стала возникать в этом деле.

– Может быть, и так, – согласился Алан. – Но вам придется изрядно попотеть, чтобы доказать мою вину на основании этих дисков.

– Я и не собираюсь заниматься этим. Они навели меня на тебя и тем уже сослужили свою службу. Давай оставим в покое пластинки и потолкуем о более важном.

Я уселся в кресло напротив Алана.

– О чем это вы хотите поговорить?

Алан все еще прекрасно владел собой. Его озабоченная улыбка казалась естественной, голос звучал непринужденно. Лишь мускулы, слегка дрожащие под тенниской, выдавали его чувства.

– Поговорим о похищении. Оставим пока убийство. Похищение не менее серьезное дело в создавшейся ситуации. Я поведаю тебе свою версию об этом похищении, а затем выслушаю твою. Масса людей будет рада выслушать ее.

– Сожалею, но у меня нет никакой версии.

– А у меня есть. И скоро я проверю ее, если мне случайно не приглянется твоя. Для похищения у тебя больше возможностей и больше мотивов, чем у других. Ты был обижен тем, как обращался с тобой Сэмпсон. Тебе до слез было обидно, что у него куча денег, а у тебя их нет.

– Глупости, – возразил Алан.

– Теперь ты должен быть доволен. Половина выкупа – это пятьдесят тысяч, приличный куш.

Алан комически всплеснул руками.

– И я принес их сюда?

– Не такой уж ты болван. Но вел ты себя, как деревенский олух, Тэггерт. А городские проходимцы ловко провели тебя и использовали в своих целях. Ты, вероятно, никогда не увидишь своей доли.

Он готов был расколоться, и я пошел с козыря:

– Эдди Лэсситер позвонил тебе накануне в Лас-Вегас, когда ты летал туда с Сэмпсоном.

– Вы что, ясновидец, Арчер? Вы же сказали, что он мертв.

– Я достаточно ясно вижу, чтобы повторить, что ты сказал Эдди. Ты сообщил, что прилетишь в Бербенк с Сэмпсоном завтра, часа в три. Самонадеянность, Алан, никогда не приводила к добру. Затем ты сказал ему, чтобы он взял напрокат черный лимузин и ждал твоего звонка из аэропорта. Сэмпсон позвонил в «Валерио», а ты отменил заказ и вместо этого вызвал Эдди. Дежурная в отеле подумала, что это звонил Сэмпсон. Ты недурно копируешь его голос, не так ли?

– Продолжайте, – произнес Алан. – Я всегда был большим ценителем фантастики.

– Когда Эдди подъехал в черном лимузине к аэропорту, Сэмпсон, конечно, ничего не подозревая, сел в машину. У него не было причин для подозрений. Ты так напоил его, что у него и мысли не возникло обратить внимание на незнакомого водителя. Эдди мог спокойно справиться с ним, когда привез в укромное местечко. Чем воспользовался Эдди? Хлороформом?

– Вы же сами хотели рассказать вашу версию, или ваше воображение иссякло?

– История касается нас обоих. Звонок об отмене заказа чрезвычайно важный факт, Тэггерт. Этот демарш с твоей стороны, то есть звонок, выдвигает тебя на первый план. Никто больше не знал, что Сэмпсон будет звонить в «Валерио». Никто, кроме тебя, не знал, когда Сэмпсон прилетит из Невады. Ни у кого не было возможности предоставить Эдди накануне ночью подробную информацию. Никто, кроме тебя, не мог сделать все, что нужно.

– Я не отрицаю, что был с Сэмпсоном в аэропорту. Но там, кроме нас, находилось еще несколько сотен человек. Вы, как полицейский, хватаетесь за косвенные улики. А эти пластинки даже не являются косвенными уликами. У вас нет ничего против Бетти Фрейли, и вы не доказали даже мне, что между нами имеется какая-то связь. Сотни коллекционеров имеют ее пластинки.

Алан говорил спокойно, ясным голосом, но сам он начал волноваться. Его тело так напряглось, точно я загнал его в угол. Рот Алана кривился в уродливой гримасе.

– Эту связь легко доказать, – уверенно заявил я. – Вас наверняка когда-нибудь видели вместе. И не ты ли звонил ей ночью, когда обнаружил меня в «Валерио» вместе с Фэй Эстабрук? Ты ведь не Сэмпсона искал в дешевом «Диком Пиано», правда? Ты хотел встретиться с Бетти. Ты вызволил меня из лап Падлера, и я поверил, что ты на моей стороне. Настолько поверил, что принял за глупость твою стрельбу по синему грузовику. Ты ведь предупредил Эдди, не правда ли, Тэггерт? Ты будешь очень ловким парнем, если сумеешь доказать, что не участвовал в похищении. Глупость, правда, исключает ловкость.

– Если вы прекратите оскорблять меня через каждое слово, то мы вернемся к делу, – предложил Тэггерт.

Он все так же спокойно сидел в парусиновом кресле, но в руке его, вынырнувшей из-за спины, появился револьвер, который я уже видел ранее. Стендовый пистолет 32-го калибра, достаточно внушительный, чтобы у меня застучали зубы.

– Руки на колени! – приказал он.

– Вот не думал, что ты так легко сломаешься.

– А я и не сломался. Просто я обеспечиваю себе свободу действий.

– Моя смерть не обеспечит тебе ее, она обеспечит тебе газовую камеру. Убери пистолет, и мы обсудим наши дела.

– Нам нечего обсуждать.

– Ты ошибаешься, как обычно. Чего, по-твоему, я добиваюсь?

Он не ответил. С пистолетом в руке он успокоился, его лицо расслабилось. Это было уже лицо другого человека, холодного и равнодушного, лицо человека, не слишком высоко ценящего чужую жизнь.

– Я стараюсь найти Сэмпсона, – сказал я. – Если я смогу вернуть его, то все остальное меня не касается.

– Не пори чепухи. Арчер. Ты забыл, что говорил прошлой ночью: если что-нибудь случится с людьми, похитившими Сэмпсона, то ему будет конец.

– С тобой еще ничего не случилось.

– С Сэмпсоном тоже ничего не случилось.

– Где он?

– Там, где его не найдут, если я этого не захочу.

– Вы получили деньги, отпустите его.

– Так я и собирался сделать, Арчер. Я собирался вернуть его сегодня. Но теперь это откладывается на неопределенный срок. Если со мной что-нибудь случится, можете распрощаться с Сэмпсоном.

– Мы можем договориться.

– Нет! – возразил он. – Я не доверяю тебе. Мы должны выйти чистыми. Чистыми… – задумчиво повторил он и продолжил: – Неужели ты не понимаешь, что испортил все дело? На это тебя хватило, но тебя не хватит, чтобы мы вышли из этого дела чистыми. Я ничего не могу предложить вам, кроме этого.

Он взглянул на пистолет, направленный мне в живот, затем вновь на меня. В любой миг он мог выстрелить без подготовки и предупреждения. Ему лишь осталось нажать на спуск.

– Подожди, – прохрипел я.

У меня сдавило горло, на теле выступил холодный пот, руки судорожно вцепились в колени.

– Не в наших интересах это откладывать, – холодно проронил он, вставая и направляясь ко мне.

Сидя, я переместил центр тяжести своего тела вперед. Если от меня не отвернется счастье, с первого выстрела он меня не убьет. Между первым и вторым выстрелом я доберусь до него. Подобрав под себя ноги, я быстро заговорил:

– Если вы вернете Сэмпсона, я обещаю оставить вас в покое и никому ничего не рассказывать. Прикинь свои шансы.

– Я уже взвесил, Арчер, но выводы не в твою пользу.

Он поднял руку с пистолетом. Перед решающим прыжком я взглянул в сторону, чтобы отвлечь его внимание. Когда я уже оторвался от скамьи, прогремел выстрел. Тело Тэггерта рухнуло, оружие выпало из его рук. Он так и не успел выстрелить.

В дверях стоял Берт со вторым пистолетом из пары Тэггерта.

– Жаль, – сокрушенно пробормотал он, – но другого выхода не было.