Текст книги "Живая мишень"

Глава 3

Шоссе привело нас в Санта-Терезу, в нижнюю часть города, что находится вблизи моря. Добрых полторы мили мы ехали среди трущоб: теснящиеся лачуги и бараки, грязные тропинки вместо тротуаров. В пыли копошились черные и коричневые дети. Невдалеке от главной улицы располагалось несколько туристских мотелей с неоновыми рекламными щитами. Тут же были красные дома чилийцев и ряд захудалых таверн, в которых собирались подозрительные личности. Половину прохожих составляли индейцы с сафьяновыми лицами. После каньона Кабрильо я чувствовал себя как на другой планете. «Кадиллак» казался космическим кораблем, скользящим по земле.

Феликс свернул на главную улицу, идущую от моря. Она меняла свой облик по мере того, как мы поднимались. Из магазинов калифорнийских испанцев выходили мужчины в цветных рубашках и полосатых льняных костюмах и женщины в широких брюках или миниплатьях, открывающих женские прелести. Никто не обращал внимания на горы, нависшие над городом.

Алан сидел молча, его красивое лицо ничего не выражало.

– Как вам это нравится? – обратился он ко мне.

– Как мне это должно нравиться? А как вам?

– По части денег мне тут ничего не светит. Люди, как слоны, приходят сюда умирать. Но тем не менее они продолжают свое существование и называют это жизнью.

– Посмотрели бы вы на этот город до войны. Сейчас он похож на улей, а до войны здесь жили только богатые старые леди. Они стригли купоны и при этом, боясь расстаться с центом, срезали жалование помощникам садовников.

– Я не думал, что вы знаете этот грязный город.

– Я несколько лет работал тут с Бертом Грэйвсом, когда он еще был окружным прокурором.

Феликс остановил машину перед желтой лепной аркой, за которой был расположен двор делового здания. Опустив стеклянную перегородку, он сообщил:

– Офис мистера Грэйвса на втором этаже. Можете подняться туда на лифте.

– Я подожду вас здесь, – сказал Алан.

Контора Грэйвса представляла собой разительный контраст с тем грязным помещением здания суда, где он прежде готовился к своим процессам. Приемная была отделана светло-зеленой тканью и белым деревом. Блондинка-секретарша с холодными зелеными глазами довершала оформление.

– У вас назначена встреча, сэр?

– Передайте мистеру Грэйвсу, что пришел Лью Арчер.

– Мистер Грэйвс сейчас занят.

– Ничего, я подожду.

Я уселся в роскошное кресло и стал размышлять о Сэмпсоне. Белые пальчики секретарши танцевали на клавишах машинки. Меня не покидало чувство беспокойства и ощущение какой-то нереальности происходящего: я искал человека, которого даже не мог себе представить. Нефтяной магнат вяжется с каким-то святым и напивается чуть ли не до смерти. Я достал из кармана фото и снова стал вглядываться в него.

Внезапно дверь кабинета открылась и оттуда выплыла старая улыбающаяся дама. Ее шляпа имела такой вид, словно она подобрала ее на пляже. На ней было пурпурное шелковое платье, а наручные часы были украшены бриллиантами.

Грэйвс проводил ее до двери. По дороге она щебетала о том, какой он умный и как он ей помог. Он делал вид, будто слушает ее. Заметив меня, Грэйвс подмигнул. Дама скрылась, и он обратился ко мне:

– Рад тебя видеть, Лью!

Он не похлопал меня по спине, как прежде, но его пожатие было все таким же крепким, хотя годы изменили его. У висков Берта появились залысины, а небольшие серые глаза выглядывали из сетки морщинок. Неприятно было сознавать, что я всего на пять лет моложе его. Но Грэйвс прошел трудный путь и от этого состарился раньше времени.

Я сказал, что счастлив его видеть, и это было правдой.

– Мы не виделись лет шесть-семь, – заметил Берт.

– Не меньше. Ты уже не прокурор?

– Нет. Выдохся.

– Женился?

– Нет еще. Инфляция, – усмехнулся он. – А как Сю?

– Спроси ее адвоката. Ей не подошло то общество, в котором я вращался.

– Очень жаль, Лью.

– Ничего страшного.

Я переменил тему разговора.

– У тебя много дел?

– После войны маловато. В нашем городе это неблагодарная работа, Лью.

– И выгодные у тебя дела?

Я окинул взглядом приемную. Белокурая секретарша выдавила из себя улыбку, выражавшую нечто неопределенное.

– Это всего лишь вывеска. Я просто прилежный юрист. Вынужден беседовать со старыми дамами.

Берт криво усмехнулся и пригласил:

– Входи, Лью.

Его кабинет был обставлен массивной мебелью.

– Как насчет политики? – поинтересовался я. – Ты, кажется, собирался стать губернатором, помнишь?

– В Калифорнии моя партия вылетела в трубу. Кстати, я урвал свой кусок от политики. Два года я был комендантом одного городка в Баварии.

– Значит, политический авантюрист? А я был в разведке. Ну, а что слышно о Ральфе Сэмпсоне?

– Ты говорил с миссис Сэмпсон?

– Да, говорил. Это было любопытно, но я не совсем уловил, в чем заключается моя работа. А ты?

– Конечно, уловил. Именно я и посоветовал ей начать действовать.

– Почему?

– Потому что Сэмпсону, может быть, нужна помощь. Обладатель пяти миллионов долларов не должен так рисковать. Он алкоголик, Лью. Когда погиб его сын, то стал еще хуже. Иногда мне кажется, что он сходит с ума. Она рассказывала тебе о типе, которому Сэмпсон подарил охотничьи угодья?

– Да, упомянула об этом «святом».

– Клод кажется безобидным, но кто-нибудь другой может оказаться совсем не таким. Не мне рассказывать тебе о Лос-Анджелесе. В этом городе старому алкоголику находиться одному небезопасно.

– Вот именно, можешь мне не рассказывать. Но миссис Сэмпсон считает, что он просто развлекается.

– Это я внушил ей, иначе она не стала бы тратить деньги, чтобы защитить его.

– Зато ты станешь.

– Ее деньги. А я всего лишь его юрист. Конечно, старикашка мне очень нравится.

«А еще больше перспектива стать его зятем», – подумал я.

– Сколько с нее можно взять?

– Сколько запросишь. Полсотни в день и расходы.

– Назначим семьдесят пять. Что-то мне не нравится в этом деле.

– Шестьдесят пять, – засмеялся он. – Я должен защищать интересы клиента.

– Не буду спорить. Еще неизвестно, есть ли тут вообще какое-нибудь дело. Может быть, Сэмпсон гостит у своих друзей.

– Я обдумывал такую возможность. Но у него тут мало друзей. Я дам тебе список его знакомых, но не стоит тратить на них время, разве что в самом крайнем случае. Его настоящие друзья в Техасе. Там он начал делать свои деньги.

– Я вижу, у тебя вполне серьезный подход. А почему бы тебе не сделать следующий шаг и не обратиться в полицию?

– Хочешь отвертеться от работы?

– Хочу.

– Этого нельзя делать, Лью. Если полиция найдет его по моему сигналу, он в ту же минуту меня выгонит. Кроме того, он может быть и с женщиной. В прошлом году я нашел его в одном из заведений Сан-Франциско.

– А что ты там делал?

– Искал его.

– Это дело все больше и больше пахнет разводом, – заметил я. – Но миссис Сэмпсон утверждает, что это не так. Либо я просто не понимаю дела, либо не понимаю ее.

– Странно было бы ожидать чего-то другого. Я знаю ее четыре года и тоже не понимаю ее. Я раскусил лишь в общих чертах. Если у тебя всплывет что-нибудь щекотливое, дай знать. Ею руководит несколько мотивов: в основном алчность и тщеславие. Можешь на это рассчитывать, когда будешь иметь с ней дело. И она не хочет развода. Она предпочитает подождать и унаследовать все его деньги или половину их. Миранда получит другую половину.

– Эти мотивы руководили ею всегда?

– С тех пор, как я ее знаю, да. Она пыталась сделать карьеру еще до того, как я с ней познакомился: танцы, раздевание, дизайн одежды. Талантов никаких. Одно время она была любовницей Сэмпсона и в конце концов вернулась к нему, и вышла за него замуж, использовав его как последний вариант. Это произошло шесть лет назад.

– А что случилось с ее ногами?

– Она упала с лошади, которую пыталась объездить, и ударилась головой о камень. С тех пор она не может ходить.

– Миранда полагает, что она просто не хочет ходить.

– Ты разговаривал с Мирандой? – лицо Берта просияло. – Не правда ли, удивительная девочка?

– Безусловно, – сказал я, вставая, а потом добавил: – Поздравляю тебя, Берт.

Он покраснел и ничего не ответил. Никогда раньше я не видел, чтобы Грэйвс краснел и смущался. В лифте, по пути вниз, он спросил:

– Она что-нибудь говорила обо мне?

– Ни слова. Это витало в воздухе.

– Она удивительная девочка, – повторил Берт.

В свои сорок лет он пьянел от любви.

Грэйвс пришел в себя, как только мы подошли к машине. На заднем сиденье вместе с Аланом сидела Миранда.

– Я поехала вслед за вами, – сообщила она. – Решила слетать вместе с вами в Лос-Анджелес. Хэлло, Берт!

– Хэлло, Миранда!

Берт впился в нее взглядом, она смотрела на Алана, а тот устремил свой взор куда-то вдаль. Образовался незримый треугольник и явно не равносторонний.

Глава 4

Ветер дул с побережья. Мы поднялись в воздух, пролетели над аэропортом и стали подниматься по направлению к излому гор на юге. Санта-Тереза похожая на увеличенную цветную карту местности у подножия гор. Яхты в гавани – на белые хлопья мыла в корыте с подсиненной водой. Воздух был необычайно чист и прозрачен. Вершины гор отчетливо вырисовывались, напоминая фигуры, сделанные из папье-маше. Поднявшись над ними, мы увидели гряду мрачных гор, простирающихся до горизонта. Самолет медленно накренился, поворачивая к морю. Это была четырехместная машина, оборудованная для ночных полетов. Я сидел на заднем кресле, Миранда – спереди, справа от Алана. Она смотрела на его правую руку, лежащую на штурвале. Алан, казалось, гордился тем, что ведет самолет уверенно и спокойно.

Попав в воздушную яму, мы провалились на несколько десятков метров. Миранда левой рукой схватилась за колено Алана. Он не отстранил ее руку. То, что было очевидным для меня, наверняка было очевидным и для Элберта Грэйвса: Миранда душой и телом принадлежала Алану, стоило тому проявить желание, чтобы овладеть ею. Грэйвс зря терял время и ставил себя в положение, лучшее, чем у мужа-рогоносца, ну а если по правде – просто в дурацкое.

Хорошо зная его, я понимал, что Миранда олицетворяла собой все его мечты: у нее были деньги, молодость, красота. Он страстно желал ее. Всю свою жизнь он вбивал себе в голову разные вещи и, надо сказать, достигал своего.

Элберт был сыном фермера из Огайо. Когда ему было четырнадцать или пятнадцать лет, отец потерял ферму и вскоре умер. Шесть лет Берт содержал мать, монтируя покрышки на шинном заводе. Когда мать умерла, он с отличием закончил колледж, затем, когда ему еще не было тридцати, получил степень в чикагском университете. Год проработал в Детройтской юридической корпорации, затем решил двинуться на Запад. Он выбрал Санта-Терезу, так как никогда не видел гор и не купался в море. Его отец всю жизнь мечтал, уйдя на покой, перебраться в Калифорнию. Берт унаследовал его мечту о Среднем Западе, которая включала в себя и дочь техасского нефтяного магната.

Однако мечта оставалась неосуществимой. Он слишком много работал и у него не оставалось времени на женщин. Был он помощником прокурора округа, потом окружным прокурором. Берт готовил свои процессы с необычайной тщательностью, словно закладывал основные принципы всего общества. Я это знал, потому что помогал ему. Верховный суд штата считал работу Берта в суде образцом юриспруденции. И вот в сорок лет Грэйвс решил пробить головой стенку. Но, может быть, ему удастся взобраться на стену, или она рухнет сама.

Тэггерт дернул ногой. Самолет сделал вираж и снова выровнялся. Миранда убрала руку.

У Алана от злости немного покраснели уши. Он потянул на себя рычаг, и самолет стал набирать высоту. Казалось, Алан стремился вверх вместе с самолетом, чтобы оставив Миранду позади, лететь одному в бескрайнем небе. Температура за бортом упала до минус пяти градусов. С высоты в два с половиной километра я увидел Каталину. Через несколько минут мы повернули влево, к белому пятну Лос-Анджелеса.

Я крикнул в микрофон:

– Вы не могли бы посадить самолет в Бербенке? Я хотел бы порасспросить там людей.

– Как раз это я и собираюсь сделать.

Долина встретила нас летней жарой. Жара была повсюду. Мельчайшая пыль забилась мне в нос и высушила горло. Сухость во рту оставалась у меня целых полдня, даже когда я вернулся в город.

Диспетчер такси в аэропорту был в красной рубашке со стального цвета повязкой на рукавах. Желтая фуражка почти вертикально сидела на его затылке. От жары и постоянной брани его красное лицо сделалось сердитым и невозмутимым. Он вспомнил Сэмпсона, увидев его фото.

– Да, он появлялся здесь вчера. Я заметил его, потому что он был под мухой. Не вдрызг, иначе я вызвал бы полицию. Просто выпил немного лишнего.

– Понятно, – буркнул я. – С ним кто-нибудь был?

– Я никого не заметил.

Женщина с двумя лисами на плечах, которые, казалось, сдохли от жары, прошла за оградительную решетку.

– Я должна немедленно попасть в город!

– Сожалею, мадам. Вам придется немного подождать.

– А я вам говорю – это срочно!

– Вам придется подождать, – монотонно пробурчал диспетчер. – У нас сейчас нет машин, понимаете?

Он снова повернулся ко мне:

– Что-нибудь еще, приятель? Ваш друг попал в переделку или что-нибудь в этом роде?

– Не знаю, на чем он отсюда уехал?

– В черном лимузине. Я обратил внимание, потому что на нем не было никаких знаков. Вероятно, он был из какого-нибудь отеля.

– В нем был пассажир?

– Только водитель.

– Вы его знаете?

– Я знаю несколько шоферов из отеля, но они постоянно меняются. Этот был низкого роста, как мне показалось, и немного бледноватый.

– Вы не запомнили номера машины?

– Я всегда держу глаза открытыми, но я не гений.

– Благодарю, – я дал ему доллар и сообщил: – Я тоже не гений.

Я поднялся в бар, где Алан и Миранда сидели словно два незнакомых человека, столкнувшихся по воле случая.

– Я звонил в «Валерио», – сказал Алан. – Лимузин скоро будет здесь.

Когда он приехал, я увидел за рулем невысокого бледного мужчину в блестящем сером костюме, похожем на судейский, и в полотняной кепке. Диспетчер доложил мне, что это не тот, что отвозил Сэмпсона.

Я сел спереди рядом с водителем. Он повернулся ко мне с нервной поспешностью. Бледное лицо, впалая грудь и выпуклые глаза.

– Да, сэр, – вежливо и подобострастно промолвил он.

– Мы едем в «Валерио». Ты работал вчера?

– Да, сэр, днем.

Он включил передачу.

– Кто-нибудь работал кроме тебя в это время?

– Нет, сэр. Есть еще один парень, но он дежурит ночью. Он не приходит на работу до шести вечера.

– У тебя был вызов в аэропорт Бербенк вчера днем?

– Нет, сэр.

В его глазах вспыхнуло беспокойство.

– По-моему, нет, – прибавил он.

– Но ты не уверен?

– Нет, сэр, уверен. Я сюда не ездил.

– Ты знаешь Ральфа Сэмпсона?

– В «Валерио»? Да, сэр. Конечно, знаю, сэр.

– Когда ты видел его в последний раз?

– Я не видел его уже несколько недель.

– Понятно. Кто передает тебе вызов?

– Оператор с пульта. Я надеюсь, что ничего не случилось, сэр? Мистер Сэмпсон – ваш друг?

– Нет, я только его служащий.

Остаток пути шофер молчал, жалея о зря произнесенных «сэр». Выходя, я протянул ему доллар, чем сильно смутил его. Миранда оплатила проезд.

– Мне бы хотелось осмотреть домик, – обратился я к ней в вестибюле отеля. – Но прежде я хочу потолковать с телефонистками.

– Я возьму ключ и подожду вас, – произнесла она.

Дежурной телефонисткой оказалась старая дева, которая мечтает о мужчинах ночью и ненавидит днем.

– Да, – промямлила она.

– Вчера днем вы получили из аэропорта вызов на машину?

– Мы не отвечаем на подобные вопросы.

– Это скорее утверждение, а не вопрос.

– Я очень занята.

Ее голос звучал как звон монет, а маленькие глазки стали жесткими и блестящими. Я положил доллар на стол рядом с ее локтем. Она так посмотрела на него, словно он был заразным.

– Я позову управляющего!

– Хорошо. Я служащий мистера Сэмпсона.

– Мистера Ральфа Сэмпсона? – вздрогнув, быстро спросила она.

– Совершенно верно.

– Именно он и звонил вчера.

– Это я знаю, а что было потом?

– Он почти сразу отменил вызов, я даже не успела передать его шоферу. У него изменились планы?

– Очевидно. Вы уверены, что оба раза звонил он?

– О, да. Я хорошо знаю мистера Сэмпсона. Он уже четыре года приезжает в наш отель.

Для того чтобы заразный доллар не испачкал стол, она спрятала его в дешевую пластмассовую сумочку. Затем она повернулась к пульту, на котором загорелись три красные лампочки.

Миранда встала, когда я вернулся в вестибюль. Здесь было тихо, роскошная обстановка, толстые ковры, глубокие кресла, мальчики-рассыльные в лиловой форме. Миранда двигалась подобно ожившей в музее нимфе.

– Ральф не был тут около месяца. Я спрашивала помощника управляющего.

– Он дал вам ключ?

– Конечно. Алан пошел открывать замок.

Я последовал за девушкой по коридору, закончившемуся железной дверью. Территорию позади главного здания пересекали небольшие аллейки, по обеим сторонам которых среди лужаек и цветников стояли домики. Они занимали целый квартал, обнесенный высокой каменной оградой, похожей на тюремную. Однако заключенные могли позволить себе жить здесь полнокровной жизнью. В их распоряжении были теннисные корты, бассейн, бар и ночной клуб. Единственное, в чем нуждались обитатели, это в туго набитых бумажниках или в чековых книжках.

Домик Сэмпсона был одним из самых больших, как и прилегающий к нему участок. Его дверь была открыта, и мы прошли в холл с неудобными на вид испанскими креслами. Потом мы проследовали в большую комнату с высоким потолком, обитым дубовыми балками. На диване перед потухшим камином склонился над телефонным справочником Алан Тэггерт.

– Хотел позвонить приятелю, – с улыбкой взглянул он на Миранду. – Мне ведь все равно придется болтаться здесь.

– Я думала, что ты побудешь со мной, – произнесла девушка неестественно высоким голосом.

– Вот как?

Я осмотрел комнату. Она была обставлена добротной мебелью, но, подобно большинству номеров в отелях, лишена индивидуальности.

– Где ваш отец держит свои личные вещи?

– Думаю, в своей комнате. У него тут мало вещей – всего несколько комплектов белья.

Миранда показала мне дверь спальни, находящейся на другой стороне холла, и включила свет.

– Боже, что он здесь сотворил!

Комната была двенадцатигранной, без окон, освещенная скрытым красным светом. Стены от пола до потолка были задрапированы красной материей. В центре комнаты находилась большая кровать и массивное кресло. Окна были закрыты такой же темно-красной тканью. Завершало интерьер круглое зеркало на потолке, повторяющее всю комнату, только вверх ногами. Мое сознание погрузилось в красный туман, и я нашел подходящее определение: бордель в непозволительном стиле, в который я случайно попал в Мехико.

– Не удивляюсь, что он пил, если ему приходилось спать здесь, – заметил я.

– Она не была такой, он ее переделал, – сообщила Миранда.

Я обошел комнату. Каждая из двенадцати панелей была украшена золотым знаком Зодиака – Стрелец, Телец, Близнецы и девять остальных.

– Ваш отец увлекается астрологией? – поинтересовался я.

– Да, – почему-то смутилась она. – Я пыталась с ним спорить, но это ничуть не помогло. Он сильно изменился после смерти Боба. Однако я не думала, что он зайдет так далеко.

– Он выбрал себе астролога? Их теперь полным-полно.

– Не знаю.

За занавеской я обнаружил дверь в гардероб. Он был заполнен рубашками, брюками и костюмами, начиная от костюмов для гольфа и кончая вечерними. Я тщательно обследовал карманы. Во внутреннем кармане одного из пиджаков я нашел бумажник. В нем было много двадцатидолларовых банкнот и одна фотография.

Я поднес ее к лампочке. На меня смотрело лицо прорицательницы с немного рассеянными грустными темными глазами и полным усталым ртом. Лицо обрамляли пышные волосы, спадавшие на высокий воротник черного платья. На обратной стороне женской рукой было написано:

«Ральфу от Фэй с благословением»

Где-то я уже видел это фото, точнее, это лицо. Мне запомнились эти меланхоличные глаза и ничего больше. Бумажник я положил обратно в карман, а фото оставил себе.

– Смотрите, – сказала Миранда, когда я вернулся в комнату.

Она лежала на кровати, ее юбка задралась выше колен. Окутанное красным светом ее тело, казалось, горело. Она закрыла глаза.

– На какие мысли наводит вас эта комната? – спросила девушка.

Ее волосы были похожи на пылающий факел, обращенное вверх лицо было замкнуто и безжизненно.

Я подошел к девушке и положил руку на ее плечо. Красный свет пронизал мою руку, напомнив, что у меня есть скелет.

– Откройте глаза, – попросил я.

– Вы видели это? Правда? Жертва на языческом алтаре. Похоже на Саламбо.

– Вы слишком много читаете, – заметил я.

Моя рука покоилась на ее плечике, ощущая загорелое тело. Миранда повернулась и притянула меня к себе. Мое лицо обожгли ее горячие губы.

– Что здесь происходит? – спросил Алан, стоя в дверях. Красный свет придавал его лицу страстное выражение, но он улыбался своей обычной полуулыбкой. Похоже, происходящее его забавляло.

Я встал и поправил пиджак. Мне это совсем не понравилось. Я уже давно не прикасался к столь юному и свежему существу, каким была эта девушка. Она заставила бежать по моим жилам кровь со скоростью молодого рысака.

– Что у тебя такое твердое в кармане пиджака? – громко спросила она.

– Кобура.

Я вытащил снимок темноволосой женщины и показал им.

– Вы видели ее когда-нибудь? Она подписалась «Фэй».

– Я не видел, – заявил Алан.

– Я тоже, – промолвила Миранда.

В ее глазах была торжествующая улыбка, адресованная Алану, точно она выиграла сражение.

Она использовала меня, чтобы вызвать у него ревность, и это меня разозлило. Красная комната тоже раздражала меня. Она напоминала больной мозг изнутри, череп без глазниц, через которые можно выглянуть наружу; в ней было одно только перевернутое изображение.

Я вышел.