Текст книги "Неукротимый враг"

Глава 21

Ехать мы решили в машине Флейшера, новой и быстроходной. Свою я поставил на ночной стоянке в Каноге-Парк, неподалеку от дома Кита Себастьяна. Что бы ни случилось, возвращаться мне нужно было туда.

Я вел машину, а Флейшер дремаk рядом, на переднем сиденье. Мы ехали по долине Сан-Фернандо, по главному перевалу вверх, минуя Камарилло и направляясь к темнеющему впереди океану. Едва мы пересекли границу округа Санта-Тереза, Флейшер встрепенулся, словно почуял свою территорию.

В нескольких милях южнее Санта-Терезы, когда мы ехали одни на пустынном отрезке шоссе, Флейшер попросил меня притормозить у эвкалиптовой рощи. Я подумал, что ему захотелось по нужде. Однако, когда я повернулся к нему, он не стал выходить из машины.

Оставаясь сидеть, он изогнулся в мою сторону и нанес мне сильнейший удар тяжелой рукояткой пистолета по голове. Я мешком вывалился из машины. Некоторое время спустя обволакивающая меня темень наводнилась причудливыми образами. Огромные вращающиеся колеса, подобно приводным шестерням вечности и роковой неизбежности, преобразовались в мчащийся локомотив. Я беспомощно лежал поперек рельсов, а он с грохотом несся на меня, угрожающе раскачивая своим циклопическим оком.

Раздался оглушительный гудок. Однако звучал он не как железнодорожный, и лежал я не на рельсах, и никаких причудливых образов тоже не было и в помине. С трудом приподнявшись, я сел прямо посреди северной половины шоссе. Расцвеченный, словно рождественская елка, грузовик ехал прямо на меня, отчаянно сигналя.

Тормоза у него визжали, но ясно было, что остановиться передо мной он уже не успеет. Я опять опрокинулся навзничь, увидев, как грузовик заслонил собой мерцающие в черном небе звезды. Потом я снова увидел звезды и ощутил, как кровь толчками бежит у меня по жилам.

С юга, по другой половине шоссе, шли машины. Я сполз с проезжей части, чувствуя себя маленьким и неуклюжим, как сверчок. Эвкалипты роптали и вздыхали листвой на ветру, словно живые свидетели. Я ощупью поискал свой револьвер. Его не было.

Измена Флейшера привела в действие параноидальную струну, вибрировавшую и звеневшую в моей раненой голове. Я напомнил ей и себе, что и сам был готов избавиться от Флейшера при первом же удобном случае, когда счел бы это нужным. Просто он оказался чуть порасторопнее.

Отведя грузовик на обочину, водитель зажег фары и габаритные огни. Он бежал ко мне с фонариком.

– Эй, у вас все в порядке?

– Думаю, что да. – Я встал на ноги, с трудом сохраняя равновесие и балансируя своей тяжеленной, раскалывающейся на части головой.

Водитель посветил фонариком мне в лицо. Я зажмурил глаза, едва не упав от ударившего в меня снопа света.

– Э-э, да у вас на лице кровь. Я задел вас?

– Вы-то нет. Это один мой приятель оглушил меня и выбросил из машины на шоссе.

– Я лучше позвоню в полицию, а? Вам нужна «скорая помощь».

– Мне ничего не нужно, если только вы подвезете меня до Санта-Терезы.

Он колебался, на лице его отразилась целая гамма чувств – от сопереживания до подозрения. То, что лицо у меня в крови, можно ведь было расценивать по-разному. Порядочных людей не бьют по голове и не выбрасывают на дорогу.

– О'кей, – согласился он без особого энтузиазма. – Это я могу для вас сделать. – Он довез меня до окраины Санта-Терезы. На станции обслуживания автомобилей еще горел свет, и я попросил водителя высадить меня.

Фред Крэм, тот самый парень с ногой в ортопедическом ботинке, был на дежурстве. Он, похоже, не узнал меня. Я прошел в туалет и смыл с лица кровь. Повыше виска кожа была рассечена и вздулась, но кровотечение остановилось.

На стене было кем-то написано печатными буквами: «Будь благоразумен, не горячись». Я рассмеялся. Голова от этого заныла.

Выйдя из туалета, я попросил у Фреда Крэма разрешения воспользоваться телефоном. На этот раз он узнал меня.

– Вы нашли девушку?

– Нашел. Большое вам спасибо.

– Пожалуйста. Могу ли еще чем-нибудь помочь?

– Позвольте только позвонить с вашего телефона в город.

Стрелки электрических часов в конторе совместились, показывая ровно двенадцать. Что ж, полночь для меня – самое подходящее время звонить Лэнгстонам. В справочнике я нашел их номер и набрал его. В трубке раздался глухой голос Генри Лэнгстона.

– Дом Лэнгстонов.

– Говорит Арчер. Ты меня, наверное, возненавидишь.

Его голос стал звонче:

– Я думал о тебе. Дэви не сходит со страниц всех местных газет.

– Пожалуй, я знаю, где он находится, Хэнк. И Флейшер тоже знает, он сейчас направляется туда. Что скажешь насчет еще одной ночной поездки?

– Куда?

– На одно ранчо под Сентервилом, на севере округа.

– А Дэви с Хэккетом там?

– Уверен в этом на пятьдесят процентов. Захвати оружие.

– У меня только спортивный пистолет тридцать второго калибра[12]12
  Тридцать второй калибр – 8,12 мм.


[Закрыть].

– Бери. И фонарь. – Сказав, где я нахожусь, я вышел из конторки и стал ждать. Тем временем Фред Крэм запер бензоколонку и выключил верхний свет.

– Извините, – сказал он мне. – Пора закрывать.

– Ничего, закрывайте. Через несколько минут за мной подъедут.

Но молодой человек медлил, глядя на мою рассеченную кожу.

– Это вас Дэви Спэннер так?

– Нет. Я все еще разыскиваю его.

– Ведь это он был с девушкой вчера вечером. Сначала я не узнал его, он здорово изменился. Но когда прочел о нем в газете... У него в багажнике в самом деле был человек?

– В самом деле. Вы знаете Дэви?

– Знал, когда мы вместе учились в старших классах один год. Я-то уже заканчивал школу, а он только поступил к нам. В то время он не был преступником. Был по-настоящему маленьким, да и роста невысокого. Это уж он потом так вымахал, вот почему я и не узнал его вчера.

– Если еще раз увидите его, Фред, дайте мне знать. – Я протянул ему визитную карточку. – Можете звонить мне на записывающий автомат в любое время.

Карточку он взял, но, судя по выражению на его лице, предложения не принял.

– Я не совсем то имел в виду.

– А что ты имел в виду?

– Да то, как в жизни все оборачивается. Хочу сказать, что я вот здесь, зарабатываю на жизнь, заливая бензин в чужие машины, а Дэви стал преступником.

Поставив помещение и бензоколонку на автоматическую сигнализацию, Фред выключил в конторке свет и запер дверь. Он вежливо не оставлял меня одного до тех пор, пока от шоссе не подъехал фургон Лэнгстона, поравнявшись с его ветхой подержанной машиной.

Пожелав Фреду спокойной ночи, я сел к Лэнгстону. Внимательным взглядом он осмотрел мое лицо и голову.

– Ты ранен. Доктор нужен?

– Не сейчас. И так уже отстаю от Флейшера минимум на полчаса.

– Он-то как здесь всплыл?

– Он занимался этим делом с самого начала. Ты это знаешь. Я совершил ошибку, попытавшись сотрудничать с ним. Наша совместная деятельность длилась примерно час. Затем он оглушил меня рукояткой пистолета и выбросил на дорогу.

Хэнк присвистнул.

– И ты не хочешь заявить в полицию?

– Тогда мы отсюда вообще никогда не выберемся. Фонарь и пистолет захватил?

– Да, конечно. У меня такое ощущение, что я – подручный на подхвате у соучастника преступления.

Его юмор прозвучал несколько натужно, но я ответил ему в тон:

– Поехали, подручный.

Лэнгстон вырулил на шоссе, и мы помчались на север. До моего звонка он все же несколько часов поспал и теперь был полон энергии и любознательности. Ему хотелось подробно поговорить о Дэви, особенностях и нюансах его психики. Но я быстро устал от этой болтовни. Мои ответы становились все более краткими. Спустя некоторое время я перебрался на заднее сиденье и попытался заснуть. Однако всякий раз, когда навстречу мимо нас проносился грузовик, я, вздрагивая, просыпался.

Там, где шоссе делало петлю в сторону от побережья, мы въехали в полосу дождя. Севернее нас, над горами, непроглядное черное небо то и дело озарялось вспышками молнии. Шоссе опять пошло по побережью. Здесь ночное небо оставалось еще ясным, и над кромкой океана светило белое око луны. Я узнал то самое пересечение дорог, где вчера ночью мы обнаружили Сэнди.

Мысли о девушке угнетали меня. Сэнди в ее теперешнем состоянии представлялась мне столь же изменчивой, как и висящая надо мною луна. Белая и сияющая, она символизировала собой саму чистоту, но на луне была еще и обратная сторона, холодная и изрытая кратерами, заброшенная и непостижимая. Именно одно из этих двух и могло произойти с девушкой в ее дальнейшей судьбе, в зависимости от исхода нашей поездки.

Если нам удастся вернуть Хэккета живым, у нее еще будет шанс стать подопечной отдела по работе с трудновоспитуемыми подростками. Если же Хэккет умрет, то вместе с ним умрет и ее будущее.

Глава 22

В Родео-сити мы въехали уже в начале второго. Это был курортный городок, застроенный мотелями, компактно расположившийся между скоростным шоссе и берегом океана. Мы съехали по склону на главную улицу, протянувшуюся параллельно шоссе и чуть ниже него. Мимо нас по середине проезжей части с оглушительным ревом пронеслись три мотоциклиста в шлемах. Девушки с развевающимися по ветру волосами прижались к их спинам, словно дьяволы в женском обличье.

Найдя поворот и указатель «Сентервил. 20 миль», мы свернули в сторону от побережья. Асфальтированная дорога пошла мимо площадок для проведения состязаний по родео, трибуны которых возвышались в темноте, словно древние амфитеатры. Постепенно дорога спустилась к подножию гор, а затем резко пошла вверх, к перевалу. Прежде чем мы достигли его вершины, мы оказались в плотном облаке тумана. Оно конденсировалось на ветровом стекле крупными каплями, и ехать пришлось очень медленно.

Когда мы переехали на ту сторону вершины, по крыше забарабанил настоящий дождь. Ветровое стекло и окна сразу запотели. Пересев на переднее сиденье, я стал протирать их каждые несколько минут, но ехали мы все равно медленно.

Дождь лил, не переставая, всю дорогу до Сентервила.

Время от времени вспышки молнии выхватывали из темноты нависающую над нами стену леса, отделяющую дорогу от долины, расстилавшейся внизу.

Сентервил был одним из тех типичных поселений Дальнего Запада, которые почти совсем не изменились за последние лет семьдесят. Весь он состоял из одной улицы бедных щитовых домиков, торговой лавки с бензоколонкой, закрывающейся yа ночь, здания школы с колоколом на коньке крыши да небольшой церквушки со шпилем, заблестевшим от дождя, когда лучи наших фар выхватили его из темноты.

Единственным освещенным зданием оказался небольшой бар с рекламной вывеской пива рядом с лавкой. Правда, висела табличка «Закрыто», но я заметил внутри человека в белом переднике, протирающего шваброй пол. Забежав под козырек, я постучал в дверь.

Человек в переднике покачал головой и показал на табличку. Я опять постучал. Минуту спустя он поставил швабру к стойке бара, подошел к двери и открыл ее.

– Ну, что еще? – Это был очень пожилой человек с обветренным и хитроватым, как у лисы, заостренным лицом, по выражению которого можно было определить, что его обладатель – любитель поболтать.

Я вошел внутрь.

– Извините за беспокойство. Не могли бы вы сказать, как проехать на ранчо Крага?

– Сказать-то могу, но это еще не значит, что вы доберетесь туда. Вот-вот хлынет Бурлящий Поток.

– Как это?

– Это такой бурный ручей, который перекроет дорогу на ранчо. Вы можете, конечно, попытаться, если хотите. Тут один сейчас уже сумел проехать. Назад, по крайней мере, он не вернулся.

– Вы имеете в виду Джека Флейшера?

– А-а, так вы знаете Джека, да? Что там творится на этом ранчо? – Он заговорщически ткнул меня локтем. – Что, Джек там с женщиной? Это уже не впервой.

– Может быть.

– Чертовски неподходящая ночь для свиданий, да и местечко тоже не из приятных.

Я позвал из машины Хэнка Лэнгстона. Человек в переднике представился. Его звали Эл Симмонс, и он пояснил, что этот бар принадлежит ему, так же как и соседняя торговая лавка.

Разложив на стойке бумажную салфетку, Симмонс набросал на ней примерный план. Въезд на ранчо находился в двенадцати милях к северу от Сентервила. Бурлящий Поток протекал, когда он протекал, как раз по эту сторону от ранчо. Во время сильного дождя он быстро поднимался. Но мы еще могли бы успеть проехать по нему, поскольку дождь начался лишь недавно. На прощание Симмонс сказал:

– Если застрянете, то у меня есть трактор, и я вас вытащу. Разумеется, это обойдется вам в определенную сумму.

– Какую именно? – полюбопытствовал Хэнк.

– Будет зависеть от того, сколько времени это займет. Обычно за трактор я беру десятку в час. Это за все время в пути – отсюда и обратно, от двери до двери. Но если вашу машину унесет вниз по реке, тут уж никто ничем не поможет. Так что смотрите в оба, ясно?

Мы направились вверх по гравиевой дороге, покрытие которой следовало бы сменить. Дождь лил, не переставая. Вспышки молнии принимали пугающе непонятные очертания.

Мы переехали через несколько небольших ручейков, бежавших в расщелинах дороги. Отъехав, согласно спидометру, ровно двенадцать миль от Сентервила, мы остановились перед тем самым потоком. Он пересекал дорогу и в свете фар представлял собой однородную водную массу бурого цвета, пузырящуюся от дождя. На глаз ширина составляла никак не меньше тридцати метров.

– Как думаешь, одолеем мы его, Хэнк?

– Не знаю, глубоко ли здесь. Не хотелось бы терять машину.

– Попробуем-ка сначала вброд. Пойду первым.

Достав пистолет и фонарь, я переложил их во внутренние карманы пиджака. Затем снял туфли с носками и брюки, оставив их в машине. Когда я предстал в свете фар без брюк, в одном пиджаке, Хэнк громко рассмеялся над моим видом.

Вода была холодная, а наступать на острый гравий было больно. И тем не менее я испытывал некое удовольствие, уходящее корнями в далекое детство, когда я переходил вброд ручейки в Лонг-Биче, держась за сильную руку отца.

За чью-либо руку неплохо было бы подержаться и сейчас. Хотя вода доставала мне только до бедер, ноги под напором течения расходились, и шагать было трудно. В самом глубоком месте, в середине потока, для большей устойчивости ноги пришлось расставить и, нагнувшись, окунуться в воду. Будто вторая сила тяжести наклонила меня под прямым углом к первой.

Миновав середину потока, я немного постоял на месте, чтобы передохнуть и собраться с силами для последнего броска. Вглядываясь в противоположный берег, я различил лежащий у дороги бесформенный сероватый ком. Выйдя из воды, я стал подходить к нему. Это оказался человек, живой или мертвый – непонятно, в серой одежде. Прошлепав к нему по лужам, я достал фонарь.

Лицом вверх лежал Хэккет. Его лицо носило следы столь сильных побоев, что я едва узнал его. Одежда вымокла. Волосы были в грязи.

На свет он, однако, прореагировал, попытавшись приподняться и сесть. Я наклонился и помог ему, поддерживая за плечи.

– Я – Арчер. Помните меня?

Он кивнул. Голова его ткнулась мне в колени.

– Вы можете говорить?

– Да, говорить могу, – голос у него был нечленораздельный, словно во рту запеклась кровь, такой тихий, что мне пришлось наклониться, чтобы расслышать его.

– Где Дэви Спэннер?

– Убежал. Застрелил того человека и убежал.

– Застрелил Джека Флейшера?

– Как зовут, не знаю. Средних лет. Спэннер разнес ему голову. Это ужасно.

– Кто избил вас, мистер Хэккет?

– Спэннер. Бил меня, пока я не потерял сознание, потом бросил, думая, что я умер. Под дождем я пришел в себя. Добрел досюда и отключился.

С того берега мне что-то прокричал Хэнк. Вспыхнули фары его фургона. Я крикнул, чтобы он выключил мотор, и велел Хэккету ждать меня здесь.

Он испуганно спросил:

– Вы ведь не оставите меня?

– Только на несколько минут. Постараемся переправить машину через поток. Если Спэннера здесь нет, бояться нечего.

– Его нет. Слава богу.

Печальный опыт, перенесенный Хэккетом, похоже, поубавил в нем спеси. Я ощутил к нему сочувствие, которого не испытывал прежде, и отдал свой пиджак.

Я было направился обратно через поток с фонарем в одной руке и пистолетом – в другой. И тут вдруг вспомнил о машине Флейшера. Если он мертв, я мог бы воспользоваться ею. Я вернулся к Хэккету.

– Где машина убитого?

– По-моему, какую-то машину я видел у сарая. – Трясущейся рукой он показал направо.

Пройдя по дороге метров сто, я увидел тропку, ведущую вправо. Дождями ее размыло до основания. Я пошел по этой тропинке, заранее страшась того, что обнаружу в конце ее.

Сарай оказался первым зданием на моем пути. Он был покосившимся и ветхим, с огромными щелями в стенах. Я посветил вокруг фонарем. Из одной щели вылетела сова – плоское, бессмысленное, странным образом походящее на человеческое, лицо проплыло на парящих крыльях в луче света. Мне стало жутко: словно сам призрак мертвого Джека Флейшера витал надо мною.

Его незапертая машина стояла у сарая. Ключа в зажигании не было. Вероятно, он лежал в кармане Флейшера. Я почти уже отказался от своего намерения воспользоваться его машиной, но все же заставил себя подняться к дому.

За исключением небольшой его части под плоской крышей от здания остался один старый каменный фундамент. Но даже и эта сохранившаяся часть сильно пострадала от времени и непогоды.

Полуоторванные листы толя хлопали на ветру, а перекошенная дверь была распахнута настежь.

Джека Флейшера я обнаружил внутри на мокром бетонном полу. Он уже успел превратиться в неотъемлемую часть царящей здесь повсюду разрухи и запустения. В тусклом свете фонаря было видно, что едва ли не половина головы и лица у него была снесена мощным зарядом. Через протекающую крышу на него капал дождь.

Обшаривая карманы Флейшера, я ощутил, что тело было еще теплым. Автомобильные ключи лежали в кармане брюк, а в кармане пиджака я обнаружил документы, с которых он снимал копии в фотокопировальной мастерской, в Сан-Франциско. Я взял себе по копии каждого из них.

Прежде чем уйти, я осмотрел помещение, осветив его фонариком. В один угол были встроены двухэтажные нары, подобные тем, которые можно увидеть в исторических фильмах о ковбоях Дикого Запада. На нижних нарах валялся спальный мешок. Кроме нар, единственной мебелью был стул, сколоченный из рассохшейся бочки. Около стула лежал большой ворох использованного лейкопластыря. На полу у нар валялись окурки сигарет.

Оставив Флейшера там, где он упал, для полицейских экспертов, я направился по скользкому от грязи склону к его машине. Мотор завелся с первого раза. По размытой тропке на первой скорости я медленно выехал на дорогу к тому месту, где меня ждал Хэккет. Он сидел, уткнувшись головой в колени.

Я помог ему встать и усадил на переднее сиденье рядом с собой.

Хэнк крикнул мне с противоположного берега:

– И не пытайся, Лью. Слишком глубоко.

Но попытаться все же пришлось. Оставить Хэккета здесь я не мог. И я совершенно не был уверен в своих силах, чтобы отважиться перетаскивать его на себе. Стоило мне оступиться, и его унесло бы в реку, тогда все наши усилия оказались бы напрасными.

Я медленно въехал в поток воды, направляя машину прямо на фары фургона Хэнка Лэнгстона и моля бога, чтобы под водой не оказалось глубоких рытвин. На какое-то мгновение я замер от страха: мне показалось, что машина поплыла. Нас снесло в сторону, затем колеса опять коснулись бугорка на невидимой дороге.

Наконец мы благополучно переправились. Поддерживая Хэккета под руки с обеих сторон, мы с Лэнгстоном подвели его к фургонe и усадили на заднее сиденье. Надев брюки, я снял с Хэккета свой пиджак, а его самого завернул в покрывало от сиденья, к счастью, печка в фургоне работала исправно.

Заперев машину Флейшера, я оставил ее на дороге. Затем вернулся и обыскал багажник. Магнитофонной ленты не было. Я захлопнул крышку багажника. Двенадцать миль до Сентервила мы ехали медленно.

Отсутствовали мы часа два, но свет у Эла Симмонса все еще горел. Позевывая, он открыл нам дверь. Выглядел он так, словно спал одетым.

– Я смотрю, вы вернулись.

– Мы-то вернулись. А вот Джек Флейшер – нет. Его застрелили.

– Насмерть?

– Полголовы снесено из обреза.

– На ранчо Крага?

– Точно.

– А вы что хотели? Я всегда считал, что он там свой конец найдет.

Я не стал терять времени и уточнять, что он имеет в виду. Симмонс показал, где у него за стойкой телефон, и дал мне номер ближайшего управления шерифа в Родео-сити. Дежурным оказался помощник шерифа Пэннел. Я сообщил ему, что Джек Флейшер убит выстрелом из обреза охотничьего ружья.

– Джек? – поразился он. – Но я же говорил с Джеком сегодня вечером. Он заезжал сюда.

– Что он сказал?

– Сказал, что едет на старое ранчо Крага. А что он там намеревается делать, говорить не стал. Но сказал, что если к утру не вернется, чтобы я с парочкой своих ребят съездил за ним туда.

– Поезжайте прямо сейчас. Не ждите до утра.

– Не могу. У меня нет патрульной машины. Моя сломана, а на новую округ выделит деньги только в январе. – Пэннел был огорчен и смущен. – Придется мне посылать туда машину из Санта-Терезы.

– А как насчет «скорой помощи»?

– Тоже приедет из Санта-Терезы. Но ведь если Джек мертв, она ему не поможет.

– Тут не одни только мертвые. Со мной раненый. – Я не стал называть фамилию Хэккета, поскольку еще надеялся доставить его домой сам, прежде чем эта новость станет известна. – Я привезу его в Родео-сити. Подождем патрульную машину и «скорую» у вас в управлении.

Эл Симмонс сел у стойки, открыто слушая окончание разговора. Когда я положил трубку, он сказал раздумчиво:

– Забавно, как все складывается в жизни. Джек занимал эту же самую должность в Родео больше пятнадцати лет. А Рори Пэннел был его закадычным дружком.

– Что связывало Джека с ранчо Крага?

– Не очень-то хочется говорить. – Однако глаза его светились от желания все рассказать. – Джек мертв и все такое, а он женат... был женат. Мне не хотелось бы, чтобы это дошло до миссис Флейшер.

– Другая женщина?

– Да. Я считаю, у Джека были свои хорошие качества, но он всегда за юбками бегал. Еще в самом начале пятидесятых волочился за бабенкой, что жила на этом ранчо. И по-моему, своего он от нее добился. – Симмонс криво ухмыльнулся. – Заскакивает, бывало, ко мне, берет ящик пива и прямиком мчит туда на всю ночь. Да и как его винить за это: Лорел Блевинс была лакомый кусочек.

– А муж ее не возражал?

– Думаю, он и знать ничего не знал. Его подолгу не было. Скотину свою он всю зарезал. Когда не охотился, мотался по горам с этой штуковиной... ну, как она у художников называется?

– С мольбертом.

– Вот-вот. Воображал из себя художника. А сами с женой и мальчонкой жили, как грязные индейцы, в этом сгоревшем домишке. Можно ли после этого винить бабенку за то, что она увлеклась Джеком? Пятнадцать лет назад он был красивым парнем, и денежки у него всегда водились. От владельцев доходных домов в Родео перепадало. Когда Блевинс бросил Лорел, Джек снял ей квартирку в одном таком доме у Мэйми Хейгдорн. Мне это сама Мэйми и говорила.

– А что стало с Блевинсом?

– Так и уехал куда-то скитаться. Прирожденный был неудачник.

– А мальчик?

– Не знаю. Затерялся во всей этой суматохе.

«Лучше бы и совсем потерялся, – подумалось мне, – чем возвращаться сюда и мстить за свое прошлое, которое он уже не в силах изменить даже с помощью обреза».

Я задал Симмонсу несколько наводящих вопросов о Дэви, и Эл вспомнил его. По крайней мере, он видел, как мужчина или парень, сидевший за рулем зеленой малолитражки, свернул к ранчо вчера утром. Нет, он не видел и не слышал, чтобы тот возвращался оттуда этой ночью.

– А другая дорога оттуда есть?

– Есть перевал на северо-западе. Но там только на вездеходе можно проехать, особенно в такую непогодь.

С улицы засигналил Лэнгстон. Мне оставалось еще одно. Я позвонил в дом Хэккета в Малибу и сказал снявшей трубку Рут Марбург, что везу ее сына домой.

Она громко расплакалась. Затем начала задавать мне вопросы, но я прервал ее. Сказал, что мы едем на «скорой помощи». Хотя сын ее вроде бы не особенно пострадал, он совершенно без сил, весь вымок и сильно переохладился. Хорошо бы она побеспокоилась, чтобы к нашему приезду в доме находился врач.

Я сказал ей, что приедем мы в шесть утра.