Текст книги "Возвращение в Эдем. Книга 2"

Глава тридцатая

– О мисс Харпер, очень приятно, что вы вернулись!

– Очень приятно возвращаться, Хилари.

Увидев вспыхнувшее лицо своего секретаря, Стефани поняла, что она приняла верное решение, придя в офис, чтобы своими глазами посмотреть, что там происходит. Нельзя было уступить без борьбы поле битвы Джейку Сандерсу. Нет, она не заблуждалась относительно существующих сложностей. Краска на лице Хилари была свидетельством тому, что они действительно существуют.

– Мисс Харпер, мистер Сандерс теперь в вашем кабинете… Я ничего не могла сделать, чтобы воспрепятствовать этому.

– Спасибо, Хилари, – мягко улыбнулась Стефани. Она решительно направилась к двери и без стука вошла в кабинет.

Как только Джейк увидел ее, выражение недовольства сразу же исчезло с его лица.

– Стефани! – проговорил он.

– Мистер Сандерс, – спокойно ответила Стефани, – я вижу, вы тут уютно устроились.

– Решение избрать меня президентом в ваше отсутствие, о котором я… искренне сожалею, было принято правлением.

– Мне сообщили об этом. Но, поскольку вы незаконно подделали список акций этой компании, я уверена, что решение будет пересмотрено.

– Извините меня, мисс Харпер, – сказал он, одарив ее очаровательной улыбкой, – но это весьма серьезное обвинение. И, пока вы не подтвердите его необходимыми доказательствами, оно останется обыкновенной клеветой.

Стефани выдержала его взгляд:

– Я уверена, это правда.

Он развел руками:

– Ошибка, уверяю вас. Мисс Джонс, помощница Билла, просто допустила ошибку на компьютере. Она была наказана и переведена на другую работу.

– Очень умно!

– Благодарю вас.

– Не надейтесь, что я оставлю все как есть.

Он насмешливо посмотрел на нее:

– Вы очень разозлились, не так ли?

– Много чести.

– Стефани… – Он встал из-за стола и подошел к ней. Его близость опять сильно взволновала ее. Она отступила, чтобы выйти из его ауры. Почему он так действовал на нее? Она просто теряла самообладание. – …Не надо так, – продолжал Джейк. – Вы и я могли бы составить мощную команду. Вместе мы могли бы превратить эту компанию в самую крупную на Тихом океане.

– Рассказывайте!

– Я вовсе не хочу отобрать у вас компанию, я хочу укреплять ее вместе с вами.

«Боже, – думал он, – что за женщина! Несмотря на все, что она перенесла, она по-прежнему выглядит… лучше любой другой женщины в мире!» Он внимательно вгляделся в ее лицо, похудевшее, но более одухотворенное, чем прежде, в ее покрытые дымкой голубые глаза, в ее лоб, на котором были еще едва заметны следы от ушибов… Он чувствовал запах ее духов.

– А мы оба знаем, что то, что у нас есть, стоит укреплять, – мягко сказал он.

– Идите вы к черту!

– О'кэй, – зло и разочарованно произнес он, – вы не оставляете мне выбора. Если вы не собираетесь работать вместе со мной, я хотел бы заверить вас, что вы не только лишитесь президентского кресла, но и вообще вылетите из «Харпер майнинг» в самое ближайшее время.

– Ну что ж, попытайтесь.

– Я бы этого не хотел.

– Ну конечно, не хотели бы! – усмехнулась она. – Вы такой хороший парень, да? Ладно, по-моему, мы разобрались, кто на чем стоит. Всего доброго, мистер Сандерс.

Она выпрямилась и вышла из комнаты. В приемной Хилари ясно слышала наиболее острые моменты дискуссии.

– Я себя ужасно чувствую, мисс Харпер, – сказала она дрожащим голосом. – Очевидно, мне следует подать в отставку.

– И не вздумайте, Хилари. Это всего лишь перестрелка. Он не выиграл войну. – Она сделала паузу. – Закажите мне разговор с королевством в Заливе. Соедините лично с принцем Амалем. Я буду в помещении правления.

– Филип! – Джилли удачно изобразила радость и вскочила со стула, как только услышала звук поворачивающегося ключа в дверном замке. Она бросилась по коридору навстречу мужу с криком:

– Дорогой! Ну как там, в Гонконге?

Филип устало снял пальто и, повесив его, сдержанно ответил:

– Прекрасно. Я надеялся, что ты встретишь меня в аэропорту. Это был длинный перелет. И мне пришлось забежать в офис забрать почту.

– О, извини, дорогой, эти самолеты так часто опаздывают, а я была так занята..

– Да, ты была занята? – Он спокойно посмотрел на нее. – Я много раз пытался дозвониться до тебя из Гонконга… Особенно по вечерам. И каждый раз тебя не было дома. Где же ты была?

– Филип, что это? – Джилли попробовала все перевести в шутку. – Раз ты спрашиваешь, отвечу: в основном в Эдеме. Со Стефани. Ей было так плохо – потеря Дэна, сложности с компанией…

Филип отвернулся:

– Да, я понимаю.

– Проходи, дорогой. Позволь, я налью тебе выпить.

Суетясь вокруг него, Джилли провела мужа в гостиную и налила ему виски. «Что бы с ним ни происходило, глоток чего-нибудь крепкого не повредит», – говорила она себе. Она украдкой бросила на него взгляд. Он сидел, уставившись в пространство, погруженный в свои мысли, которые, очевидно, не были радостными. Какой разительный контраст между его нынешним удрученным состоянием и его оживленным проявлением нежных чувств по отношению к ней, когда он уезжал! Должно быть, дела в Гонконге шли скверно. А он говорит, что устал. Фил просто становится слишком старым для того, чтобы шататься по миру. Она не должна отдуваться за его воздушные прогулки! Она должна во что бы то ни стало отвлечь его.

– Как тебе нравятся мои волосы? – болтала она. – В прошлый раз я волновалась, что они слишком рыжие, и поэтому я попросила…

– Джилли, – он снова взглянул на нее. – Не может быть, чтобы ты тратила все дни недели на то, чтобы привести в порядок свои волосы. Все это кажется странным, и я не имею ни малейшего понятия, как ты проводишь свой досуг и где тебя все время носит.

Джилли почуяла опасность и решила, что пора переходить в наступление:

– Ты, наверное, хочешь, чтобы я была пленницей в своем собственном доме?

– Конечно нет. Но, по-моему, муж имеет право знать, где бывает его жена. И мне непонятно, почему ты не желаешь мне все рассказать.

– Меня обижает такое отношение! – Джилли начала приходить в ярость. – Я так много сделала, чтобы доказать тебе и всем остальным, как сильно я изменилась! Но, очевидно, что бы я ни делала, меня всегда будут подозревать в чем-нибудь. – Достав носовой платок, она начала шумно всхлипывать. – Я не перенесу этого! Я ухожу! Возможно, когда ты хорошенько подумаешь обо всем, ты поймешь, как несправедлив ко мне!

Мысленно поздравив себя с удачно разыгранной сценой, она выскочила из комнаты.

Оставшись один, Филип некоторое время молча сидел над своим стаканом. Затем он подошел к телефону.

– Касси Джонс? – спросил он в трубку. – Это Филип Стюарт. Мне нужно кое-что выяснить. Когда мы можем встретиться?

Несмотря на свои недавние переживания, все члены небольшой компании, находившиеся в тихой больничной палате, на этот раз были спокойны. Том и Рина сидели рядом у постели Билла и испытывали несказанную радость, замечая значительные перемены к лучшему в его здоровье. Его лицо и руки почти потеряли сине-желтый оттенок, глаза так же светились, как и прежде, и с каждым днем он постепенно возвращался к своему прежнему состоянию. Сейчас Билл внимательно наблюдал, как Том, бережно сложив врученный ему бланк, засовывал его во внутренний карман своего пиджака.

– Смотри не потеряй его, Том!

– Не беспокойся! Но ты уверен, что это тебе надо? Вероятно, ты вернешься в компанию, прежде чем возникнет такой вопрос.

– Он может возникнуть скорее, чем ты думаешь. Мы на горьком опыте убедились, как быстро может действовать Сандерс. Я знаю, что мое здоровье полным ходом идет на поправку, но пока еще я не могу перепрыгнуть запертые ворота. Кроме тебя, я никому не могу доверить свой голос, только тебе могу передать его на случай голосования на заседании правления. А я полагаю, что оно очень скоро состоится.

– О'кэй, папа, – Том машинально произнес это слово и спохватился. Чувствуя на себе их взгляды, он улыбнулся и пожал плечами. Сердце Рины не выдержало, и она решилась заговорить:

– Том, я не знаю, как начать… Мы все бродим вокруг да около, с тех пор как ты узнал…

Том сидел молча. У него не было желания вникать в суть дела о его происхождении – сам по себе этот факт был тяжелым ударом. Он решил, что не даст Биллу повода чувствовать какую-то напряженность в их отношениях. Его молчание вселило уверенность в Рину, и она продолжала:

– Мы понимаем, что не должны были скрывать… Нам следовало все рассказать тебе. Теперь мы понимаем это. Но мы хотели сделать как лучше…

Ее глаза наполнились слезами.

– Не беспокойся, ма. – Том печально улыбнулся и обнял ее. – Что бы ни случилось, ты – моя мать. И я не перестану любить тебя. То же относится и к тебе, папа.

– Я думала, ты никогда не простишь нас, – всхлипнула Рина.

– Эй, – нежно утешал ее Том, – хочешь расстроить старика, да? Больше двадцати лет мы жили одной семьей. Сотни раз вы доказывали мне, как вы меня любите. Ничто не может вытравить это из памяти.

В дверь тихо постучали, и появилась Стефани с огромным букетом цветов.

– Это больному, – весело сказала она.

– Какие замечательные цветы, – воскликнула Рина и встала, чтобы принять их. Но сразу все почувствовали себя неловко, и с этим ничего нельзя было поделать.

– Ну… я должен идти, – напряженно сказал Том.

– Уже уходишь? – в тон ему спросил Билл.

– Да, папа. Но я забегу позже. – И он повернулся, чтобы выйти.

– Том, – сказала Стефани, дотронувшись до его руки, и это прикосновение обожгло его, как лед. – Могу ли я сказать тебе кое-что, до того как ты уйдешь?

Он заколебался, но затем кивнул и пропустил ее вперед. В коридоре Том попытался отвести глаза.

– Сказать, что мы должны поговорить, – значит не сказать ничего, – с трудом начала Стефани. – Я прекрасно понимаю, что мне слишком поздно даже называться твоей матерью.

– У меня есть мать, – сказал Том, подняв на нее глаза. – Она там, в палате.

– Я знаю… и никогда не предприму ни малейшей попытки изменить твои чувства к Рине…

– Вам это и не удастся! – И вдруг сам поразился себе. – Боже! Как это ужасно! Я даже не знаю, что сказать.

– Тогда позволь мне, – спокойно сказала Стефани, – несмотря ни на что, ты мой сын. Это что-нибудь да значит. Во всяком случае, для меня. Как бы у нас ни складывались отношения…

– Нет! – вдруг закричал он. – Это ни к чему не приведет. Из-за Сары! Или вы забыли? Я – нет! – И он бросился прочь по коридору.

Стефани прислонилась к стене, закрыла глаза и начала молиться. Когда же все это закончится? Вызывать отвращение у своего собственного сына настолько, что он готов бежать от нее, отказаться от нее, притворяться, что ее не существует, – разве она заслужила это? Как они смогут жить дальше с этим в сердце? Как они смогут пережить это сейчас, как прожить ближайшие несколько дней и недель?

В один момент силы, которые помогали ей поддерживать Сару, возобновить свою деятельность в «Харпер майнинг», бросить вызов Джейку и подбадривать в трудную минуту Билла и Рину, иссякли, ее тело стало мягким, как у тряпичной куклы, и она почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Стефани сползла по стене вниз и села на пол. Не думая о том, как нелепо выглядела бы в глазах любого, кто мог оказаться в коридоре, она оставалась в этом положении, пока в голове у нее не прояснилось. Тогда она заставила себя подняться на ноги и вернулась в палату Билла.

Билл и Рина замолчали, когда она вошла. Очевидно, они говорили о ней или о Томе, а может быть, о той неприятной ситуации, в которой они все оказались. Стефани не рассердилась на них. Как еще они могли вести себя?

– Ну как ты, Билл? Я даже не успела спросить.

– Как нельзя лучше.

– Не слушай его, – вмешалась Рина. – Он останется здесь еще некоторое время, даже если для этого придется приковать его к кровати.

– Не ускоряй событий, Билл, – сказала Стефани. – Пока мы справимся без тебя. – Ее сердце ныло от того, что приходится говорить пустые вымученные фразы. «Мне бы все рассказать ему, – скорбно думала она про себя, – а мы даже не можем поговорить по душам».

– Я должна идти, – сказала она. – Береги себя. Я приду, как только смогу.

– Пока. Стеф.

– Пока.

С большим трудом дотащившись до своей машины, она направилась в Эдем и думала, для чего ей все это нужно. Что ее ждет там? Сара со своим горем и Деннис с его ненавистью, и она никому не могла помочь. Обед в одиночестве и пустая постель. И то же самое завтра плюс опасность того, что Джейк Сандерс осуществит свою угрозу – ведь она понимала, что означают его слова о том, что, в случае ее отказа сотрудничать с ним, он вышвырнет ее из компании. Мог ли он сделать это? Имело ли все это для нее какое-либо значение? Впервые в жизни Стефани стало понятно, как так случается, что человек разгоняет свой автомобиль, чтобы броситься в нем со скалы.

Свернув на подъездную аллею к дому, она с ужасом увидела полицейскую машину, стоящую у дверей. О Господи! Нет! Что теперь? Деннис? Или Сара? Что-то оборвалось у нее внутри, когда она бежала к дому от машины. Сара распахнула дверь. Позади нее в холле маячила высокая фигура полицейского.

– Ма, ма, заходи быстрее! – закричала Сара. Стефани, шатаясь, переступила порог и едва не упала. Сара поддержала мать, и слезы текли по ее щекам, когда она объявила:

– Дэн, ма! Его нашли! И он живой!

Глава тридцать первая

Дом! Никогда прежде Стефани не могла оценить всю силу этого понятия, как в тот день, когда она перевезла Дэна в Эдем. Услышав о его чудесном спасении, она тут же вылетела на Орфеев остров со страхом и надеждой. Стефани боялась поверить в то, что он жив, пока не увидела его своими глазами. Произошла долгожданная встреча с морем слез и множеством поцелуев, со словами, сказанными шепотом, и так продолжалось все дни, которые Дэн провел на острове в той же маленькой больнице, где не так давно лежала она. Они были вместе даже ночью. Администрация больницы относилась с большим сочувствием к Стефани, помня о ее недавних страданиях и том потрясении, которое она испытала из-за предполагаемой смерти Дэна. Поэтому ей разрешили спать на раскладушке в его палате. Там в течение долгих ночных часов Стефани сумела восстановить в единое целое историю спасения Дэна из его отрывочных рассказов, переживая вместе с ним случившееся. Она узнала, как он получил контузию в результате взрыва; как целыми днями бродил по острову, куда его выбросило; как жил там, питаясь фруктами, ягодами и кореньями, пока наконец его не обнаружили с вертолета спасатели, которые занимались поисками жертвы совсем другого несчастного случая. Дэн по многу раз пересказывал каждый эпизод, и эти сведения заполняли в ней болезненную пустоту, вызванную его отсутствием.

Пользуясь ночной темнотой, Стефани набралась мужества и рассказала Дэну о своем незаконнорожденном сыне и о потрясениях, вызванных раскрытием этой тайны. Услышав это, Дэн долго молчал, в то время как Стефани тихо лежала на раскладушке рядом с его койкой, ни на что не надеясь, но зная только, что она должна была рассказать ему и попробовать в дальнейшем наладить все, что еще было можно. Но ведь Дэн пережил свои ужасные испытания не для того, чтобы погрязнуть в мелкой ревности и суетности мира. Он никого не обвинял, он только жалел Сару и Тома и сострадал им, а она держала его руку и чувствовала, что на сердце у нее легко и светло, так как, открыв старую тайну, тяготившую ее, она сняла груз со своей души.

По сравнению с этим все, что происходило в «Харпер майнинг», казалось не столь уж важным. Дэн спокойно воспринял известие о том, что попытки дозвониться до Стефани в связи с заседанием правления оказались напрасными. Не сильно обеспокоили его и всевозможные угрозы Джейка Сандерса. Перенесенные им страдания убили в нем ревность – он больше не ревновал Стефани. – Когда мысли мои прояснились и ко мне вернулась память, – говорил он ей, – у меня было много времени для размышления. Я понял, что мы… что я плохо распоряжался своим временем, И я дал себе слово, что, если у меня когда-нибудь вновь появится шанс начать жизнь с тобой, я сделаю это гораздо лучше.

Через несколько дней Стефани подняла вопрос о том, чтобы ей разрешили забрать Дэна в Эдем. Он не был ранен. Обследования показали, что повреждение головы не имело никаких последствий. Все, что ему сейчас было нужно, – это отдых, и Стефани убедила врача, что Дэн вполне может находиться в своей собственной постели под наблюдением опытной сестры и неусыпным взором самой Стефани. Врач понял ее и согласился. И вот частным рейсом в специальном гидроплане, переоборудованном под санитарный самолет, в сопровождении санитарного отряда Дэн вернулся домой. Стефани получила строгие указания от врача на Орфее, чтобы встреча Дэна дома прошла как можно спокойнее, дабы не повредить ему. Однако никто в Эдеме не мог скрыть своей радости, когда он вернулся. Для Сары возвращение Дэна с того света было единственным светлым лучом во мраке, который окутал ее жизнь после ухода из нее Тома. Деннис приятно удивился сам себе, обнаружив, как он обрадовался этому известию, и решил, что он просто не имеет права вести себя как мелочный ревнивый пасынок. Мейти, правда, не пришлось съездить в Сидней, чтобы закупить много ярдов материи для флагов и транспарантов и сделать въезд Дэна триумфальным. Но ничто не могло помешать ему время от времени крепко жать Дэну руку, постоянно околачиваться где-нибудь поблизости и бесконечно предлагать чай, кофе, пиво или сандвичи, к которым уже больше никто не мог притронуться.

Вскоре Стефани решительно выставила всех из спальни, заявив, что Дэну пора немного вздремнуть.

– Предписание врача, – объяснила она.

– Еще минутку, – попросил Дэн, сияя от удовольствия. – Разве ты не знаешь, что медики сами не всегда следуют всем правилам, как вы, простые смертные? – Но при этом глаза у него слипались.

– Я перепишу устав завтра утром. – Она опустила шторы и поправила ему постель.

– У нас были прекрасные каникулы до аварии, Стеф.

– У нас еще будет много прекрасного, – ответила она, целуя его. – А сейчас спи.

Осторожно прикрыв дверь, она на цыпочках вышла. За дверью ее ждала Сара. Она обняла Стефани и сказала:

– Добро пожаловать домой, ма.

День подходил к концу, и люди, молодые и старые, отходили ко сну. Но по улицам в Элизабет-Бей слонялся ночной странник, шагая размеренной походкой, словно он шел в ногу с невидимым отрядом солдат. Сейчас никто – ни коллеги, ни друзья – не узнали бы в этом осунувшемся, изможденном человеке Филипа Стюарта. Пока он так шел, перед его глазами стояла безобразная сцена с Джилли, после которой он был вынужден спасаться бегством из дома.

– Где ты была?

– У Стефани.

– Я звонил туда.

– Это что? Испанская инквизиция?

– Джилли, не лги. Я должен знать правду.

– Ты что, не доверяешь мне?

– Послушай, Джилли. Это больше на меня не подействует. Я встречался с Касси Джонс.

– Ну и что?

– Она показала мне документ по переводу акций. Ты отдала твои акции в «Харпере»… мои акции в «Харпере»… Джейку Сандерсу.

– Ну а даже если это так? Что, черт побери, ты можешь сделать?

– Джилли, ради бога… по-моему, я схожу с ума. Зачем? Зачем ты сделала это?

– Пошел к черту, Филип. Чтоб ты сдох.

Он вновь и вновь возвращался к этой сцене; от мыслей голова шла кругом; они иссушили его мозг. Он был беззащитен. Он поставил на кон все, что имел. И вдруг все лопнуло, все полетело к черту: все, что он поставил, – и стол, и кости – все! В голове Филипа все перепуталось, и он, как сомнамбула, вышагивал по мостовым. Он двигался, как маньяк, не останавливаясь и не имея цели.

Рассвет следующего дня был чистым и ясным, туманное золотое утро обещало отличный осенний день. Стефани казалось, что сама природа как в зеркале отражала ее настроение. Если день оправдает ее надежды, она выведет Дэна на час в сад. Она вместе с Сарой будет держать его под руки, помогая ему двигаться.

Стефани лежала в кровати, глядя, как солнечный свет играл на занавесках, и радовалась, что в мире есть кто-то, кто разбудит ее. Она повернулась и взглянула на Дэна. Он лежал на спине, закинув руки за голову, глядя в потолок.

– Ты проснулся? – спросила она.

– Конечно. Разве ты забыла, что я проспал больше пятнадцати часов.

– А мне кажется, что я могла бы проспать еще пятнадцать. Но я должна вставать и работать, пока ты в постели.

Последовала пауза.

– Должна?

– Я знаю, мы все решили на Орфее, – вздохнула Стефани. – Мы решили быть вместе и к дьяволу все остальное. Но пока я была одна, я поняла, что просто не могу уйти из «Харпера». Эта компания слишком долго была частью моей жизни. Ты не должен заставлять меня сделать выбор между тобой и компанией.

– А я и не требую этого. – Он говорил нежным голосом. – Я только хочу, чтобы все было сбалансировано. Я хочу, чтобы ты признала, что у нас есть нечто очень важное, чем мы не можем пожертвовать ради какой бы то ни было компании.

– Тогда ты должен позволить мне довести до конца, каким бы он ни был, сражение с Джейком Сандерсом.

– Позволить? А разве я могу помешать? – Он обнял ее. – Я люблю тебя, Стеф. Я буду поддерживать тебя во всем, что ты делаешь, и я останусь здесь, когда все будет кончено. Ну как?

Она улыбнулась ему:

– Замечательно.

– Но есть кое-что, о чем я бы хотел спросить тебя.

– Да?

– Отец Тома.

Стефани напряглась:

– Ты хочешь знать, кто он?

– Нет, не это. Я только хотел бы знать, следует ли мне опасаться чего-нибудь.

– Нет, не следует. Если бы это было так, я бы сказала тебе.

Они лежали рядом в теплой, сближающей их тишине. Но на мгновение страх закрался в сердце Стефани.

Анджело обрадовался, когда дверь бистро отворилась и вошел Деннис. В конце дня в работе наступало затишье, так что у них была возможность поговорить. Он бросился навстречу другу:

– Деннис! Как ты? Я так давно не видел тебя!

Он сразу понял, что «Витторио» не было первым заведением, торгующим спиртными напитками, которое Деннис посетил в этот вечер.

– Анджело! Ты мой друг, не правда ли? – Деннис говорил заплетающимся языком, оглядываясь вокруг.

– Да, конечно, – спокойно произнес Анджело. – Проходи и садись. – И он провел Денниса к бару, где мог бы все время держать его под контролем.

– Дай-ка мне виски. Двойной, – приказал Деннис. Анджело неохотно выполнил его требование.

– Что случилось? – спросил он.

– Ничего.

– Ты плохо выглядишь.

– Это потому, что я недостаточно выпил. – Деннис залпом выпил и резко поставил стакан. – Еще! – громко потребовал он.

Анджело посмотрел на него:

– Эй, Деннис, это, конечно, хорошее дело, но не пора ли тебе несколько притормозить?

– Нет.

– Послушай, не может быть, чтобы все было так уж скверно.

– Не может?! – истерически завопил Деннис. – А как насчет наследства, того, ради чего работал всю жизнь, а теперь теряешь только потому, что твоя мамочка вдруг вспомнила, что она лет за двадцать, тридцать до тебя родила другого сына? Как быть с этим? Наливай мне еще!

«О господи, он абсолютно пьян, раз несет такую чушь». Анджело достал из-под прилавка особую бутылку виски, которую Витторио держал специально для таких случаев. Ее содержимое было здорово разбавлено водой, чтобы принести как можно меньше вреда разошедшемуся пьяному посетителю, которому уже было все равно, что пить, ибо разницы он не ощущал.

– Бесплатно, – сказал он.

Деннис глотнул из стакана и заговорил бессвязно:

– Ты не знаешь, Анджи, и я не могу тебе все рассказать… – Он уронил голову на руки. – А что, если твоя подружка, в которую ты влюблен, оказывается просто шлюхой и она в это время крутит с тем, кого ты ненавидишь? Что ты думаешь об этом?

Анджело совсем растерялся, так как в этот момент увидел, что в бистро вошла Касси. Она не узнала Денниса, так как он лежал на стойке бара, и направилась прямо к ним.

– Привет, Анджи, мне, пожалуйста, минеральной воды! И ужин на одного.

Деннис пошевелился при звуке ее голоса:

– А вот и сучка пришла!

Касси вздрогнула и отшатнулась как ужаленная. Но затем взяла себя в руки:

– Привет, Деннис.

– И тебе того же, – ответил он с отвращением.

– Почему ты не отвечаешь на мои звонки? И письма?

– Потому что я не желаю говорить с тобой… и не верю, что ты завязала с Джейком, когда сошлась со мной.

– Но это правда!

– Тогда почему ты все еще работаешь на него? А как ты получила этот лакомый кусок в «Таре»?

– Деннис, я пыталась объяснить тебе это! Мне нужна работа. У меня ведь нет богатой матери, как у тебя!

– Да, у тебя нет, – язвительно отпарировал Деннис. – А теперь у тебя больше нет и сынка богатой мамы, с которым можно забавляться. Ты, должно быть, думаешь, что я полный дурак. – Он вскочил со своего стула. – Убирайся назад к своему Сандерсу! Пусть он поиграет с твоей задницей! Я уверен, у него богатый опыт!

И, грязно ругаясь, он шатаясь вышел из бистро. Анджело смотрел на Касси, отчаянно пытаясь придумать, что сказать. Она гневно кусала губы, но ее глаза были полны слез. «О Деннис, – думала она, – если бы только ты позволил мне все объяснить. Я знаю, как была не права, работая на Джейка, когда внесла изменения в список акций. Но я навожу порядок в этом деле. Я все рассказала Филипу Стюарту, и он скажет мне, что надо делать. Если бы только ты поверил, что я любила тебя… и люблю…»

– Ужин на одного? Сюда, пожалуйста, – наконец-то Анджело придумал, что сказать.