Текст книги "Возвращение в Эдем. Книга 2"

Джилли бешено потрясла ее за плечи:

– Что ты им сказала?

– Ничего! И на меня у них тоже ничего нет! Но они сказали, что могут и с тобой разобраться, и меня заставить говорить. Джилли, надо удирать!

– Тут внизу есть агентство, где можно арендовать машину, – сказал Джейк. Он полез за бумажником. – Вот, возьми.

Оливия ястребиным движением вырвала у него банкноты и подхватила Джилли под руку.

– Пошли, – настойчиво сказала она.

Джилли обнажила зубы в улыбке, которая больше походила на гримасу.

– Итак, до свидания? – в голосе ее была смесь истерики и неуверенности. – И меня даже не поцелуют на прощание?

– Боюсь, что нет, Джилли, – сказал Джейк, едва подавив неожиданный приступ тошноты.

– Ну что ж. Но не надейся, что это наша последняя встреча. У меня есть предчувствие, что мы еще встретимся – пусть хоть в аду!

Женщины вышли и пустились бежать по коридору. Джейк закрыл дверь и вернулся в гостиную. Он ощущал страшную пустоту и потерянность. Потянувшись к бутылке, он налил в стакан джину и прочно уселся на стуле.

Глава сорок первая

Удивительно, но делать было почти нечего. В первый же вечер Хилари с редкой расторопностью освободила президентский кабинет от всех следов присутствия Сандерса. Дня два заняли разные бумажные процедуры, но они были проведены через посредников – так что ему было даже отказано в печальном наслаждении от еще одной встречи со Стефани. Да он и не ожидал ее. Он знал, что свидание, когда она пришла в «Харпер», чтобы снова утвердиться в собственном кабинете, было последним.

Предстояло уложить вещи. Но ведь он всегда путешествовал налегке. «Прелесть жизни в гостиничном люксе – или, может, напротив, несчастье? – спрашивал он себя, охваченный неведомым дотоле духом отчаяния, – состоит в том, что не оставляешь следов. Все свое ношу с собой. Все, Джейк? Неужели и впрямь все твое – с тобой?»

Он устало отмахнулся от этой мысли. Два удобных чемодана-гардероба стояли в холле люкса, врезаясь в толстый ковер своими металлическими краями. Он мысленно проверил их содержимое. К ручной клади оставалось добавить только несессер. Завтрашний костюм вплоть до свежих носков и трусов висел в спальне. Он ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу. «Скинь с себя это барахло, приятель, – подумал он, – выпей, но не увлекайся, ты и так в последнее время слишком много позволял себе, а затем – освежающий душ и пораньше в постель. Пораньше в постель! Стареешь, приятель, а? Ну и черт с ним».

Он автоматически разоблачился, не забыв, впрочем, по привычке аккуратно развесить костюм и рубашку. В ванной он пустил душ, остро ощутив первую, обжигающе холодную струю, а затем отвернул кран до предела, с наслаждением подставляя воде все тело. Ощущая, как возвращается прежняя энергия, решимость, он намылил плечи, подмышки и грудь, затем все ниже и ниже. Живот все еще был плоский, хотя он знал, что прибавил в весе. «В Нью-Йорке надо походить в спортивный зал, – подумал он и принялся яростно тереть поясницу и бедра. – В старом коне еще теплится жизнь, особенно если принять во внимание, что я не собираюсь становиться слишком старым – для чего? Еще тридцать – сорок лет?»

Выйдя из-под душа, он досуха вытерся. Кожа горела, и впервые после болезненного поражения от Стефани он почувствовал прилив сил. Стефани… снова эта старая боль. Завернувшись в уютное шелковое кимоно, он размышлял, стоит ли выпить еще джина. Да пропади оно все пропадом! Что еще ему остается?

Он двинулся к бару и потянулся за бутылкой. В этот самый момент раздался легкий стук в дверь. Наверное, из бюро обслуживания. Он босиком, как был, прошагал через холл и открыл дверь.

Там стояла Стефани – глаза ее были широко открыты, губы шевелились. На секунду у него перехватило дыхание. Она была очень бледна, руки судорожно скрещены на груди.

– Извините за беспокойство, – нервно сказала она. – Можете уделить мне минуту? Мне кое-что надо выяснить.

– Заходите, – механически сказал он.

– Да нет, я… – она остановилась, увидев, что вышедшие из лифта люди направляются в их сторону.

– Но мы же не можем разговаривать здесь, – сказал он, потянув ее за руку, приглашая в холл, и закрыл дверь. Она смотрела на него с таким неподдельным волнением, что у него сердце перевернулось.

– Так что я могу для вас сделать, только скажите?

– Боюсь, что ничего – или не захотите.

– Да в чем же дело? – мягко спросил он.

– Казалось бы, теперь, когда я вернула компанию, мне не о чем волноваться. И все же я боюсь – вдруг вы начнете снова.

– Снова начну что?

– Попытаетесь завладеть компанией. Однажды мы уже одолели вас – и решили, что это победа. Но для вас это было только одно сражение в продолжительной войне. – При воспоминании об этом она помрачнела. – И вот теперь я просто не чувствую себя в безопасности. Все считают, что я на коне. Но у меня-то самой такое чувство, что надо постоянно глядеть в оба. Следить за тем, как бы вы не появились откуда ни возьмись и снова не сбросили меня.

Он ощутил бесконечную печаль:

– Стефани…

– Я знаю, что не следовало говорить вам это, – горячо продолжала она. – Но я больше не могу сражаться. С меня достаточно. Все, Джейк.

– О, дорогая моя девочка. – Он едва не заплакал. – Позвольте сказать вам: с меня тоже достаточно. Все, финиш. Я ведь приехал в Австралию не для того, чтобы завладеть вашей компанией и умножить таким образом свой капитал. Я приехал, чтобы отомстить за Грега: заставить вас заплатить за содеянное – за то, что я считал содеянным вами. Теперь этот призрак возмездия больше меня не преследует. И вы со своей компанией в полной безопасности.

– В безопасности? – Стефани едва верила ушам.

– К тому же вы победили в честной борьбе, – настойчиво продолжал он. – И не думайте, пожалуйста, что я из тех мужчин, что не могут перенести поражения от женщины. Не могу сказать, что я в восторге, – он криво улыбнулся, – но, поверьте, я смогу это пережить. Даю слово – Джейк Сандерс больше не принесет вам никаких неприятностей. Никаких.

Стефани ощутила огромное облегчение и слабость. Неожиданно недели и месяцы страшного напряжения потребовали своей дани. Ноги подогнулись, и ей, чтобы не упасть, пришлось опереться о стену.

– Эй! – обеспокоенно сказал он. – Вам бы лучше присесть на минуту. – Он бережно снял с нее пальто и проводил в гостиную. Стефани с облегчением упала в мягкое кресло.

– Давайте-ка я приготовлю вам чего-нибудь выпить, – сказал он и подошел к бару.

В глубине морозильника он нашел то, что искал, – редкую марку старого эльзасского вина.

– Надеюсь, вам понравится, – сказал он, протягивая Стефани бокал. – Мне отчего-то показалось, что шампанское не годится… на прощание. – Он посмотрел на нее. – Друзья?

– Друзья. – Они торжественно поднесли бокалы к губам.

Стефани отхлебнула глоток золотистого напитка, задержав жидкость во рту.

– Ну и как? – мягко спросила она. Он грустно улыбнулся:

– Да так, могло быть лучше.

Она внимательно посмотрела на него.

Весь его развязный стиль, высокомерие, что всегда так злили ее, куда-то улетучились. На их место пришла мрачная тоска, которая была для нее что нож по сердцу – о, если бы можно было победить, не побеждая его! По собственным неудачам, прежним и новым, она слишком хорошо знала, каково это – проигрывать, какую боль наносят поражения. А Джейк проиграл дважды – он жаждал ее любви и не добился ее. И вновь собственная боль отверженности заставила ее остро пережить его страдание – если б только она могла облегчить его…

Повисло странное молчание. Надо бы как-то разрядить обстановку, подумала она.

– Ну, как вы? – неловко спросила она.

– На удивление, нормально. Подписал все документы для нового владельца «Харпер майнинг.» – Он поклонился в ее сторону. – Собрался, заказал билет на самолет…

– Куда? – почти беззвучно спросила она.

– В Нью-Йорк.

– Далековато, – заметила она, просто чтобы что-нибудь сказать.

– Да не так уж, с точки зрения инспектора Дженнингса.

– Полиция? – Глаза ее расширились от ужаса. – Но я же…

– Не волнуйтесь, я знаю, что вы здесь ни при чем, – успокаивающе сказал он. – Это работа Филипа. Похоже, он отправил в полицию пленки и документы, сообщив все, что сказала ему Касси, и кое-что еще, до чего докопался сам. Включая, разумеется, эту историю с акциями Джилли. – Он помолчал. – Спасибо, что не использовали это против меня.

– Да я уж готова была! – вспыхнула Стефани. – Если бы не получилось по-честному.

Он улыбнулся:

– Не могу представить себе, чтобы вы вели нечистую игру, мисс Харпер. Это скорее на меня похоже.

– Да не так уж, – сказала она. – Вы ведь знали про Тома – про… мой грех – про Амаля. И вполне могли бы поставить меня в неловкое положение перед акционерами из нашего штата. А если бы дали знать прессе… Тогда я скорее всего проиграла бы.

– Такая мысль приходила мне в голову, – признался он. – Но я не мог позволить себе…

– Что?

– Вывалять вас в грязи, – просто ответил он.

Она вспыхнула.

– Вы так и не сказали мне, как там было в полиции, – пробормотала она.

– О, ничего особенного. Они были вполне удовлетворены, когда я показал им билет до Нью-Йорка, в одну сторону. И даже вроде рады, что избавились от этой головной боли. Конечно, были грозные предупреждения. «Вы же понимаете, сэр, дело серьезное – мошенничество… Дело не будет закрыто… Но пока вы остаетесь вне пределов Австралии…» – передразнил он. – Вас освободят от налогов?

– Да вряд ли…

Она избегала его взгляда.

– Джилли уехала, – невпопад сказала Стефани. – А вы когда отправляетесь?

– Завтра.

«Завтра»… Это слово отозвалось тупой болью. Отчего бы? Может, это последняя возможность заглянуть к себе в душу и понять, как же она относится к этому человеку? Она вспомнила его слова, сказанные при одной из предыдущих встреч: «…тогда бы вам пришлось быть честной самой с собой, может быть, впервые в жизни». Какая глупость! Ведь все это пойдет прахом! Разве можно отрицать, что она переживала поражение Джейка, что по-настоящему дорожила его чувством, что разделяла с ним горечь от того, что никогда им не забыть друг друга.

Допив вино, Джейк поставил бокал на стол.

– Вы ведь знаете, – заговорил он, и в голосе его прозвучала необычная элегическая нота, – что я люблю вас. И всегда буду любить. Все, о чем я прошу, – признайте это – признайте меня. Хорошо?

Она кивнула и закрыла глаза. Взглянув на нее, он с изумлением обнаружил, что из-под сомкнутых век вытекают слезы и катятся по бледным щекам. Одним движением он пересек разделявшее их пространство и опустился рядом с ней на колени.

– О Стефани, – выдохнул он. Прижав к груди ее лицо, он принялся смазывать слезинки быстрыми, нежными, прохладными поцелуями, в которых не было и намека на сексуальность. Стефани доверчиво прильнула к нему.

– Стефани, – снова сказал он, чувствуя, как сжимается сердце в груди. Она открыла глаза, и он почувствовал, что буквально тонет в прозрачности ее участливого взгляда. – Вы могли бы полюбить меня? – со стоном спросил он. – Могли бы?

Она опустила глаза. Он ждал. Затем, вместо ответа, она потянулась, обняла его и поцеловала. Губы у него были замечательные, о таких только мечтать можно, крупные, плотные и жадные. Она медленно поводила по ним языком, впитывая их таинственный возбуждающий вкус. Наконец она оторвалась от него и отодвинулась.

– Я подарю тебе эту любовь – все, на что способна, – хрипло сказала она. – Как память. На прощание.

Взглянув ему прямо в глаза, она увидела, как отчаяние сменилось надеждой и разрешилось в конце концов чувственным восторгом:

– О любовь моя!

Этот приглушенный возглас тронул ее до глубины души. Дрожащими пальцами он провел по лицу ее и шее, затем сжал плечи и прижался губами. Он поцеловал ее, а ладони нервно ощупывали ее руки и спину. Его прикосновения возбуждали, она так жаждала их.

Он неловко приподнял ее и повел в спальню. Став перед нею, он принялся вглядываться, словно ребенок, которому предстоит решить трудный ребус. Он мечтательно провел руками по мягкой складке алого платья.

– Как красиво, – сказал он. – Оно не мнется?

Она покачала головой и, обняв его за талию, прижалась к нему всем телом. Он мягко отстранил ее и расстегнул молнию на спине. Сняв платье, он аккуратно повесил его на стул и снова обернулся к ней.

Под платьем на ней был лифчик из кружевного шелка мягко-розового оттенка, на фоне которого особенно явственно проступал ровный загар. Он видел ее крупную налитую грудь, соски, требовательно упершиеся в тонкую материю, плоский живот, нисходящий в бедра и густоту волос, ее длинные изящные ноги. Засмеявшись, она подняла и широко раскинула руки, чтобы было видно все тело, и кивнула. Взяв его за руки, она прижала их к себе со стоном удовлетворенного желания.

Он крепко схватил ее и, расстегнув бретельки лифчика, освободил грудь. При виде набухших сосков, крупных, коричневатого оттенка, по нему словно ток электрический пробежал, он зажал их между большим и указательным пальцами и принялся ритмически раскачивать – вверх-вниз, пока глаза ее – он заметил – не покрылись поволокою. Отстранившись, он сорвал с ее бедер тонкое белье, и теперь она стояла перед ним совсем нагая. Он наклонился, чтобы снять с нее туфли. Обнаженное, ее тело ослепляло его – он хотел и не мог на него глядеть.

– Пошли, – сказала она и, взяв его за руку, повела к постели. Но тут же остановилась. – Я хочу видеть твое тело, – прошептала она, развязывая у него пояс на халате и сдергивая его с плеч.

Глазами, руками она ощупывала его стройное тело, пробегая пальцами от шеи, через соски и ниже – к члену. Она с наслаждением ощутила, как при ее прикосновении он задрожал и налился кровью.

– Ты прекрасен, – выдохнула она.

– И ты тоже, – откликнулся он, так тихо, что она едва его расслышала.

Они вместе опустились на кровать и легли бок о бок, возбужденные и в то же время погруженные в мирную дрему. Его бледная кожа отсвечивала на фоне ее смуглого, плотного, твердо очерченного тела, жесткие темные волосы завивались кольцами на белой груди, сгущаясь книзу и образуя кустик между ногами. Она задышала чаще, и кожа ее слегка покраснела. Встав на колени, он принялся покрывать ее поцелуями, захватывая губами то одну, то другую грудь, впиваясь в соски, довел ее почти до экстаза и тут откинулся. Она взяла его голову в руки и прижала лицом к набухающим округлостям своего тела, ощущая твердость подбородка на гладкой, тонкой, как бумажная салфетка, коже и сдавленно постанывая от наслаждения.

Искусно целуя и поглаживая ее, он постепенно спускался вниз, достигнув в конце концов шелковистого кустика между ногами, увлажнившегося при его прикосновении. Он мягко раздвинул вульву и захватил губами клитор, прижимаясь и облизывая его, пока она не начала, охваченная страстью, извиваться под его тяжестью.

– Еще, еще, – стонала она, вновь и вновь повторяя его имя.

Чувства его обострились до предела, и желал он только одного – доставить ей наслаждение. Он чувствовал, что она вот-вот изойдет, о себе он не думал и хотел лишь увидеть, как она выглядит, когда кончает. Но в решающий момент она вдруг напряглась и с силой оттолкнула его.

– Маленький мой, маленький, – сказала она хрипло, – только с тобой вместе.

Склонившись над кроватью, она прижалась к нему и впилась губами, проводя языком по небу так, что у него голова закружилась от наслаждения. Затем она стала на колени и припала к его бедрам, взяв обеими руками член и мягко проводя пальчиками по всей длине. Он был не обрезан. Она наклонилась еще ниже и захватила губами крайнюю плоть, поводя по ней языком, пока он не закричал от удовольствия. Смеясь, она все повторяла и повторяла свои ласки, а он снова захватил ее груди и теперь уже грубовато мял соски пальцами.

Чувствуя, как нарастает в нем желание, она ускорила движения, живо соскользнула с него и, повернувшись лицом вниз, прижала его руки к своим коленям. Наслаждаясь его мужественностью, она целовала его содрогающийся член, зарылась лицом в волосы над ним, вдыхая божественный запах. Мошонка у него напряглась под ее пальцами. При легких, дрожащих поцелуях губы ее то смыкались, то раскрывались, успокаивая и одновременно возбуждая.

Открыв глаза, Джейк увидел над собой влажную вульву, дразняще покачивающуюся вверх-вниз. Едва владея собой, он потянулся к ней языком, почти промахнулся. В конце концов терпеть стало невозможно. Приподняв Стефани, он обхватил округлые ляжки, опрокинул ее на спину и изо всех сил впился ей в губы. Она выскользнула из-под него, как рыбка, и легла рядом.

– Джейк, я кончаю, – пробормотала она, и глаза ее горели ненасытным желанием. – Пожалуйста, милый, возьми меня скорее.

Он почувствовал, как весь наполняется восторгом обладания. Тихо, как опытный любовник, он раздвинул ей ноги и возлег на нее, не испытывая поначалу никакого желания начинать ритмические движения, настолько он был полон ею. Но Стефани уже подняла ноги, и круговыми движениями все глубже и глубже всасывала его в себя. Ее настойчивость передалась и ему, и долгими равномерными движениями он проникал вглубь, пока наконец она, то постанывая, то вскрикивая от восторга, колотя его по плечам сжатыми кулаками, не кончила.

И еще, и еще – раз за разом. Он был нежным, но и безжалостным, не знающим снисхождения любовником, достаточно умелым, чтобы задержать собственный оргазм. Она была ошеломлена, пресыщена, не помнила себя от наслаждения.

– Довольно? – прошептал он наконец.

– О да, довольно, довольно, – закричала она, вцепившись в него в последнем содрогании. И тогда он тоже кончил с протяжным стоном.

После всего этого и говорить было почти не о чем, а если и было – то о печальном. Но когда она, обняв его на прощание, выскользнула из комнаты, оба знали, что горечь сменилась пониманием, а боль и ненависть растворились в простом акте любви.

Глава сорок вторая

Высоко на утесе Эдем дрожал на зимнем ветру. Увядающее очарование осени давно уже сменилось промозглым и унылым июнем. Сад выглядел холодным и мертвым, цветы и ароматы оставили по себе лишь слабую память. В воздухе висела изморось, оседающая на остатках листвы и впитывающаяся в оголившуюся землю. С океана набегал тяжелый туман. Свиваясь кольцами и образуя непроницаемое белое одеяло, он обволакивал дом и полностью скрывал весь Эдем от постороннего взгляда. Только грустный крик чаек нарушал мрачную тишину.

Но внутри дома кипела жизнь. Из столовой доносились взрывы веселого смеха, которым встречали старые привычные шутки.

– «Умирать, мой милый доктор? – сказал он мне. Дэн хихикнул. – Вот уж чего я не собираюсь делать!»

С любовной снисходительностью Стефани отметила, как он смеется собственной шутке; затем обвела глазами стол. Отдавая должное остаткам превосходного обеда, тут сидели Билл и Рина, Касси и Деннис, Сара и Том. «Семейная трапеза, – удовлетворенно подумала она. – Моя семья».

– Расскажи еще что-нибудь, Дэн, – попросила Рина.

– Нет, нет, не надо настаивать, – бурно запротестовал Деннис. – Для анекдотчика он слишком хороший врач.

– Ты слышишь, Стефи, – притворился оскорбленным Дэн. – Твой сын снова позволяет себе фамильярничать со старшими.

– Не волнуйтесь, – вступила Касси, беря Денниса за руку. – Я возьмусь за него!

Стефани весело рассмеялась:

– Это уж точно, Касси, и во вред ему это не пойдет.

– Никому из них не пойдет во вред, – сухо сказала Рина. – Посмотрите хоть на Билла. Только вышел из больницы, а уже воображает, что он Кинг Конг. Ну как мне вытащить его с верхнего этажа «Харпер майнинг», где он целыми днями старается оборать невинных прохожих?

– Все будет нормально, мама, – Том склонился к ней через стол. – Между нами говоря, мы со Стефани проследим, чтобы он не перерабатывал.

– Перерабатывал? – зарычал Билл. – Хуже, если я буду недорабатывать. В этой больнице я едва не загнулся от скуки. Когда меня выписали, это был счастливейший день в моей жизни.

– Для меня это тоже был удачный день, Билл, – сказала Стефани, ласково улыбаясь. – Как и для всей компании.

– Кое на что еще способен, а? – заметил явно польщенный старик.

– Билл, ты превосходишь самого себя. В последние несколько недель у нас просто фантастический оборот.

– Мама, мы же договорились, – засмеялась Сара. – Никаких разговоров о деле. Скажи ей хоть ты, Дэн.

– Сказать ей? – усмехнулся тот. – Никто не может сказать Стефани Харпер, что ей делать. Да и к тому же, – он улыбнулся ей через стол, – я привык к делам. Пришлось научиться. Как и тебе придется, если ты, конечно, не раздумаешь выйти за этого сорванца! – Он указал на Тома, который поспешил принять это определение как комплимент, хотя с внешней стороны все свидетельствовало об обратном.

Стефани прислушивалась к этой беззлобной перепалке и про себя подсчитывала, благодаря небо, свалившиеся на нее блага. Вернулся Билл, здоровый и по-прежнему энергичный; компания преуспевает – даже недавний экономический спад пошел ей на пользу; Деннис и Сара счастливо объединились с Касси и Томом – этих двоих она с радостью примет в семью; а главное – Дэн, ее опора и надежда, любовник, муж и товарищ.

Дэн… Подавив вздох облегчения, она благословила его мудрость, силу, а более всего – любовь. После свидания с Джейком она и помыслить не могла, что эта история как-нибудь выплывет наружу – и уж тем более не собиралась рассказывать о ней. Но потом все естество ее восстало против того, чтобы Дэн оказался обманутым мужем. Она еще некоторое время колебалась – может, лучше просто ничего не говорить, пощадить чувства Дэна: ведь ничего подобного – в этом она была твердо уверена – не повторится. Но в глубине души она знала, что, как всегда, скажет ему правду. Между ними не должно быть никаких недомолвок.

Однажды ночью, когда уже легли, Стефани взяла мужа за руку.

– Дэн, – неуверенно начала она, – мне надо тебе кое-что сказать.

Молчание.

– Ты в этом уверена, дорогая?

– Уверена? Что ты имеешь в виду?

– Тебе ничего не надо говорить. – Он сжал ее руку. – Я ведь не слепой, Стефани. Я вижу, что ты избавилась от призрака – изгнала одного из своих духов-демонов. Ну и я тоже справлюсь с этим сам.

– Так ты…

– Не сержусь? Не ревную? Орфеев остров излечил меня от всякой мелочности, помнишь?

– О милый…

– Запомни и еще одно. Когда ты начинала борьбу за возвращение компании, я пообещал поддерживать тебя всегда и во всем, и так до конца, когда все останется позади. Ну так вот, этих слов я обратно не беру.

Стефани глубоко вздохнула, охваченная глубоким чувством любви и радости:

– Скажу тебе только одно: верь мне, ничего подобного больше не будет.

– Верю. – Голос его звучал мягко и нежно. Он обнял ее:

– Добро пожаловать домой, родная.

Так и пришел конец той истории. Быстротечная сцена прощания уже выветривалась из ее памяти. Джейк остался верен обещанию, которое она взяла у него при расставании: он не будет пытаться связаться с ней – ни писем, ни подарков, ни телефонных звонков, ничего, что могло бы нарушить ее спокойную семейную жизнь. Она любила Дэна, и это навсегда. Джейку она не отдала ничего из того, что принадлежало Дэну, и теперь, когда от Дэна у нее не было секретов, ничто не могло стать между ними. Джейк останется с ней как память, как нечто такое, что порой заставляет женщину улыбнуться, испытывая двойственное ощущение победы-поражения. Она его никогда не забудет. Но, с другой стороны, и сожаления не испытает, когда воспоминание выцветет, когда образ бледнолицего мужчины с курчавыми черными волосами потускнеет в ее сознании. Джейк был… эпизодом – реальным, пряным, приятным, – но преходящим.

А жизнь продолжалась. В ней всегда будут темные стороны. Она содрогнулась, вспомнив, как Джилли своим разрушительным вторжением, неся с собой ярость, ненависть и месть, буквально выбила ее из колеи. Иногда ночами, когда в чуткий ее сон врывались кошмары, она снова видела глаза Джилли, желтые кошачьи глаза – бездонные колодцы эгоизма и самовлюбленности. Где она теперь? Полиция так и не обнаружила ее.

– Они не найдут ее, не найдут, – говорила она Дэну, и тот мрачно соглашался. Там, где-нибудь, Джилли всегда будет пребывать, мерцать на краю сознания, готовая в любой момент нарушить ее мирную жизнь.

И все же эта мысль не так уж и страшила ее. Однажды, да нет, теперь уже дважды она пережила мстительные поползновения Джилли, выдержит, если понадобится, и в третий. Испытания последнего времени вроде не отняли у нее сил, наоборот – прибавили. Она ощущала прилив жизненной энергии, чувствовала себя свободной и готова была к любому вызову действительности. «И в этом заключается единственный секрет», – думала она.

Дэн через стол наблюдал за ней, и в сердце его поднимались волны любви. «Мы оба прошли через это, – думал он умиротворенно. – И оба нарушали ту близость, без которой не может быть настоящего брака. Слава богу, то было лишь временное недомогание, а не смертельная болезнь! – Глубоко задумавшись, он взглянул на Стефани: ее чудесное лицо было спокойно, глаза светились. – Мне повезло, – горячо сказал он себе. – Мне так повезло, что она у меня есть. И об этом я всегда буду помнить».

Возня, которую затеяли меж собой Деннис и Сара, заставила его вспомнить о своих хозяйских обязанностях. Когда они с женой останутся одни, у них хватит времени предаться в мире совместным размышлениям и заботам.

– Стефани! – веселый голос Дэна вывел ее из задумчивости. – Может, ты что-нибудь сделаешь, чтобы призвать к порядку этих малолетних преступников. Я не могу!

– Ладно, наверное, пора переходить к делу. Зачем мы, собственно, сегодня собрались? – улыбнулась она. Все оживились. – Кто первый?

Сара живо начала:

– Мы бы с Томом хотели пожениться летом – допустим, в ноябре.

– И мы тоже! – в один голос сказали Касси и Деннис. – И еще мы бы хотели отпраздновать свадьбу здесь, дома, – добавил Деннис.

– И мы, – сказал Том.

– Как насчет двойной свадьбы? – осторожно спросила Стефани.

Все четверо переглянулись. Сара посмотрела на Денниса.

– Двойная свадьба – двойной праздник!

– Да, здорово, – живо подхватил он.

Том и Касси согласно кивнули.

– Ну что же, – подвела итог Сара, – я уже вижу чудесный безоблачный день, стол, ломящийся от еды и напитков, шампанское, льющееся, как…

– Шампанское, – ухмыльнулся Дэн.

– И вот появляется священник, – подхватил Деннис, – чтобы обвенчать нас…

– В саду! – весело воскликнула Сара, бросив многозначительный взгляд на Тома.

– Ну да, в саду, где же еще? – сказала Стефани. – В саду Эдема.