Текст книги "Бессилие власти. Путинская Россия"

Глава 6
Альтернативные модели модернизации

Условия и предпосылки

Понятия «модернизация» и «инновации» не сходят со страниц печати, ими увлечено все наше общество. Вот и студенты наши, к месту и не к месту, буквально «сыплют» эти слова, вызывая глухое раздражение профессоров. Нет, конечно, профессора не против «модернизаций» и «инноваций», они-то как раз самая реальная сила в их развитии, да и поддержке идеологов модернизации. Но они «народ» прагматичный и хорошо представляют себе, что все развитие человеческого общества, начиная с изобретения колеса в конце традиционного общества, покоилось именно на процессах технологических инноваций и модернизации политических, экономических и социальных структур государства. И поэтому их раздражает бессмысленное использование этих слов к месту и не к месту.

В то же время очевидно и то, что вброшенные в общество идеи руководства страны (после глобального кризиса 2008–2010 гг.) о необходимости более решительного перехода к разработкам и внедрению в отечественную экономику новых технологий, осуществлению более широкой модернизации самих структур государства отражают общественное понимание новой международной реальности. А без учета этой реальности Россия быстро отстанет от многих стран мира в плане международной конкурентоспособности. А что такое «отстаивание» в этой сфере в современных условиях? – Это, прежде всего, ухудшение общих экономических позиций страны и его неизбежное следствие – снижение уровня жизни народа. И тенденции такого нашего отстаивания уже проявляются в достаточно определенных формах. Очевидно, определенное понимание такой ситуации в руководящих кругах страны имеется. В то же время сами представления о модернизации (и инновациях) экономической системы, прежде всего ее направлениях и содержании, на мой взгляд, недостаточно ясны (если иметь в виду узкий круг специалистов).

Здесь следует принимать во внимание следующие обстоятельства.

Первое. Прогресс науки и техники и соответствующие модернизации производства – явление объективное, естественно-историческое, но непрерывно усложняющееся. Например, распространение колеса по всему миру не представляло никаких «технологических» сложностей, в то время как следующий планетарный прорыв – изобретение машины и его массовое внедрение – оказалось непосильным для целых континентов. И тем более сложным оказывается внедрение всей огромной массы изобретений человечества на современном этапе, требующего мощного научно-промышленного потенциала для своего внедрения. Но и этого, как показывает опыт, оказывается недостаточным – важнейшим звеном предстает умелое распределение ролей главных субъектов экономики, и прежде всего государства и частных компаний.

Второе. Наука – явление интернациональное, поэтому те, кто ею занимаются профессионально, это, как правило, носители интернациональных знаний, опыта и культурных ценностей. В одних обществах (в которых есть понимание значения науки и их носителей), они пользуются уважением и признанием. (Еще античные мыслители выдвинули идею меритократии – власти ученых в будущих обществах.) Поэтому такие страны занимают передовые позиции по показателям эффективности экономики, уровню жизни населения, внутренней стабильности и ощущению комфортности социальных групп. В других странах (их большинство), в которых науке и образованию не уделяется должного внимания либо политика ориентируется на науку избирательно, с позиций идеологических воззрений, дела обстоят неважно: общества пребывают в нищете, со всеми вытекающими последствиями (поиски виновных – их излюбленная игра). Об этом наглядно свидетельствуют выводы Международных докладов «Развитие человеческого потенциала», в частности соответствующие страновые индексы развития человека (ИРЧП). Тем не менее прогресс науки, техники и технологий, равно как и модернизации общественно-экономических систем через введение инноваций, – это процесс объективный, он распространяется на все страны мира. Другое дело – там, где этот процесс умело направляется через создание необходимых условий и предпосылок, – там модернизации осуществляются успешно, всесторонне и планомерно, а не отдельными «вкраплениями» в общую отсталую технологическую среду.

Третье. Ни модернизация, ни инновации неверно рассматривать как нечто новое, не встречавшееся ранее в экономической истории государств; как нечто требующее «оригинальных» подходов, известных только «избранным» российским деятелям, которые подчас выступают таким образом, что складывается впечатление о том, что только им известна истина в этой области. Инновации – это постоянные, непрерывные новшества, которые развиваются на базе всего предшествующего научного опыта и все шире вторгаются в самые различные сферы общественной жизни, и прежде всего в производство, его организацию и управление.

Сам термин «модерн» (фр. moderne – современный)отражал некий «новый стиль», первоначально призванный обосновать новые явления в европейском искусстве, литературе и архитектуре конца XIX – начала XX в. Он противопоставлял себя нетворческому воспроизведению стилей прошлого. Некоторые направления модерна в дальнейшем пришли к конструктивизму; например, в архитектуре использовались возможности новых строительных и отделочных материалов; в искусстве и литературе – также новые подходы, раздвигающие культурные границы прошлых эпох, включая античную классику и т.д. Модернизм (фр. modernizer – также современный)– делать современным, изменять соответственно требованиям современности, вводя различные усовершенствования, например оборудования, технологические процессы на базе новых открытий, изобретений и усовершенствований.

В проекте Закона об инновациях, который ныне обсуждается, сделана попытка сформулировать понятие инновационной продукции (но не инноваций). В нем, в частности, говорится следующее: «К инновационной продукции относятся товары, в которых использованы результаты научной и (или) научно-технической деятельности, или товары, работы и услуги, которые произведены или оказаны способом, представляющим собой результат научной и (или) научно-технической деятельности, при условии, что с момента первоначального выпуска таких товаров, производства работ и (или) оказания услуг не истекло трех лет». Инновациями же можно считать изобретения, полезные модели, промышленные образцы, программы для электронно-вычислительных машин, селекционные достижения, топологии интегральных микросхем, секреты производства, а также единые технологии.

Модернизация – процесс трансформации, усовершенствования и изменений самой Системы. Как процесс экономической трансформации, она рассматривается на разных уровнях: на уровне организации, региона, страны, мировой экономики. В течение пятисот лет (со времени начала капиталистической трансформации) ведущей тенденцией мирового развития был прогресс, который в большинстве стран и происходил в форме модернизации экономических систем. Известно, что по мере перехода из Средневековья в Новое время Запад осуществил беспрецедентную трансформацию средневекового общества в общество современного типа. Он способствовал, как показал, в частности, А. Тойнби, также модернизации других, незападных стран, хотя этот процесс до сих пор не завершен и протекает крайне противоречиво и часто – на конфликтной основе. Классическая модернизационная теория характеризует модернизацию как переход из традиционного общества в современное общество.

Традиционные общества, как известно, являются исторически первыми и самыми длительными по времени (порядка 100 тыс. лет). Это общества, воспроизводящие себя на основе традиции и опирающиеся на традиционный опыт как источник легитимации. Традиционные общества отличаются от современных рядом особенностей. Главные из них – это: организация социальной жизни на базе религиозно-мифологических представлений; коллективистский характер общества; авторитарный характер власти без ее использования в имущественных целях; простой способ производства – то есть производство для поддержания жизни; соответственно – простой обмен.

В ходе модернизации традиционного общества происходит переход к рабовладельческому, а затем к феодальному и далее – к капиталистическому обществу, трансформировавшемуся в современное капиталистически-буржуазное общество. Какое общество придет на смену современному буржуазному обществу с его немыслимо высоким уровнем социального расслоения, можно строить только гипотезы. Но можно одно сказать с определенностью – народы не будут долго терпеть утвердившееся ныне неравенство и несправедливость, характерные для индустриального и постиндустриального общества. Оно включает в себя, прежде всего, коренное отличие от традиционного – правовое регулирование и имущественное неравенство, переходящее фактически в обратное социальное неравенство. При этом преобладающая особенность современного общества – ориентация на непрерывность модернизационных процессов на базе технологических инноваций, объективно воздействующих не только на производство, экономику, но и на социально-культурные и иные стороны развития. Другие отличия его от традиционного общества – это светский характер социальной жизни; формально демократическая организация системы власти; экономика, которая производит товары и услуги не только для «себя», но намного больше, чем способна потреблять страна (т.е. для продажи другим странам); частно-капиталистический, экономический, индустриальный характер; массовое образование; ориентация на научные знания и опыт и т.д.

В течение пятисот лет догоняющая модернизация была основной формой развития незападных стран. Ее следствием было усиление всемирно-исторической связи между народами – т.е. процесса интернационализации факторов производства.

Глобализация, развернувшаяся на базе ИКТ со второй половины 80-х гг. XX в., связана с мировым рынком (ТНК, банками, финансовыми потоками, международной торговлей), «победой» идеи всесильного рынка в глобальном масштабе, информационной всемирной связью, обеспечивающей этому рынку и финансовому капиталу исключительную динамичность. Неменьшее значение имела возможность продвижения высокотехнологичного, уникального и наиболее дешевого продукта не только силой его собственных свойств, но и через тотальную рекламную деятельность. Развитые экономические центры мира в этих условиях стремятся к наращиванию своих преимуществ в экономике и технологиях перед другими странами, опираясь на могучие ТНК и ТНБ. Такое развитие неизбежно привело к заимствованию западного технологического опыта и в целом к вестернизации незападных стран. Однако на неопределенном этапе, эти западные образцы потребительского общества стали вызывать массовые протесты, интенсивно нарастает критическое отношение к политике вестернизации, догоняющей модели модернизации и чрезмерной ориентации правительств на Запад. Этому способствуют регулярные экономические кризисы на Западе, которые обрушиваются на бедные страны. Соответственно, большой популярностью пользуются другие идеи модернизации, на базе собственной идентичности. Эти идеи в самых разных странах – от России до Китая, Латинской Америки и до Африки – привели к утверждению многообразия развития, отторжению западной (атлантической) модели как эвфемизма развития по западному пути, отказу от идеи линейного развития, сторонниками которой были маститые аналитики послевоенных десятилетий (У. Ростоу, Тойнби и др.).

Поскольку классическая модернизация сегодня неосуществима и незападные страны решают собственные задачи, не стремясь догнать западный образец, который сам находится в состоянии неравновесия и вынужденной трансформации от либертарианства к некоему синтезу неокейнсианства и неолиберализма, модернизация перестала быть ведущим процессом социальной трансформации на всемирном уровне. Ее место, по мнению ряда аналитиков, вытеснила глобализация, она стала ведущим процессом социальной трансформации, а модернизации отдельных обществ – ее следствием.

Глобализация породила колоссальный разрыв в уровне жизни и возможностях развитых, развивающихся и переходных стран; при этом разрыв в уровне жизни групп населения слаборазвитых стран значительно превышает соответствующий уровень западных стран. Это произошло во многом благодаря перенесению образов западной рыночной системы в эти страны в их порочной, извращенной форме. Так, в 1960-х гг. разрыв между пятью богатейшими и пятью беднейшими странами был 30 к 1, в 1980-х – 50:1, 1990-х – 74:1, 2001–2005 гг. – 80:1, в 2010 г. – 85:1. Социальное расслоение в незападных странах (в том числе в России) достигло фантастических размеров: если в западных странах децильный коэффициент не превышает в целом соотношения 1:10, то в развивающихся и переходных странах он достигает 1:25 (Россия) и более. В этом отношении глобализация – это отрицательная альтернатива модернизации, поскольку модернизация исходила из необходимости обеспечить возможность отсталым странам хотя бы в некоторой степени «подтянуться» к уровню жизни народов Запада. В сущности, в глобальную экономику могут войти только три группы стран: а) те страны, которые сумели создать уникальный продукт для мирового рынка, б) могут производить и поставлять стратегическое сырье, в) производят товары массового спроса по относительно дешевой цене. Среди незападных стран в этот клуб избранных вошли Китай, Индия, Бразилия, Южная Корея, ЮАР, Турция, Польша, Мексика, Индонезия, Таиланд, Малайзия, некоторые арабские страны (ОАЭ). Вхождение в глобальную экономику осуществляется, во-первых, путем технологического прорыва, через исключительные творческие возможности группы талантливых новаторов, которые создают такой прорыв; во-вторых, через формирование новой индустриальной базы, которая создает товары и услуги для мирового рынка.

Инновация (от лат. innovatio – новации (новшества); перемена, обновление, изменение) – заметное нововведение в какой-либо сфере человеческой деятельности; в экономике – технологические изменения на базе новаций, нововведений, изобретений и усовершенствований. Перефразируя третье издание «Руководства Осло» [Guidelines for Collecting and Interpreting Innovation Data, 2005],инновация – это вывод на рынок нового товара или услуги, внедрение нового процесса производства и продвижения товаров или услуг, новых форм организаций производства или видов деятельности, создание новых или захват большей доли на существующих рынках.

Соответственно, инновации классифицируются как технические, экономические, финансовые, социальные, культурные, политические и т.д. Инновация является результатом материально-предметной и интеллектуальной деятельности людей, направленной на удовлетворение потребностей людей и общества в целом. Способность общества к внедрению инноваций, их восприимчивости во многом определяет уровень социального, культурного и экономического развития страны. Общепризнанными критериями причисления конкретного новшества (изобретения, научной идеи, стратегии управления и т.п.) к инновации являются его значимость и широта внедрения (использования). Для возникновения технических инноваций необходимо выполнение ряда условий: наличие общественной потребности в инновации; достаточное количество потенциальных инноваторов, т.е. активных участников инновационных процессов; наличие определенной (достаточной) инфраструктуры; включающей в себя систему образования, систему науки, систему защиты интеллектуальной собственности (патенты, ноу-хау, лицензии), информационные системы; основательно разработанную политику государства и т.д.

Развитию инноваций, как правило, препятствует ряд объективных и субъективных факторов. Относительно технических инноваций к числу основных объективных факторов принадлежат: разрыв между научной и технологической базой производства; экономическая неэффективность инноваций; невосприимчивость научно-конструкторских центров к практическим нуждам производства; отсутствие личной заинтересованности значительных групп исследователей и работников в инновациях; несовершенство методов менеджмента и маркетинга; несоответствие системы образования современным требованиям подготовки исследователей и руководителей производства; пороки правовой защиты интеллектуальной собственности; недостаточное финансирование научно-исследовательских учреждений; «утечка мозгов» и т.д.

Субъективные факторы в целом свойственны всем сферам инноваций. К данным факторам относятся: отсутствие адекватных представлений о перспективных направлениях развития основных сфер человеческой деятельности; пренебрежение теоретическими знаниями; косность мышления; неприятие нововведений; боязнь риска и т.д. Особо важное значение имеет субъективизм в формировании политики, пренебрежение выявившимися объективными тенденциями в мировом развитии, в том числе в сфере методологии экономической политики, формируемой правительствами.

В масштабах страны развитие инноваций стимулируется государственной инновационной политикой, предусматривающей, в частности, селективность налоговой, инвестиционной и кредитной политики, прямую финансовую поддержку отдельных исследовательских и технологических программ. Социальные последствия инноваций могут быть значительными и малопредсказуемыми. Для стран, переживающих стадию догоняющей модернизации, превышение определенной «критической массы» инноваций, в особенности при административном внедрении последних, часто приводило к социальным конфликтам и кризисам.

Глобализация инноваций – освоение и распространение эпохальных и базисных инноваций в условиях формирования глобального научно-технологического, инновационного и экономического пространства. Глобализация создает условия для перехода к постиндустриальному технологическому способу производства и реализующему его первую фазу шестому технологическому укладу, который будет определять конкурентоспособность товаров и услуг на мировом рынке в предстоящие два-три десятилетия XXI в. При все еще действующих либертарианских моделях (несмотря на их банкротство в ходе глобального кризиса в 2008–2010 гг.), отвечающих интересам транснациональных корпораций (ТНК и ТНБ) всех стран (развитых, развивающихся и переходных), глобализация инноваций сопровождается усилением поляризации, технологического и экономического разрыва между богатыми и бедными странами и цивилизациями и стратами внутри этих стран. При реализации сценария глобального инновационного прорыва и гуманизации глобализации технологический и экономический разрыв между странами и цивилизациями, возможно, будет сокращаться; в этом случае глобализация инноваций, несомненно, будет способствовать общепланетарному экономическому, социальному, экологическому и общегуманистическому прогрессу.

Модернизация: инновации или новая индустриализация?

Чрезмерно легковерное отношение к проблеме, как мне представляется, уже создало опасную иллюзию легкости решения важнейших экономических и социальных задач общества, оставляет вне внимания целый пласт острейших проблем национальной экономики. Пропагандисты уже создали иллюзию, что, стоит лишь «начать» процесс массовых изобретений (это тоже представляется в легкомысленном свете), их немедленно внедрят в производство, и Россия на всех модернизационных парах устремится вперед, к тому светлому будущему, которое все чаще в последнее время рисует премьер в своих публичных выступлениях.

А между тем задача модернизации экономики России крайне сложна. В том числе и в силу того, что целые отрасли промышленности подверглись в 90-е гг. деиндустриализации и их надо создавать заново – какие здесь могут быть инновации на несуществующих предприятиях? Например, если в стране нет трех-четырех десятков нефтеперерабатывающих заводов – можно ли говорить о каких-то «инновациях» и «модернизациях» в этой отрасли? Вопрос: что мешало их построить в прошедшее десятилетие? Далее, состояние в отраслях машиностроения, химических производствах, станкостроении, предприятиях бывшего министерства электронной промышленности, транспортном машиностроении и т.д. – просто плачевное, этих отраслей практически не существует. А ведь должны и воспринимать новые технологии. Вопрос: где планы правительства по их строительству? На сегодняшний день вся промышленность и сельское хозяйство страны функционирует главным образом в силу того, что имеются финансовые ресурсы для импорта машинно-технических изделий, оборудования и сырья из-за границы, причем в растущих масштабах.

Следовательно, если речь идет о серьезной модернизации всего народного хозяйства, главная задача заключается в том, чтобы воссоздать сами базовые отрасли обрабатывающей промышленности, обеспечить сбалансированность как в отраслевом, так и региональном разрезе. Это означает, что стране прежде всего нужна новаяиндустриализация. Разумеется, на новой (инновационной) технологической базе.

Отметим: на обширных пространствах Российской Федерации за 20 трансформационных лет не заработал рыночный механизм и не привел к процветанию ни один регион на своей собственной капиталистической базе. Я неоднократно уже писал, что можно достаточно уверенно сказать, страну ожидало бы печальное будущее, если бы не тот мощный нефтедолларовый поток, непрерывно наполняющий казну все последнее десятилетие. И эти деньги либо транжирятся без пользы, либо «проедаются» через определенную социальную поддержку бедного населения.

Одна из серьезных ошибок и экономической науки, и государственной практики заключалась в том, что не были фундаментально проанализированы причины, приведшие к краху к концу прошлого десятилетия в целом Российское государство. Когда посыпался «золотой дождь» в результате резкого повышения цен на «черное золото», все дружно предали забвению то ельцинское десятилетие, которое едва не закончилось уже распадом России. И проблема состояла далеко не в том, что в стране не развивались инновации, – проблема, повторим, состояла (и состоит) в том, что в России произошла деиндустриализация. И этот факт почему-то остается без внимания и сегодня.

Поэтому главная, стратегическая задача экономической политики – осуществить новую индустриализацию страны, обеспечить сбалансированное развитие всех отраслей и производственной инфраструктуры в том объеме, которое могло бы обеспечить экономический рост на собственной базе. Естественно и то, что эта индустриализация должна быть основана на современном технологическом уровне – с таких позиций, на мой взгляд, следует рассуждать об инновациях и модернизации.

В этой связи полезно осуществить анализ тех глубинных причин, которые привели в последние три десятилетия к необычайному экономическому подъему Азии. Этот подъем настолько значительный, что он фактически создал мощный сдвиг в сторону перемещения основной базы экономического развития с Запада на Восток – то есть в Азию. Причины этого глобального перемещения объективно обусловлены, по крайней мере, тремя глубинными тенденциями.

Первая. США, Япония и ряд других супериндустриальных стран, начиная с 80-х гг., переносили (через ТНК) свои производства прежде всего в регионы Азии. Причины были разные – и требования экологии, и увлечение дешевизной рабочей силы, и близость к обширным рынкам сбыта и отчасти сырья. При этом на Западе была уверенность в том, что ключевые компоненты переносимых производств, основанных на высоких технологиях, остающиеся в метрополиях, долгое время будут иметь решающее значение. Запад полагал, что «ключ» к технологиям – у них «в кармане». И просчитался. В результате переноса производственных мощностей с Запада на Восток, а также Латинскую Америку, в целом значительно расширилась база для индустриализации этих развивающихся регионов мира, особенно группы новых индустриальных стран (НИС).

Вторая. Информационно-технологический прорыв, начавшийся с конца 80-х гг. (на базе ИКТ), оказал огромное (не прогнозируемое) воздействие на товары и услуги «новой экономики». В частности, он привел к быстрому снижению цен на них, и они стали общедоступными. Это привело к тому, что основная часть прибыли компаний стала формироваться в процессе торговли этими товарами, а не вследствие продажи технологий; это – очень важный момент. При этом заметим, группа развитых стран, которые направляют на цели НИОКР свыше 2,5% ВВП, в последние 20 лет показывали общий годовой рост ВВП 1,5–2%. В то же время страны Азии и в целом группа НИС выделяли на цели НИОКР не более 1,5% ВВП, но обеспечивали рост ВВП в 5–10%. Вот этот момент представляется весьма интересным. Дело в том, что новые технологии, как я указывал выше, стали общедоступными по цене, и фактор расширения производства и сбыта новых изделий стал играть решающую роль в экономическом росте, а не просто высокий технологический уровень экономики. В результате Китай (вместе с рядом других стран НИС) заполняет чуть ли не весь мировой рынок компьютерами. С таких позиций и осуществлялся процесс перемещения новых технологических производств в группы развивающихся стран, – чтобы расширить производство товаров для мирового рынка. Но эта политика Запада оказалась более чем удачной для НИС, которые, в громадной степени расширив производство новых товаров и услуг, тем самым разрушили монополию Запада и на новые технологии. Выше приведенный пример с китайскими компьютерами хорошо иллюстрирует это положение.

Резкое удешевление новых товаров необычайно расширило их рынок: еще в середине 1990-х более 80% покупок новых компьютеров, оргтехники и мобильных телефонов приходилось на Японию, Западную Европу и Северную Америку. Ныне доля этих регионов сократилась до менее чем 35% (и быстро сокращается); это произошло прежде всего из-за роста объема спроса. А объем спроса растет в силу, во-первых, снижением цен на инновационные товары, а во-вторых, как следствие роста уровня жизни некоторых слоев населения в РС. До 80-х гг. «новые индустриальные страны» всего лишь обслуживали рынки Запада (за счет «колониальных товаров»), и их возможности были крайне ограниченны по объективным причинам (бедность и нищета населения, узкий внутренний рынок, плохая инфраструктура, проблемы с кадрами и т.д.). Поэтому товарооборот в те времена между Югом и Западом, Востоком (Азия) и Западом был ограниченным и соответствовал схемам МРТ, которые определялись потребностями ТНК и рынком Запада на неоколониальной основе. Последний производил всю высокотехнологичную продукцию в основном «сам для себя», а не для РС (т.е. для западного мира).

Технологические перевороты 80–90-х гг. и первого десятилетия XXI в. изменили саму конфигурацию МРТ: по итогам 2010 г., например, Китай – главный экспортер на планете. Он произвел больше компьютеров, оргтехники, мобильных телефонов и планшетных устройств, чем весь остальной мир. Само появление возможности покупать такие товары у населения бедных стран мира внесло кардинальные изменения в структуру глобальной экономики, в частности они отразились в громадном расширении географической зоны индустриализма, к похоронам которого готовились, по остроумному замечанию профессора Владислава Иноземцева, «в 1990-е годы так же, как и к «концу истории».

Третья тенденция. В результате указанных выше процессов и тенденций в мировой экономике произошел феномен индустриального ренессанса. Он (этот ренессанс), в свою очередь, создал еще одну предпосылку для своей эволюции. В частности, в качестве производной от роста промышленности быстро стал увеличиваться спрос на сырье. Как отмечается в ряде международных исследований последнего времени, процесс устойчивого роста на сырье совпал по времени с кризисом в «новой экономике», который обвалился в ходе мирового кризиса 2001–2002 гг. В то же время за все прошедшее десятилетие большинство сырьевых товаров и энергоносителей подорожало в 3–6 раз. Это отразилось сильнейшим образом прежде всего на PC, в частности на НИС, и в группе переходных стран СНГ: России, Казахстане, Азербайджане. Именно этот рост создал реальные условия для позитивных сдвигов в плане увеличения уровня жизни людей – по данным ПРООН, порядка 600–700 млн чел. из развивающихся и переходных стран вышли из нищеты благодаря росту цен на сырье. Эти сотни миллионов людей стали покупателями инновационных товаров. Наглядный пример одного из направлений влияния «нового индустриализма», основанного на элементах «новой экономики», – это революции в арабском мире, которую аналитики связывают с распространением доступных по цене компьютеров даже среди арабских бедняков. Например, только ливийские школьники получили 100 тыс. компьютеров по ценам ниже 100 долл. в 2008–2010 гг.

Как реагировали на эти глобальные сдвиги в мировой экономике «постиндустриальные государства»? Примитивно: они продолжали политику поощрения аутсорсинга и переносили в зоны PC – причем не только через ТНК, но и через средние и малые фирмы (современные ИКТ позволяют это) – производства, и уже не только традиционные («тяжелые»), но и современные, создавая дисбалансы в национальных промышленных структурах. Одновременно, компенсируя этот дисбаланс, и стали формироваться «финансовые пузыри» вокруг отдельных сфер бизнес-деятельности (нефть, газ, ИКТ, ипотека, строительство, услуги и пр.). Спекуляции на движении фиктивных денежных потоков в развитых центрах капитализма приобрели колоссальный размах. Эти спекуляции как бы компенсировали «уход» из стран реальной экономики. Аналитики разных стран приводили данные о том, что перед глобальным кризисом, например, сумма деривативов превышала 800 трлн долл. (при мировом валовом продукте 60 трлн долл.). Источником благосостояния стали уже не промышленность и сельское хозяйство, не отрасли, их обслуживающие, а денежные превращения, узаконенное спекулятивное движение денежных массивов, ценные и не ценные бумаги, их производные, деривативы, хедж-фонды и т.д. Их потоки «оторвались» от реальной экономики. В то же время интенсивный процесс индустриализации «третьего мира» продолжали и продолжает свое победное шествие по миру, ослабляя США и Западную Европу (Япония ослабила себя сама).

Низкие темпы роста западных экономик, их неустойчивость при нарастающих темпах увеличения внутренней и международной задолженности – это характерная черта всех развитых стран в посткризисный период. Эти тенденции становятся все более угрожающими и могут дать крупный негативный эффект в самых неожиданных формах, – как в США, так и в Европе. С другой стороны, они свидетельствуют о неизбежности смены парадигмы экономической политики; волей или неволей Западу придется взять на вооружение кейнсианские основания политики и более активно использовать механизмы государственного регулирования на постоянной основе. Это, повторим, необходимость, и скорее – неизбежность. Вопрос: как учитываются эти глобальные тенденции в российской политике? Никак! Они попросту не замечаются.