Текст книги "Бессилие власти. Путинская Россия"

Марш-бросок НАТО на Восток

Высокие должностные лица России часто обвиняют США в «нарушении обязательств» государственного секретаря США Бейкера (при президенте Буше-старшем) о том, что «НАТО не расширится на Восток ни на дюйм» (1989). При этом «забывают» о событиях в самой России, которые подтолкнули это самое «продвижение НАТОна Восток». Первое событие – это расстрел Парламента в 1993 г. Второе – война, начатая Кремлем на Кавказе, в Чечне. Соседние с Россией страны, в том числе Прибалтика, бросились осаждать коридоры НАТО, требуя обезопасить их от возможности угрозы, исходящей от Москвы, в силу непредсказуемости поведения ее лидеров.

Эта война, как и расправа с Парламентом, показала крайнюю агрессивность новой кремлевской власти, возвышение милитаристских кругов в структуре власти, их полную неподконтрольность парламентской демократии (которая оказалась уничтоженной). Это обстоятельство, несмотря на сателлитный статус ельцинской России, вызвало серьезную озабоченность на Западе и страх соседних небольших государств. Они, обладая богатым историческим опытом взаимоотношений с Россией, ощутили свою беззащитность перед ней; появились и серьезные опасения, связанные с возможными для них последствиями, если вдруг она (Россия) снова станет сильной и могучей, а они, эти соседи, не будут иметь международные гарантии, способные оградить их от возможных «капризов» (в форме агрессии) российских правителей. Одновременно в тот период в международном сообществе стали распространенными идеи о России как «несостоявшемся государстве». Снова, как и в преддверии гибели СССР и после, появились ожидания распада России на десятки мелких, враждующих между собой, полугосударственных образований.

Вот тогда и началась активная фаза «продвижения НАТО на Восток». Отметим, это происходило тогда при полной индифферентности со стороны Кремля. Кто в этом виноват? «Западные страны, не желающие возвышения России», – привычно утверждает отечественная пропаганда, «забывая» при этом, что сами российские правители своей неразумной политикой наносили (и наносят) ей более чувствительные удары, чем пресловутый Запад.

Важно и другое обстоятельство – вступление в НАТО Литвы, Латвии и Эстонии не вызвало особого интереса ни в Кремле, ни в обществе; все сошлись на том, что это – их «внутреннее дело». Прошло чуть ли не десятилетие и стремление Грузии и Украины стать членами НАТО вдруг перестало быть их «внутренним делом». Реакция явно запоздала, мир вокруг изменился, в то времякакв пропаганде дело объясняется исключительно в том плане, что «Россия поднялась с колен» – и точка. Других «объяснений» не существует.

В целом же, анализируя современное положение России в мире, ее в определенной мере окрепшие позиции и реакцию мира на эти изменения, нельзя абстрагироваться от термидорианского государственного переворота 1993 г., в результате которого начался процесс формирования типично авторитарного государственного устройства – этот новый вектор развития прочно отложился в сознании тех политических сил и общественного мнения, которые вершат судьбами западных стран. Эта «оторванность» современной российской политики от тех недавних событий, попытка предать их забвению, – несомненно, играют плохую роль в этой политике. В этом и трагедия российского общества: каждый правитель, каждая новая власть, каждый новый чиновник начинает свою деятельность в самонадеянной уверенности, что именно с него начинается новая российская история.

Иллюстрация: ...3 апреля 2011 г. в Вашингтоне завершил работу ежегодный Всемирный российский форум. (Кстати, первый такой Всемирный советский форум прошел в американской столице в мае 1981 г., в день рождения академика Андрея Сахарова, находившегося тогда в депортации в Горьком – Нижнем Новгороде). В ходе 2-дневной дискуссии участники пришли к парадоксальному выводу, что главным итогом «перезагрузки» двусторонних отношений стало возвращение обстановки «холодной войны». Тон достаточно жесткой дискуссии (вокруг в основном вопросов «свободной российской прессы», прав человека, независимых судов, допущения независимых партий в парламент и пр.) задавали американские консерваторы и партийные функционеры из «Единой России». Здесь были и взаимные обвинения в «недружественном поведении», обсуждались «поправка Вэника – Джексона», Косово, Ирак, Афганистан, Ближний Восток, включая бомбардировки Ливии, ПРО в Европе, расширение НАТО, Грузия и др., включая Иран, Венесуэлу и Сирию. В ответ на эти «проблемы», изложенные депутатом Косачевым, Ричард Перл сказал: «Мы только что услышали речь, которая могла бы быть произнесена во времена «холодной войны». В общем, «перезагрузка» состоялась только в отношениях между двумя президентами, но не между Россией и США, – сообщает комментатор. Это, конечно, не так. – Разве не президент и премьер страны определяют всю государственную политику? Коль скоро «перезагрузка» состоялась между ними (лидерами), следовательно, с российской стороны нет оснований рассуждать по-иному. Другое дело США: здесь центры политической жизни не кончаются одним Белым домом – есть могущественные силы в конгрессе, экспертном сообществе и общественном мнении, оппозиционных силах, СМИ, штатах страны. Не считаться с ними ни один президент не может.

Мир вокруг России: второе десятилетие XXI века – новые тенденции

Глобальный кризис 2008–2010 гг. оказал мощное воздействие на вызревание политических тенденций во всем мире. Во-первых, ускорил эволюцию тенденций, обнаруживших свое действие в первом десятилетии нового столетия с точки зрения изменения международного баланса сил. Во-вторых, обозначил рельефное «затухание» гегемонии западной цивилизации на европейском континенте и завершение экономической гегемонии Японии на Дальнем Востоке и обширных регионах Восточной Азии. В-третьих, в более явной форме обозначился новый интенсивный рост в ключевых развивающихся странах: Китая, Индии, Бразилии, Южной Кореи, Турции, Индонезии, ЮАР, Малайзии (их рост происходит на уровне 7–10% ежегодно). В то же время большинство развитых западных стран, обремененных долгами и дефицитами государственных бюджетов, уже не в состоянии обеспечить рост, превышающий 2–3%. В ближайшие годы вполне возможна и вторая волна глобальной рецессии в США и Европе, если судить по ситуации в Европе, США и Японии.

В то же время Запад по-прежнему остается решающим фактором глобального баланса сил. Экономики США, ЕС и Японии производят половину мирового валового продукта (МВП). Военный бюджет США превышает военные расходы всей десятки следующих за ними стран (600 млрд долл. против, например, 50 млрд долл. военных расходов России). Ни одна страна мира не имеет столько военных баз за границей, сколько США – 560 их военных баз охватывают практически весь земной шар. В то же время могучий Запад сегодня сталкивается с трудноразрешимыми проблемами, размывающими это могущество. Экономический рост Запада «затухает», а глобальная политика не в состоянии решить возникающие по периметру Запада международные и локальные конфликты и очаги напряженности.

Могучая американская экономика, хотя и составляет от пятой до четвертой части мировой экономики, сталкивается с трудноразрешимыми проблемами. Среди них – огромный и всевозрастающий государственный долг и бюджетный дефицит. Они уже не могут претендовать на роль единственной глобальной супердержавы. Можно достаточно точно сказать, когда США обладали таким статусом – с декабря 1991 по 11 сентября 2001 г. Есть все основания полагать, что экономическая и политическая безответственность правительства Клинтона и иррационализм либертарианцев Буша-младшего навсегда подорвали и без того иллюзорные мечты о новом Pax Americana, включая планы интеграции обеих Америк. Слабый президент Барак Обама так и не сумел сформулировать новые задачи США в хаотически функционирующей мировой системе, которые возродили бы Америку. Все его помыслы ныне направлены на обеспечение условий для своего избрания на второй срок. Но это вряд ли возможно, он проиграет. Главные причины его грядущего поражения, однако, не в политике, а в экономике. Здесь дела неважные. Наметилась тенденция ухудшения ситуации с уровнем и качеством жизни, растет безработица.

Скорее всего, на протяжении второго десятилетия XXI века экономический и политический вес Соединенных Штатов снижаться не будет, но не за счет экономического роста, а на фоне увеличивающихся трудностей объединенной Европы и «угасания» Японии. Но в более общем плане это связано с динамикой мировой экономики, действием закона неравномерного развития капитализма. Возможно, на протяжении какого-то времени более устойчивая американская подсистема будет стабилизировать систему глобального капитализма. США энергично используют свои военно-политические позиции для сохранения своего доминирующего влияния и даже пытаются расширить это влияние, в том числе в Южной и Центральной Азии (азиатские страны – члены СНГ). В то же время по многим направлениям стратегия США стала более аморфной и расплывчатой, по сравнению с той, которая была ей свойственна при существовании альтернативного супермирового центра силы (СССР). Война в Афганистане и Ираке не только не дала позитивный результат, но привела в движение огромный мусульманский мир в очевидном антизападном направлении, последствия которого трудно даже прогнозировать. Один из примеров этого «новая арабская революция» (об этом – ниже). Эти события, несомненно, были неожиданными для США, которые их никак не «готовили», вопреки утверждениям некоторых аналитиков. Можно только предполагать, насколько глубокими они будут по своему «завершению». Отметим, «арабская революция» вдруг возникла в период, когда, казалось, международный терроризм, включая «Аль-Каиду», пошел на убыль.

Одна из самых серьезных проблем Вашингтона – это Израиль, стратегический союзник США на Ближнем Востоке. Но постепенно он стал почти невыносимой обузой для американских интересов во всем мусульманском мире. Неуступчивость Израиля, его маниакальная устремленность на удержание оккупированных территорий уже превратили Израиль в изгоя на международной политической арене.

В перспективе можно допустить, что американская дипломатия верно представляет себе, что на Ближнем Востоке нельзя ничего добиться существенного, если не принудить Израиль к уходу с оккупированных арабских территорий, если не начать переговоры с ХАМАС и «Хизбалла», если не вести переговоры с Ираном в контексте официального признания Израиля как обладателя атомной бомбы и соответствующих гарантий ее неприменения против соседей. В этом контексте, как представляется, следует рассматривать и достаточно твердое требование Барака Обамы к Израилю начать не иллюзорные, а реальные переговоры с палестинцами, включая уход с оккупированных в 1967 г. территорий в контексте резолюций Совета Безопасности ООН № 242 и № 333. Неготовность Израиля к миру проявилась в наглом заявлении его премьера, в американском конгрессе, что Израиль будет вести переговоры не с участием американского президента, а американского конгресса. Это – очень опасные игры, угрожающие интересам стран по периметру этого региона. Как далее будет вести себя американский президент? От этого зависит многое, в том числе и вопрос о том, войдет ли он вторично в Белый дом как президент Америки.

Европейский Союз постепенно размывается расширением тех противоречий, которые изначально были в нем заложены и углублены неадекватным расширением «маршем на Восток» и на Балканы. Глобальный кризис, изначально ударивший здесь по частным банкам, перерос в критические проблемы с государственным долгом, а затем – в целом в платежную систему ЕС, которая основательно зашаталась. Ясно и то, что эти противоречия немедленно приобрели политический характер. Экономический шок, связанный с относительным упадком Европы в сравнении с усиливающейся Азией сочетается с непреодолимыми политическими последствиями незавершенного строительства объединенной Европы.

Труднейшие дискуссии по поводу оказания экономической помощи Греции, оказавшейся в тяжелейшей финансовой ситуации, это не только отражение серьезных противоречий, выявившихся в Европейском союзе в период глобального кризиса 2008–2010 гг. Это – последствия институциональной «недостроенности» Союза, отсутствие институтов по немедленному реагированию на возникшие проблемы в тех или иных «звеньях» Союза. Совпавшая с кризисом по времени ратификация Лиссабонского договора, избрание президента и министра иностранных дел ЕС – эти меры планировались как новый этап возрастания роли ЕС в мировой политике. Но, как оказалось, институты ЕС оказались не готовы к другой, менее благоприятной ситуации, возникшей как в условиях прошлого кризиса, так и в посткризисный период, когда проблемы приобрели не просто «общий» для всех стран характер, а перекинулись на слабые страны как бы избирательно. В такой обстановке ЕС показал себя менее солидарной, менее сплоченной организацией. В результате некоторые из самых важных основополагающих принципов и символов евроинтеграции поставлены под вопрос. Это – дополнительно к тому, что целый ряд стран ЕС оказались в числе наиболее пострадавших от прошедшего кризиса: в 2009 г. ВВП снизился в среднем на 4,1% при среднемировом падении в пределах 3%. Рост в 2010 г. в среднем не составил и 1%, а перспективы даже на текущий, 2011 г., не столь радужны. Повсюду высока безработица, в некоторых странах доходит до 20% (Испания и Португалия, Латвия, Румыния). По характеру принимавшихся антикризисных мер Европа разделилась на две группы стран. Одни резко нарастили государственные расходы за счет внутренних и внешних заимствований (своих резервов почти ни у кого не оказалось), прибегая к наращиванию бюджетного дефицита. Дефицит не выше 3% от ВВП – это одно из условий членства в зоне евро – этого уже никто не стремится достигнуть в ближайшие годы. В Греции, которую ЕС заставил пойти на болезненные сокращения государственных расходов (как условие предоставления экстренной помощи), дефицит составил в 2010 г. почти 13% от ВВП; в Великобритании – 12%, Испании – 11,4% и даже считающейся благополучной Франции – свыше 8% от ВВП. Общий долг, накопленный странами ЕС, составляет более 85% от их совокупного ВВП (в Греции он достигает 125%, в Италии – 118%).

Большую тревогу вызывают растущие государственные расходы, и правительства пытаются их снизить в основном за счет медицинского обслуживания, социального страхования, пособий по безработице, «замораживания» заработной платы и т.д. Почти половина стран ЕС испытывает проблемы с платежеспособностью, при этом производство почти не растет, а безработица, как отмечалось, превышает 10%. Недовольство населения такой политикой быстро возрастает, соответственно, происходит интенсивное нарастание забастовочного движения и выступления профсоюзов.

Вторая группа стран с самого начала кризиса заняла позиции более решительных мер по сокращению бюджетных расходов. Наиболее радикальные меры в этом плане стали проводить правительства стран Балтии, которым ЕС отказал в помощи. Так, Литва сократила расходную часть бюджета на 30%, заработную плату в госсекторе – на 20–30%, пенсии – на 11%; налоги были повышены на фактически все товарные группы, включая лекарства и алкоголь. В итоге Вильнюсу удалось удержать дефицит на уровне 9% от ВВП, но результатом стала 14%-ная безработица, 15%-ное падение производства, массовый отток рабочей силы и удвоение числа самоубийств – по этому показателю страна вышла на первое место в мире. Аналогичные меры предлагает осуществить Евросоюз (Германия и Франция прежде всего) и другим государствам с серьезными финансовыми проблемами из групп PIGS (Португалия, Италия, Греция, Испания), а также Великобритании. Это, однако, сопряжено с затяжной депрессией, высокой безработицей и ростом социальных протестов со стороны трудящихся. Недовольство населения вызывают также планы увеличения пенсионного возраста: в Испании – с шестидесяти пяти до шестидесяти семи, в Греции и Франции – с шестидесяти до шестидесяти трех – шестидесяти пяти.

Сегодняшние тенденции свидетельствуют о том, что менее определенными стали перспективы евро, который до кризиса рассматривался чуть ли не главной мировой резервной валютой в недалеком будущем. Другое следствие – участившиеся суждения в деловых и политических кругах относительно вероятности выхода из зоны евро Германии. Это фактически привело бы к распаду системы единой европейской валюты. Появились также сторонники идеи выхода из нее помимо Германии, также Австрии, Финляндии и Голландии. Предполагается, что эти страны могли бы сформировать новый валютный альянс. Все это – свидетельство серьезной болезни ЕС, ее институциональных структур, обнаружившейся сложности в координации единой финансовой экономической политики разнородных и разноуровневых национальных систем 27 государств. Это, однако, вполне естественно и находит свое отражение в политических проблемах Европейского союза.

В то же время растут позиции Германии в ЕС. Единая Германия, непрерывно усиливающаяся, изменила баланс сил в Евросоюзе. Евросоюз более или менее нормально работал, когда лидерство в нем делили Германия и Франция. Но при президенте Саркози, во многом подчинившим политику страны США, позиции Франции серьезно ослабели, ось «Париж – Берлин» накренилась, перестала быть центром разработки стратегии для ЕС. В то же время Германия усиливает свое одностороннее политическое влияние, опираясь на возросшую экономическую мощь объединенной Германии. Это порождает пока что неявные угрозы для ЕС, но раздражение налицо; германская деловая элита высказывает свое глухое недовольство тем, что на ФРГ приходится значительная часть расходов финансового бремени Союза. Соответственно, это недовольство воспринимается в Европе как известные в истории элементы германского шантажа.

Своеобразное положение занимала все последние десятилетия Япония. Весь колоссальный производственно-технологический аппарат Японии, обеспечивающий ей вторые позиции в мировой экономике на протяжении 40 лет, вот уже почти два десятилетия находится в стагнации. Даже если бы в течение этого периода японский ВВП показал бы рост в 2,5–3%, экономика этой страны оставалась бы недосягаемой вплоть до 2020 г. для Китая. Однако отныне ее позиции вряд ли усилятся, они, возможно, сохранятся, при явной тенденции ослабления. При этом и политические позиции этой страны в мировом сообществе были традиционно слабыми. Япония не смогла трансформировать свой мощный экономический потенциал в международные позиции и тем более предложить адекватный ответ на исторический вызов, связанный с ростом могущества КНР. Правда, в последние годы Токио разработал новую международную научно-техническую политику (научно-техническую дипломатию), но бедствие, обрушившееся на нее, ограничивает возможность ее реализации. Океанское цунами, повлекшее аварию на АЭС «Фукусима», нанесло стране не только огромный материальный ущерб, последствия этой аварии уже оказывают влияние на всю мировую отрасль атомной энергетики. ФРГ уже заявила о том, что она будет выводить из строя все 20 атомных электростанций. Аналогичные заявления сделали и другие страны, возможно, «антиатомные» тенденции получат свое развитие.

Китай в первое десятилетие XXI в. уверенно выдвинулся на позиции второй мировой экономической и политической державы. Отметим, если США всего лишь стремятся сохранить свои геополитические позиции, Россия судорожно ищет свое место в мире, – Китай интенсивно укрепляет свою растущую роль в Восточной Азии, вкладывает огромные средства в Африку и Латинскую Америку, скупает повсюду месторождения природных ископаемых и массивов земель (для производства продовольствия), вкладывает валютные ресурсы в приобретение государственных облигаций европейских стран и США, переживающих посткризисный период медленного оживления и испытывающих потребности в ресурсах. В соответствии со своей долгосрочной стратегией Китай наметил план превратить страну в мирового лидера к 2040 г. Но как полагают некоторые аналитики, скорее всего это произойдет, уже до конца текущего десятилетия (называют даже период 2016 г). Странно, но взаимозависимость США и Китая стремительно возросла за последние два десятилетия – они фактически стали незаменимыми торгово-экономическими партнерами. При том, что торгово-экономические разногласия возрастают. Тем не менее Китай все больше вкладывает свои валютные резервы в ценные бумаги американского казначейства, поддерживая стабильность американских финансов. Одновременно Китай наращивает свой ракетно-ядерный потенциал, а также обычные вооружения. ВМФ Китая принял первый авианосец, к 2020 г. предполагается ввести в действие еще два.