Текст книги "Начало опричнины"

Можно установить, что из членов собора 1566 г. жертвами террора в 1567–1568 гг. стали члены Боярской думы: конюший И.П. Федоров, боярин князь И.И. Турунтай-Пронский, окольничий М.И. Колычев, дворяне I статьи И.Б. и И.И. Колычевы, князья Ф.В. Сисоев и В.К. Курлятев, Г.И. Кафтырев, Ф.Р. Образцов, дворяне II статьи князь А.С. Бабичев, М.Г. Иванов, М.М. Лопатин, И.В. Мунтов-Татищев, А.И. Баскаков, А.Т. Зачесломский, казначей X.Ю. Тютин, дьяки И.И. Бухарин, И. Кузьмин, И. Юмин, П. Шерефединов, А.Н. Батанов, Бунков Второй, приказной П. Шестаков-Романов, гость А. Ивашов¹⁴⁶².

Факт участия земских бояр в выступлении фронды засвидетельствован Шлихтингом. По словам Шлихтинга, против опричнины выступили знатные лица, даже придворные самого царя¹⁴⁶³.

Многие косвенные данные подтверждают предположение о том, что фронду возглавили названные выше земские бояре И.П. Федоров и князь И.И. Пронский, Колычевы и т. д. Укажем прежде всего на близкие отношения между ними и тремя казненными вождями фронды – князем В.Ф. Рыбиным, И.М. Карамышевым и К.С. Бундовым.

Член собора дворянин II статьи К.С. Бундов происходил из худородной дворянской семьи¹⁴⁶⁴. Своей карьерой Бундовы были обязаны исключительно службе в Конюшенном ведомстве. Степан Бунда-Быкасов служил государевым конюхом в 30-х гг. XVI века¹⁴⁶⁵. Вероятно, по его стопам пошел и его сын К.С. Бундов, имя которого в разрядах отсутствует. Заметим, что еще в 60–70-х гг. среди начальных людей Конюшенного приказа числились «стремянные конюхи» П. Быкасов и А. Быкасов и «прикащик у лошадей» Я. Бундов-Быкасов. Все они владели поместьями по 200 четвертей и получали из приказа оклад до 15–20 рублей¹⁴⁶⁶. По службе Бундовы были тесно связаны с боярами Челядниными, издавна возглавлявшими Конюшенный приказ. В 50–60-х гг. их патроном был конюший И.П. Федоров-Челяднин.

И.М. Карамышев принадлежал к верхам уездного дворянства и присутствовал на Земском соборе как дворянин I статьи¹⁴⁶⁷. А.А. Зимин указывает на связи между Карамышевым и Колычевыми¹⁴⁶⁸. Можно установить давние связи Карамышевых с Конюшенным приказом. Так, А.В. и В.В. Карамышевы служили в ведомстве конюших-бояр в конце XV в.¹⁴⁶⁹. Возможно, что эти давние связи род Карамышевых сохранил в XVI.в. В апреле 1566 г. И.М. Карамышев вместе с конюшим И.П. Федоровым поручился за опального князя М.И. Воротынского.

Боярин и конюший И.П. Федоров был одним из немногих людей, неоднократно выступавших против царских репрессий. При самом деятельном его участии были освобождены из тюрьмы И.В. Большой Шереметев (март 1564 г.) и И.П. Яковлев-Захарьин (март 1565 г.), возвращен из ссылки удельный князь М.И. Воротынский (апрель 1566 г.).

И.П. Федоров присутствовал на Земском соборе, но затем его карьера оборвалась. Многие признаки указывают на то, что во второй половине 1566 г. семью Федорова постигла катастрофа. Жена конюшего М.В. Челяднина никак не позднее июля-августа 1566 (7074) г. отказала Новоспасскому монастырю громадную родовую вотчину в Бежецком Верху, в которой было 1158 четвертей пашни и богатейшие угодья. Челяднины выговорили себе право пожизненного владения бежецкой вотчиной¹⁴⁷⁰. Таким путем они пытались обеспечить себя на случай полной катастрофы.

Представляется возможным проследить карьеру И.П. Федорова на протяжении многих десятилетий вплоть до времени выступления членов Земского собора против опричнины. Последние службы его можно перечислить по дням и неделям. В январе – марте 1566 г. он руководил разменом Старицкого удельного княжества, 17 июня подписал приговор Боярской думы о литовском деле, затем участвовал в Земском соборе и 2 июля скрепил подписью соборный приговор¹⁴⁷¹. 17 июля конюший принял литовских послов и обсуждал с ними вопрос о размене пленных¹⁴⁷². Затем в его карьере наступает перелом. Его имя полностью исчезает из официальных документов. Спустя несколько месяцев Федоров оказывается в опале, на воеводстве в провинциальной крепости Полоцке¹⁴⁷³. В связи с царской опалой в период между июлем 1566 г. и февралем 1567 г. Федорову грозила, по-видимому, та же участь, что и К.С. Бундову, Карамышеву и Рыбину. В начале 1567 г. литовское правительство тайно предложило Федорову убежище в Литве, указывая на то, что царь желал над ним «кровопроливство вчинити»¹⁴⁷⁴.

Приведенные данные позволяют уточнить время крупнейшего выступления земской оппозиции против опричнины. Еще 17 июля боярин И.П. Федоров исполнял ответственные правительственные поручения. В ближайшие дни он, вероятно, был взят под стражу, после чего Филипп 20 июля публично отрекся от своих требований. Царь не желал, чтобы литовские послы были свидетелями его раздоров с земщиной, и отложил казни на несколько дней. Как раз 17 июля он принял срочные меры к тому, чтобы выпроводить из Москвы литовских послов¹⁴⁷⁵. Послы промешкали пять дней и 22 июля покинули русскую столицу. В ближайшие дни после их отъезда опричники подвергли экзекуции несколько десятков земских дворян. Приведенные факты, быть может, объясняют, зачем правительству понадобилось держать челобитчиков в тюрьме в течение пяти дней.

Среди лиц, казненных опричниками, самым видным был князь В.Ф. Рыбин-Пронский, двоюродный брат влиятельного земского боярина и участника собора князя И.И. Турунтая-Пронского. Карьера Рыбина сложилась не слишком удачно. Он не дослужился до думного чина, вынужден был заложить часть вотчин¹⁴⁷⁶. Иной была судьба Турунтая. Ко времени собора он достиг самых высоких ступеней военной и чиновной лестницы, имея за плечами тридцатилетний стаж военной службы и семнадцатилетний срок службы в Боярской думе. В.Ф. Рыбин был казнен в 1566 г., но и Турунтай ненадолго пережил своего брата. Через два-три года он был забит палками по приказу Грозного.

Участниками земской оппозиции были, по-видимому, присутствовавшие на соборе Колычевы. На это указывает, во-первых, выступление против опричнины избранного в митрополиты Ф. Колычева и, во-вторых, последующие казни Колычевых.

Репрессии опричнины против членов Земского собора в ближайшие годы после его роспуска обнаруживают одну интересную особенность. Их жертвами явились не только титулованная знать (боярин И.И. Пронский, его двоюродный брат князь В.Ф. Пронский, князь В.К. Курлятев и др.), но в еще большей мере старомосковская знать (конюший И.П. Фёдоров, Колычевы) и связанные с ней верхи приказного мира и дворянства. Высшая титулованная знать была слишком ошеломлена и напугана ударами террора, последовавшими за введением опричнины. По этой причине инициатива антиопричного выступления на Земском соборе, по-видимому, принадлежала старомосковскому боярству и дворянству. Старомосковская знать возглавила земское правительство в тот период и явилась естественным выразителем давно зревшего в земщине недовольства.

Выступление руководителей земщины было поддержано многочисленной дворянской фрондой. Более 300 дворян подписали ходатайство против опричнины. Врученный царю документ был составлен в самых верноподданнических выражениях. Но основное требование относительно прекращения репрессий и отмены опричнины носило достаточно категорический характер.

Правительство было поражено как масштабами земской оппозиции, так и тем, что протест исходил со стороны лояльного прежде старомосковского боярства и высших духовных властей. На царя выступление фронды произвело, как видно, ошеломляющее впечатление. Мало того, что Грозный давно уже не выносил возражений, он должен был наконец отдать себе отчет в том, что все попытки стабилизировать положение путем уступок и компромисса потерпели неудачу. Опричная политика вызвала осуждение наиболее авторитетных вождей земской Боярской думы и земского дворянства в целом. Социальная опора правительства еще более сузилась.

После капитуляции Ф. Колычева духовенство пыталось взять на себя роль посредника между опричным правительством и земским боярством. Но его призывы к милосердию остались гласом вопиющего в пустыне.

Опричники усилили репрессии против оппозиции. Ближайшей их жертвой стал старейший член Боярской думы князь П.М. Щенятев, незадолго до того демонстративно сложивший чин боярина и самовольно удалившийся в монастырь. Щенятев был ближайшей родней княгини Е. Старицкой, и правительство подозревало, что Старицкие и их приверженцы своими интригами способствовали выступлению фронды на соборе.

Едва расправившись с вождями фронды (князем В.Ф. Пронским и т. д.), опричники привлекли к дознанию «старца» Пимена Щенятева. Его забрали из монастыря и подвергли мучительным пыткам. Боярина жгли на большой железной сковороде, подогреваемой огнем. Опричные каты били ему иглы под ногти¹⁴⁷⁷. Престарелый воевода не вынес мук и 5 августа умер¹⁴⁷⁸. Всего две недели отделяли день его смерти от времени выступления оппозиции на Земском соборе.

* * *

Земский собор 1566 г. был самым представительным собором в царствование Грозного. Впервые широкое представительство на соборе получили дворяне, а также верхи посадского населения. Если деятельность первых соборов (1549–1551 гг.) сводилась к заслушиванию правительственных деклараций и формальному их одобрению, то в период опричнины компетенция соборов несколько расширилась. Первые соборы времени опричнины приняли решение о предоставлении Грозному чрезвычайных полномочий и утвердили указ об опричнине. Земский собор 1566 г. принял решение о продолжении Ливонской войны и введении новых чрезвычайных налогов. Высшие сословия получили возможность участвовать в определении политики правительства. Однако каждый раз власти ставили перед членами собора весьма ограниченные задачи и строго регламентировали их деятельность.

В известном смысле первые годы опричнины стали временем расцвета Земских соборов, главного сословно-представительного учреждения Русского государства в середине XVI века.

В чем же заключены причины отмеченного парадоксального явления? Почему мрачные годы опричнины с ее злоупотреблениями и террором стали временем расцвета соборной практики?

Распри монархии с могущественной боярской аристократией сузили социальную базу правительства и вынудили его искать более широкую опору в среде дворянства и отчасти купечества, служивших естественным противовесом аристократии. Меры, подобные созыву соборов, призваны были обеспечить опричному правительству более широкую поддержку со стороны привилегированных сословий земщины.

Самый представительный собор середины XVI в. был созван на втором году опричнины, когда опричное правительство встало на путь уступок и поисков компромисса. Но период поисков компромисса в истории опричнины оказался слишком кратковременным. Новый взрыв террора положил конец дальнейшему развитию практики Земских соборов.

Созыв первых представительных соборов в годы опричнины имел важное историческое значение. Возникла новая политическая форма, новое учреждение, которому со временем суждено было сыграть важную роль в политическом развитии России. Из вполне аристократических соборов первых лет опричнины развились более представительные, демократические и полномочные Земские соборы начала XVII века.

Глава VI. Поворот к террору. «Заговор» конюшего И.П. Федорова-Челяднина

Меры, проведенные в жизнь после Земского собора, с очевидностью показали, что правительство не намерено прислушаться к требованиям земского дворянства относительно отмены опричнины. Но после выступления членов собора власти не могли полагаться на одни только репрессии и старались укрепить опричнину изнутри путем расширения её территории и упрочения социальной базы.

К августу 1566 г. царь забрал в опричнину обширную прикамскую вотчину купцов Строгановых¹⁴⁷⁹. Последний крупный центр соляных промыслов на востоке страны был включен в состав опричнины¹⁴⁸⁰. Правительство получило возможность использовать для финансирования опричных мероприятий громадные денежные богатства Строгановых¹⁴⁸¹. В свою очередь, оно оказывало полную поддержку Строгановым в деле колонизации новых земель в Приуралье¹⁴⁸².

В феврале-марте 1567 г. царь взял в опричнину обширный Костромской уезд¹⁴⁸³. Кострома принадлежала к числу тех городов, которые вошли в состав Московского государства с момента его образования. Отличительной чертой уездного землевладения было почти полное отсутствие крупных княжеских вотчин и наличие развитого дворянского землевладения. При наборе опричников в Костроме правительство руководствовалось теми же принципами, что и при наборе опричной тысячи. Предпочтение оказывалось худородному провинциальному дворянству. В опричнину не попали представители местной нетитулованной знати («великие» Сабуровы и Карповы) и многие дворяне, входившие в старый двор¹⁴⁸⁴. Земли, конфискованные при «переборе людишек», передавались опричникам¹⁴⁸⁵. Подлинные записи Разрядного приказа позволяют установить, что в результате опричного пересмотра примерно ²/³ местных служилых людей вошли в опричнину.

Включение Костромского уезда в опричнину имело исключительно важное значение. В состав опричного дворянского войска вошли новые контингенты, в результате чего его численность сразу увеличилась с 1000 до 1500 человек¹⁴⁸⁶.

Вслед за Костромой в опричнину вошла территория бывшего Старицкого удельного княжества¹⁴⁸⁷. На опричную службу перешло несколько десятков старицких дворян¹⁴⁸⁸. Одновременно царь забрал в опричнину несколько улиц и слобод в Москве¹⁴⁸⁹.

Правительство не только расширяло границы опричнины, но и с лихорадочной поспешностью укрепляло важнейшие опричные центры, строило на территории опричнины новые крепости и замки. Наиболее крупные строительные работы велись в Вологде, где намечено было соорудить грандиозный каменный Кремль, который по размерам не уступал бы московскому¹⁴⁹⁰. Царь всячески торопил строителей и в феврале 1567 г. лично выехал на север «досмотрити градского основания на Вологде и всякого своего царского на Вологде строения»¹⁴⁹¹.

В то же время была значительно укреплена Александровская слобода, служившая второй опричной столицей¹⁴⁹².

При учреждении опричнины Грозный задумал построить «особный» двор в Кремле на месте, где располагались хоромы Старицких, митрополита и царицы. Однако через год он решил вынести двор за пределы земского Кремля, или, как тогда говорили, «за город»¹⁴⁹³. В течение полугода в опричной половине Москвы за Неглинной был воздвигнут сильно укрепленный замок¹⁴⁹⁴. Новую царскую резиденцию окружала мощная стена, на 1 сажень от земли – из тесаного камня и еще на 2 сажени – из кирпичей. Выходившие к Кремлю ворота были окованы железными полосами и украшены фигурой льва. Раскрытая пасть льва была обращена в сторону земщины. Шпили замка венчали черные фигуры двуглавых орлов. Днем и ночью несколько сот опричных стрелков несли караулы на его стенах¹⁴⁹⁵.

Перенесение царской резиденции из Кремля «за город» в опричную половину столицы вызвало всевозможные толки. По этой причине Грозный поручил своим дипломатам разъяснить за рубежом причины необычного решения. На вопрос «чего для государь… царь и великий князь за городом поставил двор» послы должны были заявить в Литве: «Царь и великий князь велел себе поставите двор за городом для своего государского прохладу»¹⁴⁹⁶. В случае если бы литовцы вздумали говорить, что «государь дворы ставит розделу для и для того кладучи опалу на бояр», послам предписано было заявить в категорической форме, что «делитца государю не с кем»¹⁴⁹⁷.

Официальные разъяснения в Литве невольно выдали истину. Царь покинул Кремль и перенес резиденцию «за город» из-за раздоров с боярством, чтобы надежнее отделиться от земщины.

Через полгода после выступления против опричнины членов Земского собора правительство в полтора раза увеличило численность опричного войска. Одновременно были сооружены мощные замки в Москве и Слободе и начато строительство мощной крепости в Вологде, в труднодоступных лесистых местах на наибольшем удалении от границ. Все эти военные приготовления не имели ничего общего с обороной страны от внешних врагов. Они с полной очевидностью показывали, что царь и его опричная дума более всего опасались внутренней смуты и готовились вооруженной рукой раздавить мятеж могущественных земских вассалов, роптавших на опричнину.

Призрак смуты породил в душе царя тревогу за собственную безопасность и вновь вернул его к мысли об отречении от престола. Во время одного из посещений Кирилло-Белозерского монастыря Грозный тайно призвал к себе игумена Кирилла и нескольких других монахов и известил их о своем желании принять монашество. Царь уверял старцев, что если ему действительно суждено будет постричься, то он изберет себе именно Кирилло-Белозерский монастырь¹⁴⁹⁸. В 1573 г. царь напомнил кирилловским монахам содержание своей давней беседы с игуменом Кириллом. Установить время обращения Грозного в Кириллов помогают следующие факты. Известно, что в игуменство Кирилла царь трижды был на Белоозере: первый раз в 1565 г., затем в 1567 и 1569 г.¹⁴⁹⁹ Во время второго посещения в 1567 г. Иван пожертвовал монастырю 200 рублей, с тем чтобы монастырские власти устроили для него отдельную келью в стенах обители¹⁵⁰⁰. Позже Иван прислал в Кириллов драгоценную утварь, иконы и кресты для украшения своей кельи¹⁵⁰¹. Пожертвование на келью в 1567 г. было, по-видимому, прямым результатом «сокровенной беседы» царя со старцами.

Несмотря на все старания сохранить в тайне содержание кирилловской беседы, слухи о возможном пострижении царя проникли в земщину и произвели там сильное впечатление. Пострижение Грозного и замена его на престоле кем-нибудь из его родственников казалась недовольному земскому боярству лучшим выходом из создавшегося положения. В качестве преемника Грозного все чаще и чаще называли его двоюродного брата кн. В.А. Старицкого.

* * *

Отношения между Россией и Литвой ухудшились после отъезда литовских послов из Москвы. Стремясь закрепить за собой Полоцк, русские выстроили на территории Полоцкого уезда опорные крепости Улу и Сокол¹⁵⁰². В ответ литовский сейм объявил о созыве «посполитого рушения» для войны с Москвой¹⁵⁰³. Литовская шляхта отнеслась к войне с Россией без всякого энтузиазма. Военное положение Литвы в тот период было весьма сложным. С юга в ее пределы вторглись татары, в Ливонии происходили бои со шведами. Ввязываться в войну с Россией было в этих условиях по меньшей мере рискованно¹⁵⁰⁴. Но литовское правительство не надеялось сокрушить противника силой оружия и строило свои расчеты главным образом на использовании внутренних трудностей Русского государства. Благодаря русским эмигрантам литовская рада была прекрасно осведомлена о трениях между опричниной и земщиной и старалась ускорить выступление недовольного земского боярства посредством тайных интриг. В период между мартом и маем 1567 г. король послал в Россию лазутчика с тайными посланиями к виднейшим руководителям земской Боярской думы¹⁵⁰⁵. Лазутчик должен был проникнуть в Россию через Полоцк. Этот путь был кратчайшим. Литовский рубеж проходил в 20–30 верстах от Полоцка. Но еще важнее было то обстоятельство, что лазутчик вез тайные грамоты боярину И.П. Федорову, находившемуся на воеводстве в Полоцке в почетной ссылке¹⁵⁰⁶. По замыслам литовцев, полоцкий воевода должен был помочь лазутчику пробраться в Москву и увидеться там с кн. М.И. Воротынским и другими руководителями земщины. Королевский лазутчик И.П. Козлов был некогда послужильцем Воротынских, что должно было облегчить литовцам соглашение с кн. М.И. Воротынским¹⁵⁰⁷. По мнению литовцев, этот воевода, по милости царя просидевший три года в тюрьме на Белоозере, как нельзя более подходил к роли руководителя мятежа против Грозного. В тайном послании король Сигизмунд предлагал Воротынскому перейти в его подданство со всеми крепостями и населением Новосильско-Одоевского княжества¹⁵⁰⁸. Он обещал передать Воротынскому все земли, которые удастся отвоевать у России благодаря службе самого удельного князя, т. е. благодаря вооруженному мятежу против царя¹⁵⁰⁹. Король обещал Воротынскому, что незамедлительно пришлет ему военную помощь, своих «людей военных»¹⁵¹⁰.

Помимо королевской грамоты Козлов должен был вручить Воротынскому послание от гетмана Г. Ходкевича. Гетман подтверждал обещание помочь Воротынскому немалыми войсками и казной и выражал готовность предоставить в его распоряжение самого себя и все свое имущество. Чтобы побудить Воротынского к измене, гетман указывал на гонения «без правды» на бояр, неслыханное разделение страны на опричнину и земщину, «жестокосердие неразсудительное» царя и т. д.¹⁵¹¹

Помимо Федорова и Воротынского Литва рассчитывала привлечь к заговору других руководителей земщины, бояр кн. И.Д. Бельского и кн. И.Ф. Мстиславского¹⁵¹². За несколько лет до того Бельский пытался бежать из России и получил от короля Сигизмунда II «опасные грамоты»¹⁵¹³. В 1567 г. литовское правительство предлагало Бельскому отъехать в Литву со всеми, кого он признает годными для королевской службы. Король обещал вернуть ему старинные владения Бельских в Литве и «сделать государем на своей земле». Аналогичное обещание получил и кн. И.Ф. Мстиславский¹⁵¹⁴.

Планы вооруженного мятежа в земщине были разработаны в мельчайших деталях. В частности, предусматривалось, что финансировать заговор против Грозного будут английские купцы, ездившие по торговым делам в Вильну, Нарву и Москву и известные своими пролитовскими симпатиями¹⁵¹⁵.

Как мы отметили выше, литовский лазутчик Козлов снабжен был тайными грамотами к полоцкому воеводе Федорову. От успеха переговоров с Федоровым, собственно, зависел исход всей литовской интриги. Согласится ли Федоров использовать весь свой громадный авторитет в думе для организации заговора, поможет ли привлечь к заговору других руководителей земщины или, напротив, отвернется от затеянной авантюры и выдаст лазутчика царю? В тайных грамотах на имя Федорова король Сигизмунд II и гетман Ходкевич настойчиво убеждали полоцкого воеводу «податься» в Литву. Гетман напомнил ему старые обиды (царь хотел «вчинити кровопроливство» над ним, теперь он «трудит» его своими службами в Полоцке), упомянул об известных всем симпатиях Федорова к польскому королю и обещал щедрые милости в случае отъезда его в Литву¹⁵¹⁶.

Однако, в отличие от Курбского, Федоров не пожелал эмигрировать из России. Миссия Козлова потерпела неудачу в самом ее начале. Вероятно, лазутчик без труда пробрался в Полоцк. Границы в то время охранялись плохо. Но его свидание с Федоровым имело неблагоприятный для него финал. Конюший, по-видимому, выдал лазутчика властям. Царь в то время был в Вологде. Узнав о поимке шпиона, он выехал в столицу и был там уже 26 июня. В Москве он занялся розыском измены. Но следствие обнаружило отсутствие каких бы то ни было серьезных оснований к обвинению земских бояр в государственной измене. Спустя два месяца царь доверительно рассказал английскому послу Дженкинсону, что сначала он «весьма оскорбился» грамотами польского короля к боярам и английским купцам, но потом, в особенности из-за признаний лазутчика перед казнью, решил не придавать грамотам никакого значения, полагая, что «все это – козни польского короля, сделанные с намерением возбудить подозрения царя к английским купцам, а также вызвать обвинения различных его сановников в измене»¹⁵¹⁷.

Царь не без основания полагал, что нити литовской интриги тянутся к Курбскому¹⁵¹⁸. Более того, он полагал, что именно Курбский был автором тайных писем к земским боярам¹⁵¹⁹. Интересно, что как раз в начале 1567 г. король осыпал Курбского милостями и пожаловал ему в полную собственность богатейшее королевское имение Ковель¹⁵²⁰. Подобная мера должна была подкрепить щедрые обещания короля Федорову и прочим земским боярам¹⁵²¹. Вследствие подозрений против Курбского царь произвел строгое расследование и приказал руководителям земской Боярской думы составить ответ на литовские письма. Выше мы писали, что из всех боярских писем в Литву только письма конюшего И.П. Федорова, подписанные в Полоцке 6 августа 1567 г., были составлены, по-видимому, без всякого участия царя Ивана¹⁵²². Полоцкие послания рисуют их автора как человека сдержанного и разумного: он всячески избегает «грубианства» по отношению к королю, которое могло бы вконец испортить дипломатические переговоры с Литвой¹⁵²³. В то же время он с едким сарказмом высмеивает попытку литовских панов вмешаться в дела России: «Не бывало и того, чтобы Литва Москву судила – вам, пане, впору управиться со своим местечком, а не с Московским царством»¹⁵²⁴.

Участие царя в составлении московских посланий Воротынского, Бельского и Мстиславского не подлежит сомнению. Наиболее интересным из этих посланий было послание от имени Воротынского. В нем нашли отражение излюбленные политические идеи царя о происхождении царской династии от «Августа кесаря», о божественной природе власти московских государей, «наследственных», а не «посаженных», как польские короли¹⁵²⁵.

Бояре-гедиминовичи князья Бельский и Мстиславский притворно соглашались принять литовское подданство, но выдвинули свои условия. Вместе с Воротынским они иронически предлагали королю разделить между ними все Литовское великое княжество, самому же остаться на польском королевстве, чтобы затем всем вместе перейти под власть «великого государя его царьского волного самодержьства», а уж Иван Васильевич оборонит их всех от турок, татар и других неприятелей¹⁵²⁶.

В совершенно одинаковых выражениях бояре бранили короля за то, что тот «безлепичными» грамотами затевает ссору и, не умея победить врага храбростью, хочет одолеть его по-воровски, хватая исподтишка, подобно змее¹⁵²⁷. Послания к королю и в особенности к Ходкевичу содержали отборную брань, о чем, надо полагать, более всего позаботился сам царь¹⁵²⁸. Но обмен ругательными посланиями не мог удовлетворить Грозного, и он решил отпустить в Литву лазутчика Козлова. Козлов должен был передать королю на словах все, что недоговорено было в письмах¹⁵²⁹. Решение об отпуске литовского лазутчика не оставляет ни малейшего сомнения в том, что в июле 1567 г. царь не верил в измену бояр и не придавал миссии Козлова сколько-нибудь серьезного значения.

Однако Козлову не суждено было вернуться в Литву. Причиной тому были военные неудачи на западных границах России.

В ответ на военные приготовления в Литве Москва предприняла внушительную военную демонстрацию на границе¹⁵³⁰. В июле полоцкий воевода И.П. Федоров направил князя Ю. Токмакова по ульской дороге на озеро Сушу. В 70 верстах от Полоцка на острове посредине озера Токмаков построил крепость, которая открывала прямую дорогу на литовскую столицу Вильнюс¹⁵³¹. Крепость получила весьма многозначительное название Копие. Пока шло строительство крепости, подходы к ней с запада охранялись сильным земским войском во главе с кн. П.С. Серебряным¹⁵³².

Со своей стороны литовцы послали к Суше двухтысячный отряд. На рассвете 25 июля 1567 г. литовцы внезапно напали на русский лагерь и разгромили царских воевод¹⁵³³. Князь Серебряный бежал с поля боя¹⁵³⁴. И только Токмакову удалось отсидеться в недостроенной крепости посреди озера.

Поражение земских воевод произвело в Москве самое тягостное впечатление. От заносчивого настроения, сквозившего в царских посланиях к литовцам, не осталось и следа. Царь утратил интерес к бранчливой переписке с королем и занялся подготовкой похода в Литву. Отложив перо, он решил мстить своему недругу мечом.

Язвительные ответы не были посланы литовцам. Уже в федоровских посланиях начала августа ни словом не упоминалось об отпуске в Литву лазутчика Козлова. Причиной было то, что после поражения на границе его посадили на кол. О казни Козлова царь сообщил английскому послу в сентябре 1567 г.

* * *

Поражение на суше не вызвало подозрений в боярской измене¹⁵³⁵. Тем не менее внешние неудачи еще больше осложнили положение правительства. Разгром фронды на Земском соборе, военные приготовления в опричнине и новые наборы в опричное войско воочию показали земщине, что периоду компромисса и уступок опричнины пришел конец. Опричная дума вновь вернулась к прежним насильственным методам правления страной. Однако теперь в ее политике наметились определенные признаки неуверенности и слабости. Выступление оппозиции на соборе до крайности сузило социальную опору правительства и показало, что недовольство глубоко захватило новые группировки феодального сословия земщины: старомосковское боярство, часть дворянства, приказную верхушку и, наконец, церковников. Летом 1567 г. в земщине широко распространились слухи о посещении царем Кириллова. Неосторожными и двусмысленными речами насчет пострижения в монахи Иван дал богатую пищу для всевозможных нежелательных толков в земщине, ободривших оппозицию. Толки эти поддерживались также слухами, будто царь и его ближайшее окружение ведут в слободе монашеское житье, как бы примеряясь к монастырской жизни. Всем памятно было первое отречение Грозного, и потому главным предметом споров в земщине стал вопрос: кто займет престол в случае вторичного отречения Грозного и пострижения его в монахи. Законному наследнику исполнилось 13 лет. Но противники царя не желали видеть его на троне. При нем Грозный имел возможность в любой момент покинуть монастырь и вновь взять бразды правления в свои руки.

После царевича Ивана наибольшими правами на престол обладал двоюродный брат царя князь Владимир Старицкий. Слабовольный, недалекий человек, он представлялся боярам подходящим кандидатом на царский престол. При нем они рассчитывали вернуть себе прежнее влияние на дела государства.

Однако влияние Старицких в Боярской думе заметно ослабло после заточения в монастырь волевой и энергичной кн. Ефросиньи Старицкой, удаления из думы ее родственников бояр кн. И.А. Куракина и кн. П.М. Щенятева, ссылки кн. П.А. Куракина, а также ликвидации Старицкого удела в традиционных границах и роспуска удельного двора. Ничтожный и глупый князь Владимир не мог объединить вокруг себя сколько-нибудь значительные политические силы. Вот почему избрание Старицкого на царский престол едва ли могло быть результатом его собственных усилий или же происков его партии. В значительно большей степени оно зависело от позиции влиятельного старомосковского боярства, возглавлявшего правительство земщины. В первые годы опричнины наибольшим влиянием в земщине пользовалась группировка конюшего И.П. Федорова-Челяднина. Конюший возглавлял московскую семибоярщину в начале опричнины и был очень популярен в народе, поскольку не брал взяток и любил справедливость¹⁵³⁶. В течение длительного времени Федоров возглавлял одно из главных приказных ведомств Конюшенный приказ. Чин великокняжеского боярина-конюшего был наследственным в роду Челядниных. Представители этой фамилии служили в конюших с конца XV века¹⁵³⁷.