Текст книги "Начало опричнины"

После разгрома Коломенских сел царь послал опричного голову М.Л. Скуратова с отрядом громить федоровские вотчины в Губине Углу¹⁶²⁴. Малюта чинил расправу с еще большей свирепостью, чем Ловчиков. Кровавые подвиги в вотчинах Федорова положили начало быстрому возвышению Скуратова в опричнине.

Главные владения Федорова располагались на границе с Новгородской землей в Бежецком Верху. Там ему принадлежали село Борисоглебское с 1158 четвертями пашни, село Семенцово и т. д.¹⁶²⁵ Грозный лично возглавил карательный поход в бежецкие вотчины конюшего. В походе, продолжавшемся до 5 недель, участвовали многочисленные опричные отряды¹⁶²⁶.

Лиц, подозреваемых в измене, пытали и под пытками заставляли называть имена «сообщников». Оговоренных людей казнили без суда, а иногда и без предъявления обвинения. Следствие производилось в строгой тайне. Осужденных били батогами, добиваясь выдачи всего имущества, а затем казнили. Тех, у кого ничего нельзя было заполучить, убивали прямо на улице. К одежде убитого обычно прикрепляли краткую записку, в которой указывались причины казни. Таким образом преступления «заговорщиков» доводились до всеобщего сведения¹⁶²⁷.

За время карательных экспедиций опричники перебили 135 боярских людей, из которых большинство (128 человек) названы в синодике людьми конюшего. Федоров был одним из богатейших людей своего времени, на его землях жило много тысяч крестьян. Очевидно, опричный террор не затронул крестьянского населения боярских вотчин и обрушился главным образом на голову его слуг, вассалов и дворни¹⁶²⁸. Жестокая расправа с вооруженной свитой конюшего объяснялась очень просто. Согласно официальной версии, Федоров готовился арестовать Ивана и произвести переворот с помощью своих слуг и подданных, будто бы посвященных в планы заговора¹⁶²⁹.

На основании записей синодика можно заключить, что всего по делу о заговоре конюшего Федорова опричники казнили примерно 130–150 дворян и приказных и более 290 боярских холопов¹⁶³⁰.

Репрессии носили в целом беспорядочный характер. Хватали без разбора друзей и знакомых конюшего, бывших казанских ссыльных, родню находившихся в эмиграции дворян и т. д.

Под предлогом борьбы с заговором опричное правительство произвело самую основательную чистку командного состава дворянского ополчения и приказного аппарата земщины. Виднейшими участниками процесса конюшего Федорова были члены знатных старомосковских фамилий Морозовы-Шеины, Сабуровы и Колычевы.

А.И. Шеин-Морозов достиг высших военных чинов. В Ливонском походе 1567 г. он служил вторым воеводой передового полка, позже остался на литовской границе вторым воеводой полка правой руки¹⁶³¹. В силу исключительной знатности и успешной служебной карьеры Шеин имел все основания претендовать на боярский чин. В некоторых Разрядах он назван боярином¹⁶³². После Федорова Шеин был, пожалуй, наиболее знатным из «заговорщиков», поддерживавших Старицкого. Следует заметить, что А.И. Шеин находился в родстве со Старицким княжеским домом. Он был женат на дочери В.М. Борисова, родственника княгини Ефросиньи¹⁶³³. Повествуя о казни А.И. Шеина, Курбский прежде всего упоминает о его происхождении из рода Морозовых и родстве с опальным боярином В.В. Морозовым, арестованным за связи с русскими эмигрантами в Литве¹⁶³⁴. А.И. Шеину были предъявлены самые тяжелые обвинения. Недаром вместе с ним казни подверглись его сын Григорий, брат Алексей, а несколько позже двоюродный брат М.Ю. Шеин, сын боярина.

Участниками процесса Федорова были Ф.А. Карпов, М.А. Карпов и В.П. Мухин-Карпов, представители знатнейшего боярского рода, издавна заседавшего в Боярской думе¹⁶³⁵. Во время выступления земской армии против татар летом 1568 г. Ф.А. Карпов числился вторым воеводой полка левой руки, т. е. входил в число ведущих командиров земщины¹⁶³⁶. Его младший брат М.А. Карпов был до казни наместником пограничной крепости Рыльска¹⁶³⁷. Интересно, что незадолго до Земского собора 1566 г. братья Карповы ручались за конюшего И.П. Федорова, в свою очередь поручившегося тогда за опального Воротынского¹⁶³⁸. Помимо трех названных выше Карповых, опричники казнили их родню, знатных новгородских помещиков Н. и С. Сабуровых (Вислоухих —?)¹⁶³⁹.

Из Колычевых прежде всех других погиб старый воевода И.Б. Колычев. Большую часть своей жизни он служил в Старицком удельном княжестве. Колычев сыграл выдающуюся роль в мятеже, поднятом кн. А.И. Старицким в 1537 г.¹⁶⁴⁰ С 40-х гг. он служил кн. В.А. Старицкому. В первой половине 60-х гг. удельный двор был распущен, а И.Б. Колычев со своим сыном перешел на царскую службу. Оба участвовали в Земском соборе 1566 г. как дворяне высшей статьи. В синодике опальных имена И.Б. Колычева и его сына Ивана помещены среди записей о разгромленных вотчинах И.П. Федорова. Свидетельство синодика подтверждает рассказ Курбского, согласно которому И.Б. Колычев погиб во время карательного похода опричников во владения И.П. Федорова¹⁶⁴¹. Старейший вассал Старицких И.Б. Колычев считался, по-видимому, одним из главных участников «заговора» и сообщников конюшего. Через И.Б. Колычева «заговорщики» поддерживали связь с его родственником митрополитом Филиппом Колычевым. Курбский ошибочно утверждает, будто после казни И.Б. Колычева Грозный отослал его голову в тюрьму к Филиппу¹⁶⁴². Помимо названных Колычевых, опричники убили В. Колычева, поименованного в синодике¹⁶⁴³.

В связи с делом о заговоре погиб воевода Ф.Р. Образцов, длительное время служивший в уделе кн. В.А. Старицкого¹⁶⁴⁴. После роспуска двора удельного князя он был принят в состав государева двора и участвовал в соборе 1566 г. в дворянах I статьи¹⁶⁴⁵. После смерти Ф.Р. Образцова казни подверглись также его братья Г.Р. и С.Р. Образцовы¹⁶⁴⁶.

Чтобы показать, какими методами опричники вели чистку высшего командного состава дворянского ополчения, сошлемся на следующие эпизоды. Согласно записям Разрядного приказа, летом 1568 г. на воеводстве в Рязани служил кн. Ф. Сисоев, в рязанском пригороде Пронске – кн. В.К. Курлятев и Г.И. Сидоров¹⁶⁴⁷. В Разрядах записано: «Того же году (7076. – Р.С.) ходили воеводы в Донков города ставить: ис Пронска – Володимер Курлятев да Григорей Сидоров», «того же году князь Володимер Курлятев да Григорий Сидоров в Донкове уме(р)ли»¹⁶⁴⁸. В синодике мы находим лаконичную запись: «князя Володимера Курлятев, князя Федора Сисоев, Григория Сидоров». По свидетельству Курбского, пронские воеводы возглавили поход на «дикое поле» и выстроили в степи на Дону город Донков. За неделю до нападения на крепость десятитысячного татарского войска туда явился Федор Басманов с опричниками и казнил главных донковских воевод¹⁶⁴⁹. Донков успешно отразил нападение татар, а через три дня туда вновь явились опричники с приказом о казни Г.И. Сидорова (племянника), воеводы Г. С. Сндорова) кн. А. Мещерского, кн. Н. Мещерского и т. д. Однако на этот раз приказ запоздал: приговоренные к смерти дворяне погибли, обороняя город от татар.

Среди других видных земских воевод в тот же период были убиты кн. А. С. Бабичев, кн. А. Ярославцев, кн. И. Д. Дашков и кн. А. Д. Дашков, М. Г. Иванов.

В период суда над конюшим Федоровым опричники казнили некоторых видных командиров стрелецкого войска, среди них Казаринова-Голохвастива и Г. И. Кафтырева. Казаринов пытался искать защиту у духовенства. Он бежал от опричников в один из приокских монастырей и постригся в монахи. Прямо из кельи Казаринов был привезен в слободу. По Курбскому, Иван приказал взорвать воеводу на бочке с порохом, заметив, что скоро взлетит на небо. Рассказ Курбского подтверждается тем, что в синодике записан «инок Никита Казаринов».

Опричное правительство использовало процесс о заговоре для расправы с наиболее пепавистпыми ему члеиими фроиды, подвергшимися в свое время ссылке в Казани. Из числе ссыльных погибли Ф. Я. Услюмов-Даиилов, И. П. Поярков-Квашнин, Ф. Т. Заболоцкий, ки. Д. Ю. Синкий, кн. С И. Баташов, кн. И. Ю. Смелого-Засекин, кн. Д. В. Чулков-Уша– тый, князья Ф. И., И. И. и Г. И. Хохолковы-Ростовские, князья В. и А. Гагарины, дворяне А. В. и Г. В. Дятловы, Е. Р. Шушерин, Г. Б. Ступишин, Ф. Д. и В. Д. Сотницкие, И. Товарищев-Аксаков, Ф. Бернядинов, Р. Н. Бурцев, М. О. Бестужев-Рогатый, И. А. Янов, 13 человек Тетериных и т. д.

Опальный конюший Федоров был крупнейшим землевладельцем Бежецкого Верха и пользовался большим влиянием среди дворян Бежецка и смежной Бежецкой пятины Новго¬рода. Неудивительно, что в период суда над конюшим оприч¬ники казнили многих дворян Бежецка (четверо Каменских, шестеро Дементьевых), помещиков Бежецкой пятины (А. И. Баскаков, П. Малечков), а также новгородцев Сабуровых, позже А. С. Хвостова-Отяева и т. д. Казни подверглись некоторые из дмитровских дворян, возможно служив¬ших в Дмитровском уделе князя Владимира Старицкого. В числе их были И. Ф. Каменский, И. В. Большой и И. В. Меньшой Мунтовы-Татищевы и т. д.

Среди жертв опричнины было довольно много дворян, лишившихся земель в результате опричных выселений. Незаконные конфискации до крайности озлобляли феодальных землевладельцев. Некоторые из них не желали терпеть про¬извола и открыто протестовали против опричнины. Так по¬ступил, по словам Кубского, выселенный из Вязьмы М. С. Митнев. Будучи приглашен однажды во дворец на пир, он бросил дерзкий упрек в лицо царю: «Царь! – будто бы воскликнул он, – воистину, яко сам пиешь, так и нас при¬нуждаешь, окаянный, мед, кровию смешанный братии наших… пити!». Тут же во дворце Митнев был убит опричниками. Имя его записано в синодике. Среди прочих опричных выселенцев синодики упоминают суздальцев А. В. Левашова, И. Большого и И. Меньшого Ларионовых, Г. Ф. Перепечина, И. И. и З. И. Глуховых, вязьмича А. Т. Зачесломского, вязьмича или Малоярославца А. Ржевского, костромичей В. П. Федчищева, И. Г. и И. Г. Другого Пелепелицыных, В. И. Выродкова, князя Ф. Д. Несвицкого и т. д.

Опальный конюший Федоров долгое время возглавлял Конюшенный приказ, а также боярский суд на Москве, благодаря чему имел прочные связи в высшей приказной среде. Суд над конюшим сопровождался чисткой всего приказного аппарата. Опричники казнили государственного казначея X.Ю. Тютина¹⁶⁵⁰, дьяков В.Г. Захарова-Гнильева¹⁶⁵¹, А.М. Батанова, С.С. Алябьева, П.И. Шерефединова, В. Бункова, а также известного дьяка времен Избранной рады И.Г. Выродкова, отставленного от дел после падения Адашева. Расправой с казначеем Тютиным руководил царский шурин кн. М.Т. Черкасский. Он захватил Тютина на его подворье и, выведя со всей семьей на площадь, казнил без суда и следствия. Все имущество Тютина, который был «мужем зело богатым», перешло к Черкасскому¹⁶⁵². Как мы видим, руководители опричной думы не упускали случая использовать дело о заговоре для личного обогащения.

* * *

К лету 1568 г. внешнеполитическая и военная ситуация изменилась в направлении, крайне неблагоприятном для России. Крымский хан еще в декабре 1567 г. ультимативно потребовал снести русские укрепления на Тереке, покинуть Казань и Астрахань¹⁶⁵³. Назревавшая война с Крымом и Турцией послужила одной из главных причин неудачи похода против литовцев в 1567 году. Летом следующего года татары безуспешно осаждали русскую крепость Донков. 11 сентября они разорили одоевские и белевские места¹⁶⁵⁴. Русская дипломатия оказалась бессильна предотвратить столкновение между Россией и могущественной Османской империей. В конце 1567 г. турки начали деятельно готовиться к завоеванию Астрахани. Поход крымско-турецких войск на Астрахань был отложен с 1568 г. на весну 1569 г. лишь по настоянию крымского хана¹⁶⁵⁵. Появление нового опасного противника побудило русское правительство искать мира с Литвой. 18 мая 1568 г. Боярская дума решила возобновить мирные переговоры с литовцами. 17 июня в Литву был отпущен королевский гонец Быковский, задержанный в России еще осенью 1567 г. Через гонца Грозный передал королю Сигизмунду предложение о личном свидании¹⁶⁵⁶.

Мирная инициатива России не имела успеха. Воспользовавшись тем, что военные силы земщины были отвлечены против татар, литовцы напали на пограничную русскую крепость Улу и после ожесточенного штурма захватили ее 20 сентября 1568 г. Падение Улы было серьезным поражением для русских¹⁶⁵⁷. Литовские войска утвердились в 40 верстах от стен Полоцка¹⁶⁵⁸.

В тот же период резко ухудшились отношения между Россией и Швецией. 11 июля 1568 г. русским послам в Стокгольме было объявлено, что Швеция отказывается от русско-шведского договора. В сентябре 1568 г. Эрик XIV, страдавший умственным расстройством, был свергнут с престола в результате мятежа. К власти пришел король Юхан III, заклятый враг России¹⁶⁵⁹. Вместо союзника Россия приобрела в лице Швеции противника. Обе стороны были готовы к войне.

Не оправдались надежды царя на заключение тесного военного союза с Англией¹⁶⁶⁰. Английский посол Т. Рандольф, прибывший в Россию в июле 1568 г., имел инструкцию отклонить предложенный царем союз¹⁶⁶¹. Посол был допущен к царю лишь в начале 1569 г.

К осени 1568 года Россия оказалась в полной международной изоляции. Ей противостояли могущественные государства: на юге – Османская империя и Крымское ханство, на западе – Литва и Польша, на севере – Швеция. Впервые отчетливо обозначилась ситуация, которая много позже привела к полному поражению России в Ливонской войне.

* * *

После выступления Филиппа царь покинул Москву. Желая избежать новых столкновений с митрополитом, он большую часть времени проводил в опричной Александровской слободе. Наконец, после более чем двухмесячного отсутствия Грозный вновь появился в столице.

Казнь митрополичьих советников, разгром владений конюшего Челяднина и непрекращавшиеся репрессии против знатных земских дворян побудили митрополита прибегнуть к последнему крайнему средству давления на опричное правительство. По свидетельству новгородской летописи, «…учал митрополит Филипп с государем на Москве враждовати о опришнины и вышел из митрополича (двора. – Р.С.) и жил в монастыре у Николы у Старого»¹⁶⁶². Внешним поводом к окончательному разрыву между Филиппом и Грозным послужил ничтожный инцидент, происшедший 28 июля 1568 года¹⁶⁶³. В этот день царь с опричной свитой неожиданно явился в Новодевичий монастырь, чтобы участвовать в крестном ходе. Один из опричников не сразу снял черную шлычку. Митрополит сделал ему резкий выговор и велел снять шапку. Царь воспринял слова митрополита как оскорбление и в гневе удалился с богослужения¹⁶⁶⁴. После инцидента 28 июля Колычев покинул митрополичий двор и удалился в монастырь Николы Старого. Формально Филипп сделал то же, что двумя годами раньше сделал его предшественник Афанасий. Но, в отличие от Афанасия, Колычев отказался сложить с себя сан митрополита и, перейдя жить в монастырь, сохранил все атрибуты власти. Отказ сложить сан он оправдывал, по-видимому, ссылкой на данное им при избрании обязательство «по поставленьи за опришнину и за царской домовой обиход митропольи не отставливати»¹⁶⁶⁵. Шаг, совершенный митрополитом, свидетельствовал о том, что столкновение между опричниной и земщиной достигло наивысшего напряжения. Впервые за многие десятилетия глава церкви встал в открыто враждебное отношение к главе светской власти.

В своих действиях церковная оппозиция опиралась не только на колоссальный в те времена моральный авторитет церкви. Церковное руководство выступало как выразитель настроений всей земской оппозиции, объединившей недовольное боярство и многочисленное фрондирующее дворянство. Полный и открытый разрыв с главою церкви ставил Грозного в крайне трудное положение.

Переселение Ф. Колычева в монастырь побудило Грозного и его опричную думу принять окончательное решение о низложении строптивого митрополита. После инцидента в Новодевичьем монастыре царь вновь надолго покинул столицу и уехал в Слободу, где занялся подготовкой суда над Филиппом¹⁶⁶⁶. В августе 1568 г. он обратился с письмом к новгородскому архиепископу Пимену, прося его немедленно выехать в Москву¹⁶⁶⁷. Пимен был вторым после митрополита лицом в церковной иерархии, поэтому именно ему царь поручил подготовить собор, который бы судил Филиппа¹⁶⁶⁸. Чтобы низложить опального митрополита, решено было обвинить его в порочной жизни, преступлениях против христианской морали. Сначала обвинения против Колычева пытались построить на лжесвидетельстве подставного лица, певчего одного из кремлевских соборов. Но из попытки ничего, кроме скандала, не вышло. Тогда царь и его приспешники в среде высшего духовенства решили произвести расследование жизни Филиппа в период его игуменства в Соловецком монастыре. В сентябре 1568 г. в Соловки прибыла духовно-опричная комиссия из Москвы¹⁶⁶⁹. Состав комиссии был специально подобран. В нее входили архиепископ опричного Суздаля Пафнутий и архимандрит Андрониевского монастыря Феодосий, известные своей близостью к опричному двору и враждой к митрополиту¹⁶⁷⁰. В комиссию были включены также член опричной думы боярин кн. В.И. Темкин, незадолго до того вошедший в опричнину, и опричный дьяк Д.М. Пивов. Никто из подлинных вождей опричного правительства не пожелал руководить расследованием. Комиссия завершила следствие далеко не так быстро, как того хотело опричное правительство. Состряпанное ею обвинение оказалось столь шатким и неправдоподобным, что самый авторитетный из членов комиссии епископ Пафнутий отказался его подписать.

Правительство опасалось судить опального митрополита, пока тот располагал поддержкой и сочувствием влиятельных лиц в Боярской думе. Поэтому еще до возвращения опрично-духовной комиссии с Соловков Грозный решил нанести думе давно подготовлявшийся удар.

В течение многих месяцев опричное правительство откладывало расправу с главой земской Боярской думы конюшим И.П. Федоровым вследствие противодействия главы церкви. Разрыв царя с митрополитом ускорил развязку дела. Последние преграды пали.

11 сентября 1568 г. Грозный приказал собрать в парадных покоях Кремлевского дворца Боярскую думу, опричных и земских дворян и многих находившихся в столице служилых людей¹⁶⁷¹. Сюда же он велел привести осужденного конюшего И.П. Федорова. Судебное разбирательство было заменено коротким фарсом. Иван велел несчастному боярину облечься в царские одежды и взойти на трон, а затем обнажил голову, преклонил колени и обратился к нему с речью. «Ты имеешь то, что искал, к чему стремился, чтобы быть великим князем Московии и занять мое место, – будто бы сказал он, – вот ты ныне великий князь, радуйся теперь и наслаждайся владычеством, которого жаждал»¹⁶⁷². Затем по знаку царя Федоров был убит. Опричники выволокли труп боярина из дворца и бросили в навозную кучу возле Неглинной, на границе между опричниной и земщиной.

Фарс, устроенный в Кремле, показывал, что опричному правительству так и не удалось доказать выдвинутые против конюшего обвинения в государственной измене. Были и другие причины того, что царь не хотел в присутствии Боярской думы и многочисленного дворянства называть имя Старицкого и утверждал, что конюший искал царского престола для себя. Вероятно, Иван не желал компрометировать двоюродного брата, памятуя его донос на конюшего.

После смерти Федорова его вдова Мария Челяднина (по первому мужу княгиня Дорогобужская) была насильственно пострижена в монастырь¹⁶⁷³. С ее смертью род Челядниных, занимавший одно из первых мест в среде старомосковского боярства XV–XVI вв., полностью пресекся.

Казнь Федорова не имела характера единичного акта. Опричники произвели расправу со всей оппозицией внутри Боярской думы¹⁶⁷⁴. Казни подверглись те ее члены, которые сочувствовали конюшему Федорову и могли оказать поддержку опальному митрополиту. Опричники произвели казни одновременно в столице и провинциальных городах по заранее составленному списку. В синодике мы находим следующую документальную запись относительно этих расправ: «Отделано: Ивана Петрович Федоров, на Москве отделаны, Михайла Колычев да три сына его: Боулата, Симеона, Миноу. По городам: князь Андрей Катырев, князя Федора Троекуров, Михаила Лыкова с племянником»¹⁶⁷⁵. Согласно свидетельству очевидцев, окольничий М.И. Колычев погиб в Москве в один день с Федоровым, прочие же лица были казнены «по городам»: боярин кн. А.И. Катырев – в Свияжске, кн. Ф.И. Троекуров – в Казани, окольничий М.М. Лыков – в Нарве.

Окольничий М.И. Колычев был ближайшим сподвижником конюшего в думе. Они вместе выручили из ссылки кн. М.И. Воротынского весною 1566 года. Вскоре после того Колычев присутствовал на Земском соборе, а затем через год вошел в боярскую комиссию, ведавшую Москвой¹⁶⁷⁶. От службы М.И. Колычев был отстранен не ранее 17 июня 1568 г.¹⁶⁷⁷ Как и другие Колычевы, опальный окольничий был связан традиционными узами с домом Старицких. Когда в 1563 г. кн. Е. Старицкая была пострижена в монастырь, с ее согласия для «бережения» к ней был приставлен М.И. Колычев¹⁶⁷⁸. М.И. Колычев приходился троюродным братом опальному митрополиту Филиппу, и правительство весьма основательно опасалось, что в случае суда над Филиппом окольничий, подобно Федорову, выступит в защиту главы церкви. Все это и решило судьбу М.И. Колычева. По свидетельству очевидцев Таубе и Крузе, «Ивана Петровича (Федорова. – Р.С.), Михаила Колычева заколол он (царь. – Р.С.) сам в большой палате…»¹⁶⁷⁹. Видимо, М.И. Колычев был убит в Кремлевском дворце в день судилища над И.П. Федоровым.

Голову М.И. Колычева царь велел зашить в кожаный мешок и отвезти к митрополиту Ф. Колычеву в монастырь Николы Старого. Таким путем он думал запугать Филиппа, «преломить его душу» накануне суда¹⁶⁸⁰.

«Каких-либо специальных гонений на Колычевых, – пишет А.А. Зимин, – в годы опричнины не было»¹⁶⁸¹. Такое мнение едва ли справедливо. Курбский весьма определенно писал, что царь «погубил род Колычевых…а побил их тое ради вины, иже разгневался зело на стрыя их Филиппа архиепископа, обличающа его за презлыя беззакония»¹⁶⁸². В связи с делом Федорова погибло по крайней мере шестеро Колычевых, среди них окольничий М.И. Колычев и старейший воевода И.Б. Колычев. Колычевы были полностью изгнаны из земской Боярской думы, их влияние в значительной мере подорвано.

Одновременно с казнями в столице Грозный велел казнить «по городам» М.М. Лыкова, кн. А.И. Катырева и кн. Ф.И. Троекурова, трех самых знатных лиц, подвергшихся в свое время ссылке в Казанский край.

Окольничий М.М. Лыков ко времени казни служил воеводой в Нарве. Подобно другим главнейшим «заговорщикам» (Федорову, Шейным, Колычевым и Карповым), М.М. Лыков происходил из нетитулованной старомосковской знати. Будучи мальчиком, он попал в плен к полякам и воспитывался при дворе Сигизмунда II Августа, который велел обучить его латыни и «шляхетским наукам». По возвращении в Россию Лыков позаботился о том, чтобы дать европейское образование своему племяннику. Последний был направлен «на науку за море, во Германию и там навык добре аляманскому языку и писанию: бо там пребывал, учась, немало лет и объездил всю землю немецкую и возвратился… во отечество…»¹⁶⁸³. Лыковы принадлежали к числу образованнейших людей своего времени. По рассказу Курбского, опричники убили М.М. Лыкова в Нарве (Ругодиве) вместе с близким сродником¹⁶⁸⁴. Из синодика мы узнаем, что с Лыковым погиб его племянник.

Боярин кн. А.И. Катырев и кн. Ф.И. Троекуров оставались в казанской ссылке в течение четырех лет с 1565 г. по 1568 г.¹⁶⁸⁵. На протяжении этого периода боярин кн. А.И. Катырев неизменно назначался первым воеводой Свияжска. С его гибелью крамольный род Ростовских князей был окончательно изгнан из земской Боярской думы. Троекуров происходил из старшей ветви Ярославских князей и был родственником беглого боярина Курбского. В силу знатности и удачной служебной карьеры он имел наибольшие права (среди своих сородичей) на чин боярина. Однако царь не желал назначать Ярославских княжат в земскую Боярскую думу. Он предпочитал держать Троекурова в ссылке на воеводстве в Казани. Там и застигла Троекурова смерть.

Напомним, что незадолго до сентября 1568 года опричники перебили несколько видных Ярославских и более двух десятков прочих дворян, в свое время сосланных в Казань. Отсюда можно сделать вывод, что в период суда над Федоровым произошло нечто подобное тому, что случилось при введении опричнины. Но если тогда дело ограничилось ссылкой фрондирующих княжат и дворян на окраину, то теперь многие из них были преданы мучительной казни. Правда, теперь репрессии против титулованной знати были произведены как бы походя. Самые тяжкие удары опричнины обращены были теперь не против разгромленной ранее титулованной знати, а против старомосковского боярства и поддерживавшего его церковного руководства.

* * *

Энергичный и властный Филипп Колычев за три года правления церковью назначил угодных ему лиц на многие высшие церковные посты.

В течение непродолжительного времени произошла смена властей в таких важных епархиях, как Полоцкая, Ростовская, Тверская, Казанская, Суздальская и т. д.¹⁶⁸⁶ Определенное влияние на перемещения церковных иерархов и все последующие события оказала скрытая борьба различных догматических течений в церковной среде. Можно полагать, что Филипп Колычев принадлежал к лагерю осифлян, всегдашней «партии большинства» священного собора. В пользу такого мнения говорят многие факты. Так, 9 января 1568 г. Филипп назначил архиепископом Казанской епархии Лаврентия, игумена Иосифо-Волоколамского монастыря, главной цитадели осифлян¹⁶⁸⁷. Назначение это имело исключительно важное значение: после митрополита и новгородского архиепископа глава Казанской епархии занимал самое высокое место в церковной иерархии, выше всех прочих епископов¹⁶⁸⁸. На четвертом месте в церковной иерархии стояли Ростовские архиепископы. Этот пост митрополит передал собственному казначею Корнилию (19 января 1567 г.)¹⁶⁸⁹. Епископом Полоцка Колычев сделал «сребролюбивого и пьяного» кн. А. Палецкого (11 августа 1566 г.), давно принявшего сторону осифлян¹⁶⁹⁰. Чтобы определить, к какому течению принадлежал Филипп, следует спросить, кем были его союзники и его противники. «Житие» называет только одного архиепископа, выступившего на стороне Ф. Колычева. Им был старый казанский архиепископ Герман. Курбский, знавший Германа, пишет, что тот «от осифлянских мнихов четы произыде…»¹⁶⁹¹. Главным противником Колычева выступил новгородский архиепископ Пимен, принявший пострижение в цитадели нестяжателей, Андриановой пустыни, и тяготевший к нестяжателям¹⁶⁹². Все сказанное позволяет сделать вывод, что Колычев принадлежал скорее к осифлянам, чем к нестяжателям¹⁶⁹³.

Колычев пользовался прочной поддержкой со стороны осифлянского большинства в церковном соборе. Протестовать против опричнины он решился не раньше, чем убедился в благожелательной позиции собора в целом. По словам «Жития», Филиппу удалось убедить епископов выступить против опричнины всем собором: «Филиппу, согласившемуся со епископы и укрепльшевси вси межи, себя, еже против такового начинания (опричнины. – Р.С.) стояти крепце»¹⁶⁹⁴. Описанный эпизод авторы «Жития» относят ко времени до введения опричнины, но это прямая фальсификация с их стороны. Во-первых, до опричнины священный собор возглавлял не Филипп, а Афанасий, и, во-вторых, в то время в состав собора не входили многие лица, которых называет «Житие».

Тот состав собора, который описан в «Житии», реально существовал в 1568 г., но никак не в 1565. По «Житию», в него входили епископы Корнилий, Варсунофий и Пафнутий, получившие сан только в 1567 году¹⁶⁹⁵.

Итак, осифлянское большинство собора согласилось поддержать выступление митрополита против опричнины, но единство собора вскоре же оказалось разрушенным. Противниками митрополита выступили церковники, близкие ко двору и опричному правительству. Такими были протопоп Благовещенского собора, царский духовник Евстафий, архиепископ опричного Суздаля Пафнутий и т. д. Особенно усердствовал духовник Евстафий, доносивший на Филиппа «яве и втаи». Чтобы избавиться от его присутствия, митрополит наложил на него епитимью, действовавшую в течение всего собора¹⁶⁹⁶. Однако один из епископов предал Колычева и его приверженцев и «общий совет их изнесе» царю. Авторы «Жития» не называют имени епископа, но можно полагать, что им был либо рязанский епископ Филофей, либо новгородский архиепископ Пимен, наиболее энергичные противники митрополита на соборе. Донос поставил членов собора в трудное и щекотливое положение, многие из них «своего начинания отпадоша». Большинство священного собора молчало¹⁶⁹⁷.

Немалое влияние на происшедший среди духовенства раскол оказала позиция Боярской думы. Состав думы сильно сократился: из нее были удалены все неугодные царю лица. Удельная фронда и титулованная знать были запуганы многочисленными репрессиями предшествующих лет. Старомосковское боярство, имевшее большинство в думе, также не решалось протестовать. Самые могущественные старомосковские фамилии (Челяднины, Морозовы и Шеины, Шереметевы, Колычевы, Головины) уже испытали на себе действие опричного террора.

Во время решающих прений на священном соборе Филипп обратился к епископам с вопросом, для того ли они собрались, чтобы молчать? «На се ли взираете, – сказал он, – еже молчит царский синьклит: они бо суть обязалися куплями житейскими»¹⁶⁹⁸.

Боярская дума заняла пассивную позицию в столкновений между царем и митрополитом, что в конечном счете и предопределило неудачу второго выступления Колычева против опричнины. Покинутый своими сторонниками на священном соборе, Филипп удалился в монастырь.

Разделавшись с могущественной оппозицией внутри Боярской думы, царь и его опричное правительство без труда сломили сопротивление церковной верхушки.

С большими проволочками духовно-опричная комиссия завершила «обыск» о жизни Филиппа в Соловках. Под действием угроз, обещаний и подкупа несколько соловецких старцев согласились дать необходимые для суда показания. Главным свидетелем против Филиппа выступил один из его учеников, игумен Соловецкого монастыря Паисий¹⁶⁹⁹. За подобное предательство игумену был обещан епископский сан.

Не ранее октября следственная комиссия доставила свидетелей (Паисия и десять других монахов) в Москву¹⁷⁰⁰. Их письменные показания о «скаредных» и «богомерзких» делах Филиппа были зачитаны перед Боярской думой, которая, следуя воле царя, вынесла решение о суде над Филиппом. Это обстоятельство вызвало особое раздражение как Курбского («Кто слыхал зде, – восклицал он, – епископа от мирских судима и испытуема?»), так и авторов «Жития» («не убоялся суда божия, еже царем не подобает святительския вины испытывати, но епископи по правилам судят»)¹⁷⁰¹.