Текст книги "Большой ринг Геннадия Шаткова"

Был еще один запомнившийся мне бой. До этого случая все бои проходили на ленинградской земле. Как чемпион Ленинграда среди подростков, я был включен в состав сборной школ города. Свой девятнадцатый бой мне пришлось вести с Панченко в Киеве. Это был мой первый выезд на соревнования в другой город. Я очень волновался. Признаться, вид соперника производил странное впечатление. Он был всего на год старше меня, но казался гораздо солидней и мужественней. Такое «преимущество» давали ему… усы. Ребята, стараясь ободрить меня, шутили:

– Тебе, Гена, легко будет. Как увидишь усы, бей по усам. Ошибки не будет!..

Я так и сделал. Как только Панченко опустил левую руку и открыл лицо, я резко ударил справа. Это случилось в первом же раунде… Бой закончился моей победой.

После соревнований мы много ходили по улицам и площадям украинской столицы. Наши недавние соперники были отличными экскурсоводами, знали родной город как свои пять пальцев. Они показывали нам все его достопримечательности, назвали всех архитекторов, построивших более или менее значительные здания, памятники, промышленные предприятия, попадавшиеся нам по пути.

Именно тогда, в Киеве, я понял, как важно и мне, ленинградцу, знать свой город.

На обратном пути мы побывали в Москве. Много ходили по улицам, знакомились с музеями и памятниками.

В поезде Иван Павлович устроил нам настоящий экзамен по истории Ленинграда.

– Ну, кто скажет, когда основан город? – спросил он.

– В тысяча семьсот третьем году, – робко ответил я.

– А почему крепость носит название Петропавловской? Кто автор памятника «Медный всадник»? Какие сооружения построил зодчий Росси? Когда был создан мост Лейтенанта Шмидта и сколько вообще в Ленинграде мостов?

Мы краснели, отвечали неуверенно, путали даты и имена.

Иван Павлович резюмировал:

– Через месяц пойдем в Музей истории Петрограда-Ленинграда. Буду принимать экзамен на знание города. Советую побывать в Эрмитаже, Военно-морском музее, в ленинских местах, в театрах, осмотреть «Самсона» и другие фонтаны Петродворца, зайти в гости к Пушкину в его квартиру на Мойке. Боксер должен быть культурным человеком!

Аттестат зрелости

Новенький толстый перекидной календарь лежит на письменном столе. На первом листке цифры: «1951 год». Невольно задумываюсь: что-то принесет мне этот год? В этом году я заканчиваю десятый класс. Сначала – экзамен на аттестат зрелости, а потом надо выбирать себе будущую профессию. Кроме того, предстоят серьезные соревнования, и, следовательно, к ним надо готовиться.

Отец, видимо угадывая, какие заботы волнуют меня, говорит:

– Бокс боксом, а «троек» чтобы не было. Ты ведь не собираешься делать бокс своей профессией? Надо думать о будущем.

Впрочем, то же самое требовал от нас, от «старичков», – так он в шутку называл десятиклассников – Иван Павлович.

– Сейчас для вас главное – дисциплина в учебе. В ней – основа ваших успехов.

Иван Павлович был нашим воспитателем не только на ринге.

Многие воспитанники секции уже решили вопрос, куда идти. Одни намеревались поступить в Военно-морское училище, как это сделал мой старший брат Борис, другие – в различные институты, которых так много в Ленинграде, третьи шли на заводы, вливаясь в прославленную семью ленинградского рабочего класса.

Мечтая о карьере юриста, я с увлечением читал трехтомную «Историю дипломатии» под редакцией Потемкина и другую литературу по международному праву. В личной библиотеке к этому времени я уже собрал солидное количество книг по юриспруденции.

На внутренней стороне обложки по семейной традиции проставлялась дата приобретения книги. «Советское государственное право», «Римское право», «Трудовые правоотношения», «Уголовный и процессуальный кодексы РСФСР», «Устройство советского суда», «Конституция СССР» стояли на полках рядом с переводными изданиями зарубежных юристов и правоведов, книгами Неринга, Гоббса и других авторов.

Приобретая книги, я руководствовался правилом: никогда не покупать следующего учебника или популярной брошюры, пока не прочитаны предыдущие. Это замечательное правило, между прочим, как нельзя лучше характеризует и бокс, отличительной чертой которого является постепенное и глубокое освоение элементов. В боксе, как в изучении иностранного языка, нельзя взять с кондачка, с налета. Только упорный и терпеливый труд может привести к желаемому результату.

Тренер старался воспитывать нас, следуя хорошей традиции: «Один – за всех, и все – за одного». Каждый спортсмен с эмблемой «Дворец пионеров» на груди чувствовал ответственность не только за себя, но и за товарищей по секции, за свой спортивный клуб в целом.

Я уже говорил, что регламент занятий в секции бокса строго совпадал с боем курантов Петропавловской крепости: не было ни одного случая опоздания или задержки. В отсутствие тренера его заменял староста секции или капитан команды. В таких случаях мы делали разминку и самостоятельно отрабатывали пройденные прежде приемы на снарядах.

И еще одна важная традиция: на занятие мы являлись в наутюженных трусах и чистых майках. Тренер за этим строго следил, и, если у кого-нибудь форма оказывалась мятой, ее владелец выставлялся на общий позор и лишался права участвовать в занятиях.

Дисциплина, четкая работа по графику создавали деловую атмосферу в боксерском зале. Занятия начинались со вспомогательных упражнений и подготовительной гимнастики. Назначение вспомогательных упражнений – развивать двигательные качества боксера. Эти упражнения укрепляют суставы и связки и, главное, обеспечивают отличную физическую подготовку.

Бой на ринге протекает в сложных, моментально изменяющихся условиях. Он требует от спортсмена подвижности, точности и дисциплины движений, быстрой реакции, умения мгновенно ориентироваться. В боксе, как ни в одном другом виде спорта, весьма жесткие условия борьбы. Результаты ее измеряются не граммами, сантиметрами или секундами, а силой и точностью ударов.

Вспомогательные упражнения чрезвычайно разнообразны. Наибольшую пользу боксеру дают акробатические, борцовские, гимнастические упражнения, спортивные игры, легкая атлетика, лыжи, плавание, занятия со штангой, летом – гребля.

Как всегда, занятия у нас начинались с упражнений для ног, которым порядочно доставалось за день. Быстрый шаг, перебежки – и вот уже мы идем «гусиным шагом»… Потом, разбившись на четверки, выполняем комплекс боксерской физзарядки. Ее сменяют удары на ходу: прямые, длинные и короткие сбоку, «хуки», «апперкоты». Удары проводятся в нарастающем темпе – сначала медленно, затем все быстрее и быстрее.

Удары на ходу сменяются разнообразной системой упражнений: лежа, сидя, стоя. Их назначение – развитие гибкости, ловкости, силы, быстроты.

Люди, поверхностно знакомые со спортом, часто задают вопрос: что в нем важнее – сила или быстрота реакции? И то и другое. В книге «Физическая подготовка боксера» А. Фесенко говорится:

«Быстрая реакция на открытую цель при нападении, быстрая защитная реакция с мгновенным выбором цели для контрудара – необходимые качества боксера. Быстрота движений и действий боксера тесно связана с развитием мышечной силы. Только при хорошем развитии мышечной силы атлет приобретает способность наносить резкие, быстрые и сильные удары. Обычно бойцы, не обладающие достаточной физической силой, к концу боя теряют быстроту, а следовательно, и возможность нанести резкий удар.

Боксеру нужно иметь хорошо развитые мышцы всего тела. Ведь в момент акцентированного удара спортсмену важно всему собраться. Развитие силы помогает и в ближнем бою. Атакующий стиль, как правило, присущ атлетам большой физической силы, обладающим хорошими волевыми качествами, работоспособностью, выносливостью, ловкостью, развитым чувством времени, дистанции».

– Вот сколько качеств нужно боксеру, – Иван Павлович поднимал палец вверх.

От нас требовалась точность в выполнении всех подготовительных упражнений – ведь нельзя выполнить ни один технический прием как положено, если организм не подготовлен предварительной тренировкой.

Иван Павлович учил: «Техника – боевое оружие на ринге, чем выше техническое мастерство противника, тем труднее с ним боксировать. И наоборот, чем богаче и разнообразнее твоя собственная техническая подготовка, тем искуснее ты сможешь переиграть соперника в бою».

Каждый технический прием в атаке и защите мы старались понять, уяснить его смысл и назначение и затем отработать до автоматизма. Ведь в бою на ринге, когда стремительно меняется обстановка, порой нужно мгновенно сделать финт, нырок, либо отойти назад, либо уклониться от удара в сторону, либо без лишних раздумий отбить удар.

Мы старались постичь то, что на языке боксеров называется «механикой движений». Иван Павлович настойчиво требовал и добивался от нас филигранного выполнения технических приемов нападения и защиты. Порой и мне, и другим ребятам приходилось десятки раз наносить, к примеру, прямой удар правой, и, наконец, тренер кивал удовлетворенно:

– Ну вот, теперь немного лучше. Завтра повторим еще…

Вспоминая, как мы готовились, нельзя не сказать о специальных упражнениях, в ходе которых спортсмен познает «арифметику» и «высшую алгебру» бокса. Их три группы: с партнером, без партнера, со специальными снарядами.

Работа с партнером в перчатках помогает новичкам осваивать отдельные боевые движения и действия, развивает чувство дистанции и чувство времени. Вольный, он же условный, бой с партнером происходит уже на ринге. Он строго регламентирован как комплекс движений и действий, характерен большой самостоятельностью в применении боевых средств, остротой. Особенность официального боя – в условиях, приближенных к вольному бою, возможности совершенствовать определенные технико-тактические навыки. Но в условном бою не присуждается победа.

Вольный бой – наиболее сложный вид специальной подготовки, своеобразный экзамен боксеру на определенном этапе его тренировки. Здесь атлет учится самостоятельно владеть всеми полученными навыками, ищет себя, вырабатывает свой почерк и стиль.

Бой перед зеркалом происходит как бы с воображаемым противником. Зеркало, как это ни странно на первый взгляд, – спутник боксера на весь период его жизни, связанный с рингом. Отрабатывая движения без партнера, спортсмен сможет с помощью зеркала закрепить и уточнить отдельные боевые положения туловища, головы, рук, ног. Именно стоя у зеркала, мы добивались четкой координации движений, учились экономно наносить удары, отрабатывали скорость и амплитуду ударов, их последовательность, темп и ритм.

«Бой с тенью» в зависимости от воображаемых действий соперника и собственных тактических задач совершенствует отдельные элементы техники бокса и комбинации боевых движений. И наконец, упражнения со снарядами: с мешком, грушей, боксерскими лапами, пунктболом. На этих снарядах разучиваются удары и отрабатываются качества, присущие боксеру: быстрота, сила, точность, координация. Работа на снарядах укрепляет мышечные группы, суставы, связки, особенно важные боксеру при ударах, обеспечивает специальную скоростно-силовую нагрузку на весь организм.

Я так подробно остановился на тренировках отчасти для того, чтобы показать, насколько насыщенными были наши занятия как раз в тот период, когда приближались экзамены на аттестат зрелости.

Иван Павлович загадочно улыбался:

– У тебя в этом году сплошные экзамены на зрелость. Так что готовиться нужно основательно.

Мне уже сказали, что я буду участвовать в юношеском первенстве страны, которое состоится летом в Ростове. Я был почти готов к соревнованиям, чувствовал себя отлично. В начале мая меня взяли на тренировочный сбор на Кировские острова. После тренировок я бежал в школу на консультацию. Не знаю, как бы я выдержал, если бы не Мартин Иден.

…Государственные экзамены в 222-й школе Куйбышевского района Ленинграда начались, как всегда, торжественно. Нам пожелал успехов директор, уже через четверть часа в классе по-деловому скрипели перья: мы принципиально не пользовались авторучками до получения аттестатов зрелости. Тема моего сочинения: «Образ советского молодого человека» по роману А. Фадеева «Молодая гвардия». Олег Кошевой, Ульяна Громова, Сергей Тюленин, Ваня Земнухов, Люба Шевцова были нашими любимыми героями. Об их подвиге, о том, какую роль они сыграли в воспитании нашей молодежи, рассказывало мое сочинение.

Я получил отличную оценку.

Первый успех в борьбе за аттестат без «троек» воодушевил меня. И все же я получил «тройку»! Получил по предмету, с которым всегда как будто бы находился в ладах, – по немецкому языку. Подвел перевод текста. Преподаватель огорчился чуть ли не больше меня. Просмотрев все мои оценки, он с глубоким сожалением сказал:

– Нехорошо, Шатков. Золотой медали лишились…

Досадно. Двенадцать «пятерок», и на последнем экзамене – «тройка». Теперь придется сдавать экзамены при поступлении в институт наравне со всеми. А время сейчас так дорого. Все лето заполнено соревнованиями…

Но уже на другой день я снова был на сборах на Кировских островах. Я надеялся на успех в Ростове. Зимой я выиграл на ринге Зимнего стадиона звание чемпиона Ленинграда среди юношей и взрослых боксеров первого среднего веса и стал перворазрядником.

Как ни странно, Иван Павлович тогда не был в большом восторге. Он даже немного хмурился.

– Я уже много раз говорил тебе, Геннадий, что надо искать свой почерк на ринге. Непрерывные атаки, бешеный темп – не в твоем плане. У тебя хороший удар с обеих рук, но в спешке ты не используешь всей его мощи; к тому же ты напрасно расходуешь много сил. И больше думай. Иначе сама жизнь заставит тебя изменить тактику.

Вскоре я вспомнил его слова…

Тренировались мы на спортивной базе в Центральном парке культуры и отдыха имени С. М. Кирова. Кроссы, гимнастика, спортивные игры, борьба, гребля, «бой с тенью», занятия в боксерском зале, плавание – все это входило в ежедневную программу подготовки. От Дворца пионеров вместе со мной готовился к поездке и мой друг, тяжеловес Евгений Панин. К вечеру он буквально падал с ног от усталости. Да и я чувствовал себя утомленным.

Иногда мне совсем не хотелось брать в руки перчатки, выходить на ринг. Я не понимал почему, а посоветоваться было не с кем. Иван Павлович на сборы приехать не смог, а тренеры требовали неуклонного соблюдения их режима и запретили поездки домой.

Сейчас мне ясно, что тренеры, видимо, напрасно так сильно заставляли «выкладываться» нас в первую половину дня – основная часть нагрузки приходилась на утренние часы. Кроме того, у нас не было дней, вообще свободных от тренировки. В итоге мы перетренировались. Это я почувствовал спустя несколько дней – уже на ринге.

Ростов встретил нас жаркой, прямо-таки душной, погодой. Без конца хотелось пить, но я крепился: надо было держать вес на прежнем уровне – не больше 71 килограмма.

Первый бой я выиграл у сильного перворазрядника Мамедова в первом раунде, не успев устать. Но вот настал четвертьфинальный бой, который сыграл в моей спортивной биографии особую роль, помог мне по-новому посмотреть на свою манеру боя. Недаром говорят, что все познается на практике.

Моим противником на этот раз был Кононов – сильный, рослый перворазрядник. Я сразу же, верный своей привычке, пошел в атаку, осыпая соперника градом ударов. Темп был бешеный. В первом же раунде Кононов дважды опускался на пол. Но отличные физические данные помогли ему справиться и выдержать два раунда.

Третий раунд! Он остался в моей памяти кошмарным воспоминанием на всю жизнь. Неожиданно меня охватило незнакомое до тех пор ощущение: страшная усталость, апатия, полное безразличие к исходу боя. Как сквозь сон я слышал крики секунданта:

– Держись, Гена, работай левой!

Но работать левой я не мог и даже словно бы… не хотел. Не помню, как дотянул до конца. Бой я все-таки выиграл. С трудом дотащился до гостиницы и свалился на кровать. Когда я рассказал обо всем тренеру, тот смущенно пробормотал:

– Да-а! Пожалуй, перетренировался. Женя тоже не выдержал темпа – проиграл. Но делать нечего, крепись. Завтра полуфинал!

Я лежал не вставая. И все время думал: как мне вести завтра бой? Своего обычного темпа я не выдержу. Значит, надо менять тактику. А как? И я решил больше уделять внимания защите, при удобном случае контратаковать ударом справа.

Однако план мой удался только наполовину, ибо уже к концу первого раунда я почувствовал те же усталость и апатию. Только усилием воли я заставлял себя вести бой – вернее, защищаться. Но, только защищаясь, я, конечно, не мог выиграть. Я проиграл впервые в жизни. Мне досталось третье место. Но я не огорчался и даже был доволен, что это случилось теперь, когда мне еще нет девятнадцати лет. Все – впереди. Когда по приезде в Ленинград я поделился этими мыслями с Иваном Павловичем, он чуть заметно улыбнулся:

– Правильно, Гена, рассуждаешь. Я рад, что ты сам начал искать свой стиль. Это признак зрелости. Давай искать вместе. А о золотой медали не горюй. Будут еще золотые медали…

Он крепко пожал мою руку, как бы заключая союз на долгие годы.

Студент университета

Пожалуй, не будет большим откровением, если я скажу, что бокс накладывает отпечаток на характер спортсмена. Я могу это утверждать, исходя из своего опыта. Бокс помог мне стать собраннее, решительнее, спокойнее. А главное, как мне казалось, у меня появились те волевые качества, которых так не хватало раньше, в трудные минуты жизни. В юношеском возрасте, когда любое событие воспринимается особенно остро, таких минут оказывается довольно много.

В то памятное лето 1951 года их было у меня также достаточно. Потеря золотой медали в школе, проигрыш в Ростове, выбор профессии, подготовка к вступительным экзаменам в институт… Читатель, видимо, удивится: а где же тренировки, соревнования? Объясняется все очень просто: их не было. Когда я пришел на тренировку, Иван Павлович, положив мне руку на плечо, спросил:

– Тебе ведь не хочется тренироваться? Только честно!

Да, мне не хотелось надевать перчатки. А на тренировку я пришел, просто подчиняясь дисциплине. Я честно сказал об этом тренеру.

– Ну так вот: иди домой и – забудь о боксе!

– Как так? – испуганно спросил я. Иван Павлович улыбнулся:

– А вот так. Ты страшно перетренировался. Нужен отдых. Появится желание – слегка разминайся сам.

До осени никаких тренировок. Тем более у тебя экзамены в институт.

К этому времени я уже твердо решил не изменять своей мечте и поэтому стал готовиться к поступлению в Московский институт международных отношений. Навел необходимые справки и собирался ехать. На семейном совете мое решение было утверждено, только отец внес некоторые коррективы:

– Зачем же уезжать в Москву, если в нашем университете имеется отделение международного права на юридическом факультете? Кроме того, ты ведь, кажется, не собираешься расставаться с боксом, а твой тренер в Ленинграде…

И вот я иду по набережной Невы. Здесь, на Васильевском острове, стоит здание Ленинградского государственного университета имени А. А. Жданова. Сколько имен выдающихся русских ученых и писателей связано с этим университетом: Д. И. Менделеев, Н. Г. Чернышевский, Н. А. Некрасов, И. С. Тургенев, И. М. Сеченов, Н. Н. Миклухо-Маклай, А. М. Бутлеров, В. В. Докучаев, Д. И. Писарев, А. С. Попов. Стать студентом такого учебного заведения почетно.

Документы мои приняты. К экзаменам готовился очень напряженно, несмотря на то что в школе я получил основательную подготовку.

Держался я на экзаменах на редкость спокойно. Это меня самого удивило. Раньше я страшно нервничал, и порой это портило впечатление от моего ответа. Так, кстати, случилось в школе на экзамене по немецкому языку, когда я получил злополучную «тройку». Пожалуй, тогда мое состояние было похоже на то, в котором я находился, выходя впервые на ринг.

Сейчас же у меня появилась способность ничем не выдавать своего волнения, сохранять ясность мысли. Это ощущение тоже было знакомо по последним боям на первенство Ленинграда, когда я стал «первой перчаткой» среди мастеров. Так я почувствовал, как бокс изменяет мой характер. Еще больше убедил меня в этом случай, происшедший на предпоследнем вступительном экзамене.

Я взял билет. Прочитал, и сердце у меня сжалось. Второй вопрос – о творчестве Карамзина – показался мне малознакомым. Я сел за стол и уставился в стену, стараясь вспомнить, что по этому поводу говорится в учебнике. Мысли лихорадочно метались. Но внешне я был спокоен. Это, вероятно, и сбило с толку преподавателя. Видя мой спокойный взгляд, устремленный куда-то вдаль, он спросил:

– Вы, кажется, готовы, Шатков?

Только на один миг появилось желание встать и – будь, что будет, – пойти навстречу опасности, которая на этот раз мне представлялась в виде «двойки» или «тройки». Но только на миг.

В следующее мгновение я почти машинально сказал:

– Разрешите еще три минуты.

Преподаватель развел руками:

– Пожалуйста, хоть десять… Почему именно три?

– Он боксер, – сказал кто-то из ребят.

– Ах, вот оно что! – Преподаватель с интересом посмотрел на меня. – Так сказать, один раунд…

Трех минут мне вполне хватило, чтобы сосредоточиться, все вспомнить. Бокс дал мне это умение быстро собраться, ценить время. В экзаменационном листе появилась очередная «пятерка». Я набрал 24 балла из 25, получив только одну «четверку». Самое интересное было то, что по немецкому языку мои знания были оценены как отличные.

Все лето я не надевал перчаток, но специальные упражнения делал обязательно. И с радостью замечал, как организм восстанавливает силы. Рука невольно тянулась к перчаткам. Но, помня наставления Ивана Павловича, сдерживал себя.

Однажды вечером, когда я пришел домой из университета, застал у нас Ивана Павловича и искренне обрадовался встрече.

– Зашел узнать, как твои успехи. Вот Серафима Алексеевна порадовала. Что ж, поздравляю, – студент!

Мы долго говорили в этот вечер о планах на будущее.

В конце беседы Иван Павлович вдруг спросил:

– В Эрмитаже ты давно не был? А в Русском музее? Сходи еще раз.

Не сразу я понял, при чем тут Эрмитаж и Русский музей. Только в этих широких прохладных залах, где сам воздух, казалось, наполнен музыкой красок, где на всем лежит печать торжествующей красоты, я понял Ивана Павловича. Я отдыхал, наслаждаясь полотнами Леонардо да Винчи и Рафаэля, Рубенса и Рембрандта, Веласкеса и Ван Дейка, Брюллова и Федотова, Репина и Сурикова, Айвазовского и Серова и многих других художников, имена которых яркой страницей вписаны в сокровищницу мирового искусства.

Привычка посещать музеи, особенно перед трудными боями, с тех пор сохранилась у меня надолго. Так я делал в Париже и Стокгольме, Лондоне и Мельбурне, Риме и Праге, Берлине и Софии, Будапеште и Люцерне. Я выходил из музеев всегда какой-то обновленный, успокоенный, готовый к новым испытаниям. Так же благотворно на меня стала действовать музыка…

В то лето вновь обрести себя мне помогло еще одно событие, не запланированное и не предусмотренное заранее. Перед началом занятий в университете нас, вновь зачисленных студентов, отправили в Приозерск, под Ленинград, на строительство зданий в новом колхозе. Здесь, по сути дела, я впервые и познакомился с теми ребятами, с которыми мне предстояло учиться пять лет. Это было весьма интересное знакомство.

Нам поручили вырыть ямы для фундамента под свинарник. Мы усиленно орудовали лопатами и ломами, стараясь вырыть положенные две ямы. Ребята кряхтели, потихоньку ворчали. Мне было весело на них смотреть. Явно мало кто из них занимался спортом. Я же шутя, на зависть и удивление всем, вырыл четыре ямы, чем сразу завоевал авторитет. Только один худой и длинный парень, изящно поправляя цветастый галстук, сказал с кривой улыбкой, кивнув в мою сторону:

– Ему не в университете учиться, а работать грузчиком на товарной станции.

Но его никто не поддержал.

Какие хорошие ребята были в нашей группе! Дружные, искренние и, как и свойственно этому возрасту, колючие. Какие споры разгорались у нас по вечерам у костра! Предметом споров были, как и всегда в юности, мировые проблемы. Разрешить мы их, конечно, не могли и, подчиняясь суровому приказу старосты, расходились спать во втором часу ночи. Горячий до вспыльчивости осетин Марат Татоев, мой сосед по койке, все еще волнуясь, кипел как самовар, прежде чем в нашей комнате наступали мир и покой. Другой наш сосед, Анатолий Башилов, высокий парень, всегда уравновешенный и спокойный, снимал очки и говорил:

– Марат выдохся – значит, можно спать!

Поднимались мы рано – в шесть часов утра. Я вставал еще раньше. Делал легкую пробежку к небольшому озеру, над которым еще курился ночной туман. Прыгал в озеро и купался, словно в молоке, разгоняя туман брызгами и криком.

После купания я чувствовал себя так хорошо и бодро, что хотелось петь. Я никогда не отличался на песенном поприще, но, пользуясь тем, что меня никто не слышит, пытался исполнить даже арию Ленского…

После купания гулял, очарованный непередаваемой красотой северной природы. Деревья как бы нехотя обнажаются, сбрасывая с себя окутавший их ночной туманный наряд. Сквозь пелену прорезываются кинжальные лучи солнца. И, словно убегая от яркого света, туман ползет над озером, мокрым от росы лугом и тонкой, еле видной дымкой тает в голубизне неба, на котором еще мерцают запоздавшие звезды… А над всем этим – звонкоголосый птичий хор, приветствующий наступающий день.

Когда я попытался приобщить к утренним купаниям Марата, тот, потрогав воду рукой, отошел и присел на берегу:

– Купаться, дорогой Гена, я не буду. Я посижу, полюбуюсь на природу. Она не такая, как у нас в Осетии, но все же очень красивая.

Днем мы снова рыли ямы, грузили лес, работали плотниками и каменщиками, слесарями и электриками.

А вечерами – костер, песни… Да какие песни! Мы устраивали целые «международные концерты». Дело в том, что вместе с нами здесь работали студенты из Венгрии, Германской Демократической Республики… Хорошо, когда рядом столько друзей!

Работы закончены. Прощаемся с колхозниками, которые горячо благодарят нас за помощь, садимся в поезд. А через день – здравствуй, университет!

Бурная студенческая жизнь показалась мне похожей на большой водоворот. Новые знакомства, ожесточенные споры в коридорах во время перерывов, интереснейшие лекции, общественная работа – все это занимало у меня уйму времени. Но постепенно все становилось на свои места. В действие вступили мои железные правила и новый трехлетний план, в котором под одним из пунктов значилось: «получить звание мастера спорта». Значит, надо начинать тренироваться, тем более что я снова почувствовал вкус к физическим упражнениям на первом же занятии по физкультуре в университете.

Преподаватель, просмотрев список и оглядев строй, сказал:

– Разрядники могут отдыхать.

Несколько ребят и девушек вышли из строя и присели на низенькую скамейку у шведской стенки. Я остался в строю. Преподаватель, видимо, знал меня по моим выступлениям на ринге.

– А вы, Шатков, почему не выходите? У нас занятия по комплексу ГТО, а у вас первый разряд.

– Разрешите остаться в строю. Мне хочется заниматься, – ответил я.

Ребята удивленно посмотрели на меня. Их взгляды словно говорили: «Вот чудак, сам напрашивается». Они, видимо, не могли понять, что это занятие мне просто необходимо.

Спустя несколько дней я отправился с заветным саквояжем в руках в Матросский клуб, где теперь работал Иван Павлович. Он встретил меня так, как будто мы расстались вчера:

– Пришел? Иди раздевайся.

И снова начались бесконечные упражнения со снарядами. Боясь меня перегрузить, Иван Павлович очень осторожно вводил новые упражнения, стараясь постепенно втянуть в работу. Меня неудержимо тянуло на ринг, но тренер предостерегающе поднимал руку:

– Не торопись, успеешь!

За всю зиму я всего несколько раз выступил на ринге, легко выиграв звание чемпиона города уже во втором среднем весе, причем выиграл так, как мне этого хотелось. Я имею в виду манеру боя. Теперь я не всегда лез в атаки, как это делал раньше, не наносил часто удары. Атаковал только тогда, когда видел, что атака подготовлена, мой противник раскрылся, и удар достигнет цели. В то же время я стал много внимания уделять защите своего «хрустального сосуда» – головы. Иван Павлович ободряюще улыбался:

– Вот теперь у тебя вырабатывается свой стиль. Недостатков еще немало, но это пройдет. Ты читал книгу одного из старейших наших тренеров – Харлампиева? Он довольно точно выразил сущность бокса. Вот слушай: «Бокс – это поединок интеллектов, двух мыслящих борцов. Самое главное в боксе – это голова. Именно голова, а не кулаки, как обычно принято считать; не грубая физическая сила, а ум, тактика, точный расчет». Очень правильная мысль. Выпиши и повесь над своей кроватью…

Я продолжал тренировки. А весной стало известно, что советские спортсмены будут участвовать в XV Олимпийских играх в Хельсинки. Выйдут на олимпийский ринг и наши боксеры. Эта весть взволновала не только меня. В боксерском зале только и было разговоров о предстоящих соревнованиях. Ведь это был первый крупный официальный турнир, в котором выступят советские мастера кожаной перчатки.

Все последние годы мы внимательно следили за различными соревнованиями, особенно за первенствами Советского Союза. Мы радовались, когда молодые боксеры заявляли о своих правах на почетный титул чемпиона. Так, семикратный чемпион страны Лев Сегалович уступил место юному Анатолию Булакову; четырехкратный победитель Иван Авдеев сдался Александру Засухину и Геннадию Гарбузову; обладатель пяти золотых медалей Иван Князев отдал верхнюю ступеньку Юрию Соколову; победитель девяти первенств страны Николай Королев проиграл настойчивому Альгирдасу Шоцикасу. Да, сколько их, молодых боксеров, вышло в те годы на большой ринг!

У нас были целые альбомы с вырезками из газет, по которым можно было восстановить в памяти ход любого первенства страны. Мы теперь жили Олимпийскими играми.

И вот мы, ленинградцы, провожаем с Финляндского вокзала поезда с нашими олимпийцами. Каждый вечер мы застываем у приемников, ожидая вестей из зала «Мессухалли». Мы радостно приветствовали первые победы Анатолия Булакова, Геннадия Гарбузова, переживали поражения Юрия Соколова и Александра Засухина, Альгирдаса Шоцикаса, Бориса Сильчева. Затем радость от побед Сергея Щербакова, Виктора Меднова, Анатолия Перова, Бориса Тишина сменилась огорчениями – они стали проигрывать. И все же мы гордились нашими боксерами.

– Подумать только, – с воодушевлением разводил руками мой отец, – второе командное место, следом за американцами! Две серебряные медали и четыре бронзовые. Это же здорово!