Текст книги "Большой ринг Геннадия Шаткова"

Флаги Спартакиады

Государственные экзамены позади. Все четыре я сдал на «отлично». В трех случаях экзаменационная комиссия особо отметила мои ответы. Дипломная работа также была признана отличной. К этому времени я все чаще и больше увлекался теорией государства и права. Мне нравилась эта наука, она представлялась мне главной в подготовке юриста. Ведь для того, чтобы стать юристом, мало выучить Уголовный или Гражданский кодекс и все нормативные акты, относящиеся к той или иной отрасли права. Это может сделать любой человек, даже не имея юридического образования. Чтобы стать юристом, важно научиться «мыслить юридически».

Мой интерес к этой науке в немалой мере подогревался рассказами о русских юристах, много сделавших для развития науки о праве. Все это привело меня к решению поступить в аспирантуру. Не откладывая дела в долгий ящик, я подал документы и вскоре успешно сдал экзамены для поступления в аспирантуру при кафедре теории и истории государства и права.

Вскоре я уехал в Выборг, где проводился сбор боксеров Ленинграда. Мы готовились к очень важному соревнованию – I Спартакиаде народов СССР. Это было первое мероприятие подобного рода. Вместе с командами всех пятнадцати союзных республик и Москвы мы, ленинградцы, готовились вступить в борьбу за право называться сильнейшей командой страны. Немаловажный вклад в общий успех должны были внести и боксеры.

Подобных комплексных соревнований по размаху и количеству участников до сих пор не проводилось ни в одной стране мира. Это был своеобразный смотр состояния физкультурной работы в нашей стране.

Главная особенность предстоящей Спартакиады народов СССР была в том, что она начиналась в низовых коллективах физкультуры, на фабриках и заводах, в институтах и учреждениях, колхозах и совхозах. Миллионы физкультурников вышли на старт. И конечно, выявились сотни одаренных спортсменов, многие из которых впоследствии добились выдающихся результатов.

Мы внимательно следили за газетами. Уже на Спартакиаде народов СССР блеснули имена новых мастеров бокса: читинца Владимира Сафронова – будущего олимпийского чемпиона, астраханца Леонида Шейнкмана, который через год стал чемпионом страны, ростовчанина Льва Мухина, удивившего мир неиссякаемой волей к победе на XVI Олимпийских играх, краснодарца Анатолия Лагетко, через несколько месяцев завоевавшего бронзовую медаль в Мельбурне…

Все понимали: бои предстоят нелегкие. Троим из нас – Владимиру Стольникову, Виктору Васину и мне – хотелось защитить звание сильнейших. Другие ребята, впервые участвующие в первенстве, также мечтали достойно выступить. Особенно большие надежды мы возлагали на Виктора Клубничкина, Анатолия Дергаусова, Николая Гусева, Анатолия Куташева. Но и остальные тоже мало в чем уступали им.

Тренировались мы с увлечением. Много гоняли на лодках, кололи целые штабеля дров, бегали кроссы.

Тренеры сборной А. Н. Кудрин и Г. И. Шевалдышев были довольны нами. Отдыхали мы тоже хорошо, ловили рыбу и объедались ухой.

Вскоре мы перебрались в Москву. Ринг был установлен возле западной трибуны стадиона «Динамо». Но взоры наши тянулись к «Лужникам», где за рекордно короткий срок вырос прекрасный стадион. Мы с восхищением осматривали большую спортивную арену, предназначенную для проведения спортивных игр, Дворец спорта.

С каждым днем встречи становились все интереснее. Я познакомился с отличным боксером из Узбекистана Рязанцевым, армянином Геворкяном, латышом Эглитисом, казахом Хайрутдиновым, белорусом Прупасом. От команды Белоруссии выступал Засухин, но не Александр, а его младший брат – Алексей. Через несколько лет он вышел на международную арену, ни в чем не уступая старшему брату.

День открытия Спартакиады народов СССР останется у меня в памяти на всю жизнь. Именно мне от команды города Ленина поручили пронести по стадиону и поднять Флаг Советского Союза в честь открытия Спартакиады. Нас всего восемь человек. Рядом со мной – Альгирдас Шоцикас, Виктор Чукарин, Валентин Муратов, Владимир Куц…

Мы идем по дорожке, с трудом удерживая рвущееся из рук под напором ветра красное полотнище флага. Больше ста тысяч зрителей приветствуют нас бурными аплодисментами. Медленно, под величественные звуки Государственного гимна Советского Союза взмывает в голубое небо флаг. Спартакиада открыта!

Спустя два часа Владимир Куц открыл счет рекордам. Потом рекорды сыпались как из рога изобилия. За время Спартакиады народов СССР было установлено 355 республиканских рекордов, 33 всесоюзных и 9 мировых.

Мы, боксеры, завидовали легкоатлетам, штангистам, пловцам: в боксе рекордов не бывает. Правда, это не мешало нам проводить интересные, содержательные бои.

Рассказывать обо всем турнире вряд ли есть смысл – об этом много написано. Но о финальных боях нельзя не упомянуть, ибо приятных сюрпризов было немало.

Перед решающим боем ко мне как капитану команды подошел Володя Стольников.

– Ты видел этого парня? – спросил он взволнованно. – Я про Румянцева говорю.

Признаться, Румянцева я увидел впервые. Никогда раньше я даже не слышал, что есть в Узбекистане такой боксер. Этот парень, победив маститых боксеров, добрался до финала и теперь будет оспаривать золотую медаль! За финишной чертой остался даже такой известный боксер, как Виктор Быстров.

Стольников нервничал не зря. Бой был упорным. Хотя победил мой земляк, но и его сопернику достались щедрые аплодисменты. Боксеры Узбекистана не скрывали своей радости. Еще бы! Первая серебряная медаль в их республике и новый мастер спорта.

В подобном положении оказался и Борис Степанов. В финале ему пришлось боксировать с тоже неизвестным доселе спортсменом из Армении Саркисяном. Бой он все-таки выиграл. Но армянский боксер не особенно огорчался, видимо понимая, что для первого раза и это для него немалый успех.

Володя Енгибарян улыбался:

– Видали, как у нас в Армении бокс двигается?! Скоро и золотые медали будем выигрывать.

Его слова едва не оказались пророческими. В следующей весовой категории – полулегкой – земляк Володи Михаил Папазян чуть не выиграл звания сильнейшего. С большим трудом Александру Засухину удалось добиться победы.

Интересно сложился бой и у легковесов. Чемпион страны Николай Смирнов отстаивал свое звание в поединке с очень своеобразным боксером из Краснодара Анатолием Лагетко. Лагетко отлично защищался уклонами и нырками, продуманно работая на дистанции. Кто знает, может быть, Лагетко и выиграл бы, если б был лучше физически подготовлен.

Енгибарян был вне конкуренции. Прекрасная защита обеспечила ему неуязвимость, а сильные крюки слева приносили много очков. Его соперник краснодарец Юрий Родоняк напористо вел бой, но все же вынужден был уступить опыту Енгибаряна.

Новый чемпион выявился во втором полусреднем весе. Им стал молодой боксер Российской Федерации Эдуард Борисов, переигравший такого сильного боксера, как Юрий Громов.

Очень сильный состав подобрался в первом среднем весе. Здесь выступали чемпионы страны Ричард Карпов с Украины и мой земляк Виктор Васин, а также известные мастера, имеющие немалый опыт международных встреч, – москвич Анатолий Коромыслов, армянин Карлос Джанерян, грузин Гиви Дарбайсели.

Бои были на редкость напряженными. Представители так называемой силовой манеры боя проигрывали один за другим. Темпераментный Дарбайсели три раунда сумбурно атаковал Карпова и… проиграл.

Наш чемпион Виктор Васин вдруг вздумал продемонстрировать силу своих ударов Анатолию Коромыслову. Москвич умело гасил неподготовленные атаки, технично нападал сам – и выиграл. Так же четко и продуманно Коромыслов бился в финале с Карповым. Золотая медаль досталась ему.

В моем весе также собрались сильные боксеры. Я знал, что с особенным нетерпением ждут встречи мои прошлогодние «коллеги» Женя Феофанов и Аскольд Лясота. Во-первых, они жаждали реванша, а во-вторых, так же, как и я, каждый мечтал стать первым чемпионом Первой Спартакиады народов СССР. Ребята не скрывали свои намерения. Женя сразу же сказал:

– Ну, Гена, смотри держись! Я готовился как зверь – очень хочется у тебя выиграть. Не знаю, удастся ли…

Надо сказать, что положение чемпиона – нелегкое. Чемпиона все знают, его бои специально изучаются, и будущие соперники готовятся «под него». Боксер может проиграть кому угодно, но все понимают, что выиграть у чемпиона почетно и очень важно. Поэтому с чемпионом дерутся особенно упорно, я бы сказал – ожесточенно, до последнего. Ведь если твой соперник выиграет у тебя, скажут: «Вот здорово, молодец!» А проиграет чемпиону – ну и что же здесь такого: «На то он и чемпион!»

У чемпиона же все наоборот. Одержит чемпион победу – этому никто не удивится: «Так и должно быть». Но если чемпион проиграет – тогда сенсация, крик, шум, «глубокомысленные» выводы «специалистов», поиски причин неудач, иногда настолько нелепые, если не сказать больше, что просто диву даешься. Это уже испытал на себе Владимир Енгибарян. Впоследствии пришлось пережить подобную историю и мне. Но об этом потом…

Бой Геннадия Шаткова иɸВалерия Попенченко

Я был готов к самым жестоким поединкам. Даже первая победа над эстонцем Арунти мне далась нелегко. А потом еще более «повезло». Я надеялся, что, может быть, жребий сведет моих основных соперников Феофанова и Лясоту в предварительном бою. Тогда на мою долю достанется лишь один из них. Все же легче, чем вести бои с тем и другим. Не тут-то было!

Даже Иван Павлович засмеялся:

– У тебя, Геннадий, особое «счастье» на трудных противников!

Действительно, обидно! Почему, например, везет Ля-соте? В трех турнирах мы боксировали с ним в финале, куда он добирался сравнительно легко, минуя сильных соперников. В этих же соревнованиях не везло Феофанову. Каждый раз на его пути становился я. Уверен, что, сведи жребий Феофанова с Лясотой, Женя, безусловно, выиграл бы у несколько прямолинейного соперника.

Так получилось и на этот раз. В полуфинале я встретился с Женей Феофановым. Женя тоже обижался на жребий, ибо Лясота, легко выиграв свой полуфинал, обеспечил себе, по крайней мере, серебряную медаль. Он сидел среди зрителей, готовясь наблюдать наш поединок.

Бой был очень «плотным». Все три раунда прошли в атаках. Я не изменил своей манере. Набирал очки левой; Феофанова, который все время рвался в ближний бой, держал на расстоянии, контратаковал правой, гася все атаки.

На мой взгляд, Женя неправильно построил бой, совсем упустив из виду, что я очень четко работаю на контратаках. Вместо того чтобы как-то постараться раскрыть меня, он кидался в атаки, подчас забывая о защите. Я, конечно, пользовался его промахами.

Удар гонга застал нас в углу. Мы пожали друг другу руки, и Женя едва слышно с огорчением прошептал мне:

– Опять проиграл…

Финальный бой был, пожалуй, самым тяжелым. Лясота, видимо, хорошо проанализировал ошибки, которые допускали предыдущие соперники. Он боксировал осторожно, стараясь не попасть мне на удар. И все же попал! Не хватило тактического умения. Я вызвал его на атаку и сильно встретил справа. Этот удар, видимо, потряс его, и случилось неожиданное. Вместо того чтобы осторожно продолжать бой, он бросился атаковать. Тут я был как рыба в воде. Мои удары доставили Лясоте много неприятностей, а зрителям – волнения.

Судьи единогласно отдали победу мне. Я стал чемпионом Спартакиады народов СССР.

В тяжелых весовых категориях первенствовали литовские мастера. Полутяжеловес Ромуальдас Мураускас выиграл у молодого белоруса Хотенчика, очень перспективного боксера. В полуфинале он одолел моего старого знакомого Бориса Назаренко. Я-то знаю, что это было не так просто.

А затем на ринг вышел Альгирдас Шоцикас, тот самый, который, проиграв в прошлом году нокаутом, казалось, больше не выйдет на ринг. Но он нашел в себе мужество и силы снова надеть боксерские перчатки. Железная воля у Альгирдаса! Только такой боксер мог свергнуть с «трона» Николая Королева…

Альгирдас в отличном стиле выиграл у молодого ростовчанина Льва Мухина. Зрители восторженно приветствовали его победу. От души крепко пожал ему руку и я.

– Рад за тебя, Альгирдас! Теперь на Мельбурн?

Альгирдас с улыбкой пожал плечами. Это был его последний бой. Вскоре Шоцикас перешел на тренерскую работу, а спустя год на большой ринг вышел его ученик Ричардас Тамулис, манерой боя, высокой техникой очень напоминавший своего учителя. И когда через несколько лет Тамулис стал чемпионом Европы, я был рад и за него, и за Шоцикаса. Альгирдас вернулся на международный ринг теперь уже как тренер.

Итоги – самые отрадные. Ленинградские боксеры выиграли первое командное место, далеко опередив коллективы Российской Федерации и Москвы. Мне как капитану команды на торжественном закрытии турнира председатель Всесоюзной секции бокса Н. А. Никифоров-Денисов вручил хрустальный приз с миниатюрной фигуркой боксера на крышке.

Команда Ленинграда заняла общее третье место. В этом успехе немалую роль сыграли выступления наших боксеров. Мы гордились своей победой.

Вечером в номере гостиницы ребята разложили на стене раздобытую где-то карту мира.

– Вот он, Мельбурн! – сказал Енгибарян, склонившись над картой. – Однако дорожка ничего себе…

Дорога была нелегкая! Для нас она начиналась на этот раз не от Москвы, а от Ташкента. Именно здесь, в центре нашей Средней Азии, климат которой наиболее близок к Мельбурну, проводились сборы олимпийцев.

Я совсем немного побыл в семье. Вскоре из хмурого осеннего Ленинграда самолет перенес меня в знойный Ташкент.

На далеком материке

Дни летят быстрой чередой. Незаметно промелькнул октябрь. Но в Ташкенте все так же тепло. В нашей палатке на окраине города – полное смешение спортивных специальностей. Вместе со мной живут боксер Лев Мухин и борец Владимир Минаев. Как оказалось впоследствии, наша палатка в Мельбурне была на высоте. Золотая и две серебряные медали…

Тогда же мы даже не знали, кто из нас войдет в олимпийскую команду. На тренировке Константин Васильевич Градополов и Виктор Павлович Михайлов внимательно следят за каждым боксером. Поломаешь голову, прежде чем определишь состав команды…

Перед баскетбольным матчем сɸборцами на предолимпийских сборах. Слева направо: Р. Мураускас, Г. Шатков, Э. Борисов, А.ɸЛагетко, А. Засухин. 1956

Все мы тренируемся одинаково серьезно. Здесь продолжается мой спор с Женей Феофановым. За год парень здорово вырос. С каждым разом выигрывать у него все труднее. Наконец объявляют состав команды: Владимир Стольников, Борис Степанов, Владимир Сафронов, Анатолий Лагетко, Владимир Енгибарян, Эдуард Борисов, Ричард Карпов, Ромуальдас Мураускас, Лев Мухин и я. Четверо едут запасными: совсем молодой Олег Григорьев, Анатолий Коромыслов, Евгений Феофанов и Юрий Громов. Капитаном снова избирают меня.

Сборная СССР по боксу. Предолимпийский сбор в Ташкенте. 1956

Наконец узнаем маршрут нашего путешествия в Австралию. Путь через Индию до Бирмы мы проделаем на наших новых реактивных красавцах Ту-104. Они только что появились на авиационных линиях. Такой машиной нельзя не любоваться. Стреловидные крылья создают впечатление стремительности, легкости. В общем, после первого знакомства с машиной мы долго еще ахали.

Даже вечером в палатке Мухин время от времени гудел:

– До чего же хороша машинка…

Еще больше ее достоинства мы оценили во время полета.

Рано утром 3 ноября мы прощаемся с гостеприимным Ташкентом. Последние рукопожатия, добрые напутствия – и наш самолет стремительно набирает высоту. Нам предстоит перепрыгнуть через Гималаи.

– Смотрите, ребята! Утро встречается с ночью! – восхищается кто-то.

Прилипаем к иллюминаторам. Действительно, интересная картина. На западе – непроглядная тьма. На востоке появилась едва заметная светлая полоска. Встает солнце. Когда стало чуть светлее, мы увидели, что летим над Гималаями. Видны снежные вершины гор. Иногда кажется, что они совсем рядом, – можно дотронуться рукой.

Через час – Дели, столица Индии. Мы снимаем свои легкие пальто. Несмотря на утро, уже жарковато. Наш Ту-104 производит впечатление на аэродроме. Его внимательно рассматривают служащие аэродрома, одобрительно кивая головами. Я снова попробовал свои силы в английском языке. Приятно удивлен тем, что теперь понимают меня лучше и я сам лучше понимаю английскую речь.

Времени у нас немного. А жаль! Так хотелось хотя бы мельком познакомиться со столицей Индии…

Мы снова в воздухе. Внизу расчерченная, как лоскутное одеяло, на небольшие клочки лежит долина. Вскоре остается позади Калькутта. А вот уже под крылом – волны Бенгальского залива. Через час – Рангун, столица Бирмы. Жара до сорока градусов. Даже в номере гостиницы, несмотря на то что под потолком непрестанно работает вентилятор, мы не могли избавиться от духоты.

Утром знакомились с городом. Очень много буддийских храмов, а следовательно, и монахов, одетых в пурпурные мантии, стриженных наголо. Как и все восточные города, Рангун шумен и пылен. На улицах много велосипедов с колясками – это велорикши. Видимо, они – основной вид транспорта. Рядом с нашим отелем рынок, поразивший нас своей красочностью. Невдалеке – главный буддийский храм «Дорога к солнцу». Формой он напоминает огромный колокол, высота его сто двадцать метров. Верхушка – позолоченная, украшенная драгоценными камнями.

Прыжок через океан – и мы на пятом материке, в самом северном пункте Австралии – городе Дарвине. Еще один перелет – и наше путешествие закончено. Мы в Мельбурне – городе Олимпийских игр.

Нас встречали дружелюбно. В толпе мы увидели друзей из Болгарии, Румынии, Чехословакии. Мы тоже рады этой встрече.

Мельбурнская погода нас, спортсменов, особенно волнует. Пока прохладно. Но ведь здесь все наоборот. Даже времена года. В Европе сейчас осень, а в Мельбурне – ранняя весна. Что будет дальше, как пройдет акклиматизация, сохранится ли спортивная форма до начала турнира? На эти вопросы ответ дадут время и тренировки.

Следующее утро мы посвятили знакомству с Олимпийской деревней, с городом, который жил ожиданиями спортивных битв.

Деревня очень удобно расположена. Комнаты на двоих. Я живу со Львом Мухиным. Все под рукой: рядом – столовая, клуб, недалеко тренировочный зал «Виктория-Полис». Не правда ли, в названии есть что-то необычное? Это действительно необычный зал. В будни здесь тренировались… полицейские.

Город довольно своеобразный. Высоких зданий совсем немного. Они расположены в основном в районе Сити. Здесь находится деловой центр Мельбурна – крупные банки, редакции газет, отели, магазины. Чем дальше от центра, тем больше одноэтажных краснокрылых коттеджей, выкрашенных в разные яркие цвета. Но именно эти окраины и есть Мельбурн.

Многое здесь было для нас необычным, начиная от левостороннего движения и кончая такими удивительными животными, как кенгуру. С кенгуру я познакомился в зоопарке, куда не преминул зайти. Там же, в зоопарке, увидел дикую собаку динго, страуса, гиену, утконоса и, конечно, льва.

С большим интересом побывал в Мельбурнском университете. Здесь есть русское отделение. Мы были гостями студентов этого отделения. Запомнился нам такой забавный случай. В разговоре мы упомянули борьбу самбо. Вдруг одна из студенток стала с жаром отплясывать танец, который называется «самба». Видимо, в университете она больше танцевала, чем изучала русский язык…

Вообще здесь танцы ценятся особенно высоко.

В Мельбурне часто устраивались разные конкурсы, чтобы выяснить, кто «самый» в той или иной области. И неожиданно один из наших товарищей оказался «самым» на наиболее, казалось бы, не изведанном нами поприще. В Международном клубе здесь же, на территории олимпийского городка, каждый день устраивалось что-нибудь интересное. И конечно, танцы.

Здесь мы впервые увидели танец, который называется «Раскачивайся и крутись». Вообще-то танцем его назвали по недоразумению. Это, скорее, смесь пляски святого Витта, американской борьбы кэтч («Хватай») и борьбы самбо (самозащита без оружия). Рекомендуется подбрасывать партнершу в воздух, складывать ее пополам, как перочинный ножик, и почаще ставить вверх ногами. За границей молодежь прямо помешана на этой чертовщине! Мы, понятное дело, были не приучены к таким замысловатым па.

И вот стоим мы у стены, смотрим и удивляемся. Подходит к нашей компании стройная американка, обращается к легкоатлету Борису Столярову: что же, мол, вы? Все называют вас самыми галантными и так далее, а танцевать не умеете?

Тогда Борис, ни слова не говоря, берет американку одной рукой, швыряет ее грубейшим образом на другую руку – и начинается… нечто неописуемое. Не только мы разинули рты – танцующие сразу обратили внимание на новую пару, многие даже прекратили дерганье и уставились на Бориса. Оказалось, что, в отличие от всех нас, он много времени уделил этому танцу в клубе «Трудовые резервы» и поэтому танцевал прямо-таки великолепно. Кончив танец, Борис подошел к нам, тяжело дыша, как будто он только что носил мешки с солью на восьмой этаж.

И стал «самым» в области танца. Но это ему дорого обошлось. Девушки теперь проходу ему не давали – тащили танцевать.

Так как до этих пор единственным изъяном в репутации советских парней была несостоятельность в танцзале, случай с Борисом сделал нас, с точки зрения иностранцев, джентльменами во всех отношениях.

…Чем меньше оставалось дней до начала Олимпийских игр, тем больше нервничали участники. Во время наших тренировок двери были всегда открыты – заходи, кто пожелает. И вот однажды к нам в зал забрел один посетитель.

Он не был похож на простого зрителя, ибо в его уверенной манере держаться, в его взгляде, которым он следил за тем, что происходило на ринге, в его невольных, едва уловимых жестах, сопровождающих удачную атаку, сквозила искушенность знатока бокса. Я чувствовал его цепкий, оценивающий взгляд на себе. Но вскоре я поднялся на ринг для тренировочного боя и забыл об этом посетителе.

Гость напомнил о себе сам. В конце тренировки он довольно бесцеремонно подошел к Константину Васильевичу Градополову и, как бы отвечая на его вопросительный взгляд, коротко бросил:

– Нат Флешер…

Градополов пожал протянутую руку. Он знал, что американец Нат Флешер – один из крупнейших знатоков бокса, издатель известнейшего американского журнала «Ринг».

Они отошли в сторону и о чем-то стали оживленно говорить. Мы продолжали тренироваться, изредка поглядывая краем глаза на гостя. Нам было очень интересно узнать, каково мнение Флешера о нашей команде, его прогнозы, пусть даже в общих чертах.

После тренировки Константин Васильевич коротко передал нам содержание их разговора:

– Флешер говорит, что советская команда – самая сильная и успех будет большим.

Кто-то рассмеялся:

– Ему верить особенно нельзя. Хитрит.

Но через день в одной из мельбурнских газет появилась большая статья Ната Флешера, в которой он высказал примерно те же мысли. Вот что он писал: «Русские умеют разбираться в хороших вещах. Они внимательно следят за выступлениями лучших боксеров мира, и не удивляйтесь, если в Мельбурне они продемонстрируют хороший бокс».

Градополов усмехнулся:

– Похоже, что Флешер мне говорил правду. Он слишком дорожит своим именем, чтобы делать глупые прогнозы. Что ж, и на том спасибо!

Вдруг кто-то из ребят предложил:

– А что если нам посидеть на тренировке американцев? Интересно посмотреть на них!

Это действительно было бы интересно. Посмотрели бы, как они строят тренировки, рассказали им о своих… Пришли б и они к нам.

Но нас ждала неожиданность. На наш стук дверь в зал, где тренировались американцы, на миг приоткрылась и сейчас же захлопнулась. Ясно: наш визит был нежелателен.

– Вот тебе и гостеприимство, – улыбался Лев Мухин, качая головой.

Дни пролетали незаметно. Наконец двери западного стадиона открылись для любителей бокса. Длинный, вытянутый зал, рассчитанный на десять тысяч зрителей, никогда не пустовал.

Зрители для нас не совсем привычные – спокойные, хладнокровные. Но это только поначалу. Чем ближе подходили финалы, тем больше глаза зрителей загорались азартом…

С утра до позднего вечера в зале раздавались глухие удары перчаток. Все мы, свободные от боев, не могли усидеть в своих комнатах и шли в зал, чтобы вместе пережить первые бои – кто знает, радостные или неудачные.

Как важно сделать хорошую «запевку»! Это понимали мы все. Острее других чувствовал это Володя Стольников – он первый из нас выйдет на ринг. Для него это не просто бой. Ему очень хочется взять реванш у своего противника Базеля, чемпиона Европы 1955 года. Ведь именно ему он проиграл бой в Берлине.

Наш товарищ сделал правильные выводы из поражения. Все три раунда он атаковал немца с разных позиций. Победа несомненна!

Когда Володя спустился с помоста, мы его подняли на руки.

Молодец Володя!

И правда – его победа, словно электричеством, зарядила всех нас. А нам это было необходимо. Ребята работали блестяще. Под аплодисменты ушли с ринга Владимир Сафронов, Анатолий Лагетко. Им на смену поднялся Володя Енгибарян, чтобы еще раз скрестить оружие с Леше-ком Дрогошем, тем самым Дрогошем, который год назад в Берлине напомнил Енгибаряну о неприятной приставке «экс» к слову «чемпион». Бой для Енгибаряна был важен еще и потому, что Лешек Дрогош – единственный зарубежный боксер, выигравший у него до Мельбурна. Поэтому перед боем Володя заявил:

– Я доволен, что встречусь с ним в первом же бою. Сразу многое решится.

Надо сказать, что зрители поначалу встречали советских боксеров несколько сдержанно, но уже на второй день отношение к нам резко изменилось. Видно, советская школа пришлась по душе не любящим ничего показного австралийцам. И больше других «виноват» в этом был, пожалуй, Владимир Енгибарян.

О первом бое Енгибаряна хочется рассказать особо. Читатель, видимо, помнит, что полтора года назад он проиграл в финале первенства Европы этому талантливому польскому боксеру. Много упреков пришлось тогда выслушать ему от наших специалистов бокса: его обвиняли после этого поражения и в однообразии тактики, и в недостаточности технических средств, и чуть ли не в забвении основных правил бокса. Но нам, его товарищам, все эти упреки казались необоснованными. Бывает же, как и во всяком другом виде спорта, такой оборот событий, когда у человека не клеится то, что он задумал, когда мгновенно изменяющаяся обстановка ставит спортсмена в тупик. От поражения не застрахован никто.

– Спокойнее, Володя! Дрогош больше тебя нервничает, – говорим своему товарищу перед выходом на ринг.

И вот они снова стоят друг против друга – Енгибарян и Дрогош. С понятным волнением следили мы за началом их боя, но скоро стало ясно: предыдущая ситуация не повторится. Владимир был хозяином на ринге. В первом же раунде он посылает Дрогоша в нокдаун. И, хотя Дрогош упорно боролся за победу, судья поднял руку Енгибаряна.

На трибунах – шквал аплодисментов, вой, стон, оглушительные пулеметные очереди трещоток…

Забегая вперед, скажу, что после успешной встречи Енгибаряна с другим противником – южноафриканцем Лоубером – австралийцы стали прямо-таки болельщиками нашего товарища.

На ринге часто можно видеть такую картину: сбив своего противника в нокдаун, боксер бросается вперед, чтобы закрепить успех сразу, как только противник поднимется. Енгибарян продолжал бой только тогда, когда противник окончательно приходил в себя.

Может быть, это не всегда оправданно, но зато по-настоящему благородно. И тем убедительнее была его победа над южноафриканским боксером.

Подошла и моя очередь выйти на ринг. Первым моим противником оказался канадец Хозак. В бою его никто еще не видел.

Неторопливо раскрываю свой «счастливый» чемодан, одеваюсь.

– Осторожно начинай, – говорит Михайлов. Он мой секундант вместе с Огуренковым. – Береги бровь!

Мне не повезло. На тренировке во время игры в баскетбол я столкнулся с Мухиным, нашим стокилограммовым тяжеловесом. Бровь рассечена. Наложили швы.

Наш врач Всеволод Сергеев переживал больше меня.

Рана зажила, но беречься надо, иначе один неосторожный удар может оказаться роковым: врачи снимут с соревнований…

Первые секунды ходим один возле другого, присматриваясь, обмениваясь слишком легкими ударами, чтобы можно было развить атаку. Постепенно стало ясно, что Хозак боксирует в том же стиле, что и я, – контратакующем. Ну что же, встречался я и с такими противниками. Есть два выхода: или вызывать Хозака на контратаки, или ждать, пока канадец не выдержит и сам начнет нападать. Второй выход был рискованнее – можно увлечься и проиграть, – но зато давал возможность сберечь силы.

Бой был равным два раунда.

– Теперь в атаку! – сказал в перерыве перед третьим раундом тренер Огуренков. – Собери все силы, что остались, и атакуй. Единственный шанс.

– Хорошо, – спокойно отвечаю ему.

Но Хозак сам в этот момент бросился в атаку – видимо, он не выдержал поединка нервов – и проиграл.

Когда я сошел с ринга, товарищи сказали:

– Ну и заставил ты нас поволноваться!

Я поначалу не придал значения этой фразе. Я привык к мысли, что боксер рожден не для одного боя, что нужно беречь силы для решающей, переломной схватки. И как следствие – экономное, бережливое отношение к своим силам. Так было и с Хозаком.

А теперь вдруг оказалось, что эта мысль, в сущности правильная, в данном случае хороша только для боксера-одиночки. И передо мною с особой ясностью открылось другое: есть бои, когда необходимо выкладываться до конца, не жалея и не экономя сил, хотя бы потому, что этого требуют интересы команды. Каждый бой на Олимпиаде, собственно, и был таким боем. Вся предыдущая жизнь, все, чему меня учили, было лишь подготовкой, накапливанием сил для того, чтобы отдать их в тот самый момент, когда это так необходимо всем, кто помог мне стать мастером ринга.

В четвертьфинальных встречах жребий свел меня с итальянцем Ринальди. Бой не состоялся: итальянец оказался тяжелее нормы, и его не допустили на ринг. И хотя выражение «чесались кулаки» неуместно к боксеру, у меня было именно такое состояние.

В полуфинале предстояло выступить против талантливого французского боксера Шапрона. И тут случилось непредвиденное.

Дело было так. Из Олимпийской деревни на Западный стадион, где проходили состязания боксеров, меня возил на своем автомобиле один из прикрепленных к нам австралийцев, подтянутый, аккуратный. Как обычно, он заехал за мной тютелька в тютельку, не рано и не поздно. И вот на половине пути что-то сломалось в моторе. Смотрю на часы: времени в обрез. Шофер побежал звонить куда-то по телефону. Спустя минут двадцать пришла другая машина.

Когда я входил в зал, до гонга оставалось полчаса. Вдруг ко мне бросаются незнакомые боксеры, судьи, поздравляют, жмут руки. Никак не пойму, что произошло.