Текст книги "Эверлесс. Узники времени и крови"

Ина удивленно смотрит на меня, потом переводит взгляд на Эверлесс и снова на меня.

– Да, – отвечает она, – больше всего на свете.

Ина пускает свою лошадь вперед, а я медленно плетусь за ней на Медке, словно бледная тень своей блестящей госпожи. Я с эскортом, если вы не думаете, что эта девушка – призрак, сказала она. Но прямо сейчас я именно так себя и чувствую.

* * *

По дороге из конюшен к восточному входу в поместье Ина быстро шепчет мне:

– Не подумай, что я несчастлива, Джулс, ты должна знать это.

– Я понимаю, – заверяю я, – каково это – одновременно чувствовать и горе, и радость; смотреть в светлое будущее и оплакивать все, что потерял.

Я замечаю, что Ина остановилась, и поворачиваюсь к ней: она заламывает руки, словно хочет решиться на какой-то отчаянный шаг.

– Ина, что случилось?

– Ты должна пообещать мне, что никому не скажешь, – говорит она. – Ни Каро, ни кому-либо другому из слуг.

Мое сердце бешено бьется.

– Обещаю.

– Был мужчина, – ее голос тихий. – Несколько лет назад на празднике летнего урожая в провинции Эльзен Королева обращалась к толпе. Я стояла среди них, чтобы тоже посмотреть. – Ее голос дрожит. – Мужчина подошел ко мне и взял за руку. Конечно же, я закричала, позвала охрану, как меня учили. Но, прежде чем убежать, он сказал мне… – Она останавливается, оглядывается.

– Что? Скажи мне, что он тебе сказал? – я сама удивляюсь дерзости собственного приказа.

Губы Ины дрожат.

– Королева хочет навредить тебе. Она тебя убьет. – От этих слов Ина меняется в лице, словно проглотила яд, и учащенно дышит. – Я думала об этом снова и снова. Мужчина подошел ко мне, рискуя собственной жизнью. Почему он это сделал? Непохоже было, что он желает мне зла.

– Возможно, он безумен, – шепчу я. Хотя после того, как увидела нож, пущенный Королевой в Ину, слова незнакомца уже не кажутся мне такими безумными. Я вспоминаю леди Сиду. Возможно, и она вовсе не выжила из ума…

Ина кивает:

– Должно быть, так оно и есть. Я убеждала себя в этом, пока мне не стало плохо от подобных мыслей. На мгновение я даже подумала, что он может быть… – она поджимает губы, – моим отцом, что Королева украла меня у родителей, как фейри крадут детей в ночи. – Она горько смеется. – Звучит глупо. Никому не рассказывай, Джулс, пожалуйста. Это уничтожит меня.

– Конечно же, – бормочу я и замолкаю. Но знаю, что одна и та же мысль сейчас терзает нас обеих.

А что если он сказал правду?

19

Королева возвращается в Эверлесс на следующее утро, еще до восхода солнца. Привычка путешествовать ночью многое говорит о ней.

Я возвращаюсь в женскую спальню в тот самый момент, когда карета въезжает в Эверлесс. На моей кровати лежит маленькая бархатная сумочка – еще один подарок, который породит новые сплетни обо мне. Рядом с мешочком записка, написанная почерком Ины: «Спасибо за благоразумие, Джулс».

Я беру сумочку в руку – в ней кровавое железо. Вся дрожа, я роняю ее, и сверкающая месячная монета падает на тонкое покрывало. Все в спальне поворачиваются в мою сторону: они намеренно не смотрели, но теперь их привлек блеск золота.

Я с горечью подбираю ее и вижу, как другие девушки быстро отводят взгляды. Они думают, я решу, что одна из них стащит монету. Но не они причина безграничной грусти, накрывшей меня с головой.

Вчерашняя близость, которую я чувствовала с Иной, родственность душ, разделенные секреты – все это оказалось мыльным пузырем, лопнувшим в один миг. Конечно, глупо было бы думать, что Ина – мой друг. Тем не менее я решила, что я не просто служанка, которая получит вознаграждение за оказанную услугу. В сумочке по меньшей мере несколько лет. Щеки горят от унижения. Яростно запихивая деньги под подушку, я слышу в голове расчетливый спокойный голос, который говорит, что мне стоит злиться не на милую, рассеянную Ину, а на себя: осмелилась думать, что могу что-то значить для будущей королевы Семперы.

Буря эмоций бушует в душе. За все время я ничуть не приблизилась к разгадке смерти отца, точнее, его убийства, как я теперь считаю. Годы, забранные из крови, убили его вернее вонзенного в сердце клинка. Неужели возможны красивые платья Ины, дружеские сплетни Каро или улыбки на берегу озера после смерти папы?

Я осталась в Эверлессе не для того, чтобы подружиться с Иной Голд. Если мне суждено провести свои дни, служа Герлингам, я хочу, чтобы смерть папы была не напрасной. Желание знать правду разгорается ярче, чем когда-либо.

Мне нужно увидеть Королеву.

Следующие несколько дней я стараюсь придумать повод подойти к ней, берусь за мелкие поручения, которые приведут меня в длинный коридор, где находятся ее покои, в надежде увидеть Королеву хоть мельком. Я говорю Каро, что доставлю любые послания для нее. Ношу королевские наряды, груды бархата и шелка, из прачечной. Завариваю чай по утрам и вечерам и оставляю его у двери под суровыми взглядами стражи.

Удача улыбается мне, когда однажды вечером, на закате, я подхожу к двери Королевы на закате, чтобы подать ей вечерний чай, и не вижу стражников. Я стучу и ставлю поднос прямо за дверью. Но решаю задержаться и стою в пустом коридоре, пока чай не остывает, в ожидании появления Королевы. Когда я уже на грани того, чтобы сдаться и отправиться назад в спальню, дверь открывается.

Я застываю в нерешительности, прежде чем понимаю, что передо мной стоит действительно Королева Семперы. Сейчас она больше похожа на одного из завсегдатаев злачных мест Крофтона, вываливающегося под утро из очередной таверны. Пламенно-рыжие волосы спутаны, а платье она, кажется, надевала впопыхах: пуговицы застегнуты лишь наполовину и открывают полоску белой кожи на груди. В уголках рта запеклось что-то красное: может, помада, а может, и кровь.

Шатаясь, Королева делает шаг вперед, и я чуть не падаю с ног, спеша убраться с ее пути. Но спиной врезаюсь в кого-то: маленькие, но сильные руки смыкаются вокруг моих плеч, удерживая меня на ногах. Крик уже готов вырваться из моей груди, когда Каро разворачивает меня к себе.

– Тсс, Джулс, – бормочет она, ее глаза кажутся огромными в темном коридоре. – Все хорошо.

Она отодвигает меня в сторону, как маленькое дитя, и идет к Королеве. Ничего не понимая, я смотрю, как Каро кладет ладонь ей на сердце. Неприкасаемая правительница закрывает глаза и припадает к руке Каро, словно тянет из нее силу. Мгновение спустя она разворачивается и исчезает в своей комнате, не сказав ни слова. Ты не будешь касаться ее, даже чтобы помочь, вспоминаю я, но, кажется, для Каро правила другие.

Каро поворачивается ко мне и тяжело вздыхает.

– Мне жаль, что ты это видела, Джулс, – говорит она. – Иногда ее величество позволяет обязанностям вредить собственному здоровью и не отдыхает должным образом. У нее ночные кошмары.

«Я видела кошмары, – думаю я, – но ни один из них не был похож на что-то подобное». Страх мешает ответить, так что я просто киваю. Каро кладет руку мне на плечи, и по телу разливается тепло. Интересно, Королева почувствовала то же самое несколько секунд назад?

– Это должно остаться между нами, Джулс, – тихо говорит Каро. Еще один секрет. – Если молва о ее слабости разлетится…

– Конечно, – быстро говорю я, вновь обретая голос. – Я служу Королеве.

Каро наклоняется ближе.

– Джулс, ты должна кое-что понять. Ты знаешь Королеву, ты видела ее… – она останавливается и смотрит на меня, словно хочет убедиться, что я слушаю. – Королева скоро умрет. Кровавое железо не может спасти ее. Ничего нельзя сделать. Совсем скоро Ина выйдет замуж, и у Семперы будет новый правитель.

Сотни вопросов возникают в голове, но главный: узнаю ли я когда-нибудь, виновата ли Королева в смерти отца? Пытаясь хоть чем-то себя занять, я наклоняюсь и поднимаю чашку с чаем, оставленную для Королевы. Чашка позвякивает на блюдце. Каро мягко забирает у меня чайную пару.

– Теперь, – нежно говорит она, – пока Королева отдыхает, почему бы нам не заняться чем-нибудь приятным? – Я смотрю на нее. – Скоро у Ины не останется времени на себя с этой подготовкой к свадьбе. Она хотела еще раз повеселиться, прежде… – Каро хмурится. Несмотря на напускную непринужденность ее тона, слова о смерти Королевы повисли в воздухе. – Чем она станет замужней женщиной.

Веселье и свадьба сейчас так же далеки от моих мыслей, как и луна. Но я позволяю Каро утащить меня, не зная, чем еще заняться.

– Я только что была в конюшне, – рассказывает она мне низким возбужденным голосом, пока мы спешим по коридору, – и организовала карету, которая отвезет нас в одну известную мне таверну в Лаисте. У нас будет вечеринка.

Роскошные ковры приглушают наши шаги по пути в покои Ины. Она открывает почти сразу же. Сперва я не узнаю ее: Ина подняла волосы наверх с помощью серебряных заколок и цветов. На ней платье из легкой ткани и кружева с таким вырезом, что я краснею.

– Так мило, что ты присоединилась к нам, Джулс, – говорит она, хихикая, когда Каро заталкивает меня внутрь. – Выпьешь? – Она уже держит зеленую стеклянную бутылку шипучей жидкости и предлагает ее мне.

Должно быть, выражение моего лица очень красноречиво, потому что Каро обнимает меня за талию, словно хочет защитить.

– Ина, дай бедной девушке время привыкнуть, – шепчет она, подталкивая меня к массивному открытому шкафу, из которого так и струятся шелка и бархат всех расцветок; некоторые из них я прежде и не видела. – Сначала нам нужно подобрать ей наряд.

– О, – мой слабый протест отметается, когда Ина начинает вытаскивать платья одно за другим, пока в ее руках не образуется целый ворох.

Она жестом подзывает меня к кровати, где в волнении раскладывает наряды: все они яркие, обтягивающие, откровенные. Ина уже выбирает платье из голубого шелка, которое кажется чересчур маленьким в ее руках, затем передает его мне, и поверить, что эта легкая вещица – платье, просто невозможно.

Ина стоит, уперев руку в бок, а Каро – чуть поодаль за ней, склонив голову, и в ее глазах озорство. У меня нет выбора: я тянусь и расстегиваю платье, вспоминая, как Ина танцевала в белье несколько дней назад, примеряя свадебные наряды. Но мне никогда не сравниться с природной красотой Ины. Перед ней я чувствую себя неуклюжей деревенщиной. Острые локти и колени, болезненная худоба – верные признаки многолетнего недоедания и изнурительной работы.

Каро скользит по мне взглядом, слегка хмурится, но молчит. В то же время Ина ничего не видит и просто машет передо мной платьем. Я поднимаю руки и позволяю натянуть его на себя через голову, пока Каро становится сзади меня и пытается справиться со шнуровкой.

Ина ведет меня к туалетному столику, где на полированной поверхности уже разбросаны косметические краски, сурьма и разные бутылочки, которые я не могу определить. Комната наполняется необычными ароматами. Ина берет пуховку для пудры, а Каро – деревянную расческу. Я закрываю глаза и позволяю им приняться за работу.

Наконец я смотрю на себя в зеркало, и увиденное удивляет меня. Я все еще похожа на себя, но тени под глазами исчезли, на впалых щеках – румянец, в подведенных сурьмой карих глазах – янтарный блеск, которого я раньше не замечала. Каро зачесала мои волосы в легкомысленный пучок на затылке. Тусклая кожа светится, усталость в глазах исчезла.

– Ина, – я продолжаю удивленно разглядывать себя, – должно быть, ты волшебница.

Она смеется и похлопывает меня по плечу.

Пока они наносят финальные штрихи на свои лица, меня одолевает любопытство, и я поддаюсь ему – еще один маленький бунт против настойчивых требований Лиама Герлинга, чтобы я вела себя так, как положено простой служанке. Я делаю глоток из зеленой бутылки на ночном столике. Жидкость по вкусу напоминает фрукты и мед и шипит на языке. Когда Каро и Ина наконец готовы, у меня внутри уже разлито удивительное тепло, и я готова улыбаться любому прохожему, а тяжелые мысли кажутся далекими воспоминаниями.

Смеясь, мы направляемся в конюшни. Смутно я понимаю, как это странно – сбегать из Эверлесса в компании принцессы и ее служанки. Лицо Эдди возникает в памяти, когда я замечаю драгоценности на шее Ины, но видение быстро проходит.

Как только мы заходим в конюшни, кто-то слева предупредительно кашляет. Перед нами красивая, но простая черная карета и незнакомый мне лакей на козлах. Довольная Ина поворачивается к Каро, а та в ответ загадочно улыбается.

– Ина, – восклицаю я, – давай надеяться, что эта поездка будет успешнее, чем… – я собираюсь напомнить ей о поездке в приют, конечно же. Но она быстро разворачивается ко мне с широко распахнутыми глазами и слегка качает головой. Я проглатываю слова. Каро прищуривается. Я помню, как старательно Ина хранит свой секрет: даже лакей не должен о нем услышать.

Все намного легче, когда за организацию берется Каро. Лакей, молодой человек примерно одного с нею возраста, – очевидно, их сообщник. Он широко улыбается Ине, когда мы забираемся в карету.

– Не находите себе места, ваше высочество? – шутит он.

Ина посылает ему легкую улыбку и насмешливо грозит пальцем.

– Я буду жить в душном дворце всю свою жизнь. – Лакей коротко кивает, словно боится вызвать гнев Герлингов за клевету, которая так легко слетает с губ Ины. Каро смотрит на нее с тоской. Интересно, знает ли Ина про скорую смерть Королевы. – Хочу немного повеселиться, пока это еще возможно.

Маленькая масляная лампа над нами освещает бархатные сиденья и облицованные деревянными панелями стенки кареты. Ина смотрит в окно. В ее глазах внезапно появляется грусть. В их компании я испытываю неловкость. Пока Каро разговаривает с лакеем, я слежу за взглядом Ины, пытаясь увидеть то, что видит она, – высокие стены дворца Семперы, позолоченный трон, узкое и тугое официальное платье.

Каро откидывается на сиденье рядом со мной. Я отрываю взгляд от окна и не решаюсь посмотреть на нее, боясь, что в моих глазах она увидит то, что я вдруг поняла об Ине: вовсе не эта вечерняя нелегальная вылазка, а копание в собственном прошлом станет для нее смертельным, если приемная мать узнает об этом.

От выпитого игристого я не чувствую холода, и карета несет нас сквозь ночь навстречу веселью. Все, что грызло меня с начала службы в Эверлессе: страх быть узнанной, ощущение, что здесь я не на своем месте, даже мое постоянное отчаянное желание справедливости и поиск ответов – отошло на задний план. Мысли легки и голова светла. Мы с Иной соприкасаемся коленями, когда карета подпрыгивает на кочках. Принцесса непринужденно болтает с Каро, в ее лице нет ни намека на былую грусть.

Вскоре впереди мы видим мерцающие огни Лаисты. Карета останавливается перед ничем непримечательной дверью из полированного дерева на узкой, но ухоженной улице. Мы в благополучной части Лаисты. Когда папа служил кузнецом у Герлингов, он каждый год водил меня на летний карнавал, чтобы посмотреть на странных животных и съесть ледяную стружку с медом. Даже после того как мы переехали в Крофтон, я просилась снова там побывать, но папа отказывался, говоря, что там будет чувствовать запах дыма из Эверлесса.

Улицы такие же, как в детстве. Чистая мостовая звенит под копытами упряжки, и факелы освещают пространство вокруг. Даже снег на крышах чистый, покрывает ряд зданий словно пуховое одеяло, белое и искрящееся. Пока Каро расплачивается с кучером, Ина показывает на венки, украшающие двери домов. Мой взгляд останавливается на запотевшем оконном стекле – за ним виднеется стройная фигура с кучерявыми волосами, вытирающая тряпкой чайник…

Она поднимает руку, чтобы протереть запотевшее окно, а потом вглядывается через стекло, смотря прямо на нас, прежде чем резко отойти. Кажется, я знаю ее.

– Ина, Джулс! – Каро жестом показывает нам следовать за ней.

Когда я снова оборачиваюсь, девушки уже и след простыл. Я иду за Каро. Она заходит внутрь одного из зданий по узкой, но ухоженной лестнице.

В таверне, где я работала, грязном и унылом месте, собирались мужчины и женщины с преждевременно постаревшими лицами и мутными глазами, отдающие бесценное время за еще одну кружку, хотя и пили они для того, чтобы забыть, как мало жизни в них осталось. Сейчас же я попала в другой мир – не кричаще-роскошный, как Эверлесс, а уютно-элегантный. У меня и деньги имеются. Вместе с этим приходит осознание, что есть люди, которые живут в свое удовольствие, а не стремятся забыться в хмельном угаре, лишь бы заглушить боль от тяжелой жизни.

Из-за такой несправедливости я начинаю сердиться.

Просторная комната, в которой мы оказались, тускло освещена; высокие мраморные столы блестят, а стена за стойкой рябит от бутылок всех форм и цветов. Пряный дым плывет от бара, где несколько людей потягивают жидкость из хрустальных бокалов. Красивый молодой человек быстро проводит нас к отдельному столику в дальнем углу. Я начинаю гадать, со всеми ли здесь так обращаются или это тоже привилегия Каро.

– Одну бутылку вашего лучшего красного вина и одну бутылку мадели, пожалуйста, – игриво шепчет Каро.

Я даже не успеваю заметить, как на столе появляются две бутылки: одна темно-зеленая, другая красная. Официант ставит три тяжелых хрустальных бокала перед нами.

Сделав глоток мадели, я чувствую, как напиток шипит и пузырьки щекочут горло, тепло расходится по телу намного быстрее, чем в комнате Ины. Я чихаю, и Каро смеется. Смех похож на легкий звон колокольчиков.

– Вот, – шепчет она, – позволь показать тебе.

Она наливает в стакан немного красного вина, а потом осторожно добавляет чуточку золотой мадели. Вино сперва шипит, а потом успокаивается. Каро протягивает бокал мне.

Я осторожно делаю глоток. Вино, разбавленное маделью, на вкус кажется странным и дымчатым. Оно все еще обжигает, попадая в рот, но не до слез. Видя, как Каро довольно ухмыляется, а Ина смеется, я начинаю испытывать чувство абсолютной радости. Мгновение растягивается – смех Ины оборачивается песней, а улыбка Каро расплывается на лице и превращается в блестящий растущий пузырь. А потом мягкий голос Каро возвращает меня в действительность.

– Начни с этого, – говорит она, – и, возможно, к концу вечера сможешь попробовать чистую мадель. – Она делает большой глоток из собственного бокала.

Ина хихикает, осматривая комнату; ее лицо светится настоящей радостью. Она поднимает бокал.

– Выпьем, – говорит она, – за трех девочек-сирот с рождения, нашедших свой дом.

Я улыбаюсь и начинаю поднимать бокал, но выражение лица Каро останавливает меня. Сперва она выглядит шокированной, но потом на ее лице я замечаю нечто, похожее на злость. Каро широко раскрывает глаза и переводит гневный взгляд то на меня, то на Ину.

– Джулс, – говорит она спокойным голосом, но в ее глазах напряжение, – я думала, твой отец недавно умер.

Этот прямой вопрос ранит в самое сердце.

– Так и есть, – заикаюсь я. – Но несколько недель назад я узнала, что меня удочерили. Но это неважно, – быстро добавляю я. – Он воспитал меня как родную.

Ина наконец понимает, как невыносимы для меня ее слова, и смотрит полным раскаяния взглядом.

– Она может быть одной из тех детей из Брайарсмура, Каро. Мы должны убедить Королеву отвезти нас туда. Ради Джулс.

– Возможно, – безучастно отвечает Каро.

Я опускаю смущенный взгляд в стол: теперь Каро решит, что я намеренно что-то скрывала от нее. Но в то же мгновение лицо Каро светлеет, и на ее губах снова играет дружелюбная улыбка.

Она машет рукой, указывая на наше окружение.

– Ина, даже если в следующем году у тебя во дворце будет все самое лучшее, не думаю, что ты сможешь воссоздать эту атмосферу.

Ответ Ины не заставляет себя ждать.

– О, я думаю, компания Роана компенсирует это. Он не хочет оставаться рядом со старшим братом ни дня после свадьбы, а мне нравится Эверлесс, но он не сравнится с Береговой Гаванью.

В следующем году у тебя во дворце. Я издаю какой-то невнятный звук, призванный обозначить мою заинтересованность, и принимаюсь внимательно изучать свой напиток в надежде, что Ина и Каро не видят слезы, уже выступившие на моих глазах.

Несмотря на весь ажиотаж и суматоху, охватившие Эверлесс из-за свадьбы, я никогда не задумывалась, что случится потом.

Ина покинет Эверлесс. Роан покинет Эверлесс. Королева тоже исчезнет, и я останусь один на один с тайной смерти отца и злобными взглядами Лиама.

Я бормочу, что принесу еще выпивки, и встаю из-за стола, стараясь не поворачиваться лицом к Каро и Ине. Несколько секунд назад мадель согрела мою кровь и подарила неимоверную легкость рукам и ногам. Теперь же я чувствую себя почти так же, как рядом с кучей мавы: разум в тумане, и голоса вокруг слились в один монотонный бессмысленный шум. Я направляюсь к бару нетвердой походкой.

В голове пульсирует лишь одна мысль: Ина и Роан переедут во дворец, а я снова останусь одна, любовь моей жизни покинет меня.

Может быть, не только поиски правды давали мне силы эти последние две недели.

Внезапно я чувствую жар, который мешает дышать. Таверна словно в огне. Лица размываются, голоса и смех смешиваются в один неприятный звук. Я хватаюсь за стойку, чтобы удержаться на ногах. Голова кружится.

Воздух. Мне нужен воздух.

20

Не помня себя, я ковыляю от бара к двери – никто не замечает паники в моих глазах. Выйдя на тихую улицу, я жадно глотаю ночной воздух. Он пахнет тающим снегом. Слабый туман начинает опускаться на город, и капельки искрятся в маленьких островках света от уличных фонарей. На улице ни души; я прислоняюсь к кирпичной стене – успокоить сердцебиение.

А потом ноги сами несут меня прочь от таверны. Я задерживаюсь у приземистого кирпичного чайного домика, снова всматриваюсь внутрь через запотевшее окно, сквозь которое почти ничего не разглядеть. Но в месте, где остался след от руки, мне удается снова увидеть девушку. Даже через мутное стекло я узнаю ее.

Эдди.

Открыв дверь, я захожу внутрь: здесь тускло, бедно и тихо. Горожане пьют горячий чай, от кружек поднимается белый пар, посетители негромко беседуют. Эдди стоит за стойкой в фартуке поверх скромного платья.

– Эдди? – осторожно зову я.

Девушка вскидывает голову. Я вижу, что она замечает мой плащ и королевский герб, вышитый на нем.

– Ты девушка из Эверлесса, – говорит она с неприкрытой злобой. – Чего ты хочешь? – ее взгляд направлен мимо меня. – Королева послала тебя за мной, чтобы еще больше наказать?

– Нет, – быстро отвечаю я. – Она не посылала меня. Ты меня не знаешь, но… – мне стыдно посмотреть ей в глаза. Я осталась, а ее выгнали. Теперь я заняла ее место. – Что случилось?

Выражение лица Эдди становится мягче:

– Ты помогла мне поднять драгоценности.

– И смотри, как это помогло тебе, – бормочу я.

– Возможно, мне здесь даже лучше, – Эдди осматривается, словно хочет убедиться, что нас не подслушивают, и через секунду продолжает: – У меня не было возможности объясниться, прежде чем Айван утащил меня. – Она наклоняется вперед, взгляд прыгает на ближайших посетителей, прежде чем Эдди снова начинает говорить тихим шепотом: – Я прикоснулась к Королеве, когда она упала. Я пыталась помочь. Но она была холодна как лед. Холодна – это слабо сказано. Она была… – Эдди замолкает, закусив губу. – Как будто мою жизнь высасывает одно лишь прикосновение к ней.

Мне кажется, что на меня вылили ушат ледяной воды, когда я вспоминаю, в каком виде Королева предстала передо мной в дверях всего несколько часов назад, как забрала у Каро жизненную силу.

– Для меня все могло закончиться и хуже. Айван попытался… – Эдди замолкает, натирая стойку, хотя она идеально чистая. – Я бы умерла, если бы не лорд Лиам.

Должно быть, она замечает выражение крайнего изумления на моем лице, потому что спешит продолжить.

– Он поговорил со мной, нашел мне здесь работу. Лорд Лиам дружит с хозяином этого заведения. Думаю, он приходит сюда, чтобы сбежать из-под надзора родителей и спокойно проводить исследования.

– Исследования?

– Он снова там, – она большим пальцем указывает за плечо на неприметную дверь, которую я раньше не замечала.

Кровь стынет в жилах от мысли, что пришла мне в голову. Может быть, выпитое вино делает меня храброй, но я хочу что-нибудь у него узнать. Зачем ему вообще нужно прятаться в чайном домике в Лаисте?

Я вхожу в помещение, и Лиам поднимает на меня взгляд. Длинный шерстяной плащ надет поверх белой рубашки и брюк. На столе разложены книги и документы. Но даже самая простая одежда не может скрыть его благородного происхождения. Тысячи мыслей проносятся в голове. Я вспоминаю слова отца: «Если когда-нибудь увидишь Лиама Герлинга – беги». Инстинкты велят мне подчиниться, но вместо этого я подхожу и сажусь напротив, сбрасывая плащ с плеч. Он пристально смотрит на меня.

– Лорд Герлинг, – говорю я, стараясь придать голосу ледяное спокойствие. – Почему мне кажется, что, где бы я ни оказалась, вы будете там же?

Ему не по нраву мои слова.

– Этот город принадлежит моей семье, – отвечает он, – и я могу идти куда захочу. Правда, не могу сказать о тебе то же самое, Джулс. – Когда он называет меня по имени, по спине пробегают мурашки. – Разве ты не должна быть в Эверлессе?

– Твоя будущая родственница пригласила меня сюда, – резко отвечаю я. – Так что, если не хочешь видеть меня в своем городе, разбирайся с ней.

Лиам качает головой и подергивает плечами, словно ему холодно. Я вспоминаю, как легко одета сама. Тепло после мадели исчезает, и внезапно мне становится холодно, я чувствую себя уязвимой.

– Дело не в том, чего хочу я, – говорит Лиам так тихо, что приходится наклониться ближе, чтобы расслышать. – Ты одна здесь, в городе. Ты всегда ищешь приключений на свою голову?

– Единственное, что мне здесь угрожает, – это ты и твоя семья. Ты, – слова буквально сочатся ядом, – причина, по которой мы все в опасности. – Я не могу сдерживаться. – Тебе ли не знать, что Эверлесс опаснее Лаисты!

– Но ты все еще там, – хмурый взгляд Лиама прикован ко мне, он изучает меня, словно я головоломка, которую никак не получается решить. А потом вдруг его лицо светлеет, и он улыбается, запрокидывая голову, словно возносит молитву Колдунье. Эта странная смесь удивления и отчаяния на его лице такая неожиданная, что я чуть не забываю, где нахожусь и с кем разговариваю.

– Ты права насчет того, что Эверлесс опасен, – продолжает он, не отводя взгляда. – Особенно для того, кто находится так близко к Королеве.

– Так ты думаешь, что ее величество опасна? – спрашиваю я.

– Я этого не говорил, – спокойно отвечает Лиам. – Но и тебе лучше не говорить подобного, кем бы ни были твои друзья. – Он наклоняется вперед, в его глазах внезапно появляется мольба. – Прислушайся к моим словам.

– Почему мне не стоит этого говорить? – с вызовом парирую я, снова чувствуя жар от мадели, а затем мотаю головой и продолжаю, делая вид, что говорю с толпой: – Если с ней ты в безопасности, если она хорошая, если, если, если…

– Прекрати, – Лиам не двигается, – Джулс…

– Мне надоело слушать жадных воров времени.

– Не меня тебе нужно бояться, – продолжает настаивать он.

– Ты… – голос дрожит от страха, но я беру себя в руки и ловлю его взгляд. – Ты пытался убить Роана. Толкнул его в огонь, когда мы были детьми. Конечно же, я боюсь тебя.

Он дергает щекой, словно я ударила его, но быстро берет себя в руки.

– Память подводит тебя, – говорит Лиам. – Спроси его сама – он ответит, что ничего не помнит.

На мгновение сомнение закрадывается в душу, но я гоню его прочь, потому что доверяю себе больше, чем Лиаму Герлингу. Память о папе придает сил. Я хочу выбить Лиама из равновесия, как он поступил со мной, поэтому продолжаю:

– Королева умирает. Ты это знаешь?

Лиам откидывается на спинку стула.

– Королева Семперы не умирает, – его голос тихий, но уверенный. – Все не так просто. Поверь мне, Джулс.

– Почему? Почему я должна верить тебе?

– Если ты не будешь осторожной, то пострадаешь, Джулс. Уезжай из Эверлесса. Сегодня же ночью. Перестань разгадывать тайны прошлого. – Он вздыхает. – Пер не был твоим отцом, но он хотел бы того же для тебя.

От услышанного я застываю на месте.

– Откуда ты знаешь? И почему… – голос дрожит.

– Неважно. Всего лишь немного удачи и усилий – и любой может узнать что угодно.

– Расскажи мне, – требую я, рассерженная тем, что Лиам, кажется, знает больше о моей жизни, чем я сама.

Лиам склоняется над столом, начиная отбивать пальцами незатейливый ритм по блокноту. Я сразу же узнаю узкий корешок и коричневую кожаную обложку: его личный блокнот, в котором он писал в день, когда я следила за ним в библиотеке.

Он знал о моем сиротстве, кажется, еще до того, как я сама узнала. Какие еще записи скрывает блокнот?

– Я провожу тебя назад, – Лиам отодвигает стул от стола. – Оставайся тут, а я пока оплачу счет.

От его предложения злость вскипает во мне. Я замечаю узкую заднюю дверь. Через маленькое смотровое окошко льется свет уличных фонарей. Решение приходит мгновенно. Хватит с меня делать то, что приказывает Лиам Герлинг. Не раздумывая больше ни секунды, я хватаю коричневый блокнот и выскальзываю через заднюю дверь.

Обойдя здание кругом, иду вниз по улице к таверне, склонив голову на случай, если Лиам выглянет в окно. Оказавшись возле таверны, я прислоняюсь к кирпичной стене и открываю журнал, пролистывая страницы, замечая тут и там цифры, даты и выносы на полях. Почерк Лиама, аккуратный, крупный. Одна страница притягивает мой взгляд. Кажется, я уже видела что-то подобное: странные, простые, но до боли знакомые истории.

Однажды ночью Лиса и Змея хотели поиграть в палочки. Но мужчина в башне запретил им. Лиса так рассердилась, что разбила миску супа вдребезги, а Змея превратила ее в пламя…

Я проглатываю страницу. Строчки бегут одна за другой, горячие и обжигающие, словно воск, капающий со свечи. Я не обращаю внимания на слезы, которые катятся по моим щекам.

«Я освобожу нас, – говорит Змея, – тебе нужно лишь довериться мне…»

Истории. Это мои истории, игры из детства. Зачем они вообще понадобились Лиаму? Потеряю ли я все, что у меня было, из-за него?

А потом слышу за спиной голос Ины, выкрикивающей мое имя, поднимаю взгляд и вижу, как они с Каро выходят из таверны.

Ина и Каро спешат ко мне с тревожными лицами. Тем временем я быстро засовываю книжечку во внутренний карман плаща. Ина видит слезы на моих щеках и берет меня за руки. Но Каро настороженно смотрит мне за спину.

Я слежу за ее взглядом, замечаю, как сквозь снег к нам направляется Лиам – он, должно быть, понял, что я украла его блокнот, – и начинаю придумывать оправдание. Мне не хочется, чтобы Каро и Ина узнали о моем проступке.

Но он останавливается в паре метров от нас и низко кланяется.

– Леди Голд. Не ожидал встретить вас здесь.

– Лиам, – приветствует его Ина. Ее голос звучит настороженно. – Что привело тебя сюда?

– Я увидел Джулс на улице и хотел поговорить со старым другом, – холодно отвечает Лиам. Он обращается к Ине, но его взгляд прикован ко мне. – Я вспоминал те истории, которые ты рассказывала, Джулс. Помнишь?