Текст книги "Солнечные часы"

Глава 10

Должно быть, он действительно напился вчера, подумала Оливия. Уж не события ли, произошедшие в ее день рождения, заставили Дилана так напиться? Может, он сожалел о своей попытке соблазнить ее? Или его разозлило ее сопротивление?

Впрочем, вряд ли он принимает ее всерьез. Скорее всего, лишь пожал плечами да ухмыльнулся, как обычно. А потом позвонил следующей по списку девушке.

В воскресенье она все-таки съездила к родителям. Их искренняя радость по поводу ее приезда пролилась бальзамом на душу. Единственное, что ее огорчало, – пришлось притворяться, что все идет отлично и она вполне счастлива. Оливия с воодушевлением рассказывала о своей новой работе, о телезвездах, с которыми успела познакомиться. Упомянула о том, что собирается переехать. И ни разу не произнесла имени Дилана.

– А что ты делала вчера, дорогая? – полюбопытствовала мать. – Встречалась с кем-то?

– Да нет, ничего серьезного, – ответила Оливия.

После обеда она вышла на прогулку с собакой. И, медленно гуляя по дорожкам, стала размышлять о жизни. Все же надо как-то наладить отношения с Джереми. Им обоим придется многое простить друг другу, но, возможно, их любовь после этого лишь окрепнет. Что же до Дилана, то он – обычный бабник. И если поощрять его, то будет продолжение. В общем, пора забыть иллюзии и жить в реальном мире.

С такими мыслями она пришла на работу. А потом появился Дилан и взглянул на нее так, словно увидел привидение. Ей пришлось напрячь всю силу воли, чтобы подавить желание кинуться к нему, обнять, расспросить, что случилось. Нет, ничего не хочу знать об этом, убеждала она себя.

– Ты уезжаешь? – изумленно спросила Саша. – Но зачем, дорогая?

– Луиза работает вместе со мной в «Академи Продакшнс». Одна из ее соседок по квартире выходит замуж. У них появилось место, а я сейчас чувствую себя немного одиноко, – застенчиво улыбнулась Оливия.

– Ясно, – растерянно заметила Саша. – Я тебя понимаю. Но я думала… ладно, не важно. Где твоя новая квартира?

– В Вондсворте. Завтра в обеденный перерыв съездим посмотрим. Это старый дом с большими комнатами.

Саша кивнула.

– Когда ты уезжаешь?

– Я могу переехать уже через две недели… – Оливия помолчала. – Но мне бы не хотелось бросать вас вот так…

– Это ничего, – ответила Саша с грустью. – Жильцы приходят и уходят. Я иногда думаю, что мой дом – лишь перекресток множества жизненных дорог. Мне кажется, Водсворт тоже не станет твоим настоящим домом… Что ж, мы с Хамфом будем по тебе скучать. Обещай, что позвонишь или зайдешь.

– Да, конечно, – пообещала Оливия.

Когда она вернулась к себе, зазвонил телефон.

– Ливви, милая.

– Ох, Джереми… Как прошла конференция?

– Ужасная скука, – ответил он. – Катастрофа от начала до конца.

Он говорил так искренне, что Оливия ему поверила.

– Как твой день рождения?

– Отлично. – Она запнулась. – Спасибо за подарок.

– Не за что.

Вот уж точно не за что, подумала Оливия и тут же оборвала себя. Сейчас нельзя ссориться, надо наводить мосты.

– Послушай, – сказал он. – Я виноват перед тобой. Оставил тебя одну. Может, сходим в кино? Идет новый французский фильм, о нем неплохие отзывы. Что скажешь?

– С удовольствием. Где встречаемся? – радостно произнесла она.

Оливия знала, как Джереми ненавидит иностранные фильмы. Значит, он на самом деле пытается все наладить. И она попытается тоже.

Всю следующую неделю Джереми старался угадать каждое ее желание, а Дилан оставался чужим и отстраненным. Говорил с ней только о работе. Атмосфера между ними постепенно накалялась. Даже новость, что серия передач о премьер-министрах одобрена руководством, не подняла обоим настроения.

Оливия вздохнула с облегчением, когда Дилан сказал, что берет недельный отпуск и уезжает.

– Едешь на курорт? – Она попыталась улыбнуться, жалея о былой непринужденности. Ответом ей был ледяной взгляд. Зря она теряет время, пытаясь что-то наладить.

– Нет, в Ирландию.

Ей захотелось спросить, один ли он едет, но она прикусила язык. А вместо этого сказала:

– Надеюсь, ты отлично отдохнешь. В последнее время слишком много работаешь.

– Спасибо за заботы, – холодно произнес Дилан, – но это излишне. Был бы крайне признателен, если бы ты дала мне на подпись письма, которые я оставлял вчера.

Вот свинья, подумала Оливия яростно. Ставить под сомнение ее профессиональные навыки?!

– Письма готовы, сэр, – отчеканила она, шваркнув на стол стопку бумаг.

Вечером того же дня они сидели с Джереми в ресторане.

– Я нашел квартиру, – объявил он с видом победителя.

– Да? – отозвалась Оливия. – Хорошо.

– Ну, я ожидал большей радости, – укорил он ее.

Оливия вздохнула.

– Прости. Расскажи мне, какая она, где находится…

– Тоже в Ноттинг-Хилле, – ответил Джереми. – Я хочу сказать, это престижный район…

– Конечно, это очень важно, – чуть насмешливо заметила она.

– Ливви, дорогая, тебе давно пора понимать такие вещи, – возразил Джереми.

Кончиками пальцев она гладила кромку бокала. И тут ей вспомнился другой стеклянный закругленный контур с застывшим внутри навеки цветком. От этого воспоминания у нее перехватило дыхание.

– Возможно, гораздо важнее найти свое место в жизни, – произнесла она задумчиво.

– Боже, Ливви, о чем ты говоришь?

– Да так, ни о чем. – Она улыбнулась. – Когда переезжаешь?

– На следующей неделе. Хозяин квартиры на два года уезжает в Австралию, так что есть время присмотреть другую квартиру, которую можно будет купить.

– Тогда ты обогнал меня, – сказала Оливия. – Я переезжаю к Луизе только через десять дней.

– К Луизе? – непонимающе повторил Джереми. – Дорогая, не глупи. Ты будешь жить со мной. Как мы и планировали.

Оливии показалось, что ее окутала тишина. Ледяная тишина билась и кричала в ней, словно в клетке.

– Ливви? Ты слышала, что я сказал? – Джереми вес еще радостно улыбался. – Мы будем вместе!

– Не думаю, что это мудрое решение, – с трудом проговорила она.

– Что ты хочешь этим сказать?

– По-моему, лучше оставить все как есть. По крайней мере пока ты не разведешься.

– Но процесс может занять целую вечность. – Он взял ее ладонь в свою. – Ливви, я много думал в последнее время, и я не хочу больше ждать.

Оливия потупилась. В ее сердце что-то переменилось. И началось это в день рождения. Что-то произошло, и теперь она видит Джереми совсем в ином свете. Да и он смотрит на нее по-новому.

– Кроме того, – продолжал он, – я на тебя рассчитывал. Ты хоть знаешь, сколько стоит снимать такую квартиру?

– Всегда можно найти соседа, – ответила она. – Дай объявление. Желающих – хоть отбавляй.

– Ох, боже ты мой! – Он откинулся на стуле. – В чем проблема?

– Кажется, ни в чем, – ровно ответила Оливия. – Я пока поживу с Луизой, Хилари и Патрицией. И мы поделим плату за квартиру на четверых. Ты мог бы поступить так же.

– Иногда, – медленно произнес он, – мне кажется, что я совсем тебя не знаю.

– Откуда тебе знать? – ответила она шутливо. – Я и сама себя не знаю. – Оливия поглядела на тарелку подтаявшего персикового мороженого, стоящую перед ней. И снова ощутила мокрый ветер с Темзы, увидела темную громаду Тауэра, услышала смех Дилана. Оливия сглотнула и решительно отодвинула тарелку. – Что-то мне больше не хочется.

– Ну и не ешь. Послушай, Ливви. – Джереми подался вперед. – Даже если мы не будем жить вместе, все теперь изменится. – Он хохотнул. – Я хочу сказать, что уже устал от непорочной жизни.

По спине Оливии прошелся холодок. Она знала – Джереми лжет. Но это почему-то было уже неважно.

– И, кстати, – продолжал он настойчиво, – Дилан уехал на несколько дней в Ирландию, так что дом в нашем распоряжении.

– Да, – не успев подумать, выпалила она, я знаю.

Он нахмурился.

– Откуда? Саша сказала?

– Нет, – спокойно ответила Оливия. – Я работаю в телестудии Дилана. Его личным помощником.

– Что? – взорвался Джереми. – Почему ты мне не сказала?

– Я хотела сказать, – ответила она. – Но ты не удосужился меня выслушать. Тебе вообще не интересны мои желания, моя работа, моя жизнь!

Он посмотрел на нее, глаза его сузились.

– Тогда желаю удачи, – сказал он. – У этого парня – острый язык. И жуткий характер.

– Значит, буду держаться от него подальше, отозвалась Оливия ровно.

– Выходит, ты не хочешь быть со мной? Как же ты переменилась.

Она вздохнула и взглянула ему прямо в глаза.

– Просто за последние недели много чего произошло. Возможно, нам обоим стоит проверить свои чувства.

Впрочем, ей это совсем не нужно, думала Оливия, лежа ночью в постели и глядя в темноту.

Она не могла определить момент, когда перестала любить Джереми. Может быть, первые иллюзии покинули ее, когда, приехав в Лондон, она поняла, что ее планам не суждено сбыться.

Ей стало ясно, что она долго носила розовые очки. Образ героя детства, сотканный из фантазий, заслонял ей реального человека. Единственной целью Джереми было затащить ее в постель. А когда она не упала ему в руки, как спелое яблоко, он начал играть на другом поле. Приехав в Лондон, он забыл о ней, как забыл до этого о жене. И все об этом знали, кроме нее.

Странно, но почему-то это открытие не взволновало ее. Только немного жаль, что потратила так много времени и сил на ничтожество. Но одновременно с правдой о Джереми она начала понимать и свои чувства к Дилану. И они пугали ее.

Потому что это не просто страстное влечение. Это настойчивая необходимость быть вместе. Ей хотелось, чтобы он стал для нее всем другом, любовником, отцом ее детей. Хотелось делить с ним горе и радость, видеть страсть и свет улыбки в его глазах. Сейчас, когда упали последние барьеры, она уже не могла укрыться от правды. Потому до последнего и цеплялась за свои отношения с Джереми – чтобы не признаваться себе в этом чувстве.

Теперь ей придется жить с этой болью… Дилан был способен предложить ей только несколько часов в гостиничном номере. А сейчас они с ним и вовсе стали чужими. Однажды, подумала она, боль уйдет. Однажды…

Но до этого часа еще осталось прожить множество бесконечных одиноких дней.

Единственное, что поддерживало ее в эту минуту – надпись на солнечных часах: «Любовь заставляет время проходить незаметно. Время заставляет незаметно проходить любовь». Оливия от всей души надеялась, что это правда.

Утром в пятницу Оливия сидела в офисе и разбирала почту, когда зазвонил телефон. Прежде чем взять трубку, она, как всегда, подумала, а вдруг это Дилан?

– Привет, Ливви. – Это был Джереми, привычно довольный собой. – Я звоню, чтобы сообщить: переезжаю в новую квартиру. И завтра решил устроить новоселье. Начало – в восемь вечера.

– Ну… – Оливия помялась, – я не уверена…

– Да перестань, милая. Без тебя и праздник не праздник. – Он усмехнулся. – Кроме того, я хочу, чтобы ты видела, от чего отказываешься.

Оливия с неохотой записала на бумажке адрес и вздохнула, кладя трубку. Новоселье у Джереми не входило для нее в число праздничных мероприятий. Но это все же лучше, чем сидеть дома в одиночестве и грустить.

Она догадывалась, что Джереми ждет от нее подарка на новоселье, но ей не хотелось дарить ему ничего такого, что осталось бы надолго. Поэтому она решила ограничиться бутылкой хорошего шампанского. Дороговато, зато эфемерно. Она надела простое узкое черное платье с низким прямым вырезом. Добавила немного косметики на губы и глаза.

Ее решение приехать, когда вечеринка будет в самом разгаре, и, «отметившись», улизнуть, оказалось правильным. Подойдя к белому импозантному дому с резным портиком, она услышала шум, из окон первого этажа неслась музыка. Гости толпились на балконе и в доме. Другие оккупировали лестницу, смеялись, пили и болтали. Оливии пришлось буквально проталкиваться между ними.

Постояв у входной двери, она так и не увидела Джереми. Зато ее приветствовала незнакомая блондинка.

– Подкрепление? Прекрасно! – воскликнула она, увидев бутылку шампанского. – Жакет можно оставить в спальне. Это сюда. А основное действие происходит на кухне.

– Я найду, спасибо.

Оливия решила было, что пора заканчивать визит, но тут же убедила себя, что нужно хотя бы увидеть Джереми и пожелать ему счастья в новом доме. Вдруг ее взяли за руку. Подняв глаза, она столкнулась взглядом с Диланом. Внутри нее словно взорвалась бомба. Губы сами непроизвольно сложились в улыбку.

– Дилан? Ты вернулся. – Она замерла, стараясь разглядеть, что скрывается за его холодным выражением. – Я… не ожидала увидеть тебя здесь.

– Я тоже, – коротко пояснил он. – Я пришел не один.

Ну конечно, подумала она. Ее счастье от встречи с ним стало тускнеть и переходить в тупую боль.

– Оливия, сделай нам обоим одолжение уйди. Уйди сейчас, – прошептал вдруг Дилан.

– Но я только что пришла. – Она попыталась рассмеяться.

– Это не важно. Так будет лучше, поверь мне.

Он все еще держал ее за руку, и она поспешно высвободилась.

– Ты не имеешь права вмешиваться. Меня пригласили – и я останусь.

– Пожалуйста, сделай так, как я прошу. – В его глазах вспыхнуло что-то вроде отчаяния. – Я не могу тебе сейчас объяснить…

– Так-так… что у нас здесь? Деревенская мышка? – прервал их знакомый Оливии женский голос. Она обернулась и увидела копну рыжих волос, обрамляющих гладкое лицо. А также пышное тело, едва прикрытое коричневым шелком. Загорелую руку украшал браслет с яшмой.

Мелинда, вспомнила Оливия, страдая от невыносимой боли. Девица, которую она встретила в доме Дилана в первое утро их знакомства.

– Значит, ты все-таки пришла. – Ее голос был елейным, но глаза смотрели прямо и жестко. – Маленькая мисс Неудачница.

– Довольно, Мелинда, – резко произнес Дилан.

Оливия смерила ее взглядом, гордо вскинув голову.

– Ты одета, – проговорила она, словно удивляясь. – Что, сшила пару полотенец?

– Ах ты… – Мелинда взмахнула рукой, выплескивая на Оливию шампанское из бокала.

– Все, хватит. – Дилан почти рычал. – Оливия, ты уходишь.

– Ни за что, – бросила та в ответ. – Чего не бывает между добрыми друзьями! Но не позволяй своей подружке снова наполнить бокал. Она, кажется, уже пьяна в стельку.

Повернувшись, Оливия направилась в спальню и, бросив жакет на кровать, пошла в ванную, просушить платье. Но по пути едва не споткнулась о ноги молодой женщины, которая сидела на полу, спиной прислонившись к стене и уронив голову на руки.

– Ох, простите, – извинилась Оливия. – Я не заметила вас.

Женщина подняла глаза, встряхнув темным облаком волос. Она была привлекательна. Даже более того, красива. Но слезы затуманивали большие голубые глаза, а лицо с правильными чертами покраснело.

– Здесь нет никого, – сказала она хриплым, дрожащим голосом и поднялась. – Я уже ухожу.

– Нет, пожалуйста. – Оливия смутилась. – Умывайтесь. Я пришла за салфетками. На меня пролили шампанское.

– Значит, не только у меня неудача. – Женщина пригладила волосы. – Но у вас еще есть шанс все исправить.

Оливия покачала головой, вспомнив красные ноготки Мелинды на руке Дилана. И блеск в се глазах. Радость победительницы.

– Вряд ли. Я могу вам чем-то помочь? Может быть, расскажете, что вас так расстроило?

– А почему бы и нет? – грустно усмехнулась та. – Кажется, все, кроме вас, уже знают. Я приехала к мужу. Мы оба сделали попытку спасти наш брак. Или я так думала. А сейчас я узнаю, что все это время у него был роман.

Ее голос сорвался.

Оливия похолодела. Боже мой. Наверное, это Мария – жена Джереми. Она взглянула на бледное лицо и тени под глазами и словно почувствовала, что в сердце ей всадили нож.

– Откуда… как вы узнали?

– Мне сказал кузен. – Молодая женщина налила в раковину воды и начала умываться. – Он уже довольно давно знал об этом, но не говорил мне. Надеялся, что все уладится само собой.

– Возможно, он был прав, – быстро сказала Оливия. – Может быть, все не так серьезно, как вы думаете.

Мария покачала головой.

– Нет уж, серьезнее некуда. Джереми даже имел наглость пригласить ее сюда. Впрочем, он не знал, что я приеду. А теперь всем стало известно. А я готова умереть со стыда.

– О, пожалуйста, вам нечего стыдиться. – Оливия протянула ей полотенце. – Уверена, вы сможете договориться с Джереми.

Мария снова покачала головой.

– Нет, хватит, – ответила она. – Он встречался с этой женщиной еще до того, как приехал в Лондон. Но потом поклялся, что все кончено и мы можем начать все сначала. Пару недель назад мы даже ездили в Париж на выходные. – Она замолчала, прикусив губу. – Не знаю, зачем я вам это рассказываю. И что вы теперь обо мне подумаете… обычно я не столь откровенна. – Она слабо улыбнулась:

– Должно быть, это от расстройства. Но теперь все. Я не стану больше беспокоиться и беспокоить окружающих. Вернусь в Бристоль. Вы так добры ко мне… Как вас зовут?

Оливия молилась, чтобы земля разверзлась и поглотила ее.

– Оливия Батлер, миссис Аттвуд, – с трудом выговорила она, глядя в пол, словно могла спрятаться под плитки.

Последовало неловкое молчание. Наконец Мария тихо выдохнула:

– Ах.

И вышла, прикрыв за собой дверь.

Оливия прислонилась к стене, чувствуя тошноту. Все, что она говорила Джереми, каждый поцелуй, каждая ласка вспомнились ей, словно кара Божья. Он лгал, подумала она опустошенно. Выходит, она совсем не такая заносчивая сука, какой он ее рисовал. Я заслужила, чтобы на меня вылили не только шампанское, подумала Оливия. Я никогда не думала о ней как о живом человеке. О том, что она может плакать и страдать. А ей ведь тоже больно.

Словно в ее ране повернули нож. Ох, Дилан, как ты мог рассказать ей? Как ты мог быть так жесток?

Она вернулась в спальню и лицом к лицу столкнулась с Джереми.

– Мне сказали, что ты приехала, – поспешно заговорил он. – Я искал тебя. Послушай, Ливви, насчет того, что наговорил тебе Дилан…

– Это неважно, – тихо ответила она. – Теперь уже ничего не важно. Кроме того, что я никогда вас обоих больше не увижу. Прощай.

Она прошла через гостиную, все еще полную народа. Сквозь толпу Оливия разглядела высокую фигуру Дилана и поблизости от него рыжие волосы Мелинды. Она словно прилипла к нему.

Несмотря на шум музыки, болтовню и смех, Оливия расслышала, как Дилан звал ее. Но она не остановилась. И, выйдя на улицу, побежала прочь.

Глава 11

Спотыкаясь на высоких каблуках, мокрая и запыхавшаяся, она прибежала на Ленсей-Гарденс. Минуту постояла, прижимая руку к груди, прислонясь к железным воротам сада. Ей нужно успокоиться. Взять себя в руки. В ушах все еще отдавался голос Дилана, зовущего ее. Она не хотела его видеть. Слишком сильна была обида и боль от предательства. Их так называемая сделка расторгнута. Было глупо надеяться, что все кончится хорошо.

Главное сейчас – спрятаться. Оливия открыла сумочку. Первый же извлеченный ею ключ оказался от сада. Она совершенно случайно захватила его вместе с остальными.

Если кто-то вздумает ее искать, он первым делом направится к ней домой. Так что туда она пока что возвращаться не собирается. Лучше немного прогуляться. Подышать свежим воздухом и собраться с мыслями.

Ночь была теплой, воздух – тяжелым и душным. Но Оливия задрожала, когда легкий ветерок коснулся обнаженных плеч и рук. В своем стремительном бегстве она совсем забыла о жакете. Обхватив себя руками, она брела по тропинкам. Ее словно магнитом тянуло на заветную поляну в центре сада.

Она присела на краешек скамейки. Сидела и ждала, пока снизойдет покой и тишина.

Но сегодня волшебство не действовало. Перед ее мысленным взором кружилась вереница лиц: бледное лицо Марии с глазами, полными боли, хищное Мелинды, вцепившейся в руку Дилана, изумленное и виноватое выражение Джереми…

Но чаще всех ей виделось лицо Дилана. Его сверкающие злостью серебряные глаза. В них не было ни малейшего сожаления о причиненной им боли.

Как он мог? – спрашивала себя Оливия. Горло ее сжалось. Ох, как же он мог? И первая слеза скатилась по холодной щеке.

Она плакала молча, опустив голову. Вокруг нее шла обычная ночная жизнь – слышались скрип ветвей, шуршанье листьев, мяуканье кота. Из чьего-то открытого окна доносились отзвуки музыки. Где-то вдалеке загремел гром. Ветер принес запах дождя.

Пора домой, подумала Оливия. Она потерла глаза, как ребенок, и встала. Вдруг кусты раздвинулись, и, оказавшись в узкой полоске света, она закрыла лицо рукой. Дилан угрюмо произнес:

– Так и знал, что найду тебя здесь.

– Уходи. – Ее голос дрожал. – Оставь меня в покое.

– Не глупи. Нам надо поговорить.

– Нам не о чем говорить. Ты и так уже все сказал. Марии. Ты рассказал ей, что у нас с Джереми роман. Если уж ты такой осведомленный, должен был знать… – Ее голос дрогнул. – А, какая теперь разница?

– Выслушай меня внимательно, – мягко, но настойчиво проговорил он. – Я ничего не говорил Марии. Она все еще не знает о твоей больной страсти к ее кретину мужу. И так оно будет и дальше.

– Но она знает мое имя, – запротестовала Оливия.

– Тогда она слышала его не от меня. – Последовал еще один удар грома. На сей раз уже ближе. На землю упали первые тяжелые капли. – Но давай все это обсудим дома.

Луч фонарика еще раз осветил ее с головы до ног.

– Святые угодники, а где твой жакет?

– Оставила там, – раздраженно ответила Оливия. – Я никуда с тобой не пойду.

– Если останешься здесь, заработаешь воспаление легких. – Фонарик щелкнул и потух. Он подошел. Прежде чем Оливия поняла, что происходит, он поднял ее и закинул на плечо.

На мгновение она онемела. А потом начала колотить его по спине кулаками.

– Опусти меня! Отпусти сейчас же!

– С удовольствием, – ответил Дилан. – Когда ты будешь под крышей. И прекрати драться, черт тебя подери! – приказал он, продолжая нести ее через сад.

Оливия поняла, что сопротивление бесполезно, и замолкла. Но стоило ему войти на балкон, она вновь обрела голос:

– Ах ты ублюдок! Ты хоть понимаешь, как виноват передо мной?

Дилан поставил Оливию на ноги и тщательно закрыл балкон. А потом обнял ее. Его объятья не были нежными. А поцелуй был яростен. И эта ярость нашла в ней ответ. Их губы жадно прижимались друг к другу, Страсть сжигала их.

Когда они наконец отстранились, оба тяжело дышали. Они взглянули друг другу в глаза, словно испытывая противника. Внезапно вспышка света ослепила их. От удара грома Оливия вздрогнула.

– Боже. – Она нервно рассмеялась и передернула плечами.

Дилан вздохнул и положил руки ей на плечи.

– Ты вся дрожишь. Пойдем.

Она послушно последовала за ним наверх по лестнице в большую комнату с еще одним балконом.

Дилан прошел через нее и исчез за дверью.

Но почти сразу вернулся, неся синий халат, который она моментально узнала.

– Пойди и прими душ, пока я сварю кофе, скомандовал он. – Тебе нужно высушить платье, так что оставь его в ванной.

– Дай мне зонт, и я пойду домой, – с хрипотцой в голосе произнесла Оливия.

– Ну, нет. Никуда ты не пойдешь. И мы оба это знаем, – тихо ответил Дилан.

Теплая вода буквально возрождала ее к жизни. То был словно обряд очищения – она смывала с себя всю грязь и отчаяние этого вечера. А потом долго растиралась полотенцем, пока тело не порозовело. Откинув с лица мокрые волосы, она критически оглядела себя в зеркале. Бледная, но губы горят. Она коснулась их кончиками пальцев.

Она завернулась в халат Дилана и затянула потуже пояс на тонкой талии. Рукава пришлось подвернуть почти до локтей. По-моему, я похожа на гейшу, подумала Оливия. Она закрыла глаза и вдохнула запах одеколона Дилана. Потом прижала шелковую полу к щеке и потерлась о нее.

Когда она вернулась в гостиную, он сидел на диване. На столе перед ним стоял поднос с кофе и коньяком.

Он оглядел ее, пряча улыбку.

– Тебе идет мой халат.

Оливия прошла за диван и положила руки на спинку.

– Я должна уйти.

– Назови мне хотя бы одну причину, зачем, спокойно отозвался он.

– Твоя кузина…

– Мария сейчас у своей школьной подруги.

Элли – замечательная девушка. Она обнимет ее, утрет слезы и нальет выпить. Потом посадит на поезд. А сейчас иди сюда и пей кофе. Оливия не двинулась. Она сказала;

– Джереми никогда не собирался жить со мной, да? Я интриговала его, потому что до сих пор не легла с ним в постель. У него постоянно были другие женщины.

– Да, – мягко ответил Дилан.

– Он уверил меня, будто я ему небезразлична, когда мы были в Бристоле. Но я приехала сюда, и все изменилось. В день моего рождения он сказал, что уезжает на конференцию, но я поняла, что это ложь.

Дилан кивнул, тщательно скрывая свои чувства.

– Он был в отеле в Нью-Форесте. С Мелиндой.

– Мелинда? – эхом откликнулась Оливия. – Но она же твоя подружка.

– Нет, – резко ответил он. – У нас была легкая интрижка, но все давным-давно окончено. Она была помолвлена с моим другом. Но кто-то из его друзей однажды увидел Мелинду в Нью-Форесте. Помолвка была расторгнута.

– Но сегодня вечером она была с тобой… проговорила Оливия и тут же одернула себя.

– Нет, – твердо возразил Дилан, – она просто ко мне клеилась, вот и все. Мелинда – актриса. Мечтает пробиться на телевидение. Она вообразила, что я могу быть ступенькой на карьерной лестнице.

Он мрачно поглядел на Оливию. – Они сошлись с Джереми. – Он криво усмехнулся. – Мне кажется, он несколько преувеличенно расписывал ей свои заработки. Таких, как Мелинда, это впечатляет. Но, по-моему, его ждет небольшое потрясение, когда он узнает, во сколько обходятся ее ласки. Билл Феннер только что счастливо избежал окончательного разорения.

– Джереми сказал, что выходные прошли ужасно, – медленно сказала Оливия.

– Наверное, он имел в виду состояние своей кредитной карточки, – сухо прокомментировал Дилан. – Но, должно быть, она убедила его, что стоит таких денег. Все время, пока я ездил в Ирландию, они были вместе. Я приехал раньше, чем ожидал, и застал их. Как ты можешь догадаться, тут же выкинул из дома обоих. А потом прилетела Мария, вся в розовых мечтах, с надеждой его увидеть. Так что мне пришлось сказать ей, где он. И почему.

– Как ты мог?

Он ответил просто:

– Она сама попросила меня. А я никогда не лгал ей, хотя до сего дня, оберегая ее, все скрывал.

– А ты не мог отговорить ее идти на вечеринку?

– Я пытался, – сухо сказал Дилан. – Но не удалось. Кроме того, у нее была серьезная причина желать встречи с мужем.

– У нее будет ребенок, да? – тихо спросила Оливия.

Его губы сжались, он кивнул.

– Но теперь, когда Джереми об этом знает, он, наверное, образумится.

– Она не сказала ему. Мария пришла на вечеринку, все увидела своими глазами и передумала.

– Как же она будет одна с ребенком?

– Никто не ожидает, что ей придется легко. Но она – сильная. И знает, чего хочет. А Джереми никогда не хотел детей. Пока они жили в Бристоле, он постоянно влезал в долги. И ждал, пока жена за него заплатит. Когда она захотела переехать с ним в Лондон, он не позволил ей. Сказал, что надо подождать, пока ей не предложат такую же хорошую работу в Лондоне.

– Он лгал всем, да?

– Да. Мне жаль, Оливия.

– Не говори так, – тихо ответила она. – Я была слепой идиоткой. А вот Мария действительно заслуживает сочувствия.

Он пожал плечами.

– Конец истории. Ну иди сюда, пока кофе не остыл.

Она присела лицом к нему и взяла чашку, вдыхая аромат коньяка. Дилан зажег огонь в камине. Оливия наслаждалась терпким ароматом крепкого кофе. Они сидели рядом, уютно, почти по-домашнему.

– Как ты думаешь, мое платье высохло? заторопилась вдруг она.

– Пойду проверю.

– Ладно, мне все равно уже пора. Поздно…

– Завтра – воскресенье. Тебе некуда спешить. Или ты так торопишься убежать от меня?

– Нет. – Она не смела поднять глаз. – Но я не знаю, зачем ты привел меня сюда. Я уже ничего не понимаю.

– Я уехал в Ирландию, чтобы сбежать от тебя. Но ты была со мной и там. Ты ходила со мной, спала со мной, ты была в моих мыслях и мечтах.

Оливия подняла голову и встретилась с ним глазами. Увидела, как он напряжен. В его глазах застыл немой вопрос, и она поняла, что сейчас единственно важно, чтобы ответ был правильным.

– Я не стеклянная, Дилан. Я не разобьюсь.

– Докажи, – хрипло выдохнул он. Она встала и остановилась прямо перед ним. Развязала пояс и позволила халату распахнуться. Дилан застонал, глядя на нее. Потом его руки обвили ее под складками шелка. Он притянул ее к себе, прислонился лбом к ее горячей коже, приник к ней губами.

Она провела руками по его волосам и склонилась поцеловать их.

Он медленно потянул ее вниз, пока она не легла в кольце его объятий. Ее глаза затуманило желание. Он начал целовать ее, легкими касаниями заставляя ее губы раскрыться, словно нежный розовый бутон. Его рука поглаживала ее плечо, а потом скользнула ниже, охватывая грудь. Пальцы дразнили сосок, пока он не затвердел. И тогда к ласкам присоединился язык. Пока его губы двигались вниз, ее тело выгибалось, охваченное наслаждением.

Его рука медленно исследовала ее тело, спускаясь все ниже. Каждая клеточка, каждый нерв ее пел, разбуженный его прикосновениями. Затем его губы снова нашли ее губы. Его поцелуй был глубок и нежен, пока пальцы скользили вверх и вниз по бедру, а потом нырнули между ее раздвинутых ног. Издав тихий стон удовольствия, она полностью доверилась ему…

Все кончилось. Она лежала молча, невесомая и лишенная мыслей, позволяя жару медленно спадать. Потом Оливия почувствовала, как ее подняли на руки и понесли из освещенной гостиной в спальню, где их ждала кровать.

Она лежала и смотрела, прикрыв глаза, как Дилан раздевается. Ее вновь охватило предвкушение. И вот он лег рядом, обнаженный. Ее руки обняли его, она дрожала от страсти. Его теплое тело прижалось к ней. Теперь он без спешки целовал ее, чувствуя вкус ее губ.

– Потрогай меня, – прошептал он, коснувшись губами ее уха и шеи.

Она сперва немного оробела. Но потом, стыдясь, пробежала пальцами по мускулистым плечам, по спине.

– Что такое? – Дилан почувствовал ее неуверенность.

– Я, кажется, не слишком хорошо знаю… как доставлять удовольствие мужчинам. Дилан неожиданно рассмеялся.

– А сколько их тебе нужно зараз? – спросил он, осторожно отводя с ее лица пряди влажных волос.

– Ты понимаешь, о чем я.

– Да. Но ты нужна мне такая, как есть, Оливия. А тому, что тебе нужно знать, мы научимся вместе.

Он снова прошелся губами по ее телу, отыскивая самые чувствительные точки. Она, закрыв глаза, выгибалась навстречу его ласковым губам. Потом отыскала и обхватила рукой его горячую плоть, отчего он застонал.

– Я хочу тебя, – выдохнула она.

– Так возьми меня, – прошептал он в ответ. – Я – твой.

Она медленно притянула его к себе. Немножко подразнила, а потом резко прижалась, сливаясь с ним в единое целое.

– Ах, любовь моя. – Эти слова в тот момент были естественны, как дыхание. – Моя любовь.

Они двигались, постепенно подчиняясь нарастающему ритму, словно примериваясь друг к другу. Ее стройные ноги обхватили его бедра. Их губы слились так же тесно, как сплетенные тела. Все глубже, быстрее, сильнее неслись они на гребне волны к вершине оргазма.

В какой-то момент ей показалось, что она умирает. Что ее тело не выживет в этой яростной схватке. Она закричала и услышала, как его голос вторит ее крику.