Текст книги "Лилит"

– Знаешь что, Наташ, – это может показаться глупостью, но для кого-то такое глупость, а для кого-то и нет, – у меня знакомых мужиков полно. Я тебя познакомлю с кем-нибудь. Хочешь?

– Ничего я не хочу. Не нужны мне никакие мужики.

Ну, это понятно, что она еще могла ответить?

– Нет, я даже не так сделаю. Я просто всем раздам твой телефон, они тебе будут звонить, а ты будешь выбирать.

– Не нужны мне все твои знакомые. Отвези меня домой.

Я завела машину, и мы снова поехали.

– Правильно, все не нужны. Да это я сказала так, к слову. Я не всем раздам твой телефон, а буду отбирать, какие могут тебе понравиться. Вот только разберусь со своими неприятностями.

– Ты что, ненормальная? Сама говоришь, что только что с Феликсом такое случилось, и такие вещи предлагаешь.

– Я тебе же говорю, что это будет не сейчас, а когда я разберусь со своими неприятностями, если только разберусь.

К тому времени ты уже успокоишься и все будет нормально.

А Феликс.., это все равно был не тот мужик, который тебе нужен. Ты с ним встречалась, потому что лучшего не было, а лучшего не было, потому что не из чего было выбирать, а когда будет из чего выбирать, тогда выберешь то, что тебе понравится.

– Как ты можешь такое говорить, человека только что…

С человеком только что такое случилось. Как ты можешь?

– Могу, Наташ, могу. Я еще и не такое могу.

Мы подъехали к ее дому. Наташа наклонила спинку переднего сиденья и стала выбираться из машины.

– Я тебе еще позвоню, – пообещала я. – А если не я, то не удивляйся, если тебе станут звонить мужчины и предлагать встретиться, сходить куда-нибудь в театр, ресторан или кино, или еще не знаю куда. Некоторые мужики бывают с фантазией, честное слово, такие есть, я их даже видела. А одного, именно такого, мне сейчас очень хочется разыскать.

* * *

Мне в голову пришла идея. Я села в машину и поехала к загородному дому Феликса.

Мне совсем не хотелось, чтобы Коля, который жил в доме Феликса и охранял их обоих (Феликса и дом – нет, теперь только один дом), видел меня. Хоть Коля, понятно, еще и не догадывался, что теперь он охраняет один только дом, но все равно.

Я оставила машину метрах в трехстах и подошла к дому.

Нет, пока еще только к забору, который огораживал двор.

Забор был довольно высокий, из кирпича, я, кажется, уже говорила это. Мне нужно было как-то перебраться через него.

После дома Феликса стоял еще один дом, а за тем, как мне помнится, строился еще один. Его начали строить недавно, и там была только половина этажа сделана. Возможно, там я могла найти что-то, что мне пригодится. Я и пошла сначала к этому, еще только строящемуся, дому.

Нашла я почти сразу – длинный, довольно прочный, во всяком случае, меня должен выдержать, деревянный брус. Я взяла и украла его. Но его все равно потом найдут, так что ничего страшного в этом не было, тем более в сравнении с тем, что я задумала.

Я тащилась к Феликсову забору с этой деревяшкой, как больной муравей с соломинкой.

Брус я приставила к забору. Когда забралась на этот забор, перетащила брус и опустила с другой стороны. Можно было, конечно, и спрыгнуть вниз, но в темноте легко попасть ногой на какую-нибудь кочку или даже небольшой камень, можно и ногу сломать. А потом, мне ведь нужно выбираться и обратно.

Я спустилась вниз, постаралась запомнить место, где осталась эта доска, и направилась к дому.

Сначала я обошла весь дом. Света нигде не было, ведь времени было уже больше трех часов. Но и все окна первого этажа были закрыты. Это не радовало.

Но на втором этаже открытые окна были.

Вокруг окон кирпичи выложены были выступами или лесенкой, не знаю, как правильно сказать, через один, наверное, для красоты, а может, для удобства, потому что оказалось очень удобно по этим выступам ближнего к террасе окна, опираясь рукой о боковые стойки этой террасы, забраться на верх этого окна, где тоже из кирпичей был выложен маленький карнизик длиной в ширину окна. И уже с этого карнизика я смогла зацепиться рукой за подоконник на втором этаже с внутренней его стороны. Ну а дальше уже совсем просто, и через десять секунд я стояла в комнате.

Я боялась только, как бы эта комната не оказалась той, где спит Коля. Хотя, кажется, его комната была на первом этаже. Я осторожно чиркнула колесиком зажигалки. Коли здесь не было.

Мне нужна была комната, которая у Феликса считалась кабинетом. И я знала, что она на втором этаже. В которую я забралась, была не та, Я осторожно приоткрыла дверь, прислушалась, ничего не услышала и вышла в коридор. Кроме той двери, у которой я сейчас стояла, здесь было еще три. Но где кабинет Феликса, я понятия не имела.

Я подошла к следующей двери и осторожно приоткрыла ее. Эта комната тоже не была похожа на кабинет.

Оставались еще две двери. Я подошла к следующей, осторожно повернула ручку, открыла дверь и заглянула в комнату.

Меня однажды ударило током. Сейчас я почувствовала примерно то же самое – на большой кровати, стоявшей посередине комнаты, но изголовьем у боковой стены, если смотреть от двери, откуда я и смотрела, я увидела двоих людей, это был Коля и какая-то девушка, и они занимались любовью.

Я держала в руке зажженную зажигалку, смотрела на них растерянная, и мне очень хотелось извиниться.

Но я не виновата. Почему они так тихо, как мышки, делали это?

Я стояла и как дура смотрела на них, а они почти сразу обернулись в мою сторону и наблюдали за огоньком моей зажигалки, я даже видела, как он отражается у них в глазах.

Моего лица они видеть не могли, потому что руку я держала как раз на таком уровне, что она закрывала лицо.

И тут девушка наконец догадалась вскрикнуть.

Мне до сих пор стыдно, что так получилось, даже то, что она вскрикнула, это моя вина, а не Колина заслуга.

И только после ее крика я отскочила назад и захлопнула дверь.

Но черт, я так и не получила того, за чем приходила. И мне теперь нужно было убегать, больше ничего не оставалось. Так я и сделала.

Так я начала делать, но в последнюю секунду, когда уже стояла на подоконнике и собиралась спускаться вниз, у меня вдруг мелькнула мысль, которую я, если бы было время подумать, отбросила бы. Но времени думать не было, потому что уже хлопнула дверь комнаты, в которую я заглядывала и в которой увидела то, на что меня не просили смотреть.

Я не стала спускаться на что-то подобное карнизу над окном первого этажа, откуда было легко спрыгнуть на землю. Вместо этого я соскочила с подоконника обратно в комнату, быстро притянула к себе открытую раму окна и тут же сильно толкнула ее. Она отлетела с такой силой, что, когда ударилась о другую, внешнюю, из обеих посыпались стекла.

Сама я тут же спряталась за спинку большого кресла, его я видела еще раньше, когда только забралась в эту комнату.

Сделала я это, чтобы привлечь внимание Коли. И не ошиблась. Он заскочил в комнату, я не видела этого, но я слышала. Он быстро подбежал к окну, постоял несколько секунд, а потом выскочил из комнаты, и его шаги раздались уже на лестнице – он побежал на улицу искать того, кто выпрыгнул из окна.

Мне сидеть за креслом и ждать еще чего-то уже не было нужно. Я сразу побежала вслед за Колей. Но только до двери.

Четыре комнаты было здесь на втором этаже, и в трех я уже побывала. Подсвечивая себе зажигалкой, я быстро пошла к последней, четвертой. И это оказалась та комната, которая мне и была нужна. Главное место в ней занимал письменный стол.

Есть люди, которые считают, что чем больше письменный стол, тем более значим в этом мире человек. У Феликса был просто огромный письменный стол.

Я подбежала к этому столу и начала выдвигать его ящики один за другим. Я не читала никакие бумаги, мне этого не нужно было. За полминуты я просмотрела все семь, восемь или десять ящиков стола и не нашла того, что искала.

Зажигалка нагрелась и стала гаснуть. И вот в это время я и увидела ее. Она лежала прямо около телефона, стоявшего на столе, – большая записная книжка Феликса. Я схватила ее, на всякий случай открыла, сразу увидела телефоны, адреса, имена. Да, это была она.

Уже в темноте я выбралась из комнаты и в темноте стала искать дорогу на волю.

Уличная дверь была распахнута. Я выглянула наружу и осмотрелась. Коли нигде видно не было. Я сбежала по лестнице и быстро пошла к тому месту, где у забора осталась моя доска.

Нашла я ее почти сразу. Записную книжку я сунула за пояс и полезла на кирпичную стену забора, добралась до верха ее и стала всматриваться в темноту.

Я правильно сделала, что не поспешила сразу спрыгнуть вниз, потому что уже через несколько секунд увидела бегущую фигуру человека. Когда он оказался напротив меня, я разглядела, что он почти голый, только трусы были на нем.

Но, кроме этого, он в руке еще держал какую-то дубинку.

Конечно, это был Коля.

Он остановился рядом с тем местом, где была я, и стал осматриваться и прислушиваться. Не увидев и не услышав ничего подозрительного, он побежал к воротам. Скорее всего он догадался, что тот, кого он ищет, не выходил из двора дома. То, что тот, кого он ищет, остался в самом доме, до этого Коля едва ли додумался.

Он вошел во двор, а я в это время, перекинув тело через забор, повисла на руках и спрыгнула на землю.

Через минуту я уже заводила машину.

* * *

Мои надежды не оправдались. Так всегда бывает, когда очень надеешься. Я не нашла в записной книжке Феликса никакой Лилит. Попадалось много имен и телефонов знакомых, в том числе и мой собственный, а вот никакой Лилит там не было.

И все же мне не совсем не повезло, не совсем зря я забралась к Феликсу – я нашла телефон Галины. То, что это именно та самая Галина, и догадываться не нужно было, потому что была и ее фамилия – Турченкова.

Галину увезли те трое, но куда они могли ее отвезти? Ее ведь не нужно прятать и охранять, она и так никуда не денется: она забьет все окна фанерой, зажжет везде свечи и будет сидеть и мечтать о соснах, по которым не ползают медведи.

Я быстро набрала номер Галины.

Наверное, ее все-таки куда-то увезли и спрятали, решила я после примерно десятого гудка. Как вдруг гудки прекратились, кто-то там снял трубку. Но никто ничего не сказал, я слышала только едва уловимый шум в телефоне и молчание.

– Алле, – позвала я негромко кого-то.

– Алле, – ответил мне тихий голос, и, кажется, это был голос Галины.

– Галина, это вы? – спросила я, пока еще не уверенная, что это она.

– Да. Кто это?

– Меня Маша зовут. Вы помните, я к вам приезжала, хотела вас увезти от Владислава?

– Маша? Да, я помню.

– А я в тот раз приехала за вами, но вас уже не было, – сказала я половину того, что знала об ее отъезде.

– Да. Вы меня хотели увезти, я помню. Но приехали другие люди и отвезли меня домой.

– Я очень рада, что у вас все хорошо, – сказала я, чтобы что-то сказать.

– У меня? Нет, у меня не очень все хорошо.

– Может быть, я к вам подъеду? —1 спросила я.

– Да, конечно, подъезжайте, – сразу согласилась она. – Вы знаете куда?

– Нет, я не знаю ваш адрес.

– Тогда запишите.

И она сказала мне свой адрес.

– А кроме вас, кто-нибудь еще будет? – спросила я на всякий случай.

– Где? – не поняла меня Галина.

– У вас в квартире.

– Нет, – ответила она, подумав.

– Я скоро приеду к вам, – пообещала я и положила трубку.

Все это хорошо, но мне очень не понравилось, что Галина задумалась, когда я спросила, одна ли она. Что будет, когда я позвоню, а мне дверь возьмет и откроет Жека или Веня?

Что будет? Это будет видно.

Я нашла нужный мне дом и остановила машину прямо около подъезда. Это на тот случай, если мне придется убегать.

А еще я взяла с собой свой газовый пистолет, я положила его в сумочку. Он тоже может мне помочь, если повезет.

Но лучше бы повезло еще больше и мне не пришлось бы убегать.

Я повесила сумочку на плечо и вышла из машины.

Двери подъезда были раскрыты, и я осторожно прошла их. Пока что никто на меня не набросился, никто не накинул на голову мешок.

Я вызвала лифт, подождала, пока он подойдет, когда двери раскрылись, я, не заходя в него, нажала на кнопку последнего этажа. Двери закрылись, и лифт поехал вверх пустой. А я, настороженно и прислушиваясь, так крадется, наверное, волчица, подбираясь к загону с овцами, и прислушивается, нет ли поблизости собак, стала подниматься по лестнице на пятый этаж, где была квартира Галины.

По дороге мне никто не попался, но это еще ничего не значило.

Я подошла к двери Галины и позвонила.

– Кто там? – услышала я из-за двери ее голос.

– Галя, это Маша, – ответила я.

Щелкнул замок, и дверь приоткрылась.

– Здравствуйте, – сказала я, увидев ее, рассматривающую меня.

– Здравствуйте, проходите, – ответила она, открывая дверь шире и пропуская меня.

Я вошла.

Кажется, она чуть улыбнулась. Я стала смелее.

– Проходите, проходите, – стала приглашать меня дальше Галина, закрыв за мной дверь.

– Вы одна? – спросила я.

– Я? А почему вы спрашиваете? Да, одна.

А вот теперь мне совсем не понравилось, как она ответила. Так сильно не понравилось, что я чуть не повернулась и не стала открывать замок на двери, потому что мне снова показалось, что она говорит не правду. А может, я просто слишком боялась и нервничала и мне теперь все казалось подозрительным. Нет, если так дальше пойдет, то мне можно будет с Галиной на пару закрываться в ее квартире и сидеть в темноте. Не со свечками.

Но и не бояться было трудно, потому что сама обстановка в этой квартире такая. Здесь было так, как я и ожидала увидеть: закрытые окна, полумрак, свеча в руке Галины, а еще две – на стенах, но эти были не настоящие, это была имитация свечей, но такая, что сразу и не скажешь, что это электрические лампочки, потому что они даже чуть мерцали, как настоящие свечи. И было тихо.

Нет, не совсем так, как я это представляла, но, может быть, потому, что остального я и не пыталась себе представить. Даже квартира Мишель, которую можно было без натяжки назвать роскошной, была по сравнению с Галининой достаточно скромной, это бросалось в глаза сразу, даже здесь, в огромном холле. Подробно рассказывать не стану, слишком много времени займет один только этот холл, где мы сейчас стояли. Скажу только, что я в такой согласилась бы пожить, если, конечно, открыть все окна, хоть и мою квартиру тоже не назовешь слишком скромной.

Но полумрак и тишина этой квартиры слишком давили, здесь почему-то не было слышно даже звуков, какие обычно доносятся с улицы, может быть, она вообще заложила окна кирпичами?

Тишина была такой, какой не бывает даже ночью на даче, далеко от города. Тишина казалась какой-то искусственной.

– Пойдемте в комнату, – сказала Галина и направилась к одной из дверей, она была открыта, и там свет тоже, скорее, чувствовался, чем был виден.

«Если меня здесь ждут, то, значит, я попалась, – подумала я, идя следом за Галиной, – потому что теперь мне не убежать отсюда».

В комнате никого не было.

– Присаживайтесь, – указала Галина мне на кресло.

Я села в кресло и вдруг подумала: а какой бы, интересно, Галина была, если бы не ее страхи, не ее болезнь? Владислав ей наверняка был бы нужен не для того, чтобы покупать у него картины, а чтобы он делал ее как можно моложе и красивее, и в «голубого» Вадика она не была бы влюблена, а нравился бы ей кто-то вроде Вени, красивый, нагловатый и который может убивать людей прямо на улице, на глазах у всех, и, конечно, она не была бы такой тихой и вежливой, как монашка с тридцатилетним стажем.

– Я знаю, почему вы мне позвонили, – сказала она, поставив подсвечник на стол и тоже усаживаясь в кресло.

Она не спросила, откуда я узнала ее телефон, и меня это порадовало, не нужно было что-то выдумывать и обманывать.

– Вам нужен тот художник, о котором мы говорили, и вы не знаете, где его искать, – проявила она свои способности в чтении чужих мыслей.

– Да, я хочу его найти, вот только не очень пока представляю как.

– Я тоже. Хоть мне он нужен не меньше, чем вам, даже больше, гораздо больше.

Но вот тут-то она ошиблась, мне он нужен был никак не меньше, чем ей, хоть она и считала, что чуть ли не ее жизнь зависит от Сережки.

– Вы в прошлый раз говорили о каком-то загородном особняке. Помните? – спросила я. – У вас это как-то связано с художником и с той женщиной?

– Да. Но я думала уже об этом. Мишель не могла быть той женщиной, у нее нет никакого загородного дома.

– Но хоть что-то об этой женщине вы слышали? Случайное что-то от Вадика или Владислава?

– Вадик. У меня такое чувство, что и с Вадиком случилось какое-то несчастье, они же всегда вместе с Владиславом. Он не появляется. Меня это мучает, очень мучает. Я ему постоянно звоню и никак не могу дозвониться. Но, знаете, мне здесь, дома, намного легче, я имею в виду, что не так мучаюсь от того, что Вадика нет рядом. Там, у Владислава, когда его долго не было, у меня совсем пропадали всякие желания. Вы не видели Вадика, не встречали его?

– Нет. – А что я могла еще сказать? – Я не знаю, где он. А те люди, которые вас привезли сюда, домой, вы их потом видели?

– Конечно. Сегодня утром ко мне приезжал Женя. Он так ужасно выглядит.

– Как он выглядит? – спросила я, потому что это мне было интересно.

– Вы его знаете?

– Немного.

– Он был спортсменом, он мне сам это рассказал. И ему сломали переносицу, он и так выглядел не очень привлекательно, а тут ему кто-то снова ударил по этому же месту. Вы не представляете, что сейчас с его лицом.

– Очень интересно было бы посмотреть, – сказала я, хотела добавить, что желательно, когда я буду смотреть на него, чтобы нас разделяло пуленепробиваемое стекло, но не стала говорить этого.

– А эти, которые вас привезли? Они ничего не говорили, такого?

– Нет. Ничего. А они разве имеют какое-то отношение к художникам, к живописи?

– Не знаю, но все может быть.

– Мне они очень понравились. Впрочем, Веню ведь я и раньше знала.

– Знали Веню?

– Да. Он был знаком еще с моим мужем.

– Понятно. Значит, они с вами хорошо обращались?

– Да, я же вам говорю, очень приятные молодые люди.

– Да, я с вами согласна, особенно Женя. Он когда обещал к вам снова прийти?

– Сегодня вечером после двенадцати. Я собиралась с ним сходить в магазин, купить продуктов, я одна больше чем за сто шагов не могу отходить от подъезда.

– Почему?

– Я не могу этого объяснить. Страх, и все тело начинает неметь. Но когда рядом знакомый человек, тогда я начинаю чувствовать себя увереннее.

– Ничего, что я спрашиваю об этом?

– Наоборот. Мне нужно об этом говорить, когда я рассказываю о своей болезни кому-то, меня это успокаивает, становится легче.

– Понятно. Но мне все-таки хотелось бы поговорить немного и о том художнике.

– И это тоже на меня хорошо действует. Пока я не начинаю понимать, что он куда-то пропал, что его прячут от меня.

– Я постараюсь его найти. Но мне хоть что-то нужно знать. Вы никогда не слышали такое имя – Лилит.

– Лилит? – переспросила Галина.

А я в это время услышала рядом, за чуть приоткрытой дверью комнаты, какой-то шорох.

Я вскочила с кресла, почувствовала, что плечо тяжело оттягивает ремень сумочки, вспомнила, что там у меня пистолет. Но прошло еще немало секунд, прежде чем я сообразила, что из него можно стрелять. Я открыла сумочку, сунула в нее руку.

И в это время я увидела того, кто был там, за дверью, потому что дверь тихо открылась.

Это была Оля!

Она стояла на пороге комнаты и рассматривала меня, потом сказала своим обычным вялым голосом (может, она от природы была такая заторможенная, но скорее всего она и сейчас была под действием наркотиков).

– Я слышала, о чем вы говорите, – сказала она.

– А кто еще, кроме тебя, слышал и сейчас слышит нас? – спросила я, все еще нервничая.

– Больше никто, я одна.

– А вы сказали, – посмотрела я на Галину, – что в квартире, кроме вас, никого нет.

– Оля не хотела, чтобы кто-то знал, что она здесь, – ответила она.

Оля прошла в комнату, подошла к креслу, которое стояло рядом с моим, и села. Только не в кресло, а на пол рядом с ним, на толстый мягкий ковер.

– Я тебя, кажется, где-то уже видела, – сказала она.

– Я тебя тоже, и целых два раза.

– Только я не очень помню где.

– Первый раз… – я хотела сказать, что в мастерской Сергея, но решила при Галине не говорить этого, она ведь не знает, что я знакома с Сережкой (если это можно назвать знакомством).

Мне нужно было поговорить с Олей без Галины.

Но только как это сделать? И тогда я решилась на наглость, из-за которой провалилась бы сквозь землю, если б речь не шла о таких вещах, как Сережкина жизнь и моя собственная.

– Галя, – попросила я, – не могла бы я поговорить с Олей в другой комнате, здесь так душно. Можно где-нибудь открыть окно?

– В моей комнате, – ответила вместо Галины Оля. – Там окно открыто.

– Галя, вы извините нас, что мы ненадолго оставим вас одну?

– Идите, – сказала Галина, – Ольга не любит быть со мной.

Мы пошли с Олей в другую комнату. Как только мы вошли туда, мне сразу стало легче, здесь большое окно не было зашторено, и казалось, что даже легче дышать. Правда, что касалось порядка в этой комнате, то, чтобы убрать ее, привести в порядок, потребовалось бы не меньше часов двух-трех.

– Так кто твоя мама, Мишель или Галина? – спросила я, когда Оля забралась на диван, обхватив колени руками и прижав их к груди. Я села в кресло.

– Обе.

– Ну, не обе же вместе они тебя родили? Они же не сиамские близнецы.

– Нет, конечно, если так, то Галина.

– А жила ты у Мишель?

– Когда у кого, то у Мишель, то у Галины, у меня ключи от обеих квартир. У Мишель мне больше нравилось, только не нравилось, что к ней приходят мужчины. Мне мужчины совсем не нужны. Я совсем ничего не чувствую, даже неприятно, когда и было. Мишель смеялась и говорила, что не знает, завидовать мне или жалеть меня, но, конечно, шутила, потому что, конечно, не завидовала.

– А Вадик и Владислав у нее часто были?

– Вадик и Владислав? Эти двое вообще противные, но Вадик иногда был нужен Мишель, у нее были такие знакомые, которые любили сразу и мужчин, и женщин, Вадику тоже платили.

– А откуда она их знала?

– Вадика и Владислава? С Вадиком она познакомилась через Владислава, он следил за ее внешностью.

– А Феликса ты знаешь? Он никогда не приходил к Мишель?

– Феликс? Да, он иногда был у нее, он никогда не приглашал ее никуда, ни в рестораны, ни куда-то еще, он жалел денег. Мишель не очень хотела, чтобы он приходил к ней, но тот раз в месяц обязательно к ней напрашивался.

– Ты знаешь кого-нибудь из подруг Мишель?

– Подруг у Мишель почти не было. Но одна была. Только Мишель ее не любила. Ей нравилось спать за деньги, хоть у нее их хватало и без этого. Наверное, ей не деньги были нужны, а нравилось, что ей за это платят.

Ну, здесь ничего странного, какой женщине это не понравится? Вопрос только в том, как все обставить.

– Больше всего она любила спать с двумя мужчинами сразу, а еще больше так, чтобы один был с ней, а другой в это же время с этим мужчиной делал то же самое, что этот делает с ней. Поэтому ей нравилось быть с Вадиком и Владиславом.

Это самое мне Галина говорила о Лилит.

– А ты не знаешь такую – Лилит? – спросила я.

– А эту и звали Лилит, которая любила сразу с двоими, которые в это время друг с другом.

– Как ее найти?

– Ты же сама сказала – Лилит.

– Я настоящее имя спрашиваю, – уточнила я.

– Не знаю.

– А у Мишель не было ее адреса, телефона? – Наверное, был.

– Кто она такая, эта Лилит?

– Не знаю. Но Вадик и Владислав ее боялись и ругали всегда.

– А Феликс?

– И Феликс тоже боялся, но не ругал.

– Почему они ее боялись?

– Не знаю. Кажется, она знала много таких людей, которых другие боятся.

– Как ты познакомилась с Сергеем?

– С каким Сергеем?

– С художником. Ты говорила, ты знаешь его.

– Сережу? Да, знаю. Он один раз заходил к Мишель. Он не такой, как другие.

– Он что, тоже спал с Мишель?

– Нет.

– Откуда ты знаешь?

– Я все время была с ними в комнате.

– Зачем он заходил?

– Мишель хотела помочь Галине, когда она стала думать, что ее может вылечить художник.

– Ей Владислав эту идею подбросил?

– Не знаю. Но она очень в это верила. А Мишель не очень, и она сказала, что она хочет сначала посмотреть, что он за художник.

– А зачем ей на него смотреть?

– Ну, она думала, может, это какой обманщик.

– Ну и что решила, когда увидела?

– Он ей понравился.

– Мишель это тебе сама сказала?

– Нет, она говорила с Лилит. А я слышала.

– А о чем они еще говорили?

– Лилит стала злиться и говорить, что Мишель хочет, чтобы Сережа спал с ней.

– Ты же сказала, что он у Мишель только один раз был?

– Да. Но Лилит все равно сразу стала ревновать. Наверное, потому что Мишель вела себя так. Она могла это делать специально, чтобы позлить Лилит.

– А Мишель что говорила?

– Ничего. Смеялась. Ей нравилось злить Лилит. А Мишель всегда смеялась, когда хотела кого-то позлить.

– Значит, с Галиной Мишель его так и не познакомила?

– Нет. Но потом она передала через Владислава Сережину картину Галине.

– И что?

– Ничего. Галина сразу стала просить, чтобы ее познакомили с этим художником.

– Но почему же тогда Мишель не познакомила их?

– Галина куда-то пропала. Никто не знал, где она.

– Ее искали?

– Да, только не нашли. А потом оказалось, что ее прячет у себя Владислав.

– А Сережу ты хорошо знаешь?

– Не очень, но он мне очень нравится. Он не такой, как все остальные.

– Ты это уже говорила. А почему не такой, только из-за того, что не спал с Мишель?

– И из-за этого тоже.

– Может, у него просто денег на нее не было? – Я знаю, что можно подумать о человеке, задавшем подобный вопрос, но только покажите мне такого, кто не спрашивал чего-либо похожего, хотя бы не вслух, в каждом есть чуточка подлого ехидства.

– Нет. Мишель он по-другому понравился.

– Так сразу с первого взгляда и понравился?

– А что такого, мне он тоже сразу понравился. А потом, они же долго разговаривали. Я хорошо знаю Мишель, я видела, что она с ним и так бы стала встречаться без денег, без подарков. И Мишель не жадная, она сама могла бы ему делать подарки.

– Сделать его своим альфонсом.

– При чем здесь это? Она даже поругалась с Лилит из-за него.

– Почему?

– Я же тебе сказала, потому что он и Лилит нравился.

– Что они все-таки говорили друг другу?

– Ну, Лилит говорила, чтобы Мишель никогда не подходила к нему. А Мишель смеялась и говорила, что это не ее дело. И еще говорила, что если та не успокоится, то она позаботится, чтобы ее успокоил ее муж.

– Чей муж?

– Муж Лилит, наверное.

– У нее есть муж?

– Не знаю. Но если Мишель так сказала, значит, наверное, есть.

– А как ты оказалась у Сергея в мастерской?

– Когда?

– Ты там была не один раз?

– Два.

– А когда спала там совсем голая.

– Я спала там голая?

– Ты не помнишь?

– Нет. Не помню. Может, это когда Лилит дала мне дозу, я укололась и сразу отключилась. Кажется, это вообще было что-то другое.

«Может быть, то же самое, что вколол мне и Владислав», – подумала я.

– Хорошо, что не на всегда отключилась. Она тебе в вену сделала укол?

– Она даже мне не делала, она мне только дала, а я сделала сама. Мне кажется, что она и хотела, чтобы я не очнулась, только немного не хватило.

– А раньше ты часто была у Сергея в мастерской?

– Я же говорю – два раза. А про который ты говоришь, это я не помню.

– Зачем ты была в мастерской два раза?

– Просто мне хотелось.

– Что?

– Видеть его.

Надо же, понятия не имела, что у Сережки такая популярность среди наркоманок и проституток.

– Он тебе нужен был как мужчина? – не удержалась я.

– Наверное, и это тоже.

– Тебе же не нужны мужчины.

– Это совсем другое. Ты что, не понимаешь? Это не просто секс, это совсем другое. А потом, если бы я была с ним, тогда я, может быть, смогла бы бросить колоться, хотя бы попробовала.

– А он это знал?

– Нет, я ему этого не говорила. Он вообще не знал, что нравится мне.

– Значит, ты его любила, – сказала я.

– Да.

– А что у него было с Лилит?

– Ничего. Она из-за этого сильно злилась.

Ну еще бы, я бы тоже из-за этого сильно злилась. Но все-таки я спросила:

– А откуда ты это знаешь?

– Я приехала к нему, это был второй раз, когда я к нему приезжала. Он чем-то занимался, рисовал. Он только сказал мне, чтобы я сидела тихо и не мешала ему. Я и сидела, и не мешала. Кто-то ему позвонил. Он стал разговаривать по телефону, я слышала, что он говорит, было понятно, что это женщина. Он говорил ей, что не надо к нему приезжать, что он занят. Но кажется, она не обращала внимания на это, а все равно хотела приехать. Тогда он мне сказал, что скоро придет, и ушел. Я думала, что он придет один, и спряталась, там у него есть комнатка такая маленькая, просто хотела пошутить – он придет, а меня нет. Но он пришел, и она была с ним – Лилит. Я не стала сразу выходить, она мне не нравится, я думала, она скоро уйдет. А она стала к нему приставать. Потом даже начала плакать. Он сначала не обращал внимания, потом стал успокаивать ее. А я тогда взяла и вышла. Она плакать перестала и стала ругаться. Потом сказала, что он пожалеет, и ушла.

– А на тебя она не ругалась, только на него?

– На меня нет. А я вообще всегда делаю вид, что не знаю ее, всегда веду себя так, как будто вижу ее в первый раз.

– Почему?

– Потому что я не люблю ее.

– Ладно, это мы проехали. Скажи, Оля, – я знала, что задаю идиотский вопрос, но что-то меня дергало за язык. – Оля, Мишель умерла. Это ты ее убила?

– Нет, ты что?!

– Но только ты была дома. Я заходила, ты не помнишь?

– Помню, только плохо. Тогда я тебя и видела. Да?

– И точно помнишь, что не ты?

– Это она.

– Кто?

– Лилит.

– Ты же едва держалась на ногах, ты все время говорила, что по квартире ходят мертвецы.

– Тебе говорила?

– И мне тоже. Может, ты, конечно, и с ними общалась, не знаю.

– Это Лилит.

– И как она это сделала?

– Она была вместе с Владиславом. Они пришли и стали угрожать Мишель, они не хотели, чтобы она что-то кому-то сказала. А Мишель только смеялась, чтобы еще больше позлить Лилит. Лилит и стала совсем злая, и стала еще сильнее ругаться, а потом побежала на кухню и вернулась с ножом.

А Мишель еще больше начала над ней смеяться. Тогда Лилит стала ножом бить Мишель. А Владислав сел на стул, наклонился и закрыл лицо руками. Потом они вспомнили обо мне. Лилит сначала пошла ко мне с ножом, а потом бросила его и спросила меня, хочу ли я уколоться. У нее было с собой. Она сначала сама хотела сделать мне укол, но не смогла, только кровью всю измазала, у нее все руки были в крови, тогда Владислав сделал, только у него сильно дрожали руки, и он тоже не сразу смог сделать укол. А потом они ушли.

– А куда ты делась, когда я тебя вытащила из квартиры?

– Может быть, спряталась под лавочку. Я там проснулась.

– Под лавочкой? – Как же я не догадалась заглянуть туда? – И сразу поехала к Галине?

– Да.

– Значит, ты не знаешь, где сейчас Сережка?

– Мишель знала. Они за это ее и убили. Мишель говорила, что Лилит ненормальная. И еще говорила, что она Сережину девушку ненавидит и хочет ей как-то отомстить.