Текст книги "Лилит"

– Ну ладно, Машка. Но, если бы не Алик, ты бы меня ни за что не уговорила.

– Алик, это тот самый твой новый молодой человек?

– Да.

– А как же Леша?

– Какой еще Леша? А, ты о том. Господи, ты бы еще моего первого мужа вспомнила.

– Все поняла. Рада буду, если ты будешь счастлива.

– Тебе верю; ты не завистливая. Ну ладно, пока. Встретимся, тогда поболтаем.

– Давай, – я положила трубку.

Значит, мое похищение, точнее, похищение меня не отменяется, сделала я мудрый вывод.

И как назло Витька Леночкин куда-то уехал. Если бы он был здесь, он бы давно во всем разобрался и давно уже нашел бы Сережку. Когда он вернется? Надо позвонить Леночке.

Только я хотела взять трубку, как телефон зазвонил сам.

А это и была Леночка.

– Маша, привет. Ты куда пропала? Я тебе звоню, звоню.

– Я у Сережки ночевала.

– Да? Он что, нашелся? Вы с ним помирились?

– Не нашелся. Нет его. Я тебе и звоню поэтому.

– Это не ты мне звонишь, это я тебе позвонила.

– Да, действительно. Просто я сама сейчас хотела тебе позвонить.

– Что-нибудь узнала?

– У тебя хотела узнать, когда твой Витя приедет.

– Он звонил, сказал, что на днях должен приехать.

– Ты ему не говорила про Сережку?

– Я сказала, что вы поссорились.

– Ничего себе поссорились! Ты откуда звонишь?

– С работы, Маш, ну откуда же.

– Ты не злишься, что я тебя одну бросила там?

– Ты что, дурочка? Ты бы на меня злилась, если бы у меня были неприятности и я не могла бы работать?

– Да, конечно, нет.

– Ну а я вообще. Ты ведь моя начальница.

– Ленка, хватит говорить глупости. Я тебе давно уже сказала, что мы с тобой одинаковые, только ты свое делаешь, а я свое.

– А вместе мы делаем общее дело, – засмеялась Леночка.

– Ленок, я скоро подъеду. Мне нужно с тобой посоветоваться.

– Давай, через сколько ты будешь?

– Точно не знаю, но может быть, часа через два, у меня есть еще небольшое дело, мне с одним человеком нужно встретиться.

– Давай, подъезжай, а то я по тебе соскучилась. Вот только чем я тебе смогу помочь, не знаю. Был бы Витька.

Он, как назло, говорит, что у него там что-то не решается, какие-то проблемы у него там.

– Ну ладно, Ленок, жди меня, я скоро буду. – Я положила трубку.

* * *

Машину я остановила там же, где стояла и ждала Феликса, когда он вышел с Тусей. Одета я была в свою униформу: очки, парик, Сережкины джинсы и рубашку. Пока что я не очень хорошо себе представляла, как я с ней познакомлюсь, но это не имело значения, в подобных вещах для меня импровизация была всегда более выигрышным из всех вариантов.

У третьего подъезда Тусиного дома – именно из этого подъезда и вышли Феликс с Тусей – сидели две женщины.

Здесь росли деревья, женщины сидели в тени, и было видно, что они долго не уйдут со своего насиженного годами места.

Я прошла мимо, они без интереса взглянули на меня (на такое уродство, какое я сейчас представляла из себя, никому не интересно смотреть, вот если бы я была в своем обычном виде, они бы сразу стали обсуждать и гадать, к кому это я направилась), я вызвала лифт и поднялась на третий этаж.

Подойдя к одной из дверей на лестничной площадке, я позвонила в квартиру.

Дверь открыл мужчина лет сорока пяти с взлохмаченными черными волосами. Не брился он как минимум неделю, .так что не было понятно, небрит он или у него уже борода.

– Извините, – сказала я, сквозь дымчатые стекла рассматривая опухлости на его лице под щетиной, – мне нужна Наташа.

– Какая еще Наташа? – спросил он чуть раздраженно.

– Я не помню, как ее фамилия, она рыженькая такая.

– Здесь рыжие не живут, – сказал мужчина и захлопнул дверь.

Да мне большего и не нужно было, это я сделала так, на всякий случай.

Я снова спустилась вниз и подошла к двум женщинам, сидевшим на лавочке в тени тополей (а еще сзади рос какой-то высокий кустарник).

– Здравствуйте, – я остановилась около женщин, – вы не знаете Наташу, она живет, кажется, в этом подъезде, я квартиру забыла, у меня было записано, а я записную книжку дома оставила. Зашла в семьдесят вторую, а там какой-то мужчина сказал, что не знает никакой Наташи. Она рыженькая такая, волосы густые и вьются.

– О, нашла куда зайти, в семьдесят вторую, хорошо, что вышла, там такая Наташа живет, что не дай бог, – засмеялась одна из женщин. – А рыжая – это Зубарева, кажется? – обратилась она к другой женщине.

– Зубарева, Наташка, – подтвердила приятельница первой. – Только какого ж ляда тебя на третий понесло к этому раздолбаю, Наташка-то на седьмом живет, в восемьдесят девятой.

– А не в восемьдесят восьмой? – засомневалась первая женщина.

– Да в восемьдесят девятой, прямо надо мной, – убежденно сказала вторая и обратилась ко мне:

– А ты что, по объявлению насчет щенков к ней?

– Да, – сразу согласилась я.

– Кажется, она их всех уже продала.

– А, так это она объявления-то развесила, что продаются щенки какого-то там пики, сики, хрен его там разберешь чего, – засмеялась женщина под номером один.

– Пекинес, – подсказала вторая, – лупоглазый, с мордой приплюснутой. Тоже, собака называется.

– Значит, она всех щенков продала уже? – загрустила я.

– А может, и не всех. Только сейчас ее нет дома. Она убежала куда-то с час назад, – сообщила вторая.

– Не с час, минут с сорок, – не согласилась первая.

– Ну не сорок, а поболе будет. Но ты вот что, – обратилась ко мне вторая, таким способом хитро выиграв спор у своей приятельницы, – ты приходи часам к семи вечера, она как раз выходит гулять с этой своей мартышкой.

– Спасибо, – поблагодарила я женщин и пошла к машине. У меня уже появился очень неплохой план, как мне познакомиться и подружиться с Тусей…

* * *

Я сидела с Ленечкой в нашем кабинете и рассказывала ей все, что со мной случилось за то время, пока мы с ней не виделись. Уже рассказала.

Перед этим я заехала домой и переоделась, потому что на работе в моем партизанском камуфляже (я его захватила с собой и бросила на заднее сиденье) появляться было противопоказано, я все-таки лицо фирмы, которая занимается не чем-то, а продажей женской одежды от самых известных европейских домов моды.

После того как я Леночке все рассказала, она посмотрела на меня удивленно и, кажется, немного испуганно.

– Машка, неужели это действительно Феликс все подстроил, там, в квартире?

– Ну не Вадик же с Владиславом.

– Да, конечно. Ужас какой! Что ты теперь собираешься делать? Знаешь что, тебе нельзя домой ехать. Давай ты у меня поживешь какое-то время.

– Нет, Ленок, это совсем ни к чему, еще и тебя подставлять.

– Ну о чем ты говоришь? Ты бы стала думать, подставлять себя или нет, если бы у меня были такие неприятности? И вообще, у меня дома есть пистолет.

– Ленка, хватит говорить глупости. А пистолет свой лучше выброси, а то у Витьки же твоего будут неприятности из-за тебя. Или это его?

– Нет, он дома ничего такого не держит и про этот не знает. А неприятности? О чем ты говоришь? Да Витька пять раз откупится от всех этих ментов, они еще сами и кобуру сошьют к пистолету этому. А вообще, я этого Феликса убила бы.

– Я бы тоже так сделала, только он пока единственная надежда найти Сережку.

– Нет, Машка, мне это кажется каким-то идиотизмом, придумать такое из-за какой-то картины.

– Не из-за картины, а из-за денег Галины.

– Все равно, украсть человека – это маразм какой-то.

– Значит, я маразматичка, если так считаю.

– Знаешь что, давай поймаем этого Феликса и вое узнаем у него.

– Как?

– Да очень просто. Есть способы, что любой мужик расскажет любую военную тайну.

– Я подумаю над этой идеей.

– Здесь и думать нечего. Но я вот что хочу сказать. Ты уверена, что эта Галина такая уж сумасшедшая?

– Она не сумасшедшая, она больная.

– Ты уверена, что она такая больная?

– Я что, психиатр?

– А у меня есть знакомый психиатр. Давай ее ему покажем. Можно даже сделать так, что она не догадается, что это врач. Просто придет к ней с тобой вместе мужчина под каким-нибудь предлогом.

– Не знаю. Владислав был врачом, хоть, правда, хирургом, но все равно.

– Да некоторые знаешь как умеют придуряться, и настоящий психиатр ничего не поймет.

– Ладно, Ленок, это потом, ты мне скажи, у тебя есть знакомые, кто сможет на прокат дать собаку?

– Собаку? А какую тебе надо?

– Желательно пекинеса.

– Надо подумать. Да, есть. Когда тебе нужно?

– Сегодня, к семи вечера.

Лена сняла трубку, набрала номер. Минуты две она поговорила, прикрыла микрофон ладонью, спросила меня:

– Он спрашивает, мальчик нужен или девочка.

– Мне желательно суку или кобеля, детей я не просила напрокат.

– Да так называть просто эстетичней, не так грубо.

– Наташа Ростова была не хуже воспитана новых аристократов, но не стеснялась называть собак кобелями и суками.

– Да ладно, Машка, не придирайся. Кто тебе нужен?

– Да, Лен, безразлично.

Леночка поговорила еще минуты две и положила трубку.

– Сейчас я запишу тебе адрес. – Она взяла ручку и стала записывать адрес на небольшом листке бумаги. – Я договорилась, что ты подъедешь к шести. Квартира тебе не нужна, домой к ним не будешь заходить, там злая жена. На улице увидишь мужчину с двумя пекинесами, его зовут Леша, одного он тебе даст на час.

– На час будет мало.

– Ну, там договоришься.

* * *

В шесть часов я подъехала по адресу, который мне дала Леночка. Длинного, очень худого мужчину с двумя собачками на поводках я увидела еще издалека. Я вылезла из машины и подошла к нему. Возраст его было определить трудно, ему могло быть и двадцать пять, и сорок.

– Здравствуйте. Вас Леша зовут?

– Да. – Он посмотрел на меня такими грустными глазами, что мне захотелось за компанию с ним поплакать о его собачьей жизни.

– Меня зовут Маша. Вам Лена звонила сегодня?

– Да. Вам нужна собака?

– Ненадолго.

– Она сказала, что на час.

– Это что, слишком долго? Я хотела попросить часа на два.

– Знаете что, – заговорил Леша оживленно, – возьмите сразу двух и хоть на три часа.

– Вообще-то мне так много не нужно.

– Да? Жаль. – Его глаза снова стали грустными. Мне стало его жалко, потому что, кажется, я его поняла.

– Давайте обеих. – И я взяла у него из руки оба поводка. – Где я вас найду через пару часов?

– Здесь рядом есть небольшой парк, – он показал рукой в сторону кучки деревьев, – я буду вас ждать на первой отсюда скамейке.

– Договорились, – сказала я и потащила с собой двух лохматых собачонок.

Когда я забралась в машину и посмотрела в ту сторону, где стоял их хозяин, его уже не было, он или растворился, или какое-нибудь небольшое деревце закрывало его от меня.

Было без пятнадцати семь, когда я вышла из машины и стала прогуливаться невдалеке от дома Туей.

Туся появилась минут через десять, чуть поменьше.

Ее собачка осмотрелась, увидела двух моих и, как маленький катерок, который оттаскивает от пристани океанский корабль, с трудом, медленно, но настойчиво и изо всех сил потянула Тусю.

Наконец они оказались около нас. Собачки стали обнюхиваться, мы с Тусей обошлись без лишних формальностей.

– У вас мальчик и девочка? – сразу заинтересовалась Туся.

На собачонках не было даже нижнего белья, но именно поэтому определить их пол для меня было еще сложнее. Я вовремя вспомнила, что Леночка предлагала на выбор хоть мальчика, хоть девочку, поэтому решила, что у меня сейчас есть и то и другое.

Туся отпустила свою собачку с поводка. Я на это не решилась, мне за них отвечать перед Лешей, а ему – перед своей женой. Нет, так рисковать я не могла.

А потом начался тихий кошмар, о котором я по неопытности и простоте душевной не подумала – спокойным, ничего не значащим голосом, без особого любопытства Туся стала меня пытать: выставки и экстерьеры, ринги и родословные, клубы и вязки. Ну откуда мне знать, чья прабабушка с каким прадедушкой в каком клубе повязалась, или, говоря по-нашему по-простому, переспала, и какое место им за это присудили, а может, им за это медаль вручили, а может, и не за это, не знаю.

Она бы еще спросила, чем все это клубное действие сопровождалось: стриптизом или показом мод, а может, в это время пел Пенкин или танцевал Моисеев. Может, я что-то путаю, хоть, как и каждому нормальному человеку, собаки мне нравятся, но я никогда не интересовалась ими до такой степени, чтобы знать что-то подобное, у меня только однажды была кошка, но и та, как появилась, так и пропала, и я ее никогда не мучила и не держала взаперти, и, думаю, если ей хотелось кота, то она всегда его могла себе найти, а не ждала, пока я вспомню, что и ей ничто человеческое не чуждо.

Туся спрашивала, я не знала, что ответить, и сама задавала ей те же самые вопросы, и она с удовольствием отвечала, а я думала, как бы мне увести разговор на нужную мне тему. Не могла же я здесь с ней неделю целую встречаться, чтобы она сама мне начала рассказывать, хоть, конечно, это был бы лучший вариант – не подталкивать человека к откровенности, а подождать, когда ему самому захочется честно признаться во всех своих грехах.

Выручил странствующий трубадур, нет, скорее, менестрель, он, как им и положено, сразу начал приставать к герцогиням и баронессам. Я говорю о каком-то бездомном кобельке (шерсть у него была коротенькая, так что это понятно было сразу, да и по его наглости тоже), он очень беззастенчиво стал крутиться около наших аристократок. Это дало мне возможность, когда мы общими усилиями его отогнали (моими и Туей, собачки в этом не участвовали, даже, как мне кажется, взгрустнули, когда он все же отстал от них), перевести разговор с собак на мужчин, здесь все было гораздо проще, тем более в их экстерьере я разбираюсь не хуже любой другой женщины, хоть и не получила еще ни одной медали.

– Мой приятель, Гена, – доверчиво стала рассказывать я, – точно такой же, как вот этот вот, – я кивнула на убегавшего, но с гордо задранным хвостом кобелька, – ни одной женщины не пропустит.

И я стала рассказывать о своем близком друге, «почти муже» Гене. Правда, получалось так, что у моего Гены есть еще одна жена, которую можно было назвать этим словом без добавления «почти». Но рассказывала я о Гене не жалуясь и без укоров, а, наоборот, чтобы это могло вызвать легкую зависть. И Туся, естественно, не смогла остаться равнодушной и не могла не похвастаться и своим другом, у которого, как нарочно, оказывается тоже была жена.

Если бы мне пару дней пообщаться с Тусей, я бы так много через нее смогла узнать и сделать хорошего для Феликса… Но у меня не было на все это времени, и пришлось все делать наспех и без всякого удовольствия.

Когда я наконец дождалась и Туся все же произнесла:

– Феликс, оказалось, что у меня тоже есть знакомый Феликс, но он ездит на черной «вольво». Я нарочно это выделила, чтобы показать разницу между ее приятелем Феликсом и моим знакомым Феликсом. А потом, не знаю почему, но что-то меня потянуло рассказать об этом своем знакомом, совсем немного. Тут же я перевела разговор на другое, но Туся, как бы случайно, между делом вернула меня на прежнее место, к моему знакомому Феликсу.

Я не видела причин, почему бы мне не поболтать с приятной умной женщиной, и, без каких-либо задних мыслей, я, чтобы скоротать время до прихода моего Гены, стала рассказывать о незатейливой жизни этого Феликса.

– Ты не представляешь, – рассказывала я с веселым удовольствием, – у них там такое! Настоящее сексуальное шоу: двое «голубых», одна нимфоманка, этот Феликс и старуха лесбиянка. – Про старуху я добавила так, на всякий случай, чтобы выглядело попривлекательнее. Но, сказав это, я тут же вспомнила о Галине и, сама не знаю почему, вдруг добавила:

– Они собираются в одном доме, в Видном, это городок под Москвой. – Я еще только договаривала последние слова, а мне уже захотелось откусить свой длинный язычок, с ним такое случается не часто, но бывает, что он говорит такое, от чего потом хотелось бы отказаться, вот как и сейчас. Но через секунду я уже решила, что не стоит мне его откусывать, он мне еще пригодится, ведь не всегда он говорит только глупости. Да и вообще.

Был, конечно, риск – Туся могла все-таки оказаться той самой женщиной, которую мне очень хотелось найти, но я почти на сто процентов уверена, что это все-таки не она, не знаю почему, но мне так казалось.

После моего рассказа о моем знакомом Феликсе (который к Тусиному Феликсу не имел, естественно, никакого отношения) разговор наш стал каким-то вялым и совсем не интересным.

– Мне пора идти, – заторопилась минут через пять Туся.

– И мне тоже, – согласилась я. – Еще встретимся, я недавно переехала вон в тот дом. – Я указала на дом, около которого оставила машину.

– Да, конечно, – кивнула Туся и быстро пошла к своему подъезду.

Я тоже потащила своих пекинесов к машине…

Лешу я нашла, как мы и договаривались, на лавочке в парке. Он был такой пьяненький, что смотреть на него было одно удовольствие.

– Вы доведете их до дома? – спросила я. – А то давайте я вас провожу.

– Почему это я их не доведу? – Леша попытался распрямиться во весь свой рост.

– Ну, вы, кажется, немного выпили лишнего, – сказала я честно то, что видела.

– Да я выпил только три бутылки пива. Может мужчина от такого количества быть пьяным?

– Во всяком случае, не должен.

– Я бы вас пригласил, – порадовал меня Леша, – но у меня дома есть еще третья собака, она меня и посылает гулять с этими двумя. Сегодня вы меня, Маша, выручили, вы дали мне свободу, целых три часа свободы. – От трех бутылок пива его потянуло на высокопарность. – Вы знаете, что такое свобода, Маша?

– Знаю, – сказала я, – недавно я целый час просидела на цепи и теперь знаю, что такое свобода.

– Маша, а я уже три года на ней.

– На ком?

– На цепи. И я с нее сорвусь.

– Леша, желаю удачи. Только, когда сорветесь с цепи, не покусайте своих пекинесов, они здесь ни при чем.

– Хорошо, обещаю, – пообещал Леша.

– До свидания, Леша.

– Вы очень красивая, Маша. Вы это знаете? И ваша подруга Лена тоже очень красивая. Как в моей жизни много красивых женщин. И все они вокруг.

– Леша, это вам от трех бутылок пива кажется, что я вокруг вас. А на самом деле я рядом.

– Нет, – не согласился Леша, – вы все вокруг, а рядом со мной – моя жена. Звоните, Маша, в любое время, когда жены не будет дома, звоните.

– Обязательно, – пообещала я и пошла к машине.

* * *

Уже почти совсем стемнело, когда я подъехала к дому.

Владислава. Я оставила машину, как и прошлый раз, у ворот, прошла в калитку и уже направилась к веранде, как вдруг обратила внимание на странную вещь – в одном из окон виднелась узкая полоска света. А ведь шторы всегда были закрыты так, что даже не то что лучик света в солнечную погоду не пробирался туда, даже отсвета не было видно.

Скорее всего там сейчас хозяйничала бывшая жена Владислава: она и шторы раздвинула, и свет включила.

Но какое-то непонятное беспокойство меня остановило.

Как кошка идет себе спокойно, идет и вдруг замрет на месте и начинает внимательно осматриваться вокруг, никто ничего не слышал, никто ничего не знает, а она что-то почувствовала. Вот так сейчас и со мной, что-то женское, кошачье во мне, что-то почувствовало. И явно не бывшую жену Владислава.

Я постояла несколько секунд, подумала, потом вернулась к машине и нацепила на себя очки и парик.

Я постучала в дверь. Дверь открылась сразу и резко. Меня всю осветило ярким светом. А вот кто стоит передо мной, я видела плохо, в основном силуэт. И этот силуэт был мужской.

– Что надо? – спросил меня не очень вежливый голос, перед этим внимательно осмотрев.

– Мне нужна Галина, – ответила я чуть хрипловато от появившегося внезапно страха.

– Кто там? – спросил еще какой-то мужчина из глубины дома.

– Не знаю, – ответил тот, который открыл мне дверь. – Телка какая-то.

– Ну пусть войдет. – Голос послышался уже ближе, дверь распахнулась шире, и я увидела второго.

Когда дверь открылась широко, я смогла разглядеть лица обоих мужчин, наверное, потому что дверь слегка отражала свет. Эти двое – это были те самые, кто меня увозил тогда из дома и от которых я убежала, тогда еще Жека сидел за рулем!

– Проходите, девушка, – сказал подошедший вторым.

Я вошла в дом.

А что мне оставалось делать? Убежать? Можно было попробовать из интереса, чтобы узнать, когда они меня догонят. Могу спорить на плитку шоколада, что до машины я успела бы добежать. Но нужно еще открыть дверь, сесть в нее, закрыть дверь, поднять стекло (я его оставила опущенным) и еще нажать на защелку, блокирующую замок, а потом уже заводить.

– А где Владислав? – спросила я первое, что пришло мне в голову.

– А вам он зачем? – спросил меня второй.

– Нужен.

– А зачем он вам нужен? – это все второй приставал.

– Послушайте, а вас не учили, что отвечать вопросом на вопрос неприлично? – решила я чуть-чуть возмутиться, увидев, что они меня не узнают, и осмелев немного.

– Девушка, мы же вас не из любопытства спрашиваем.

– А из чего?

– Из принципа, – засмеялся тот, который первым открыл дверь.

– Ну, если из принципа, тогда я тоже из принципа не скажу, зачем он мне нужен.

– Шурик пошутил, мы не принципиальные, – успокоил меня второй. – Так зачем вам нужен Владислав?

– Зато я не шучу, зато я принципиальная, поэтому если я первая спросила, то вы первые и отвечать должны.

– Перед кем? – спросил тот, которого второй назвал Шуриком.

– Есть такие понятия, как вежливость и культура, и еще воспитанность, и они не только предполагают, но и обязывают мужчину к определенному поведению в общении с женщиной, – все это я высказала тоном учительницы начальных классов, отчитывающей четвероклассника зато, что он дернул свою одноклассницу за косичку.

– Тогда позвольте представиться, – заговорил тот, который вторым подошел к двери, – меня зовут Вениамин, можно просто Веня, моего приятеля Александр, можно просто Шурик, а теперь, как этого требует воспитание, позвольте узнать ваше имя.

– Слушай, Вень, хватит, – заговорил Шурик, – Владислава нету, и пусть она гуляет.

– Правда, он невоспитанный и грубый? – спросил меня Веня.

– Правда, – согласилась я.

Конечно, самым лучшим для меня было бы послушаться совета грубого и невоспитанного Шурика и пойти погулять.

Но я обещала Галине увезти ее отсюда, и мне хотелось хотя бы узнать, где она. А еще интересно, что здесь делают эти двое? Раз уж они меня не узнают, почему бы этим не воспользоваться? Хотя я уже догадывалась, что они приехали за Галиной. Только вот где она?

– Слушай, Вень, – начал объяснять своему приятелю Шурик, – сейчас должна приехать та телка, зачем эта здесь нужна?

– А чем тебе мешает эта девушка? Да, – обратился он ко мне, – вы так и не сказали, как вас зовут.

– Аня, – назвала я себя.

– Чудесно, Анечка. А теперь, может быть, вы скажете, зачем вам нужен Владислав?

– Не скажу.

– Почему? – удивился Веня.

– Потому что у меня к нему личное дело и остальным знать об этом совсем не обязательно.

– Бывают случаи, когда приходится рассказывать о своих личных делах.

– И что, сейчас тот самый случай?

– Именно.

– И что это за случай такой?

– Хорошо, расскажу. Вы присаживайтесь, – указал он мне на стул.

Я посмотрела на него сквозь свои дымчатые стекла. Веня внимательно рассматривал меня. Шурик недовольно качнул головой, выругался одними только губами и уселся в кресло.

– Все дело в том, – начал Веня, – что Владислав умер.

И, как мы предполагаем, смерть его была насильственной.

– Кто это – вы? – спросила я.

– А почему, Аня, вы не удивляетесь, что Владислав умер?

Действительно, удивиться я забыла.

– Потому что я вам не верю, – сказала я.

– С вами, Анечка, интересно. Вы находчивая. Я это и раньше заметил.

Мне стало нехорошо. Значит, этот Веня узнал меня и теперь просто издевался, но на всякий случай я спросила:

– Когда это раньше? Мы с вами раньше не встречались.

– Может быть. Я еще не совсем уверен в этом.

– В чем?

– Что вы та, кто нам нужен, кого мы здесь вот уже два часа ждем.

Точно, он меня узнал, поэтому и не послушал совета Шурика и не выгнал меня. Мне бы сразу догадаться, они ведь не просто так здесь, они по какому-то делу, пусть даже они приехали за Галиной, все равно каждый посторонний человек – лишний, а он не только не хочет от меня избавиться, а еще и задерживает. Но самой признаваться я ни в чем не собиралась, особенно в том, что я та самая, кто им нужен, пусть докажут это.

И именно к этому, к доказательству, Веня и приступил:

– Анечка, вы снимите очки, и тогда, может быть, вас можно будет назвать другим именем.

– А вы не слишком нагло себя ведете?

Такое мое поведение может показаться глупым, даже если этот Веня и не уверен до конца, что я именно та, кто им нужен, то ему ничего не стоит самому снять с меня очки и убедиться, прав он или не прав. Но мне теперь нужно было потянуть время, потому что признаться никогда не поздно, а вот может случиться так, что я что-то придумаю или вдруг, например, землетрясение начнется, и тогда я смогу уже без всяких помех выбираться из-под развалин дома. Но откуда они узнали, что я должна сюда приехать?

– А вы не любите, когда мужчина себя ведет с вами нагло?

– Не люблю.

– Обманываете. Женщины не любят скромных и застенчивых.

– Ну все, мне надоело выслушивать вашу достойную женского обожания наглость. – Я поднялась со стула и направилась к выходу.

– Анечка, – сказал он спокойно вслед мне, – как говорили в прежние времена: вход – рубль, выход – два.

– Так говорили уголовники, – отозвалась я, не оборачиваясь и стараясь быстрее оказаться у двери. Да я и была уже около нее и даже взялась за ручку и дернула ее. Дверь была закрыта.

– Я же говорил, – спокойно сказал Веня, выход дороже.

Я стала открывать замок. Я открыла его, но Веня, а вместе с ним и начавший уже кое-что понимать Шурик, а может, он и не начал ничего понимать, а просто за компанию, быстро подошли ко мне.

Они взяли меня под руки, повели обратно и усадили, теперь уже в кресло.

– Ну, Анечка, вы сами снимете очки, или мне нужно снова быть невежливым и невоспитанным и помочь вам?

А заодно и парик. Ведь это парик, ведь вы не покрасили волосы?

– Парик, парик, – успокоила я его и сняла и парик и очки.

– Ни хрена себе! – удивился Шурик. – Как ты ее только вычислил, ее бы мама родная не узнала!

– Ну голос она не изменила же.

Шурик пожал плечами:

– Если бы она закричала, как в прошлый раз, я, может, и узнал бы ее по голосу. У меня тогда чуть перепонки Не полопались.

– Ну, я тоже ее узнал не сразу, сначала просто захотелось посмотреть, кто к нам пришел в гости. Теперь вас Машей можно называть? – спросил Веня.

– Называйте, – разрешила я.

– Маша, вы обещаете больше не кричать, или нам нужно вам пластырем заклеить рот?

– А что, вы так боитесь женского визга?

– Ваш слишком сильно бьет по нервам.

– А пластырь вы с собой захватили?

– Зачем? Наверняка у Владислава найдется в аптечке, он ведь врач.

– Тогда обещаю не кричать.

– Даете слово?

– Даю. Честное слово женщины.

– Ну-у, кто же станет полагаться на такое?

– Вы хотите, чтобы я вам дала слово мужчины?

– Хорошо, – согласился Веня, – пусть остается слово женщины.

– А где Галина? – спросила я.

– Ее увезли отсюда.

– А мы чего сидим здесь? Еще кого-то ждем?

– Конечно. Мы ждем, когда вернется Жека, он поехал отвозить Галину, а мы вас здесь остались ждать, когда он вернется, тогда мы тоже уедем отсюда.

Почему-то им в голову не приходило, что я сюда не пешком пришла. Может быть, они думают, что я приехала на электричке? Ну и пусть думают, я не собираюсь говорить, что у ворот стоит моя машина.

– Можно задать несколько вопросов? – спросила я.

– Конечно, сколько угодно. Все равно придется ждать, пока вернется машина. Но что на все отвечу, не обещаю.

– Это Галина вам сказала, что я должна приехать сюда?

– На этот вопрос не отвечаю.

– За что убили Мишель?

– Этого я не знаю. Но могу сказать, что мне ее жалко.

Красивых женщин всегда немного жалко. Даже если это стерва. Вы, Машенька, тоже красивая.

– Это вы говорите в смысле, что меня тоже убьют?

– Нет, это просто так. Я же сказал, что не знаю, что случилось с красивой Мишель, поэтому мои слова могут значить только то, что я не знаю, что с вами, тоже красивой, сделают.

– Зачем тогда я вам нужна?

– Мне? Нет, мне вы не нужны. Если бы мы с вами встретились при других обстоятельствах, тогда другое дело. Как и каждая красивая женщина, вы могли бы пригодиться для чего-нибудь любому мужчине.

– Кто вам приказал меня поймать?

– Мне никто ничего не может приказать.

– Это слишком самоуверенное заявление, но не имеет значения. Кто тогда вас попросил об этом?

– Если бы меня просто попросили," я бы послал такого человека очень далеко.

– Хорошо, кто вам заплатил?

– А этого я сказать не могу.

– Послушайте, вы ведете себя не честно,., – возмутилась я. – Вы обещали ответить на мои вопросы, а сами не отвечаете.

– Я же сказал, что не смогу ответить на все.

– Но вы не ответили ни на один.

– Я не виноват, что вы задаете такие вопросы, на которые я не могу ответить.

– Хорошо, кто написал оперу Римского-Корсакова «Царская невеста»?

Веня усмехнулся.

– Вень, ты чего, не знаешь? – расстроился за своего приятеля Шурик.

– Шурик, я тебе потом скажу, одному, – пообещал ему Веня. Он посмотрел на меня:

– Знаете, Маша, мы с вами знакомы всего минут пятнадцать, не считая первой встречи, а вы меня уже очень сильно удивили.

– Чем?

– Такое ощущение, что вы совсем не боитесь, так не бояться может только очень глупый человек с полным отсутствием воображения, а вы мне кажетесь неглупой, и воображение у вас тоже есть.

– У меня, кроме воображения, есть еще один вопрос, – сказала я.

– Я уже говорил – сколько угодно.

– Но я хотела бы, чтобы на этот вы ответили.

– Я не буду обещать.

– Где Сергей?

– Какой Сергей?

– Художник.

Прежде чем ответить, Веня задумчиво вздохнул. Задумался.

– Все неприятности, – наконец заговорил он, – как мне кажется, у вас именно из-за этого художника Сергея.

Но я могу и ошибаться…

– Я не спрашивала у вас, из-за чего и почему у меня неприятности, об этом я знаю лучше вашего. Я спросила, где он.

– На этот вопрос я тоже не могу ответить. – И на этот раз в его голосе не было шутливой издевки, с которой он все время разговаривал.

– Вы можете хотя бы сказать, жив он или нет? – Я едва удержалась, чтобы не сорваться на истеричный крик. Но что-то такое все равно промелькнуло в моем голосе.

Веня, кажется, это заметил, и скорее всего это мне тоже только кажется, ему стало жалко меня. Впрочем, в его жалости я совсем не нуждалась. Но главное, он ответил на этот мой вопрос.

– Да, он жив. Не знаю только, сколько времени он пробудет в этом состоянии. Человек, который им очень интересуется, очень нетерпелив и даже несдержан. У нас с ним, например, был очень неприятный разговор, когда вы в прошлый раз убежали прямо из машины.

– Кто этот человек?

– Я уже сказал, что на этот вопрос я не отвечу.

– Вы сказали, что не ответите, кто вам платит. А о нетерпеливом и несдержанном я еще не спрашивала.