Текст книги "СССР: Территория любви"

История театра Гришковца далеко не закончена. Сегодня, осенью 2006-го, он снимает фильм про Москву и обещает новый моноспектакль, который определяет как «отчаянный и дерзкий»⁴⁰. А главное – сам театральный дискурс, созданный Гришковцом, далеко не исчерпал свои эвристические ресурсы. Он показался легким для усвоения и породил довольно большое количество сходных по «исповедальности» пьес и спектаклей, среди которых выделяются «Про мою маму и меня» Елены Исаевой, «Время Я» Алексея Забалуева и Владимира Зензинова, «Водка, ебля, телевизор» Максима Курочкина, «Мои проститутки» Сергея Решетникова, «Галка-моталка» Натальи Ворожбит, «Не про говоренное» Михаила Покрасса, «Я – это Я» Александры Чичкановой, «Нелегал» Виктора Тетерина, «Этот странный страшный дом» Анны Федоровой. Во многом и спектакли-вербатимы, ставшие главным жанром Театpa.doc, также основываются на колеблющейся дистанции между автором и персонажем, впервые открытой Гришковцом, и также пытаются донести до зрителя невыразимый травматический опыт. Однако, как видно по этим примерам, язык театра Гришковца усвоен либо как новая эстетическая конвенция, либо как социально-терапевтический опыт. Но не как инструмент, позволяющий проникать в социальное бессознательное – на предельно универсализированном и в то же время остро-индивидуальном уровне. Аналитические возможности этого дискурса, позволяющие непосредственно – через психологически насыщенную деталь – соотносить социальное с индивидуальным, историческое – с бессознательным, а травму – со сформированной ею идентичностью, еще ждут развития.

Примечания

¹ Так, на вопрос о влиянии вербатима и английского театра Royal Court на него и на русскую драму в целом Гришковец отвечает с несвойственной ему агрессивностью: «Это английская история, причем даже не широко английская, а история именно театра „Royal Court“, и никакого значения для России это не имеет, и вообще, панацеи нет. Глупо полагать, что возможно воспроизведение модели существования „Royal Court“ здесь, в Москве. Она и так не хороша, заявляет очень видимую конъюнктуру. На самом деле в России все это не только уже пережито, а является устаревшим. Мы весь этот соц-арт пережили, а это не что иное, как соц-арт, причем дикий, не ощущающий себя во времени, он уже выпал из этого времени. Вот пьеса Сигарева „Пластилин“ – это же не что иное, как пошлый, фальшивый соц-арт. Причем соц-арт, не понимающий, что он соц-арт.

И то, что у нас сейчас группа молодых драматургов занимается Verbatim и это активно преподносят как что-то очень важное, – мне это не нравится, я в этом не участвую» (ТимашеваМ. Евгений Гришковец: «Театр – самое виртуальное искусство для страны» // Петербургский театральный журнал. 2002. № 28; цит. по: http://ptzh.theatre.ru/2002/28/20/). Не очень понятно, при чем здесь соц-арт, представляющий собой версию концептуального искусства, занимающуюся деконструкцией соцреализма и представленную такими художниками, как В. Комар и А. Меламид, Э. Булатов, И. Кабаков, А. Косолапов, Л. Соков, а в литературе – отдельными циклами Д.А. Пригова, ранними рассказами и романами В. Сорокина.

² Показательно, что на интернетовской странице его фан-клуба www.grishkovets.com вывешено более чем 200 интервью с драматургом, первоначально опубликованных в газетах и журналах многих городов России.

³ «Гришковец: „Как я съел собаку“ уже был довольно известным спектаклем, но мне за него еще ни разу не заплатили денег.

Ни разу. Корр.: Но он же с таким успехом шел в Москве! Гришковец: Первые билеты на меня были проданы в январе 2000 года. Корр.: Так не бывает. Гришковец: Клянусь вам. Коммерческую ставку на меня стали делать только после того, как я получил, Маску“» (Филиппов А. Евгений Гришковец: «Мой персонаж лучше меня» // Известия. 2000.19 декабря; цит. по: http://www.smotr.ru/inter/inter_izv_ gr1912.htm).

⁴ См., например, оценки Григория Заславского (театрального обозревателя «Независимой газеты» и автора-ведущего радиопрограммы «Театральное дело»): «В эпоху расцвета искусства визажа и имиджмейкерства Гришковец вышел „без грима“, если так можно сказать. Его негромкие (по той интонации, что вложена автором) исповедальные монологи и диалоги как будто не нуждаются ни в подиумах, ни в постаментах (чувствуя это, Гришковец-исполнитель старается избегать высоких помостов, предпочитая оставаться внизу, чтобы на возвышении – амфитеатром – располагались зрители). В пьесах Гришковца, точно мы имеем дело с подлинной исповедью, отсутствует кликушество. Авторский пафос между тем различим» (Заславский Г.

С Гришковцом на дружеской ноге // Независимая газета. 2001.31 мая; цит. по: http://www.ng.ru/culture/2001-05-31/7_ friendship.html). «Он – человек, который говорит с людьми. Он нашел удачную середину на полпути между конферансье и священником… Когда разговор заходит об исповеди, к которой так или иначе апеллирует любой текст Гришковца, исповеди – либо же рефлексии на тему собственного своего опыта, категория качества отпадает сама собой. Важнее поговорить об интонации, духе времени и пр. Не обязательно воевать, чтобы разделить печаль по поводу того, что „мы думали, что победим и все будет хорошо, а не нормально*'. Когда говорится такое, неважная речь идет не в минус, а в плюс, потому что в таких текстах искренность важнее профессии» (Заславский Г. Искренность важнее профессии // Независимая газета. 2003.14 октября; цит. по: http://www.ng.ru/accent/2003-10-14/8_ osada.html). Сходно читает пьесы Гришковца и Дмитрий Быков, известный прозаик, поэт и критик (автор биографии Пастернака): «Успех Гришковца обеспечен тем, что он вернул наше театральное искусство к его естественной задаче – к самовыражению. Гришковец ничего не угадывал, не подгадывал и не выгадывал: он честно рассказал о себе и потому попал в нерв. Это самовыражение без оглядки на аудиторию (однако с превосходным пониманием ее предпочтений и законов сценического действа) само по себе трогательно и притягательно. Гришковец может играть свои спектакли перед большим и маленьким залом, перед знатоками и неучами, перед первым встречным… Прикидываться, как выяснилось, не надо. Можно вот так выйти и начать говорить, и если говорить честно – будут слушать… Между человеком и миром воздвигнуто слишком много препятствий. Гришковцу хочется отказаться от всякого вранья и договориться до себя – любой ценой. В некотором смысле его саморазоблачения на сцене – и буквальные, и вербальные – это такой сеанс психотерапии, который он сам же себе и устраивает» (Быков Д. Взрослая жизнь молодого человека // Новый мир. 2002. № 1. С. 184–185 [http://magazines.russ.ru/ novyi_mi/ 2002/i/byko v.html]).

⁵ Давыдова М. Конец театральной эпохи. М.: Золотая Маска; ОГИ, 2005. С. 217–218.

⁶ Быков Д. Указ. соч. С. 185.

⁷ Должанский Р. Евгений Гришковец: «Названия у меня нету» // Коммерсантъ. 2000. 29 марта; цит. по: http://www.smotr. ru/pressa/grishkoo2.htm?pr.

⁸ Давыдова М. Указ. соч. С. 219.

⁹ Быков Д. Указ. соч. С. 184.

¹⁰ Чубар A., Захава И. [http://www. grishkovets.com/ press/release_i3i.html].

¹¹ Смулянская А. Антидепрессант [http://www. timeout.ru, цит. по: http://www.grishkovets.com/press/release_ 136.html].

¹² Дмитриевская М. Искусство крайностей (На профандуме) // Петербургский театральный журнал. 2001. № 25, цит. по: http://ptzh.theatre.rU/2001/25/6.

¹³ Миллер Л. Письмо в устах. Евгений Гришковец: слова на уровне мычания // Ex Libris НГ. 2000. ю декабря; цит. по: http://exlibris.ng.ru/lit/2000-10-12/2_letter.html.

¹⁴ Мешакшина И. Популяризация Гришковца [www.grishkovets.com].

¹⁵ Давыдова М. Указ. соч. С. 215.

¹⁶ Рогинская О. Про «По По» и вокруг // Критическая масса. 2006. № 1, цит. по: http://magazines. russ. ru/km/2 о о 6 /i/го 4.html.

¹⁷ См.: Van der Kolk В.A., McFarlane A.C. The Black Hole of Trauma // Traumatic Stress: The Effects of Overwhelming Experience on Mind, Body and Society / Ed. by B.A. Van der Kolk, A.C. McFarlane. N.Y.: Guildford Press, 1996. P. 3–23.

¹⁸ С этой точки зрения сам спектакль Гришковца представляет собой характерное для посттравматического состояния стремление пережить травму заново. См.: Van der Kolk B.A. The Compulsion to Repeat the Trauma: Re-enactment, Revictimization, and Masochism // Psychiatric Clinics of North America. 1989. Vol. 12. № 2. P. 389–411.

¹⁹ Гришковец E. «Кто предал? Страна или родина?» // Московские новости. 2004. № 2 (26); цит. по: www.mn.ru/issue.php? 2004-2-26.

²⁰ Шалимов В. Собр. соч. М.: Художественная литература; Вагриус, 1998. Т. 4. С. 361.

²¹ См.: Agamben G. Homo Sacer: Sovereign Power and Bare Life. Stanford: Stanford University Press, 1998.

²² В цитированном выше газетном выступлении Гришковец говорит и о прагматической бессмысленности армейско-флотской «подготовки к службе»: «Когда мы приходили на корабли после семи месяцев учебки на Русском острове, нас там не любили, потому что мы приходили очень деморализованные. Во-первых, за эти семь месяцев нас специальности военной никакой не учили, мы ничего не знали. Во-вторых, мы были забитыми и очень голодными. Нас некоторое время надо было откармливать, приводить в нормальное человеческое состояние, чтобы мы хотя бы могли начать думать и чему-то обучаться на корабле…» (Гришковец Е. «Кто предал?..»).

²³ См.: Лакан Ж. Символическое, Воображаемое и Реальное // Лакан Ж. Имена Отца. М.: Гнозис; Логос, 2006. С. 9–50.

²⁴ Lacan J. Le seminaire, XI. Les quatre concepts fondamentaux de la psychanalyse. Paris, 1973-P-152.

²⁵ Жижек С. Возвышенный объект идеологии. М.: Художественный журнал, 1999. С. 172; курсив автора.

²⁶ Дмитриевская М. Указ. соч.

²⁷ Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра / Подготовка текста и общая редакция Н.В. Брагинской. М.: Лабиринт, 1997. С. 62.

²⁸ Там же. С. 64.

²⁹ См. об этом, например, блок материалов «Возвращение „Большого Стиля“», посвященный телесериалам 2000-х, в «Новом литературном обозрении» (2006. № 78 (2). С. 271–325) и, в особенности, статью Б. Дубина «Старое и новое в трех телеэкранизациях 2005 года» (Там же. С. 275–276).

³⁰ Гришковец: «„Планета“ скорее рифмуется с „Дредноутами“. Ее герой по высказыванию уже скорее новый романтик.

[– В чем его отличие от нового сентименталиста?] – Во всем. В типе времени, в типе художественного пространства. Ведь „Как я съел собаку“ и „ОдноврЕмЕнно“ при всей своей печали очень счастливые спектакли. И герой, в общем, все время говорит о неком состоянии, когда непонятно, почему такая жизнь, ну и слава богу. В „Планете“ все космически не так…

В „Планете“ моего прежнего героя сейчас все меньше и меньше, с ним вообще надо еще разобраться, но сам текст имеет совершенно иной художественный модус, который я называю новым романтизмом…

Я ухожу в некое ощущение нащупывания вот этого самого романтизма. Герой „Дредноутов“ – это человек, остро желающий быть романтиком и считывающий это из каких-то других совсем сфер, а не из собственной жизни. А человек, желающий быть романтиком, уже романтик» (Зинцов О. Евгений Гришковец: Все космически не так // Ведомости. 2002.5 июня; цит. по: http://www.smotr.ru/inter/inter_ved_ grish.htm).

³¹ Давыдова М. Про любовь. Вообще // Время новостей. 2001.11 декабря; цит. по: http://www.strastnoy.theatre.ru/friends/performance/planet/6566/.

³² Заславский Г. По заявкам телезрителей // Театральное дело. 2002. 8 февраля; цит. по: http://www.zaslavsky.ru/rez/gr_ planeta.htm.

³³ Никифорова В. «Мужчина и женщина на планете Земля» // Эксперт. 2001.17 декабря; цит. по: http://www.strastnoy.theatre.ru/ friends/performance/planet/6569/.

³⁴ Заславский Г. Указ. соч.

³⁵ Алпатова И. Второе изобретение колеса // Культура. 2001. 20 декабря; цит. по: http://www.strastnoy.theatre.ru/friends/ performance/planet/6 570/.

³⁶ Зинцов О. Девушка на шаре // Ведомости. 2001. il декабря; цит. по: http://www.strast-noy.theatre.ru/friends/performance/planet/ 6568/.

³⁷ См. также интервью Гришковца Марине Тимашевой: «М. X: Женя, вопрос про спектакль “Дредноуты”. Вы говорите там о Ютландской битве, о том, как красиво и благородно погибали моряки. Но в спектакле вы уходите от вопроса, за что они так красиво погибали, – вообще, есть ответ? Е.Г.: Я же говорю там, что у меня, в моих ощущениях, сейчас нет флага той страны, ради которой я мог бы так, а у них, видимо, он был, при всем при том, что эти страны были ничуть не лучше, чем сейчас. Но это моя проблема.

И сейчас есть люди, которые могут за наш триколор погибнуть, не задавая вопросов, и, конечно, погибать будут, наверное, не за флаг, а за целый комплекс всего-всего. И когда я, помню, служил на флоте (в это время была война в Афганистане) и вообще находясь в этой среде военных и под влиянием вот этого пафоса, даже не пропаганды, а пафоса мужского, я сам писал заявление о том, что хотел бы пойти с флота в Афганистан. Что это такое было – я не понимаю, почему я это делал, но, тем не менее, в этом что-то есть, это не психоз, это гораздо более тонкие и важные вещи. И я тоже отчетливо понимал, что при выходе в море (наш корабль был не очень хороший и старенький) мы все равно вступили бы в неравный бой, и – никаких вопросов в этот момент, никто бы не думал о собственном спасении… Я даже не ухожу от этого вопроса – у меня просто нет ответа» (Тимашева М. Евгений Гришковец: «Театр – самое виртуальное искусство для страны» // Петербургский театральный журнал. 2002. № 28; цит. по: http://ptzh.theatre.ru/2002/28/20/).

³⁸ Давыдова М. Конец театральной эпохи… С. 220–221.

³⁹ Там же. С. 222–223.

⁴⁰ Смулянская А. Указ. соч.

Об авторах

Светлана Адоньева / доктор филологических наук, профессор кафедры истории русской литературы Санкт-Петербургского государственного университета. Специалист в области фольклора, автор книг «Категория ненастоящего времени» (2001) и «Прагматика фольклора» (2004).

Александра Архипова / кандидат филологических наук, научный сотрудник Центра типологии и семиотики Российского государственного гуманитарного университета (Москва), автор публикаций в области современного фольклора и языкознания.

Константин Богданов / доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН, сотрудник Отделения славистики Университета г. Констанц (Германия), автор многочисленных публикаций по истории русской культуры и науки. Последние монографии: «Врачи, пациенты, читатели» (2005); «О крокодилах в России: Очерки из истории заимствований и экзотизмов» (2006).

Биргит Боймерс / профессор Университета г. Бристоль (Великобритания), специалист в области современной русской визуальной культуры, театра и драмы, рекламы, русского и среднеазиатского кино. Автор книг о Юрии Любимове, Никите Михалкове и русской популярной культуре («Pop Culture Russia!», 2005).

Наталия Борисова / сотрудник Отделения славистики Университета г. Констанц (Германия), автор публикаций о любви и интимности в советской культуре. Сфера научных интересов: советская литература и кино, проблемы межкультурной коммуникации, гендер, медиализация тела.

Татьяна Дашкова / кандидат филологических наук, сотрудник Института европейских культур Российского государственного гуманитарного университета (Москва). Специалист по истории и теории русского постмодернизма, автор работ о советской массовой культуре 1920-1960-х годов(кино, публицистика, фотография), визуальной репрезентации телесности, гендерной проблематике.

Юлия Лидерман / кандидат филологических наук, сотрудник Института европейских культур Российского государственного гуманитарного университета (Москва). Специалист в области социологических методов в культурологии. Сфера научных интересов: социология советской культуры, советское кино как объект изучения социологии культуры, человек в тоталитарном обществе, проблема реальности и теория медиа, советское искусство и модернизм, культура постсоветской России.

Марк Липовецкий / доктор филологических наук, профессор Университета Колорадо-Боулдер (США), автор многочисленных публикаций о современной русской литературе и культуре. Наиболее известен своими публикациями о русском постмодернизме (книги «Русский постмодернизм: Очерки исторической поэтики», 1997; «Russian Postmodernist Fiction: Dialog with Chaos», 1999; «Паралогии: Трансформации (пост)модернистского дискурса в русской культуре 1920-2000-х годов», 2007). В соавторстве с Н. Лейдерманом написал двухтомную историю послевоенной русской литературы (2001; переиздания в 2003, 2005, 2007 годах).

Юрий Мурашов / профессор, заведующий Отделением славистики Университета г. Констанц (Германия). Область научных интересов: теория литературы, теория медиальности, история славянских литератур (русская и южнославянская литература). Автор книг о русской литературной критике и русском символизме («Jenseits der Mimesis», 1993; «Im Zeichen des Dionysos», 1999), публикаций по устной культуре и письменности; аудио– и визуальных медиа.

Станислав Савицкий / кандидат филологических наук, сотрудник Российского института истории искусств, института Pro Arte (Петербург). Автор работ по истории и теории советской культуры, арт-критик. Сфера интересов: психология и культурная антропология в литературе и искусстве, садовая культура XVII – начала XIX века, формализм и младоформалисты, неофициальные сообщества.

Маттиас Швартц / сотрудник Института общего и сравнительного литературоведения им. Петера Сонди, Института Восточной Европы Берлинского свободного университета, автор книги о космосе в научно-фантастической и научно-популярной литературе («Die Erfindung der Kosmos», 2003). Занимается проблемами популяризации науки и взаимодействия естественных наук и литературы. Автор работ о популярной советской культуре, научно-популярной фантастике, приключенческой литературе.

Summary

The book SSSR: Territoriya Liubvi (USSR: The Love Territory) has been compiled on the basis of the materials of the international conference Love, Protest and Propaganda in the Soviet Culture (November 2004) that was organized by the Department of Slavic Studies of the University of Konstanz, Germany. Authors of the included papers focus on the texts and pictures, declarations and taboo, stereotypes and innovations that uncover the discursive and media peculiarities of the Soviet culture in its treatment of love and intimacy.