Текст книги "Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия"

Султанша Зубейдех, выслушав старуху, согласилась с нею, подарила ей почетную одежду и, дав ей значительную сумму денег, приказала устроить все, как она говорила. Старуха тотчас же принялась за дело – заказала плотнику деревянное изображение покойника, и когда оно было сделано, она принесла его к султанше, а та завернула его, похоронила и зажгла свечи и лампы на могиле, обложив всю ее коврами. Сама оделась в черное и рабыням приказала тоже одеться в черное, и разнеслось по всему дворцу известие, что Кут-Эль-Кулуб умерла.

Спустя некоторое время халиф вернулся из поездки и прибыл к себе во дворец. Все мысли его были заняты одной Кут-Эль-Кулуб; при виде пажей, евнухов и рабынь, одетых в черные одежды, сердце его сжалось. Когда же он, войдя во дворец султанши, увидал, что и она вся в черном, он тотчас же спросил, что это значит, и ему сообщили о смерти Кут-Эль-Кулуб. Услыхав это, он упал в обморок и, придя в себя, спросил, где ее могила, а султанша Зубейдех отвечала:

– Знай, о царь правоверных, что вследствие моего уважения к ней я похоронила ее у себя во дворце.

Таким образом халиф, войдя во дворец в своем дорожном платье, прямо прошел к могиле Кут-Эль-Кулуб и увидал, что она застлана коврами и что свечи и лампы зажжены. Увидав это, он поблагодарил ее за такую предупредительность. Но потом он стал беспокоиться, и подозрение начало закрадываться ему в душу, вследствие этого он велел открыть могилу и вынуть покойницу. Увидав покров на гробу, он хотел уже снять его, чтобы взглянуть на свою возлюбленную, как вдруг испугался гнева Господня (да прославится имя Его), и в ту же минуту старуха сказала ему:

– Оставь ее в покое!

Халиф тотчас же приказал позвать законоведов и служителей религии, для того чтобы они прочли на могиле весь Коран, а он в это время сидел и плакал, пока не лишился чувств.

В продолжение целого месяца он продолжал посещать могилу, а затем случайно вошел в гарем, после того как эмиры и визири разошлись от него по домам, и лег там спать. Одна рабыня сидела у него в головах, а другая – в ногах. Вздремнув немного, он проснулся и, открыв глаза, слышал, как рабыня, сидевшая в головах, говорила рабыне, сидевшей в ногах:

– Какое несчастье, о Кейзуран!

– А что, о Кадиб? – спросила другая.

– Ведь государь наш, – продолжала первая, – совсем не знает, что тут случилось, и сидит по целым ночам у могилы, где похоронен истукан, сделанный плотником.

– А что же сталось с Кут-Эль-Кулуб?

– Так знай, – отвечала ее подруга, – что султанша наша Зубейдех послала с рабыней бенджа, и та дала ей выпить, а когда бендж подействовал, то ее положили в сундук и отправили с Саваном и Кафуром, приказав им похоронить ее.

– Какое несчастье, о Кадиб! – проговорила Кейзуран. – Так разве Кут-Эль-Кулуб не умерла?

– Избави ее Бог от смерти, – отвечала Кадиб. – Я слышала, как султанша Зубейдех говорила, будто Кут-Эль-Кулуб живет у молодого купца, по имени Ганем из Дамаска, и что прожила она у него уже четыре месяца, а наш государь плачет и не спит по целым ночам на могиле, в которой нет покойницы.

Таким образом они разговаривали, а халиф слышал все, что они говорили, до последнего слова, и когда они кончили и он узнал, что плачет над пустой могилой и что Кут-Эль-Кулуб в продолжение четырех месяцев жила у Ганема, сына Эюба, он пришел в страшную ярость и, вскочив, приказал позвать к себе эмиров. Визирь Джафар Эль-Вармеки тотчас же явился и поцеловал прах у ног его, а халиф в гневе сказал ему:

– Возьми, о Джафар, с собою людей и отправляйся к дому Ганема, сына Эюба, внезапно напади на него и приведи его сюда с моей рабыней Кут-Эль-Кулуб. Я хочу предать его страшной пытке.

– Слушаю и повинуюсь, – отвечал Джафар и тотчас же пошел со своими людьми в сопровождении вали к дому Ганема.

Ганем только что выходил и принес горшок с говядиной, и сел, чтобы начать есть с Кут-Эль-Кулуб, которая, выглянув, увидала, что дом окружен со всех сторон и что визири и вали, воины и мамелюки стоят с обнаженными мечами. Из этого она тотчас же сделала вывод, что до халифа дошли слухи о ее существовании, и поняла, что ей грозит беда. Она страшно побледнела и изменилась, не взглянув на Ганема, сказала ему:

– О возлюбленный мой, спасайся!

– Как же мне спасаться и куда бежать, – сказал он, – когда все мое состояние и все средства моего существования находятся здесь в доме?

– Не мешкай, – отвечала она, – а иначе ты погибнешь и богатство твое тоже погибнет.

– О госпожа моя, о свет очей моих, – продолжал он, – как же мне уйти, когда дома наши окружены?

– Не бойся ничего, – отвечала она и, поспешно стащив с него одежду, одела его в старое, разорванное платье и, взяв горшок с говядиной, поставила его ему на голову и, сунув туда же хлеб и соусник с другими кушаньями, сказала ему:

– Уходи, при помощи этой хитрости, может быть, тебе это и удастся. За меня же не бойся, потому что я знаю, что могу сделать с халифом.

Ганем, послушав совета Кут-Эль-Кулуб, пошел мимо народа с горшком на голове, и Провидение оказало ему покровительство: они избавился от сетей и пытки, грозивших ему, и ушел с чистою совестью.

Когда Джафар прибыл к дому, он сошел с лошади и, войдя, посмотрел на Кут-Эль-Кулуб, которая нарядилась и наложила сундуки золотыми, драгоценностями и редкостями высокой цены, но удобными для переноски; когда Джафар подошел к ней, то она поцеловала прах у ноги его и сказала ему:

– О господин мой! То, что написано пером, определено Господом.

На это Джафар отвечал ей:

– Клянусь Аллахом, госпожа моя, мне приказано только арестовать Ганема, сына Эюба.

– Ну, так знай, – отвечала она, – что он уложили свои товары и отправился с ними в Дамаск, и я более этого ничего не знаю. Прошу тебя взять для меня этот сундук и перенести его во дворец царя правоверных.

– Слушаю и повинуюсь, – отвечал Джафар.

И, взяв сундук, он приказал отнести его вместе с Кут-Эль-Кулуб во дворец царя правоверных и обращаться с нею с почетом и уважением. Это и было сделано, после того как дом обыскали и ограбили.

Прибыв к халифу, Джафар сообщил ему все, что случилось, после чего халиф приказал посадить Кут-Эль-Кулуб в темную комнату и назначил старуху ей в прислужницы, так как он думал, что Ганем обесчестил ее.

После этого он написал к эмиру Магомеду, сыну Сулеймана Эс-Зейни, наместнику в Дамаске, письмо следующего содержания: «Лишь только ты получишь это письмо, то арестуй Ганема, сына Эюба, и пришли его ко мне. Когда письмо это было вручено наместнику, он поцеловал его, приложил к голове и приказал обнародовать по всему городу, приглашая желающих грабить дом Ганема, сына Эюба. Грабители явились в дом и увидали, что мать Ганема и сестра его сделаи могилу, сидели около нее и плакали. Их схватили и дом разграбили, а мать и сестра не знали, по какой причине это делалось. Когда их привели к султану, то он осведомился у них о Ганеме, сыне Эюба, и они отвечали:

– Целый год мы не имеем о нем известий.

После этого их отпустили.

Между тем Ганем, сын Эюба, по прозванию Раб любви, потеряв все свое состояние, был так поражен, что начал плакать и шел, не останавливаясь, до самого вечера, мучась и голодом, и усталостью, пока не пришел в деревню, где вошел в мечеть и сел на круглую циновку; прислонившись к стене, он лишился чувств от голода и усталости. Тут он пробыл до утра, страдая от голода. Насекомые покрыли его тело, дыхание у него задерживалось, и он страшно изменился. Жители этого селенья, явившись исполнить обряд утренних молитв, нашли его беспомощно лежавшим от недостатка пищи, но с ясными признаками прежней роскошной жизни и, подойдя к нему, увидали, что он похолодел от голода. Его одели в старую одежду с изодранными рукавами и спросили у него:

– Откуда ты, иностранец, и какая причина твоей болезни?

Ганем, открыв глаза, посмотрел на всех и заплакал, но ничего ответить не мог. Один из присутствующих, поняв, что он должен быть голоден, пошел и принес ему чашку меда и два хлебца, и он поел, в то время как народ сидел вокруг него в ожидании восхода солнца, и затем все разошлись по разным делам. В таком положении он пробыл тут около месяца; его слабость и болезненность усилились, так что народ, глядя на него, стал поговаривать о том, не лучше ли перевезти его в госпиталь в Багдад.

В то время как об этом шли переговоры, вдруг к нему подошли две женщины-нищенки. Это были его мать и сестра. Увидав нищих, он подал им хлеб, лежавший около него, и они тут же около и переночевали, но он их не узнал. На следующий день обитатели деревни пришли к нему и привели верблюда.

– Посади этого больного, – сказали они хозяину верблюда, – на твоего верблюда и, приехав в Багдад, оставь его у дверей госпиталя. Может быть, он поправится, и тогда ты получишь вознаграждение.

– Слушаю и повинуюсь, – отвечал он.

Они тотчас же вынесли Ганема, сына Эюба, из мечети и вместе с циновкой, на которой он спал, его подняли на верблюда, и мать и сестра его стояли тут же в народе и не узнали его. Затем, пристально посмотрев на него, они сказали только:

– Как он похож на нашего Ганема! Неужели этот больной он и есть?

Ганем же проснулся, уже лежа на верблюде, и начал плакать и стонать; обитатели деревни видели, как мать и сестра плакали вместе с ним, хотя не узнали его. После этого мать и сестра пошли дальше к Багдаду, и хозяин верблюда ехал туда без остановки, пока не положил Ганема к дверям госпиталя, откуда он и вернулся домой.

Ганем пролежал там до утра, и только когда народ стал выходить из домов, то его заметили. Он исхудал до того, что фигура его напоминала зубочистку; а народ глазел на него до тех пор, пока не явился шейх рынка и не отогнал от него любопытных.

– Я приобрету царствие небесное, – проговорил они, – если приму участие в этом несчастном; в городском госпитале его убьют в один день.

Он приказал своим парням поднять его, и Ганема перенесли к нему в дом, где он поставил для него новую постель, положил новую подушку и сказал своей жене:

– Ходи за ними хорошенько!

– Хорошо, – отвечала она.

И, засучив рукава, нагрела воды, вымыла ему руки, ноги и все тело и надела на него рубашку одной из своих рабынь. Затем она дала ему выпить кубок вина и окропила его розовой водой; после чего он пришел в себя и, вспомнив о своей возлюбленной Кут-Эль-Кулуб, сделался еще несчастнее.

В таком положении находился Ганем.

Теперь посмотрим, что делалось с Кут-Эль-Кулуб. После того как разгневанный халиф поместил ее в темной комнате, она прожила в одном и том же положении восемьдесят дней. Однажды халиф случайно проходил мимо ее комнаты и услыхал, что она декламировала стихи. Кончив декламировать, она громко проговорила:

– О мой возлюбленный! О Ганем мой! Как ты добр! И как ты был целомудрен! Как ты великодушно поступил с теми, кто оказался к тебе таким жестоким, ты сохранил его честь, а он погубил твою. Ты не коснулся его гарема, а он взял в рабство и тебя, и твою семью, но ты станешь рядом с царем правоверных на Страшном суде и добьешься против него правосудия в тот день, когда судьей будет Господь, а свидетелями – ангелы!

Халиф, услыхав ее слова и поняв их значение, понял, с кем поступил несправедливо. Придя во дворец, он послал к ней евнуха; она, придя к нему, опустила свою голову с заплаканными глазами; сердце ее замирало от тоски.

– О Кут-Эль-Кулуб, – сказал он ей, – я вижу, что ты жалуешься на мою жестокость, обвиняешь меня в тиранстве и думаешь, что я поступил несправедливо с тем, кто поступил со мною благородно. Кто сохранил мою честь, в то время как я погубил его честь, кто не коснулся моего гарема, в то время как я взял в рабство его гарем?

– Ганем, сын Эюба, – отвечала она, – потому что он не делал никаких бесчестных попыток относительно меня из уважения к тебе, о царь правоверных!

– Сила и власть в руках Аллаха! – вскричал халиф. – А ты, Кут-Эль-Кулуб, – прибавил он, – требуй от меня, что хочешь, и я исполню твое желание.

– Я желаю от тебя, – отвечала она, – моего возлюбленного Ганема, сына Эюба.

Услыхав ее слова, он сказал ей:

– Я прикажу привести его сюда, если на то будет воля Аллаха.

– О царь правоверных, – продолжала она, – если ты прикажешь привести его сюда, то подаришь ли ты меня ему?

– Если его приведут сюда, – отвечал он, – то я подарю тебя ему, и честный человек подарков своих не требует назад.

– О царь правоверных, – сказала она ему на это, – позволь мне в таком случае поискать его? Может быть, Господь сведет нас.

– Поступай, как знаешь, – отвечал он.

Она очень обрадовалась и, взяв с собой тысячу червонцев, тотчас же пошла посетить шейхов ради Ганема, а на следующий день пошла на рынок и шейху рынка дала денег, говоря ему:

– Раздай эту милостыню чужестранцам.

На следующей неделе она опять взяла с собой тысячу червонцев и, придя в ряды кузнецов и золотых дел мастеров, позвала к себе управляющего рынком, а когда он пришел, она дала ему тысячу червонцев и сказала ему:

– Раздай их чужестранцам.

На это шейх, который и был вышеупомянутый шейх, сказал ей:

– Не пойдешь ли ты со мной ко мне в дом, чтобы взглянуть на молодого чужестранца и полюбоваться, какой он изящный и какой очаровательный? Может быть, он и есть Ганем, сын Эюба, по прозванию Раб любви.

Шейх рынка не знал, что это за Ганем, и думал, что это какой-нибудь бедняк, запутанный в долгах и потерявший свое состояние, или возлюбленный, разлученный со своей подругой. Услыхав его предположение, она почувствовала, что сердце у нее забилось и любовь вспыхнула с большей силой.

– Пошли со мной кого-нибудь, чтобы проводить меня к твоему дому, – сказала она.

Он послал с нею мальчика, который проводил ее до дому, где был помещен чужестранец, и она поблагодарила его за это. Она вошла в дом и поклонилась жене шейха, которая, узнав ее, поцеловала прах у ног ее. Кут-Эль-Кулуб сказала ей:

– А где тот больной, что живет у вас в доме?

– Вот он, о госпожа моя, – отвечала хозяйка и заплакала, – он из порядочной семьи, и видно, что прежде жил в довольстве.

Кут-Эл-Кулуб посмотрела на постель в надежде увидать на ней Ганема, но наружность его так изменилась и он так похудел, что стал походить на зубочистку; а потому она не узнала его и не приняла за того, кого искала, но больной показался ей таким жалким, что она заплакала и вскричала:

– В самом деле, как жалки чужестранцы, хотя дома они, может быть, занимают положение эмиров.

Она приказала принести ему кушанья, вина и лекарств и, посидев у его изголовья, села на мула и отправилась во дворец. Таким образом она ездила по всем рынкам и продолжала искать Ганема.

Вскоре после этого старшина рынка привел мать Ганема и сестру его Фитнеху и отправился с ними к Кут-Эль-Кулуб, и сказал ей:

– О благотворительная госпожа! К нам в город пришли женщина и девушка благородного происхождения, очевидно, жившие прежде в довольстве, но они одеты в лохмотья из волосяной материи; у каждой из них на шее висит котомка; они плачут и горюют. Я привел их к тебе для того, чтобы ты их приютила и избавила бы их от бедствий нищеты, так как они рождены не для того, чтобы просить подаяния у прохожих, и если Господу будет угодно, то мы через них попадем в царствие небесное.

– Клянусь Аллахом, о господин мой! – отвечала она. – Вы возбудили во мне желание приютить их! Где они? Прикажи им войти.

Таким образом Фитнеха и мать ее попали к Кут-Эль-Кулуб, которая, увидав их и заметив, как они обе красивы, заплакала о них и сказала:

– Клянусь Аллахом, эти женщины из зажиточной семьи, и видно, что они привыкли к довольству.

– О госпожа моя! – отвечал старшина. – Мы любим бедных и несчастных ради будущей награды, и, вероятно, грабители обидели этих двух женщин, отняли у них имущество и разорили их дома.

Обе женщины горько заплакали, а когда они вспомнили Ганема, сына Эюба, по прозванию Раб любви, горе их усилилось, и Кут-Эль-Кулуб заплакала вместе с ними.

– О Господи, – вскричала мать Ганема, – соедини нас с тем, кого мы ищем! А ищем мы моего сына, Ганема, сына Эюба.

Услыхав эти слова, Кут-Эль-Кулуб поняла, что она видит перед собою мать своего возлюбленного и что девушка – сестра его. Она плакала до того, что упала в обморок. Придя в себя, она сказала:

– Вам бояться нечего, потому что с сегодняшнего дня дела ваши поправятся и бедствия ваши прекратятся; поэтому перестаньте горевать.

Старшине рынка она приказала взять их к себе в дом, попросить жену свою свести их в баню, одеть их в хорошее платье; заботиться о них и обращаться с ними почтительно. Сказав это, она дала ему для них денег.

На следующий день Кут-Эль-Кулуб снова села на мула и поехала к дому шейха рынка, желая посетить его жену, которая, встав, поцеловала прах у ног ее и поблагодарила ее за ее милости. Она увидала, что жена шейха водила мать Ганема и сестру его в баню и сняла с них лохмотья; теперь привычки их к порядочности стали еще заметнее. Она посидела с ними и поговорила, а потом спросила у жены шейха, как поживает тот больной, что лежит у них в доме.

– Он все в одинаковом положении, – отвечала она.

– Ну, так встань, – сказала Кут-Эль-Кулуб, – и проводи нас к нему.

Они встали обе, как встали и мать Ганема и его сестра, и, придя к нему, сели около него; и когда Ганем, сын Эюба, по прозванию Раб любви, услыхал, как кто-то упомянул имя Кут-Эль-Кулуб, несмотря на свою душевную и телесную слабость, он пришел в себя и, подняв голову с подушки, воскликнул:

– Кут-Эль-Кулуб!

Она тотчас же посмотрела на него, узнала его и закричала:

– Это я, возлюбленный мой!

– Подойди ко мне поближе! – сказал он ей.

– Так ты Ганем, сын Эюба, по прозванию Раб любви? – спросила она его.

– Да, это я, – отвечал он.

Услыхав это, она упала в обморок, а когда его сестра и мать услыхали их разговор, они также воскликнули:

– О радость!

Затем они точно так же упали в обморок.

Когда они пришли в себя, Кут-Эль-Кулуб сказала Ганему:

– Слава Господу, соединившему нас с тобой и с твоей матерью и сестрой!

Подойдя к нему, она передала ему все, что случилось с нею и с халифом, прибавив:

– Я сказала ему: о царь правоверных, я сказала тебе всю правду! И он поверил мне, похвалил тебя и теперь хочет повидать тебя.

Это известие очень обрадовало его, и Кут-Эль-Кулуб сказала им:

– Не уходите отсюда, пока я не вернусь.

Она поспешно встала и отправилась во дворец, и, открыв сундук, который она привезла от Ганема, достала нисколько червонцев, которые отдала шейху рынка, сказав ему:

– Возьми эти деньги и купи всем им по четыре полных костюма из хорошей материи, по двадцати платков и все, что им будет нужно.

После этого она свела их в баню и приказала вымыть их, приготовила им вареного мяса и яблочного чая, чтобы они пошли после бани и оделись. Три дня пробыла она с ними, угощая их дичью и мясом, и шербетом из очищенного сахара; через три дня они совершенно пришли в себя, оправились. После чего она снова отправила их в баню, и когда они вышли, она переменила им одежду и, оставив их в доме шейха рынка, отправилась к халифу, и, поцеловав прах у ног его, рассказала ему всю историю, прибавив, что Ганем, сын Эюба, по прозванию Раб любви, явился и что его мать и сестра также прибыли. Услыхав это от Кут-Эль-Кулуб, халиф сказал своим евнухам:

– Приведите ко мне Ганема.

И Джафар отправился за ним вместе с евнухами, но Кут-Эль-Кулуб опередила его и, придя к Ганему, сказала ему:

– Халиф прислал к тебе, чтобы привести тебя к нему; постарайся говорить хорошо, красноречиво и не робей. Она одела его в великолепную одежду и дала золота в изобилии, сказав ему:

– Щедро одари прислугу халифа, когда войдешь во дворец.

В эту минуту Джафар приблизился к нему верхом на муле, а Ганем вышел, чтобы встретить его, и приветствовал его молитвой о его долгоденствии, поцеловав прах у ног его.

Планета его благосостояния появилась, и звезда его снова зашла. Джафар взял его с собой, и они прошли во дворец царя правоверных. Ганем, подойдя к халифу и увидав визирей и эмиров, и царедворцев, и других придворных чинов и воинов, и обладая даром слова и умением держать себя, поник головой, и, прикоснувшись ею к земле, он взглянул на халифа и обратился к нему с приветствием в стихах. Когда он окончил это приветствие, халиф пришел в восторг от его внешности, от его красноречия и приятного голоса, и сказал ему:

– Подойди ко мне поближе.

Ганем подошел.

– Расскажи мне свою историю, – сказал ему халиф, – и сообщи мне все по истинной правде.

Ганем сел и рассказал халифу от начала до конца все, что с ним случилось, и халиф, увидав, что он говорит правду, подарил ему почетную одежду и сказал ему:

– Сними с меня всякую ответственность.

– О царь правоверных, – отвечал ему Ганем, – раб и все, что он имеет, принадлежит своему господину.

Халиф остался доволен и отдал приказание отвести Ганему отдельный дворец, назначил ему большое жалованье и передал ему мать и сестру. Халиф, услыхав, что сестра его Фитнеха была соблазнительно хороша собой, просил ее руки.

– Она твоя служанка, а я твой мамелюк, – отвечал на это Ганем.

Халиф поблагодарил его, дал ему тысячу червонцев и, позвав кади и свидетелей, заключил брачный контракт. Как он, так и Ганем посетили своих же в один и тот же день: халиф направился к Фитнеху, Ганем, сын Эюба, к Кут-Эль-Кулуб, и на следующее утро халиф приказал, чтобы все случившееся с Ганемом сначала до конца было написано, для того чтобы потомство могло читать и удивляться превратностями судьбы и ночью и днем полагаться на милость Аллаха.